Не играй с неизвестным

Инга опаздывала.
- Садитесь, я Вас подвезу, - раздался голос из остановившейся рядом машины.
Встретившись с глазами водителя, она растерялась. Она увидела смерть.
- Полгода, наверно, осталось, - мелькнула не контролированная мысль.
- Четыре с половиной месяца, - возразил ей другой голос.
- Ну, что же Вы? Или Вы не помните меня? – спросил, улыбаясь, мужчина.
- Спасибо, я Вас помню. Но это не усложнит Вашу жизнь? - спросила Инга, пытаясь загнать свои мысли в контролируемый участок.
Через 4 с половиной месяца мужчина умер от рака, а Инга, пришедшая с цветами,  пустыми глазами смотрела на окружающих, словно оправдываясь, что она не виновата. Она, как прибор, увидела это, но она не была причиной этого.
Отчим болел уже давно. Как-то, заехав к матери, Инга посмотрела в его глаза. Точно также смерть зияла там.
- Две недели еще будет жить, - произнес чей-то голос, который слышала только она.
- Я знаю, - ответила ей мать, когда Инга очень деликатно начала говорить об этом, чтобы подготовить мать. Но у той была своя система отсчета, и ей уже сообщили об этом, не указав точные сроки.
Через две недели отчима не стало.
Кандидаты в покойники перестали попадаться на глаза, и она забыла об этих случаях.
Мать уехала отдыхать на воды, и возвратилась домой с измененным пустым взглядом.
- Ты не заболела?
- Наоборот. Я чувствую себя прекрасно.
Через три месяца мать умерла. За три дня отказали все органы, и после вскрытия врач сказал:
- А как она вообще существовала с такими органами.
И начался этот кошмар, непрерывный и казалось непреодолимый.
Инга давно знала, что душа человека сама выбирает себе родителей, поскольку именно она должна взять на себя ответственность за существование бренного обессиленного старческого тела.
- Ну, а дальше продли свое воображение, - раздался голос, который все время отвечал на ее, казавшимися ей немыми, вопросы.
- Точно также душа добровольно уходит из тела. Но на это должна быть причина, - добавил голос, не дождавшись реакции Ингы.
Cначала эта мысль заинтересовала Ингу.  Но потом она содрогнулась от того, что именно она может быть причиной смерти матери. Она неожиданно вспомнила, как видела смерть двух людей и только теперь поняла, что взгляд матери говорил об этом же – о смерти, и она, Инга, могла бы переубедить мамину душу в необходимости жить, потому что Она любила мать. Она догадалась о причине такого решения. Странную игру сыграло с ней время. Оно заставило ее выбирать между двумя людьми – ребенком и матерью.
- Что это? Неужели так всегда должно быть? – думала Инга.
Она пыталась посмотреть на смерть людей, которых знала, в другом ключе. Что стало причиной их смерти. Не в том плане, что написали врачи, а что происходило перед диагнозом.
Муж ее соседки по лестничной клетке. Дверь в дверь. Слышно не только жужжание мух, но и голос состарившегося и ставшего беспомощным человека, бывшего когда-то сильным с громогласным голосом, казалось заглушающим звук телевизора в ее комнате.  Как только он не смог поехать в свои любимые леса и слушать голоса своих любимых почти до безумия птиц, он умер.
Она тщательно рассматривала судьбу каждого покойника, и у каждого была весомая причина, несовместимая с жизнью. Было что-то такое, что заставляло их жить. И как только это исчезало, возникали практически необъяснимые болезни, либо аварии, либо просто несчастные случаи.
- Но как это все проверить, - думала Инга.
Она зашла в лабораторию, и вдруг что-то пронзило, как молния. Быстро села на стул. Было страшно до невозможности дышать, до желания стукнуться головой о стену, чтобы все это прекратилось и не мучиться больше, чувствуя себя заложником у жизни. Хотелось отчаянно кричать:
- МАМА, и недоуменно спрашивать кого-то там, сидящего внутри:
- За что?
Вспышка прекратилась. Инга оглянулась на сотрудников. Нет, никто ничего не понял. Все сидели, уткнувшись в свои мониторы. Она сделала то же самое, но следы ушедшего страха преследовали ее, мешая сосредоточиться. Это начало повторяться каждый день, и привыкнуть к этому было невозможно. Однажды на улице Инга уселась на камень, не в состоянии держаться на ногах. Врач, к которому она обратилась, выписал лекарство, которого не оказалось не только в аптеке ее города, но и в стране. Настал день, когда она не смогла встать с постели.
- Я немного полежу, и все пройдет.
Первые дни казалось, что стало легче, и она вставала к компьютеру, но скоро и это стало тяжело.
Знакомый терапевт, выписав больничный, считал, что это небольшая усталость и все пройдет. Но страх продолжал свое наступление. Было ощущение, что внутри нет никаких органов, а живет что-то страшное, всепожирающее.
- Пожалуйста, пригласите невропатолога, - попросила Инга терапевта.
Улыбчивый невропатолог на следующий день, улыбаясь, смотрел на пациентку, убеждая, что ничего страшного нет. Вот только она выпьет таблеточки, и жизнь станет прекрасной и удивительной.
Ничего не менялось. Инга стала бояться сама оставаться в квартире, потом в комнате. Потом она стала бояться кушать, а поступавшая пища, не задерживаясь, почти мгновенно выводилась из желудка, оставляя там только страх.
Так прошло несколько дней. Терапевт, испугавшись, оставил направление на УЗИ и быстро удалился. Невропатолог, оставив направление, в больницу, тоже мгновенно ретировался, а Инга осталось наедине с собой. Страха уже не было. Появилась необычайная легкость, словно она может летать. Кто-то задал ей вопрос:
- Ты хочешь жить?
Инга не знала. Лежать с закрытыми глазами, не ощущая своего тела, было легко и приятно. Неожиданно что-то шевельнулось внутри, и это что-то возражало против смерти. Оно не было готово к переходу в другое состояние.
- Надо научиться кушать, - прошептал кто-то прямо в ухо.
- Вставай.
Надо было идти на кухню, но ходить Инга не могла. Сползла с кровати и поползла на кухню, пока еще не зная зачем.
Она сидела на полу, продумывая свой план.
- Вари овсяную кашу, - снова кто-то внятно произнес.
Пачка овсяных хлопьев, которые не требовали варки, стояла на столе, и здесь же был термос с горячей водой.
Залив крупу водой, Инга снова ощутила приступ тошноты, но за эти дни, кроме страха, внутри ничего не было, а ему было там уютно. Но предстояло самое тяжелое действие – вернуться в комнату вместе с чашкой, в которой столовая ложка каши была залита кипятком.
Это была самая длинная дорога к жизни. Инга добралась к своей кровати, отдохнула и проглотила столовую ложку каши. Началась борьба со страхом, который пытался вытеснить эту ложку жидкости, но что-то новое, появившееся в ней, запрещало это сделать. В тот день она съела 3 столовых ложки каши.
А потом она училась ходить, училась улыбаться, знакомилась с улицами своего города, училась жить…