Иди умри - приходи полюблю. Часть 2. Отец

 
          Здравствуй, отец! С тех пор, как тебя нет, мне трудно произносить "папа". Как оказалось, писать тоже.  Я сейчас держу в руках свою фотокарточку, на которой мне 1 годик. Вторую такую же разорвала и растоптала мать. Эту я взяла из "отчего" дома, когда приезжала на твою годовщину. На её обороте есть целое послание мне, крошке. Многое стёрлось, но кое-что удалось разобрать:" Моё любимое дитя!.. клянусь, что стану настоящим отцом и сделаю всё, чтобы ты росла счастливым и беззаботным ребёнком..."

         Ты мне рассказывал, что во время беременности матери вы с ней разошлись первый раз и до года  меня не видел. Узнав о том, что я заболела и лежу в больнице, ты сразу поехал в город её родителей Б., увидел меня, такую жалкую, простил мать, привёз её обратно. Именно тогда появилась эта запись. Что тебе сказать, если ты своё отношение ко мне, обращение со мной считаешь "растить счастливую", можешь думать, что обещание
выполнил.
      
        Начну с того момента, как вы развелись окончательно. Представлял ли ты, лишая её родительских прав, как много тепла, ласки, любви, внимания я ждала от тебя? Вместо этого ты вообще мало присутствуешь  в моих воспоминаниях о жизни у тёти. Тебя постоянно не было, и я нюхала, как брошенный щенок, твою подушку, чтобы не чувствовать себя совсем покинутой и одинокой. Что бы ни делали тёти, бабушка, двоюродные сёстры, они не могли заменить тебя. Ты только давал строгие наказы всем по моему воспитанию. Это ты велел запирать дверь и не впускать "эту сумасшедшую", прятать меня. А ведь я сама чуть действительно  не сошла с ума, много лет спустя, в 45 лет, когда оказалась в больнице по поводу сосудистого криза. Этого не случилось( и никогда не случится, как сказала мне психолог) только благодаря аналитическому складу моего ума, способности проводить самой себе психоанализ.

       Я лежала одна в двухместной палате, рядом была многоместная. Как обычно бывает, со многими переговаривалась, общалась. Но вот поступила новая больная, в которой меня что-то сразу насторожило. Сначала я её просто избегала, потом чувство настороженности стало нарастать и перешло в открытый страх. Я старалась по возможности вообще не выходить из палаты. Потом дошло до того, что я попросила дежурную сестру спать со мной, объяснив, что боюсь. Это всё тогда было неосознанно. Жуткий страх обуял меня. Поведение моё становилось, видимо, всё более неадекватным. Окно, которое из-за летней духоты было всегда открыто, демонстративно заперли. И тут я сказала себе: "Стоп! Врачи боятся за меня.
А чего, вернее, кого боюсь я, и главное - почему?" Проанализировав ситуацию, я убедилась, что боюсь конкретно этой женщины, незнакомой, ничего плохого мне не сделавшей. Долго ломала голову над причиной. "Почему? С первой же встречи? Внешность. Вся бледная, с нечёсаными распущенными волосами. Болезненный блеск в глазах. НУ и что? Мне-то что?" И вдруг - стоп! Слова одной из больных, повздорившей с ней: "Да она просто сумасшедшая!" И тут же - подсознательный кадр из детства(а ведь до этой минуты ничего о тех событиях не помнила!). Всё встало на свои места. Мне надо прятаться: "Сумасшедшая пришла!". Это значит, мне что-то угрожает от неё. Поняв и осознав всё, я пришла в себя.
        Ты был вечно недоволен мной. У тебя был любимый конёк: при посторонних унижать меня, называть никчёмной, оскорблять ни за что. Я постоянно слышала, что ни на что не гожусь, ничего не умею делать. Лишь недавно мне удалось избавиться от невроза работы. Если я чем-то занималась и за мной кто-то следил или просто смотрел, начинали дрожать руки, меня бросало в пот...

      А как ненормально шло моё половое воспитание! В то время как все мои одноклассники спокойно ходили в кино вместе, весело разговаривая и шутя, я должна была чинно сидеть с тобой в ложе. С подругой иногда разрешалось, но когда однажды билеты нам купил случайно оказавшийся рядом один из одноклассников и ты увидел это, подошёл и в полный голос велел мне даже не заплатить за свой, а вернуть  его ему. После этого ты демонстративно купил и вручил мне новый билет. Ты никогда не считался с тем ( а впрочем и не задумывался над этим!), что я испытываю, переживаю, как твои действия и слова отражаются на мне, в каком свете, в конце концов, ты меня выставляешь перед другими.               
   Но вернёмся к половому воспитанию. Я росла с представлением, что если на меня посмотрел парень или, не дай Бог, сделал комплимент - это оскорбление. И вот как-то раз по дороге домой (кстати, с этой дороги сворачивать было нельзя, о малейшем "отклонении от курса"
становилось известно тебе, до сих пор не знаю как), проходя мимо парней, я услышала слова в мой адрес. Дома со мной случилась почти истерика. Ты казал, что безнаказанным это не оставишь, и велел мне указать на него, где бы ни встретился. Вскоре встреча произошла, в фойе кинотеатра. Увидев его, я изменилась в лице, мне стало дурно, я успела только ответить на твой вопрос: "Он?" Дальше ты устроил так, что всех запустили в смотровой зал, а он остался в фойе. Экзекуция происходила на моих глазах. Это было ужасно, но я не смела пикнуть. Ты ругался матом, всё больше и больше распаляясь, наносил ему удары, а затем со словами  "Я порву тебе рот за это" двумя пальцами что есть силы растянул ему губы. когда появилась кровь, ты наконец успокоился и повёл меня смотреть фильм...               
     Но вернёмся к событийным фактам. Я так и продолжала жить одна в семье тёти, уже и без брата. Не задумываясь над нашими чувствами, его увезли в Е., фактически разделив нас. Я не обвиняю родных. Это было сделано из целесообразности. Р. должен был пойти в первый класс, я была в третьем, двоюродные сёстры и брат учились в институте, бабушка была там с ними,  тётя болела, да и помочь ему в учёбе не могла, а там он был бы под присмотром. Ведь тебе было не до нас. У тебя была очередная связь с замужней женщиной. До сих пор помню нашу прощальную ночь в Е. Мы с братом, как две сиротинушки, обнялись и плакали... Причём, мне казалось, что это я покидаю, предаю его, так как уезжаю от него..

    Все, кроме тебя понимали неправильность такого положения дел, да и больной тёте было трудно. Родные очень хотели, чтобы ты остепенился, положил конец бесперспективной связи, женился на порядочной женщине, которая смогла бы стать тебе хорошей женой , а нам с Р., насколько это возможно, заменить мать. Да и вернуть тебя как отца нам. После встреч с предложенной кандидатурой ты, наконец, дал согласие. Н. была дальней родственницей, моложе тебя, никогда не бывавшая замужем. Как я была счастлива! Наконец-то мы заживём отдельно в своём доме, все вместе, полной семьёй! До сих пор перед глазами стоит весёлая Н. в белой шубе, когда мы все с тётей ехали в Е.
встречать Новый Год и забрать Р. Она обнимала меня, а я ещё больше льнула к ней, и по всему телу разливалось блаженное тепло.

     Меня очень волновало и твоё отношение к Н., и восприятие её всеми родственниками. Очень хотелось, чтобы она понравилась всем! На кону стояло слишком многое! Поэтому, когда она активно включилась в дружную работу, пред- и после- праздничные хлопоты всех женщин, я совсем успокоилась. Мне казалось, что у меня появилась настоящая мама. Несмотря на дальнейшие события, у меня язык не поворачивается назвать её "мачехой". Она и готовила, и заботилась о нас с братом. Более того - её родственники для меня и Р. стали родными. Когда мы с ней бывали у нее,я чувствовала неподдельное тепло со стороны новой бабушки, да и дяди относились к нам очень хорошо. Потом родилась сестричка, которую в честь твоей мамы назвали Р.

     "Игра в семью" продолжалась недолго. В твою жизнь вернулась Л., и ты стал буквально издеваться над Н. Придиркам и недовольству не было конца. Тебя не устраивало, что она много внимания уделяет маленькой Р., обделяя будто бы нас; ругаясь, ты срывал детское бельё с верёвки, скидывал с батареи, мотивируя тем, что нашего с братом белья меньше ( хотя это вполне естественно). Тебе просто нужен был повод.Ты, как садист, постоянно доводил её до слёз. Я помню, много раз ты будил меня с братом  и её, приходя  поздно ночью. Ты спрашивал У Н, ужинали ли мы, пили ли чай(молоко). Стоило ей честно ответить, что мы отказались от того-то, ты начинал орать, спрашивал нас, хотим ли это. Нам ничего не оставалось, как со страху сказать "да". Ты заставлял бедную Н. встать и под твой мат снова накрывать на стол...А чаще ты вообще не приходил ночевать. Я, девочка 11-12 лет, просыпалась ночью от тихого плача Н.(даже при этом она старалась не разбудить нас!), понимала, в чём дело, укрывалась с головой одеялом и , бессильная чем-то помочь, тоже плакала от сострадания к ней...

     Между тем Р. исполнилось месяцев 8-9. Я очень привязалась и любила свою маленькую сестричку. Как глубоко  было моё детское горе, когда вернувшись с поездки с тётями и двоюродными сёстрами на озеро С., я обнаружила, что ни Н. ни малышки Р. в доме нет Оказалось, что ты всё-таки довёл её так, что она взяла ребёнка и ушла... И ты без зазрения совести потом говорил, что развёлся с ней, потому что она не смогла стать нам матерью!.. Я не могла не увидеть свою Р-ку, очень соскучилась, поэтому побежала к дому, где жила Н. Зайти я не рискнула, побоялась негативной реакции. На просьбу подосланной одноклассницы, их родственницы, вынести ребёнка ко мне, они передали: "Всё, пусть она забудет о её существовании". Как я  горько плакала, как тяжело пережила и этот момент своей жизни!...

                (продолжение следует)