Сказка про кротёнка

Сказка про кротёнка, который как назло дружил с медведем


Жил да был маленький кротёнок. Звали его Митюша. Он жил в небольшой норе – кротовине. В своём жилище Митюша сделал несколько глубоких ходов: для зимы – поглубже, потеплее, а для лета – поверхностнее, там попрохладнее, и даже иногда шаловливый ветерок забегает.

Кротёнок очень гордился своей норой – такой в лесу не было ни у кого. Даже огромная медвежья берлога не могла сравниться с подземной кротовиной. Митюша всё предусмотрел: и чтоб безопасно было, и чтобы прочно, и чтобы просторно, но в то же время удобно и очень уютно.
Медведь, конечно, в гостях у Митюши не бывал, как тот его ни звал – не видел, стало быть, кротовьего убранства. Каждый раз Никитушка, как звали медведика, получая тёплые приглашения на чашку компота или киселя в гостях  у крота, сильно смущался и вынужден был отказываться от доброго предложения, хотя кисели любил беззаветно – душу бы за них продал, особенно за малиновые.
 Крот сначала не понимал, почему Никитушка не посещает его, и часто обижался. Медведь же однажды собрался с силами и как на духу рассказал Митюше причины, по которым он не приходит его навестить:
- Большой я слишком, крот, понимаешь?.. – Никитушка потупил взгляд и, не находя себе места от неудобства ситуации, стал почёсывать лапой бурый затылок.
- Ну ты хотя бы одним глазком загляни! – продолжал настаивать кротёнок, гордый своим произведением. Столько лет он уговаривал медведя прийти к нему в гости!..
- Ну, одним глазком-то можно, - с улыбкою согласился медведь и грузно стал становиться на колени.
Крот нырнул в нору и закричал:
- Гляди сюда! Я сейчас тебе экскурсию проведу!
Никитушка приложил голову к дырке в земле и, прикрыв косматой лапой один глаз, щурясь, стал вглядываться в темноту.
- Вот здесь у меня спальня! – глухо доносилось из-под земли.
- Ничего не пойму… Обожди… Не вижу! – медведь стал водить глазом, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь.
- А здесь – кладовая! – как ни в чём не бывало деловито продолжал бойкий кротёнок, опускаясь, кажется, всё ниже и ниже.
Голос его становился отдалённее и глуше.
Медведь запереживал и, приставив пасть ко входу в нору, гулко гаркнул:
- Не видать ничего, Митяй! Ты хоть бы свечку зажёг, что ли!
На голову кроту упала горстка земли.
- Это что ещё такое? – начал негодовать Митюша, но через мгновение понял, что от медвежьего ора у него с потолка обвалилась специальная штукатурка – сухая, твёрдая земля.
- Осторожнее! – завизжал кротёнок наверх.
- Не слы-ы-ы-ы-ы-шу! – как можно громче отозвался сверху медведь, и на кротёнка посыпалось ещё больше земли.
Митюша мигом понёсся на поверхность. Вынырнув, он закричал:
- Ты чего орёшь? У меня дом рушится!
Медведь от обиды надулся и плюхнулся около норы, сложив лапы на груди.
- Ну и не буду твою нору смотреть – не видно ни ежа.
Митюша расстроился. Ведь он так хотел продемонстрировать другу и мебель, и посуду, и запасы на зиму. Да и кисель всегда веселей пить вместе.
 - Ну что, тогда к тебе? – вздохнул он.
- А что поделать – как всегда, ко мне! – ответил Никитушка и, посадив кротёнка на лохматую ладошку, шумно встал, отряхнулся и семимильными шагами затопал к своей берлоге.

У медведя кротёнок бывал довольно-таки часто. Там друзья пили чай с вареньем, которое медведь собственнолапно варил.
Помимо медведя, у кротёнка, разумеется, были приятели – заяц, белка, полёвка… Но только с медведем мог он поговорить по душам, рассказать обо всём на свете, ничего не скрывая. И как же, должно быть, обидно было ему, что своего самому лучшему в мире другу он не может показать своё жилище.
Но Митюша не оставлял надежды это сделать, и с того самого дня, когда они чуть было не поссорились с медведем, каждый раз стал изобретал что-нибудь этакое, чтобы осуществить мечту.

На следующий день он раскопал пошире вход и снова позвал Никитушку.
Медведь нагнулся, но увидел только пол, освещённый свечкой, которую держал крот.
Крот тогда быстро полез наверх и надел Никитушке на нос свои очки – только на носу они и поместились.
Никитушка снова попробовал разглядеть что-нибудь – зря.
- А ну всё к ежам! – разозлился он и шарахнул громадной ногой по берёзе, отчего из гнезда выпало сразу четыре птенца соловья.
- Матушки родные! – испугался медведь и принялся осторожно собирать пищащих птенчиков в лапу, вытаскивая их из травы. – Вы уж простите дядю, милёныши, не серчайте…  - причитал он, аккуратно укладывая каждого в гнездо и накрывая листиками одуванчиков. Птенцы вырывались из-под этого покрывала и, кажется, злились – вопили на весь лес.
- Ну, тихо-тихо, вот вам червячок! – забеспокоился медведь, нервно оглядываясь, не летит ли соловей и в то же время отрывая червяка в шляпе от берёзового листика. Червяк извивался и испуганно кричал. Птенцы бережно схватили его клювами и с радостью стали играть с ним, не причиняя никакого вреда.
Медведь оглянулся на кротовину – на ней стоял кротёнок и печально вздыхал.
- Ну что, ко мне? – тоже вздохнул Никитушка.
- К тебе…- выдохнул крот и потянул лапки кверху, чтобы тот поднял его.

На третий день Митюша провёл в каждую комнату по трубочке, а все трубочки присоединил к одной, которая выходила наружу – туда, где в ожидании скучал медведь.
- Теперь смотри! – заверещал крот в трубку, отчего Никитушка даже подскочил.
Медведь взял приспособление и стал всматриваться:
 – Ёлки-моталки, опять ничего!
- Смотри внимательнее! – донеслось снизу.
- Да нет, Митяй, не надо всего этого – не увидеть мне твоей норы ни-ког-да!
И на этот раз друзьям суждено было пойти в гости к медведю, на которого уже стала недовольно поглядывать его жена медведица, которой, наверное, крот стал уже надоедать своим ежедневным присутствием. Но она молча поставила на стол вкусности да сладости и ушла вязать варежки на зиму.

И в четвёртый, и в пятый раз ничего не выходило у кротёнка с медведем – они уже практически отчаялись, когда кроту в голову пришла одна интересная мысль.
- Ну что ты придумал, ну скажи! – канючил Никитушка, шагая к кротовьей норе. Крот семенил рядом и повторял:
 - Секрет!
- Ну скажи-и-и-и-и! – продолжал ныть медведь.
- Знаешь, что? Иди-ка ты домой, Никитушка! – подмигнул крот. -  Ты сможешь побывать у меня в гостях, не выходя из берлоги!
- Да ну! – Медведь прямо-таки опешил и с грохотом сел на плюшевую попу.
- Иди-иди! – настаивал Митюша. – У тебя получится, вот увидишь!
- Чего это ты придумал без меня? А ну, говори! Не уйду, пока не скажешь! – капризничал Никитушка.
- Не скажу, а покажу! – с этими словами крот юркнул в свою нору, даже не попрощавшись.
Медведь покорно сел возле кротовины и принялся ждать.
Час ждал, два, три – уже солнце закатилось, уже сова весь лес облетела с дежурством, а он всё сидит да сидит. А крот всё не появлялся да не появлялся.
Наконец, устал медведь, встал, расстроенный до слёз, и пошёл к себе домой.
- Ну, друг! Ну, товарищ! -  злился он, грубо наступая на цветы под своими ногами. – Так, значит, да? Так, да? – всё больше обижался и раздражался он.
Лапой ударив дверь, Никитушка стремглав влетел в берлогу – да так страшно, что даже жёнушка кудрявая его отскочила к стене и глаза на него вылупила.
- Ты чегой-то?
- А ничего, ты помолчи лучше, а то вмиг кудрей лишу!
- Не дерзи жене! – медведица шлёпнула медведя прихваткой по спине.
- Эээх! – тот завалился на диван.
- Тут к тебе приходил заяц, спрашивал, нет ли у тебя какой-то чудо-бумаги, на которой картинки появляются.
- Не знаю никакой бумаги! – досадовал медведь. – А зачем это ему эта чудо-бумага? – заинтересовался он вдруг.
- Да, говорит, к кроту по делу пойдёт – что-то там ему с чем-то поможет.
- К кроту?!! – медведь резко вскочил с дивана. – К Митяю? К кроту, говоришь?
Медведица развела руками, ничего не понимая и чуть-чуть попятилась.
- Ах, предатель! Ах, гнусный червяк! Ну спасибо, кротик, ну услужил! Лучшего друга – ЛУЧШЕГО ДРУГА – выгнать, чтобы какого-то… ЗАЙЦА в гости пригласить!
- Да тише, тише ты! Чего прежде времени ругаешься? – медведиха пыталась успокоить разъярённого медведя.
- Всё! Я решил: дружбе – конец! Всё! Не нужен мне больше такой друг! Пусть катится ко всем ежам!
- Прекрати сквернословить! – повысила голос жена: и она умела показать норов. Она вышла, хлопнув дверью.
Никитушка остался один на один со своей бедой. Так стало ему жалко себя, что губы у него задрожали, а глаза намокли. Заревел медведь! Бросился в слёзы!
Ревел-ревел, в платочки высмаркивался.
На часы поглядывал – когда жёнушка пожалует домой?
В этот же момент в дверь постучали. Слабенько так, тихо, не по-медвежьему.
Никитушка слез с дивана и медленно пошёл откывать.
Отворил он дверь – глядит – перед ним Митюшка стоит, улыбается.
- Как?!! Как смеешь?... Да как смеешь ты, предатель, врываться ко мне после всего, что ты сделал?!! – взревел медведище.
Кротёнок непонимающе заморгал. Улыбка сошла с его мордочки.
- Ты с зайцем, значит, подружился, да? Ну и катись к нему!
- Да ты что, ты что, Никитушка? Не узнаю я тебя! Да ты послушай, я тебе сейчас такое расскажу!..
Медведь горестно отвернулся – не желал он его слушать.
Кротёнок продолжал стоять на своём:
- Ты погляди, что я тебе принёс! И поймёшь, зачем заяц ко мне приходил! – он протянул медведю большой конверт.
 - Что это? – угрюмо спросил Никитушка.
- А ты погляди! – улыбнулся Митюша.
- Это мне?.. – медведь явно заинтересовался содержимым конверта.
- А кому ж ещё, Никитушка! Не зайцу же! – засмеялся крот.
Медведь тотчас же прекратил истерику и стал с любопытством разрывать конверт.
- Батюшки-медведюшки! – заорал он. – Это что ж за чудо чудное? Что же это?
- Это фотографии моего дома! – радостно заключил крот. – Смотри! Всё-всё мы с зайцем сфотографировали! Вот кухня, видишь?..
- Аха, - ликовал медведь, разглядывая цветные картинки малюсеньких комнат. – А это что, балкон?
Крот залился смехом:
- Да какой же у меня балкон? Это мой зимний сад!
- Огогошеньки!
Так увлеклись они, когда  стали рассматривать кротовьи фотографии, что не заметили, как медведица вернулась.
- Что это вы смотрите?
- А ты погляди, жена, погляди! – медведь сунул ей картинки.
Медведица стала восхищаться, охала да ахала.
- Ай, да крот! Ай, да умница!
- Вот вы и побывали у меня в гостях! – подытожил кротёнок.
- Да и ты к нам почаще заходи, Митюша, - раздобрилась медведиха. – А сейчас давай-ка, садись, поешь с нами – я картошки с грибами нажарила да компоту черешневого наварила!
И все они втроём уселись за большой стол, сделанный из дуба лапами Никитушки, и до ночи беседовали и веселились, разглядывая фотографии кротовьего дома.