Никудышный староста

Никудышный староста

В еловом лесу, неподалёку от Серебряного озера, построили звери своё царство-государство. Зверей было немного: Сова Саврасья, Жаба Жаннет, Крыса Клавдия, лягушонок Бродик, Ёжик Ерёмка, Лиса Ладунья, Медведь Мишаня, Мышонок Мыша, Ворон Варра, Волк Велисий, Жук Жожжа да Заяц Никола.
Главным по лесу – старостой - у них считался Медведь Мишаня. Звери не знали, кого выбрать себе в правители, и медведь порешил так: «Кто самый большой да сильный, тот и должен лесом заправлять. Прав я или нет? Если нет, то вы мне скажите, намекните...»  Но никто не хотел противоречить громиле - боялись все вступать в спор с ним и ссориться.
Провозгласил Мишаня себя первым в лесу, да и стал править. Но одна беда у Мишани – был он глуп, ленив и раздражителен. Не мог решить он ни одной лесной проблемы. Придёт, бывало, к нему Заяц Никола, да жалуется:
- Мишаня, - говорит, - не могу я почту лесную разносить вовремя, лесные следы запутаны все; ты, Медведь, подсоби как-нибудь, а то совсем разладилось у нас почтовое дело.
- Не торопись, Никола, не суетись, - молвил Медведь, зевая, - ты адреса знаешь, читать умеешь, что ж ещё надобно? Что ж я тебе, ищейка – следы-то вынюхивать? Ты на эту работёнку сам вызвался – вот и иди себе да и раздавай почту, как давеча. А станешь лодырничать – вмиг проучу – растопчу тебя, Николка, одною лапою, и вякнуть не успеешь. Иди-иди, Косой, работай, зарабатывай на морковь. Вот тебе и весь мой сказ. Прав я или нет? Если нет, то ты мне скажи, намекни...
 Говорил Медведь медленно, нерасторопно, зевая и потягиваясь, да спинку-хребтинку мохнатую почёсывая. Но глаза его злом сверкали при словах «растопчу одною лапою», шерсть дыбилась, уши дёргались – ох и страшное зрелище!
Так, не солоно хлебавши, побрёл Заяц домой, опечаленный.

А в другой раз Сова Саврасья спустится с ели к Медведю, да причитает:
- Мишаня, ты у нас самый сильный – сходи на опушку, убери берёзу упавшую с прохода, а то звери все лапы поодбивали себе, а малые животные  и того перелезть не в силах! Бурелом настоящий!
- Саврасья, что тебе не спится всё? – занервничал Мишаня, грозно сводя брови, -  Ты смотри, долетаешься у меня со своими жалобами! Тебе чего надо – крылья есть – летай над упавшей берёзой – облетайся! А за других неча балакать. Лети к себе на ёлку, а то я тебя! – и Медведь замахнулся на Сову.
Когда та в страхе взлетела на ветку, Медведь подобрел и сказал сахарным голосом:
- Ты, Саврасья, обид не держи на меня. Я всё ж царь и сам решаю, что да когда делывать. Ежели тебе что не так – подлети да скажи, а ежели всё ладно у тебя, так что ж попусту крыльями-то хлопать, да за чужих хлопотать? Прав я или нет? Если нет, то ты мне скажи, намекни...

А однажды пришла к Мишане Лиса Ладунья.
- Мишанька, - ластится к нему Рыжая, - ты  у нас самый сильный, самый главный, самый нужный... Ты б дал приказ, чтоб капканы все из лесу убрали, а то от хвостика-то моего уже один клочочек остался – так извели меня охотники!
- А ты, Ладунья, не о красе своей думай, а о полезном деле каком! А то – ишь ты – о хвосте переживает, вот те на! Ты меня не зли, а то и от тебя клочка не останется. Уходи-ка ты, Лиса, подобру-поздорову, пока вовсе не осерчал я! – взревел Медведь и палкою в Ладунью кинул, но промахнулся.
Лиса отскочила, да, понурившись, уйти собиралась, а Мишаня, пыл спустив, молвил:
- Ты, Рыжая, не бось, не обижу! Если что дельное надо – приходи, помогу, чем смогу. А попусту ты Хозяина не тревожь. Это не надо так... Прав я или нет? Если нет, то ты мне скажи, намекни...

Потом прискакал к Мишане малюсенький зелёненький Лягушонок по имени Бродик. Попросил воды в болотце подлить, а то солнышко жаркое всё иссушило – тяжко стало Бродику и его родным.  Говорил тогда Медведь спросонья:
- Тоже мне - беда какая! Я воду вашу выпил, так что ж теперь? Не ходить же мне, старосте, жаждою мучиться в лето знойное! А до озера далеко. И откуда я тебе, Бродик, водицы-то принесу? Дождя уж неделю нет! Тебе надо – ты и берись за дело. Вас там в болоте много, так вы с Серебряного озера по капельке принесите – так болотце ваше, поди, и наполнится! А мне не мешай плаканьем подобным, у меня и без вас, лягушек, проблем с берлогу. Ты вспомни сказ про лягушку, которая в крынку молока попала, стала бултыхаться, сметанку взбила, да наружу вылезла! Вот тебе пример какой. Прав я или нет? Если нет, то ты мне скажи, намекни...
Вздохнул тяжело Лягушонок, да попрыгал в своё маленькое, почти высохшее болотце, слёзки проливать.

Крыса Клавдия пришла к Медведю за советом:
- Медведь, ты скажи, что с запасами-то нашими делать? А то половина уж сгнила, оттого, что хранить негде. Зверям к зиме есть нечего будет. Ты уж реши, будь добр, это дело. А то худо мы заживём... Осень уж на носу.
- Ах, ты Крыса надменная! Как смеешь ты так со старостой лесным разговаривать?! Чай, не у себя в дыре с грызунами! Не учи меня, что на носу у нас! У тебя, может, и осень, а у меня – лето красное... И мошка вот... – Закричал Мишаня, прихлопнув Мошку на своём носу. – Беги в хранилище лесное, да остатки кой-как сохрани, а то и их лишу враз – не помилую! Нынче есть чем питаться, так и не брякай раньше положенного! Прав я или нет? Если нет, то ты мне скажи, намекни...
Насупилась обиженная Крыса Клавдия, да пошла прочь, приговаривая себе под нос:
- Ты, Медведь, дальше носа своего не видишь...

И Жаба Жаннет приходила к Косолапому на поклон – захворала, бедная, лекарств у Медведя просила – не дал лесной староста. И Мышонок Мыша просил защиты – уж больно его Филин из соседнего леса обижал – топнул на него злодей лапой – юркнул малыш в норку с испугу. И Жук Жожжа жужжал Бурому на ухо о крылышках своих поломанных – не дал ему царь ответа, будто и вовсе его не приметил. И Ёжик Ерёмка бывал у Медведя – всё безрезультатно. И Волк Велисий выл, что нечем волчат кормить – так Мишаня ему посоветовал подкинуть его детёнышей кому-нибудь. Вот так совет!
А Мишаня только спал сладко, малину лопал да мёдом лакомился... А ежели кто тревожил его, так прогонял мигом наглеца со всеми его просьбами и жалобами.

Обиделись вконец звери, решили проучить Медведя. Ворон Варра был самым старшим из всех -  ему было аж 300 лет. Это была мудрая, рассудительная птица. И все Варру почитали и уважали, и прислушивались к его словам.
Сказал жителям леса Ворон:
- Обижает нас Медведь, звери. Лютует попусту да лентяйничает. Что ж за правитель такой, скажите на милость? Вот когда я был маленьким, был у нас правитель – Змей Зазимий. Умный был, справедливый, трудился много. Все к нему за советом да за помощью шли. А наш Мишаня – это не дело. Надо нам проучить злодея и нового старосту выбрать.
Загалдели звери, закричали, закивали одобрительно.
- Но как же мы его проучим? – расстроился Лягушонок Бродик. – Он же самый сильный во всём лесу! Мы всеми нашими силами его не одолеем!
- А ты не спеши сдаваться, Бродик, - подмигнул Варра. – Сила тут ни к чему, тут, знаешь ли, ум нужен.
- Это ты верно говоришь, - смекнула Крыса Клавдия,- я знаю, как можно Косолапого провести.
Звери затихли и стали слушать Клавдию.
- Я, - говорит, - запасами съестными заведую, из которых и Мишаня кормится. Где моё хранилище находится, только я знаю. Проголодается Медведь, прикажет кушаний принести, а я ему не дам. Не продержится Потапыч долго – сам на поклон придёт.
На том и порешили.
- Ловко ты придумала! – обрадовалась Лиса Ладунья. – А я Бурому прекрачу шерсть его вычёсывать. Зарастёт клочьями – взвоет, на коленочках приползёт ко мне, а я ему: нет, Мишанька, сам чешись!
- А я! А я! – только и слышалось теперь на опушке;
так каждый лесной житель придумал, как он сможет проучить Медведя.

Скоро и впрямь пошёл староста на поклон к зверюшкам, а те помнят медвежью обиду – не дают ему просимого. К кому не обратится – все перед его носом дверь закрывают: кто под воду ныряет, кто в землю зарывается, кто на дерево взлетает, кто в норку – юрк! И нет ответа Медведю. Рассердился тогда Мишаня, ох, рассердился не на шутку, зарычал на весь лес так, что вода в Серебряном озере задрожала, что листочки с деревьев поопадали, что земля под лапами затряслась!
- Да вы, - ревёт Медведь, - да меня! Да мне, да на меня! Да старосту своего почитаемого! Да хозяина своего, благодетеля! Да помощника своего первого! Да мне вы отказать задумали! Да я всех вас распотрошу да из лесу-то повыгоняю! Да полетит из вас шерсть клочьями, да перья! Да вы узнаете ещё, с кем связались!
Страшно кричал медведь, грозно, громко.
Но не испугались его звери, не повылезали из своих укрытий, словом не обмолвились. Затихли каждый в своём доме, медвежьи оры слушают.
Устал Медведь глотку рвать, сел под ель, стал ждать, пока кто выйдет, да отчитается за непокорность такую. Час ждал, два ждал... Пустота в государстве лесном, тишина – каждая травиночка слышна теперь стала, каждая капелька. Сидел Мишаня, сидел, да и плюнул:
- Пойду, - говорит, - я отсюда. Не ценят здесь силу медвежью, ум мой великий да доброту безмерную. Найду я себе другой лес, там и стану старостой. А с такими, как эти, каши не сваришь.
Встал Медведь, потянулся, да и ушёл, куда глаза глядят.

Повылезали тогда все зверюшки из домов, ликовать стали, пир горой устроили! Бродику воды нанесли в болотце, берёзу общими силами подняли да с тропинки убрали, лекарств Жабе Жаннет достали – всем подсобили, всем помогли!
А потом Ворона Варру своим новым старостой сделали. Хорошо и дружно тогда все зажили! А Медведя Мишаню так и вовсе не вспоминали.

Вот такая, друзья, сказка про справедливость. Прав рассказчик или нет? Если нет, то вы мне скажите, намекните...