Глава 15. Алла. Неожиданный поворот

Глава пятнадцатая. АЛЛА. «Неожиданный поворот»

По сторонам нависла высоченная изгородь из заостренных досок. Посередине – узкая тропинка. Она бежит по ней, в сгущающуюся темноту, и вдруг тропа обрывается. Падение, стремительное, невыносимо бесконечное в непроглядную, жуткую темь…

Алла проснулась с колотящимся сердцем. Вспомнилось вдруг ярко-ярко: у нее была любовь, и она ее потеряла. С тех пор душа не могла найти покоя. Замуж вышла за Ваню неожиданно, бездумно, как в омут прыгнула. И с той поры словно не живет, а играет чью-то роль. Душа как будто оказалась за чертой жизни и безуспешно пытается воплотиться, а тело не слушается, и все вокруг не то, не так...

Она училась на последнем курсе. Однажды она, худенькая студентка с копной рыжих волос, зеленущими глазами, в черной водолазке под самое горло и джинсах, увидела его в толпе. Он шел навстречу, погруженный в себя, ничего не видя перед собой. Высокий, по-мальчишечьи угловатый, с темными волосами, которые он собрал на затылке в хвост. Лицо его позже на миллион раз изучила, а тогда и не вгляделась. Ее пронзило невероятное чувство нежности и страха: он сейчас пройдет мимо, и они никогда больше не встретятся.…  Шагнула наперерез, и, с ходу, высыпала свои книжки-тетрадки ему под ноги.

Он словно очнулся, бросился ей помогать собирать бумаги, разговорились, познакомились.
- Глеб, художник-оформитель, - представился он.
Глаза его, светлые, с черными зрачками, были удивительные. Зрачки  то были маленькими, глаза - прозрачными, как вода в роднике, с голубоватыми лучиками, которые переходили в темно-синий ободок. То были горячечно, невероятно расширены, бездонные, затягивающие взор… Длинный, с горбинкой нос, впалые щеки, мягкие редкие усы и бородка…
На следующий день, после занятий, едва Алла сбежала с институтского крылечка, как увидела Глеба у решетки сквера. Они ушли вместе.
Они спали в обнимку. Хозяйка была в отъезде, и квартира оставалась в распоряжении Аллы. Утром Алла спешила в институт, Глеб отправлялся расписывать очередное кафе, или в свою мастерскую на окраине города, холодную и невероятно захламленную.

Алла входила в троллейбус и представляла, что Глебушка – рядом. Усаживалась на скамью в аудитории, и возлюбленного «размещала» рядышком, даже реально чувствовала тепло.

Он звал ее Аля, Олешек, придумывал разные ласковые прозвища.… До сих пор помнит она его губы, горячие, ненасытные.…… Когда обнимает Ваня – словно в жаркой шубе оказываешься, воздуха не хватает, хочется освободиться. В объятиях Глеба хотелось быть вечно. Кольцо рук, словно два потока, легкие, нежные, надежные.… До сих пор, оказывается, лютая тоска по его дыханию, рукам, губам, по его мальчишески-порывистому телу. Глебушка.… Как она его любила, и глаза, и тело, и душу – ускользающую, странную, которую невозможно было ни приручить, ни привязать. Она всегда знала, что такого счастья – не бывает. Это ей случайно, незаслуженно досталось, и в любой момент могут отобрать.

У нее был очередной экзамен, а он с компанией отправился за город, «на этюды», как он говорил. Машина перевернулась. Все остались живы, а он – погиб…

Тогда она не могла плакать. Словно закаменела. Словно умерла вместе с ним, и не могла вернуться к жизни…

С Ваней, сразу она почувствовала, можно было отдохнуть от себя самой, расслабиться. Он не лез в душу. Не ревновал, не спрашивал ни о чем. Тогда это было то, что нужно. Но шли годы, рана душевная затянулась. Особенно после рождения Дениски. И душа проснулась, затосковала.… Погружение в войну с черными захватило ее, придало какой-то смысл жизни, а теперь, когда идет такая душевная ломка, когда Господь, она знала это, уводит ее с «тропы войны», почему-то вдруг вспомнился призрачный Глебушка. Нет его, никогда не было! А в храм надо бы сходить, чтобы потом сказать Женьке: «Вот, послушалась тебя, и что толку?». И Алла понемногу погрузилась в сон, и снов до утра уже не видела.

…Она пришла на богослужение первой, еще храм не открыли. Ежилась, стоя на крылечке. Осень близко, холодные утренники…

Наконец появилась староста, открыла храм. Следом приплелся дед – борода лопатой. Черным вороном залетел в храм Иннокентий, покосился на Аллу, и та вспомнила, что косынку надо бы на голову накинуть. Наконец появился отец Сергий. Заметив Аллу, как-то подобрался весь. Алла шагнула навстречу:
- Сергей!
- Отец Сергий, - негромко поправил он.
- Я хотела спросить.… Почему женщины не могут быть священниками?
- Потому что Христос родился в мужском роде, а не женском, - отец Сергий еще что-то хотел сказать, но тут прилез дед с бородой под благословение, затем подскочила староста, Аллу оттеснили. Она прошла на свое привычное место в храме. Женьки не было. Муж, наверное, не отпустил.

Ответ священника ее совершенно не удовлетворил. Женьку надо спросить, что она скажет?

Началась служба. Алла слушала, не поднимая глаз, сильный, чистый голос. Разволновался, напрягся! Но ни осуждения, ни гнева в его взгляде не было. Взглянул бегло, и тут же отвел глаза. Не похож он на человека, довольного жизнью. Его тоже что-то мучает. Бабка Фрося говорила, что они, священники, в основном не по любви выходят. А по необходимости.… Видела она один раз матушку. Смирная, послушная, кулема неповоротливая...  Как можно любить такую? Жалеть разве что…
А что на самом деле чувствует? Женька говорит: «Войди в его положение, отнесись с любовью…».

Алла подняла голову. Пробежала взглядом по всей порывистой фигуре священника. И у нее помутилось в голове.… Вот кого он ей всегда напоминал! Глебушка.… По-мальчишечьи неловкий, и то же время сильный… Отец Сергий… Сережа…