Кот и Василий, неписаная зарисовка

Кот был полосат и у кота не было имени. Соседи, повинуясь гражданскому долгу, прозвали Кота Василием, но вслух обращались только по форме: «кыс-кыс», потому что хозяина Кота тоже звали Василием, и он, очевидно, на каком-то интуитивно-подсознательном, а, быть может, духовно-прикладном уровне опасаясь здоровой конкуренции, оставил Кота безыменным, лишь изредка, словно с издевкой называя его Брысем. Имя было похоже на польское, хотя Кот вел себя абсолютно по-русски. Кот ел пельмени, спал восемнадцать часов в сутки и очень колоритно гадил в хозяйские валенки. Пожалуй, валенки – отдельная тема. Валенки Василий носил сколько себя помнил. Весьма вероятно, это были одни и те же валенки и, если верить новаторской теории Антонины Епифановны, бывшей председательницы колхоза, в недрах этих валенок заключалось ничто иное, как локальная черная дыра, куда давным-давно засосало ноги Василия и куда всенепременно однажды засосет всего Василия целиком. Теория действительно выглядела новаторской и довольно правдоподобной, однако на деле оказалась в корне неверной, поскольку ноги у Василия все-таки были. По утрам эти ноги, выходя на прополку грядок, часто удивлялись такой несвойственной среднеевропейской географической полосе тропической влажности. Под этим ногами вечно хлюпал разивший аммиаком войлок. На почве уринарной дезориентации у Кота с Василием частенько случались небольшие военизированные конфликты. Василий долго, жадно и протяжно матюгался, а Кот запрыгивал на люстру. Василий брал швабру и минут десять точечными артиллерийскими ударами пытался нанести коту безапелляционное стратегическое поражение. Потом оба, прижавшись друг к другу, вдохновенно наблюдали за искрящимся фейерверком коллапсирующих лампочек. Прекрасное зрелище маленьких взрывов на короткий срок единило человека и гладкошерстное. Утром история повторялась сызнова. Возвращаясь с огорода, грязный, хлюпающий Василий, потряхивая кулаки с тугой связкой лилового редиса, грозился утопить Кота в проруби, не перестань кот гадить в валенки. Кот, будто бы потешаясь над Василием, гадить в валенки не переставал и, распушив серый хвост, выходил за дверь, в глубине души посмеиваясь над глупым хозяином – на дворе июль, какие в июле могут быть проруби? О реках и прудах Кот с кодовым именем Василий предпочитал не думать вовсе.
На двенадцатый год совместной жизни Василия постигло несчастье. Василий заболел. Соседи ласково подозревали сифилис, но жестокосердечные доктора констатировали артроз. Или артрит. Или ревматизм. Семидесятилетний Василий плохо разбирался в медицине. Да оно и не важно. Ноги Василия почти перестали сгибаться в коленях. Валенки пришлось сменить на тапочки. Огород начал потихоньку зарастать щетинистым бурьяном, а географическая среда под ногами как-то вдруг обезводилась. Гадить в тапочки Кот почему-то отказывался. Непривычная сухость Василия расстраивала. Лежа на диване, разглядывая потолок в мелкой сеточке известковых трещин, Василий мучительно думал о предательстве, всякий раз отворачивался к стене и громко всхлипывал, когда Кот, справив свои естественные нужды в заботливо приставленный к печке кошачий туалет, начинал яростно утрамбовывать песок когтями. «Издеваешься, - говорил Василий, печально кривя рот. – Совсем от рук отбился». И, засыпая под тихое кошачье мурлыканье, думал о влажных тропиках.