Несколько лет назад...

Я сидел подобно кошке на раскалённой крыше в фетровой шляпе и сером пальто. Внизу меня бились в агонии целые районы. Город пылал и от его жара я не ощущал холода в зимний мороз. Красные и жёлтые языки пламени хлестали пытающихся спастись. Со мной сидела рядом девушка в тёмно-синем платье. Не так давно мы играли с ней в четыре руки на пианино в одном светлом зале.
Рассматривая сгорающих заживо людей сверху я ожидал глубокой ночи, когда наконец вечер проявит на синем небе звёзды.
- Что у вас в мире? - Она окинула происходящее взглядом
- Я сижу на крыше. А внизу пожары доносят до моих ноздрей раскалённый стон отчаяния. Я не спускаюсь, чтобы не обгореть. Просто сижу на крыше.
- Наблюдаете? Вот так просто?
- Именно.
- Зачем он вам, может переместиться на другую часть, где спокойно и встретить рассвет... и старость ? А, ну да, мы же любим смотреть на огонь.. - она улыбнулась.
- Мой мир горит. А я сижу и жарю барбекю
- Вы явно не в панике.
Я посмотрел на неё и улыбнулся.
- Вы так смирились или, всё же, с надеждой?
- Я наблюдаю.
- Это тоже действие - она опустила глаза - И долго вы так будете? До руин? Или вам помочь затушить? Вам просто нравится созерцание ?
- Вам бы понравилось смотреть как горит ваш мир ?
- Сложно ответить. Я скорее мешала ему разгораться. Вероятно, нет, ибо это печально и угнетающе. Но с другой стороны... сдобренная почва для новых посевов.
- Ля ля ля , мы с подругой похожи на Йетти. Ля ля ля, мы с подругой ели спагетти - я запел детскую песенку, чтобы не слышать усилившиеся крики сгорающих заживо, затем, когда они немного утихли, лёг положив под голову руки сцепив их в замок всматриваясь в появляющиеся звёзды и размышляя о том, что сила причастности неизменно пытается докричаться до меня. И если другие слушающие их мир меняются, то я, ещё и слышащий свой внутренний мир - должен что-то менять.
Я прервал тишину в беседе - Это всё болезнь. Просто не хочу в ней участвовать. Конечно, говорят, что нужно принимать сторону, всегда нужно принимать сторону, чтобы не остаться безызвестным для других и прежде всего для себя. Но я не хочу. Самоидентификация человека есть великое поле для его подчинения.
- А чего вы хотите, м?
- Взгляните вниз - у меня всё есть.
- Вам правда именно это и нужно? Если да, то вы вряд ли устроили этот пожар.
- Пожар это следствие. Его вызвали события внешнего мира. Зараза, проникающая во внутренний мир каждого человека, через ссоры, переживания, предательства, низость людей или просто едкий ядовитый взгляд в метро, который вы случайно поймали, заражает вас. Подобно чуме или простуде она распространяется в каждом из нас, и большинство людей почти всегда бессильны. Она уходит со временем нанеся определённые повреждения, или, подчиняя себе, остаётся в мире человека изменяя его. Я просто сжигаю больные кварталы.
- Это причиняет боль?
- Нет, я же здесь.
- До вас не доберется?
- нет конечно, я же не бегаю внизу в бездействии горя, или пытаясь потушить неизбежное. Я просто не дал болезни распространиться. Не позволил остаться ей, публично признав её лишней в моей жизни. Мой мир не был достаточно сильным, чтобы зараза не коснулась его. Поэтому он сгорает.
Не важно , уничтожит ли огонь притоны и злачные трущобы, где царствовали мерзавцы, уничтожит ли скверы и парки, где не замечали часов влюблённые. Я - это не события влияющие на мой внутренний мир. Я - это не мой внутренний мир меняющихся из-за окружающих событий. Поэтому я не горю внизу, поэтому я не спасаю город, поэтому я просто наблюдаю. Многие люди считают свой внутренний мир собой, что ошибочно, но наиболее приемлимо для людей. Ко всему добавлю, что подобные события именующиеся жизненным циклом станут опытом и в последствии не допустят подобныъ потерь. Мой мир нельзя будет назвать безразличным, ведь он никогда не будет закрыт от внешнего мира. Он будет един с ним, но жители моего мира не будут столь слабы, чтобы меняться под воздействием негативной стороны внешнего мира. В конце концов там, где наиболее ощутима смерть наиболее ощутим разум. Без смерти не было бы стимула к тому, чтобы завершить что-либо. Существовали бы лишь эмоции. Жизнь была бы тлетворной и мучительной. Выжившие свидетели смерти в сегодняшнем пожаре должны подняться на ступень разума выше, чтобы, выстраивая новый город, принять во внимание опыт на благо будущего. Иначе я вновь подожгу их.