Книга 4. Гуманитарная война.
…
=======================================
51 – НАЛЛЭ и ЭСТЕР. Семья каторжника.
Дата/Время: 13 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Макасо, рыночная площадь.
=======================================
Жанна сидела у иллюминатора, время от времени, глядя вниз, на проплывающие мимо красоты африканских ландшафтов, и стучала по клавишам ноутбука, фиксируя свежие впечатления от своего космического путешествия и от осмотра острова Лийс. Вопреки опасениям, она чувствовала себя замечательно, хотя всего несколько часов назад была уверена, что единственным ее желанием после полета на аппарате «Fronda-Mid» будет выпить пол-стакана виски и отключиться. Хартли, Йорк, Фонтейн и Ван Чжо, видимо, поступили именно так. После приводнения на гидроаэродроме Лийс, они засели в кафе рядом с транспортным причалом, и вышли оттуда только когда их пригласили на борт аэро-шаттла до Мпулу. Сейчас все четверо дремали, заняв места поближе к корме.
Док Мак Лоу, напротив, перенес полет на суборбитальном планере совершенно без проблем. Кажется, он с самого начала не испытывал ни малейшего страха, а только огромное любопытство. Когда на Никаупаро «Fronda-Mid» подъехал к пирсу, Мак немедленно пристал к пилоту Барко с расспросами. Его интересовало буквально все. Почему фюзеляж аппарата выполнен в форме мяча для регби? Почему для несущих плоскостей выбрана схема «canard»? Почему турбовинтовые двигатели вынесены на боковые консоли? Каким образом тут регулируется центровка ракетного бустера?
Внутри «мячика для регби», Мак Лоу оказался рядом с Жанной и немедленно завел популярный рассказ об истории суборбитальных полетов, начиная с баллистической ракеты «VAU-2», использовавшейся в бомбардировках Лондона в 1944. Перерыв он сделал только на несколько минут, когда в стратосфере включился ракетный бустер и создал перегрузку 2,5g, разговаривать при которой уже сложно. Когда перегрузка резко сменилась невесомостью, для Жанны это был самый неприятный период – она никак не могла убедить себя, что все нормально, ей казалось, что аппарат падает. Мак наоборот, оживился и начал рассказывать о баллистическом движении в околоземном пространстве и о задачках на эту тему для студентов колледжа. Потом (когда «Fronda-Mid» прошел апогей и стал приближаться к Земле), док заговорил об истории методов систем торможения суборбитальных планеров в верхних слоях атмосферы. Когда они снижались над Мадагаскаром, Ллаки Латтэ весело призналась, что транслировала все выступление Мак Лоу в прямой эфир «Rokki-TV» и «Mpulu-Tira». Док не обиделся, но пообещал на Земле надрать Ллаки уши за хулиганство. Это тоже ушло в прямой эфир.
Миниатюрный (всего 600 метров по диагонали) остров Лийс оказался чудесным местом. Буквально утопающие в зелени и цветах 3-этажные контейнерные домики, расставленные стоя вдоль двух крест-накрест улочек. Маленький рынок, где бойко торговали всякой всячиной молодые ребята с Мадагаскара. Крошечный спортивный комплекс с беговой дорожкой, полем для ацтекбола и дансингом. И, разумеется, сама военная база: круглая платформа, от которой веером расходились пирсы. К ним были припаркованы легкие катера, изящные экранопланы и футуристического вида флаеры. Никаких проблем с фото- и видео-съемкой. Пожалуйста! Свободная от вахт флотская молодежь (с разрешения дежурного офицера) даже позирует на фоне своей техники…
На базе возник Торрес в сопровождении двоих представительных индусов. Некоторое время они эмоционально спорили о чем-то с капитаном ВВС. Затем, капитан махнул рукой и вместе с одним из индусов направился к одному из знакомых Жанне еще по атоллу Пальмира, флаеров «MoonCat» и полезли в кабину: индус, а за ним - офицер. Машина коротко чиркнула по воде, взмыла в небо и начала выписывать чудовищные кренделя в воздухе, на высоте от несколько сотен до нескольких десятков метров. Это продолжалось секунд двести, затем флаер приводнился и причалил к пирсу. Из люка вылез офицер и помог вылезти индусу. Индус с трудом держался на ногах, а из носа капалала кровь прямо на снежно-белую рубашку, но на широком смуглом лице была написана почти детская радость. Он несколько раз хлопнул капитана по плечу, затем вытащил из нагрудного кармана позолоченную (а, может, просто золотую) авторучку-ретро, и с третьей попытки подарил ее летчику, преодолев отчаянное сопротивление.
Потом оба индуса еще о чем-то поболтали с Торресом. Выкурили по сигарете, потом по очереди, церемонно пожали координатору руку, загрузились в элегантный самолетик с надписью «Bharati Naval Group», и укатили (точнее, улетели). Торрес развел руками и, подойдя к Жанне, пояснил: «Раджхош уперся, как бык: не будет меня на тест-драйве во флаере – не будет моей подписи на контракте. Видите ли, не хочет покупать селедку в мешке. А у него гипертония. Такие дела… Ладно, здесь все ОК, полетели в Африку».
…
…Жанна добила последнюю фразу, закрыла ноутбук и с удовольствием потянулась. Ллаки весьма бесцеремонно толкнула задумавшегося доктора Мак Лоу локотком в бок, показала пальцем вперед, за мерцающую ленту пограничной реки Луангвао, западнее которой начиналась территория пока еще не признанной Народной Республики Мпулу.
- Док Мак, а правда, у нас красивая страна?
- Очень красивая, - серьезно сказал он, - Я даже и не мечтал, что мне доведется увидеть такую прекрасную страну.
- У! – воскликнула африканка, - Это вы еще не знаете, как там, внизу!
- Я тебе верю. Но (он подмигнул) как ученый, я обязан посмотреть это своими глазами.
Жанна улыбнулась, подумав, что для Мак Лоу, наверное, самым красивым кажется не изумительный вид озер Ниика и Уква, и не фантастический скальный гребень Нгве, а ровные зеленые полосы, прореженные тонкими серебристыми линиями – триффидные поля интенсивного орошения, занимающие чуть ли не каждую вторую низину. «Экологическая Хиросима», как назвал это президент «Greenpeace», Генри Фаруэлл, в своей речи на экологическом конгрессе в Абу-Даби. Ответное заявление мисс Ллаки Латтэ (представителя прессы Мпулу на этом мероприятии) вызвало жуткий скандал:
«Вы не умеете считать, мистер Фаруэлл, - сказала девушка, - та бомба в Хиросиме была меньше 20 килотонн в тротиловом эквиваленте. В тротиле не так много энергии: всего 1 килокалория на грамм. Примерно столько же, сколько в банане, в 7 раз меньше, чем в пальмовом масле, в 5 раз - чем в алкоголе, и вдвое - чем в трифи. Простая химия, мистер Фаруэлл, но вы ее не знаете, потому что вам платят не за полезные знания, а за вредную болтовню. Сейчас трифи растет у нас всего на 15 тысячах гектаров, но дает 6 урожаев в год, почти по сто тонн с гектара. Прошлый наш урожай почти полтора миллиона тонн. В тротиловом эквиваленте – это три мегатонны. За год это будет 18 мегатонн. Наша бомба не как та, что в Хиросиме, а в тысячу раз сильнее. Она как большая водородная бомба. И эта бомба взорвалась под вашим грязным бизнесом, мистер Фаруэлл. Потому что ваши хозяева платили вам за наш голод, а его больше нет. Пуф! Он взорвался. У нас теперь не только люди, а даже свиньи всегда сыты. Почти в каждой семье на обед есть мясо. У нас теперь три атомные электростанции, в целых четырех поселках есть электричество, и в каждой деревне у мэра, у шерифа и у фельдшера есть мобайл. Любой житель, если ему надо, может подойти к ним, и позвонить куда угодно, хоть в Китай, хоть в Америку…»
Хотя Ллаки объехала за короткое время не менее дюжины стран и впитала море самой разной информации, она оставалась девчонкой-непоседой из маленькой африканской деревушки. Спокойно сидеть в самолете три часа (т.е. время полета с острова Лийс до Макасо) было выше ее сил. Оставив пока в покое британского молекулярного биолога (несколько сонного на ее взгляд), она переключилась на Жанну. Привлекать внимание собеседника иначе, чем толчком в бок, она так и не научилась…
- Думаешь? – спросила она, завладев вниманием канадки путем этого простого приема.
- Так, - ответила Жанна, - Мысли скачут.
- А про что?
- Про конгресс в Абу Даби.
- Я тебя там не видела, а я обычно всех запоминаю.
- Меня там и не было, - сказала канадка, - Я смотрела по TV.
- Они надо мной смеялись, - сообщила Ллаки, - Я не понимаю. Они придурки? Или они думают, это смешно, когда кто-то беднее их? Или я должна была говорить по-другому?
- Я бы на твоем месте вообще не поехала, - ответила Жанна.
- Думаешь, мне не надо было ехать?
- Нет, я бы просто испугалась ехать в этот гадючник.
- У? - изумленно произнесла африканка, - Ты такая смелая, и испугалась бы?
- С чего ты взяла, что я смелая? – удивилась Жанна.
- Я вижу, - сказала Ллаки, и, считая это объяснение исчерпывающим, спросила, - а чего такого ты бы испугалась?
Канадка пожала плечами.
- Эмираты - радикально-исламская страна с соответствующими нравами. Эмир Рушд бен Касим эль-Нахаян изображает, что в Абу-Даби цивилизация, но для этого не достаточно построить кусок автострады и сто небоскребов из стекла и бетона. Если на фоне всего этого, тех, кто нарушил какой-то пункт шариата про одежду или приличия, побивают камнями на площади… Я не хотела бы показаться нетолерантной, но они…
- Ellos fetido animaletto est, - раздалось из пилотcкого кресла.
- Барко! Где твоя тактичность? - проворчал Торрес.
- Ее нет в моем контракте, - невозмутимо ответил пилот, - Если зверьки вонючие, то...
- У них просто другая религия, - перебила Жанна, - Никто вас не заставляет к ним ехать.
- Я и не еду, - так же неозмутимо сказал пилот, - И Ллаки не надо было туда ездить.
- Если показать зверю свой страх, то он нападет, - возразила африканка, - Зверь должен бояться человека. Зверь должен уступать человеку дорогу или умирать. Раньше каждый мужчина должен был копьем убить льва, чтобы точно это знать. Так было правильно.
- Я не очень мужчина, - весело сказал Барко, - я бы сдрейфил идти на льва с копьем.
- Ты бы мог убить его из автомата, - заметила Ллаки.
- Это не честно, - возразил пилот, - Прикинь: у него только зубы и когти, а я в него из трещотки с двухсот метров. Их, бедняг, и так мало осталось. Вот приедут туристы, и спросят: где можно посмотреть льва? А нигде. Всех почикали настоящие мужчины.
- А в человека – это честно? – спросила она.
- Честно, если есть за что, - сказал он, - А за что попало – нельзя. Негуманно.
Тем временем, координатор нарисовал пальцем воображаемый вопросительный знак, поставил под ним такую же воображаемую точку, и задумчиво произнес.
- А ведь туризм в Мпулу - это реальная тема.
- Ничего не выйдет, шеф, - заметил Барко, - Во-первых, ни дорог, ни аэродромов. Про порты – молчу, поскольку моря нет. А во-вторых, через год, такие поля (пилот показал пальцем в окно) там будут через каждую милю, т.е. дикой нетронутой природой уже не приманишь. А своей архитектуры, чтоб на нее ездили смотреть, тут еще долго не будет. Гора и два озера – это, конечно, красиво, но…
- Знаешь, Барко, как мы вдвоем с партнером сделали «Магеллан XXI» самым сильным туристическим брэндом на Тихом океане? - перебил Торрес.
- Знаю, шеф, что от скромности ты не умрешь. А про брэнды… Реклама, наверное?
- Нет. Вообще-то началось все с того, что у нас с Лю Флеггом не было денег.
- Это не сложно, - буркнул пилот, - У меня каждый месяц с этого начинается.
- Дальше было чуточку сложнее, - сказал координатор, - Объясняю вкратце…
…
Жанна Ронеро. Green World Press. Репортаж №23.
Засада межзвездных вампиров. Скалы Маротири.
На самом юге бывшей Французской Полинезии, в 650 милях к south-east-south от Таити, находится небольшой остров Опаро, похожий на букву «c», написанную очень толстым фломастером в клетке 5x5 миль. Геологически это – надводная часть полуразрушенного вулкана, от которого остались мощные пики до мили высотой. Вокруг внутренней бухты (бывшего жерла) в центре острова идут широкие полукольца террас с фантастически плодородным вулканическим грунтом - местные фермеры снимают урожаи чуть ли не каждый месяц. На берегах бухты раскинулся небольшой процветающий город Хауреи. В закрытой горами бухте всегда тихая вода, что делает ее удобным гидро-аэропортом для тяжелых самолетов и грузовых дирижаблей и портом для судов большого тоннажа.
Помимо двух названных преимуществ расположения на бывшем вулкане (плодородие почвы и защищенная гавань) есть еще третье: огромный ресурс сырья для производства бетона. Каждое расширение порта, углубление фарватера, или освоение пятна застройки дает тысячи тонн вынутого грунта, который можно пускать в дело после минимальной переработки. Вполне естественно, что здесь возник мощный комбинат по производству бетонных понтонов – одного из самых ходовых товаров в Гавайике. Бетонный понтон – это очень простая штука: прямоугольный блок 20x5x2 метра с большими воздушными пузырями внутри. Он долговечен, а его грузоподъемность может достигать 50 тонн. На десятке таких понтонов, можно спокойно возводить небольшие здания, как на обычной плите фундамента – при условии, что эта конструкция будет стоять в защищенной от волн бухте или лагуне. Понтонный бизнес процветал, но, как это часто бывает при резком расширении объемов производства, рос и процент брака. «Битый», т.е. бракованный бетонный понтон – это тоже простая штука. Тот же блок, но в котором что-то не так или с поверхностью, или с плавучестью. 50 из каждой тысячи понтонов тут были «битыми». Дирекция сбилась с ног, пытаясь куда-то их деть. Мэрия не позволяла складировать эти понтоны вне арендуемой комбинатом территории (тут у нас не Сайберия, места и так мало), а полиция запрещала сбрасывать их в океан (обычные блоки утопили и хрен с ними, плавучие дуры весом сто тонн - готовый таран для любого проходящего судна).
Теперь – последний (last, but not least) элемет диспозиции. В 40 милях к юго-востоку от Опаро расположено подводное плато около трех миль в диаметре. Его основная часть погружена на глубину от 5 до 100 метров, а над поверхностью океана выступают четыре скалистых гребня, один - в центре плато, а три – вокруг него, на расстояниях около 1500 метров от центра. Это - архипелаг Маротири площадью около 4 гектаров. Способность меганезийцев неплохо устраиваться даже на мизерных клочках суши вошла в поговорки. Будь эти островки коралловыми «motu» на рифовом барьере какого-нибудь атолла (т.е. площадками с буйной растительностью и песчаными пляжами со стороны лагуны) - этот архипелаг стал бы морским субурбом процветающего Опаро, но крутые вулканические скалы без единой зеленой травинки - это перебор. Маротири оставался незаселенным.
Такова была ситуация 15 лет назад – в день, когда к мэру муниципалитета Опаро явился молодой деятельный мужчина по имени Эрнандо Торрес, с заявкой на аренду Маротири на 50 лет по ставке 1 фунт за гектар в год. Как положено, он внес залоговый аванс в размере 5-летней цены аренды (20 фунтов) и мэру пришлось объявить аукцион. Через 4 недели, за отсутствием иных желающих, архипелаг отошел партнерству «Эрни Торрес и Лю Флегг» по стартовой цене. Едва сделка была совершена, Торрес явился на бетонный комбинат с предложением предоставить свалку под все уже накопленные битые понтоны, и все, что скопятся за следующие 5 лет. Цена размещения гуманная: 10 фунтов за понтон. Стороны ударили по рукам, огромный плот из трех тысяч битых понтонов был оттащен тагботами на середину архипелага Маротири и заякорен над мелью у центрального островка. Это была законная сделка: арендатор использовал внутренние воды своего архипелага по своему усмотрению. «Торрес и Флегг» на пустом месте подняли 30 тысяч фунтов.
Далее в этой истории есть белое пятно: как на Маротири попал старый супертанкер 460 метров в длину 70 – в ширину, с 8-этажной кормовой надстройкой. В прошой жизни это огромное судно звалось «Глобант» и ходило между Тимором и Вальпараисо. В начале XXI века, в ходе очередного мирового кризиса, оно было арестовано в Папуа, властями Порт-Морсби, то ли за неуплату портового сбора, то ли за политическую нелояльность. Компания - судовладелец обанкротилась, а кредиторов вскоре отпугнула начавшаяся Алюминиевая революция, и всеми брошенный танкер-гигант застрял в Порт-Морсби. Ходят слухи, что Лю Флегг получил «Глобант» у коррумпированной охраны порта, за жестянку эквадорского кокаина (одни называют вес 500 граммов, другие - 5 фунтов). По версии партнерства «Торрес и Флегг», администрация Порт-Морсби отдала супертанкер просто так, чтобы он не загромождал акваторию, и не создавал угрозу радиационного заражения своей атомной энергетической установкой. В общем, дело темное…
Когда все приобретения были собраны в кучку, посреди архипелага Мароири получился готовый 8-этажный отель с прилегающей плавучей территорией в четверть квадратного километра, в окружении живописных скал и обширных мелководий, буквально кишащих рыбой. Оставалось только отремонтировать отель, организовать дизайн и привлечь сюда туристов – у Торреса и Флегга даже и мысли не было делать это за свой счет. Уже тогда девизом партнерства было: «Ищи не деньги, а того, кто платит». Так на супертанкер был приглашен новозеландский режиссер, искавший площадку для съемок фантастического жестко-эротического триллера «Межзвездные вампиры». Колоссальное стальное чрево «Глобанта» не вполне соответствовало представлениям о загадочном звездолете типа космического Летучего Голландца, зато уже имелось в наличии и предлагалось в аренду за очень гуманную цену. Некоторые расходы на ремонт были мелочью в общем бюджете фильма. Последними каплями оказались зловещие безжизненные скалы разной формы (каждая из них была назначена самостоятельной планетой) и студенты строительного колледжа Хауреи (которых наняли в качестве инопланетян для съемок в массовках). В Новой Зеландии поиск полсотни массовщиков, готовых за умеренную плату бежать в атаку голыми и раскрашенными брутальным бодиартом, был серьезной проблемой. В Меганезии этой проблемы вообще не существовало. Сделка состоялась, и после съемок партнерству «Торрес и Флегг» достался отремонтированный и раскрученный комплекс активного отдыха, с уже готовым названием: «Засада межзвездных вампиров».
- Лихо у тебя получается, шеф! - с некоторой завистью констатировал Барко.
- Координатор Эрни, а ты можешь сделать также у нас в стране? - спросила Ллаки.
- Не раньше будущего года, - сказал он, - в период координатуры я не имею права заниматься бизнесом.
- ОК! В будущем году тоже хорошо! У нас можно снять очень крутое кино!
- Да. Но вопрос еще в том, чтобы сюжет был свежий. За последние сто лет Африку изрядно заюзали американцы, британцы и французы. Тут надо подумать.
- А у вас есть какая-нибудь национальная литература? – спросил док Мак.
- Это как? – не поняла Ллаки.
- Какие-нибудь местные легенды, романы, истории…
- А! Я поняла! У нас есть история про команданте Хена и его друзей!
- Замечательно. А она где-нибудь записана?
- Да, - ответил за нее пилот, - В протоколах Гаагского трибунала.
- Кто такой команданте Хена? – поинтересовалась Жанна.
- Очень грамотный военный инструктор. Он управлял местной гвардией и провел всего одно крупное сражение, но такое, после которого воевать стало уже не с кем. Сейчас на него грузят, что он воевал против гражданских, но на самом деле против него были три организованные армии, только без официальной принадлежности к какой-либо стране.
- А он сам из какой страны?
- Из неустановленной, - с улыбкой ответил Барко, - Между прочим, я начинаю заход на посадку, так что пристегнитесь. Тут довольно жесткая полоса. Будет трясти.
…
Деревня Макасо оказалась совершенно не такой, как представляла себе Жанна. Судя по информации из отчетов ООН, здесь должна была царить ужасающая нищета на грани голода. Канадка полагала, что рассказы Ллаки слишком оптимистичны. Ситуация не могла принципиально измениться всего за 2 года. Единственное, что могло исчезнуть – это голод. Завезенные сюда «трифи» и «чипи» - достаточно сильное средство, чтобы решить проблему питания, но никак не проблему нищеты. С другой стороны, Жанна полагала, что недавний репортаж Джима Куртиса (Foxnews) из Мпулу, тоже, мягко говоря, не блещет объективностью. Для опытного глаза было заметно, что в видеоряде откровенно выпячиваются одни детали и удаляются другие, а некоторые пояснения Джима не очень-то соответствуют реальному смыслу происходящего на экране.
«Первое, что вам бросается в глаза в мпулуанской деревне – это голые голодные дети. Они начинают выпрашивать у вас еду с первой же минуты. Второе – это ужасающая враждебность взрослых. Пулемет на вышке посреди деревни смотрит вам в лицо, и вы понимаете, что ваша жизнь висит на волоске. Живут здесь трудно, а убивают - легко» - Так начинался репортаж Джима… «Засранец ты, Джим, - подумала Жанна, - как же ты умудрился снять вышку, и не снять рынок и кафе? Как ты крутил камерой, чтобы в кадр не попал ни один из множества байков? Или ты вырезал их позже?».
Байк в Центральной Африке - это первый признак модернизации. Второй признак - это когда дети (непременно сбегающиеся поглазеть на приезжего) говорят ему не «give», а «change» и их интересует не еда, а bubble-gum, сигареты и деньги. Рыночная экономика.
- Миса, миса, отличный самогон, всего за 2 фунта или можно даже за 2 доллара, или 2 пачки сигарет с фильтром. Тут целый литр! Он крепкий, даже горит!
- Миса, настоящий коготь львицы за 10 фунтов! Носить на шее, привлекать мужчин!
- Миса! Травка, чтобы курить! Хорошая! Сильнее, чем американская! Экологически чистая! Всего 1 бакс или можно поменять на вашу авторучку!
Появляется еще один признак прогресса: охрана порядка, представленная мужчиной лет 35 и девушкой лет 20. Они одеты в желтые майки с надписью «MILICI», сделанной по трафарету синей краской и вооружены компактными пистолет-пулеметами. Эта парочка появилась буквально в момент посадки самолета, мужчина сразу стал о чем-то болтать с Торресом, а девушка - радостно визжать и обниматься с Ллаки. Примерно через минуту, она вспомнила о своей роли блюстителя порядка и обратилась к юным коммерсантам с короткой репликой, понятной без всякого перевода. Это никак не подействовало. Тогда девушка-полицейский выдала новую реплику, сопроводив ее звонким шлепком ладонью по заднице ближайшего из энтузиастов коммерции.
- Зачем же так? – укоризненно спросила Жанна.
- А как? – ответила та и протянула канадке руку, - У! Мы же виделись! Точно!
- Мзини?
- Ага! А ты – Жанна из Новой Шотландии, да? Здорово! Пошли, съедим что-нибудь.
Африканка махнула рукой в сторону местного Сити: утоптанной круглой площади, где под навесами раскинулся небольшой рынок и кафе, а рядом - та самая вышка, которую столь эмоционально, но не слишком правдиво описывал Джим Куртис. У ее основания располагался ярко-зеленый фанерный домик с красным ромбом и надписью MEDICI. Выше шли четыре опоры, на которых стояла желтая беседка с синей надписью MILICI. Туда вела лесенка. Пулемет присутствовал. Его 6 стволов были мирно задраны к небу.
- Тут в прошлом месяце был один янки, - весело сказала Мзими, - Он спросил: а этот пулемет стреляет? Смешно, правда? Гишо ему сказал: ясно, что стреляет, зачем нужен пулемет, который не стреляет? А янки испугался. Дурак, наверное.
- В Америке не принято ставить пулемет в центре поселка, - ответила Жанна, - другие обычаи. Он, конечно, удивился.
- А, по-моему, удобно, - заметила африканка, но объяснение приняла, как логичное.
Между рынком и кафе полоса навесов делала поворот под прямым углом и плотность байков (педальных и моторных) здесь достигала максимума. Другие виды транспорта были представлены скромнее: десяток грузовых трициклов и столько же багги. Чуть дальше стояли четыре легкие (и, вероятно, дешевые) флайки с открытыми кабинами.
- Чем вы все это заправляете? - поинтересовалась Жанна.
- Самогоном. Плохим. Его быстрее делать, чем хороший. А хороший – его пьют.
- Ясно… А можно посмотреть вот такие байки поближе? – канадка показала на самую многочисленную в окружающем пространстве малогабаритную модель.
- Хочешь купить? Пошли!
Мзини схватила ее за руку и потащила к одному из коммерсантов, восседавших среди кучи разнородной техники (в основном – небольших транспортных средств и разного агротехнического инвентаря). Здесь были и байки: не дорогие, но надежные китайские модели, а несколько тех, которые были наиболее распространены на улице, и которые Жанна хотела рассмотреть детально.
- Он очень дешевый, всего 25 фунтов, но не очень удобный, - сообщила африканка.
- Он удобный, только надо привыкнуть, - возмутился продавец, - и он очень надежный.
- Жопу отбиваешь, - гнула свое Мзими.
- Это ты ездишь неправильно! А тут шины-губка. Насос не надо, и дырки не страшно!
- …И всего одна скорость.
- Зато не отвлекаешься, когда едешь, - нашелся тот, - и главное… Э! Красавица, смотри сюда! Ты можешь к нему купить еще вот такой мотор, вот такую корзину или вот такую коляску с колесиком. А если ты купишь два байка, то считай, у тебя есть квадроцикл! Я сейчас покажу… Вот, он у меня собран. К нему идет мотор побольше, но тоже не очень дорогой. На него можно ставить всякие штуки для фермы. Называется: комбайн. А если хочешь хороший discount, то бери не собранный байк, а коробку. Называется: KIT. Там все детали и бумажка, как собирать. Твой мужчина легко соберет. Сэкономишь деньги, купишь два байка и мотор. Ты откуда? Оу! Из Канады!? Канада в Америке, там ты так дешево не купишь. Бери здесь. Будет комбайн для фермы. Для ранчо, если по-вашему.
Канадка рассматривала двухколесную машинку с возрастающим интересом. Это был необычный гибрид самоката с велосипедом. Очень простая форма, состоящая всего из нескольких деталей, отштампованных из пластика явно в одну операцию. Маленькие толстые колеса. Простой T-образный руль. Кольцевая лента, заменяющая цепь. Видно, каким образом сюда ставится мотор… А сюда крепится что-то еще… Во всем дизайне наблюдалась предельная технологичность на грани примитивизма.
- Чье это производство? – спросила она.
- Меганезия, - сказал продавец, - фирма «Hikomo». Бери, не пожалеешь!
Коробку с KIT-комплектом байка Жанна купила. Не столько для того, чтобы кататься (дома в Галифаксе у нее был горный «Iron Horse», одна из любимых игрушек), сколько для того чтобы, с этим байком в руках подойти на каком-нибудь форуме к Куртису и спросить, как же он, засранец, водит автомобиль, если ни черта вокруг не видит?
В кафе Мзини продолжала проявлять инициативу. Жанна оглянуться не успела, как уже оказалась за столиком в кампании своеобразной пары. Молодая леди англо-саксонского типа: очень стройная (по местным меркам - тощая), круглолицая, сероглазая, с коротко подстриженными прямыми соломенными волосами и веснушками, заметными даже под африканским загаром. Джентльмен – примерно 40-летний плотно сложенный, похожий отчасти на малайца, отчасти - на мексиканца.
- Это – Жанна, это – Наллэ, это - Эстер, а я буду брать какую-нибудь еду и пиво, - после этой предельно-экономичной презентации, Мзини двинулась к стойке, на ходу начиная сообщать заказ (похоже, сервис тут был ненавязчивый - повар и бармен в одном лице, а такая роскошь, как официант, просто не предусмотрена).
- Извините за… - начала Жанна.
- Ерунда, - перебил джентльмен, - мы не в Вене, так что…
- Наллэ! Что ты не даешь человеку сказать? – в свою очередь, перебила его леди.
- Я экономлю ее время и нервную энергию, - ответил он, и добавил, уже обращаясь к Жанне, - Эстер старается привить мне хорошие манеры, я это ценю, но…
- … Игнорируешь, - констатировала она.
- Почему именно «не в Вене»? – поинтересовалась Жанна.
- Мне утром пришел факс из Вены, - пояснил он, - Бумажка была адресована министру энергетики Мпулу, но этот зверь в стране не водится и факс переслали мне. Видите ли, МАГАТЭ обеспокоено… В общем, целая страница вежливой бессмысленной фигни.
- МАГАТЭ? – удивилась канадка, - это ведь агентство по атомной энергетике, так?
- Да, - ответил он, - Они хотят прислать сюда своего инспектора. Ну что за дебилы?
- В Вене учился Гитлер, - сообщила Мзини, перебрасывая со стойки на столик миски с каким-то ароматным варевом, лепешки, и огромные кружки, - Я читала в интернет.
Жанна энергично покрутила головой.
- Извините… Наллэ, я не поняла, а где здесь атомная электростанция?
- Вон там, - ответил он, небрежно махнув рукой в сторону широкой бетонки, которая начиналась от края деревни (вырастая из главной улицы) и шла через высокий лесо-кустарник. Приглядевшись, Жанна различила примерно в полумиле прямоугольный бетонный корпус высотой в двухэтажный дом и алюминиевый ангар рядом.
- Что, вот это и есть АЭС?
- АЭС, фанерная фабрика и ремонт-сборка мото-техники, - уточнил Наллэ.
- Лопай, - сказала Мзини, слегка толкнув канадку плечом, - Оно вкусно, когда горячее.
«Оно» действительно оказалось вкусное. Особенно – с горячей лепешкой и домашним нефильтрованным пивом, легким, но при этом густым как суп. Эстер, тем временем, бросила взгляд в сторону припаркованной на бетонированной площадке флайки (той, в которой прибыли гости), и поинтересовалась:
- Мзини, кто там еще прилетел, кроме Торреса и Ллаки?
- Ну, вот, Жанна. Еще какие-то газетчики, два юро и один чина. И какой-то док.
- Док Мак Лоу, биолог с Никаупара, - уточнила Жанна, уплетая аппетитное варево, - В прошлый период жизни - Макс Линкс из Бристоля. Он автор триффидов.
- Мак Лоу Линкс? - переспросил Наллэ, глядя на толпу, собирающуюся вокруг флайки.
- Надо было предупредить, - заметила Эстер, - сейчас будет такой тарарарам…
Наллэ пожал плечами и проворчал:
- INDEMI обожает секретность и сюрпризы.
- Идут сюда, - сказала Мзини, - шеф Наллэ, а это правда тот, кто сделал трифи?
- Правда.
- У! – выдохнула молодая африканка, - А на вид, просто дядька.
Несколько смущенный Мак Лоу шагал в направлении кафе, сопровождаемый толпой примерно из сотни человек. Этот стихийный эскорт не очень разборчиво кричал что-то. Можно было расслышать только слова «Док-Мак» и «Трифи». То там, то тут, жители выходили из домов и с недоверчивым видом глядели на это шествие. К моменту, когда биолог вошел в кафе, вокруг уже расположилась большая часть населения Макасо.
- Жанна, ты не знаешь, что за ерунда происходит? – спросил он, присаживаясь за стол рядом с канадкой, - …И что мне с этим делать?
- Мастер-док-Мак-Лоу! Сейчас я тебя буду кормить! - заявил вышедший из-за стойки бармен, - Что нравится из еды? Я приготовлю. А пока можно выпить. Виски, ром…
- Только кофе, - ответил док Мак, - И еще сигару, если есть.
- Сейчас все будет! А где ты остановишься ночевать?
- На базе ВВС Нгве. Мне надо осмотреть кое-что с воздуха. Там подходящая техника.
- Техника там, - согласился бармен, - но кушать лучше здесь. Вкуснее, да.
- ОК. Тогда стейк и стакан сока. Но сначала кофе и сигару, договорились?
- Да-да-да, мастер-док-Мак-Лоу! Нет проблем!
Толпа вокруг кафе распределялась, негромко толкаясь и переругиваясь в ходе спора за наиболее удобные наблюдательные позиции. Каждое действие док-Мака вызвало волну тихих перешептываний. Какая-то молодая женщина с младенцем на руках зашла в кафе, перебросилась двумя негромкими фразами с Эстер, а потом протянула младенца Маку.
- Она просит, чтобы ты подержал его на руках, - сообщила Эстер, - ей это важно.
- Хорошо, согласился биолог… Ну-ка… О! Увесистый мальчишка.
Вслед за первой находчивой дамой потянулись другие. На руках у док Мака все время оказывалось по одному, а то и по два младенца. Сначала ему давали подержать самых маленьких, потом пошли дети побольше, года по три… Бармен принес кофе и сигару, и что-то сказал местным дамам. Они согласно покивали и отошли немного в сторону.
- Эй, я ничего не понимаю! – заявил Мак Лоу, сделав глоток кофе и прикурив сигару от протянутой барменом спички.
- Мне кажется, тебя здесь считают чем-то вроде амулета, - заметила Жанна.
- А нельзя ли как-то их в этом разубедить? Я имею в виду, мне не сложно подержать на руках несколько карапузов. Собственно, дома я к этому привык. Но… Ты понимаешь?
- Ничего не выйдет, док, - ответил ему Наллэ, - Кстати, я рад вас видеть в Макасо.
- Взаимно, очень рад. Мы с вами первый раз видимся in vivo, я не ошибся? А с Жанной Ронеро вы, я смотрю, уже познакомились, не так ли?
Наллэ озадаченно погладил свой подбородок и повернулся к канадке.
- Упс… Так ты – Жанна Ронеро-Хаамеа?
- Ну… Я не совсем Хаамеа… В смысле… Это такая история…
- Расскажешь за ужином? – спросила Эстер, и уточнила, - Я думаю, тебе удобнее будет остановиться у нас, чем в фаре-дюро. Кроме того…
- … Мы тебя покатаем по стране на вертушке, - договорил Наллэ, - Как тебе эта идея?
- Слушайте, ребята, - взмолился Мак Лоу, - вы хотя бы суфлируйте! Что мне делать?
…
Через два часа, когда Макасо уже напоминал сильно уменьшенную (зато так же сильно ускоренную) модель Рио-де-Жанейро во время фестиваля, к месту событий подъехал президент Нгакве на белом коне со знаменем в руке… Точнее, въехал, стоя на крыше головной машины в колонне из четырех военных джипов, держась за древко флага. Он явно копировал поведение кого-то легендарного - возможно, Каддафи или Кастро. На президенте был простой офицерский китель, без единого украшения. Солдаты, которые спрыгнули с джипов на ходу, не пытались оттеснить толпу, а лишь распределились в ее первых рядах. На крышу джипа подсадили дока Мак Лоу, а Торрес и Шуанг уверенно вскарабкались сами. Пока они пожимали друг другу руки, кто-то установил микрофон...
Эстер похлопала Жанну по плечу.
- Если не хочешь оглохнуть, пошли домой. С нашей крыши все будет видно и слышно.
- Оглохнуть? - переспросила канадка, и в этот момент началось…
- Viva libre! – крик Нгакве, усиленный мегафоном, ударил по ушам, - Viva revolution!
- Ввааа! – заорала публика. Вверх взлетели сотни сжатых кулаков.
- Viva Mpulu! Viva Carta Magna!
- Ввааа!
- Viva Meganezia! Viva dok Mak Lou!!!
- Ввааа! Ввааа!
Толпа скандировала «Mak-Lou! Mak-Lou» и раскачивалась волнами. Нгакве протянул руку в люк на крыше, вытащил какой-то металлический тубус, пристроил его на плече, целясь примерно в середину неба и… Послышался звонкий щелчок, выстрел, и джип окутался небольшим облачком дыма. Вверх взлетел маленький предмет, таща за собой короткий факел с дымовым шлейфом. Через несколько секунд высоко вверху раздался оглушительный взыв.
- Ввааа! – снова заорала толпа, - Viva libre! Viva Carta! Viva Mak-Lou.
Доктору Мак Лоу Линксу буквально впихнули в руку микрофон.
- Ну, вы даете! – раздалось из мегафона.
Публика весело заржала.
- … А вообще, я рад, что у вас тут все как-то наладилось…
- Ваа!!!
- … И меня успели вкусно накормить. Честное слово, вкусно!
- Ваа!
- У вас красивая страна. Правда, я еще не успел толком ее рассмотреть, но на базе Нгве мне обещали подходящую флайку. Сейчас мы едем туда, и я надеюсь многое увидеть…
- Ваа!
- … Мы с вами еще много интересных штук сделаем вместе. Я на это надеюсь…
- Ваа!
- …Да, кстати, чуть не забыл сказать: у вас тут красивые женщины!
- Ваа! – кричала публика, - Mak-Lou! Mak-Lou! Mak-Lou!
…
На крыше дома Шуангов, примерно в четверти мили от площади, был почти идеальный наблюдательный пункт. Действительно, все видно и слышно, но крики не оглушают, а легкий навес защищает от палящего солнца... Жанна изумленно покачала головой.
- Такое ощущение, что главный парень в стране не президент, а док Мак.
- Так и есть, - совершенно спокойно ответила Эстер, поставив на столик поднос с двумя высокими запотевшими стаканами ярко-оранжевого сока и коробкой сигарет-ретро, без фильтра, - рекомендую попробовать сигареты, если ты куришь. Местный сорт с фермы наших друзей.
- Да? В таком случае, попробую… Подожди, я не поняла. Ты сказала: «так и есть»?
- Ну, разумеется. Представь, Жанна: тут большинство людей никогда не ели досыта. Каждые несколько лет случался голод. Потом появились трифи. В смысле, триффиды. Потом сюда завезли чипи. Я не знаю, как эти свинокурицы называются официально…
- Я тоже не знаю, - сказала канадка, - В Меганезии все их называют просто чипи.
- Не важно, - Эстер махнула рукой, - так или иначе, все началось с триффидов, которые придумал Мак Лоу. Еще два года назад, тут был кошмар, а сейчас, видишь, нормальная страна. Маленькая, но, скажем так, далеко не последняя в Африке.
- Вижу. Получается, что док Мак - это парень, который накормил 2 миллиона человек?
- Ну, да. Людям свойственно все упрощать. Ты, же понимаешь. Психология…
- Психология… Понимаю… А эти маленькие байки тоже придумал док Мак?
- Нет, - Эстер улыбнулась и покачала головой, - Это совсем другая история.
- Расскажешь? – спросила Жанна, осторожно прикуривая необычную сигарету.
- Почему бы нет, если тебе интересно? Вообще-то сам момент придумывания HiBi, в смысле, Hikomo-bikes, я упустила. Мы были на Нукуфетау, родном атолле Наллэ. Его родичи возили меня на экскурсии по лагуне, а Наллэ и Ематуа (нынешний муж мамы Наллэ), занимались этим проектом. Вероятно, там участвовали еще какие-то ребята… Короче говоря, не знаю. Я сама увидела HiBi на первых тестах, на Новой Британии в Меганезийском Папуа. Если рассказывать про эту авантюру по порядку, то…
Жанна Ронеро. Green World Press. Репортаж №24.
Африканский uni-bike и папуасский space-shuttle.
По океанийским меркам, Новая Британия - это суперконтинент. 300 миль в длину и до полста миль в ширину. Геологически, это почти сплошной горный хребет, центральная точка которого, вулкан Синевит, возвышается над морем на 2400 метров. Есть второй вулкан, Тавурвур, он пониже, зато развлекает жителей извержениями примерно раз в десятилетие. Жители не находят эти шоу веселыми: выбросы пепла иногда засыпают целые поселки или маленькие городки, так что жителям приходится перебираться на новое место. На старом, правда, хорошо разводить фрукты и овощи – вулканический пепел превращается в фантастически плодородный грунт. Остров, опять же, по меркам Океании, населен не плотно: на 4 миллиона гектаров – всего полмиллиона человек. По Новой Британии «оффи-культуртрегеры» в свое время прошли, как чума. Британская империя, Германская империя, Японская империя… В европейских энциклопедиях сказано, что пришельцы познакомили аборигенов-папуасов с железными орудиями и письменностью, но там умалчивается о способе знакомства. Железные орудия обычно втыкали в тела аборигенов, за невыполнение нормы работ, записанной в блокноте у представителя колониальной администрации. В меганезийской энциклопедии, так же скромно умалчивается о том, что произошло с этой администрацией после внезапного присоединения Новой Британии к Великой Океанийской Хартии. Но - дело прошлое…
Экспедиция байкеров-испытателей состояла из шести человек: Наллэ и Эстер, Ринго и Екико, Хти и Мео. Последняя парочка - местная: студенты-дипломники KTIC (Kimbe Transport Innovation College - первого учебного центра, основанного новой властью «в порядке экстренного развития технической грамотности и ликвидации колониального влияния»). Экспедицию сопровождали 3 - 4 полисмена. Они двигались параллельным курсом, из ближайшего поселка. В окрестностях следующего поселка, они передавали вахту своим тамошним коллегам. Полисмены делали вид, что им просто по пути…
Кроме людей, в состав экспедиции входили четыре лошадки-пони. Считалось, что они везут поклажу в условиях труднопроходимой горно-лесистой местности, но почему-то среди поклажи то и дело оказывалась Екико. Впрочем, согласно программе, участники практически все время двигались на байках. Ровная дорога… Грунтовка… Щебень… Очень плохая грунтовка (в смысле – разбитые колеи, местами переходящие в болото). Горная тропа… Заросшая горная тропа… Сильно-каменистая горная тропа… Места гибели байков отмечали рулем с нацарапанной датой, вкопанным вертикально в грунт. Новые байки с модифицированными узлами им сбрасывали с воздуха, в контейнерах (модификации создавались за считанные часы после выяснения характера поломки).
Позиция Шуанга была такова: наш байк не должен ломаться сам по себе ни при каких условиях. Его можно разбить, сбросив в пропасть, или уронив на него булыжник, но в условиях движения по любой поверхности, которую можно, при хорошей фантазии, признать дорогой, эта машинка должна работать безотказно. От этого может зависеть жизнь и здоровье людей. Когда экспедиция отдыхала (купалась, валялась на травке, играла в мяч), байки продолжали тестироваться, оказываясь в руках местной детворы.
Однажды (после мили пути по склону из камней, размером с кулак) Эстер пошутила:
- Хорошо бы протестировать HiBi в Антарктиде, на ледниках, во время снежной бури.
- Идея дельная, - серьезно ответил Наллэ, - но сначала доведем тропическую модель.
- А был еще такой случай, - флегматично ответил на это Хти, - Один канак скатился на байке с Эвереста. Сам в лепешку, а байк как новенький, тибетцы до сих пор ездят.
Безжалостный режим касался только машин. Нагрузка на людей была не больше, чем в любительском горном походе. Мео, со свойственным ей прямым папуасским юмором, метко назвала это «roll-sex-tourism». В темное время суток экспедиция не двигалась, а темнеет тут довольно рано, так что четверка юниоров практиковалась в камасутре. На фоне этих ребят Эстер и Наллэ выглядели скромной парочкой в викторианском стиле.
Но, секс был далеко не главным занятием юниорского сегмента экспедиции. Большую часть вечера Екико и Ринго продвигали своих новых приятелей в сфере информатики. Новобританцы были немного постарше, но уровень их технической подготовки был, разумеется, намного ниже, чем у ребят с Тувалу (где дети начинали тыкать пальцами в клавиши и двигать мышкой лишь чуть позже, чем плавать, ходить и говорить). В один прекрасный вечер, в ходе этих упражнений был найден манифест о проа-конкурсе на экономичный суборбитальный концепт для «Papua Air-Space Agency».
Эстер в это время лежала на надувном матраце, мечтала, глядя на разгорающиеся в небе звездочки и краем уха слушала реплики Наллэ, который пытался понять, каким образом тонкий, как пудра, песок заклинил ведущее колесо байка: «De puta madre! No y polla me comprende esta jodido rueda…!»… И далее примерно в этом фольклорном жанре... Хти и Ринго, вдохновленные этими мощными заклинаниями, пытались вдвоем снять колесо. Девушки, заключив, что это - исключительно мужская магия, устроились в сторонке и включили ноутбук. Весьма типичная панорама раннего экспедиционного вечера. И тут Екико подкатилась к Эстер с неожиданным вопросом:
- По ходу, можешь помочь объяснить Мео, как считается парабола, которая получится, если взять вот такую дуру и в жопе включить реактивную тягу, наклонив градусов, не знаю, на сколько, к горизонту? Я бы сама объяснила, но у меня в смысле формул вечно какая-то фигня. А я тебя не очень отрываю? Ну, если вдруг ты занята, или как-чего…
- Уф!... – ответила Эстер, лихорадочно исследуя свой мозг в поисках того уголка, где должна лежать физика, по которой у нее в колледже было стабильное «отлично», - Вот сейчас я вспомню, и мы вместе нарисуем, а потом вместе объясним.
Примерно через час, когда объяснения были в самеом разгаре, а на экране ноутбука уже были нарисованы световым пером полсотни закорючек и десяток загогулин, на плечо Эстер мягко легла ладонь Наллэ.
- Добрая фея арестована за издевательство над простыми и трогательно-беззащитными дифференциальными уравнениями. Чем это вы тут занимаетесь, а?
- Объясняем Мео про космос, в который летает фигня, про которую тут конкурс на 50 тысяч фунтиков. Только надо за дешево улететь на 100 км вверх и на 500 км в длину.
- Как интересно! – протянул Шуанг, усаживаясь на корточки напротив экрана, - Знаете что? А давайте выиграем этот сраный конкурс!
- Как? – хором спросили Екико и Мео.
- Просто: возьмем и выиграем, - пояснил он, - Но сделаем так: выигрывать будут Мео и Хти, а мы, как бы, просто рядом стояли. Идет?
- А почему так? - поинтересовался подошедший Ринго.
- Потому, что если выиграют они, то куража в сто раз больше. Сам подумай.
- Хм… Ага… E-o! Точно! Но табаш…
- Табаш пусть делит шеф Наллэ, он капитан, - вмешался Хти.
- ОК, - согласился Шуанг, - Вам четверым поровну, по 25 процентов.
- Не честно! – возразила Мео.
- Детка, - ласково сказал шеф-инженер, похлопав ее по попе, - Я похож на того парня, который упустит на таком верном деле свой табаш?
- Не очень, - ответила она, после некоторого размышления.
- А на того парня, который не поделится со своей vahine?
- Тоже не похож, - признала папуаска.
- Вот и не морочь голову себе и foa. Лучше сбегай, поставь чай, и мы будем решать, как именно мы выиграем этот космос… В смысле, конкурс…
…
Эстер замолчала, развела руками и улыбнулась.
- И что? – спросила Жанна, - Вы действительно выиграли тот конкурс?
- Да, - подтвердила та, - Молодежь выиграла очень неплохие деньги на этом конкурсе. Хти и Мео купили симпатичный домик под Нью-Кимберли, а Ринго и Екико… Ну, это долго рассказывать. Впрочем, если говорить о деньгах, то «Hikomo», семейная фирма родичей Наллэ, получившая от «Papua Air-Space Agenсy» подряд на реализацию этого концепта, заработала гораздо больше. Это очень выгодная тема.
- Еще бы, - сказала канадка, - Я так понимаю, что концепт был сделан специально под фирму Наллэ. Своего рода инсайтерская сделка, не так ли?
- Отчасти, это так, - согласилась Эстер, - Но зато мы запустили прототип конкурсного спейс-планера уже через 2 месяца. Вряд ли другие команды смогли бы это сделать.
- Мы?
- Да, мы. Я тоже работаю в «Hikomo». В Северно-Западном Полярном Секторе.
- В Северо-Западном Полярном? - переспросила Жанна, - В смысле, побережье и море в Меганезийской Антарктике?
- Нет. В смысле, шведский архипелаг Нобеля и северный исландский шельф.
- Если я не ошибаюсь, - сказала Жанна, - это спорные территории в Арктике. Особенно архиплаг Нобеля, который, во-первых, подводный…
- … Да, на глубине полста метров, - подтвердила Эстер.
- … А во-вторых, ближе к Аляске и Канадской котловине, чем к Скандинавии.
- … Да, но находится в 500 милях к Северу от первого и к Западу от второго.
- … Верно, но до Швеции там вообще почти 2000 миль через полюс.
- … Да, но открыли его шведы в нейтральных водах, а значит, это их архипелаг.
- … Под нейтральными водами, так точнее.
- … Но Канада, между прочим, признала шведские претензии на архипалаг Нобеля.
- … Уточним: признала, чтобы создать мягкий барьер арктическим претензиям США.
- … Но факт признания важнее мотива, не так ли?
Жанна тряхнула головой и пару раз хлопнула в ладоши.
- Слушай, Эстер, это же анекдот! Две американки в Экваториальной Африке спорят о шведских претензиях в Северном Ледовитом Океане. И еще: мы перепутали стороны. Гражданка США должна быть против этих претензий, а гражданка Канады - за них.
- Глобализация, - ответила Эстер, - корпоративный интерес сильнее национального. А хочешь контрабандного танзанийского кофе? У меня всегда горячий кофейник.
- Давай, - согласилась канадка, - Контрабандные продукты почему-то самые вкусные.
Эстер вышла и быстро вернулась с радужно-мерцающей сферической емкостью.
- Этот кофейник купили еще Батчеры, Рон и Пума, когда мы здесь жили вместе. Они обожают такие смешные кухонные машинки.
- Рон и Пума жили вместе с вами? – удивилась Жанна.
- Ну, да! И с тех пор дружим семьями. Как ты думаешь, кто нам про тебя рассказал?
- А, вот оно что… А я-то гадала: почему меня здесь сразу схватили в охапку…
- Друзья Батчеров - наши друзья, - сказала Эстер, - Кстати, как они там? Мы с ними видимся сейчас, увы, только по интернет. Это здорово, но.... как-то неполно.
- Даже не знаю, как ответить, - призналась канадка, - Это такие ребята, что…
…
=======================================
52 – ОЛАФ и ФРИС. Военно-технические эксперты.
Дата/Время: 13 сентября 22 года Хартии. Утро.
Место: Меганезия. Атолл Никаупара.
Борт флайки «InCub-V».
=======================================
Фрис и Олаф не жаловались на отсутствие здорового авантюризма. Приглашение Рона и Пумы: «А не закрутить ли вам кругосветку?», они восприняли с энтузиазмом. Не все ли равно, возвращаться домой в Швецию через Гавайи и Америку (как они летели сюда, на Южные острова Кука) или через Палау и Юго-Восточную Азию? По расстоянию - все равно, но второй вариант – это настоящее кругосветное путешествие. Плюс к этому, в кампании оказался Керк (в связи с отпуском, решивший посетить землю скандинавских предков). Керк это парень, с которым не страшно сунуть нос куда угодно - например, в Гималаи. Они оказываются по дороге, и надо только уговорить потомка исландских пиратов на дополнительную авантюру (Фрис и Олаф считали, что это у них получится).
Первый перелет: Никаупара – Фунафути, полторы тысячи миль на West- Nord-West. В самом начале трека, Рон, как бы между делом, сообщил:
- Мы подберем там одну девчонку, китайскую китаянку с Геологического факультета и подбросим ее домой, на Хайнань, нам это все равно по дороге, а она сэкономит денег. Потом, если когда-нибудь поедем в Китай, то легко впишемся к ее родичам. У китайцев это четко. Кстати, ее зовут Юн Чун.
- Она симпатичная? – поинтересовался Керк.
- Судя по фото, даже очень. А что?
- Ну, типа, совместный вояж открывает для меня некоторые перспективы…
Фрис, со свойственной ей прямотой, перебила:
- Она тебе не даст. У китайцев строгие правила на счет этого дела.
5-часовой полет до Фунафути на высоте 500, над изумительно-красивыми архипелагами бывшей Американо-Британской Полинезии происходил на фоне обсуждения специфики китайских традиций: от шаманизма, буддизма Пути Дамо, и даосизма Лао Цзы и Кун Цзы, до коммунистической доктрины Сунь Ят Сена и культурной революции Мао Цзе Дуна, возрождения Дэн Сяо Пина и нынешней политики «Разумно-открытых дверей». При этом разговор все время соскальзывал в сторону дилеммы «даст – не даст».
Керк деловито скачал из интернет несколько образцов классической китайской лирики и попытался петь ее, аккомпанируя себе на укулеле.
«Слышится первых гусей перелет. Смолкли цикады в ночи.
С гладью речною слился небосвод. Высится терем в сто чи.
Фея Су-э и богиня Цин-нюй терпят вдвоем холода.
Иней морозный в сияньи луны - чья победит красота?»
Фрис терпеливо выслушала и вынесла краткий приговор:
- Полная лажа.
- Сама ты лажа, - обиделся Керк, - Это Ли Шанинь, «Морозная луна», IX век.
- Оно и видно, что IX век, - ехидно ответила шведка
Керк совсем обиделся, снова ушел в сеть и проторчал там до приводнения у причалов яхтклуба Ваиаку-Фонгафале.
Невысокая, но спортивно сложенная девушка, одетая в модный здесь саронг модели «elladi» (короткий треугольник золотисто-блестящей ткани, застегнутый антрацитово-черными фибулами на левом плече и около правого бедра) энергично помахала над головой маленьким рюкзачком армейского образца.
- Hei, foa! Рон и Керк с Никаупара – это вы, или как?
- Типа, да! - отозвался Рон, - Если ты - Юн Чун, то двигай сюда.
- Правая грудь у нее классная, - негромко констатировал Олаф, - если и левая не хуже...
- Wow! – обрадовалась Юн, заглядывая в кабину, - У вас есть укулеле!
Через мгновение она уже приземлилась между Олафом и Керком, и завладела мини-гитарой, прежде, чем кто-либо успел сказать, хоть слово.
- Я последний год немного учусь на ней играть, - продолжала китаянка, в то время, как Рон разворачивал флайку на взлет, - Я не обижусь, если мне скажут, что я делаю не так, потому что это для пользы, а иначе ничему не научишься.
Флайка прокатилась по лагуне, и мягко оторвалась от воды. Юн Чун тронула тонкими сильными пальцами струны, и спела на пробу:
«Там растет какао со сладкими зернами.
И хлебное дерево, пеки сколько хочешь.
Там сытые птицы, поют так сладко,
Как будто говорят «да, милый»…
Погладив укулеле ладошкой, она пояснила:
- Это Дани Макемали, фиджийский поэт прошлого века. А еще мне нравится вот это:
«Я вспоминаю тихие поля, по которым я бродила
И тропы, которыми я пыталась уйти от невзгод
И жалобы ветра за мысом Те Реинга Ваируа,
Где затерялась моя душа».
- Это грустное, про девушку-маори, которая скучает по дому. Я тоже скучаю по дому, но все равно, отсюда каждый раз жалко уезжать. Бывает так грустно, что человек не может быть и там, и там.
- Я стараюсь привозить отовсюду побольше фоток, - сообщила Фрис, - Они у меня везде, даже на потолке. Смотришь, и получается, что ты и там, и там, и там.
- Фотки – это только фотки, - вздохнула Юн, - А как возьмешь с собой море, небо, рифы, разноцветных рыбок, и людей, с которыми подружился?
Пума тихонько хлюпнула носом, несколько раз быстро моргнула глазами, и коротко, как будто стесняясь, потерлась щекой о плечо Рона. Иногда (очень редко) у нее бывали такие мгновения сентиментальности, которой она мимолетно заражалась от попутчиков.
Керк вздохнул и покачал головой.
- Девчонки, если бы я так переживал каждый раз, то у меня бы сердце давно разорвалось на мелкие кусочки. Вот на такие (он показал пальцами вероятный размер кусочков).
- Наш лейтенант правильно говорит: мы уносим с собой все, что увидели, - веско сказал Рон, - И нечего переживать.
- Вот это верно, - поддержал Олаф, - А еще есть специальный аутотренинг. Утром, как только проснулся, три раза громко говорить вслух «Жизнь прекрасна!». И только потом уже начинать о чем-то думать. Я пробовал – мне помогает.
…
=======================================
53 – АЛОНСО и ХЕНА. Футуро-архитекторы.
Дата/Время: 14 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Кумбва, центральная площадь столицы.
=======================================
Шуанг плавно потянул рукоять на себя и легкий вироплан взмыл в небо, как воздушный шарик. Эклектичная мпулуанская столица, накренилась и провалилась вниз за кормой.
- Уф! – выдохнула Жанна, стараясь вернуть на место слегка прыгающий желудок, - мне никогда не привыкнуть к этим авиа-кузнечикам.
- Неужели, это хуже, чем в суборбитальном крафтере? – спросила Эстер.
- Там я вообще тихо умирала, - призналась канадка, - В момент, когда ракетные бустеры отключились и вместо перегрузки началась невесомость… Ребята, давайте я не буду это вспоминать, а то, я извиняюсь, но мой завтрак окажется у вас под ногами.
Эстер покачала головой.
- До чего же люди разные. Вот, Рон и Пума фанатеют от этих баллистических игрушек, хотя удовольствие довольно дорогое. Рон обмолвился, что аренда самой простой штуки «Fronda-L» на один прыжок стоит больше 500 фунтов. Но Пума говорит, что ее это так заводит… Во всех смыслах.
- Это временно, - сообщил Шуанг, - Не с Пумой, а с ценой, разумеется. Примерно через квартал мы выбросим на рынок папуасские звездолеты, и это будет совсем другое дело.
- Звездолеты… - насмешливо фыркнула Эстер.
- Где твое тонкое чувство художественнх гипербол? – обиженно спросил он.
- Так то гиперболы, - съехидничала она, - А у этих наших игрушек - параболы. Физика.
- Под гиперболой я имел в виду не геометрическую кривую второго порядка, а…
- Медвежонок, давай не будем загружать гостью нашим рабочим юмором, - перебила Эстер, ласково положив ладонь ему на плечо, - Лучше спросим, как ей понравились те величественные памятники африканской архитектуры, которые она видела в Кумбва.
Жанна почесала пальцами лоб и цокнула языком (на местный манер).
- Ну, в качестве манифеста нового архитектурного жанра, на стыке кубизма начала XX века и современного постмодернистского неофутуризма, это вполне пойдет. Знаете, в период Миллениума была попытка сделать нечто подобное в скульптуре. Брали много разных видов металлолома – от консервных банок до разбитых ржавых шасси байков и автомобилей, сваривали все это электросваркой, и делали инсталляции. Но городской парк в Кумбва – это шаг вперед, к большой архитектуре. Президентский дворец, собор, казарма и торговый центр, в их нынешнем виде образуют, я бы сказала, завершенную композицию. Эти многогранные куски нежно-серого бетона, висящие на арматуре, создают ощущение воздушности и легкости, а отсутствие части фасадов, в некотором смысле, символизирует открытость искусства всему миру. Особенно, по-новаторски смотрится изогнутый шпиль собора на слегка наклоненном куполе, как бы парящем на грациозно изогнутом стальном каркасе, и его нарочито грубо обрубленный на уровне пояса кирпичный цоколь. Это аллегория извилистого пути познания Космоса. На это, кстати, указывает хвост ракеты со стабилизаторами, будто застрявший в этом куполе. Гауди и Эшер могли бы гордиться таким учеником, как полковник Нгакве.
- И такими, как капитан Алонсо и команданте Хена, - вставила Эстер, - я слышала, что именно они командовали реактивной артиллерией при штурме столицы.
- Значит, мы имеем дело с архитектурной школой, - невозмутимо ответила Жанна, - а я правильно поняла, что никто и не собирается реставрировать центр этого городка?
Шуанг непоределенно повел плечами.
- По крайней мере, не сейчас. Там полно неразорвавшихся реактивных снарядов. Ты же видела, пол-центра огорожено проволокой и табличками «Danger! Mines!».
- Значит, столица так и будет похожа на бублик из массивов этих милых разноцветных фанерных новостроек вокруг заминированного центра? А как на счет детей? Я имею в виду, родители не боятся, что дети зацепят что-нибудь взрывчатое в этих руинах?
- Тут дети учатся обходить стороной заминированные участки раньше, чем в Америке учатся не выбегать на хайвей, - ответила Эстер, - Таков африканский образ жизни.
- Скорее всего, Кумбва будет разрастаться, как полоса застройки вдоль магистрали от озера Уква до горнорудного комбината Саут-Нгве, - предположил Шуанг, - Я сейчас сделаю круг, и ты можешь снять хорошие ракурсы. Там видно, где люди больше всего строят. Советую сфоткать общие виды частично-разрушенной горы Нгве. Вечером ты сможешь по ним выбрать, какие места на ней ты хочешь посмотреть завтра.
- А куда мы дальше летим сегодня? – спросила Жанна, не отрываясь от видоискателя своей камеры.
- Триффидные поля, - ответил он, - Это очень любопытно. Не пожалеешь.
…
=======================================
54 – L-BOMB и ЖИВОЙ ВЫКУП. Военная экология.
Дата/Время: 14 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Меганезия. Ист-Папуа. Атолл Таунаилау.
Национальный парк Тауу.
=======================================
- Ай! – оглушительно взвизгнула Фрис, и испуганная кошка молнией взлетела на ветвь бангра, используя три лапы, т.к. когтями четвертой (передней правой) она удерживала трубочку фруктового мороженного.
- Чего ты его пугаешь? - спросил Керк, - он, между прочим, занесен в красную книгу.
- Я не думала, что он вот так лапой. Моя кошка, например, всегда берет из рук зубами.
- У тебя, видимо, домашняя, - заметил Рон, - а это дымчатый леопард. Дикое животное.
- Леопард всегда сначала хватает когтями, - авторитетно сообщила Пума, оценивающе глядя на рассевшуюся на ветвях семейку дымчатых леопардов, - Но здесь они какие-то совсем игрушечные.
- Это они притворяются, что игрушечные, - проворчал Олаф, и выразительно погрозил кулаком небольшой (фута два в длину не считая хвоста) серой в бежевых пятнах кошке, которую он полчаса назад решил погладить. Теперь предплечье шведа украшали две полосы пластыря (водостойкого, суперадгезивного, из спецназовской аптечки Керка).
- Керк, с тебя двадцатка, - объявила Юн, - Что дымчатые леопарды обожают фруктовое мороженое открыли не здесь, а в Чехии, еще в 1969 году. Можешь почитать, если не веришь (она развернула маленький ноутбук в его сторону).
- Мда, - сказал военфельдшер, и полез в свою сумку за бумажником. Воспользовавшись этим, кот, совершенно флегматично (как казалось) лежавший на толстой ветви, внезапно совершил математически-точный прыжок, схватил с бумажной тарелки половину тушки курицы. Вторым высоким прыжком, кот перелетел через толстый воздушный корень бангра и с громким плеском шлепнулся в воду (сплетение корней здесь уходило прямо в лагуну). Ничуть не смутившись, зверь с добычей в зубах, переплыл маленькую заводь, выскочил на другой воздушный корень, энергично отряхнулся и принялся за еду.
- Jodido conio, - выругался Керк.
Игрушечный леопард поднял красивую голову, лениво открыл нежно розовую пасть с внушительными клыками (за которые этих зверей зовут «мини-саблезубыми тиграми»), глухо зарычал и в полминуты разделался со злосчастной полукурицей.
Пума толкнула Рона в плечо:
- А знаешь, как делали у нас в деревне? Ну, в той, из которой меня продали в армию?
- Как? – спросил он.
Вместо ответа, она развела руки в стороны, глубоко вдохнула, сделала движение, будто пытаясь проглотить большой комок чего-то малосъедобного, страшно выпучила глаза, и над погруженной в вечерние сумерки лагуной прокатился тяжелый громовой рык льва. Следом раздался короткий скрежет когтей по дереву, чуть слышный шорох листьев, и семейку дымчатых леопардов как селедка хвостом смахнула. Раз – и исчезли.
- Обалдеть! – воскликнула Фрис, - А этому можно научиться?
- Научу, - пообещала африканка.
- Здорово! Я дома затираню вредного соседского бульдога.
- Думаешь, он знает, что надо бояться львиного рыка? – поинтересовался Олаф.
- Знает-знает, - уверенно сказала шведка, - Что забито в генах, того не вырежешь автогеном. Эти киски тоже никогда не видели льва, однако...
- Тут целая статья про них, - сообщила Юн, - В смысле, и про этот атолл, и про кошек. Если мне бросят банку пива, я даже не поленюсь и прочту вслух.
…
*********************************
«The Nature». Дымчатые леопарды Тауу.
*********************************
Будь в книге рекордов Гиннеса раздел: число международных скандалов на один акр, Таунаилау стоял бы на первом месте. Этот необычный двойной атолл (единственный в своем роде) похож на восьмерку, большой круг которой имеет 16 миль в диаметре, а малый – 9 миль. При этом общая площадь суши составляет здесь менее 5 квадратных километров, поскольку из воды выступает лишь полоса шириной с футбольное поле, и лишь на высоту около 10 дюймов. Таунаилау (или Тауу, как его нередко называют для краткости) должен был исчезнуть с поверхности моря еще в 2012 году, в числе многих других низменных участков суши, тонущих из-за глобального потепления. Жителям двух здешних деревнь (общим числом 600 человек) было предложено эвакуироваться до 2010 года, но менее половины воспользовались этим предложением и перебрались в Папуа (в состав которого тогда входил Тауу), а оставшиеся 400 человек были просто вычеркнуты из официальных бумаг вместе с обреченном (казалось бы) атоллом. Вскоре Тауу заняли индонезийские сунниты-сепаратисты Солангаи-Джая, при поддержке Султаната Бруней. Таууанцы были дискриминированы за свои анимистические верования и, не дождавшись помощи от цивилизованных стран, обратились к властям Меганезии. Это произошло на фоне двух событий. Первое: конфликт Меганезии с Францией из-за атолла Клиппертон на востоке Тихого океана. Второе: циклон Себастио, двигавшийся от Науру к Новой Гвинее, грозя полностью уничтожить сухопутную часть Таунаилау. Обращение Таууанцев было на руку меганезийским «ястребам», застрявшим в «клиппертонском клинче». Представив Тауу колыбелью культуры Tiki и письменности Rapik, они добились от верховного суда санкции на уничтожение циклона Себастио 24-мегатонной L-бомбой. Этот спасательный взрыв дипломатически являлся угрозой боевого применения данного типа термоядерного оружия. Рассудив, что крошечный клочок суши не стоит отката к эпохе Холодной войны, Франция отвела эскадру, развязав руки меганезийским ультра. Коммандос высадились на Тауу и, при попустительстве UN, учинили геноцид колонистов-суннитов. Транспортный самолет брунейского корпуса мира, посланный для прекращения резни на атолле, был атакован меганезийскими истребителями южнее Каролинских островов, и принужден к посадке на воду около острова Пиерауроу, где 280 солдат попали в плен и оказались в концентрационном лагере. Торг за этих пленных закончился неожиданной сделкой: их обменяли на 28 дымчатых леопардов. Эти звери, размером с небольшого добермана, отправились на Тауу, где создавался foa-marae (национальный парк). Биологи не верили, что дымчатые леопарды приживуться на узкой ленте суши, но сейчас там родилось уже третье поколение этих редких хищников. Возможно, сыграло роль то, что в Меганезии никогда не было зверей крупнее кролика, и эти большие кошки выглядят здесь, как чудо природы. Местные жители относятся к ним, как к декоративным домашним животным. В единственном на Тауу городке Блоп, эти грациозные кошки разгуливают по крышам, на фермах они безнаказанно таскают кур, а на стоянках туристов и в открытых кафе иногда воруют мясо прямо со стола. Семья леопардов с детенышами, отдыхающая на козырьке навеса какого-нибудь ресторанчика - здесь вполне обычное явление. Сами дымчатые леопарды не считают себя домашними, и поддерживают определенную дистанцию с человеком. Они благосклонно принимают съедобные подарки, но не позволяют себя торогать. А вот еще один курьез: «Tauu foa-marae tour-guide» сообщает, что по древней легенде, пиктограммы Rapik были перерисованы мифическим океанийским королем Мауна Оро с пятен на шкуре дымчатого леопарда. Ирония в том, что пикто-символика Rapik придумана лишь в XXI веке, но она, как и дымчатые леопарды Таунаилау, уже воспринимается, как нечто, существовавшее с незапамятных времен. Наверное, и бетонные дамбы, за счет которых этот, фактически уже утонувший атолл, поднят над уровнем моря, будут считаться монументами первобытной эпохи. Тут поневоле задумаешься о том, как странно пишется история развивающихся стран 3-го мира».
*********************************
…
- Много вранья? – спросила Юн, завершив чтение.
- Умеренно, - сказал военфельдшер.
- Умеренно? - возмутился Рон, - Тут пишут, будто мы с тобой истребляли суннитских колонистов. Ты такое помнишь? Лично я никаких таких «колонистов» тут не видел.
- Это – те придурки с автоматами, которых мы зачистили, - пояснил Керк.
- Вы что, воевали здесь? – поинтересовался Олаф.
Рон неопределенно повел плечами.
- Не то, чтобы воевали. Тут была полицейская спецоперация.
- Это сколько же вам тогда было лет? – удивилась Фрис.
- Мне – 21, - сказал Керк, а ему – 18. Он был такой юный и сентиментальный.
- Я и сейчас юный и сентиментальный, - заявил Рон, - И, кстати, что этот долбанный писатель наплел про концлагерь на Пиерауроу?
- А что там на самом деле? – спросил Олаф.
- Там красиво, - сообщила Пума, - Море. Кораллы. И всего 300 миль от нашего fare. Рон, давай мы завтра повезем всех туда на party de mar?
- Во-первых, 350, - поправил он, - Во-вторых, мы обещали показать ребятам нашу ферму. В-третьих, им неплохо бы пару дней нормально отдохнуть в домашней обстановке. Ну, и в-четвертых, то, что ты не любишь готовить на кухне, еще не значит…
- Почему ты всегда угадываешь? – обескуражено спросила она.
- Я прошу меня извинить, … - нерешительно начала Юн Чун, - … Не думайте, что я хочу вмешаться в вашу семейную жизнь…
- Если тебе понравился мой мужчина, - перебила Пума, - я его тебе одолжу, но только на одну ночь, если он не будет против, и если ты мне тоже что-нибудь подаришь.
- Пума! – укоризненно проворчал Рон, - Что о нас подумают в Китае?
Африканка задумчиво почесала в затылке, и решительно сказала:
- ОК, я тебе одолжу Рона на одну ночь без подарка, просто по-дружески.
Фрис и Олаф покатились со смеху.
- Я опять что-то не так сказала? – сконфуженно поинтересовалась Пума.
- Я о другом, - не менее сконфужено пояснила Юн, - Я просто подумала, что если тебе не очень нравиться готовить дома, то я бы могла тебе помочь. У моего дяди есть маленькое семейное кафе в Тян-Яхайцзяо, на севере острова Хайнань, и мне нравится ему помогать. Он говорит, что, у меня получается, но я не знаю, удобно ли делать это в вашей семье.
- Очень, очень удобно! – обрадовалась Пума.
- Если тебе действительно не лень, и если тебя устроит наш набор продуктов, - добавил Рон, - Видишь ли, Юн, мы с Пумой не очень домовитые ребята, и у нас что есть, то есть.
Китаянка кивнула и улыбнулась:
- Ничего страшного. Мой дядя говорит: живешь у горы – кушай то, что есть на горе, а живешь у воды - кушай то, что есть в воде. Если что-то можно кушать, то обязательно есть способ, как приготовить это вкусно.
- Твой дядя – гений, - объявила Фрис,
- Вообще-то, - скромно сказала Юн, - эту пословицу придумал Сюй Сюэмо, в XVI веке.
- Значит, - заключила шведка, - Сюй Сюэмо тоже был гений.
…
=======================================
55 – ТРИФФИДЫ и КАРПЫ. Переселенцы.
Дата/Время: 14 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Нео-палеозойский лес каменноугольного периода.
=======================================
Сухо и звонко щелкнул выстрел.
- Попал! - азартно воскликнула Эстер и прыгнула в воду, - Ого! Тяжелый!...
- Кто это? – удивленно спросила Жанна.
- Увидишь. Подержи, - коротко сказал Наллэ, сунул ей в руки штурмовую винтовку и тоже полез в воду. Глубина здесь была чуть больше метра.
Канадка, в полном недоумении, осталась в пяти шагах от медленной, заросшей протоки, держа в руках оружие, из которого, зачем-то, был произведен выстрел в воду. Нет, уже понятно, зачем. Наллэ выбрался на илистый берег, держа в руках темно-серую толстую рыбину, которая еще слегка шевелилась, бросил ее почти к ногам Жанны и повернулся, чтобы помочь Эстер. Она выпрыгнула на сушу, уцепившись за его руку и, критически осмотрев себя, весело сообщила:
- Я вымазалась, как морская свинка. Но какой кхои! Верных 30 фунтов, не сойти мне с этого места! Медвежонок Наллэ, это был твой лучший выстрел за последнюю неделю!
- Ха! А ты не знала, что я - великий охотник? Короче: девчонки, разводите костер, а я займусь разделкой, - он взял винтовку из рук Жанны, вынул из крепления на корпусе штык-нож, и уселся на корточки рядом с рыбиной.
Эстер деловито начала собирать более-менее сухие обломки триффидных стволов - их здесь валялись целые кучи. Более молодые ростки этой древовидной травы рвались вверх, к солнцу, порой просто выпихивая более старые растения из земли. При сборе урожая упавшие стволы отгребали в сторону бульдозером, чтобы освободить проезды. Обломки стволов, оказавшиеся на влажном грунте и в каналах, пропитывались водой и начинали гнить, быстро рассыпаясь в труху. Обломки, оказавшиеся сверу, высыхали, несмотря на тень и высокую по местным меркам влажность, и годились на топливо.
Скоро, в зеленоватом полумраке, образованном густыми триффидными кронами, горел костер, а в горячей золе пеклись завернутые в широкие листья куски рыбы (оказавшейся ГМ-разновидностью черного китайского карпа, завезенной сюда с целью биологической очистки мелких ирригационных каналов со слабосоленой почти стоячей водой).
Наллэ Шуанг уселся по-турецки, затем свернул толстую, почти как сигара, самокрутку, прикурил от уголька и сообщил тоном комментатора «National geographic TV»:
- В каком-то смысле, мы совершили путешествие в далекое прошлое, на 350 миллионов лет в ранний каменноугольный период Палеозойской эры. Большая часть планеты была покрыта заболоченными лесами древовидной травы – правда, это были не триффиды, а гигантские папоротники и хвощи. Они росли так интенсивно, что упавшие стволы не успевали перегнивать, тонули в мелководных заводях, превращались в торф, а затем в каменный уголь. Это была заря жизни на суше, эпоха стремительного прогресса, эпоха яростной борьбы разных конструкций организмов за место под солнцем. Рептилии и земноводные наращивали мощь и реакцию. Стрекозы завоевывали небо, отрабатывая стратегию воздушных атак. Термиты создавали первую цивилизацию на планете…
- Ты не погорячился, назвав термитов цивилизацией? – спросила Эстер.
- Ничуть. У них есть все признаки аграрной цивилизации, примерно соответствующей древнему Египту или Месопотамии до появления массовой металлургии. Социальные классы, разделение труда, продуктивное земледелие, организованная защита поселков.
- Ты забыл сказать, что их поведение инстинктивное. Они не понимают, что делают.
- А люди понимают? – поинтересовался он.
- Считается, что да, - неуверенно ответила она, - Хотя… Ладно, не буду спорить.
- А у меня бестактный вопрос, – сказала Жанна, - Твой панегирик каменноугольному периоду это намек на то, что триффидизация не портит природную среду, а наоборот, улучшает, приближая ее к некому биологическому золотому веку?
- Хм… В каком значении ты употребила слова «портит» и «улучшает»?
Жанна развела руками, удивленная таким странным вопросом.
- Знаешь, это очевидно. Если, например, в море сливают тысячу тонн нефти, или чего-нибудь подобного, то для живых существ это катастрофа. Это и значит портить.
- А при чем тут случай с триффидами? – спросил Наллэ.
- Ну, как: для живых существ, обитавших в лесо-саванне, все это… - канадка сделала круговой жест ладонью, - … тоже катастрофа. Разве нет?
- Безусловно, - Наллэ кивнул, - Зато для других существ это большое экологическое счастье. Например, бабочки, шмели, стрекозы, улитки, карпы, лягушки - они здесь раньше никогда не смогли бы жить. А теперь, мы их завезли, и они прижились. Как ты предлагаешь здесь определять, хуже стала экология или лучше?
- Очень просто, - ответила она, - по тем существам, которые естественны для этих мест.
- Сегодня естественны, а завтра нет, - сказал Наллэ, - Всего 10 тысяч лет назад тут был совершенно другой климат и жили другие существа. Ты рассматриваешь окружающую среду, как нечто неизменное, существовавшее в современном виде с начала времен, но ничего подобного в природе не бывает! Среда меняется от тысячелетия к тысячелетию, одни ландшафты и биоценозы исчезают и на их месте возникают другие. Это жизнь.
- Медвежонок, а каков твой критерий? – спросила Эстер.
- Комфортность для людей, - не задумываясь, ответил он.
- Вот как? А почему для людей? Чем они лучше, например, зебр?
- Абсолютно ничем, - согласился Наллэ, - Если бы зебры могли изменить окружающую среду в свою пользу, то уверяю тебя, они тут же бы это сделали!
- О, черт! Опять ты вывернул мой аргумент наизнанку! Жанна, ну как с ним спорить?
- Есть идея, - ответила канадка, - давай вечером найдем учебник по софистике и завтра устроим ему разгром?
- Не хочу казаться грубым, - сказал он, - Но, может быть, сначала вы меня накормите? Мне кажется, экологически чуждый китайский карп уже готов к употреблению...
…
=======================================
56 – ИСА ШОРХИ. Неизвестный морской капеллан.
Дата/Время: 15 сентября 22 года Хартии. Вечер.
Место: Меганезия. Округ Палау. Остров Пелелиу.
Небо, море и полуостров Оураие.
=======================================
Расстилающаяся под крылом панорама темного океана, только кое-где мерцающего разноцветными точками огоньков (подвижных и неподвижных, одиночных, парных и собранных в маленькие группы), наводила на мысль, что заходить тут после заката на посадку – все равно, что переходить улицу в час пик с завязанными глазами.
- Рон, ты точно знаешь, что делаешь? – обеспокоенно спросила Фрис.
- В каком смысле? – спросил тот, закладывая плавный вираж с потерей высоты.
- В смысле, что ни хрена не видно, - уточнила шведка.
- Как же не видно? – удивилась Пума, - вон там, далеко на севере, Ореор, а прямо под нами Нгурунгор. Правее – остров Руиид, а дальше - Имелечел, там мой колледж. Ну, а прямо по курсу – Клоулклобел, административный центр. А вот полуостров Оураие, на нем наш fare. Фрис, ты что, не видишь? Это уже совсем рядом!
- Что, вот эти штуки, розовая и желтая?
- Это сигнальные arata-i на нашем пирсе, - сообщила Пума, - Ну, типа как в аэропорту.
В этот момент «InCub» поплавками коснулся воды. Короткий пробег до сигнальных огоньков на дальней от дома оконечности пирса. Стихающее гудение пропеллера. И негромкий плеск волн. Пума радостно взвизгнула, змейкой выскользнула из своего комбинезона, открыла створку кабины и рыбкой нырнула в черную воду. Плюх!
- Ее папа точно был канак, - глубокомысленно заметил Керк, перепрыгивая на пирс.
- Ребята, я кажется, забыл сказать «Welcome», - опомнился Рон.
- Лучше скажи, где включается свет, - попросила Фрис, тоже выбираясь из флайки.
- На столбике розового сигнального фонаря, примерно на уровне твоей попы.
- Ya! – сказала она, нажимая клавишу выключателя, - Wow! Впервые вижу, чтобы 20-футовые контейнеры так прикольно сложили в три яруса. Сколько их здесь?
- 11 штук, если никто ничего не спер, пока нас не было. Кстати, это и есть наш дом.
- Ты уверен, что не шутишь? Я имею в виду, обычно дом выглядит несколько иначе…
- Ребята, он не шутит, - сообщил Керк, - Это действительно его дом.
- Мне все равно, как это выглядит, лишь бы там кормили, - напрямик заявил Олаф.
- Рон, так ты мне разрешаешь похозяйничать на кухне? – спросила Юн Чун.
- Ну, да. А если ты еще вытащишь из воды эту черную кошку…
- Я уже вытащилась! – крикнула Пума, выбираясь на нижнюю платформу дома, - Юн, двигай сюда, посмотрим, есть ли у нас хавчик. Мне кажется, он был, но я не уверена.
- Вы тут разбирайтесь, - сказал Рон, - а я сгоняю на аквабайке, гляну, как там дядя Еу.
…
Покрутившись по дому, Пума усадила троих гостей на одном из балконов 2-го яруса.
- Юн Чун пока выгнала меня с кухни, чтобы я не путалась под ногами. Я едва успела цапнуть дюжину банок пальмового пива и пачку крекеров, - Пума водрузила на стол названные предметы, - А раз с кухни меня выгнали, то я буду вас развлекать.
- Слушай, - сказала Фрис, - Мне все-таки интересно, почему именно контейнеры?
- Так исторически сложилось, - авторитетно сообщила Пума, - Когда Рон еще учился в колледже, то купил первые два. Так было дешевле. А потом не хотел менять стиль.
- Прикольно! – оценил Олаф, - Т.е, он выращивал этот дом, покупая новые контейнеры, пока не получилась такая огромная хрень… В смысле, вилла…
Керк громко и возмущенно фыркнул.
- Покупал он, ага. Держи карман шире!
- Неужели, спер?! – азартно спросила Фрис.
- Про все я не знаю, а 6 штук он получил в виде религиозного пожертвования.
- Присвоил содержимое церковной кружки? – предположила шведка.
- Это называлось «спецотряд «STROR». Мы работали по терроризму на Марианских островах. Эти контейнеры были на маленьком ferry, который шел с острова Тиниан в Бруней, вез старые стальные трубы и (неофициально) пять ящиков ручных гранат. По дороге матрос Иса Шорхи сказал проповедь, и экипаж в религиозном экстазе покинул судно на шлюпке. Оставшись один, матрос Шорхи сбился с курса и пропал в океане.
- Ferry тоже где-то здесь? – предположил Олаф.
- Если ты имеешь в виду сейнер, то да. Отличное 30-метровое корыто.
- Лерели, vahine констебля Крэгга поставила на него новый движок и оснастку, - гордо добавила Пума, - Теперь они всей семьей на нем рыбачат. И дядю Еу берут с собой, да!
- Керк! – раздался голос Юн Чун с 1-го яруса, - Мне нужен мужчина!
- О!!! – весело хором завопили шведы.
- … В смысле, помочь кое-что, - слегка сконфуженно уточнила китаянка.
- Уже иду! – крикнул Керк, и исчез из-за стола, прихватив с собой банку пива.
- Основной инстинкт, - прокомментировала Фрис, - ничего не поделаешь.
- Кстати, о рыбалке, - сказал Олаф, - кто-то нам обещал подводную охоту…
- После ужина, - ответила Пума.
- Что, прямо в темноте? – удивился он.
- Зачем в темноте? Свет будет. Это главная фишка... У-а! Рон вернулся!
Вдоль пирса проскользнул ярко-оранжевый пластиковый аквабайк. Рон подогнал его к платформе дома и остановил, подняв почти на дыбы.
- Hei foa! Что слышно с камбуза?
- Пока там режим секретности, - сообщила Фрис, - А как поживает дядя Еу?
- Он смотрит по TV трансатлантическую регату. Ругается, что все яхтсмены - безрукие дебилы, и будь ему лет на 50 меньше, чем сейчас, он бы их обставил, как слепых котят.
- Он бы их и сейчас обставил! – уверенно заявила Пума, - просто ему лень. Хей, Рон, я обещала ребятам подводную охоту после ужина. Я правильно сделала?
- Правильно, - подтвердил он, поднимаясь по лесенке на балкон, - Как раз будет самый пик вечернего прилива. Я надеюсь, ты не забыла зарядить танк?
- Ай-ай! – взвизгнула она и метнулась мимо него вниз.
- Вот, - проворчал он, - Вечно приходится об этом напоминать.
- Ты сказал «зарядить танк», я не ослышалась? - уточнила Фрис.
- Ну, да. Я имел в виду его аккумуляторы. Они за несколько дней разряжаются.
…
Надувная лодка покачивалась на слабой низкой волне, в 200 метрах от полуострова Оураие. Сейчас, в верхней точке прилива, полуостров казался островком метров 30 в диаметре, отделенным от «Большой Земли» проливом шириной с хорошую реку. Едва освещенный контейнерный дом выглядел, как причудливая баржа, стоящая у причала. Лагуна вокруг оставалась совершенно темной. Фрис еще раз осмотрела «piga-sling» - полуметровый пружинный пистолет для подводной охоты - и поинтересовалась:
- И где обещанная подсветка? Я имею в виду не это… (она коснулась светодиодной лампочки на подводных очках), а такой реальный свет, при котором можно стрелять.
- Подожди, - сказала Пума, - сейчас Рон загонит в воду танк, и…
- У вас что, действительно танк? – удивился Олаф.
- Ага. Маленький, японский, Type-94-TeKe. Их тут много осталось, после II мировой войны. Его переделали под электричество, и он хорошо ездит, даже под водой, да!
В этот момент над одним из контейнеров нижнего яруса вспыхнул яркий свет, ворота открылись и по короткой аппарели поползло к воде маленькое железное чудище, размером с малолитражный автомобиль. Оно с тихим гудением двигалось на толстых резиновых гусеницах, поворачивая из стороны в сторону башенку в форме консервной банки. Из башенки, вместо пушки, торчал цинлиндр узко-направленного прожектора.
- Офигеть… - выдохнула Фрис, глядя, как танкетка приближается, погружаясь в воду.
- Экс-полицейская техника, - пояснил Керк, - Сразу после революции, из них делали патрульные тачки. Потом их заменили новыми, а эти продали с интернет-аукционов.
В полсотне метров от берега (где вода доходила до башенки), танкетка остановилась, из верхнего люка высунулся Рон в сдинутой на лоб маске с трубкой, и крикнул:
- Hei foa! Приготовились! Я буду вести луч по дну, там много рифовых акул, но не надо забывать и то, что плавает над дном. Каменный окунь и т.д. Осторожнее с барракудами. Кусаются. Заряда хватит часа на 2, не теряйте времени! - он сполз в люк, машина снова двинулась вперед, и скоро над водой остался только кончик дыхательной трубки.
- Ребята, - напомнил Керк, - все как договорились, справа от меня Юн Чун, слева Фрис, дальше - Олаф. Не маячьте друг у друга на линии огня.
Под водой вспыхнул яркий свет. Луч прожектора протянулся почти до самой лодки, окрасив воду в изумрудные тона. В луче мелькали темные силуэты крупных рыб. Керк сразу же прыгнул, и почти без вплеска ушел на глубину. Следом нырнула Юн Чун.
- Ну, пошла потеха, - сказала Фрис. Олаф не ответил, у него в зубах уже была трубка…
…
=======================================
57 – ГЕЙЗЕРЫ и СПЕЦСЛУЖБЫ. Экстрим.
Дата/Время: 15 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Саут-Нгве, район сейсмических разрушений.
=======================================
Жанна вынырнула из горячей воды, хватая ртом воздух, выскочила на берег, скользя пятками на мокрых камнях, и отбежала на несколько шагов назад. 30-градусная жара показалась ей чуть ли не холодом. Она бросила подозрительный взгляд на маленькое, метров 20 в диаметре, озеро, над которым поднимался легкий пар.
- Уф! Какая здесь темперетура?
- Чуть больше плюс 50 по Цельсию, - ответил Наллэ Шуанг.
- Сколько!? Oh! Goddamn! Если бы я знала, то не полезла бы.
- Поэтому мы тебе сказали, что вода просто довольно горячая и только, - призналась Эстер, - Согласись, это было правильно. Как ощущения?
- Сумбурные, - ответила канадка, - Мне кажется, что я воздушный шарик.
- Так и должно быть, - авторитетно заметил Наллэ, - В Японии источники с подобной температурой называются «onsen». Там считают, что это лучшее лекарство от любых болячек. Меня в этом убедил Дзюни Ихара, технический эксперт партнерства «Ulithi Nami». Он прилетал в Муспелл, когда я там… Гм… Выполнял каторжные работы.
- Муспелл – это в Антарктиде? – уточнила Жанна.
- Да. Недалеко от полюса, в Трансантарктических горах. Была ночь… Полярная, та, которая длится примерно 3 месяца. Это было как раз то, что надо для тестирования высотных флаеров, которыми занимался Дзюни. Он мне и подбросил идею на счет искусственного «onsen» в Муспелле. Оказалось, что это отличное средство от двух главных тамошних болячек: световой депрессии и полярной простуды.
Эстер похлопала его по мокрой спине.
- Не заговаривай Жанне зубы, медвежонок. Если ты думаешь, что она не догадается спросить, откуда взялось это горячее озеро…
- А откуда оно взялось? – перебила канадка.
- При землетрясении в скальном основании горы образовалась трещина, и вскрылся горячий подземный резервуар, - сообщил Наллэ, - Получился маленький гейзер, ты можешь его увидеть вон там… И вода из него потекла через эту впадину.
- Землетрясение, или все-таки взрыв? – спросила Жанна.
- По официальной версии, это сделали тролли, - скзала Эстер и подмигнула.
- Тролли? Но это же мифические существа!
- Может, и мифические, но гору они раскурочили основательно, не так ли?
Жанна кивнула и, прикрыв глаза ладонью от ослепительного солнца, посмотрела в сторону новой вершины горы Нгве, которая напоминала кусок зубчатой крепостной стены. Можно было проследить путь циклопических каменных глыб, на которые раскололись старая вершина. Эти глыбы сорвались с высоты 2500 метров и скатились почти до подножия, оставив на склоне широкие, как русла рек, борозды. Место скола представляло собой грандиозный почти вертикальный обрыв, сверкающий в ярких солнечных лучах кристалликами обнажившихся скальных пород…
Эстер проследила за ее взглядом и предупредила:
- А сейчас Наллэ начнет излагать нам философскую теорию о том, что геология, как и экология, штука непостоянная, она меняется из-за тектонических процессов, материки дрейфуют, горные хребты поднимаются, а затем разрушаются, вулканы извергают лаву или пепел, землетрясения рассекают земную кору трещинами, а критерий оценки всех этих изменений - комфорт для людей. Далее, он будет приводить примеры с горячими лечебными источниками, полезными ископаемыми и прочими позитивными вещами…
- Заметь, - весело ответил он, - Не я первый это сказал!
Динамик ноутбука сыграл мелодию «Iaorana, Raiatea». На экране всплыло окошко с сообщением: «Call up: Palau-MNZ, fare Butcher, Peleliu».
- Wow! Рон и Пума объявились! – воскликнула Эстер, и ткнула значок «Reply».
На экране возникла картинка в стиле самых дебильных анахронизмов из голливудских фэнтези-фильмов. В мерцающем оранжевом свете горящего на морском берегу костра, полдюжины голых дикарей плясали вокруг нескольких огромных плетеных корзин со свежей рыбой, на фоне танка времен начала II мировой войны. Чуть позади виднелся бамбуковый пирс, построенный по традицонным образцам эпохи короля Хоту-Матуа, футуристическая летающая лодка и яркий, как игрушка, пластиковый аквабайк.
- Aloha! – крикнула возникшая на экране Пума, - Это мы не обкурились, у нас просто hauole-iti после удачной охоты, и еще ребята немного замерзли, потому что они 2 часа были в воде. А я не замерзла, я была в лодке, так, на всякий случай. А вот та девчонка, которую Керк лапает за попу, это Юн Чун, реальная китайская китаянка с Хайкоу, да!
- Сейчас дам в ухо, - деловито вмешалась «реальная китайская китаянка».
- … Она меня выгнала с моей кухни, - добавила Пума, изящно уворачиваясь от ранее обещанного удара в ухо, - Потому что она студент по камням. Называется: геолог.
- Юн, - вмешался Керк, - если ты хочешь добиться результата, надо делать так…
В поле зрения мелькнуло вращающееся черное тело, послышался громкий всплеск, а затем обиженный голос Пумы, уже издалека.
- Этот исландский дуболом обижает маленьких!
- Тебя обидишь, как же, - проворчал Керк, - Привет всем!
- Iaora, - ответил Шуанг, - Ребята, вы что, глушили рыбу динамитом?
- Нет, - ответил Рон, подойдя к камере, - просто они двигались шеренгой и стреляли в четыре ствола… В смысле, в четыре слинга… Слинг, кто не знает, это такая пика…
- Между прочим, - заявила Фрис, отпихивая его от камеры, - Батчеры очень агрессивно рекламируют свою лавку среди своих гостей. Олаф, покажи, что нам подарили.
Олаф протянул к web-камере длинный пружинный пистолет с пикой так, чтобы стала видна ярко-зеленая надпись на черной рукоятке: «Taveri-Futuna: Fine snorkle-hunting».
- Это просто сувенир, а никакая не реклама! – возразила выбравшаяся из воды Пума.
- Ну, конечно, - сказал он, - И бонусы вам не платят за раздачу таких сувениров.
- Платят, - согласилась она, - Но ведь сувенир от этого не становится хуже, правда?
- Суровая первобытная логика, - констатировала Фрис.
- А это у вас что, гейзер? – спросила Юн Чун.
- Это только его стоковый бассейн, - ответил Шуанг, - а сам гейзер выше по склону. Сейчас я тебе его покажу.
Он поднял ноутбук и начал поворачивать, так чтобы гейзер попал в поле web-камеры. Одновременно с этим, в кармане у Жанны запиликал мобайл.
- Да, слушаю… Кто это?... Капитан INDEMI? А чем я могу вам помочь… Ах, вот как? Насколько это срочно?... А вы не могли бы объяснить, в чем дело… ОК, я вам верю… Никаких проблем, я все равно остановилась в Макасо, у друзей… Ну, разумеется, вы знаете… Нет, никаких претензий. Можете на меня рассчитывать… Aloha.
…
Капитан Виго Рэдо вышел на середину гостиной фаре-дюро:
- Леди и джентльмены! Приношу свои извинений за то, что прервал вашу программу осмотра страны, но ситуация такова, что нам необходимы независимые репортеры.
- Кому нам? - флегматично поинтересовался Джек Хартли.
- Службе национальной безопасности Мпулу, военной разведке Меганезии и…
- Федеральному бюро расследований США, - сообщил представительный мужчина в дымчатых очках, - Специальный агент Гарри Босуорт. Рядом со мной - лейтенант Адам Эрроусмит из USSOCOM, объединенной группы специальных операций министерства обороны. С его парнями вы еще познакомитесь, они то, что надо.
- По-моему, мне пора звонить в компетентные органы моей страны, - со вздохом, сказал
Ван Чжо, - Вы мне позволите?
- Ван, давайте отойдем в сторону, и я вам кое-что объясню, - предложил Торрес.
- Ладно. Но если я после этого захочу позвонить…
- … То я сам наберу номер, который вам нужен, но сначала уделите мне пять минут.
- Начались шпионские игры, - проворчал Шарль Фонтейн себе под нос.
Координатор с китайским репортером удалились в сторону кафе. Спецагент Босуорт проводил их взглядом, недовольно покачал головой, и продолжил.
- Через 30 – 40 минут с аэродрома Хор-Калба на Персидском заливе в эмирате Сарджа, взлетит «Falcon-950» и возьмет курс на юго-запад, примерно в нашем направлении.
- Еще тонна - другая героина? - предположил Питер Йорк.
- Ответ не верный, - строго сказал Босуорт, - Пока что на борту «Фалькона» нет ничего интересного, кроме специфического медицинского оборудования и бригады врачей. Но нам надо будет следить за ним и тщательно протоколировать его маршрут, чтобы потом не было сомнений: этот самолет взлетел из Хор-Калба. Мистер Наллэ Шуанг и капитан Виго Рэдо предоставили нам это служебное помещение экспедиционного центра….
- Если самолет интересен, - начал Хартли, - и в нем нет ничего такого на пути туда, то, видимо, в нем будет что-то такое на пути обратно, по принципу индукции.
- Индукция – это про электричество в катушке? - перебила Ллаки.
- В данном случае, мэм, это про логику, - пояснил британец.
- Только не по индукции, а по закону исключения третьего, - поправил Шарль.
- Ответ верный, - подтвердил спецагент, - По нашим данным, этот «Фалькон» совершит посадку на взлетной полосе у поселка Чивези в непризнанном государстве Шонаока, на территории Юго-Восточного Конго, в паре сотнен миль к западу от нас, примет на борт некий груз, затем взлетит и направится обратно в Сарджа.
- И флаг в руки потом доказывать, что он что-то там вез, - припечатал Йорк, - Сарджа, насколько я знаю, это такая мусульманская выгребная яма, что…
- Давайте все-таки уважать чужие религии, - перебил Джек Хартли.
- Не выгребывайся, - посоветовал ему Йорк
- Действительно, мы же не в прямом эфире, - поддержал его Фонтейн.
- А не пойти ли вам обоим в жопу? – вежливо спросил британец.
- Мальчики, может, не будем ссориться? - предложила Жанна.
Капитан Виго Рэдо постучал авторучкой по столу, добиваясь тишины, и сообщил:
- Этот «Фалькон» не долетит до Сарджа. Наши дроны перехватят его, заставят изменить курс и принудит к посадке на аварийной полосе в Макасо.
- Если я не ошибаюсь, это воздушное пиратство, - заметил Питер Йорк.
- Ты что, законник? - язвительно спросил лейтенант Эрроусмит.
- Нет, Адам, я так, пописать вышел, - столь же язвительно ответил репортер.
- Что будет в самолете? – поинтересовалась Жанна.
- Там будет самое огромное говно со времен Гитлера, - пообещал спецагент.
- Звучит неплохо, - оценил Хартли, - Но, видишь ли, Гарри, хотелось бы знать точнее.
- Мы будем знать точнее, когда он начнет загружаться, - сказал Босуорт.
- Подкрадемся туда по саванне, как Чингачгук? – спросил Йорк.
- Нет, но над Чивези будут висеть два дрона с телекамерами. Надо объяснять, что это?
- Я такие видела! – радостно заявила Ллаки, - это херня, вроде птички с пропеллером.
- Убейся, а лучше не скажешь, - одобрил лейтенант Эрроусмит.
На террасу вернулись Торрес и Ван Чжо. У меганезийского координатора на лице была довольная улыбка, а китайский репортер выглядел донельзя озадаченным.
- Эрнандо всецело убедил меня, что мне следует позвонить в компетентные органы моей страны несколько позже, - сообщил он, - поэтому я с вами.
- А, может, тогда, высадить миллион китайских десантников в этом гребаном Сарджа и дело с концом? – весело предложил Фонтейн.
- Моя страна не вмешивается в чужие внутренние дела, - с пафосом, произнес Ван Чжо.
- Нет проблем, - ответил французский репортер, - китайские десантники отменяются и в дело идут меганезийские воздушные пираты.
- Ну и вредный же ты тип, - обиженно проворчал Виго Редо.
- Я полезный, - возразил тот, - я независимый журналист!
- У тебя, Шарль, нехорошее предубеждение к нашему социальному строю, - продолжал китайский репортер, - но тебе должно быть известно, что наша страна идет в авангарде всемирной борьбы за дружбу и взаимопонимание между народами.
- Борьбы за дружбу? – скептически переспросил Хартли.
- Английский для меня не родной язык и я, возможно, не вполне корректно перевожу с китайского. Но я постарался выразить главную мысль и это вам любезно подтвердит мисс Ронеро. Как мне твердо сказал товарищ Торрес, она уже должна получить SMS с новой информацией по программе теле-игры «Тринадцать ударов молнии».
Жанна вытащила из кармана шорт свой мобайл – действительно, на его экранчике был значок «получено новое сообщение», а в качестве отправителя значился «Оргкомитет». Она прочла текст и отреагировала чисто по-меганезийски:
- Y una polla!!!
- Что вызвало такую экспрессию? – спросил Джек Хартли.
- Министерство культуры КНР и штаб флота, по рекомендации ЦК КПК, предложили оргкомитету использовать в следующей фазе игры, многоцелевой экспериментальный крейсер «Наутилус», находящийся в составе индоокеанской группы ВМФ Китая, - тихо прочла она, - По итогам дискуссии, Оргкомитет принял это предложение.
- Между прочим, - добавил Ван Чжо, с упреком глядя на Шарля - этот корабль назван в честь героев романа вашего великого писателя-фантаста Жюля Верна.
- А в кодах ВМС США он называется «Sea Ice», - сообщил Питер Йорк.
- Это почему? - спросила канадка.
- Из-за влияния пацифистов, - ответил вместо него лейтенант Эрроусмит, - Они думают, что применение этих боевых систем вызовет ядерную зиму, моря замерзнут и все такое. Хотя давно доказано, что ядерная зима это просто бредни паникеров.
- Физику в школе не учили, - согласился с ним Виго Рэдо.
- Дебилы, - подвел итог спецагент Босуорт.
- Экран, - сказал лейтенант.
- Точно, - снова согласился меганезиец, - Экран в башке, чтобы логика не проникала.
- Я не про то, - уточнил Адам, - Ты на экран смотри. «Фалькон» взлетел.
…
=======================================
58 – ПЛЕННЫЕ и ЗОЛОТОИСКАТЕЛИ. Гуманизм.
Дата/Время: 17 сентября 22 года Хартии. Вечер.
Место: Меганезия. Округ Палау. Риф Пиерауроу.
База морских рейнджеров «Transit Reef».
=======================================
Большой мужчина двигается быстро и бесшумно, как кошка. Он знает эти бамбуковые платформы, лестницы и крыши, как пальцы на своей руке. Большой мужчина уверен в своей силе, он много умеет, много воевал, наверное, убил много врагов, а его никто не смог убить. У него твердая рука и верный глаз. Но большой мужчина не жил много лун подряд в саванне, в обнимку с автоматом. Маленькая женщина жила. Она знает много способов, как убить того, кто сильнее и быстрее. Маленькая женщина собирает во рту много слюны, неслышно подходит к краю платформы и наклоняется над ограждением. Слюна падает с ее губ на платформу, которая лежит ниже. Большой мужчина хорошо слышит, где был шлепок. Он не упустит врага, который сделал такой громкий шаг. Он стреляет. И маленькая женщина стреляет на звук его выстрела…
- Свет! – крикнул команданте Аги Табаро.
Вспыхнули люменисцентные лампы, и на всех четырех ярусах тренингового комплекса базы Пиерауроу стало светло, как днем. Пума гордо стояла в одном из углов 2-го яруса, держа dyegun-полуавтомат у бедра за пистолетную рукоятку. Лейтенант Лопе Молино, находился в противоположном углу на 3-м ярусе и задумчиво разглядывал алое пятно краски у себя на боку. Такое же пятно виднелось на настиле 1-го яруса в нескольких сантиметрах от щедрого плевка Пумы.
- Напарила, - хмуро констатировал он.
- Ящик пива - мой, - лаконично ответила она.
- Твой, твой, - согласился Лопе и, подняв голову, сообщил улыбающемуся с 4-го яруса Рону, - Балда ты! Из такой девушки сделал киллера.
- Я хорошая жена! – возмущенно возразила Пума.
- Ты самая хорошая, - уточнил Рон, сбегая по лестнице и оказываясь рядом с ней.
- И еще, я всех угощаю пивом, - добавила она, - Мне все равно столько не выпить.
Лейтенант хмыкнул и двинулся к мостику, соединявшему 2-й ярус тренингового комплекса с мини-маркетом. Проходя мимо Пумы, он отвесил ей звонкий шлепок ладонью по заднице, и получил в ответ энергичный тычок локотком в ребра.
- Уфф!.. У тебя точно не было предков из юго-западной Гавайики?
Юная африканка выразительно пожала плечами:
- Кто может это знать? Мама была красивая, имела много разных мужчин.
- Логично, - согласился лейтенант, и продолжил свой путь за пивом.
…
Пиерауроу - это подводная отмель, расположенная в нескольких десятках миль к юго-востоку от населенных мест: островка Хатохобеи и большого атолла Хотсарихие. Ее большая часть лежит на глубине 3 метра, и даже при максимальном отливе над водой появляются лишь несколько пучков водорослей. Поверх этой отмели стоит на сваях длинная платформа патрульной базы, имеющая форму вопросительного знака. Изгиб знака представляет собой крытый пирс с причалами и оборудованием, а точка - это 4-ярусный pueblo-militar (военный городок). На базе размещены 4 полувзвода морского спецназа, 4 полувзвода авиации и 2 полувзвода техно-поддерки. Все это называется «Ranger-Unit Transit-Reef» (RUTR) и полностью контролирует океанский траффик Западной Новой Гвинеи (спорной индонезийской территории Ириан-Джая). Между Пирауроу и полуостровом Чендравасих (западным углом Новой Гвинеи) - 200 миль. Нежелательное судно, может проскочить через этот коридор, только проявив чудеса маскировки. Алтьтернатива: отправляться не с северного, океанского поберещья, а с южного, из порта Факфак, и двигаться в обход. Но тогда надо пересекать море Серам, сказочно богатое рифами и пиратами. Кроме того, обходный рейс увидят на картинке, переданной со spy-drone базы RUTR. Одна ракета «Wiunge», пущенная флаером с 250 миль - и никто не узнает, что случилось с этим судном. То ли пираты, то ли рифы...
Команданте Аги Табаро прервал рассказ, чтобы сделать пару мощных глотков пива.
- А как «Wiunge» переводится с утафоа? - спросил Олаф.
Кампания рейнджеров, собравшаяся на одной из террас 2-го яруса, дружно заржала.
- Это переводится только со шведского, - весело сказал команданте, - William Unge, полковник шведской армии, изобрел ракеты данного типа в конце XIX века.
- Виллем Теодор Унге? – поразилась Фрис, - Дядька, портрет которого висит у нас в университетском холле рядом с портретом Альфреда Нобеля?
- А где же ему еще висеть? – спросил Лопе Молино, - Они при жизни очень дружили. Нобель поднял хорошие деньги на взрывчатке и финансировал ракетную тему Унге.
- Нитратно-органический ракетный фюэл тоже придумал Нобель, - заметила девушка-melano в черной майке с эмблемой в виде золотого дракончика и круговой надписью «Papua Libre Reserva de Militar», - …а Унге применял этот фюэл в своих ракетах.
- Ахети Уи преподает в колледже историю техники, - гордо сообщил Аги Табаро.
- После I мировой войны, идею Унге о легких простых твердотопливных ракетах для дальнего поражения морских целей отбросили, - продолжала Ахети, - Считалось, что такие метровые ракеты не смогут летать дальше, чем снаряды арт-орудий и, в любом случае, 5-фунтовый боезаряд, которым оснащались эти ракеты, не выведет из строя корабль противника. Первый тезис опровергнут в конце XX века, когда любительская двухметровая ракета «ballistic dart» в США пролетела по параболе с апогеем 85 км, передавая инфо о полете через webcam. Второй тезис опровергнут еще в 1970-е годы, когда в СССР создали базуку «bumblebee»: труба и реактивная граната с 5-фунтовым термобарическим боезарядом. Оставалось только соединить одно с другим.
- … И стрелять по коммерческим морским судам? – договорил Олаф.
- А ты эту коммерцию видел? – поинтересовался Лопе.
- Не видел. Но если они даже везут контрабанду, стрелять в них ракетами - перебор.
- Они работорговцы, - сказал лейтенант, - Поэтому, мы их топим, и будем топить.
- Вместе с рабами? – уточнил швед.
- Ты что! Мы отслеживаем их корыто и разносим его на хрен, когда оно идет или без загрузки, или с каким-нибудь неживым грузом.
Фрис покачала головой.
- Тоже как-то неправильно. Вы расстреливаете в чужом внутреннем море гражданское судно, которое в данный момент не делает совершенно ничего незаконного.
- Мы защищаем полтора миллиона ирианских жителей, - отрезал Аги Табаро, - объем вывоза рабов в зоне контроля RUTR сократился в сорок раз. Это данные ООН.
- Не думаю, что ООН одобряет эту вашу деятельность, - заметила она.
- А нет никакой этой деятельности, - ответил команданте, закуривая сигарету, - никто никогда не видел наших ракет в море Серам. Как увидеть в полете полутораметровую пластиковую трубу с блямбой на конце, если не знаешь, откуда и куда ее запустили? Другое дело, наш знаменитый концлагерь. Но это было при позапрошлом команданте.
- Это где держали брунейских военнопленных, которых потом поменяли на кошек?
Невысокий, кругленький и подвижный, как шарик ртути, 40-летний креол Нехо Ниера, суб-лейтенант полувзвода техно-поддержки (ветеран базы RUTR) подмигнул шведке.
- А ты уже в курсе этой истории? Их «Hercul-TJ» посадили вон там, - он указал своей сигарой в сторону внутреннего рейда, - Точнее, они сами сели, а куда бы они делись? Дальше выгнали этих артистов голыми из самолета в воду, и отправили вплавь…
- Почему голыми? – спросила она.
- А как еще? 280 воздушно-десантных организмов. Мало ли, что у них в карманах?.. И отправили вплавь к дальнему концу платформы. Там уже надули четыре инфларафта.
- Что-что надули?
- Это блин, 15 метров в диаметре, и с тентом. Этих артистов рассадили по 70 на рафт.
Хавчик им возили 2 раза в день, и бросили водяные шланги, чтобы умываться. Дали пластиковые миски-чашки-ложки и индивид-гигиенические комплекты. Так и жили.
- Нехо, я не поняла, сколько времени они жили на этих рафтах?
- Недели три. Пока политикам не надоело скандалить, и не сделалась дипломатия.
- Подожди, а кровать, одежда, сортир, в конце концов?!
- Сортир за бортом, как раз удобрение для планктона, - ответил тот, - одежда при +25 вообще не нужна, а спать можно прямо на инфларафте, он надувной, как матрац.
- А ты сам пробовал жить 3 недели голым на надувном плоту? - ехидно спросила она.
- Мне было бы скучно, а Лю Тайпо с приятелем-коммунистом и всей шайкой…
- Нехо, что ты докопался до коммунистов, а? - перебил худощавый креоло-китайский метис лет 20, одетый только в болотно-зеленый килт с кучей карманов.
- Я не докопался, я просто к слову. Ваша шайка кажый отпуск так проводит, ага?
- …И вообще, у нас рафт другой модели.
Юн Чун, зацепилась взглядом за татуировку на левом плече метиса: силуэт флайки и короткая надпись в ромбическом контуре.
- «HRAFO Morotau VD19». Что это значит?
- Это «Humans rescue air-force operation», - ответил он, - Моротау это вулканический островок в 40 милях от восточного угла Папуа. Там есть золото, отсюда и проблемы.
- А VD21 это 14.02.19 года Хартии, - добавил Керк, - Операция «Valentine day».
- 14 февраля у наших католиков праздник влюбленных, - добавил Рон.
- У наших католиков, представь себе, тоже, - сказал Олаф, - А в чем суть операции? Спасали несознательных папуасов от дурного влияния золота?
Лю Тайпо улыбнулся, покачал головой и поправил.
- От дурного влияния золотоискателей. Те почему-то решили, что местное население обязано вручную мыть для них золото. Это очень выгодно, если не платить за работу.
- А почему местные парни потребовали оплату через вас, а не через суд?
- Там не было суда, - ответил Лю, - Там была колючая проволока и пулеметные вышки. Ими мы и занимались. Ну, и машинами. Типа, подавить с воздуха огневые точки. Наше звено там даже не лэндилось. Мы все это расстреляли и вернулись на Луизиаду, мы там базировались. А потом нас перевели сюда. Сказали, что за инициативность.
- А что, в итоге, с золотом? – спросила Фрис.
- Да ничего. Наши коммандос зачистили золотоискателей и передали объект властям. В смысле, полиции Папуа, которая вспомнила, что это, вообще-то их остров.
- И как полиция отнеслась к тому, что ваши парни кого-то шлепнули на их территории?
- По ходу, спокойно, - ответил Лопе Молино, отхлебнув пива, - За дело же шлепнули.
- Лю, а твой приятель, коммунист, тоже служит в вашем звене? – спросила Юн Чун.
- Капрал Ромар Виони? Нет, просто у нашего авиа-звена и у его двойки экранопланов оказались похожие взгляды на отдых. 4 летчика плюс 6 моряков. Хорошая кампания.
- Шайка,- твердо сказала Ахети.
- Сводная тактическая группа, - поправил ее Аги Табаро.
Юн Чун звонко щелкнула ногтем по пустой жестянке и поинтересовалась:
- А можно с ним познакомиться?
- С Ромаром? – переспросил Лю, вынимая из кармана woki-toki, - Легко. Вряд ли он расстроится, если мы его оторвем от эксцентрик-тенниса. Шарик можно погонять и завтра… Hei, Ром, это Лю. Хочешь, познакомлю с африканкой, шведской шведкой и китайской китаянкой?... В секторе B2T3… I don’t fuck your mind!... Viti-viti…
Ромар был примерно ровесником Лю, но другой расы (видимо, мезоамериканской) и совсем другого телосложения. Он вошел на террасу совершенно голым (если не считать браслета с коммуникатором) и его фигуру можно было разглядеть детально. Эллинские скульптуры героев казались бы рядом с ним неуклюжими и диспропорциональными. В них не существовало такого четкого единства скорости, гибкости, функциональности и соразмерной системы мышц, рационально распределенной по телу.
- Ни фига себе, - сказала Фрис, - Парень, ты правильно делаешь, что не носишь одежду.
- Просто мне так привычнее, - Ромар обаятельно, открыто улыбнулся, - я с Элаусестере, там практически не пользуются одеждой, и я к ней не очень привык. А ты из Швеции?
- В данный момент я с Пелелиу, а вообще-то да, мы с Олафом из Гетеборга.
- А с Пелелиу мы с Роном, да, - добавила Пума, - Керк с Понапе, а Юн Чун с Хайкоу.
- Ты похожа на африканскую африканку, на банту, - заметил Ромар.
- Ага, я родилась на Замбези. Потом была всякая херня… Короче, я живу на Пелелиу.
- Эти девчонки, Фрис и Пума, просто звери, - сообщил Лю, - Пума подстрелила нашего лейтенанта Лопе, в «dark-hunting», прикинь? Так что, мы пьем пиво за его счет.
- Ты гонишь, - возразила Фрис, - Мы белые и пушистые.
- Ты белая и пушистая, а я черная и пушистая, - педантично уточнила Пума, - а Юн Чун классная, ее дядя мастер-повар, она умеет готовить такие штуки. Короче, china food.
- Вообще-то я геолог, - уточнила китаянка, - Кухня это хобби. А что такое Элаусестере?
- Это 4 атолла примерно на пол-пути от Таити до Мангарева.
- Там коммунизм, - вставил суб-лейтенант Ниера, - Странная штука, вот что я скажу.
- Нехо, я тебя спрашивал: чем странная, - весело сказал Ромар, - Ты ведь не ответил.
- Я тебе ответил: всем странная. Просто всем. Ну, не понимаю я ваших порядков!
- А я тебе предлагал: давай объясню. Это же очень просто!
- Да ну тебя. Заплетешь мне извилины, на ночь глядя. Потом кошмары будут сниться.
- Вот так всегда, - констатировал Ромар, разводя руками.
- Объясни мне, - предложила Юн Чун.
- Так, Ромар, - сказал команданте, глянув на часы, - Объяснять про коммунизм будешь утром, в перерывах в спортивно-прикладных занятиях с резерв-матросом Уи. Вот эти ребята (Табаро указал на Рона и Керка) вам помогут. Не с объяснениями, а со спортом.
…
=======================================
59 – ТРАТТО и ТИРЛИ. Авиа-рейнджеры.
Дата/Время: 17 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Гостеприимное африканское небо.
=======================================
Наблюдение за «Фальконом» летящим из Сарджи в Центральную Африку, оказалось ужасающе скучным занятием. На экране, отображающем картину со спутника, очень медленно полз над желто-зеленым ландшафтом самолет, похожий на серую букашку. Затем он приземлился и исчез на полтора часа. Только мигающий квадратик на экране отмечал место посадки. Репортеры с трудом глотали кофе, курили, и от нечего делать рассказывали друг другу бородатые анекдоты. Потом «Фалькон» снова взлетел, лег на обратный курс, и тут темп развития событий внезапно и очень резко изменился.
«Если Тратто и Тирли работают в паре, то гаси свет и спасайся, кто может», - именно так прокомментировал Виго Рэдо эту сцену (очень странную, если не понимать толком, что происходит). Юноша и девушка, оба лет 25, заняли места в креслах спиной друг к другу, надели глухие шлемы-сферы, и каждый взял в руки по предмету, похожему на небольшой мячик с пупырчатой поверхностью.
- Старт? - спросил Тратто.
- Старт, - подтвердила Тирли.
Движения пальцев на мячиках были почти невидимы, но их результат вне помещения было трудно не заметить. Крышки двух стоящих на улице контейнеров, больше всего похожих на вульгарные мусорные баки, отлетели в стороны, почти синхронно раздались оглушительные хлопки, и в небо взлетели два серебристых предмета, разглядеть начало полета которых, не представлялось возможным – так невозможно разглядеть снаряд, вылетающий из ствола артиллерийского орудия.
- Это и есть дроны «Glip»? – тихо спросил спецагент Босуорт.
Виго утвердительно кивнул, поднес палец к губам, затем указал на обоих пилотов и на 2 экрана параллельных мониторов. Ну, понятно: «соблюдаем тишину, не мешаем ребятам работать, если интересно, то смотрим параллельную трансляцию оперативных действий».
Разогнавшись до 5000 метров в секунду, «глипы» отбрасывают полностью выгоревшие твердотопливные ускорители, похожие на пустые трубки, свернутые из тонкой фольги, и некоторое время летят по пассивеным баллистическим траекториям, с верхними точками почти в ста милях над землей. «Фалькон», с его внушительной скоростью 500 узлов, или 260 метров в секунду, по сравнению с ними еле-еле ползет над лоскутным желто-бурым одеялом саванны. Чуть больше минуты требуется, чтобы догнать его, уравнивая высоту, демонстративно проскочить крест-на-крест в нескольких сотнях метров перед его носом, чтобы затем, пройдя в пологом пике интервал высот от 10.000 до 2.000 метров, взлететь обратно на 10.000. Теперь два гротексно-маленьких вызывающе-серебристых самолетика ромбовидной формы, болтаются в воздухе в миле впереди-справа и впереди-слева от его курса. Скорости тоже уравнены. Пора объясняться с сарджийским пилотом.
Капитан Рэдо, откашлявшись, взял со стола микрофон.
- Контрольный пункт ВВС Мпулу – борту «Фалькон» 27,02 ЮШ - 9,12 ВД, следующему курсом 46,22. Приказываю выполнить правый разворот и перейти на курс 119,55. После этого вы получите инструкции для захода на посадку. Повторяю, контрольный пункт...
- Он увеличил скорость до 520 узлов, - отрапортовал Бонго.
- Вижу на мониторе, - буркнул Виго, - нарисуйте ему что-нибудь поперек курса.
- Решетку, - предложила Тирли.
Серебристые ромбики легко переворачиваются в воздухе. Через мгновение, перед носом «Фалькона» вспыхивают два скрещенных веера из алых следов от трассирующих пуль. Пилот сделал какой-то рефлекторный рывок, «Фалькон» едва заметно рыскнул носом, и продолжил движение вперед, прежним курсом, увеличив скорость уже до 540 узлов.
- Начинайте портить ему товарный вид, - распорядился капитан.
- Берем в клещи, - сказал Тратто.
«Глипы» чуть снижают скорость, и «Фалькон» оказывается между ними. В какой-то миг пилот видит одинаковые элегантные серебристые корпуса справа и слева от себя, а еще через миг один оказывается чуть позади кабины, а другой поднимается прямо над ней и мягко опускается на фюзеляж. Вес «Глипа» - около центнера, но этого хватает, чтобы смять тонкий металл. «Глип», пристроившийся сбоку и позади кабины, разворачивается так, что раскаленный выхлоп из его дюз, как напильником, обдирает краску с корпуса «Фалькона». Внутри самолета сейчас раздается пронзительно-визжащий звук - будто тысяча гвоздей царапает по оконному стеклу.
Пилот «Фалькона» снова выходит в эфир.
- Всем, кто меня слышит! Это - борт 134, Фалькон, я атакован неопознанными боевыми самолетами над южным Конго. Мои координаты…
Капитан Рэдо удовлетворенно хмыкнул (теперь до «клиента» дошло) и приказал:
- Борт 134, Фалькон, сопротивление бесполезно, вы задержаны, даю вам 10 секунд на то, чтобы начать правый разворот. При неподчинении, ваш самолет будет уничтожен. Время пошло… Осталось 9… Осталось 8… Ребята, на счет «0» сделайте ему разгерметизацию.
- Понял, - отозвался Тратто
- Поняла, - эхом откликнулась Тирли.
Оба «Глипа» отскакивают чуть в стороны и включают лазерные целеуказатели. Яркие красно-оранжевые пятнышки рассыпаются мириадами радуг на остеклении кабины.
- … 4… 3…, - продолжал отсчитывать Виго.
- Не стреляйте! – крикнул пилот, - Я разворачиваюсь.
- Ваш новый курс – 120,01, - проинформировал капитан, - как поняли?
- Понял, ложусь на 120,01.
«Фалькон» начал медленно, с небольшим креном, разворачиваться вправо по широкой дуге. Оба «Глипа» повторяли его маневр, держась по бокам.
- Всем, кто меня слышит! Это – гражданский борт 134, Фалькон, аэропорт приписки – Хор-Калба, Сарджа. Неопознанные боевые самолеты вынудили меня развернуться над южным Конго. Все, кто меня слышит, пожалуйста, запишите мои координаты и курс…
- Зря тратите время на болтовню, - сказал Виго, - Сейчас ложитесь на курс: 120,03.
…
=======================================
60 – ЮН ЧУН и РОМАР. Настоящие коммунисты.
Дата/Время: 18 сентября 22 года Хартии. Утро.
Место: Меганезия. Округ Палау. Риф Пиерауроу.
Борт учебного рафта.
=======================================
…Керк вытянул вперед правую руку, сжатую в кулак, оттопырив вверх большой палец. Это выглядело похоже на жест зрителя в римском Колизее, означающий предложение сохранить жизнь поверженному гладиатору. Но, в данном случае все происходило на глубине около 2 метров, в толще прозрачно-изумрудной, пронизанной лучами солнца, океанской воды, а большой палец военфельдшера показывал на поверхность, которая отсюда казалась тонким волнистым зеркалом. Роль поверженного гладиатора играла Ахети Уи. У нее исчерпался кислород в легких, и Керк, как опытный военфельдшер, моментально это заметил. Трое зрителей - он сам, Пума и Рон - синхронно толкнули девушку к поверхности. Она, выпрыгнув из воды как поплавок, изо всех сил, шумно втянула в легкие пару литров свежего воздуха.
Остальные трое, вынырнув рядом, дышали более спокойно: сказывалась регулярная тренировка. Фрис и Олаф подплыли к ним, и Фрис возмущено заявила:
- Вы офигели?! Нельзя столько раз подряд так надолго пихать человека под воду!
- Никто ее не пихал, - проворчал Керк, - она сама. И потом, она же melano. Гены…
- Какие, на фиг, гены! Она вся синяя!
- Что, правда? – испуганно спросила Ахети.
- Художественное преувеличение, - успокоил ее Рон.
- Ты нормальная, коричневая, но с немножко пепельным оттенком, - добавил Олаф.
- Ага, - жизнерадостно сообщила Пума, - Я, если переныряю, тоже становлюсь такая серая. По ходу, это нормально. Что-то с биохимией, да, Рон?
- Гемоглобин, - ответил тот, - Он меняет цвет.
- Если кратко, - добавил военфельдшер, - то так: оксигемоглобин переносит молекулу кислорода, он в растворе алый. А карбоксигемоглобин переносит молекулу диоксида углерода, он в растворе синеватый. Отсюда цвет артериальной и цвет венозной крови. Если кислорода не хватает, то албоид становится синеватым, а меланоид – сероватым. Например, Фрис посинела бы и, в порядке рефлексии, ей кажется, что Ахети посинела, хотя та, разумеется, посерела. Посинеть она не может из-за пигмента кожи.
Ахети шлепнула ладонями по воде и хихикнула.
- Керк, ты классно умеешь поднимать настроение!
- Это профессиональное. Военный медик должен уметь поднять настроение бойцам.
- Ага! Теперь я знаю главную задачу военмеда…. Пума, кто тебя учил фридайвингу?
- Мой мужчина, - ответила та, - Я с ним ныряю 4 раза в день. Поэтому научилась.
- Море совсем рядом с вашим fare?
- Когда отлив, до него 20 метров, а когда прилив, оно везде.
- E-o! А я из Аираи на острове Бабелдаоб. От моего pueblo до моря почти 500 метров.
- У! - сказала Пума, - Аираи красивый большой город, 5000 человек, да! 30 миль от нас. Мы там часто бываем в Little-china, в Bai-plasa dancing и в Grand-cinema. Весело!
- Hei! – воскликнула Ахети, - В следующий раз call-up me! Люблю хорошую кампанию!
- Легко, - ответил Рон, - У тебя там есть тачка?
- У меня трайк «Hopufa», 4-местный, но можно впихнуться вшестером. Уже проверяли. Керк, ты тоже приезжай. Правда, до Понапе 1500 миль, но это же не проблема, ага?
- Aita pe-a, - подтвердил он, - У меня, конечно, не «Subjet», как у этих пижонов, но за 5 часов до Палау долетаю. А теперь, может быть, вернемся к физподготовке.
- Нырять? – спросила она.
- Нет, это будет перебор. С дайвингом на сегодня все. Сейчас спокойный финальный заплыв вокруг мото-рафта. Радиус 200 метров. По дороге все время разговаривай. Это развивает рефлексы контроля дыхания… Раз-два… Поехали по часовой стрелке.
- А я поеду на своем мужчине, - сообщила Пума, уцепившись за плечо Рона, - мне уже лень плавать, а ему это хорошо для аппетита. Да!
- Олаф, может, ты меня тоже покатаешь? – спросила Фрис, - Для хорошего аппетита.
- Я так и знал, - вздохнул швед, - Ладно, буду работать ездовым дельфином и слушать лекцию Ахети про реакцию Юн Чун на реакцию Ромара на Туманность Андромеды.
- Юн Чун до сих пор реагирует, - проинформировал Рон, глянув в сторону мото-рафта.
Учебно-тренировочный рафт – 7-метровый вытянутый надувной бублик, до середины накрытый куполом также надувной рубки-камбуза, неподвижно стоял на воде в паре сотен метров от них. На округлом бортике сидели две фигурки. Та из них, которая была поменьше и посветлее, то и дело начинала интенсивно жестикулировать.
Ахети Уи, перевернувшись на спину, ритмично заработала руками, как медленными гребными колесами древнего пароходика, и объявила в порядке предисловия.
- Ну, типа, я историк техники, а не экоисторик, так что мне эти фишки с социально-экономическими формациями слегка пофиг, но Туманность Андромеды это про все.
- Вообще про все? – удивилась Фрис, комфортно буксируемая Олафом.
- Там все баги футурологии, - уточнила Ахети, - Но если это лекция, то рулим от пирса. «Туманность Андромеды» это футуро-роман советского геолога, биолога и историка Ивана Ефремова. Более ста лет назад он ходил по северу нашего океана в сайберской акватории. В конце W-War-II он написал новеллу про наш атолл Факаофо-Токелау, а «Туманность Андромеды» - на 10 лет позже, за 14 лет до первого лунного десанта.
- Роман про космос? – спросил Керк.
- Роман про будущее, - снова уточнила она, - Примерно в 40-м веке. За 2 тысячи лет от начала космической эры люди освоили «кротовые норы» в пространстве, добрались до звезд и, между делом, построили на Земле всеобщий коммунизм.
- Только на Земле? – перебила Фрис, - Можно было бы и еще где-то что-то построить.
- По ходу, там как-то непонятно, - ответила техноисторик, - Описана куча внеземных цивилизаций, все похожи на человеческую на разных исторических фазах, но чтобы земляне занимали ничейные планеты и что-то там строили… Короче это выпало.
- Странно, - заметил Керк, - Какой тогда табаш от всех этих звездолетов?
- Культурный обмен с соседями - пояснила она, - а так, чисто спортивный интерес. В практическом аспекте, футуро-люди больше занимаются тем, что хабитируют нашу планету до консистенции «фруктовое пюре с кремом под толстым слоем шоколада».
Пума отцепилась от плеча Рона и подплыла поближе:
- Как они там поместятся? Если все шоколадное, то много детей, так? А где жить?
- Детей мало, - ответила Ахети, - Они планируют, чтобы не было перенаселения.
- Пфф, - возмутилась африканка, - Глупо, да! Вокруг столько планет пропадает зря!
- Ага, - согласилась Ахети, - но я объясняю, как у Ефремова. У него есть роман «Час быка», продолжение «Туманности Андромеды», про планету Торманс около другой звезды. Планету колонизировали люди, улетевшие с Землю из несогласия с земным коммунизмом. Колонисты все засрали, устроили диктатуру, колбасят друг друга по-черному. Потом земляне всех спасают, но смысл в том, что нефиг колонизировать.
- А что из себя представляет этот земной коммунизмом? – спросил Олаф.
Теперь про коммунизм. Рулит «Совет Экономики». При нем несколько групп консультантов. Типа, ученые…
- А как формируется этот Совет? Как у вас, или как у нас? Конкурс или выборы?
- Там непонятно. По ходу, глобальные вопросы ставятся на интернет-референдум.
- А кто определяет, какие вопросы глобальные?
Ахети вздохнула, взяла тайм-аут, сделав ленивый переворот под водой, и ответила:
- Te i reira, te oere hamani. Там дело темное. Откуда берутся эти умники в Совете и по каким принципам они управляют... В романе считается, что они хорошо управляют.
- Хорошо для кого? – поинтересовался Керк, - И, кстати, кто воспитывает детей?
- Два пинка, оба нокаутирующие, - оценила Ахети, - В романе считается, что есть такие принципы этики, которые все решают наилучшим образом. Если их внушить каждому хабитанту с детства, то все будет классно. Отсюда - приоритет педагогики. Как только ребенка отнимают от груди, так сразу отдают в учебные лагеря, где он воспитывается и учится под контролем педагогов до 17 лет, потом он еще 3 года выполняет спецзадания педагогов, и освобождается только в 20 лет, если педагоги поставят ему зачет.
- А кто не получил зачет, того убивают, - добавила Пума.
- Откуда такой вывод? - поинтересовалась Ахети.
- Знаю, - ответила африканка, - Когда я была маленькая и жила на Замбези там рядом были лесные племена, совсем дикие. У них так. Кто сдал зачет, тому педагоги режут каменным ножом узор на лице и мажут золой. Это он взрослый, может строить дом и брать себе женщин, а до зачета он служит педагогу. А потом, кто не сдал зачет, тому режут горло и съедают. Если ты не хочешь сдавать зачет, то бьешься с педагогом на копьях. Если убьешь его, то сам будешь педагог, а если педагог убьет тебя, то тебе не повезло. Если кто-то старый, сильно раненный или больной, то ему режут горло, для экономии, чтобы не кормить. Лесные люди сильные, здоровые, но очень глупые, да!
- А откуда у них берутся педагоги? – спросила Фрис.
- Педагоги берутся оттуда, что они убили старых педагогов. Я же понятно сказала.
- Ну да, - согласилась шведка, - А почему ты называешь их педагогами?
- Это не я, это Ахети их так назвала. Они рулят, пока их не убьет тот, кто сильнее.
Развеселившийся Рон подплыл и слегка хлопнул Пуму по попе.
- Хей, черная кошка, а экономический совет у лесных людей есть?
- Типа того, - ответила она, снова уцепляясь за его плечо, - Есть такие старики, которые падают, дергают ногами и у них пена идет изо рта. Совсем ебнутые. Им не режут горло, потому что боятся: дух мбембе, который у них в голове, выскочит и будет плохо. А так, педагоги говорят другим лесным людям: У! Это мбембе дает нам совет через ебнутого старика! Он советует то-то и то-то. Делайте так! И лесные люди слушаются, да!
- Ничего такая демократия, - оценил Олаф, - только немного готичная, да Ахети?
- Угу. Но ты не путай, где Ефремов, а где люди из леса на Замбези рядом с fare Пумы.
- Я не путаю. Просто, если к Ефремову добавить Замбези, то появляется логика.
- Верно, - согласилась она, - Это футуро-общество 40-го века подозрительно похоже на застывшую ритуально-кастовую систему городов-государств эпохи ранней бронзы. Но Ефремов совершенно не имел это в виду. Он описывал замечательный, благополучный мир с энергичными, красивыми, открытыми людьми вроде Ромара. В этом и проблема.
- Ромар классный, - согласилась Пума, - только он… Хрупкий. Как все элаусестерцы.
- Хрупкий? – удивилась Фрис, - А, по-моему, он здоровый, как черт.
- Пума верно сказала, - вмешался Керк, - Они очень креативные и коммуникабельные ребята, поэтому с ними надо обращаться бережно. А вообще, им цены нет.
- Значит, - заключил Олаф, - на Элаусестере люди похожи на тех, про которых писал Ефремов, а вот их коммунизм совершенно другой… Кстати, как у них с сексом?
Ахети остановилась и разлеглась на воде, выражая мечтательность всем своим телом.
- Обалденно! Правда, я сужу по одному случаю с одним представителем, но…
- Wow! - сказал швед, - Рад за тебя. Но я спросил про секс в «Туманности Андромеды».
- А-а… Там закручено. С одной стороны, открытая эротичная эстетика тела, с другой – полное отсутствие эротики in-action. Можно подумать, что женщины беременеют от взгляда на мужчину… Хотя, ни одной беременной женщины в романе нет. И ни одной кормящей. Только одна женщина упоминает, что не так давно вскормила ребенка. Да, маленьких детей и стариков тоже нет. Странно, не так ли?
- Может, что-то пуританское? – предположил Керк.
- Нет, - ответила Ахети, - В других романах Ефремова с сексом все, как у людей, а в «Туманности…» - как у насекомых. Матка - яйцо – инкубатор – рабочая особь – аут. Парадокс: весь мир считает «Туманность…» лучшей коммунистическая агиткой, а на Элаусестере, в единственной на Земле успешной коммунистической автономии, этот роман считают художественным сборником научно-технических прогнозов, и только.
- Наверное, еще и социальных прогнозов, - заметила Фрис, - Ромар говорил, что у них коллективное воспитание с раннего детства, как и в «Туманности Андромеды».
- Коллективное, - подчеркнула Ахети, - Не педагогическое. Это принципиально иное. Например, я – здесь, а мое маленькое ушастое сокровище - у моей тети, на ферме, на острове Уруктабел, это миль 10 к югу. Там же еще шесть родственных киндеров. Это хорошая кампания, природа, детям нравится. У нас в Гавайике это обычное дело, а на Элаусестере любая женщина для любого киндера - это как тетя или бабушка. Там все считаются родичами, только и всего. Никакой педагогики в европейском смысле.
- А как же детей воспитывают без педагогики? – удивилась шведка.
- А как их воспитывали до того, как придумали эту педагогику?
Фрис задумалась, ухватилась за руку Олафа и стала болтать ногами. Кампания уже не плыла, а лежала на воде вокруг Ахети. Керк окинул эту картину взглядом и заключил:
- Итак, foa задолбались плавать, так что занятие окончено. Двигаемся к рафту.
- Iri! – воскликнула техноисторик, - Раз так, можно мне тоже прокатиться на буксире? Типа, все девчонки катались, а мне немножко завидно.
- Aita pe-a, glo. Хватайся, - и Керк похлопал по своему левому плечу.
- Ya, - одобрила Пума, - По ходу, пора разнимать коммунистов, а то подерутся.
…
Подраться Юн Чун и Ромар не пытались. Китаянка произносила длинные филиппики, а элаусестерец мягко ее успокаивал, как обиженного и расстроенного подростка.
- … Провести озеленение пустынь - тараторила Юн Чун, - построить там города…
- Кто там будет жить, Юн? Ты же сама сказала: население планеты не должно расти.
- Хорошо. Тогда другую важную и нужную работу.
- Скажи, какую еще важную, нужную работу можно делать на Земле, если высокий уровень жизни уже обеспечен и с материальным благополучием все ОК?
Юн Чун замолчала и задумалась, подперев подбородок кулачком. Шестеро участников «спортивно-прикладных учений» успели выбраться на рафт, и устроились поближе к спорщикам, жестами показывая: «нам интересно, мы послушаем». Китаянка кивнула и, несколько нерешительно предположила:
- Например, биологические исследования. Увеличить период активной жизни до 170, а потом до 300 лет, создать новые аппараты для проникновения в глубокий космос...
- Отлично! Тогда 100 лет в пути - не проблема. Они полетят к ближайшим звездам на понятном, реально-возможном субсветовом корабле. Ничего, что я фантазирую?
- Ничего, мы же говорим о научной фантастике. Это как раз то, что интересно!
- Мне тоже! Если нам доступен радиус 25 световых лет, то мы можем долететь до 10 разных звездных систем с планетами. А оттуда, через 100 лет, прыжок к следующей группе звезд, уже в 50 световых годах от Земли, а оттуда - дальше, увеличивая сферу охвата на 125 световых лет за тысячелетие.
- Ефремов считал, что через 2000 лет появятся звездолеты, проходящие через другое пространство, как бы, со сверхсветовой скоростью свет, - заметила Юн Чун.
- Ну, и замечательно, если появятся! – воскликнул Ромар, - За 2000 лет радиус сферы будет 250 световых лет. Тысячи звезд, принадлежащих людям! И между ними рейсы сверхсветового шаттла! Вот тебе и «Великое Кольцо», о котором писал Ефремов!
Пума, первой не выдержав режима пассивного наблюдатела, встряла с репликой.
- По-моему, между колониями сделают «кротовые норы». Дырки в пространстве, как в бумаге. Ее сложили, проткнули иголкой и летают через дырку. Рон, я верно говорю?
- Вообще-то в той статье было посложнее с геометрией, - заметил Рон, - Но, по сути…
- Ромар, у тебя расчет времени странный, - заметил Олаф, - Ты даешь 100 лет, чтобы развить колонию до технополиса с астродромом. Откуда ты возьмешь персонал?
- Давай считать вместе, - предложил он, - Допустим, в звездолете 20 пассажиров, как в обычном аэро-шаттле. Если соотношение M/F поддерживать 1/3, и размножаться без фанатизма, но быстро, то через 100 лет население по-любому перевалит за миллион.
- Люди у тебя что, плодятся, как кролики?
- Нет, медленнее. Люди созревают после 10 лет и рожают раз в 2 года, по 6 потомков.
- Колонистки не надорвуться рожать шестерых каждые 2 года? - съехидничала Фрис.
- Это максимальный темп, а мы договорились, что без фанатизма, - пояснил Ромар.
Ахети улеглась на спину, изобразила гимнастический мостик, упершись ладонями и ступнями в надувную палубу, так что соски ее небольших острых грудей уставились в небо, как пара микрокалиберных зенитных орудий, и драматическим тоном обявила:
- О, горе мне! Я не гожусь в астронавты! У меня всего две сиськи вместо шести!
Пять остальных участников «спортивно-прикладного тренинга» наградили артистку бурными аплодисментами. Только в этот момент Юн Чун сообразила, какая стратегия космических исследований обсуждается и выразила свое категорическое несогласие.
- Это какое-то конкистадорство! У нас же есть своя Солнечная система! Луна, Марс, Венера, спутники Юпитера! А гипер-размножение ради завоеваний – это варварство!
- А что тогда делать ближайшие 2000 лет? – поинтересовался Ромар, - Всем заняться релятивистской теорией метрики и думать, как обойти световой барьер? А вдруг это вообще невозможно? Что, так и сидеть здесь, как мидия в раковине?
Юн Чун собралась было что-то возразить, но тут у нее в наплечной сумочке-браслете (который она носила по меганезийской моде) жалобно запищал мобайл.
- Минуточку, - сказала она, и отошла на другой борт рафта, пощебетала пару минут, а затем вернулась и сказала, - Керк, поговори, пожалуйста, с одним человеком.
- О чем? – спросил военфельдшер, принимая из ее рук телефончик.
- Это товарищ Жун Етинг, он ответственный работник, у него к тебе просьба.
- Ладно - сказал Керк, - … Ni hao, Jun Eting do-si. Wo ni yao shen ma?... Wo bu ming bai… Shei gen bi sai?... Chuan chen me shi hou kai?... Ni you shen men?... Zenmeban?.. Shi.
- Какой, на хрен корабль? – спросил Рон.
- Не знаю, - сказал Керк, доставая свой мобайл и набирая номер, - сейчас я выясню… Iaorana Chubbi! Тут чисто служебная фигня… Ага, китаец… Откуда ты знаешь?... Этот кекс говорит: я приглашая вас на корабль «Наутилус», это не розыгрыш. Я говорю: не понял, что за на фиг? А он говорит, что Юн Чун очень важно быть на этом корабле. Я спрашиваю: когда корабль выходит из порта. Этот тип говорит: корабль уже вышел из Чжанцзяна в Южно-Китайское море, а нам надо туда лэндиться, как на авианосец. Я спрашиваю: у вас ID есть, чтобы проверить. Он говорит: звоните в ваше гестапо…Ну, вообще-то он сказал… Ну, да. А это что, не розыгрыш?... ОК, сейчас спрошу…
- Чего там? – снова поинтересовался Рон.
- Короче, foa, такие дела: Юн очень ждут в Африке, как эксперта по сейсмологии…
…
=======================================
61 – ЭКИПАЖ и КОМИТЕТ по встрече.
Дата/Время: 18 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Резервная ВПП ВВС Мпулу около АЭС Макасо.
=======================================
Когда пилот «Фалькона» увидел, что такое «Резервная посадочная полоса контрольного пункта Макасо ВВС Мпулу», он закатил настоящую истерику в эфире. Но деваться ему было уже в любом случае некуда. За пять минут до того, он, по приказу капитана Рэдо, слил весь резервный керосин, и теперь у него в баках оставалось горючего не более, чем на сотню миль. Собственно, полосы, как таковой не было. Просто ближайший к Макасо, участок дороги, ведущей на юг, к озеру Уква и трассе Кумбва – Мпондо, был спрямлен, расширен, и залит чем-то наподобие бетона, в которой превращалась местная глина при измельчении, заливке и высыхании. Такая дорожная модернизация потребовалась для монтажа модульной АЭС и небольшой фабрики по переработке триффидных стволов в строительную фанеру, а затем возникла идея, что на этот участок, около полутора тысяч метров длиной, могут, в случае необходимости, приземляться грузовые самолеты. Вот сейчас такая необходимость и возникла… Вопреки опасениям, «Фалькон» приземлился вполне чисто. Рев трех турбореактивных движков смолк, и «комитет по торжественной встрече» тут же занялся делом. На полосу в сотне метров перед носом самолета выехал бронированный джип, и усиленный мегафоном голос, в лучших традициях центрально-африканского военизированного гостеприимства предложил прибывшим:
- Всем выйти из самолета, бросить оружие и лечь лицом вниз.
На «Фальконе» тоже имелась техника для громкой голосовой связи.
- Какие гарантии нашей безопасности? – спроcил пилот.
- Никаких, - честно ответил через мегафон капитан Виго Рэдо, - выметайтесь, и все.
- Тогда, - сказал пилот, - нам надо запросить инструкции у чартерной компании.
Виго хмыкнул, положил микрофон на сидение, и распорядился:
- Тино, убедительно попроси экипаж и пассажиров покинуть воздушное судно.
- Да, кэп, - лаконично ответил парнишка-креол с нашивками суб-лейтенанта на полевой форме и взялся за пульт управления маленькой двуствольной пушки, установленной на турели, на крыше дижипа.
Турель поднялась на выдвижном штоке, повернулась, и стволы уставились прямо на обзорный фонарь кабины. Ни пилот, ни бортмеханик, не успели даже толком испугаться, когда один за другим раздались два выстрела.
Первый: тяжелый пластиковый цилиндр – болванка вышиб одно из стекол фонаря. Второй: В дыру влетел контейнер и разбился о заднюю стенку кабины с тихим, почти нежным звоном. Наполнявшая его бесцветная жидкось вскипела, образовав изящные клубы белого пара. Ни в кабине, ни в салоне, никто не успел оценить эстетику этого физического явления - на них обрушилась непереносимая, оглушающая и ослепляющая боль в глазах и носоглотке…
Спецагенту FBI Гарри Босуорту досталась сложная задача комментировать проведение операции для репортеров, собранных в кабинете главного инженера фанерной фабрики (окна которого удачно выходили на финишный участок резервной посадочной полосы).
- Леди и джентльмены, сейчас вы видите последствия применения лакримативного газа, т.е. нелетального оружия, вынуждающего правонарушителей покинуть занимаемое ими помещение… Я надеюсь, они сумеют найти ручки основного и аварийного выходов… Вот, нашли… К сожалению, у наших коллег из INDEMI не нашлось амортизирующих матрацев, так что нарушители вынуждены прыгать… или падать из салона. Сечас вы видете фазу физического задержания… Мда… Некоторая грубость здесь неизбежна…
- По-моему, - перебил Хартли, - Совершенно не обязательно бить их ногами. Хоть они и негодяи, но у них должно быть право на человечное обращение.
- Какое, к чертовой матери, человеческое обращение? - возразил Йорк, - Таких говнюков надо расстреливать на месте.
- Это нецелесообразно, - сообщил спецагент Босуорт, - они важные свидетели… Ну, вот, эта фаза завершена, мы видим 12 задержанных, из которых, судя по внешнему виду, 4 являются военизированной охраной, а 8 гражданскими лицами. Двое гражданских лиц, скорее всего, экипаж самолета…
- А что за форма на охранниках? – спросила Жанна.
- Это стандартное обмундирование армии эмирата Сарджа, - сообщил Гарри.
…
=======================================
62 – ИНОПЛАНЕТНЫЙ УТЮГ made in China.
Дата/Время: 18 сентября 22 года Хартии.
Место: Южно-Китайское море.
Небо над Калимантаном.
=======================================
Рон не отрывая взгляд от панорамы внизу, закурил сигарету, и хмыкнул.
- Керк, ты специально проложил маршрут над Брунеем?
- Ага. Хочу разглядеть кое-что с воздуха. Мало ли… Вот, дворец их гребаного султана.
- Вижу… Ага, у нас отличная позиция…
- Одна бомба и жопа этому исламисту, - добавила Пума, пристраиваясь рядом с Роном.
- Черная кошка! Отставить милитаристскую агитацию! Мы мирные туристы, E-oe?
- У! Я не милитарист. Я теоретически. Как если маневры, да!
- Если маневры, - вмешался Олаф, - я бы влепил ракету в эти нефтяные терминалы, а вторую - туда, где навигационный комплекс. И еще вон в ту транспортную развязку.
- А по-моему, надо бить в газгольдеры и в ТЭС, - сказала Фрис, - Они так бабахнут… Кстати, почему нас никто не шуганет отсюда? Мы же обнаглели, летим на высоте 500, мелькаем меганезийскими значками на крыльях.
- «Наутилус» в 200 милях к западу отсюда, - объяснил Керк, - Китайцы уроют любого засранца, который будет хулиганить. Кроме нас, разумеется. Мы хорошие засранцы.
- Вообще, вы не честно поступаете, - сказала Юн Чун, - Используете гуманитарный воздушный коридор для военной разведки. Мне стыдно за вас, честное слово.
- Мы уже не используем, мы на море смотрим, - весело ответил Керк, - Видишь, какое красивое? Как твои глаза, Юн. И такое же загадочное. Ты этого не знаешь, потому что никогда не видела своих глаз со стороны. В зеркале не то, оно искажает взгляд. А вот я вижу твои глаза по-настоящему. Они играют живым огнем, когда луч солнечного света касается их сбоку, как будто хочет погладить… Вот какие у тебя глаза, Юн!
Китаянка вздохнула, и чуть заметно улыбнулась одними уголками губ.
- Наверное, когда-нибудь я вспомню эти твои слова, и мне станет очень грустно.
- Не парься, - посоветовала Пума, хлопнув ее по спине, - Ты ведь не знаешь, что будет. Никто не знает, кроме Ориши Йемайи, или Паоро, как ее называет мой мужчина.
- Это богиня, в которую ты веришь? – спросила Юн Чун.
- Что значит веришь – не веришь? Это судьба. Она просто есть, вот и все.
- Мне этого не понять. Я считаю, что человек сам хозяин своей судьбы.
- Это тоже правильно, - легко согласилась африканка, - судьба там, где человек еще не знает. А там, где человек уже знает, он хозяин. Там он делает то, что ему хочется.
- Или то, что должен, - добавила китаянка.
- Если он должен, то он раб, - ответила Пума, - а свободный человек, он не должен.
- Свобода хороша в меру, - возразила китаянка, - Если человек совсем свободен, если у него нет никаких обязательств перед обществом и другими людьми, то в чем смысл его жизни? Он проживет впустую, и потом о нем никто даже не вспомнит.
- Обязательства, обязательства, - проворчала Пума, - Брось, гло, это придумали хитрые исламисты и попы-миссионеры. Они закручивают тебя в это, как в паучью паутину, ты думаешь: Ага, моя жизнь имеет смысл, потому что на мне красивая паутина. Но потом оказывается, что тебя просто поимели, да! Это очень херово.
- Хей, Черная кошка, - позвал Рон, - Ты уверена, что об этом надо говорить?
- Ya. Юн наш друг. Я не хочу, чтобы ей было плохо.
Рон легонько потрепал свою vahine по жесткой шапке коротко подстриженных волос.
- Как знаешь, Кошка. Делай, как знаешь.
- Вот что, Юн, - продолжала Пума, - Я слышала, как ты начала спорить с Ромаром. Я слышала твои слова: человек появляется не тогда, когда его родила мама, а когда его опутали паутиной чужие люди. Но это херня. Если мозги опутать всякими дурацкими запретами и обязательствами, то получится не человек, а калека.
- Ты говоришь, как Ромар, - заметила китаянка.
- Нет! Я говорю, как я. Я не знаю сложные научные слова, Зато я знаю: когда приходят миссионеры и учат жить, люди болеют. В позапрошлом году мы с констеблем Руптой ездили патрулировать маленький поселок Мпихо, там была миссия. Там учили: нельзя ходить без штанов. Даже совсем маленькие дети ходили в грязных штанах. Еще учили: девочки и мальчики играют отдельно, не трогают друг друга и не смотрят, как моются. Они не мылись. У них были заражения от грязи. Миссионеры так учили. Мы сказали женщинам: вы что, глупые? Зачем вы слушали этих уродов? Видите же: дети от этого болеют и пугаются? Теперь мы этих уродов расстреляли и привезли вам правильного медика. Он скажет: детям надо не штаны, а мыться. И играть вместе. Как раньше. Да!
- Никогда не рассказывай это при Эстер, - проворчал Рон, - Ты ее очень расстроишь.
- Не буду. Я знаю: она всех жалеет. Но мы их грохнули по закону. Написали бумагу.
- Пример классической педагогики, - констатировал Керк.
Фрис взяла сигарету из общей пачки, лежащей посреди салона, и поинтересовалась:
- В Транс-Экваториальной Африке расстрел считается педагогическим приемом?
- Нет, я про миссионерскую практику, - пояснил военфельдшер, - Ты не задумывалась, почему в большинстве архаичных племен вообще не бывает сексуальных неврозов?
- Им просто не до того, - предположила шведка, - Жизнь тяжелая.
- А почему этого практически нет в Меганезии в возрастной группе 25 лет и младше?
- А этого нет? – уточнила Юн Чун.
- Практически нет, - повторил он, - Исключения только у иммигрантов и жителей тех земель, которые присоединены значительно позже Алюминиевой революии.
- Объясни, - предложила Фрис.
- Легко. Сексуальное поведение у детей естественным путем формируется так же, как любое другое поведение. Они подражают взрослым, смотрят, что получилось, и затем корректируют свои действия. Но классическая педагогика торпедирует это дело.
- А с какого возраста детям не рано формировать сексуальность? – спросила китаянка.
- С момента рождения, как и любое другое. Сенситивность, моторика, коммуникация, анализ, все это начинает формироваться, едва младенец открыл глаза. Как только дети способны держать в руках инструменты, они начинают подражать рабочим операциям взрослых. Они еще не понимают, когда, куда и зачем нужно забивать гвозди, но уже делают это – иногда очень некстати, но это необходимые издержки обучения. Точно также, дети играют во что угодно, включая и сексуально-гендерные элементы. Им это необходимо, чтобы развить соответствующие навыки.
Китаянка несколько озадаченно почесала подбородок.
- Извини, Керк, но это ерунда. Как можно получить навыки сексуального поведения до полового созревания. Это… Как бы сказать…
- Технически невозможно, - договорила Фрис, - Эти штуки еще не работают.
- Девчонки, а вы в детстве не играли в куклы? – спросил он, - Я имею в виду, действия, которые повторяют операции матери при обращении с младенцем? Качать, кормить…
- Да. Потому что это как раз технически возможно, - ответила шведка.
- Ты в 5 лет могла бы родить ребенка и кормить его грудью? Ну, ты монстр…
- Стоп-стоп, я имитировала только кормление. Я в 5 лет имела слабое представление о том, как ребенок рождается, и мне нечего было имитировать.
- А если бы ты имела такое представление? – спросил он.
- Тогда, конечно. Ты правильно сказал: дети подражают всему, что видят у взрослых.
- Мой племянник часто имитирует, как дедушка напивается шнапсом, - вставил Олаф.
- Отличный пример, - сказал Керк, - При этом твой племянник не знаком с алкоголем?
- Только визуально, - сказал швед, - Ему, вообще-то, 4 года. Рановато будет.
Военфельдшер торжественно побарабанил ладонями по пластику пульта.
- Теперь, внимание, вопрос: если дети видят, как взрослые занимаются сексом (а они, разумеется, подглядывают, они же дети), то они будут это имитировать, или нет?
- Лучше, чтобы не подглядывали, - ответила Юн Чун, - и чтобы не имитировали.
- А что плохого, если они будут имитировать?
- Это же понятно! – китаянка удивленно подняла брови, - Им рано, не так ли?
- А в астронавтов им играть не рано? - вмешался Рон.
- Но это же разные вещи! - возразила Юн Чун.
- Why?! – хором спросили Рон и Керк.
Юн Чун с надеждой посмотрела на Фрис, но та лишь пожала плечами. Олаф слегка помассировал ладонью затылок и предположил:
- А вдруг у них раз - и получится по настоящему? Привет, ранний внезапный залет!
- Во-первых, это по-любому может произойти, - заметил Рон, - Во-вторых, в школе их заранее учат контрацепции, а в-третьих, есть пре-стоппер. Прикинь, Олаф, подростки всегда получают мелкие травмы. Байк, кайт, потасовки. Не держать же их в 4 стенах.
- Логично, - согласился швед, - просто с сексом это как-то не принято… Керк, а когда реальный секс считается нормой, в смысле медицины? В каком возрасте?
- Для мальчиков-северян в 14, для южан в 13. Для девочек: 13 и 12. Это все в среднем. Разброс плюс-минус 2 года. Есть случаи естественных родов в возрасте 9 лет. Лучше всего определять не по возрасту, а визуально: по вторичных половым признакам.
- Но человек в таком возрасте еще психически не готов! - возразила Юн Чун.
- Если ему не давать в это играть, то он никогда не будет готов, - ответил Керк, - ни в каком возрасте. И секс сольется с хроническим неврозом. Европейская педагогика, это превращения детей в untermensches, в управляемых и безвольных недочеловеков.
- Керк, на счет untermensches, это тебя занесло, - заметила Фрис.
- Нет, гло, - он покачал головой, - Это не меня занесло. Это европейцев занесло. Если полноценным людям прикажут собраться в 2 стада по миллиону, взять пушки и начать убивать друг друга, то они выполнят? Европейцы каждый раз выполняют, ты знаешь.
- Мы, шведы, с момента Парламентской революции 1933 года забили на это говно!
- Я знаю, - ответил он, - Но давай ты сама скажешь: у вас нет этой проблемы?
- Есть, - сказала она, - Но далеко не в той степени, как ты говоришь.
- ОК, меня занесло. Горячая исландская кровь. Типа, извини.
Фрис хлопнула его ладонью по плечу.
- Ладно. Обижаться на исландских дикарей? Вот еще, не хватало…
- Юн, а в Туманности Андромеды, со скольких лет люди be-friend? – встряла Пума.
- Дружат? - китаянка улыбнулась, - С самого детства. Это же здорово, верно?
- Здорово! - согласилась африканка, - Мальчики и девочки вместе, не отдельно?
- Да… - несколько менее уверенно ответила Юн Чун.
- А с какого возраста они вместе do-job?
- По Ефремову, как можно раньше. Ответственный труд в команде развивает людей.
Пума серьезно кивнула, подняла вверх обе ладони, подвигала пальцами и пояснила:
- Мальчики и девочки, подростки do-job вместе. Друзья. Одна команда. Сделали ОК. Поели. Отдохнули. Поиграли в мяч. Потом стали make-love. Их будут за это ругать?
- Ну… - Юн Чун замялась, - А почему они занялись сексом, а не чем-то другим?
- Другое, которое do-job, уже ОК, - напомнила Пума, - Так их будут ругать за секс?
- Нет, но… Как тебе объяснить?
- У них с этим проблемы? – предположила африканка, - disfunction?
- Нет… Но они воспитаны так, что....
- Знаю, - перебила Пума, - Их учили: бог из книжки миссионера накажет за make-love.
- Нет! Ничего подобного!
- Тогда объясни. Я не понимаю.
Китаянка вздохнула и задумалась в поисках достойного ответа.
В этот момент, Олаф, выпучив глаза и тыкая пальцем куда-то вперед, воскликнул:
- Vilken jevla skitstovel fur helvette!
- По ходу, это не чертов сапог с говном, - ответил ему Рон, - по ходу, это «Наутилус».
Объект, удививший шведа, представлял собой огромный шлейф тонкой водяной пыли, белое, радужно-блестящее облако веретенообразной формы, вытянувшееся прямо над морем на милю с юга на север. Только потом стало возможным рассмотреть маленькое сине-зеленое пятнышко, почти сливающееся по цвету с поверхностью воды. Керк чуть повернул штурвал и «InCub» стал плавно разворачиваться влево, к югу, ложась на курс, параллельный курсу «Наутилуса». Еще немного, и стал виден сам атомный крейсер. Он был похож на огромную перевернутую ложку, роль черенка для которой выполнял тот длинный шлейф тумана, который вылетал из-под корпуса. Солнце клонилось к закату, поэтому справа от крейсера по волнам бежала его гигантская тень, и было видно, что корабль не идет по морю, а скользит на высоте нескольких метров. Когда курс флайки совпал с курсом «Наутилуса», стала понятна скорость этого скольжения. На пилотском спидометре высвечивалось «219 knots / 405 km-h», и флайка очень медленно догоняла крейсер. Разница скоростей была узлов 10-15, не больше.
- Мама! – тихо сказала Фрис, - Ох, ничего себе…!
- Я не буду садиться на этот инопланетный утюг! - заявил Керк, - я еще не сошел с ума. Хотя, нет, сошел, раз вообще согласился на эту авантюру, но не настолько.
- Может, дашь мне штурвал, и я попробую? – предложил Рон, - подумаешь, утюг.
- Не выделывайся. У тебя летный стаж меньше, и вообще… Короче, я сажусь на воду, и пусть поднимают нас ютовым краном. Им, наверное, целый аэробус можно поднять.
- Никакой это не утюг, - обиженно сказала Юн Чун, - смотрите, какой он красивый!
- У инопланетян все красивое, - проворчал военфельдшер, - Летающие тарелки, плавучие утюги... Если бы ты побывала на этой своей Туманности Андромеды, то знала бы…
- Туманность Андромеды – это научно-фантастический роман, - напомнила китаянка.
- Вот именно. А этот утюг – суровая научно-техническая реальность…
- … Китайского производства, - добавил Рон.
- Я не думала, что у моих друзей такое предубеждение…
- Не дуйся Юн, - перебил он, - Я бы точно так же сказал «американского производства» или «японского», или «меганезийского», - перебил он, - Это же простая механика. При скорости около 200 узлов, корабль-экраноплан такого размера неизбежно вибрирует на воздушной подушке, когда идет поперек высоких длинных волн.
- Литр водки «Конфуций» против дохлого краба, - добавил Керк, - что эту хрень трясет, как похмельного кролика.
- Принимаю, – мгновенно отреагировала китаянка.
- Юн, не лови меня на словах. Это была фигура речи.
- Ребята, а у вас есть эталонный похмельный кролик? – поинтересовался Олаф.
- Велика ли проблема напоить кролика? – заметил Рон, - соску с водкой в пасть, и все.
- Если свинью сильно напоить водкой, а через час чикнуть, то мясо получается очень вкусное, - со знанием дела, сообщила Пума.
- Нельзя так обращаться с животными, - возмутилась Фрис.
- Если получается вкусно, то можно, - возразила африканка.
Юн Чун мягко положила ладошку на плечо военфельдшера.
- Послушай меня всего полминуты.
- Ну? - произнес он.
- Если ты сядешь на воду, то кораблю придется сбрасывать скорость, а потом снова ее набирать, а в промежутке - делать сложный маневр, и это займет время, и силы…
- Лучше потерять сколько-то времени и сил, чем раскидать мозги по палубе.
- … А если ты очень осторожно сядешь на корабль, то все скажут, что это было просто здорово, и это скажут не только про тебя, а про всех нас, понимаешь?
- Юн, тебе не кажется, что ты давишь мне на психику?
- Ничего подобного, - возразила она, нежно поглаживая ладошкой его плечо, - Я просто говорю о твоих возможностях, и о том, как я в тебя верю.
- Нет, ты давишь…
- Раз Керк не сказал сразу «нет», то он сказал «да», - бестактно сообщила Пума.
- Joder! – рявкнул он, - Почему в этой жизни женщины вертят мужчинами, как хотят?!
- Потому, что женщина рождает жизнь, а мужчина только ее защищает! Ya!
- Ага, ты тут самая беззащитная. Любой янки сказал бы, что ты сексистка!
Обрадованная Пума повернулась к Рону.
- Он сказал, что я очень сексуальная, да?
- Точно, - не моргнув глазом, ответил он.
- Тишина, - распорядился Керк, снимая с панели микрофон рации, - Юн, я снова забыл, как зовут парня, который командует этим мегаутюгом.
- Его зовут капитан первого ранга Цзиджу.
- Ясно. Теперь ты тоже помолчи немного. О, Мауи и Пеле, держащие мир! Почему мы, мужчины, такие идиоты? – он коснулся пальцем гарнитуры рации под ухом, - Тон-тон! Инкуб вызывает на связь капитана первого ранга Цинджу… Да, товарищ Цинджу, мы будем лэндиться на ходу… Понял, крайний посадочный трек с левого борта… Сзади-справа от меня? Да, вижу. Переключаюсь… Понял, наблюдаю за вами, товарищ Хуо…
Легкий вспомогательный самолет с желто-красной эмблемой на плоскостях, снижаясь, прошел мимо них, уравнял скорость с крейсером и, как бы завис над одной из желтых стрелок, нарисованных на гладкой поверхности внешнего корпуса крейсера.
- Цельно-краденный южно-корейский «Woong-Bee», - тихо сообщил Олаф.
- В Китае это модель «Shuxi», - так же тихо ответил Рон, - По ходу, оригинальная.
- Спасибо, Рон, - сказала Юн Чун.
Тем временем, панель с желтой стрелкой сдвинулась, открыв что-то вроде неглубокого квадратного гнезда. «Shuxi» как бы провалился в это гнездо и скатился куда-то внутрь «инопланетного утюга», имевшего 170 метров в длину и около 100 в ширину. Керк еще несколько секунд слушал какие-то объяснения, а затем решительно повел флайку вниз, прицеливаясь на крайнюю желтую стрелку со стороны левого борта. Внизу открылось гнездо, размером раза в полтора больше, чем сравнительно компактный «InCub». Едва коснувшись посадочной площадки, Керк убрал до минимума обороты движка. Флайка покатилась под уклон, как на ледяной горке, в широкий тоннель. Затем наклон горки поменялся и они, со скоростью пешехода, выехали в широкий внутренний ангар. Стоп.
- Y una polla, - констатировал Рон, - joder astu inventoro!
- Да, ладно, - ответил ему Керк, вытирая пот со лба, - Толково придумано. Кстати, а где мои заслуженные аплодисменты за супер-лэндинг?
…
=======================================
63 – РАЗВЕДКА и КРАСНЫЙ КРЕСТ. Диалог.
Дата/Время: 18 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Промзона поселка Макасо.
=======================================
Суб-лейтенант Тино Кабреро зевнул, щелкнул в меню своего хэндхолда значок «анкета задержанного» и подошел к старшему (судя по числу блестящих разноцветных штучек на униформе) из сарджайских военных.
- Имя?
- Пошел ты…
- Это не имя, - заметил суб-лейтенант.
- Пошел ты…
- ОК. Пишу: назвать имя отказался. Гражданство?
- Пошел ты…
- Ясно. Ты на все вопросы будешь так отвечать?
- Пошел ты…
Суб-лейтенант пожал плечами и жестом подозвал мпулуанских солдат.
- Этого забрать. Но сначала поднимите ему морду и подержите, мне для протокола надо… (он дождался, пока распоряжение выполнят и щелкнул фото-камерой хэндхолда) … Все, теперь забирайте.
Мпулуанские солдаты имели свое представления о транспортировке задержанных: они считали, что следует тащить их за ноги, предворительно оглушив несколькими ударами тяжелых ботинок по голове. Капитан Виго Рэдо проследил за этой процедурой из окна.
- Куда тащат этого парня? - несколько обеспокоенно спросил Шарль Фонтейн.
- На другую сторону здания, вон туда, - капитан махнул рукой, показав направление, а затем что-то потыкал на клавиатуре своего ноутбука.
Раздался душераздирающий крик невыносимого ужаса и боли.
- Боже, - прошептал Хартли, - что это.
- Синтезатор, - пояснил капитан, - Новая научно-психологическая разработка. Не так просто создать крик пытаемого, максимально-эффективно действующий на слушателя.
Крик оборвался. Тино Кабреро зевнул еще раз и подошел к следующему задержанному, гражданскому с европейской внешностью.
- Имя?
- Э… А что с нами будет?
- Правило №1, - равнодушно сказал суб-лейтенант, - вопросы задаю я. Правило №2: на мои вопросы надо отвечать быстро и честно. Правило №3: за нарушение правил…
Он оборвал фразу, он выразительно показал пальцем в туда, куда утащили командира сарджайских военных.
- Э… - сказал задержанный, - … Людвиг Додер.
- Гражданство?
- Австрия.
- Возраст, полных лет?
- Двадцать девять.
- Профессия и место работы?
- Медицинский техник. Госпиталь святой Агаты, город Линц.
- Ответ не честный, - констатировал суб-лейтенант, - Ты нарушил правило №2 пункт 2.
- Забирать? - деловито спросил один из мпулуанцев.
Суб-лейтенант молча кивнул.
- Подождите! – закричал Людвиг, - Я вам не вру, клянуь богом! Я из госпиталя святой Агаты в Линце, я скажу телефон, там подтвердят, что я в командировке.
- Подождите, ребята, - Тино жестом остановил солдат, - Ты сказал: в командировке?
- Да, герр офицер. В Сарджа, в королевской клинике трансплантологии…
- Заткнись! – прикрикнул один из задержанных военных.
- Гм, - задумчиво произнес суб-лейтенант, поворачиваясь к сарджайцу, - А почему это честный парень Людвиг должен заткнуться?
- Пошел ты…
- Неинформативно, - сказал Тино и повернулся к мпулуанскому унтеру, - Рупта, возьми этого урода и отведи к нашему доброму доктору, чтобы тот сделал его сговорчивым.
- Ты за это ответишь, - процедил сквозь зубы другой сарджаец, - у нас длинные руки.
- Этого тоже, - добавил суб-лейтенант, дождался пока обоих утащат и переключился на австрийца, - Значит, тебя послали в клинику трансплантологии, в Сарджа, а ты зачем-то полетел в Шонаока. Как это получилось?
- Офицер, я могу объяснить более доходчиво, - вмешался еще один задержанный. Как и Людвиг, это был европеец, но несколько постарше.
- Гм, - снова произнес Тино, - А почему это ты считаешь, что твое объяснение лучше?
- Потому, - ответил тот, - что я - Маркус Рогеман из штаба Международной Федерации Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в Женеве.
- О-ля-ля… Это становится интересным. Пожалуй, я хочу получить обе версии... Нгели, займись, пожалуйста, честным парнем Людвигом. Дай ему ручку, бумагу. Пусть пишет подробно, все, что знает. А я поговорю с Маркусом из красного креста с полумесяцем. Оттащите его вон к тому дереву, в тень. Бить пока не надо.
Суб-лейтенант подошел к упомянутому дереву через пять минут, держа в одной руке кружку с горячим какао, а в другой – дымящуюся сигару.
- Ну, Маркус, я тебя внимательно слушаю.
- Мне сложно разговаривать со связанными руками, - ответил тот.
- Это твои проблемы. Я жду объяснений 10 секунд, а потом – сам понимаешь.
- В самолете, - сказал Маркус, - скоропортящийся груз на 50 миллионов долларов. Если мы договоримся, то 25 миллионов – твои. Это хорошие деньги, офицер.
- Почему не все пятьдесят? – насмешливо поинтересовался Тино Кабреро.
- Я не шучу, - заметил представитель Красного Креста.
- Я тоже, - ответил Тино, - один «Фалькон» стоит под 40 миллионов. Еще 50, по твоим словам, стоит груз, но я думаю: ты занизил цену раза в три. 40 плюс 150, выходит 190. Округлим эту сумму до 200 миллионов. Вот цена вопроса, от которой можно плясать.
Маркус нервно облизнул губы.
- Это слишком большая сумма, офицер.
- Смотря для кого, - заметил суб-лейтенант, - Старые развалины, которым ты вез этот ливер, очень дорого ценят свои вонючие жизни, не так ли?
Представитель Красного Креста задумался, а потом кивнул.
- Если самолет вылетит в течение часа, то ты сможешь получить двести.
- И деньги доставят за час? - поинтересовался Тино, отхлебывая какао из своей кружки.
- Тебе дадут достаточные гарантии.
- Не смеши меня, ладно? – Тино затянулся сигарой и выпустил дым в лицо собеседнику, так что тот закашлялся, - Такие вещи не делаются в кредит, ты понял?
- Дай мне телефон, и я попробую договориться, - предложил Маркус.
- Телефон, - повторил суб-лейтенант, - и кому ты собираешься звонить?
- Осману Хакиму, министру экономики эмирата Сарджа, Карлу Рутуотеру, директору Африканского отдела Фонда Красного Креста и доверенному банкиру в Цюрих. Он объяснит тебе, как ты получишь свои 200 миллионов.
Тино покачал головой.
- Не мне. Я работаю на серьезных людей, и они решают, чему быть, а чему не быть. Я спрошу, будут ли они слуштать твою песню. Если они найдут для тебя время, и ты их убедишь, то тебе повезло. А пока, ты, твои приятели и твой груз – это просто сраное говно, прилипшее к хорошему самолету, который легко можно продать за наличные.
…
=======================================
64 – МОРАЛЬ и ЭРОТИКА. Встреча в коммунизме.
Дата/Время: 18 сентября 22 года Хартии.
Место: Южно-Китайское море – Индийский океан.
Борт крейсера «Наутилус» ВМФ КНР.
=======================================
Мичман поставил на столик поднос с большим чайником и чашками, встал по стойке «смирно», дождался кивка кавторанга Таоче, козырнул, четко развернулся через левое плечо и вышел, тихо прикрыв за собой дверь гостевой каюты. Собственно, это была не одна каюта, а маленькие аппартаменты (спальня на 4 персоны, санблок и гостиная).
- Я знаю, что в Меганезии предпочитают этот напиток, - сообщил Таоче, аккуратно разливая какао по чашкам, - Именно поэтому я предлагал нам поужинать отдельно от экипажа. У нас, как вы видите, в ходу больше чай. И, конечно, кофе для вахтенных.
- Нельзя отдельно, уважаемый Таоче, - ответил Керк, - Я вам объяснял, Paruu-i-hoe говорит: «На корабле все едят из одного котла, кроме тех, кто болен или ранен».
- Я думал, что этот древний обычай в ходу только у аборигенов Океании, - заметил лейтенант Линси, замполит роты спецназа, - Среди вас, вроде бы, нет аборигенов.
- Мы не утафоа, но мы канаки, - пояснил ему Рон, - принципы Tiki общие для всех.
- А мы соблюдаем за кампанию, - добавила Фрис, - Кстати, на шведском флоте тоже считается неправильным кормить кого-то отдельно. Неэтично, понимаете?
- Гм, - сказал Хуо, комиссар авиаотряда, - а я думал, у вас классовая дискриминация.
- Швеция это почти социалистическая страна, - поправил его Таоче.
- А-а, - значительно произнес китайский летчик, - Тогда извините. Я просто не знал.
- Как вам понравилась экскурсия по крейсеру? – спросил кавторанг, тактично меняя предмет разговора.
Керк улыбнулся и изобразил руками мощный гребок в стиле брасс.
- Exellenter! Nehenehe! Очень интересный warvessel. По-моему, это самая крупная летающая машина в истории. Я имею в виду, если не считать дирижабли.
- Совершенно верно, товарищ Керк, - с удовольствием согласился Таоче, - разумеется, движение на динамической воздушной подушке на высоте нескольких метров не есть полет в полном смысле слова, но… А какие вы видите минусы?
- Цена, - коротко ответил Рон, - Это единственный критический дефект «Наутилуса».
- Около 800 миллионов долларов, если я не ошибаюсь, - добавил Олаф.
- Ваши небольшие корветы класса «Visby-Polar» тоже не дешевы, - заметил Линси.
- Примерно по 150 миллионов, - ответил швед, - Это хорошие корабли, но все равно, я считаю их строительство ошибкой. Этим деньгам можно найти лучшее применение.
- Вы имеете в виду, социальное развитие? – уточнил Таоче.
- Да. Социальное, научное, техническое…
- А как бы вы это защищали? – осведомился Хуо, - Кто не хочет кормить свою армию, будет кормить чужую. Так, кажется, говорил Клаузевиц.
- Меганезийцы кормят чужую армию? – ехидно спросила Фрис.
Кавторанг Таоче неожиданно-игриво подмигнул ей, и повернулся к Керку.
- Вы здесь единственный военный меганезиец, остальные – гражданские, так?
- По ходу так, - подтвердил спецназовский военфельдшер.
- Значит, вы двое, гражданские? – спросил Таоче, поворачиваясь к Рону и Пуме.
- Ya!- серьезно ответила африканка.
Через секунду все трое китайских офицеров хохотали, от избытка чувств хлопая себя ладонями по коленям. Кавторанг многозначительно поднял палец к потолку.
- Меганезийцы кормят свою армию, Фрис, потому что они и есть своя армия.
- Если вы о технических экспертах вроде меня или моей vahine… - начал Рон, но был прерван новым взрывом хохота, и договорил после вынужденной паузы, - …то мы не типичный случай. Просто у нас так исторически сложилось…
- И год от года, так исторически складывается у очень многих молодых людей в вашей стране, - перебил Таоче, - Я знаю, что вы - специальный случай, но если брать среднего вашего жителя, то окажется, что и он тоже не вполне гражданский. По вашим обычаям, даже в школе военные навыки не отделяются от иных хозяйственных. Я не ошибаюсь?
- Вы не ошибаетесь, - подтвердил Рон, - а что в этом плохого?
- Я не сказал, что это плохо. Я просто ответил на вопросы Хуо и Фрис. Если не брать в расчет силы специального назначения, которые всегда немногочисленны, то в вашей стране армия слилась с обществом, а военная техника превратилась в разновидность гражданских машин, благодаря чему и стала такой дешевой. Тут вы опередили нас в движении к бесклассовому коммунистическому обществу, и мы можем у вас учиться.
Керк отрицательно покачал головой.
- Не хочу вас обидеть, товарищ Таоче, но мы у себя не строим коммунизм.
- Ну, как же? А ваши острова Элаусестере?
- Это не совсем то, что у вас принято называть коммунизмом.
- Возможно, - согласился кавторанг, - на ранних фазах коммунизм сохраняет некоторые этнические особенности, а они, конечно, отличаются в Океании и у нас, на континенте.
- Я вчера слышал, как Юн Чун спорила с капралом Ромаром, - вмешался Олаф, - и мне показалось, что различия гораздо серьезнее каких-то там этнических особенностей.
Кавторанг с вопросительным видом повернулся к молодой китаянке.
- Это унтер-офицер на меганезийской базе Пиерауроа, - пояснила она, - Он родился и вырос на Элаусестере, и мы с ним немного поспорили о научной фантастике…
- О! Научная фантастика, - оживился Таоче, - Завоевание космоса! Элаусестере ведь является центром меганезийской межпланетной программы, правильно?
- Одним из центров любительских космических проектов, так точнее, - поправил Рон.
- Любительских, - повторил тот, - Согласитесь, это тоже элемент коммунистического мировоззрения. Люди не тратят драгоценное свободное время на глупые развлечения буржуазного толка, а занимаются тем, что имеет большое значение для общества.
- Я не поняла, что вы сейчас сказали, - заметила Пума, - Очень сложные слова.
- А вы были на Элаусестере? – спросил ее кавторанг.
- Ага! Я и мой мужчина летали туда по работе. А наша фирма платила за дорогу и все такое, да! Там очень весело! Мы классно отдохнули. Но я по-любому не поняла, что вы сказали про буржуазное свободное время.
- Я говорил о неконструктивном расходе времени. Пьянство, разврат, бутикомания.
Пума повернулась к Рону.
- Что такое бутикомания?
- Это когда очень дорого покупают на фиг не нужные вещи, - пояснил он, - Помнишь, когда мы летали на Минданао, я тебе показал магазинчик, где тряпки стоят по 5 тысяч баксов? Вот это и есть бутик.
- А, помню. Дурацкий обычай. А что такое разврат?
- Это когда сексом занимаются без удовольствия.
- У! Тоже дурацкий обычай. А при чем тут буржуазия?
- Товарищ Таоче считает, что это развлечения, характерные для буржуазии.
- А как на самом деле?
- Хрен знает. По-моему, это пуританские занятия, но это мое мнение.
- Товарищ Рон, - вмешался Линси, - Вы странно объяснили слово «разврат».
- Хм… А как надо?
- Мне кажется, это беспорядочная сексуальная жизнь, - ответил замполит.
- Это слишком абстрактно, - заметил Рон, - мало ли у кого какие порядки? Вот, взять пуритан, мусульман, христиан-ортодоксов или римских католиков.
- Действительно, лейтенант, вы выразились слишком обобщенно, а у разных народов разные представления о сексуальной норме, - сказал Таоче, уходя от скользкой темы.
- Товарищ Таоче, а какие развлечения у китайских коммунистов? – спросила Пума.
- Разнообразные, - ответил тот, - Например, ракетно-космическое моделирование. Это очень интересное и общественно-значимое развлечение. Я знаю, что Юн Чун тоже им увлекается и нашла единомышленников у вас на Фунафути-Тувалу.
- Космос это интересно! - объявила Пума, - Там столько всего…
- Вот-вот, - поддержал кавторанг, - Я слышал, что в меганезийских клубах обсуждается вопрос о любительских полетах дальше Луны. Вы знаете что-нибудь об этом?
- Да, - Пума кивнула, - Это называется «EM-sailing». Что-то электромагнитное.
- Солнечные паруса? – спросил Хуо.
- Не только. Там всякие. Я сама еще не очень врубилась… Рон, какие там паруса?
Рон фыркнул, закурил сигарету и с некоторой иронией сообщил:
- Я являюсь референтом своей vahine по ее космическому хобби. Она что-нибудь такое находит в i-net, а моя роль - разбираться, что же она нашла. В общих чертах EM-sailing – это движение микробота за счет внешних электромагнитных полей. Солнечный ветер – самый известный вариант. Есть еще радио-ветер планет-гигантов. Есть магнитное поле планет, на котором может кататься микробот, управляющий своим магнитным полем. А можно создать EM-ветер – направить лазерный луч в зеркало-парус микробота.
- А я слышал о пилотируемых миссиях, - уточнил Таоче, - Станции на орбитах соседних планет и даже проекты каких-то продуктивных работ на самих планетах.
- Почти как эра Великого Кольца у Ефремова, - ввернула Юн Чун, - Это ведь не секрет, правда, Керк? Об этом можно рассказывать.
Шведы неожиданно расхохотались. Фрис похлопала китаянку по плечу.
- Юн! Когда вернешься на Фунафути после каникул, выбери время и загляни на атолл Никаупаро - около полутора тысяч миль на ESE. Найди дока Мак Лоу. Там тебе кто угодно покажет его дом. Поболтай с ним и двумя его женами. Они тебя так загрузят космическими кольцами, великими, средними и малыми, что за год не разгрузишь.
- Они тоже родом с Элаусестере, - добавил Олаф, - Коммунистки.
- Не понимаю, - сказал Линси, - Я знаю о многоженстве среди ваших аборигенов, но я думал, что на креолов это не распространяется. Тем более, на коммунистов.
- У наших коммунистов многоженства нет, - ответила ему Пума, - и одноженства тоже. Коммунисты это одна punalua.
- Групповая семья, - перевел Олаф, - Все как у Кампанеллы в «Городе Солнца».
- Брось, - возразил Рон, - У Кампанеллы специальные жрецы-селекционеры назначали женщине мужчин для бридинга, а на Элаусестере женщина сама изучает генетические карты и выбирает мужчин для сеанса. Согласись, разница.
- Не брошу. Тут важен принцип сознательной селекции людей, а жрецы это лишнее.
- Вы шутите? – с надеждой, спросил замполит спецназа.
- С чего бы? – удивился швед, - Там нормальная кампанеловская логика. Если люди заботятся об улучшении пород лошадей и собак, то глупо не заботиться об улучшении человеческой породы. Дети, кстати, считаются общие. Ну, а секс для удовольствия, без бридинга, то это кому с кем захотелось в данный момент. Опять же, по Кампанелле 4-часовой рабочий день, нет разделения труда, нет частной собственности и практически нет одежды - кроме специальной, которая для дела. Мы пока сюда летели с Пиерауроу, прочли статью Жанны Ронеро и Элеа Флэгг: «Коммуна под знаком Тау Кита». Там все подробно и толково расписано. С примерами и ссылками на классиков. Рекомендую.
- Вы нас точно разыгрываете! – заявил Хуо.
Пума фыркнула, вытащила из кармана комбинезона мобайл, потыкала в меню, и протянула аппарат китайскому летчику.
- Посмотри наши фотки, бро, если не веришь. Кадры переключать стрелкой. Там еще десяток видео-клипов по полминуты. Их просто запускаешь кнопкой «ОК». Clare, ya?
- Сбросишь потом мне на e-mail? – спросила Фрис.
- Легко. Я тебе все сброшу. Тут только немного, остальное у нас дома, на компе.
- Когда прилетите в следующий раз, мы вас свозим, - пообещал Рон, - От Пелелиу до Элаусестере примерно 5000 миль. После ужина вылетаем, а завтракаем уже там.
- На чем? - поинтересовался Олаф, - На птенце истребителя, который у тебя в ангаре?
- Это не птенец, а импеллерный «Subjet». 4 года назад мы с констеблем Крэггом и его vahine собрали его из KIT-комплекта. Это классная скоростная машина…
- Ты уже рассказывал, - перебила Фрис, - А как быть с тем, что она двухместная?
- Фигня, - заявила Пума, - Все уже отработано. Мы сядем вдвоем на заднее кресло, а Олафа сунем в багажное отделение. Багаж не возьмем, иначе не взлетим по весу.
- Всю жизнь мечтал летать в багажнике самодельного истребителя, - проворчал швед.
- Ну, вот и классно! Я тебе туда положу надувной матрац. Не хуже кресла, да!
- Пижоны, - объявил Керк, - Они готовы удавиться, лишь бы летать вдвое быстрее, чем нормальные люди. Вместо того, чтобы по примеру старшего товарища купить простой, надежный, вместительный и вполне современный «InCub-V»…
- Ну, где уж нам, дебилам… - начал Рон язвительную реплику, но его прервали.
Комиссар китайских летчиков протянул Пуме ее мобайл, со словами.
- Уважаемые коллеги, это что угодно, только не коммунизм!
- А что это? – спросила Фрис.
- Послушайте, - вмешался Линси, - это же совершенно недопустимо!
- Скажите «непривычно», и я с вами соглашусь, - парировала она.
- Это не непривычно, а непристойно.
- А я читала, что т.н. правила пристойности это буржуазные предрассудки.
- Где вы это читали? – поинтересовался Таоче.
- В манифесте компартии Маркса-Энгельса, - ответила шведка, - Там дословно сказано: «У пролетария нет собственности. Его отношение к женщине и детям не имеет ничего общего с буржуазными семейными отношениями. Законы, мораль, религия - все это не более как буржуазные предрассудки, за которыми скрываются буржуазные интересы».
- Да, - задумчиво произнес кавторанг, - Это хорошо, что вы помните труды классиков научного коммунизма, но отрицание буржуазной морали это не отрицание сексуальной воздержанности. На смену буражуазной морали приходит новая, коммунистическая.
- Соответствующая новым производственным отношениям, не так ли? – уточнила она.
- Безусловно, именно так.
- Я рада, что не ошиблась. И что новая мораль говорит о сексуальной воздержанности?
- Она ее одобряет, товарищ Фрис. Все хорошо в меру, правильно?
Шведка улыбнулась и энергично кивнула.
- Безусловно, вы правы товарищ Таоче. У человека от природны есть определенные желания и возможности в сексе, и применять химические или технические средства гипервозбуждения, это - сверх меры. Но смена партнеров, групповой секс, открытый эротизм на публике и т.п., не затрагивают меру. Это – биологически-обусловленное поведение, оно есть у высших обезьян и у первобытных человеческих племен. Если говорить о буржуазном строе, при котором женщина становится объектом частного присвоения, эксплуатации, продажи и т.п., то надбиологические запреты понятны. Представители класса эксплуататоров через аппарат государственного принуждения реализуют свои антинародные цели в сфере собственности. Но коммунистическое общество, где нет эксплуатация человека человеком и нет частной собственности на средства производства, и где реализуется принцип: «От каждого - по способностям, каждому – по потребностям», должно быть свободно от этих запретов. Не так ли?
- Групповой секс при коммунизме? – возмутился Линси, - Это безобразие! Это…
- Подождите, - перебил его Таоче, строго погрозив пальцем, - Товарищ Фрис очень интересно рассуждает. Не надо торопиться с выводами. Главный вопрос: интересам какого класса, и усилению какого строя служит такая неограниченная сексуальная свобода? Как она повлияет на социальную ответственность рабочего или солдата?
- Хорошо повлияет, - ответила Фрис, - Мне кажется, вам будет интересно прочесть статью Ронеро и Флэгг. Там отмечено, что в каждом описании коммунистического общества фигурирует обобществление детей. Они воспитываются коммуной, а не частными родителями, и взаимная ответственность поколений формируется между каждым взрослыми и каждым ребенком. Тот же подход к взаимной ответственности между каждым мужчиной и каждой женщиной просто логически напрашивается.
Хуо сосредоточенно потер подбородок, бросил короткий выразительный взгляд на кавторанга и, получив чуть заметный кивок одобрения, спросил:
- А как быть с ответственностью между взрослыми людьми одного пола?
Фрис улыбнулась и подмигнула комиссару летчиков.
- Вы повторили идею, которая была реализована в Фивах в VI веке до н.э.. Гвардия из мужчин-любовников, т.н. «священный отряд». Никто из этих гвардейцев никогда не бежал с поля боя. Священный отряд был ударной силой Эллады в Греко-персидских войнах. Он превосходил даже знаменитых спартанцев. Погиб этот отряд поголовно в битве при Херонее, в 338 г. У них не было шансов: македонцы применили стратегию фаланг, против которых нельзя было сражаться по-старинке… Такой вот исторический экскурс. Но, гомосексуализм свойственен небольшой доле людей. Соответственно, для регулирования отношений в обществе он не годится. Но есть и институт, для людей с гетеросексуальной ориентацией. Керк, как это на утафоа? Ну, ты нам рассказывал…
Военфельдшер оторвался от неизвестно какой по счету чашки какао.
- У мужчин: hoanovahine, товарищи по жене. У женщин: tuanofaakane, сестры по мужу. Такие отношения ближе, чем между кузенами. В аграрных регионах Меганезии этот обычай распространен не только среди утафоа, но и вообще среди канаков.
- А как к этому относятся буржуазные общественные деятели? – спросил Таоче.
- По-разному. Но официоз пишет, что мы специально все это делаем для того, чтобы растлить цивилизованный мир, заразить его культом плоти, разрушить его духовно-нравственные корни. Есть даже штамп: «Экспорт сексуального промискуитета».
- Вот как? А приводились какие-нибудь объективные аргументы.
- Псевдо-объективные. Например, о риске распространения венерических инфекций, сексуального насилия, подростковых беременностей, абортов и неполных семей.
- Наверное, в этом есть какая-то логика, а, товарищ Керк?
- Какая-то логика, безусловно, есть. Примерно, как в доказательствах существования библейского бога или в софизмах Евбулида. Но есть статистика. По всем пунктам, за исключением одного, у нас ситуация гораздо благополучнее, чем в ЕС или США.
- Венерические заболевания? – предположил Таоче.
- Нет, что вы. У нас принято следить за собой. Это океанийская традиция. Источником венерических заболеваний в Океании всегда были европейцы, а не канаки. И в школе у нас учат микробиологической безопасности начиная с 5-го класса. Вопрос в пункте 2.
Кавторанг удивленно приподнял брови.
- Подростковые беременности? Странно… Если у вас такое просвещение в школе…
- Ничего странного. Океанийки часто заводят первого ребенка в 16 - 17 лет. У нас это биологически и экономически нормально, но международная медицина считает иначе. Правда, жители Элаусестере даже по океанийским меркам является группой риска.
- Вот как? Очень жаль. А товарищ Фрис говорила об их сознательности.
- Это не вопрос сознательности, - ответил Керк, - Там другие факторы. Во-первых, они обалдевают от своего здоровья. Я стажировался на атолле Раро из этого архипелга, и у меня были только пациенты с травмами от всякого баловства. Ни одного больного.
- А во-вторых? – спросил Таоче.
- А во-вторых, у них своего рода культ плодовитости и селекции. Они полагают, что это важно в ракурсе будущей колонизации космоса. Специфика местного коммунизма.
- О!… Не ошибусь ли я, если скажу, что их сексуальные обычаи тоже связаны с этими представлениями о космических колониях? Малочисленные общины, например наши шерпы-тибетцы, практикуют странные семейные связи, чтобы справиться с дефицитом генетического разнообразия. Когда я служил в Тибете, мне так объяснял наш военврач.
- Вы служили в Тибете? – удивился Олаф, - Там же нет моря.
- Должность помкэп-1 на кораблях ВМФ КНР занимает офицер-особист, - сообщил ему Керк, - Как на наших кораблях офицер или сержант INDEMI. Я прав, товарищ Таоче?
- Вы совершенно правы, - улыбнулся кавторанг, - А мой вопрос…?
- Я к этому перехожу. Аналогия есть, но шерпы нашли свой метод в донаучный период через опыт поколений, а элаусестерцы - через современную биологию и генетику.
Таоче кивнул, глянул на часы и поднялся с места (Линси и Хуо встали вслед за ним).
- Спасибо, товарищи. Беседа была очень интересной и познавательной. Но время уже позднее, а вам надо отдохнуть и хорошо выспаться.
- Мы тоже были рады пообщаться, - ответил Керк, - Все-таки соседи по океану.
- О, да! – подтвердил кавторанг, - Приятно, что мы это понимаем одинаково. И прошу извинить за дефицит спальных мест. Я могу вызвать хоз-мичмана, он организует две койки здесь, в комнате отдыха, чтобы…
- У меня спальное место с собой, - сказала Пума, похлопав ладошкой по животу Рона.
- У меня тоже, - добавила Фрис, - Может, не надо зря загружать мичмана?
- Если так, то не надо, - согласился Таоче, - Приятных снов. Встретимся за завтраком.
…
=======================================
65 – МАФИЯ и КОПЫ в специальном камуфляже.
Дата/Время: 18 сентября 22 года Хартии. Вечер.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Relax-room на АЭС Макасо.
=======================================
Маркус Рогеман, представитель штаба Международной Федерации Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца в Женеве, был приведен к маленькому корпусу АЭС и поставлен перед лестничкой, ведущей к двери с надписью «Relax-room. Don’t disturb».
- Ты понял, что значит надпись на табличке? – холодно спросил суб-лейтенант.
- Ммм… Что они просят не беспокоить.
- Ни хрена ты не понял, швейцарец. Она значит, что если ты побеспокоишь этих людей без важной причины, то… Луше тебе не знать о том, что тогда с тобой будет, иначе ты обделаешься прямо сейчас. Теперь ты понял?!
- Ддд… Да.
- Войдешь - закрой за собой дверь, вежливо поздоровайся и сразу говори дело. Понял?
- Да, я понял.
- Тогда марш! - рявкнул суб-лейтенант и ткнул Маркуса в спину стволом пистолета.
…
Партнерство «Atomic Bikini Fuego» (производитель данной марки мини-АЭС) активно пользовалось всемирной известностью «брэнда» термоядерного и пляжно-костюмного атолла Бикини в рекламных целях. Изображение элегантной микронезийки в микро-костюмчике, эротично обнимающей слегка фаллический ядерный гриб, украшало всю продукцию партнерства. В меню стен-экранов relax-room, тема девушки с грибом была одной из стандартных динамических заставок. На людей, далеких от меганезийской культуры, она производила гнетущее впечатление. Лазурное небо над зеленым морем и симпатичная девушка в волнах, сменяющиеся вспухающим огненным шаром и багрово-пламенеющим горизонтом, вызывали у них невеселые ассоциации…
«Серьезных людей» было двое. Один (в строгом черном костюме и темных очках) был опознан Маркусом, как японский якудза, а второй, одетый во все кричаще-яркое - как колумбийский кокаиновый барон. В комнате находилась юная чернокожая танцовщица (заодно игравшая роль официантки) совершенно голая, если не считать трех ниточек ярких бус. Обстановка произвела на эмиссара Красного Креста настолько глубокое впечатление, что он, не мешкая, изложил присутствующим суть трансплантационного бизнеса, а затем изложил проект предлагаемой сделки на 200 миллионов долларов и ответил на дюжину вопросов касательно участников бизнеса и их взаимоотношений.
После этого, кокаиновый барон задумчиво потер квадратный подбородок, глянул на якудза, и спросил:
- Как вы считаете, коллега, этого достаточно?
- На мой взгляд, да, - с вежливым поклоном подтвердил японский мафиози.
- А что скажут местные власти? – спросил барон, поворачиваясь к голой танцовщице.
- По-моему, он больше ничего не знает, - ответила она.
- Dixi, - констатировал колумбийский наркоделец и нажал кнопочку на пульте.
Картины голубого неба и багрового атомного взрыва исчезли. Стены стали серыми, а перед лицом у Маркуса возникли два ID: синее «FBI» и четырехцветное «INDEMI». Затем, он получил резкий удар в ухо и оччнулся уже на полу. Подняв глаза, Маркус увидел «танцовщицу», одетую в незнакомую тропическую униформу и вооруженную коротким автоматом. Она ткнула ему под нос желто-зеленый ID «Mpulu Milici»:
- Маркус Рогеман, ты арестован. Встать, сука! Руки за голову лицом к стене!
Спецагент Босуорт окинул взглядом получившуюся картину, и оценил:
- Выглядит неплохо, Мзини. Но давай ты не будешь сейчас стрелять этому ублюдку в затылок, а уберешь автомат и сядешь на диванчик. А я поработаю для тебя барменом. Меняемся ролями и все такое. Как на счет легкого коктейля оранж - мартини - лед?
- Было бы здорово! Я никогда такой не пробовала.
Она убрала автомат в кобуру слева подмышкой, задумалась на пару секунд и внезапно влепила стоящему у стены Маркусу сокрушительный удар локтем по почкам.
Представитель Красного Креста и Полумесяца вторично ссыпался на пол.
- Мзини! – укоризненно произнес Виго Рэдо.
- Я больше не буду, - виноватым тоном ответила она, села на диван и сложила руки на столе, как образцовая школьница за партой.
- Знаете, коллега, - сообщил Босуорт, отмеряя в стакан мартини и сок, - этот ваш суб-лейтенант показал девушке дурной пример обращения с арестантами. По моему опыту, нарушения дисциплины начинаются с избыточного применения силы при аресте.
- Я учту, Гарри, - дипломатично ответил меганезийский капитан.
- А вообще, этот суб-лейтенант толковый парень, - добавил спецагент, - Думаю, у него талант психолога, и где-то даже артиста… Ваш коктейль, леди.
- Спасибо, Гарри! - африканка сделала два глотка, зажмурилась как кошка, которой почесали за ухом, и добавила, - Обалдеть, как вкусно.
- Мой кузен работает барменом, это целая наука, почти как химия, - пояснил Босуорт и посмотрел на лежащего у стены Маркуса, - Рогеман, хватит изображать обморок. Я же вижу, что вы нас слышите. Сядьте, черт вас возьми… Теперь слушайте внимательно. У вас есть только один способ остаться в живых: точно выполнять все мои рекомендации.
- Я требую, чтобы ко мне допустили швейцарского консула, - тихо сказал Маркус.
- Вы кретин? - ласково осведомился спецагент.
- Я требую, - повторил тот, - чтобы ко мне допустили швейцарского консула.
Мзини сделала еще глоток коктеля, и повернулась к капитану Рэдо.
- Я читала, что в хороших странах перед тем, как убить, дают консула. Такой обычай.
- Капеллана, - поправил тот.
- А это не одно и то же? – удивилась девушка.
- Нет. Капеллан – это религия, а консул – дипломатия.
- А кому больше платят?
- Гм… Хороший вопрос… Гарри, ты не в курсе?
- Конечно, дипломату платят больше, - ответил американец, - Дипломаты вообще гребут сумасшедшие деньги. А капеллан получает примерно как младший офицер. Рогеман, вы поняли, какие у вас шансы на швейцарского консула?
- Но у меня же должны быть какие-то права! По крайней мере, на адвоката!
- Прикольно, - сказал меганезийский капитан, - Вчера вы заживо распотрошили полсоти людей, вынув из них печень, почки, сердце и прочий ливер, т.к. были уверены, что здесь нет никаких законов, и никаких человеческих прав. А сейчас вы так же твердо уверены, что и права, и законы здесь есть, да еще в удобном для вас виде.
- Это экзистенциальная философия, - блеснул эрудицией спецагент FBI, - Если в двух словах, то это когда человек считает, что он сам – это целая вселенная, а все остальные, это так, говно на палочке.
- Y una polla! - оценил Рэдо, - а где про это можно почитать?
- У моей жены есть популярная книжка. Не для полных дебилов, а для простых ребят, вроде нас с тобой. Давай я у нее вечером спрошу, а то сейчас дома уже ночь.
- Если есть в электронном варианте, попроси, чтобы она бросила мне на e-mail, ОК?
- Я ей сейчас пошлю SMS, - сказал Босуорт, доставая мобайл, - Там еще до черта всего интересного… (он начал щелкать кнопками) … Например, этические уравнения. Если у нас в самолете 1 парашют на пятерых и случилась авария, то кому его отдать. Или та же тема, только наоборот, 4 парашюта на пятерых, и как решить, кому не давать.
- Херово, - заметил меганезиец, - Во втором случае еще понятно, а в первом…
- А во втором, что тебе понятно? – спросил спецагент.
- Ну, как: мои бойцы прыгают, а я остаюсь. Я же за них отвечаю, верно?
- А что если летит пять капитанов, и ты не обязан отдуваться за других?
- Если так, то, наверное, по жребию, как еще?
- По жребию, - проворчал американец, - Скажешь, тоже. Вот, я отправил. Тут хорошо работает сотовая связь. Прием как на Манэттене. Рогеман, вы уже поняли мою мысль?
Мзини допила коктейль, посмотрела в окно и сообщила:
- Наши с янки там в футбол играют. Давайте зачистим этих говнюков, и тоже пойдем.
- Ты чего? – рассердился капитан, - А у кого мы будем получать инфо?
- А давайте так, - предложила она, - Вы будете получать эту инфо, а я попрошу у Наллэ экскаватор и пока выкопаю яму. Экономия времени.
- Знаешь, что, - решил он, - Ты иди пока, погоняй мячик с ребятами, а мы тут сами как-нибудь разберемся. Когда будет надо, мы тебя вызовем по woki-toki.
- Wow! – радостно взвизгнула Мзини, и через пару секунд ее и след простыл.
- Хорошая девчонка, но дикая, - резюмировал Босуорт.
- Послушайте, господа - сказал Маркус, - мы же с вами люди из цивилизованного мира. Неужели вы допустите, чтобы на ваших глазах…
- Если вы думаете, что я вас пожалею, - перебил его спецагент, - То вы полный кретин. Еще раз повторяю: вас может спасти только выполнение всех моих рекомендаций.
- Каких?
- Вот это другое дело! Сейчас мы пригласим прессу. Вы и ваши засранцы добровольно расскажете все, как было, со всеми подробностями, и проведете экскурсию по вашему летучему Джеку-Потрошителю. Вы с самого начала объявите о согласии с тем, что все сказанное вами, может быть использовано против вас в суде, назовете все имена, все случаи незаконной добычи органов для трансплантации, все суммы денег, короче - все, что знаете. И вот тогда у меня будет основание просить вашей выдачи американскому правосудию, а у вас появится шанс прожить остаток жизни в США, в благоустроенной тюрьме, с трехразовым питанием, ватерклозетом и прочими благами цивилизации.
- Но можно наверное, как-то смягчить, - заметил представитель Красного Креста, - не бесплатно, конечно. У меня есть деньги и кроме того, есть самолет с грузом. Ведь вы понимаете: если я так выступлю перед прессой, то меня могут убить, даже в тюрьме. Я знаю, так бывает. Почему бы нам не договориться, как цивилизованным людям?
Виго Рэдо хлопнул себя по бедрам и расхохотался.
- Как цивилизованные люди, надо же! Прикинь, Гарри, я приперся в Женеву разобрал полсотни прохожих на запчасти и сбросил трупы в канализационные люки. Меня ловят копы. Я достаю кошелек и говорю: хей, давайте все решим, как цивилизованные люди, и я поеду домой, а? Как ты думаешь, Гарри, швейцарские копы меня поймут?
- По-моему, ни хрена не поймут, - ответил американец.
- А если у меня в бумажнике миллиард долларов?
- Хоть триллион. Это же не битье стекол из рогатки, соображаешь?
- Но здесь же не Швейцария! – жалобно воскликнул Маркус.
- Ага, - подтвердил Виго, - Тут все быстрее и веселее. Вам за 5 минут вынесут приговор, выроют экскаватором яму, скинут вас на дно, засыплют щебнем и зальют бетоном.
- Предварительно пустив пулю в затылок, - добавил Босуорт.
- Гарри, зачем ты вселяешь в арестанта напрасные надежды? Мпулу пока еще довольно бедная страна, никто не будет тратить на него патрон. Это же деньги!
- Ах, вот даже как… - задумчиво пробормотал спецагент.
- А ты как думал? Я не зря сказал про бетон. Экономия. Даже яму будут рыть не просто так, а под фундамент. Место для мини-фабрики ацетатного шелка уже размечено.
- Ацетатного шелка? - переспросил Босуорт.
- Ага. Экологически чистого, на целлюлозе и уксусном чем-то там из природного сырья. Короче, из триффидов. Их тут хоть жопой ешь. Пока из них делают фанеру, но скоро ее будет некуда девать - вот Наллэ и придумал это дело с шелком. Ну, ты же знаешь Наллэ.
- Да, - согласился американец, - Наллэ потрясающий тип. А трупы под фундамент – это тоже он придумал?
- Нет, это у вас в Голливуде. Местные видели кино про мафию, где так убирали трупы. Местные мигом схватывают. Вот что значит: мозги, не засранные экзистенциализмом!
- Что я должен делать? - тихо спросил Маркус.
- Вот это уже конструктивный подход! – одобрил Босуорт, - начнем с…
…
=======================================
66 – ПОЛИТРУК и ПИЛОТ. Проблемы доверия.
Дата/Время: 19 сентября 22 года Хартии.
Место: Индийский океан, Сейшельская акватория.
Борт крейсера «Наутилус» ВМФ КНР.
=======================================
«Наутилус» лежал на спокойной поверхности океана, как огромная шатровая палатка раскрашенная сине-зелеными разводами. Первый раз с момента выхода из Чжандзяна, широкие люки бронированной оболочки открылись, так что свободная смена получила возможность постоять под открытым небом, покурить, и глянуть на лениво катящиеся океанские волны за бортом. Кавторанг Таоче тоже курил сигарету, но смотрел он не на волны, а на желтое пятнышко в небе, улетающее к Западу, в сторону далекой Африки. Кавторанг молчал. Вызванный для беседы комиссар эскадрильи тоже молчал, ожидая, когда старший офицер первый с ним заговорит. Желтое пятнышко – меганезийский «InCub» скрылось из виду. Кавторанг повернулся к младшему офицеру и спросил:
- Что вы о них думаете, Хуо? Я имею в виду не только этих, а меганезийцев вообще.
Обращение просто по имени, без должности, означало, что разговор предполагается откровенный… Откровенный в понимании особого отдела флота. Неприятная штука.
- Они странные, товарищ Таоче, - сказал летчик.
- Странные, - повторил тот, явно показывая, что ждет продолжения ответа.
- Я не могу понять, они – союзники или… Или нет.
- Вы не сказали «или враги», - заметил кавторанг.
- Да, товарищ Таоче. Потому что, я думаю, если бы они были враги, руководство не доверило бы им сопровождать нашего… Геолога.
- Вы сделали паузу. Значит, вы считаете, что Юн Чун не совсем геолог. Почему?
- Потому, что меганезийцы это видят, - ответил летчик, - Они это видят, но их это не беспокоит, а… Развлекает. Я думаю, это очень странно.
- Как вы думаете, Хуо, в случае чего, они будут защищать нашего геолога?
- Думаю, да.
- Значит, руководство поступило мудро. Так, Хуо?
- Да, товарищ Таоче.
- Но вы все равно не уверены, что они союзники. Почему?
- Потому, что они представляют другую социальную систему. Это значит: другие цели.
- Зимби тоже представляют другую систему. Феодально-буржуазную. Они – кто?
- Союзники, - ответил Хуо и, после паузы добавил, - Временные.
- На геополитическом языке это называется: сателлиты, - сказал Таоче, - Ты правильно понимаешь. Это другой случай. Сателлиту никогда нельзя доверять. Союзнику иногда можно. Ты бы стал доверять меганезийцам?
Летчик пожал плечами.
- Раз руководство им доверило, значит, есть случаи, когда им можно доверять.
- Я спросил про вас, - с ноткой недовольства в голосе, уточнил кавторанг, - вы стали бы доверять меганезийцам, если бы речь шла о вашей жизни и жизни ваших подчиненных?
- Если речь шла бы об этом, то стал бы. Если о чем-то другом… Не знаю.
- Интересный ответ. Очень интересный. Объясните, почему так?
- Интуиция, товарищ Таоче. Не могу объяснить.
- Интуиция… Вы же материалист! Интуитивный вывод всегда имеет реальный мотив!
- Я имел с ними дело на островах Нанша-дзюндао, которые еще называют Спратли. У меня есть опыт, и этот опыт говорит: если речь о жизни и смерти, им можно доверять.
- Ну, что ж, Хуо. Надеюсь, вы не ошиблись. В ближайшие дни придется положиться на вашу интуицию и мнение аналитиков… И на мое мнение.
- Извините, товарищ Таоче, можно ли спросить? Это будет какое-то боевое задание?
- Вы узнаете в свое время. Я намекнул вам, к чему следует готовиться. Даже этот мой намек - уже военная тайна. Начинайте готовиться к работе с... не совсем союзниками.
…
=======================================
67 – ДАФНА. Новозеландский врач без границ.
Дата/Время: 19 сентября 22 года Хартии. Вечер.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Недалеко от границы с Танзанией.
=======================================
- Радарный пост – локальному штабу: вторжение в воздушное пространство в квадрате 09,24/30,17. Основной габарит объекта - 8 метров, скорость – 50 узлов, курс 132,6.
- Локальный штаб – контрольному пункту Макасо: код «yellow». Низкоскоростной ЛА, возможно – дрон-носитель авиабомбы, движется курсом…
- Joder! – выругался Тино Кабреро, - Тирли, Тратто! Желтый сигнал со стороны Ниика!
Парочка пилотов (которые играли в рэдзю под навесом рядом с фанерным сооружением «контрольного пункта Макасо ВВС Мпулу»), вихрем врываются на оперативный пост и падают в кресла. Шлемы уже на головах, пульты, похожие на мячики - в руках.
- Старт?
- Старт!
Два «Глипа» взмывают в небо…
В обычное время граница Мпулу практически открыта. Welcome! Авиалюбители могут летать сюда, сколько угодно. Единственное несложное правило: зайти в день прилета в любой пункт народной милиции, и отметиться. При нарушении этого правила, туристу грозят суровые кары: полчаса профилактической беседы с милиционером на ужасном местном pidgin-english и штраф 100 долларов США (оплата на месте, в любой валюте). Это в обычное время, а сейчас - необычное и в Танзании (откуда движется данный ЛА) это знают все, кто смотрят TV или слушает радио. В связи с мерами по ликвидации последствий землетрясения, о своем визите надо за день сообщать местной милиции по мобайлу. Не велика сложность – и очень странно, что кто-то из туристов ей пренебрег. Значит, скорее всего, это - не турист, и совершенно не исключено, что под 8-метровым крылом ЛА висит 500-фунтовая авиабомба, которая может уничтожить вещественные доказательства (в смысле – «Фалькон» с его грузом), и создать огромную проблему… Впрочем, никакой проблемы этот ЛА не создаст, потому что дроны уже пикируют из стратосферы, а через несколько секунд, их тректории перечеркивают воздух крест-на-крест перед самым его носом… Для обычного легкого самолета, воздушная волна на такой дистанции была бы безвредна, но для мото-планера с полужестким крылом ее оказалось достаточно... Почти невесомая машина встала на дыбы и начала падать на хвост, одновременно скользя вбок и медленно вращаясь вокруг своей оси. Над самой землей левая кромка крыла задела высокий кустарник и сложилась от удара. Тележка с пилотом шлепнулась с высоты 3 метров вертикально вниз и скатилась вниз по склону холма. Планер рассыпался. Большая часть крыла повисла на кустах как сигнальный вымпел с яркой эмблемой: несколько толстых красных штрихов на белом фоне, из которых складывается стилизованная человеческая фигурка с белым телом и красной головой. «Medecins sans frontieres». Врачи без границ.
***
Info: MSF - международная медицинская гуманитарная организация, основанная группой французских врачей и журналистов в 1971, для экстренной помощи населению в зонах военных конфликтов, голода, эпидемий, вынужденной миграции и природных катастроф. MSF выступает с публичными свидетельствами о тяжелом положении людей, которым она помогает. «Врачи без границ» отрицают политические компромиссы. В странах, где дистанцию с органами власти сохранить не удается, MSF сворачивает свою деятельность.
***
Суб-лейтенант Тино Кабреро врезал кулаком по столу.
- Joder! Conio! Почему эти идиоты не позвонили? Тратто, Тирли, пройдите на малой, мне надо знать, жив ли пилот.
Два серебристых снаряда пронеслись над саванной на высоте всего полста метров.
- Относительно, жив, - сообщила Тирли.
- Пока, - пессимистично уточнил Тратто.
- Ясно, возвращайте дроны, будем думать, как спасти этого Дон-Кихота, - угрюмо сказал Тино, и переключился на монитор дальнего лоцирования. Разумеется, как на зло, ничего подходящего для спасательной операции в воздухе поблизости от места аварии не было. Хотя… Суб-лейтенант уперся взглядом в точку на экране. Светящаяся надпись сообщала: «InCub-V, любительский. Маршрут: крейсер ВМФ КНР «Наутилус» - Саут-Нгве, Мпулу, миссия международного сотрудничества».
- Любительский… - проворчал Тино себе под нос, - С каких это пор любители взлетают с китайских атомных крейсеров?... Ну-ка послушаем этого любителя.
…
«… Понял тебя, суб-лейтенант. Найдем твоего недолетчика… Ну и хули, что холмы? Не учи меня, ОК? Дай координаты до метра… Тактическую карту на e-mail? Еще лучше…».
- Что там за фигня? – спросил Керк.
- Мудаки, - буркнул Рон, чуть-чуть поворачивая штурвал вправо, - Летел какой-то медик без границ… И без мозгов. На «Кивинге». Через озеро Ниика, из Танзании в Мпулу. Ни слова никому не сказал. А наши решили глянуть, прошли рядом на гиперзвуковом дроне, и опрокинули его флайку. Вот, дежурный офицер уже прислал карту.
Военфельдшер, глянул на экран и почесал в затылке.
- Ну, засада… И надо же в таком месте… Рон, давай-ка будем садиться вот тут. Всего 4 мили до пункта назначения. Только пусти меня за штурвал. Ты здесь поломаешь шасси.
- А я тебе вообще освобожу простор. Я буду прыгать.
- Вообще-то, - сказал Керк, - лучше прыгать мне, я - медик. Вдруг этот недолетчик что-нибудь себе поломал?
- Ты не можешь и сидеть за штурвалом, и прыгать, - заметил Рон.
- Да ты просто гребаный Аристотель. Великий логик… Значит так: когда найдешь этого. типа, прежде чем трогать его лапками, звони мне на woki-toki. Инструктаж и все такое.
- В саванне перед закатом одному нельзя, - безапелляционно заявила Пума.
- Ты на что это намекаешь? – спросил Рон.
- Я не намекаю. Я прыгаю с тобой.
- Ты с ума сошла? Первый раз нельзя прыгать в боевой обстановке.
- С кем мы воюем? – спросила африканка.
- Ну… Я имел в виду, что мы, как бы, на задании.
- Ты обещал: дам прыгнуть, когда будет случай, - напомнила она, - сейчас случай. И, все равно, в саванне перед закатом одному нельзя. Кто тебя защитит, когда ты будешь одной рукой говорить с Керком, а другой лечить недолетчика?
- Она права, - заметил военфельдшер, - Все равно, где-то надо прыгать первый раз.
- Веселая у вас жизнь, - заметил Олаф.
- Угу, - согласился Рон, - Обхохочешься.
- Врачи без границ – это буржуазный взгляд на гуманизм, - сказала Юн Чун свое веское слово, - Индивидуалистский подход, и от этого много проблем.
- Ничего себе! – возмутилась Фрис, - знаешь, сколько они спасли людей?
- Много, - ответила китаянка, - Но, если бы они строили свою работу правильно, то могли бы спасти больше.
- В Хартии так, - сообщил Керк, - Любой, кто с риском для себя оказал помощь жителям, находяшимся в опасности, пользуется безусловной правительственной защитой в связи с этой деятельностью, независимо от ее мотивов и согласований с кем бы то ни было. Это в смысле, что когда правительство вовремя не защитило жителей, то оно, по крайней мере, должно обеспечить защиту волонтерам, взявшимся за эту правительственную работу.
- На месте врачей без границ, я бы вами цинично прикрывалась, - рассудила Фрис, - я бы лезла в самое пекло, а вы бы защищали мою задницу. Классно!
- Они на своем месте нас не очень любят, - возразил Рон, - У них такое желание, чтобы не только помочь людям, а еще и с экстримом. Так что мы, выходит, им мешаем.
- Виктимный мотив, - авторитетно добавил Керк, - Особый христианский синдром, когда фигурант хочет не только сделать что-то толковое, а еще и пожертововать собой. Жуткий идиотизм, но все равно этого типа надо вытащить.
…
Дафна Тюнифилд знала: человек, оказавшийся беспомощным в этой части центрально-африканской саванны, не может рассчитывать на спасение. В лучшем случае, ему светит сравнительно легкая смерть от когтей и зубов крупного хищника… Или от рук человека. В худшем – лучше об этом не думать. Хотя, как не думать, если птицы-падальщики уже заняли места. Они могли бы заняться трапезой прямо сейчас, но инстинкт запрещает им приближаться к крупному животному, пока оно активно шевелится. Дафна шевелилась активно – она хотела освободить левую ногу, но этому мешал длинный металлический шток. Он выскочил откуда-то при аварии, пробил насквозь икроножную мышцу и, торча из ноги в обе стороны, намертво застрял между двумя ветками кустарника. Если бы не острая боль при попытке согнуть спину, Дафна могла бы дотянуться до него и вытащить, и тогда… Не очень понятно, что тогда. С дыркой в ноге и таким ушибом спины, вряд ли можно передвигаться иначе, чем ползком. Разве что, сделать костыль. Это был бы выход, но сначала надо освободить ногу. Скорее всего, даже в этом случае, ситуация останется безнадежной: кровопотеря и инфекция, уже занесенная в рану, сначала свалят ее, а потом медленно убьют. Хотя, убьют, наверное, все-таки хищники. Или падальщики. Но в свои 32 года, Дафна уже имела некоторый опыт выхода из смертельно-опасных ситуаций, и твердо усвоила: надо пользоваться любым шансом, даже самым призрачным…
За этими мыслями Дафна так сосредоточилась на созерцании своей застрявшей ноги, что обратила внимание на снижающиеся парапланы лишь когда один из них на короткий миг закрыл от нее солнце. Она хотела повернуться так, чтобы видеть, куда они приземлились, но ей мешала проклятая боль в спине. А через минуту она услышала шаги и оживленный разговор на смеси ломаного английского с испано-португальским. Хотелось верить, что это спасатели, но способ их появления указывал скорее на то, что ее собираются добить. Она знала, что так бывает, хотя не могла поверить, что подобное может случиться с ней. Вскоре эти двое попали в поле ее зрения: молодой креол и совсем юная негритянка. Они были в гражданском (яркие пятнистые рубашки и шорты), но вооружены модерновыми автоматами (явно не такими, какие бывают у здешних нищих гангстеров).
- Давай вытащим ее ногу, - предложила девушка.
- Нет, сначала надо позвонить Керку, - возразил мужчина.
- Но ведь все равно ногу надо будет вытаскивать.
- Да, но это можно сделать по-разному. Мы обещали спросить мнение Керка.
Рассудив, что люди, намеренные ее добить, не придавали бы такого значения разнице способов освобождения ноги, Дафна решила подать голос.
- Послушайте… Я врач…
- Упс! – сказал креол, - Это хорошо, что ты в сознании…
- Пусть она сама скажет, как лучше, - предложила негритянка, - потому что это ее нога.
- Кто вы? – спросила Дафна.
- Мы так, мимо пролетали, - пояснил он, вынимая что-то похожее на мобайл, - … Алло, Керк, тут такая фигня, у нее нога в кустах, а в ноге торчит спица… Хер знает, откуда, но насквозь… Joder! Как я тебе объясню? Или уже говори, что делать, или мы сами…
- Я знаю, что делать, - вмешалась Дафна, - я же сказала: я врач.
- Она сама знает, - продублировал тот в трубку, - … ОК, я понял. Отбой… Что делать?
- Лучше сломать спицу рядом с раной, - сказала она, - Если вытаскивать спицу целиком, то в рану набьется грязь, а это…
- Я понял, - перебил креол, и у него в руке, как по волшебству, появилось нечто среднее между ножом и ножницами. Он склонился над ее ногой… Щелчок, вспышка боли.
Она очнулась оттого, что на лицо льется вода.
… - Алло, ты как? – спросил креол, убирая фляжку.
- Уф, - сказала она, - Жива, как видишь. Спасибо. А как мы отсюда выберемся? В смысле, ваши парапланы ведь не могут взлетать.
- Обалдеть, как верно, - согласился он, - Но у нас, по ходу, флайка в 4 милях.
- Вы меганезийцы, - догадалась она.
- Опять верно. А сейчас займемся твоей ногой, ОК?.. Пума, сверни парапланы. На ремне есть схема, как это правильно делать.
- У меня еще спина, - предупредила Дафна.
- Ясно, - сказал он, извлекая из рюкзака армейскую аптечку, - но начнем с ноги. Хули ты летаешь в Африке на «Kiwing»? Ты бы еще на роликовых коньках поехала. Ты что, kiwi?
- Угадал, - ответила она, - Я из Роторуа, это на Северном острове... Ой!
- Это был укольчик биопротекта, - пояснил он, - То-то я вижу, ты похожа на маори…
- Я и есть наполовину маори. Кстати, меня зовут Дафна Тюнифилд. А тебя…?
- Рон Батчер, с Пелелиу. А это – Пума. Мы тут, типа, в отпуске, с друзьями.
- Рон, я должна тебе сказать. Помогая мне, ты и твоя девушка подвергаетесь риску...
- А мы вообще рисковые ребята, - весело сказал он, - Глянь, я нормально заклеил лапу?
- На первое время… А что вы дальше будете со мной делать?
- Дальше найдем в остатках твоей флайки что-нибудь вроде палок и тряпок, и сделаем носилки. Но сначала я займусь твоей спиной.
- Спиной надо заниматься после рентгеновских снимков, а сейчас можно только ввести спазмалитик и анальгетик. Покажи, что есть у тебя в аптечке… Вот это и вот это.
- Никаких проблем… Я извиняюсь, уколы у меня получаются резковато… Ну, надеюсь, ты все выбрала правильно. Ты не скучай, я пошел соображать на счет носилок.
- Подожди! Я не договорила про риск. То, что случилось - не авария. Меня сбили.
Рон махнул рукой.
- Я все знаю. Авиарейнджеры не сообразили, что ты на таком тряпкоплане. Раздолбаи. Пусть дают тебе эквивалентную флайку взамен этой. Я тебе помогу торговаться. Нехер летать на своих монстрах впритык к любительским легкомоторкам. Короче, мы с тобой сразу резко наедем на команданте базы ВВС…
- Ты не понял, - перебила Дафна, - Меня специально хотели убить.
- Ага. И для этого дежурный офицер базы нас на тебя навел. Не было бы нас – навел бы другой ближайший флаер. В крайнем случае – отправил бы «жука» с базы.
- Ты же говорил, что вы случайно пролетали мимо.
- Ага. Милях в ста примерно. Вдруг нас вызывает база Макасо и… Короче, дальше ты знаешь, так что не морочь себе голову. Все, я пошел изобретать носилки.
- Подожди, Рон! Ты ничего не знаешь! Твое правительство уже напало сегодня на один самолет международной медицинской миссии. Мой - уже второй.
- Так, - сказал он, - это уже какие-то чудеса. С этим надо разобраться.
Он снова вынул свой мобайл и набрал номер.
- Aloha bro. Это Рон Батчер, волонтер-спасатель… Да нашли, она рядом. А команданте базы где?... С журналистами? Ага. Слушай, бро, что вы там учудили с международным медицинским самолетом?... Люди говорят… Бро, не греби мне мозг про секретность. Я сейчас позвонию на Большую Воду, в Верховный суд. Он эту секретность знаешь, куда вам засунет?... А что было?... De puta madre!... А кто еще знал?.. Ага… Ладно, отбой.
- Что тебе сказали? – поинтересовалась Дафна.
- Много чего. Куда ты летела?
- В Макасо. Самолет миссии Красного Креста и Полумесяца захвачен именно там.
- А что бы ты делала, прилетев туда?
- Постаралась бы встретиться с военным руководством и выяснить, в чем дело.
- Допустим, ты выяснила. Что дальше?
- Позвонила бы по сателлофону в африканскую дирекцию Красного Креста в Найроби.
- Почему не просто по мобайлу?
- Какой мобайл? – удивилась она, - В Макасо же нет сотовой связи.
- Нет сотовой связи? – переспросил Рон.
- Ну, да. А зачем бы мне иначе дали сателлофон?
- Где он? Можно на него посмотреть?
Несколько озадаченная Дафна расстегнула боковой карман своей джинсовой рубашки и достала оттуда элегантную пластиковую коробочку с экранчиком и толстой антенной.
- Пожалуйста.
- Спасибо, - он взял приборчик в руки, покрутил его так и этак, а затем встал и пошел вдоль склона холма.
- Эй, что ты делаешь? - удивилась она.
- Потом объясню, - откликнулся он и, пройдя метров сто, спрятал сателлофон в одну из трещин на приметном выступе скальной породы.
- Какого черта!? – крикнула Дафна.
- Фишка в том, - ответил Рон, возвращаясь назад, - что обычная сотовая связь в Макасо замечательно работает уже два месяца. Отсюда вопрос: зачем тебе дали сателлофон.
- Наверное, на всякий случай, если с обычной связью что-то случится.
- Но ведь тебе сказали, что обычной связи нет вообще.
- Ну, Георг мог не знать, что она уже есть.
- Георг – это кто?
- Георг Кодзакис, региональный представитель Красного Креста в Дар-эс-Саламе.
Подошла Пума с двумя маленькими рюкзачками-конвертами парапланов, бросила их на землю и поинтересовалась:
- Рон, а что это ты там прятал?
- Одну вещь, которая мне очень не нравится, - ответил он.
- Она опасная? - уточнила африканка.
- Может быть. Во всяком случае, с ней что-то не так.
- Это бывает, - заметила она, - Например, если нож помазать крысиной кровью и сказать особое крысиное igbekela, то такой нож будет хотеть зарезать своего хозяина.
- Особое крысиное igbekela, - задумчиво повторил Рон, - Дафна, ты не замечала каких-нибудь странностей с этим сателлофоном? Например, какие-нибудь посторонние звуки при разговоре по нему. Писк, или щелчки, или зуммер, ну я не знаю…
- Я не пробовала по нему звонить. Вернее, я пробовала один раз. После аварии я хотела связаться с одним парнем в Найроби, но ничего не получилось. Может быть, при ударе что-то там вышло из строя. Или я что-то делала неправильно… Пума, можно попросить тебя об одном одолжении? Пока уколы действуют и я могу приседать, мне бы хотелось пройтись вот к тем кустикам. Если бы ты мне помогла…
- Не буду тебя смущать, - сказал Рон, - пойду делать носилки.
Носилки были готовы через четверть часа: сидение от «Kiwing», прикрученное кусками провода к двум штангам каркаса крыла. Они тронулись в путь немедленно. Солнце уже коснулось горизонта, а идти в темноте с носилками по незнакомой местности даже и в ноктовизорных очках занятие рискованное. Взрыв они услышали, отойдя метров на 700 Рон коротко свиснул, носилки были аккуратно опущены на землю. Он передал Дафне бинокль, со словами:
- Всего-то граммов сто тротила, но этого достаточно, чтобы стать полноценным трупом.
- Я бы примерно сейчас подлетала к Макасо, - тихо сказала она, глядя на облачко дыма, рассеивающееся над трещиной, в которой был спрятан сателлофон.
На тропе у подножию холма, примерно в 200 метрах от них, показался сосредоточенно бегущий Керк, и еще издалека крикнул:
- Где стреляли?
- Нигде, - крикнул в ответ Рон, - Это у Дафны на сателлофоне стоял такой будильник.
Керк преодолел остаток дистанции, присел на корточки рядом с носилками и спросил:
- Очень хреново, просто хреново, удовлетворительно или превосходно?
- Второй вариант из четырех, - ответила новозеландка, попытавшись улыбнуться, - Я, наверное, даже смогла бы идти сама, опираясь на чье-нибудь плечо.
- Это ты брось. Поедешь, как нормальная патрицианка, в паланкине.
- Что такое паланкин? – поинтересовалась Пума.
- Древнеримская херня, типа этих носилок, - пояснил Керк, - ну, что, взяли?
- Взяли, - откликнулся Рон.
Они уже спускались с последнего из цепи холмов и видели «InCub», поблескивающий в последних лучах заходящего солнца, когда в кармане Рона тренькнул мобайл.
- Пума, вытащи звонилку и спроси, чего там, - распорядился он.
Африканка, жестом уличного воришки выудила его трубку, и поднесла к уху.
- Hola!... Это – Пума Батчер, а это кто?... А у него руки заняты…. Она едет в паланкине, как партизанка… Так Керк объяснил… По ходу, этот Силвани ее с кем-то путает… По CNN? Вот говнюк!... Повтори, я не поняла... ОК, я передам… Ну, отбой…
- Силвани? - изумленно переспросила Дафна, - Фалик?
- Да, Фалик, - подтвердила Пума, - Смешное имя. Он из Найроби. Он сказал по TV, что тебя убили. Он дурак, да?
- По TV? – снова переспросила новозеландка.
- Да. Так сказал команданте Виго Рэдо, он видел по CNN. Ты убита… Сейчас вспомню чем… Вот: бесчеловечным режимом диктатора Нгакве. Смешно. У полковника Нгакве большой дом на Ниика-лэйк, много красивых женщин и мото-туристический бизнес на Мадагаскаре. Он теперь богатый человек, ему больше не надо никого убивать.
- Пума, хватит дискредитировать Нгакве, - заявил Рон, - Он нормальный парень, ворует очень умеренно по местным понятиям. Лучше объясни, что тебе сказал Рэдо.
- Ну, он сказал, про CNN, и что штаб ввел «Dark code», и что мы под зонтиком. Типа, на всякий случай. И еще сказал, чтобы мы летели аккуратно, а landing нам высветят.
- Вот так колбаса, - проворчал Керк, - прикинь, Дафна, ты такая важная фигура, что тебя защищают даже из космоса. Парадокс НТР: над нами висит боевой спутник, последнее слово техники, а мы тащим паланкин, как во времена долбанного Калигулы.
- Уже дотащили, - заметил Рон, - Ставь на землю. Дальше пусть тащат Фрис и Олаф. Не зря же они сюда бегут. Дафна, ты никогда не ездила на шведах? Алло, ты чего? Спина?
Новозеландка покачала головой и четко произнесла.
- ****и! Гребаные в жопу ублюдки! Ненавижу! При чем тут спина? Вы что, ни черта не понимаете? Кодзакис и Силвани сделали из меня тупую овцу! Боже, какая я дура!
- Сразу в самолет? - спросила подбежавшая Фрис.
- Да, - сказал Керк, - Только без спешки. Не надо ее трясти.
- Эй, подруга, не плачь, все будет нормально, - пообещал Олаф.
- Это просто нервы, - тихо сказала Дафна, - У вас в самолете есть интернет?
…
До появления Дафны Тюнифилд в Макасо, ситуация была раскалена добела, а теперь - просто взорвалась. За 8 лет работы в Центральной Африке бесстрашная и кристально-честная 32-летняя новозеландка приобрела такую широкую популярность, что даже лидеры полувоенных автономий между великими реками Замбези на юге, и Убанги на севере, относились к ней очень серьезно. Она лечила больных, договаривалась о мире, добивалась освобождения заложников. Она никогда не брала денег ни на это, ни за это. Она жила на гонорары за свои статьи и книги - скандальные и не политкорректные. От пожертвований она отказывалась, а угрозы игнорировала. Она была очень неудобным человеком, но в некоторых случаях - совершенно незаменимым…
Приземление лимонно-желтого «InCub» на летном поле за деревенским рынком почти никем не было замечено. Местные милиционеры стремительно перетащили Дафну на медпункт… Диагноз: ушиб поясничных мышц, не критическое смещение позвоночных дисков и трещина в одном ребре. Дыру в ноге обработали по правилам военно-полевой хирургии, и новозеландку признали «условно-годной к вертикальному перемещению с сопровождающим». В импровизированный конференц-зал на террасе фаре-дюро Дафна переместилась в сопровождении Мзини, уже после очень познавательной экскурсии по «Фалькону», находясь на последнем градусе холодного бешенства. Приход каменной статуи командора был бы по сравнению с этим просто детским утренником.
При всеобщем молчании, доктор Тюнифилд пол-минуты наблюдала на экране прямую трансляцию из Найроби, со встречи директората Африканского отделения Комитета Красного Креста и Полумесяца с журналистами. Потом она спросила:
- Кто знает телефон топ-менеджера канала, на котором происходит это свинство?
- Никаких проблем, - сказал капитан Рэдо, кладя на стол мобайл, - Набрать?
- Да, если вас не затруднит. И включите громкую связь. У нас тут тоже прямой эфир, я правильно понимаю?
- Точно! – подтвердил Питер Йорк, - А хотите, я позвоню нашим ребятам из CNN-news, которые снимают там, в Найроби? Получится вроде телемоста, если вы…
- Звоните, - перебила она и взяла мобайл из рук капитана, - Hi, это Дафна Тюнифилд на связи. Какого черта на вашем канале меня хоронят?
- Простите, - раздался голос сотрудника канала, - Но откуда я занаю, что вы - это вы?
- А вы включите CNN-Fortune, Figaro-WiMax или Mpulu-Tira, и увидите меня на экране.
- Э… - послышалось с того конца соединения, - А что теперь делать?
- Есть два варианта, - ответила она, - Первый: вы продолжаете транслировать вранье, а потом вами занимается полиция, спецслужбы, суд и т.д. Второй: вы даете мне громкую связь со студией, и я сама решу проблему опровержения. Ваш выбор?
- Вы ставите такие жесткие условия…
- Ой! – насмешливо сказала Дафна, - Я-то, как раз веду себя мягко, но тут рядом сидят офицеры американских FBI и USSOCOM и меганезийской INDEMI. Их так интересует, почему Красный Крест занимается сбытом органов из убитых военнопленных, что они готовы выбить кое из кого все дерьмо, чтобы узнать, кто организатор этой живодерни… Операторы, поверните, пожалуйста, телекамеры и покажите представителей спецслужб. Спасибо… Так, я не слышу вашего ответа…
- Я могу попробовать, - нерешительно сказал топ-менеджер.
- Чего там пробовать?! Просто поверните этот чертов тумблер, или что у вас там!
- Э… готово. Вы в эфире мисс Тюнифилд.
Новозеландка удовлетворенно кивнула, и четко произнесла:
- Hi! Это - Дафна Тюнифилд. Присутствующие здесь Георг Кодзакис и Фалик Силвани пытались сегодня меня взорвать и были уверены, что у них это получилось. Должна их огорчить: бомба в виде спутникового телефона (ее мне подсунул Кодзакис), взорвалась очень удачно для меня, но совсем не удачно для него. Я отделалась ушибами и дырой в ноге. Георг, сколько тебе заплатили, чтобы я умерла в нужном месте, в нужное время и нужным способом, и отвлекла внимание от торговли органами убитых африканцев?
- Дафна, это недоразумение! Я понятия не имею ни о какой бомбе.
- Да ну? А с чего тогда вы с Силвани решили, что я погибла? Я смотрела выступление Фалика, он описывал именно то, что произошло бы, если бы бомба взорвалась рядом со мной во время полета. Откуда такие подробности, Фалик?
- Эй! – воскликнул Силвани, - Где администрация студии? Прекратите это хулиганство!
- Сдали нервы, Фалик? – осведомилась Дафна, - Оно и понятно. Тут, недалеко от меня, сидит Маркус Рогеман из вашего головного офиса в Женеве. Он сопровождал самолет с изъятыми органами, и попался. Судя по его виду, он уже очень много рассказал… Так, похоже в Найроби меня отключили. Но это уже не принципиально… Знаете, по-моему, главное – не допустить, чтобы все кончилось наказанием десятка рядовых ублюдков с врачебными дипломами, а боссы этой международной банды убийц вышли сухими из… Язык не поворачивается назвать это словом «вода»… У меня вопрос к организаторам этого круглого стола: могу ли я рассчитывать на несколько минут эфира? Мне бы очень хотелось выступить с сообщением о т.н. «Международном Комитете Красного Креста», чтобы объяснить: то, что кажется телезрителю из ряда вон выходящим преступлением небольшой группы негодяев, на самом деле - обыденный эпизод в бизнесе МККК.
Ллаки Латтэ непринужденно встала с председательского кресла и сообщила:
- Дафна, я освободила тебе место. Тут тебе будет удобнее делать сообщение.
- Гм… - сказала новозеландка, - Мне даже как-то неудобно…
- Неудобно на крысе пахать, с нее хомут соскальзывает, - отрезала та, - а тут удобно.
- Ну, если так… - Дафна кивнула, проследовала через зал, опираясь на плечо Мзини, и устроилась на месте председателя, в кампании спецагента FBI, лейтенанта USSOCOM, капитана INDEMI и шерифа народной милиции Макасо.
Сверкнули фотовспышки – картинка того стоила.
- Давайте вспомним, - начала она, - что «Красный Крест» - это расползшаяся по планете швейцарская частная лавочка по отмыванию грязных денег, учрежденная в 1863 году коммерсантом по имени Жан Анри Дюран. Слово «международный» в его названии - это нонсенс. МККК, согласно своему уставу – это национальное предприятие, действующее по швейцарским законам. Правда, у «Красного Креста» нелады с любыми нормальными человеческими законами, т.к. бизнес этой лавочки – воровство имущества во время войн. Швейцария, с ее банками, специализирующимися на хранении краденого - лучшее место для такой деятельности. Сбор пожертвований на помощь жертвам войны, которых никто не может посчитать – это золотое дно. Франко-Прусская война 1870 обогатила Дюрана и его четверых компаньонов. I мировая война сделала «Красный Крест» сказочно богатым. II мировая принесла этой лавке просто невообразимые суммы. Сначала «Красный Крест» за комиссионные помогал евреям прятать имущество от нацистов, а потом, тоже за комиссионные, помогал нацистам находить это имущество. Потом, когда Рейх начал проигрывать войну, эта лавка помогала нацистам прятать деньги, отобранные у евреев, а позже помогала потомкам тех евреев находить эти деньги. Снова все за комиссионные. В Тихоокеанском регионе «Красный Крест» сорвал грандиозный куш, распределяя в 1949 компенсации для 75 тысяч корейцев, бывших в японском плену. Понятно, что корейцы вернулись домой нищими. Война 1956 года на Ближнем Востоке открывает исламскую тему в деятельности «Красного Креста». К тому времени, лавочка уже купила себе право на иммунитет грузов, и возила в Порт-Саид оружие для исламистов на огромные суммы. Центральную Африку «Красный Крест» открыл для себя в 1960, во время гражданской войны в Конго. С этого года, женевская лавочка начинает отчаянную борьбу за то, чтобы война в этом регионе продолжалась вечно. Беспрепятственно проходя через таможни, в Центральную Африку идет поток оружия и наркотиков, а назад возвращается стократ больший по цене поток донорских органов, костного мозга и сухой кровяной плазмы. С дурачков – налогоплательщиков в западных странах собирается ежегодно 3 миллиарда долларов, и тоже вливается в оборот «Красного Креста». Террористы арендуют у этой лавки охранные знаки, и таможни становятся для них прозрачными, а потоки денег от рэкета становятся неприкосновенными для полиции. Террористы – это предмет особой заботы «Красного креста», ведь они поставляют ему главное сырье для бизнеса: войну.
Конвейер смерти. В 1994, в Руанде, за 90 дней было убито 200 тысяч, и еще 2 миллиона пропали без вести – такая скорость истребления людей не снилось даже Гитлеру. В битве за Гому в Северном Киву в 2008 за 20 дней без вести пропало около миллиона человек. Судан-Дарфур, Сомали-Пунт, Кот д-Ивуар… Я могла бы назвать еще много мест, дат и цифр. Но сейчас я хочу обратить ваше внимание на вот какую деталь: в районе конфликта всегда появляются миссии «Красного Креста» с ВПП для самолетов вроде «Фалькона», и происходит это заранее. В соседней непризнанной республике Шонаока ВПП в Чивези начала строиться перед Самбайской войной, и была завершена как раз вовремя. Когда я так рассказываю, выводы кажутся очевидными, но мне потребовалось получить по собственной дурной башке, чтобы они там сложились. Еще вчера я, как дура, пыталась достучаться до кабинетов в «Красном Кресте» и других международных лавках при ООН, полагая, что происходят злоупотребления в хорошем деле. Я не могла понять простой вещи: они не слушают меня потому, что они в доле. И сейчас я вижу один выход: лишить «Красный Крест» всякого иммунитета и привелегий, потому что, иначе вы никак не остановите этот конвейер смерти. Я все сказала. Спасибо.
В конференц-зале наступила мертвая тишина. Потом Гишо, шериф Макасо спросил:
- Дафна, а что делать конкретно с этими говнюками, которых мы поймали?
- Не знаю, - она пожала плечами, - Это просто убийцы, а я не прокурор. Могу только сказать, что я принципиально против смертной казни.
- Мисс Тюнифилд, - подал голос Шарль Фонтейн, - Вы считаете, что МККК следует вообще упразднить?
- Да. Я убеждена в этом. Я бы даже сказала: запретить. Так точнее.
- А что взамен? Я имею в виду, должно же быть что-то междунородно-гуманитарное.
- Есть UN, - ответила новозеландка, - Это понятная организация с понятным статусом.
- Это для профессионалов, - заметил Джек Хартли, - А для волонтеров?
- Волонтеры пусть и работают, как волонтеры. Наша организация, врачи без границ, работает без всяких подачек от властей. Репортеры без границ - тоже.
Наллэ Шуанг (разумеется, тоже находившийся в зале) неожиданно поинтересовался:
- А что делать простому парню вроде меня, который не репортер и не врач?
Среди макасонцев и меганезицев разделись приглушенные смешки. Дафна улыбнулась.
- Если вы – простой парень, то я – Снежная Королева. Но вообще-то, наверное, что-то такое должно быть. Простые парни без границ… - она покосилась на стоящую рядом Мзини, - … и простые девчонки, разумеется, тоже.
- Какую бы эмблему вы предложили для такого движения? – спросила Жанна.
- Не знаю, нужна ли тут эмблема, - задумчиво произнесла Дафна, - Если допустить, что нужна… Знаете, только не красное. Эти красные значки на белом фоне как-то слишком похожи на пятна крови. Может быть, капля воды? Вода - это жизнь. По-моему, так…
…
=======================================
68 –ЧОРО НДУНТИ. Бандит, генерал и президент.
Дата/Время: 20 сентября 22 года Хартии. Ночь.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Шонаока.
Президентский дворец в Лумбези.
=======================================
Генерал Чоро Ндунти, президент непризнанной национальной автономии Шонаока, отвернулся от телеэкрана и, заложив руки за спину, стал смотреть в окно. Столичная деревня Лумбези после наступления темноты выглядела еще более убого, чем днем. В основном это темные бесформенные халупы мелких торговцев и ремесленников. Всего один район вокруг Площади Независимости, обеспечен электричеством – его дают две старые мини-электростанции (то одна, то другая из них, то и дело выходит из строя). К площади примыкает аляповатый двухэтажный президентский дворец, казармы элитных войск, клиника, маленький отель (более похожий на ночлежку), парочка магазинов, и несколько десятков частных домов зажиточных граждан и офицеров.
Сидящий за столом Франц Лепгаузен шумно втянул в себя воздух, выдохнул, громко фыркнув, покрутил в пальцах рюмочку с остатками коньяка и выразительно произнес:
- Ты придаешь слишком много значения этому шоу.
- А если это больше, чем шоу? – не оборачиваясь, спросил генерал.
- Тогда Осман Хаким будет просить у эмира деньги и на новый «Фалькон», и еще на небольшой подарок полковнику Нгакве. Все затихнет, и через 2 - 3 недели мы снова запустим наши бизнес-рейсы. Придется успокаивать западных клиентов, но это мои проблемы. Не беспокойся, я их решу.
- Ты забыл про нези и янки, Франц. Все, кто сидел в самолете, сейчас в их руках. Ты забыл, что их заставили говорить. А еще эта бешеная Дафна. Ты же слышал, как она упомянула Чивези и Миссию?
- Популистский ход, - лениво откликнулся Лепгаузен.
- У тебя на все есть ответ, - заметил Ндунти, - Генералу Ватото ты так же говорил?
Лепгаузен пожал плечами, и отпил капельку коньяка из рюмочки.
- Бизнес есть бизнес. Элемент риска есть всегда.
- Я готов рисковать деньгами, - сказал генерал, - но я не хочу рисковать головой, и я не хочу рисковать своими детьми. Генералу Ватото убили всю семью. Ты не рискуешь. В крайнем случае, ты улетишь в свою Швейцарию. А что делать мне?
- Не давай себе скинуть, вот и все, - ответил Франц.
- Тогда я не должен раздражать янки и нези. Им не нравятся наши бизнес-рейсы. Надо заняться бизнесом, который их не раздражает. Хотя бы на некоторое время.
- Я же сказал: две-три недели – и все уляжется.
- Нет, Франц, - Генерал покачал головой и нервно прошелся по кабинету, - Нет. Не две - три недели, а два – три месяца. Лучше закрыть миссию на это время. Так спокойнее.
Швейцарец отрицательно покачал головой.
- Нет, Чоро. Так мы потеряем рынок. Эмир найдет поставшика в Бурунди, или в Убанги, или в Руанде, это даже ближе к Сарджа, чем мы. Что ты будешь делать тогда? У тебя не хватит денег на солдат и оружие, когда Зулустанцы в очередной раз решат передвинуть твою границу. Кто тогда помешает им дойти до Лумбези?
- Говорят, в горах Итумбо залежи ванадия и циркония, - заметил Ндунти, - Говорят, они дорого стоят. Есть чина, янки, нези. Они богаче, чем эмир. Предложу им концессию.
- Ты захотел в большую политику? - насмешливо спросил Франц, - Хорошее дело. Но учти: это сложнее, чем торговать бататами. Ты пригласишь чина. Они будут кивать, улыбаться и обещать тебе много денег. Но завтра в Шонаока будет революция комми и комиссар со звездой на фуражке расстреляет тебя с семьей, как врагов народа. Если ты пригласишь янки, завтра все будет хорошо, а послезавтра янки скажут: Ндунти, кто ты такой? Разве тебя выбрал народ? Давай делать демократию: спросим у народа, чего он хочет. И народ захочет парня, на которого укажут янки. А тебя будут судить и повесят. Если ты пригласишь нези, то они приставят к тебе инструктора. Он будет говорить, что тебе делать. Инструктор-нези появится в каждой большой деревне, и будет решать, что там делать. А тебя в генеральском мундире будут возить по стране, как чучело.
Генерал с силой ударил кулаком в стену, так что в баре зазвенели тонкие фужеры.
- Херня! Полковника Нгакве не возят как чучело! Он ездит, где хочет! Нези помогли ему сделать бизнес на Мадагаскаре, на его старшей дочке женился уважаемый бизнесмен из Антананариву, его младшие дети учатся на Сейшелах, и его любит народ.
- Херня – не херня, какая разница? – Лепгаузен плеснул себе еще коньяка, - Нези не для тебя. Они не захотят иметь дело с человеком, на котором висит Чивези.
- Чивези может исчезнуть так, будто его и не было, - заметил генерал.
- Но ты говорил, что хочешь закрыть Чивези только на время. На два – три месяца.
- Да. Но ты сам мне сказал: за это время мы потеряем рынок. Если так, то лучше совсем закрыть Чивези. Руду продавать безопаснее, чем человеческие внутренности.
- Эмир и наши люди в «Красном кресте» будут очень недовольны, если из-за тебя им придется тратить деньги на миссию и аэродром в новом месте, - предупредил Франц.
- Мне насрать на их недовольство, - отрезал Ндунти, продолжая ходить взад-вперд по кабинету, - Тем более, что они не честно ведут бизнес. Они дают нам двадцатую часть западной цены. Это мало. Пусть платят десятую часть.
- Тогда им будет не выгодно. У них и так большие дорожные издержки.
- Нет, это будет выгодно, если эмир прекратит давать деньги моим солдатам, которые приняли ислам. Я узнал: эмир тратит на это столько же денег, сколько платит мне за товар. Пусть платит мне все деньги - и получится как раз десятая часть.
- Считай, что я этого не слышал, - безмятежно ответил швейцарец, делая еще глоточек коньяка, - Потому что, если я доложу про твои слова, у тебя будут большие проблемы. Эмир не любит, когда ему указывают, куда он должен тратить свои деньги.
- А я не люблю, когда пытаются подкупить моих солдат и офицеров.
- Хочешь поговорить с ним об этом? - спросил Лепгаузен, вынимая из кармана мобайл.
- Нет, - на ходу бросил Ндунти, продолжая кружить по кабинету.
- Правильно, - одобрил швейцарец, - Теперь тебе надо немного успокоиться, а через две недели мы получим новый «Фалькон», и будем…
Договорить Лепгаузен не успел, потому что его голова лопнула, как арбуз под колесом грузовика, забрызгав своим содержимым стол, кресло и ковер. Мертвое тело, утратив жесткость, нелепо изогнулось и бесформенным мешком рухнуло на пол. Чоро Ндунти, очередной раз похвалив себя за то, что 2 года назад не пожалел денег на звукоизоляцию кабинета, убрал в карман свой любимый «Glock-18», и нажал кнопочку «Servant call» на столе. На вызов тут же прибежал Сахи – парень тупой, но очень сильный и верный.
- Возьми джип, увези это говно, и выбрось в реку, - распорядился генерал, - Перед этим приведи собак, чтобы они вылизали тут. Все сделаешь – доложишь. Я буду в саду.
…
Через час в садовую беседку, по вызову Ндунти, пришли полковник Имран Млону и капитан Бобби Дуайт. Президент задумчиво слушал пение цикад и раскуривал толстую кубинскую сигару. Жестом предложив пришедшим садиться напротив, он сообщил.
- Мы потеряли много денег из-за этой истории с «Фальконом» и будем терять еще и еще, если не изменим путь перевозки. Лепгаузен предложил взять мне у эмира Сарджа новый «Фалькон». Я отказался. Я хочу просить «Gulfstream Vector». Он дороже, но у него вдвое больше запас хода. На нем наши пилоты обойдут зону охвата ВВС Мпулу по широкой дуге, с запада и севера. Лепгаузен говорит, что эмир на это не согласится, а я думаю, что швейцарец просто не умеет объяснять. Кто-то из вас должен ехать в Сарджи и объяснить эмиру, что нези пришли в Мпулу надолго, и теперь доставлять товар можно будет только в обход их зоны. Нужно говорить военным языком, а не языком торгашей.
- Я поеду, Чоро, - сказал Млону, - Эмир мне поверит.
- По-моему, Чоро, это хреновая идея, - заметил капитан, доставая из кармана сигарету.
- Почему? - спросил Ндунти.
- По двум причинам. Во-первых, миссия в Чивези уже в зоне охвата. Даже если лететь оттуда в сторону Атлантики, меганезийские дроны легко тебя догонят.
- Но тогда им придется лететь над нашей территорией, - возразил Млону, - Мы просто собъем их. Я могу попросить у эмира еще ракеты для ПВО.
- Ты собьешь пару их дронов, - Дуайт сделал паузу, чтобы прикурить, - Но потом с их базы Лийс прилетят тяжелые морские бомберы, и разнесут здесь все на хрен.
- Ты просто трусишь, - насмешливо объявил полковник.
- Нет, Имран. Я просто думаю на ход вперед. Это было во-первых. Есть еще во-вторых.
- И что во-вторых? – поинтересовался Ндунти.
- Во-вторых, - сказал капитан, - меганезийцы ждут только повода, чтобы присоединить Шонаока к Мпулу. У них под рукой мпулуанская армия и милиция, мобилизованные по случаю недавнего землетрясения, и своя авиация, переброшенная на Лийс. А что у нас? Два взвода моих парней и четыре взвода твоих легионеров. Это, как бы, реальная часть. Полторы тысячи рекрутов, которые только вчера узнали, с какого конца стреляет ружье. Это просто мясо. Триста гвардейцев Имрана… Может быть, они умеют попадать в свой мусульманский рай, но в случае войны нам это не поможет.
- Каждый из моих гвардейцев готов умереть за наше дело, в отличие от твоих людей!
- Фокус в том, Имран, что на войне надо делать дело, а не умирать за него.
Генерал хлопнул ладонью по столу.
- Хватит лаяться. Бобби, что ты предлагаешь делать?
- Я предлагаю стать хорошими парнями, заявить, что мы ничего не знали про Чивези, позвать «голубых касок» и еще кучу всяких бездельников из UN. Здесь будет толпа публики, которая послужит нам живым щитом, хотя бы на пару месяцев. За это время надо где-то взять денег и привести в порядок армию. Можно попросить какой-нибудь международный кредит на развитие бла-бла-бла. Там видно будет.
- А наш бизнес? – спросил полковник Млону.
- Мое мнение, - жестко сказал Дуайт, - пока насрать на него, и засыпать незабудками.
- Понятно, - проворчал Ндунти, - А ты что скажешь, Имран?
- Я скажу: у страха глаза велики. Пусть мпулу с инструкторами-нези придут сюда. Мы посмотрим, какого цвета у них кровь. На равнине они сильнее, но мы уйдем в горы и будем держать оборону. Эмир нам поможет оружием и едой. Рано или поздно, мпулу и нези уйдут, мы вернемся, и восстановим наш бизнес. Наша храбрость будет оценена, и нам помогут подняться. Это будет по-мужски. А кланяться толстосумам…
Преимущество «Glock-18» перед большинством других пистолетов, это возможность стрелять очередями. Много лет назад, когда Ндунти был главарем банды ангольских дезертиров, он научился прицельно вести огонь очередями, держа пистолет под столом. Несколько раз это умение выручило его в сложных переговорах о сбыте награбленного. Вот и сейчас полковник Млону (как до того – незадачливые коммерческие оппоненты генерала), не успел даже понять, что произошло. Дюжина пуль, выпущенных всего за полторы секунды, превратили низ его живота в решето, и он умер. Удлиненый магазин «Glock-18» вмещает 31 патрон, так что в нем оставалось вполне достаточно для того, чтобы покончить с капитаном Дуайтом – сейчас скрытый под столом ствол пистолета смотрел капитану приблизительно в пупок. Генерал Ндунти не спешил нажимать на спусковой крючок – реакция капитана ему нравилась. Тот не стал дергать руками в сторону карманов, а наоборот, держал их неподвижно. Правда, от страха он здорово побледнел, выронил сигарету, и державшие ее средний и указательный пальцы теперь торчали так, как будто Дуайт намеревался показать ими значок «Venseremos».
- Трусишь, Бобби? – спросил генерал.
- Еще бы, - подтвердил Дуайт.
- Правильно делаешь. У меня ведь есть причины тебя убить, ты согласен?
- Наверное, какие-то есть, - согласился тот, - Но я не уверен, что это лучшее решение. Конечно, я слишком заинтересованная сторона, чтобы судить об этом объективно…
- Ты прав, - перебил его Ндунти, - Подбери сигарету, пока она не испортила стол, и приведи себя в порядок. По-моему, ты обосрался.
- Ты удивишься, Чоро, - сказал капитан, жадно затягиваясь сигаретой, - Но пахнет не от меня. Видишь ли, ты прострелил Имрану кишки, а он, видимо, хорошо пообедал.
- Знаешь, Бобби, ты очень смелый парень, - без тени иронии сообщил генерал, - Я бы на твоем месте навалил полные штаны. Ладно, хер с ним. У нас мало времени и много дел. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Дуайт напряженно кивнул:
- Предстоит немножко пострелять, верно?
- Да, - подтвердил генерал, - Я могу рассчитывать на тебя и твоих парней?
- В начале я должен знать, что от нас требуется.
- Доделать то, что начал я, - Ндунти кивнул в сторону лежащего на полу трупа Млону.
- Штурмовать казармы гвардии? - уточнил капитан.
- Нет. Это сделают мои легионеры. А твои люди уничтожат тех гвардейцев, которые сейчас дома. Сначала – офицеров. С семьями, разумеется. Никто не должен остаться в живых. Затем – унтеров, затем – простых бойцов. Семьи - тоже. Надо все сделать тихо.
- Мы должны успеть сделать дело до начала штурма казарм?
- Нет, - сказал Ндунти, - Дома и казармы сразу, в одно время. Штурмовать тоже будем тихо. Я недавно купил американский газ. Называется «VX». Слышал про такой?
- Еще бы. Жуткая дрянь.
- Нет, это очень хороший газ. Без него нам было бы намного сложнее.
- 40 гвардейцев находятся в Чивези, - напомнил Дуайт, - С ними возможны проблемы.
- Нет, Бобби, с ними не будет проблем. Гвардейцы, и остатки материала, который они охраняют, нам очень пригодятся. Но об этом мы поговорим в свое время.
…
Наемникам Бобби Дуайта, бывшего капитана армии ЮАР (уволенного за сомнительные махинации с военным имуществом) было, по большому счету, все равно, кого убивать. Это просто работа, ничего личного. Но с гвардейцами – мусульманами у них, к тому же, были свои счеты. Дело не в религиозных разногласиях (наемники одинаково презирали все мировые религии, а сами верили только в амулеты, приметы, духов, сглаз и порчу). Дело было в чисто материальных благах. Милостью Тарика Эль-Аккана, эмира Сарджи, мусульманская гвардия получала ежемесячные доплаты и ценные подарки к исламским праздникам (которые, к тому же, были для них дополнительными выходными). Манера агрессивно выпячивать свою религию, и требовать от всех окружающих знаков особого уважения к ней, были только приправой к экономическому мотиву неприязни. Конечно, наемников несколько раздражал приказ убивать семьи поголовно, но - это такая работа. Генерал поступил разумно, поручив эту часть плана людям Дуайта. Легионеры генерала превосходили наемников в чисто боевых качествах, но уступали им в умении слаженно действовать малыми группами (т.е. сочетать дисциплину с разумной инициативой). Вся операция заняла около полутора часов. Лишь дважды, захваченные врасплох гвардейцы успевали открыть огонь (это обошлось в одного убитого и двух легко раненых). Часть плана, которую выполняли охранники генерала, стоила дороже: четверо элитных бойцов проявили досадную небрежность и, получив небольшую порцию «VX», умерли на месте.
Едва с гвардейцами и их семьями было покончено, как Ндунти дал команду начинать вторую фазу операции: спонтанный всплеск справедливого народного гнева против «трансплантологического» бизнеса (вина за который, конечно же, была возложена на мусульман, и на сотрудников местной миссии «Красного Креста и Полумесяца»). Тут, согласно генеральскому плану, необходимо было участие иностранной прессы. Из-за не очень-то либеральной (мягко говоря) политики генерал-президента Ндунти, эта пресса оказалась представлена всего двумя репортерами – супружеской парой Фарли и Кэйт Палмерстон, из африканского отдела «BBC World News». Центурион Дзого Мтета (по причуде президента, в легионе бытовали древнеримские звания) получил строжайший приказ: ни один волос не должен упасть с голов этих двух британцев, при том, что они должны иметь возможность ходить где угодно, и фотографировать все, что угодно.
Задача Дзого упрощалась тем, что роль разгневанного народа играли рекруты. Они уже озверели от скудного пайка, и готовы были порвать кого угодно, если он будет не похож на среднего шонао, и если его назначат виноватым, но им было хорошо известно, что от легионеров президента лучше держаться подальше. Таким образом, вокруг процессии из двадцати легионеров и двух репортеров, мгновенно возникало пустое пространство – погромы и убийства прекращались, их участники – разбегались (чтобы вернуться через минуту после ухода процесии). Наемникам Дуайта была поставлена более творческая задача: быть на глазах у репортеров, имитируя смелые, но бесплодные попытки властей пресечь беспорядки. Наемников рекруты опасались, но не так, как легионеров, и каждая ленивая имитация «пресечения» выливалось в такую же ленивую драку.
К 3 часам ночи, толпа громил (в которой к рекрутам уже присоединилось обыковенное ворье и сброд), исчерпала ресурс «целевых» жертв, и попыталась переключиться на магазины и рынок – но была тут же остановлена пулеметным огнем легионеров и, в виду отсутствия дальнейших перспектив, самостоятельно рассеялась. Затем, Дзого, исполняя приказ президента Ндунти, занялся наведением порядка в столице. Что касается самого президента, то он, в сопровождении двух взводов легионеров, двух взводов наемников капитана Дуайта, и двух британских репортеров, направился в лежащую в 30 милях от Лумбези деревушку Чивези, где находилась миссия «Красного Креста» (и база погрузки «трансплантологического» продукта).
Т.н. «Английское шоссе» (проложенное в колониальную эпоху от Атлантики на восток, через Анголу, Зулустан и Шонаока), здесь прерывалось взорванным 5 лет назад мостом на реке Луайва. Дальше на восток можно было прехать через брод, и добраться до Мпулу, а по узкой грунтовке, идущей вдоль реки, можно было попасть в Самбайю либо в Конго. Деревушка Чивези располагалась прямо у брода, и служила перевалочным пунктом в том месте, где «культурная трасса» переходила в перекресток «дорог бушменов». К миссии от деревушки вела бетонка, длиной в милю, идущая вдоль безымянного ручья, впадающего в Луайва. В середине этой мили имелся укрепленный блок-пост, а в конце – поворот под прямым углом на юг, и еще миля бетонной ВПП. В углу стояло двухэтажное кирпичное здание и ряд деревянных подсобных сооружений, а чуть поодаль - будка мини ГЭС на мосту через ручей. У другого конца ВПП находился ДЗОТ, прикрывавший миссию с юга. В четверти мили к западу от ВПП, долина реки Луайва поднималась к предгорьям хребта Итумбо, и образовавшаяся здесь при каком-то из древних землетрясений каменная осыпь из гигантских валунов, служила миссии естественной защитой с этой стороны.
На этой фазе Чоро Ндунти искренне порадовался тому, что у него есть капитан Дуайт. Сам генерал-президент не смог бы так быстро и толково спланировать тактическую операцию по блокированию миссии, изящно сделав все преимущества ее расположения катастрофическими дефектами. Каменная осыпь из естественного щита превратилась в цепь отличных укрытий для снайперов и минометчиков Дуайта. Мастера скрадывания из числа легионеров, тихо вырезали растяп-часовых на блок-посту и в ДЗОТе, и обеспечили президентской группировке две пулеметные позиции, с двух сторон простреливавшие территорию миссии. Последним ходом этого изящного дебюта стал первый огневой удар по ничего еще не подозревающим гвардейцам. Всего за пол-минуты были подожжены все четыре автомобиля, вертолет и склад горючего, разрушен мостик вместе с мини-ГЭС, уничтожено пулеметное гнездо на крыше здания и убито полдюжины человек, которые, не поняв, в чем дело, метались по открыому пространству. Ответный огонь не причинил группировке президента никакого ущерба, зато сделал из обоих британских репортеров очень прилежных слушателей – чем генерал Ндунти немедленно воспользовался.
Его речь продолжалась минут десять и изобиловала цветастыми выражениями – такими, как «гидры антидемократии», «гиены нацизма», «вонючие исламские работорговцы», и «злобные тоталитарные ублюдки». Суть сказанного была проста, как апельсин. Плохие парни много веков держали народ шонао в унизительной кабале (тут президент блеснул эрудицией и напомнил, как арабские мусульмане и европейские христиане совместно практиковали работорговлю от средневековья до XX века включительно). Но, наконец, пробил час свободы. Он, Ндунти, выполняя волю своего народа, сбросил рабское ярмо, и проложил дорогу к свободе (он самокритично указал на отдельные перегибы, которых не удалось избежать при вспышке справедливого, по сути, народного гнева). Он сообщил, что данная миссия (коварно и лживо прикрывшаяся знаками гуманитарной организации) - это последняя цитадель врагов свободы и демократии в стране Шонаока, и сегодня она будет стерта с лица земли, но… Тут президент предложил Фарли и Кэйт Палмерстон, по очереди, посмотреть в дальномер, наведенный на одно из деревянных сооружений. Это была вольера на манер той, что используется для перевозки зверей в зоопарк – длинная клетка, разгороженная на ячейки, в большинстве которых находились голые узники.
Переждав возгласы изумления и ужаса, Ндунти рассказал, какая участь была уготована этим молодым людям, и сослался на расследование, идущее в соседнем Мпулу (надо сказать, что он ни слова ни соврал, а лишь умолчал о том, что в течение длительного времени у него была немалая доля в этом бизнесе). Переждав еще одну серию возгласов, президент пояснил, что уничтожить это «гнездо стервятников» сейчас не проблема (что было чистой правдой), но в перестрелке узники почти наверняка погибнут. В Шонаока, увы, нет подразделений, обученных освобождать людей в таких ситуациях, но они есть у США и Меганезии, и находятся в соседнем Мпулу, как раз в связи с расследованием незаконной торговли человеческими органами в системе МККК.
Дождашись предсказуемого вопроса, что же мешает пригласить эти спецподразделения сюда, Ндунти развел руками и печально ответил, что в последние годы отношения между соседними странами складывались неудачно, так что правительство Шонаока не может рассчитывать на помощь из Мпулу. Другое дело, если подобная просьба будет исходить от представителей западной прессы, каковыми являются супруги Палмерстон. Если они обратятся к своим коллегам-журналистам, находящимся сейчас в Мпулу, то тамошние власти вряд ли смогут отказать в просимой помощи на глазах у мирового сообщества.
Фарли и Кейт, разумеется, заявили, что готовы немедленно звонить в колокола и бить в барабаны, но увы, легионеры изъяли их спутниковые телефоны. Средства связи, конечно, были изъяты по приказу Ндунти – чтобы репортаж не вышел в эфир раньше, чем надо по плану, но сейчас президент изобразил праведный гнев. Минуты не прошло, как перед ним предстал молодой декурион легионеров со злополочными сателлофонами в руках. Упав на колени, он произнес заранее заученную фразу: «Позор мне, плохому солдату, по глупости вставшему на пути свободы прессы и нарушившему законы демократии!». Его раскаяние выглядело так искренне, что Кейт растрогалась и попросила Ндунти не наказывать парня, а ограничиться устным замечанием (разумеется, он согласился), а затем, чета Палмерстон вышла в эфир и начался грандиозный тарарам. Убедившись, что дело движется в нужном направлении, президент, кивнув капитану Дуайту, отошел с ним на 20 шагов (дальше не позволяла длина защитной стены), чтобы обменяться мнениями без посторонних ушей.
Капитан наемников был далеко не в восторге от складывающейся ситуации.
- Слушай, Чоро, это хреново кончится. Если янки и нези насрут на эти просьбы, то мы останемся один на один с эмиром Сарджа. Он придет в такую ярость, что не пожалеет никаких денег, чтобы нас прихлопнуть. А если янки и нези явятся сюда, то вряд ли ты сможешь задолбать им мозги, как этим двум буратинам. FBI и INDEMI - это серьезные конторы. Они быстро разберуться, что к чему, и выбьют из нас с тобой все дерьмо.
Генерал-президент с почти отеческой улыбкой потрепал Дуайта по плечу.
- Ты хорошо воюешь, Бобби, но ни хера не смыслишь в большой политике. Янки, чина и нези никогда в жизни не договоряться, что с нами делать, потому что не верят друг другу даже на 5 центов. Если мы запутаем сюда всех троих, то каждый из них решит что другие хотят его подставить, и въехать на его горбу в рай. Когда я позвоню чина, и расскажу, что какие-то репортеры пробрались в Чивези и подняли шум, то мне посоветуют убрать их. Я отвечу: нет, мне не нужны проблемы с убитыми репортерами. Тогда чина подумают: ага Ндунти ведет двойную игру. Но мне плевать, без меня им все равно пока не обойтись.
- А зачем ты им нужен, Чоро? – удивился капитан.
- Да затем, что я обещал им концессию в горах Итумбо. Конечно, речь не шла о том, что это будет завтра. Мы говорили о планах на будущий год. Но сейчас я скажу: эй, вам надо торопиться, а то меня прихлопнут или нези, или эмир. Тогда не видать вам концессии ни через год, ни через десять. Давайте, защищайте меня!
- Они сначала защитят тебя, а потом, получив концессию, шлепнут, - заметил Дуайт.
- Да, Бобби, - согласился генерал, - так бы и было, но есть еще нези. Они не поверят, что весь этот шум устроил я. Они подумают: ага, это хитрая игра чина. Они придут к чина, и скажут: эй, какого хрена, во что вы нас хотите втравить?! Конечно, чина послали бы их к черту, но нези твердо стоят в Мпулу, в двух шагах отсюда, и с ними придется считаться. Чина поймут, что нези им не верят, и скажут: хрен с ним, раз так - берем их в долю, но пусть они на нас поработают. Пусть они разберутся с этой кучей говна в Чивези.
- Тогда нам точно крышка, - проворчал капитан, - Знаешь, что нези устроят тут за свою долю? Я видел, как они воевали в Мпулу. Тебе докладывали про битву на озере Уква?
- Мне много про что докладывали, - ответил Ндунти, - но сейчас все будет иначе. У нези на хвосте будут висеть янки и целая толпа журналистов. Нези не хотят, чтобы их считали зверьми, совсем не хотят. А янки будут следить за каждым их шагом. Янки обидно быть последними из трех, и они, чуть что, закричат: эй, что это вы творите в чужой стране, кто вас сюда звал? И янки будут мешать чина и нези делить эту поляну до тех пор, пока те не скажут: хрен с ним, берем янки в долю. И после этого они точно никогда не договорятся.
Дуайт недоверчиво покачал головой.
- Слишком просто у тебя все получается, Чоро. Все дураки, один ты умный.
- Нет, Бобби, - сказал генерал, - все не просто. Чина, нези и янки - не дураки. У меня бы ничего бы не получилось. Но мне повезло, что один дурак точно есть. Это – эмир. Он не умеет проигрывать. Если его щелкнуть по носу, то он начинает вести себя так, будто ему все можно. А янки, нези и чина не любят, когда кто-то так себя ведет. Очень не любят.
- Ты считаешь, Чоро, что ты достаточно сильно его щелкнул?
- Не знаю, Бобби. Но он будет звонить мне. И вот тогда я щелкну. Я буду говорить с ним при репортерах. Я насру ему на голову, и все будут об этом знать. Этого он не стерпит.
...
=======================================
69 – КИТАЕЦ и КАНАК. Дружественные расчеты.
Дата/Время: 20 сентября 22 года Хартии. Утро.
Место: о-ва Глориоз, спорное владение Мадагаскара.
Арендованный остров Лийс, база ВВС Меганезии.
=======================================
Вэй Лицзи, комиссар 2-го индоокеанского флота КНР отвесил короткий поклон
- Я приношу вам наши извинения за наш предварительно не согласованный ранний визит, который мог нарушить ваши рабочие планы, или отдых.
- Я присоединяюсь, - добавил генерал-лейтенант Бяо Сун.
Эрнандо Торрес посмотрел на часы (было 6:30 утра) улыбнулся и кивнул в ответ.
- Работа есть работа. Просто располагайтесь, я вам налью кофе. Майор Илле Огви выращивает этот кофе на маленькой ферме, прямо здесь, на острове Лийс.
- Кофе трансгенный, - уточнил Илле Огви, - Обычный тут бы не вырос, тем более - так быстро. Но на вкус – как наш обычный «Arabica-Tahiti».
Четверо расселись по кругу в маленькой беседке в китайском стиле на берегу лагуны.
- Будет здорово неприлично, если я начну разговор с претензий? – спросил Торрес.
- О плохом лучше сразу, - со вздохом сказал Лицзи.
- Тогда начинаю, - предупредил координатор правительства Меганезии, разливая кофе по кружкам, - ваш партнер-шонао сделал грубую попытку манипулировать нашим военным контингентом в Мпулу. Извините, коллеги, но так дела не делают. Если вам что-то надо, давайте это обсуждать, а будить всех среди ночи репортерской истерикой в эфире – просто непристойно, вы согласны?
- Я приношу наши отдельные извинения по этому поводу, - сказал Вэй Лицзи, - Но я хочу сообщить, что Чоро Ндунти не является нашим официальным партнером. Он действовал без нашего одобрения, и сообщил нам о казусе с репортерами только пост-фактум.
Торрес чуть заметно пожал плечами и поставил кофейник на стол.
- Я принимаю ваши извинения, но это не решает проблему. Ваш неофициальный партнер поставил нас и наших союзников-мпулу в идиотское положение. Если мы откажемся выручить заключенных в Чивези, то у нас будет плохая пресса, а нам это совершенно не нужно. Если мы согласимся, то мобильный корпус наших союзников не остановится в Чивези, а займет всю Шонаока. Шонао и мпулу – это один этнос, они говорят на одном языке, поют одни песни, и отличаются меньше, чем жители Фуцзян и Чжецзян у вас на родине. Последние несколько лет шонао и мпулу враждовали, но это не меняет дела. Вы можете враждовать с соседями, но если ваш соcед умер, а его жена и его дети лишились кормильца и защитника, то вы вряд ли откажете им в элементарной помощи. Разумеется, вы можете отказать, но что произойдет с вашей репутацией? Окружающие решат, что вы жадный, бесчувственный, злопамятный человек, или даже просто негодяй. Логично?
Китайский комиссар отхлебнул кофе и кивнул – не в знак согласия, а в знак понимания.
- Вы говорите очень убедительно, но так же убедительно говорят все агрессоры, когда хотят захватить соседние страны под предлогом братской помощи. Я повторю: президент Чоро Ндунти не является нашим партнером, однако это не значит, что мы благосклонно согласимся с военной аннексией Шонаока вашими союзниками.
Торрес тоже отхлебнул кофе и пожал плечами.
- Если вы, уважаемый Лицзи, так расставили акценты, и если вы уполномочены говорить от имени партии и правительства Китая… - координатор сделал паузу, дождался, пока комиссар кивнет, и продолжил, - … То мы, исходя из принципов добрососедства между народами Китая и Меганезии, отложим аннексию Шонаока приблизительно на пол-дня.
- Если это была шутка, - медленно сказал Вэй Лицзи, - то я ее не понял.
- К сожалению, это не шутка, - ответил Торрес, - Это вежливое напоминание о том, что Шонаока граничит не только с Мпулу, но и с другими странами, в т.ч. – с королевством Зулустан. Мотострелковая бригада армии Зулустана полчаса назад начала формировать походную колонну на т.н. «английском шоссе». По оценкам наших военспецов, она вторгнется в Шонаока, сегодня, между 16 и 17 часами. Я бы хотел, уважаемый Лицзи, заранее знать отношение вашего правительства к этому готовящемуся акту агрессии.
- Совершенно не исключено, что это просто учения, - заметил комиссар.
Координатор правительства Меганезии повернулся к майору.
- Илле, вас не затруднит показать нашим китайским друзьям, как там обстоят дела.
- Aita pea, - Илле Огви раскрыл ноутбук, и развернул экран в пол-оборота к гостям, - вот это - «английское шоссе», снимок участка между Тейжери и западными отрогами хребта Итумбо с высоты 50.000 метров. Позже я дам свои комментарии. Коллега Бяо Сун, я надеюсь, меня поправит, если я допущу какие-то ошибки. Но в начале я предложу вашему вниманию запись радиоперехвата разговора по спутниковой связи между Тариком Эль- Акканом, эмиром Сарджа, и Тумери Ка Амабо, инкоси зулу. Обращаю ваше внимание на то, что перемещения, промежуточный результат которых вы видите на экране, начались через час после данного разговора, и являются его прямым следствием.
- Давайте послушаем, - согласился Вэй Лицзи.
Разговор был почти на четверть часа, и состоял из двух частей. Первая, трехминутная часть, представляла собой монолог эмира. Каждая его фраза начиналась со слов: «Я хочу, чтобы…». Суть пожеланий сводилась к тому, что страна шонао должна быть разорена, столица, Лумбези - стерта с лица земли, с президента Ндунти и его советников - содраны кожи и (после обработки) присланы в Сарджа. Лишь последняя фраза отличалась по конструкции: эмир спрашивал, сколько все это будет стоить. Инкоси (т.е. король Зулу), сообщил в ответ, что все это довольно непростая операция, но с эмира, по дружбе, он возьмет очень небольшую сумму – всего 100 миллионов американских долларов. Во второй, более длинной части разговора, стороны долго и нудно торговались, пока не сошлись на сумме 50 миллионов, из которых 25 уплачиваются авансом, немедленно.
После прослушивания этой записи, состоялся пятиминутный доклад майора Огви, в котором разбирался предполагаемый план вторжения моторизованной бригады зулу в Шонаока. Комиссар Вэй Лицзи бросил взгляд на генерал-лейтенанта Бяо Суна - тот выразительно пожал плечами: мол, ситуация ясная, даже добавить нечего. Вэй Лицзи задумчиво сложил губы трубочкой, вынул из кармана френча сателлофон, и изрек:
- Мне надо консультироваться со старшими товарищами, разговор будет секретный, и я прошу меня извинить, потому что мне придется вас покинуть на несколько минут.
Илле Огви проводил глазами комиссара, отошедшего к самой полосе прибоя, и, подлив генерал-лейтенанту еще кофе, довольно невинно поинтересовался:
- А что это вы двинули свой суперкрейсер чуть ли не к самому берегу Танзании?
- «Наутилус» участвует в игре «тринадцать ударов молнии», - с добродушной улыбкой сообщил Бяо Сун, - Сейчас игроки находятся на борту, и мы со старшими товарищами решили, что им захочется посмотреть красивые пейзажи танзанийского берега.
- Ну, раз игра, тогда понятно, - отозвался меганезийский майор, - А как к этому маневру отнеслось правительство Танзании? Не возражало?
- Оно проявило понимание нашей мирной миссии, - сказал китайский генерал-лейтенант.
Комиссар Вэй Лицзи разговаривал со старшими товарищами полчаса. Остальные уже успели расправиться с содержимым кофейника, а Илле Огви позвонил своей vahine, и попросил ее притащить им на берег что-нибудь съедобного, и желательно – вкусного. Подруга майора поворчала, но тоже проявила понимание. Лихо подкатив к беседке на квадрицикле, она сгрузила большущую корзину пирожков и термос с горячим какао, после чего сообщила: «Короче, Илле, я метнусь на рынок, раз уж встала, - и, отъезжая, ворчливо добавила, - Развели тут секретов, нет бы завтракать дома, как люди».
- У вас тут есть рынок? – изумленно спросил комиссар, услышавший последнюю фразу, пока возвращался к беседке. Ему было трудно представить, что на 600-метровом островке может помещаться военно-воздушная база, ферма, да еще и рынок.
- Да, - ответил Илле, - на северо-западном берегу, рядом со стадионом.
- Рядом со стадионом… - задумчиво повторил тот, - а затем, приняв торжественный вид, сообщил тоном монолога, читаемого с трибуны:
- Старшие товарищи поручили мне передать следующее. Судьба народа шонао, нам, как интернационалистам, не может быть безразлична. Кроме того, несмотря на недостатки президента Ндунти, мы рассматриваем его, как потенциального будущего партнера. При этом, мы являемся убежденными противниками захватнических войн, и полагаем, что агрессор должен быть строго наказан за свои империалистические планы. История не простит нам уклонения от защиты молодой развивающейся страны Шонаока, поэтому китайский добровольческий контингент придет на помощь ее народу. Мы осознаем ряд сложностей в этом справедливом деле, и с радостью примем от правительства Меганезии ту поддержку, на которую мы можем рассчитывать, с учетом давних дружеских связей между нашими народами и нашими правительствами, - комиссар сделал паузу и, перейдя на обычный деловой тон, добавил, - Естественно, мы выплатим праительству Меганезии справедливую компенсацию за материально-техническое содействие.
- С друзей мы денег не берем, - вежливо проинформировал Торрес.
- А что вы берете с друзей? – так же вежливо поинтересовался Вэй Лицзи.
- Мне надо консультироваться с экспертами, - ответил координатор, доставая из кармана своих шорт сателлофон, - извините, коллеги, я отойду в сторонку, разговор секретный.
…
=======================================
70 – НАЕМНИК и 2 ЛЕЙТЕНАНТА. Общее дело.
Дата/Время: 20 сентября 22 года Хартии. Утро.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Шонаока.
Чивези. Концлагерь Красного креста и полумесяца.
=======================================
- Бардак у тебя капитан, - объявил суб-лейтенант Тино Кабреро, пожимая руку Бобби Дуайту, - Поле уже 5 часов, как твое, а огневые точки противника еще не подавлены.
- Чем я их подавлю? Хером? – проворчал тот, - Эти пидорасы сообразили, что мы не стреляем по вольере, и поставили пулеметы по бокам от нее. Если из гранатомета…
- Понятно, - перебил Тино, - А твои снайперы?
- Снайперам их не достать, - вмешался Адам Эрроусмит, - Мертвая зона, я отсюда вижу.
- Неужели ничего нельзя сделать! – в отчаянии крикнула Кейт.
Фарли мягко обнял жену за плечи.
- Дорогая, не мешай солдатам работать.
Суб-лейтенант снова прильнул к дальномеру. Длинная решетчатая вольера, разбитая на одиночные клетки, слева примыкала к 2-этажному кирпичному корпусу, занимаемому противником, а справа – к будке из листовой стали.
- Короче, так, - сказал он, - С двумя пулеметчиками в будке разберемся потом. Сначала надо нейтрализовать тех, что за кирпичными стенами.
- Навесным огнем через верх? - спросил лейтенант Эрроусмит.
- Нет, Адам. Если хоть одна граната взорвется на крыше, то наших подзащитных может накрыть осколками. Я предлагаю использовать само здание против тех, кто там внутри. Если мы подобьем опоры левой стены, то здание повалится влево, так?
- Чем ты его подобьешь? Хером? – поинтересовался Дуайт.
- Спиттером, - ответил Кабреро, - Надо только понять, как идут несущие конструкции…
- Я могу нарисовать, - вмешался Фарли, - Я 3 курса учился на строительном факультете. Это здание типовое, оно очень просто устроено.
- ОК! Рисуй как можно быстрее!... – сказал суб-лейтенант, и повернулся к бойцам своей маленькой группы, - Парни, приведите спиттер в боевое положение вон на той позиции. Примерный ориентир прицеливания – середина цоколя этой гребаной коробки. Бобби, скажи своим стрелкам, пусть прижмут противника плотным огнем на ближайшие три минуты. Я не хочу, чтобы моим парням мешали работать.
- ОК, - коротко отозвался капитан Дуайт и взял с походного столика старую армейскую рацию образца, наверное, еще времен холодной войны.
Кейт Палмерстон тронула суб-лейтенанта за плечо.
- Извините, офицер, но, может быть, есть смысл предложить им переговоры?
- О чем? – удивился меганезиец.
- Например, что вы их отпустите, если они освободят узников.
- Во-первых, – ответил он, - исламисты нам не поверят, а во-вторых, нельзя их отпускать, они начнут терроризировать местное население.
- И, в-третьих, - добавил американский лейтенант, - если мы им покажем, что нам нужны именно узники, а не, например, какой-то один из них или вообще что-то другое в вольере, то они точно сделают из узников живой щит и тогда пиши: пропало.
В этот момент утренняя тишина взорвалась ожесточенной, но совершенно бесплодной перестрелкой. Пули звонко щелкали по бетонным плитам блок-поста с одной стороны и по кирпичным стенам и листовому металлу – с другой, не причиняя никакого вреда ни осажденным, ни осаждающим. Единственной целью этой траты патронов было: не дать осажденным беспокоить звено меганезийцев, устанавливающих спиттер на позиции. Прошло три минуты, и огонь начал стихать, а потом и вовсе наступила тишина.
- Эта херня реально может снести кирпичную стену? – недоверчиво спросил Дуайт.
- Представь, что в стену на полной скорости влетит 50-тонный грузовик, - предложил Тино, - как думаешь, что будет?
- Будет то, что надо, - сказал капитан наемников, - но эта херня не похожа на грузовик.
- Еще как похожа, - буркнул Эрроусмит, - Нам про это рассказывали по теме «оружие вероятного противника». Электродинамическая пушка вроде тех, что стоят на наших эсминцах «Zumvalt», но маленькая. Там специальный химический электрогенератор, и электромагнитное поле разгоняет снарядик размером с мандарин до пяти километров в секунду. Этот дивайс придумал какой-то норвежец, больше ста лет назад.
- Доктор Беркеленд из Осло, в 1900 году, - уточнил Кабреро, - Большого ума человек.
- Вы сказали «вероятного противника»? - встряла Кейт.
- Да, мэм, - подтвердил американский лейтенант, - Считается, что Меганезия, Китай и Нуэва-Гранада – это вероятные противники Североатлантического Альянса.
- Но почему?! – воскликнула она.
Адам Эрроусмит равнодушно пожал плечами.
- Не знаю, мэм. Я не политик. У меня другая работа.
- Нужен же дяде Сэму предлог, чтобы лезть в карман налогоплательщика, - предложил свою версию капитан Дуайт.
- Ведь теракты в США устраивали не они, а арабы-исламисты! – продолжала Кейт.
- Что вы ко мне пристали мэм? Если бы это от меня зависело, на месте Аравии был бы один большой Суэцкий канал... О, черт… В общем, я этого не говорил.
- Все равно я не понимаю, - вмешался Дуайт, помогая американцу выйти из щекотливой ситуации, - как болванка размером с мандарин может так вмазать?
- Я тебе просто объясню, - ответил Тино, - 50-тонный грузовик разгоняется до 50 миль в час за счет сгорания литра топлива. Если тот же литр потратить на разгон болванки, то у нее будет та же самая энергия. По ходу, физика так устроена.
Фарли Палмерстон поднял руку, привлекая внимание меганезийца.
- Я нарисовал в общих чертах, но я торопился, и получилось очень схематично.
- Отличный рисунок, - возразил суб-лейтенант, глядя в его блокнот, - Мне все понятно.
Он вынул из кармана woki-toki и распорядился: «парни, прицел параллельно грунту, в стену на полметра вправо от левого угла коробки, огонь по готовности».
Следующие полминуты ничего не происходило, а затем, массивный раструб на стволе спиттера вдруг соединился с углом кирпичного здания толстым огненным шнуром. Еще мгновение, и по ушам ударил оглушительный грохот, а левая стена стала проваливаться вниз. Кирпичную коробку повело влево и вперед, послышался громкий хруст ломающихся перекрытий, плоская крыша раскололась пополам и провалилась внутрь, фасад треснул, частично рассыпался, и все накрыло облако рыжей пыли. Из будки на другом конце вольеры бессмысленно простучала пулеметная очередь.
Тино Кабреро удовлетворенно хмыкнул и повернулся к капитану наемников.
- Бобби, прикажи своим парням запустить десяток гранат по навесной, внутрь коробки.
Дуайт снова взял в руки рацию и через пару минут стрелки, оседлавшие каменную осыпь менее, чем в 500 метрах от здания, аккуратно «положили» внутрь руин 40-мм гранаты из подствольных гранатометов: ровно 10 штук, как в аптеке. По расчетам Тино, людей в вольере должна была защитить от взрывной волны и осколков уцелевшая правая стена здания, и этот расчет оправдался. Правда, крыша вольеры от толчков провалилась, но, поскольку она была легкой, вряд ли ее падение могло вызвать серьезные травмы. Оставалось разобраться с пулеметчиками в будке.
- Как на счет того, чтобы дать нам тоже чуть-чуть повоевать? – спросил американец.
- Надеюсь, ты не побежишь в лобовую атаку с криком «Ки-йа!»? – спросил Кабреро.
- Да нет, я спокойно пройду по мертвой зоне.
Действия лейтенанта Эрроусмита, снятые на видеокамеру, подтвердили его репутацию полного отморозка. В спокойном темпе пробежавшись около мили по дуге, он оказался слева от развороченного спиттером и гранатами здания на одной линии с будкой. Оттуда он двинулся к руинам, поднялся по обломкам фасадной стены, пробежал по уцелевшей продольной балке, по всему верху вольеры и очутился в шаге от крыши будки. Взял из кармана своей жилетки-разгрузки маленький предмет, похожий на куриное яйцо цвета хаки, аккуратно забросил его в вентиляционное отверстие, спрыгнул на землю и упал лицом вниз. Через секунду внутри будки грохнуло, а из всех щелей пополз сизый дым.
- Браво, Адам, - крикнул Кабреро.
- Дело техники, - скромно откликнулся Эрроусмит, поднимаясь и отряхиваясь. – Идите сюда, и займемся гражданскими лицами.
- Минутку, - ответил меганезийский суб-лейтенант, набрал пятизначный код на своем woki-toki и сказал корокое словосочетание: «avatea heiva» (праздничный полдень).
=======================================
71 – КИТАЙСКИЕ ГЕОЛОГИ спецназначения.
Дата/Время: 20 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Мпулу.
Саут-Нгве, район сейсмических разрушений.
=======================================
- Офигеть! Никаких Гималаев не надо!.. Пума, а сфоткай нас еще вот здесь. Сейчас, мы примем какую нибудь позу… Олаф, иди сюда….
- Смотрите, не гребанитесь оттуда, - сказал Рон, с некоторым беспокойством наблюдая акробатические упражнения шведской парочки на каменном карнизе, выступающем из почти отвесной стены высотой метров 300, образовавшейся при обвале части горы Нгве.
- Мы в Норвегии, на Ютунхеймене еще и не такое устраивали! – жизнерадостно сообщил Олаф, - Правда, там у нас было снаряжение… Эх, сюда бы крюки, кошки и трос…
- Пума, мы в позе! – крикнула Фрис, довольно опасно повисая на шее Олафа.
- Готово, сфоткала, - крикнула в ответ африканка, - Давайте, слезайте.
- Ребята, идите сюда! - Заорал Керк, невидимый с их позиции, поскольку, вместе с Юн Чун, находился за неровной грядой циклопических обломков - вероятно, фрагментов бывшей вершины, обрушивхся сюда более, чем с километровой высоты.
- А что там? – спросила Пума.
- Мы с Юн открываем ювелирный магазин, - ответил военфельдшер, - Сейчас, по ходу, рекламная акция. Красивым девушкам – украшения с витрины в подарок!
- Мне тоже? – на всякий случай спросила она.
- Конечно! Рон выберет тебе розовый берилл под цвет твоего длинного языка.
- А это важно, чтобы под цвет языка?
- Не важно, главное, чтобы было красиво, - ответил Рон, наблюдая, как шведы уверенно преодолевают 10-метровый спуск, мгновенно находя на совершенно гладкой, казалось бы, стене, выступы и трещины, пригодные для зацепа.
- Ну, где вы там? – крикнула китаянка.
- Юн, не торопи ребят, - ответил Рон, - они сползают, а это дело ответственное.
- Ладно… Тогда мы пока наковыряем этих штук…
Из-за гряды донеслись глухие удары камнем по камню, затем скрежет и хруст, а затем недовольное ворчание Керка по поводу вероятной судьбы его нового складного ножа, используемого китаянкой в качестве долота. Пума дернула Рона за рукав.
- Скажи, а правда здесь похоже на другую планету?
- Ну… - он на секунду задумался, - … Точнее будет сказать, что фантастические фильмы про другие планеты снимают обычно в местах, вроде этого.
- А откуда киношники знают, что на других планетах именно так?
- Вообще-то, они не знают, - ответил он, - Просто они думают, что на других планетах все должно быть не так, как в обычных местах на Земле. На самом деле, если взять, например фото с Марса, то их можно запросто спутать с пустыней Калахари, которая всего в тысяче миль к югу от нас.
- А зачем тогда туда летать?
Рон почесал в затылке.
- Вообще, как я понимаю, главное дело – это колонизация. На Земле людям скоро станет тесно. Кое-где уже тесно. Женщинам становится страшно рожать детей, потому что, хер его знает, найдется ли этим детям место, где жить. Получается полная фигня.
- А в учебнике написано, что на других планетах нет воздуха, а если даже есть, но такой, которым нельзя дышать, - заметила африканка.
- Воздух можно сделать! – Крикнула Юн.
- Сделать воздух? – недоверчиво переспросила Пума.
- Сделать можно все, - подтвердил Рон, - Вопрос в том, как быстро и какая цена.
- Вы, меганезийцы, не умеете мечтать! – откликнулась китаянка.
- Угу, - фыркнул Рон, - Мы, по ходу, тупые. Сидим под пальмами, жрем кокосы.
Фрис и Олаф, в рекордном темпе завершив сползание, подбежали к ним.
- Где кокосы? – поинтересовалась шведка.
- На Марсе, - ехидно ответил Рон, - Будут, когда Юн сделает там воздух.
- Если бы все люди были такими скептиками, - донеслось из-за гряды, - то они до сих пор жили бы в пещерах и ходили в шкурах! И вообще, что вы там застряли?
- Пошли грабить ювелирный магазин, - сказал Олаф, - Я всю жизнь об этом мечтал.
В том месте, которое обнаружили Юн и Керк действительно было, что грабить. Широкий скол в теле циклопической каменной глыбы высотой в два человеческих роста открывал вкрапления мелких, почти прозрачных кристаллов нежно-розового оттенка.
- А я думала, бериллы зеленые, - заметила Фрис.
Юн кивнула.
- Обычно да, но берилл может быть почти любого цвета, это зависит от примесей. Вот такой называется «морганит», он может быть окрашен примесями ванадия, лития или элементов из группы железа. Это – драгоценный камень IV порядка. А порода, которая вокруг него – называется «пегматит». Она может содержать бериллий, литий, торий, лантан, уран, и много чего еще. Я не видела результатов химическго анализа, но, по-моему, здесь очень богатое месторождение. Это, а также то, что дозиметр показывает радиационный фон почти в 80 раз выше среднего природного, подтверждает версию...
- Почему ты такая подозрительная? - перебил Керк, - Этот самый фон есть у всех пород, содержащих уран – и что дальше? Может быть, мпулуанцам просто подфартило с этим землетрясением? Раз – и открытое месторождение. Греби бульдозером. Тебе что жалко, что хорошие ребята немножко разбогатеют?
- Мне не жалко, хотя я опасаюсь, что простые мпулуанцы ничего от этого не получат, а наоборот, их будут только сильнее эксплуатировать, потому что социальный строй…
- Попробуй, поэксплуатируй их, - перебил Олаф, - Тут в каждой семье по три автомата. Про отдельных терминаторов (швед кивнул в сторону Пумы), я просто молчу.
- Не обзывайся, – обиженно буркнула Пума, наперегонки с Фрис выковыривая острым куском обсидиана кристаллики морганита.
- Я не обзываюсь. Я просто объясняю Юн, что тебя не так-то просто эксплуатировать.
- Мой мужчина всегда меня эксплуатирует, - сказала африканка, - Особенно на кухне.
- Чего ты гонишь? - возмутился Рон, - Уже и сварить суп - эксплуатация?
- Не очень большая, но эксплуатация. Понятно, что если ты мой мужчина, то мне надо тебя кормить, чтобы ты мог работать, и чтобы у тебя стоял хер, но…
- А вот сейчас кто-то получит по ушам…
Рон, с мрачным и решительным видом направился к ней. Пума, бросив свой инструмент, мгновенно взлетела на верхушку каменной глыбы, и оттуда наябедничала.
- А еще мой мужчина меня бьет!
- Тяжелая и беспросветная жизнь ждет молодую женщину в традиционной океанийской семье, под деспотичной властью грубого и брутального мужчины, - менторским голосом произнесла Фрис, - Я извиняюсь за оффтопик, а можно вывозить из Мпулу драгоценные камни? Какие тут ограничения для туристов на этот счет?
- Запрещено добывать машинным способом без лицензии, и запрещено вывозить больше, чем ты сможешь поднять, - проинформировал Керк.
- Что, и только? - удивилась шведка, - А если я найду алмаз в сто карат?
- Покажешь на таможне, при выезде. Там сделают фото, и напишут бумажку.
- Это неправильно! – заявила Юн, - Так у них вывезут очень много драгоценностей.
- И привезут еще больше денег, - в тон ей добавил военфельдшер, - Когда один француз, геолог любитель, пару месяцев назад нашел под Мпондо изумруд на 35 карат, президент Нгакве специально приехал и поздравил парня. Теперь рядом с тем местом, где он нашел камень, сделали кемпинг, и туристы уже оставили там больше денег, чем стоят двадцать таких изумрудов. Простая экономика.
- Юн, это, наверное, твои геологи летят, - сообщила устроившаяся на вершине каменной глыбы Пума, и ткнула пальцем в сторону восточного сектора неба.
Олаф поднес к глазам бинокль и скептическим тоном произнес:
- Если это геологический вертолет, то я здорово отстал от жизни.
- Пойду встречать, - лаконично сказала китаянка, пропустив мимо ушей его замечание.
- Я тоже хочу их встречать! – заявила Пума, - Но пусть Рон не бьет меня по ушам.
- ОК, я тебя потом, дома побью, - весело пообещал он, - Если не забуду.
…
На широкой площадке у подножия колоссальной осыпи, вызванной землетрясением (по версии официальных властей Мпулу), или атомным взрывом (по версиям недоверчивой прессы), или колдовством «фтуту» (по версии местных жителей), собралось с десяток репортеров – всем было интересно послушать мнение доктора Ливэй Ву, геофизика из университета Ухань, и доктора Атала Чанди, тоже изветного геофизика, консультанта индийского консорциума «Gondwana-Geo» (оба собирались прибыть сюда на вертолете с китайского крейсера «Наутилус»). Вертолет приближался, и становилось видно: это не какая-нибудь летающая фитюлька, а мощный 15-тонный «Changhei». Репортеры, отходя подальше от центра площадки (мерно крутящиеся лопасти 20-метрового ротора внушали им кое-какие опасения) начали строить версии относительно научного оборудования, для перевозки которого мог понадобится большегрузный вертолет. Тем временем, «Чангхей» неожиданно-тихо опустился на площадку, бортовые люки раскрылись, и из них проворно попрыгали десятка четыре китайцев - крепкие молодые парни в тропическом камуфляже. Распугивая репортеров пронзительными гудками, к вертолету подкатила автоцистерна и грузовой фургон. Мгновенно обменявшись с шоферами парой фраз, одна группа парней стала тянуть шланг от цистерны, а другая –таскать какие-то небольшие контейнеры из фургона в вертолет. Трое (один из которых, вероятно, был руководителем группы, а двое тащили какой-то большой пластиковый ящик) уверенно направились к кампании, только что спустившейся с осыпи.
- Товарищ Юн Чун? – спросил руководитель.
- Да, - ответила китаянка, - а вы…
- Геологи, - сообщил он, - Вот, привезли вам специальный научный прибор (он дал знак своим спутникам, и они поставили тяжелый ящик на грунт). Мы приносим извинения, что не успеем поднять его до места работ. Мы очень торопимся.
- Не вопрос, поможем, - успокоил его Керк. Рон и Олаф кивнули в знак солидарности.
- Спасибо, товарищи, - серьезно сказал тот.
- Пардон, а где доктор Линвэй и доктор Чанди? – спросил Джек Хартли.
- Они летят следующим вертолетом. Извините, мы торопимся.
Все сорок китайцев, так же организованно и быстро, полезли обратно в вертолет, лопасти ротора опять раскрутились, тяжелая машина лениво взмыла в небо и взяла курс на запад. Фургон и автоцистерна уехали в сторону расположенного невдалеке скопления огромных ангаров, за забором с транспарантом: «Mpulu Experimental Geological Group - MEGG».
Ллаки легонько хлопнула задумавшуюся Жанну по спине.
- Давай посмотрим, что они такое привезли.
- Давай, - согласилась канадка, пытаясь на ходу сообразить, что означало представление, которое только что состоялось у нее на глазах.
Юн Чун, успевшая вытащить из ящика техническое описание, радостно сообщила:
- Это – сканирующий лазерный анализатор твердых проб. Очень полезная вещь. Можно определять квоты всех тяжелых элементов в образце. Просто засовываем камешек, и…
- Еще одни геологи, - перебила ее Пума, показывая пальцем в небо.
Второй «Чангхей» повторил путь первого с точностью до мелких деталей. Те же сорок крепких парней, заправка из автоцистерны, загрузка контейнеров из фургона, вынос еще одного специального научного прибора, и его укладка к ногам очаровательной Чун Юн.
- Геологический эхолокатор, - сообщила она, - Тоже очень хорошая вещь. Можно видеть профили пустот и разломов на глубине до сотни метров.
- Эти два ящика обязательно было возить на отдельных вертолетах? – спросила Пума.
- Ну, как тебе сказать? – китаянка задумалась в поисках ответа.
- Не так уж давно, - заметила Жанна, - я видела экологов, которые были чем-то очень похожи на этих геологов. Могу даже вспомнить место: озеро Тукаса, в Танзании.
Рон жизнерадостно улыбнулся:
- Ага, было дело. Но мы тогда там отдыхали, а эти китайские ребята – работают.
- Послушайте! – воскликнула канадка, - Кто-нибудь может мне объяснить, что тут происходит? Я же вижу, что это не геологи, а солдаты.
- Я могу, - ответила Ллаки, - но не всем репортерам, а только тебе, и по секрету. ОК?
- ОК, - подтвердила Жанна.
- Это - гуманитарная операция в соседнем Шонаока, - сообщила африканка, - китайцы гуманизируют с запада, с гор Итумбо, а мы - с востока, через границу. Я как раз сейчас туду еду. Тут недалеко. Могу взять тебя в кампанию. Что скажешь?
- Кто тебя сопровождает? – спросил Керк.
- Зачем? Что я, маленькая?
- Нет, - отрезал он, - звони команданте, пусть подсадит к тебе хоть одного стрелка.
- Ну, это пока он найдет лишнего стрелка…
- Давай, я с тобой съезжу? – предложил Рон.
- Так ты же в отпуске, - напомнила Ллаки.
- Я вообще больше не в армии, - уточнил он, - Я теперь эксперт оружейной фирмы. Но стрелять-то я не разучился, прикинь?
- И я – тоже! - вставила Пума.
- Может, останешься с ребятами? - спросил ее Рон, - Я не очень надолго.
- Тогда и я не очень надолго. Но вдруг ты задержишься? Кто тебя там накормит?
Рон погрозил ей пальцем.
- Ты очень упрямая женщина с ужасным характером.
- Да, - согласилась она, - Я пойду, принесу наши автоматы и разгрузки с магазинами.
Ллаки повернулась к Жанне.
- Ну, как, едешь с нами?
Канадка почесала в затылке, глянула в небо (на посадку как раз заходил третий по счету вертолет с «геологами»), и решительно сказала.
- Не смотреть же этот «День сурка»? К черту! Еду с тобой.
…
=======================================
72 – ЭМИР и ПИЛОТ. Острый конфликт культур.
Дата/Время: 20 сентября 22 года Хартии. День.
Место: Воздушное пространство Эфиопии.
Борт транспортного самолета ВВС Сарджа.
=======================================
У первого пилота Герхарда Штаубе было отвратительное настроение. Пожалуй, еще ни разу за 42 года жизни ему не было настолько мерзко и тошно, как сейчас, когда он сидел за штурвалом «Airbus-EX» - огромной, 80-метровой машины с рабочим весом 600 тонн, летящей на юго-запад над однообразным ландшафтом середины Африканского Рога. Он проклинал свою профессию – хотя очень любил летать, и был прекрасным летчиком. Он проклинал тот день, когда познакомился с этой грязной арабской сволочью, министром Османом Хакимом. Он проклинал день, когда подписал этот сраный контракт с эмиром
Тариком Аль-Акканом, и переехал из чистого и ухоженного Франкфурта в пропахший нефтью и говном Сарджа. Но больше всего Герхард проклинал тот день, когда принял ислам. Теперь он понимал, что его тщательно вели к этому шагу. Все эти разговоры о двойной надбавке для правоверных, о красивой вилле на берегу залива, которая будет подарена ему, Герхарду, лично эмиром Тариком. И еще - о четырех юных прекрасных девушках, никогда не знавших мужчины – опять-таки в подарок. Эмир Тарик щедр, и заботится о том, чтобы у его правоверных слуг все было хорошо в личной жизни.
Потом, через полгода, Герхард понял, что ему ни черта не подарили. В Сарджа все до последнего гнилого финика принадлежало Эль-Акану. Все остальные могли только пользоваться его щедростью, и только если он был к ним расположен. Тот, кто потерял расположение эмира – моментально лишался всего, в т.ч., порой и жизни. Тот, кто хоть раз осмелился перечить эмиру – терял его расположение автоматически. Итак: Герхард Штаубе, пилот первого класса, сертифицированный эксперт «International Civil Aviation Organization» (ICAO), стал рабом вонючего зажравшегося араба, капризного подонка в двадцатом поколении – причем стал им совершенно добровольно. Он сам себя продал в рабство за возможность пользоваться идиотской виллой на заливе, и трахать четырех молодых тупых телок, которые стремительно превращались в жирных жадных коров. И вот что интересно: слуги на вилле (они, разумеется, тоже являлись рабами эмира) сразу доложили Его Сраному Величеству, что почтенный Ибраим (таково было официальное имя Герхарда, мусульманина и гражданина Сарджа) подозрительно печален. Благодаря этому, Герхард, уже понявший, что надо смываться из этого эмирата, оказался лишен возможности выехать из страны. Конечно, нашелся благовидный предлог: эмир Тарик желает, чтобы его пилот всегда был под рукой – это почетный знак расположения…
Второй пилот Бахри Мусаваи, (ленивый кретин, которого вообще нельзя подпускать к пульту управления), негромко рыгнул, и уставился на приборную панель. Он мало что понимал в показаниях приборов, но его знаний хватало, чтобы увидеть: самолет идет в заданном направлении со скоростью 990 км/час на высоте 12000 метров. Убедившись в этом, Бахри вернулся к тому, чем занимался до того: к разглядыванию фото в журнале «Playboy» (по правилам эмирской цензуры, многие части женских тел были замазаны черным маркером, но Бахри это не мешало - он шумно дышал и часто облизывал губы). Герхарду стало уже окончательно тошно, он закурил сигарету и задумался о текущей ситуации. О том, что дело - дрянь. Не вообще, а конкретно сейчас.
С точки зрения международных гражданских служб, этот «Airbus-EX» авиакомпании «South African Airways» (SAA) выполнял чартерный рейс EQ-134 Сарджа – Кейптаун с 540 пассажирами на борту. Фактически, аэробус SAA отогнали на резервную полосу, пилотов арестовали, а пассажиров отвезли не к самолету, а в одно из служебных зданий аэропорта, и там блокировали. В воздух поднялся другой аэробус – тот, которым сейчас управлял Герхард Штаубе. В салоне вместо гражданских пассажиров, находились 600 сарджайских десантников. Им предстояло прыгать с 3000 метров над пунктом Чивези в стране Шонаока и вступать в бой с правительственными силами этой страны. Обычный «Airbus-EX» непригоден для организации десантов, поэтому в его конструкцию внесли ряд изменений. в т.ч. был усилены несущие элементы, корпус, изменена схема работы автоматики, а в днище встроены широкие грузовые люки с выдвижные желобами.
После выброски десанта, Герхарду полагалось лечь на обратный курс, а самолету SAA - взлететь с многочасовым опазданием, когда самолет, выполняющий фальшивый рейс, приземлится в Сарджа... или если будет ясно, что он никуда никогда не приземлится. У Герхарда начало возникать предчувствие, что все закончится вторым вариантом. О том, что ему надо будет выполнять не обычную авиаперевозку, а такую, ему сообщили лишь перед самым вылетом. До того он не знал, и знать не хотел ни о какой стране Шонаока, затерянной где-то в Центральной Африке, между Мозамбиком, Конго и Анголой, но в сложившейся ситуации у него возникло понятное желание выяснить, куда же он летит. Наличие бортовой рации и наушников, позволяло сделать это, не привлекая внимания второго пилота Мусаваи. Его любопытство удовлетворил первый же новостной канал.
Радио Аддис-Абеба: «… стремительное расширение военно-политического кризиса в Конго-Самбайском регионе. Аналитики полагают, что геноцид мусульманской части населения страны Шонао, начавшимся сразу вслед за громким скандалом с торговлей органами, изъятыми у военнопленных, является заранее спланированной акцией. Тот факт, что на обращение президента Ндунти, формально адресованное правительству соседней республики Мпулу, тут же отреагировали власти США, Китая и Меганезии, указывает на предварительные соглашения. Сейчас в Шонаока действуют спецвойска США и Меганезии. Атомный крейсер «Наутилус» ВМФ Китая выдвинут к побережью Танзании. Только что пришло сообщение: ВВС Меганезии нанесли удары по базам оппозиции, выступающей против президента Ндунти. Незадолго до этого, репортеры наблюдали воздушную переброску китайских коммандос через территорию Мпулу…».
Из этого потока информации Герхард смог уяснить, что в Шонаока, активно действуют военные группировки трех развитых стран и, если он начнет показывать там фокусы с десантом, его, вероятно, просто собьют, чтобы не путался под ногами. Но поди, объясни это придурку Мусаваи, у которого интеллекта хватает только на порно-журналы… Не зная, что делать, первый пилот погасил окурок, и сразу прикурил новую сигарету. Еще через минуту он увидел эскадрилью, летящую пересекающим курсом. Он хорошо знал современную военную авиацию, и ему не составило труда определить, что перед ним:
- Два турбовинтовых морских патрульных «Xun Sha»
- Два многоцелевых ударных истребителя «Jianji Hongzha»
- Четыре легких истребителя «Chendu»
- Четыре меганезийских гиперзвуковых дрона «Glip»
Они, уонечно же, видели его «Airbus», но пока не подавали никаких сигналов… Очень может быть, что и не подадут. Просто кто-нибудь из китайцев пустит ракету и разнесет его на конфетти. Или меганезиец шутя перехватит и расстреляет в упор из пулемета.
На самом деле, вся эта внушительная авиа-кавалькада в стиле «military» представляла собой просто начало очередного сета игры «Тринадцать ударов молнии»: перемещение американской команды – на остров Сардиния, а команды Скандинавии – на соседний остров Корсика. Сами команды летели с крейсера «Наутилус» на двух «Хун-Ша» (а на чем еще – гражданских-то самолетов на крейсере не было). Группа истребителей была лишь эскортом, приданным для обеспечения безопасности при полете над африкано-арабскими территориями с дурной репутацией. Возможно, если бы Герхард Штауф это знал - все обернулась бы иначе, но он не был любителем телевизионных квест-шоу...
Бахри Мусаваи глянул на эскадрилью, даже не поняв, что это такое, затем бросил взгляд на приборную доску, и снова уткнулся в Playboy. Герхард понял: если сейчас ничего не сделать то – крышка. Финиш. Жопа. Он огляделся вокруг и его взгляд упал на красный баллон портативного огнетушителя. Бахри даже не охнул, когда эта импровизированная дубина обрушилась ему на череп. Все. Безнадежно мертвый 2-й пилот лежит на полу кабины, и отступать некуда. У «Airbus», как и у любого современного лайнера, кабина пилотов и салон изолированы друг от друга, у них раздельные системы подачи воздуха. Отсутствие блокировки внешних люков салона подсказывало очевидное, хотя и крайне рискованное решение. Герхард надел дыхательную маску (на всякий случай) и одним движением перебросил группу тумблеров на пульте. Раздался громкий хлопок, тяжелый самолет вздрогнул, как раненое животное, и стал лениво метаться из стороны в сторону.
Атмосферное давление на уровне моря составляет в среднем 760 мм ртутного столба, а в салоне лайнера оно поддерживается на уровне около 600 мм. За бортом на высоте 12000 метров давление всего около 150 мм ртутного столба. Сейчас первый пилот намеренно открыл внешние люки, вызвав взрывную разгерметизацию. Перепад давления и вихрь от ворвавшегося внутрь встречного потока воздуха, стали швырять по салону и выдувать из него наружу незакрепленные предметы (включая и неудачно расположившихся людей). Самолет начал вести себя, как говорят «нештатным образом». Кроме рывков, вызванных движением предметов и истечением воздуха, на полет влияло неравномерное обтекание воздушным потоком - из-за открытия люков нарушилась аэродинамики фюзеляжа. Риск состоял в том, что никак не предусмотренные проектом нагрузки на скорости более 900 километров в час способны были разрушить несущие конструкции самолета. Правда, на этой машине, в ходе переделок, необходимых для выброски десанта, ряд элементов был усилен именно в расчете на открытие люков в полете, но, это предполагалось на высоте 3000 при скорости 400. К счастью для Герхарда, эмир не пожалел денег на усиленные конструкции с максимально-возможным запасом прочности – на всякий случай...
В период работы экспертом ICAO, Герхард изучил достаточно много случаев взрывной разгерметизации (в т.ч., - похожих на тот, который он сам только что создал).
Турция 1974 год: у аэробуса на высоте 7000 грузовой люк раскрылся, воздушный поток оторвал люк вместе с куском обшивки. Из-за повреждения гидравлики самолет потерял управление и врезался в гору.
Конго 2003 год: у аэробуса на высоте 11000 раскрылся грузовой люк в хвосте. Из салона выдуло около ста пассажиров, но инженерные системы не пострадали. Аэробус ушел на малую высоту, летел с открытым люком 2 часа и успешно приземлился в Киншасе.
Случаев было много, и таких, как в 1974, и таких, как в 2003. Все зависит от прочности корпуса в районе открывшегося люка. Пока, этот «Airbus» не демонстирировал никаких признаков разрушения. Он только потерял скорость до 800 км в час, самопроизвольно упал до 11500, и неохотно «слушался» пилота. С момента разгермитизации прошло 15 секунд. Герхард посмотрел на мониторы видеокамер в салоне. Известно, что здоровый человек может перенести декомпрессию на высоте 15000 метров, происходящую за 0,2 секунды, но через 20 секунд, гипоксия выключит сознание - если, конечно, человек не доберется до кислородной маски. Сарджайские десантники были здоровыми людьми. Многие из них пережили декомпрессию, добрались до масок, которые автоматически упали с потолка и повисли на шлангах, и сейчас пытались вдохнуть оттуда что-нибудь. Ничего не получалось, Штаубе отключил подачу кислорода в аварийную дыхательную систему салона. Он знал, что если не дать кислород или не снизиться, то гипоксия и 50-градусный холод нижней стратосферы убьет этих людей примерно за 5 минут. У него в голове крутились всякая чушь: например, что многие из этих молодых парней первый и последний раз в жизни увидели снег. В салоне все было покрыто тонкими снежинками, образовавшимися при вымерзании влаги из воздуха. Штаубе потер виски, чтобы как-то сосредоточится. Эскадрилья приближалась. Надо было делать следующий шаг.
Первый пилот несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул, и сказал в микрофон:
- Всем, кто меня слышит! Это «Airbus-EX», SAA, EQ-134 Сарджа – Кейптаун. У меня разгерметизация салона, открылись люки, самолет плохо управляем. Прошу помощи!
Один «Глип» и один «Ченду» отделились от эскорта, выполняя разворот к аэробусу.
- Это группа «Fulmine-13», слышим тебя, Эйрбас. Мы здесь. Ты можешь дотянуть до Найроби? Тут всего 300 миль. Мы договоримся о полосе и поможем тебе при посадке.
Штаубе, с 600 трупами в салоне (минус те, кого выдуло) и еще одним в кабине, не надо было в Найроби. Любой техник поймет, как и почему они умерли. У эмира много денег, он их не пожалеет, желая получить в свои руки пилота, убившего его отборных солдат. Кения – это одна из самых коррумпированных стран мира. Эмир сможет договориться, чтобы убийцу очень быстро выдали сарджайским органам юстиции…
- Спасибо за помощь, Фулмине, но я боюсь трогать рули. Машина странно реагирует. Я хочу попробовать медленное снижение на прежнем курсе. Возможно, на малой высоте мне удастся закрыть люки, сейчас ничего не выходит - похоже, там что-то замерзло.
Герхард врал, не задумываясь ни о том, как потом объясняться, ни о том, куда он летит. Главное – подальше от Сарджа, и от цепких рук эмира. Пока вранье проглатывалось.
- ОК, Эйрбас, но учти, что после Найроби до следующего аэродрома с 3-километровой полосой, придется лететь еще 300 миль. А сейчас я гляну, что у тебя с люками.
Первый пилот увидел, что «Ченду» возвращается в строй эскадрильи. Значит «я» - это дистанционный оператор «Глипа». Он, наверное, сидит в удобном кресле, и пьет кофе. «Боже, как я хочу просто сидеть на земле и пить кофе», - подумал Герхард, глядя, как серебристый летающий ромб выполняет такой крутой разворот, при котором пилота-человека расплющило бы в лепешку центробежной силой.
- Эйрбас, у тебя приоткрыты пассажирские двери и 5 грузовых люков в днище. Таких люков на этой модели вообще не должно быть. Что у тебя за самолет?
Герхарду оставалось только вдохновенно врать дальше:
- Самолет переделали по заданию авиакампании. Мне с самого начала это не нравилось.
Оператор «Глипа» пару секунд переваривал эту информацию, а потом Герхард услышал его разговор с кем-то, видимо находящимся в операторской рубке.
- Брют, ты можешь позвонить в Иоханнесбург, ЮАР, в «South African Airways»,? Надо спрость, что у них за конструкция Airbus-EX на линии Кейп-Эмираты.
- А чего там такое? – послышался заинтересованный женский голос.
- По ходу, они вставили ему в брюхо 5 каких-то люков, - пояснил оператор, - и всю эту гребаную самодеятельность раскрыло на 12 тысячах.
- Дай посмотреть… Ого, ну и херня. ОК, уже звоню.
…
Уроженка Новой Каледонии, Брют Хапио, профессионально занималась не тем, что над землей а тем, что под ней. Иначе говоря, она была горным инженером. В операторской рубке на базе Глориоз-Лийс она оказалась лишь потому, что «сарделька» (т.е. грузовой дирижабль), до озера Удеди в Шонаока, задерживался, и ей было нечего делать. Как тут не зайти и не пофлиртовать с мальчишками из дежурной патрульной вахты? C другой стороны, она, как типичная молодая меганезийка, в общих чертах разбиралась в авиации (правда, в легкомоторной, но это уже детали). Что касается сквалыжничества по поводу техники, то этому искусству каждый горный инженер, и каждый меганезиец учатся с детства. Последовательно обхамив по телефону секретаря офиса «South African Airways», и менеджера по работе с трудными клиентами, она добралась до дежурного инженера-инспектора Овидия Кливли. Здесь она наткнулась на достойного собеседника и, после обмена любезностями типа «метан тебе в штрек» и «гуся тебе в турбину», дело дошло до дела. Итогом было уверенное заявление Овидия:
- Клянусь пробкой и штопором, это ни хрена не наш самолет!
- А чей? – резонно поинтересовалась Брют.
- Меня не парит, чей, - ответил он, и через секунду добавил, - О, черт, а где наш-то?!
- Упс, - сказала новокаледонка и, почесав пятерней типичную для melano проволочно-жесткую черную шевелюру, заключила, - По ходу, четкий терроризм. Давай, бро, зови свое гестапо, а я позову свое.
…
=======================================
73 – ЛОКАЛЬНАЯ ВОЙНА является скоротечной.
Дата/Время: 21 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс-Экваториальная Африка.
Ключевые точки театра боевых действий.
=======================================
* Шонаока. Недалеко от границы с Мпулу. Около 3 после полудня.
Совсем недавно (по календарным меркам) батальон команданте Хена, национального героя Мпулу, стремительно прокатился по стране на грузовых китайских трициклах «Jinlo» и, на берегах озера Уква, поставил жирную кровавую точку в бесконечной, как тогда казалось, гражданской войне. Сейчас те времена уже выглядели полумифическим далеким прошлым, но этот концепт трициклов так и остался базовым для Народной Мотопехоты Мпулу. Правда, «Jinlo» производства китайской компании «Hong-Foton» сменились подозрительно похожими на них «Jibo» мадагаскаро-меганезийской фирмы «Malgi-Apu» (рабочая сила в мадагаскарском Мадзунга была дешевле, чем в Гуанчжоу, а до Африки – рукой подать: 300 миль морем, и товар уже в Мозамбике). Правление «Hong-Foton», естественно, выразило возмущение таким наглым плагиатом. Мадагаскарцы ответили меганезийским афоризмом: «Присвоить и скрыть – это кража, подсмотреть и улучшить – это прогресс», добавив еще, что китайский «Jinlo» слизан с германского трицикла «Tempo» 1926 года. Все мы тут честные. Китайские бизнесмены плюнули на этот бесперспективный спор, и в порядке компенсации, слизали документацию нового флаера австралийской корпорации «Air-Borne», и занялись его производством под своей маркой. Возмущенным австралийцам прямо заявили: «Вы все там в, южном полушарии, одна банда жуликов. Сколько у вас не воруй – все равно своего не вернешь»…
- … Короче, как обычно, все со всеми разосрались, - завершила Ллаки свою короткую лекцию о рождении 7-местного трайка «Джибо», на котором, в данный момент, ехали четверо: сама Ллаки (за рулем), Рон и Пума (у правого и левого борта соответственно, держа штурмовые винтовки на коленях), и Жанна (между ними, с видеокамерой).
- Откуда в вашей армии столько этих машинок? – спросила канадка, вертя головой то влево, то вправо (со всех сторон – одна и та же картина: «джибо», набитые солдатами, медленно ползли параллельными колоннами по «дорогам бушменов» - почти скрытым среди высокой травы тропам, прорезающим плоскую, слегка холмистую саванну).
- Правительство купило пятьсот штук для наших фермеров, - пояснила Ллаки, - После гуманитарной операции, машины будут их, они будут резервисты, а на «джибо» будут возить всякую еду на рынок. Очень удобно.
- А если кого-то из них убьют на этой войне… В смысле, на гуманитарной операции?
- Если убьют, то это плохо, - согласилась Ллаки, - Но правительство тогда даст его семье, еще один «джибо», и маленький комбайн для фермы, и еще эта семья три года не будет платить за землю. Но, я думаю, на этой операции мало кого убьют. На рассвете прошла авиация. Президент Ндунти дал нашему штабу инфо про то, где стояли мусульманские повстанцы и где – катангайские федералисты. Будем проезжать – увидишь.
* Зулустан, предгорья Итумбо, 40 миль от границы с Шонаока. Около 3 после полудня.
В горах дорог мало – это трюизм. Если горы расположены в слаборазвитой стране, то дорог там может не быть вообще. Из Зулустана в Шонаока через хребет Итумбо одна дорога, все-таки, есть: «Английское шоссе», построенное колонизаторами более века назад. Оно идет из Анголы в Тейжери, столицу народа зулу, поднимается по каньону ручья Чокшо за деревушкой Кмека, и далее, за перевалом Малеле, спускается в узкую долину реки Увасаи, с незапамятных времен игравшую роль границы между племенами зулу и шонао. Через реку в XIX веке британскими колонизаторами построен мост, по которому проходит шоссе, и поднимается в горы, уже на той стороне, на землях шонао.
Бригада генерала Йомо Исанго, выдающегося зулусского полководца, младшего кузена инкоси Тумери, продвигалась обычной скоростью, около 25 километров в час, по своей земле и, по идее, никаких сюрпризов до заставы шонао на пограничной реке Увасаи даже быть не могло. Тем не менее, авангард трехтысячной бригады без приказа остановился в районе деревни Кмека, а командир головного батальона, майор Хифи Охага, толковый офицер, сообщил по рации, что его дозор наткнулся на непонятный блок-пост в воротах каньона Чокшо. На блок-посту группировка неясно чьей армии, несколько взводов. Флаг похож на ангольский, но нижняя полоса синяя, а не черная, а на верхней, красной полосе желтый рисунок немного другой. Фиг его знает, чей флаг. Атаковать их, или как?
Генерал слегка отругал парня (только идиот будет атаковать в лоб противника, который занял ущелье, укрепился и, наверняка, оседлал соседние высоты). Далее, он приказал молодому майору выяснить, кто это и что тут делает, провести рекогносцировку, и дать точки для вероятного артабстрела. Чтобы парень не наделал глупостей, Йомо уточнил: рекогносцировку можно начать под белым флагом, в качестве парламентера.
Майор Хифи Охага, как представитель потомственной зулусской военной аристократии, был парнем далеко не из робкого десятка, и через 5 минут уже катил на командирском «Хаммере», под белым вымпелом, к позициям неизвестного противника. Сидящий за рулем солдатик не принадлежал к военной аристократии, поэтому отчаянно трусил. В пяти метрах от шлагбаума (сделанного явно наспех, из подручных материалов), Хифи приказал ему остановить машину – тем более, что часовой заступил дорогу и поднял левую руку раскрытой ладонью вперед. Понятный интернациональный жест. Правая ладонь часового лежала на пистолетной рукоятке китайской штурмовой винтовки QBZ. Сам боец тоже был китайский, в форме сил быстрого реагирования ВВС НОАК.
- Дальше ходить нельзя, - флегматично сообщил он на basic-english, - Граница Шонаока.
- Почему это здесь их граница? – возмутился майор Охага, выходя из джипа.
- Потому, что здесь стоит пограничный знак, - ответил часовой, и указал левой рукой на картонный плакатик, приделанный к алюминиевому штоку, вбитому в трещину скалы. Надпись, сделанная на плакатике толстым черным фломастером, лаконично сообщала:
«STOP! Shonaoka frontier».
Пока Хафи задумчиво изучал надпись, подкатила толстая тетка на старом велосипеде с двухколесной тележкой-прицепом. Часовой остановил ее все тем же жестом.
- Стой! Иди туда (он махнул рукой в сторону армейской палатки, украшенной табличкой «Paper control»). Предъявишь бумаги – проедешь.
- Какие бумаги?! – возмутилась тетка, - У меня куры и яйца. Я за табаком и чаем еду.
- Если нет бумаг, то там тебе их напишут, - часовой снова махнул рукой в ту же сторону.
- Делать вам всем нехрен, - проворчала тетка и покатила велосипед к палатке.
За время этого короткого обмена мнениями, майор Охага успел многое разглядеть. Не до конца стертые следы от шасси тяжелых вертолетов. Полдюжины маленьких бронемашин, укрытых маскировочной сеткой. Недавно поставленный навес, под которым лежала куча армейских ящиков. Полевая кухня примерно на полтараста бойцов. Пулеметные гнезда с QJG 12,7 мм на треногах. Стрелков, вооруженных 35 мм гранатометами QLB. Палатку с тарельчатой антенной над крышей. В общем, понятно: за час отсюда китайцев не выбить. Полдня, как минимум, а возможно – придется возиться до утра.
К блок-посту, пыхтя, подкатил древний грузовичок «Opel Blitz» (вероятно, состоявший на вооружении еще у армии Роммеля, и добравшийся за многие десятилетия из Сахары до Южного Конго). Водитель, после стандартного разговора, отправился на «Paper control».
Хафи почесал в затылке и обратился к часовому.
- Ты можешь вызвать старшего? Мне надо с ним поговорить обо всем этом.
Китайский боец пожал плечами и дунул в алюминиевый свисток. На раздавшуюся трель, через пару минут подошел китаец немного постарше, в форме капитана НОАК. Окинув прибывшего цепким взглядом, он спросил:
- Парламентер? Имя? Звание?
- Майор Хифи Охага. А ты?
- Капитан Гао Шанрен. Какие вопросы ко мне?
- Вопрос простой: что вы здесь делаете?
- Охраняем границу. А вы? – Гао выразительно кивнул в сторону деревни, на дальнем краю которой наблюдалось скопление грузовиков и легкой бронетехники.
- А мы собираемся здесь пройти, - сообщил Хифи, - будешь стрелять?
- Буду, - подтвердил китаец.
- Тебе долго не продержаться, - заметил зулусский майор.
- А мне долго и не надо, - капитан показал пальцем куда-то в сторону перевала Малеле.
Хифи посмотрел туда и увидел над горами два пятнышка болотного цвета. Они красиво парили на фоне идеально-лазурного неба, коротко посверкивая солнечными зайчиками. Ну, понятно. Самолеты целеуказания. Значит, скорее всего, через полчаса – час после первого огневого контакта, сюда прилетит штурмовая авиация. К такому повороту дела бригада генерала Исанго совершенно не готова.
- Надолго сюда? – спросил зулус.
- Пока не сменят, - лаконично ответил китайский капитан.
* Зулустан, Тейжери, королевский дворец. Около 4 после полудня.
Инкоси Тумери Ка Амабо был мрачен, как грозовая туча. Очень плохо, когда правитель зулу надевает шкуру черного леопарда, а потом отказывается вести войну. Это – потеря лица. Совет вождей одобрил его решение остановить армию, когда Исанго доложил, что воевать придется не с шонао, а с чина. Разумное решение. Можно было бы не думать о потере лица, если бы он остановил армию на реке Увасаи, но он сделал это на своей земле, без боя признав, что чина будут владеть той частью гор Итумбо, которая с незапамятных времен принадлежала зулу. Тумери понимал, что сам виноват в этом позорном поражении без боя. Объявив великий поход на шонао, он толкнул генерала Ндунти под зашиту чина, а те, конечно, не удовлетворились землями шонао. Они забрали все горы по обе стороны границы. Они укрепятся здесь, а через год покатятся дальше на запад, через реку Конго-Касаи, через Восточную Анголу, до истоков великих рек Кибанга и Кванза. И у народа зулу опять не будет своей страны. Все, за что пролито столько крови, пойдет прахом…
От этих размышлений о цене человеческой глупости, его оторвал звонок Чоро Ндунти.
- Приветствую тебя, Тумери Амабо, - начал генерал, - я подумал, что как-то некрасиво у нас получилось. Некоторые вещи уже не исправить, но кое-что еще в наших силах.
- Не говори загадками, Чоро, - ответил инкоси зулу, - скажи прямо, что предлагаешь, и чего хочешь. Я привык так.
- Хорошо, Тумери. Я хочу, чтобы зулу и шонао помирились, взаимно признав за каждым из народов его земли. В тех границах, которые получились. Этого уже не отменить. Если ты согласен, то я знаю, как остановить чина. Еще я знаю, как сделать, чтобы случившееся не нанесло ущерба твоей чести.
- Говори дальше, - произнес инкоси.
- Мы с тобой не враги друг другу, Тумери. Нас столкнул друг с другом наш общий враг. Ты знаешь, о ком я говорю. Ты знаешь, куда исчезают бойцы, попавшие в плен на войне зулу и шонао. Ты знаешь, кто подбил тебя на этот поход, чтобы добыть мою голову. Ты лучше меня знаешь обычаи. Скажи, Тумери, разве наши предки так делали? Ты знаешь, кто устроил войну не чтобы взять землю и скот, как разрешает обычай, а чтобы вынуть внутренности из тел наших людей, и продать богатым белым, которые сидят в Женеве.
Инкоси задумался на несколько секунд, а после – сказал:
- Да, Чоро. Это была неправильная война. Но и тебе, и мне нужны деньги. Может быть, чина будут давать тебе деньги за то, что ты их позвал, но мне они не дадут ничего.
- Я расскажу тебе, как правильно делать деньги, - ответил Ндунти.
- Почему? – спросил Тумери, - Какая тебе от этого выгода?
- Выгод две. Первая: ты признаешь, что новая граница – правильная, и я сделаю на этом деньги. Вторая: Мой враг, и твой тоже, навсегда исчезнет с наших земель.
- Пока что, он мне не враг, - заметил правитель зулу.
- Не враг ли тебе тот, кто привозит твоим людям плохие обычаи, а тебя - обманывает?
- Я согласен про обычаи. Но про обман – у меня нет причин так думать.
- У тебя есть причины, - возразил Ндунти, - только ты их не видишь.
- Покажи, - коротко сказал зулус.
- Их три, мой сосед Тумери… Ты не против, если я буду называть тебя соседом?
- Называй, и говори дальше.
- Да, сосед. Итак, их три. Первая: он дал тебе денег за войну со мной, но он скрыл, что против тебя будут не только мои солдаты, которых мало, и мои рекруты, которые…
- Просто бараны, - перебил инкоси, - говори быстрее.
- Он сделал из тебя приманку, - продолжал президент Шонаока, - Если бы ты напал, то нези, и наемники-мпулу, и янки тоже, закричали бы: люди зулу – агрессоры! И они бы пошли и отняли все твои земли, сосед. По их обычаю, так делают с агрессором.
- У меня тоже есть армия!
- Да, сосед. У тебя хорошая армия. Но как ей сражаться против штурмовой авиации?
Тумери Ка Амабо промолчал, потому что ответ знали оба: никак. И Ндунти продолжил.
- Пока они делали бы это, твой и мой враг высадил бы с самолета большой десант, 600 бойцов, на реке Луайва, у разбитого моста. Они бы ударили по моей столице, могли бы убить меня, моих советников, и сколько-то янки и нези, а потом быстро уйти по реке в Конго. Они бы ушли, а за их дела отвечал бы ты и твой народ.
- Откуда ты знаешь про десант?
- Оттуда, сосед, что один верный человек открыл в том самолете двери на большой высоте, где холодно и нечем дышать, и все они умерли.
- Твой человек? - уточнил инкоси.
- Верный человек, - повторил Ндунти, - я дам ему большую награду. И третья причина. Крааль Гамо в излучине Джамбеджи, на твоей земле, пограничной с людьми баконго.
- Он купил Гамо и платит за то, что его люди живут на моей земле, - заметил Тумери.
- Нет, сосед. Они не просто живут. Они так только говорят, чтобы не делиться с тобой. Они делают там бизнес и скрывают от тебя. А если что-то случится, они убегут, а ты будешь отвечать, потому что никто не поверит, что ты не знал и не имел долю.
- А это ты откуда знаешь?
- Иди и проверь, сосед. Только иди туда не один.
- Я похож на дурака, Чоро? Я приду со своими воинами. Если он обманул меня…
- Я говорю не про твоих воинов, нет, - перебил Ндунти, - Я говорю про других. Я обещал рассказать тебе верный способ остановить чина, прогнать нашего общего врага и сделать много правильных денег. Сейчас я расскажу, как обещал, потому что…
- Говори дело, - в свою очередь, перебил его инкоси зулу.
…
=======================================
74 – КИПЛИНГ и БАТЧЕР. Два типа колонизации.
Дата/Время: 21 сентября 22 года Хартии. Вечер.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Шонаока.
Недалеко от линии демаркации оккупационных зон.
=======================================
Рон, около полутора часов назад сменивший Ллаки за рулем, остановил «Джибо» в паре сотен метров от длинной кольцевой изгороди сложенной из толстых ветвей кустарника и укрепленной тяжелыми камнями. За изгородью виднелось скопление круглых хижин, похожих на эскимосские иглу, только не из снега, а из веток, густо обмазанных глиной, затвердевшей, как камень на здешнем солнце. Проходы между хижинами были такими узкими, что через них с трудом могла бы проехать обычная телега.
- Населенный пункт Бакебу, - сообщил он.
- Такая деревня называется «крааль», - авторитетно добавила Ллаки, - Она четыре раза круглая. Дома круглые - раз, стоят по кругу – два, ограда крааля круглая - три, загон для скота в середине круглый - четыре. Ты такую еще не видела, да?
- Не видела, - согласилась Жанна, - А мы сможем попасть внутрь?
- Ясно, что сможем. Вот только эти ребята освободят проезд.
У единственных ворот в изгороди образовалась небольшая толчея из трициклов. Десяток трициклов, основательно нагруженых алюминиевыми бочками и канистрами пытались разъехаться, не зацепив друг друга и не сломав ворота. Вокруг них довольно бестолково бегали мпулуанские солдаты и местные жители. Друг от друга они отличались только по одежде (на одних - тропическая униформа хаки, на других - накидки и юбки, в основном красно-рыжих тонов). Жестикулировали и кричали все совершенно одинаково.
- Что там происходит? – спросила канадка.
- Вода, - сказала Ллаки, - в краале есть колодец с прудом, а вокруг совсем нет воды. Вот все наши за ней и приехали. А места мало.
- Раздолбаи, - проворчал Рон, слезая с трицикла и забрасывая автомат за спину, - Пойду, помогу им, иначе они до ночи не разберутся. Пума, присмотри за детским садом.
- Я смотрю, - коротко ответила та, и сразу стало понятно, что «детский сад» (т.е. супруги Палмерстон) под надежной защитой, черта с два их теперь обидишь.
Не особенно обидевшись за прозвище, Кейт и Фарли привели в боевое положение свои видеокамеры и разошлись в разные стороны, выбирая ракурсы получше. Пума выбрала пригорок примерно в двадцати шагах от «Джибо» и остановилась там, небрежно (как показалось бы несведущему человеку) держа свой «kinetiko» за пистолетную рукоятку и положив ствол на плечо. Она была похожа на овчарку рядом с охраняемым стадом. Рон, тем временем, оказался рядом с воротами крааля и был замечен участниками дорожного движения. «Нези пришел!» - громко оповестил кто-то, и меганезийский волонтер тут же оказался внутри небольшой толпы. Жанна взяла свою видеокамеру, выбрала позицию поудобнее, и стала снимать то, как он «разруливает ситуацию». Ей давно хотелось хоть раз зафиксировать подобную сцену от старта до финиша. Меганезийский инструктор не отдавал приказов, не делал повелительных жестов и, кажется, ничем не выделялся из пестрой кампании спорящих. Он как бы растворился в ней, жестикулируя и споря точно так же, как все остальные. Тем не менее, беспорядочная суета как-то незаметно утихла, все стали действовать более спокойно, а пробка у ворот начала рассыпаться, будто бы сама собой. Кажется, люди занимались ровно тем же, что и до появления Рона, но, по какой-то странной причине, только сейчас это стало приносить желаемые результаты.
Жанна уже не раз задумывалась об отношении африканской публики к инструкторам – меганезийцам (или, по-местному - «нези») и на память всегда приходила ода Киплинга «Бремя белых»:
Твой жребий - Бремя Белых!
Как в изгнанье, пошли
Своих сыновей на службу
Темным сынам земли;
На каторжную работу -
Нету ее лютей, -
Править тупой толпою
То дьяволов, то детей…
То, что делал Рон Батчер, или то, что раньше на ее глазах делал Наллэ Шуанг, было чуть ли не полной противоположностью киплинговскому представлению о «цивилизаторской миссии». Африканцы видели в «нези» никаких не цивилизаторов, а просто тех парней, которые, как правило, лучше знают, как организовать ту или иную работу. Меганезийцы, в свою очередь, видели в африканцах никакую не «тупую толпу», а просто тех парней, которые пока не умеют хорошо организовывать некоторые важные для жизни вещи. Во всем остальном они были на равных. Дистанция между жителями Мпулу и «новыми колонизаторами» (как уже назвала меганезийцев одна весьма авторитетная британская газета) просто отсутствовала. Вот и сейчас, как только пробка была разрулена и по кругу пошла тыквенная бутыль (с самогоном, надо полагать), Рон автоматически оказался в числе участников этого местного ритуала, сопровождающего благополучное завершение любого совместного дела. Герой Киплинга вряд ли попал бы в этот круг.
Твой жребий - Бремя Белых!
Награда же из Наград -
Презренье родной державы
И злоба пасомых стад.
Жанна улыбнулась, оценив курьезность ситуации. В качетстве «пасомого стада» (правда, маленького), выступали сейчас как раз британцы. Они мирно паслись под присмотром Пумы. Это происходило уже не раз за несколько часов путешествия их «медиа-звена» по стране шонао. Британская пара оказалась в их кампании после несколько экстремальной переправы через реку Луайва, по броду, проходившему вдоль опор взорванного моста. К их «Джибо» подкатил бронетранспортер спецназа INDEMI, и военные разведчики, после короткого обмена репликами с Роном, просто спихнули ему супругов Палмерстон (мол, у нас тут боевые задания, риск, а у тебя в трайке как раз есть свободные места). Вероятно, спецназовцы акцентировали внимание Рона на полнейшей беспомощности этой пары в местных условиях, поэтому каждая следующая остановка в пути сопровождалась фразой: «Я пойду, гляну, что впереди, а Пума приглядит за детским садом». Первый раз Фарли и Кейт что-то пытались возразить, но Рон резонно заметил: «Ребята, вы ориентируетесь в саванне примерно как здешний бушмен - у вас на Пикадилли, так что без обид, ОК?».
Остановки происходили тогда, когда Рону что-то казалось подозрительным. Впрочем это была просто перестраховка – они ни разу не встретили ничего по-настоящему опасного. Меганезийская авиация так качественно «обработала» территорию, что «подвижных и активных боевых единиц противника» здесь не осталось. Все «боевые единицы» были неподвижными и неактивными. Маленькие форты кустарной постройки, развороченные взрывами... Сгоревшие грузовики и легкая бронетехника… Ну, и, разумеется, «личный состав». Жанна никогда не страдала репортерской некрофилией. Иначе говоря, при виде трупов людей, разорванных снарядом или авиабомбой, сожженных белым фосфором или напалма, простреленных пулеметной очередью, или размазанных взрывной волной, у нее не возникало желания подойти на три шага и снимать это в упор на видео. Жанна не раз задавалась вопросом: что было в начале - репортерская жажда показывать вот так чью-то смерть, или желание телезрителей видеть это на экране. Сама канадка не намерена была потакать некрофилии и снимала общие планы, на которых видно, что здесь произошло, а не анатомические подробности действия оружия на человеческий организм. Британцы, напротив, чуть ли не тыкали объективами в трупы, не забывая восклицать «О, боже!», а если рядом оказывались конкуренты в виде крупных птиц-падальщиков, то обращались к Пуме с вежливой просьбой: «Миссис Батчер, можем ли мы попросить вас отогнать этих существ ненадолго, пока мы делаем репортаж». Пума равнодушно пожимала плечами и метко швыряла увесистый камень в какого-нибудь стервятника. Птицы лениво взлетали или неуклюже отбегали на десяток метров, освобождая съемочную площадку.
Гораздо более интересным показалось Жанне поведение Ллаки. Она снимала на видео не столько сами следы авианалета, сколько британцев, снимающих эти следы. Она выбирала (как казалось Жанне) такой ракурс, чтобы на первом плане оказывались Фарли или Кейт, а уж на втором – разбитая техника и трупы. Поддавшись какому-то импульсу, она отошла чуть дальше и стала снимать Ллаки, снимающую британцев, снимающих трупы. Юная африканская телеведущая тут же это заметила – и подмигнула канадке. Вышло прямо по Фридриху Дюрренматту: «Наблюдение за наблюдающим за наблюдателем».
В полный восторг привела супругов Палмерстон миниатюрная пирамидка, сложенная из полсотни человеческих черепов. «Мисс Латтэ, вы не могли бы прокомментировать...?». Ллаки спокойно объяснила, что эту пирамидку построили повстанцы «Мау-Мау», давно, еще до большой войны за независимость Южного Конго. Следующим объектом интереса британцев стал яркий желто-черный вымпел на высоком тонком проволочном флагштоке. Они хотели посмотреть эту штуку поближе – но Пума остановила их резким окриком. На их недоуменный вопрос «Почему нельзя туда подойти?», она ответила без слов: подняла камень около фунта весом и швырнула с расстояния около сотни футов в какую-то точку у основания флагштока. Тут же прогремел глухой взрыв. Поднялось облако рыжей пыли. Рон сразу же вынес Пуме «строгое устное предупреждение», пообещав надрать уши, и прочел краткую лекцию о противопехотных минах, которая завершалась словами:
- То, что ты видишь мину, не значит, что ты видишь все мины вокруг. При взрыве одной мины на безопасном расстоянии, запросто может сдетонировать другая мина, у тебя под ногами, так что нехрен баловаться...
Жанна, Кейт и Фарли просле этих его слов нервно посмотели себе под ноги – мысль, что они в любой момент могут взлететь на воздух, наступив на мину, только сейчас пришла им в голову. Впрочем, обошлось. До Бакембу они добрались (по выражению Рона) «без потерь в живой силе и технике». И очень вовремя – поскольку солнце уже садилось…
…
Внутри крааля они оказались с последними лучами заката. Пока Рон разруливал пробку в воротах, деятельная Ллаки успела познакомиться со всеми главами живущих тут семей, принять от имени «медиа-группы» приглашение на торжественный ужин, и определить место для лагеря. Глиняные хижины не везде стояли одинаково плотно, так что в их ряду нашлось место, чтобы разместиться и репортерам и звену из шести солдат, оставленных здесь в качестве временного гарнизона.
- Сейчас, - с тяжелым вздохом, сказала Пума, - мой мужчина заставит меня ставить tipi.
- Точно, - подтвердил Рон, - еще и уши надеру, если плохо поставишь.
- Тебе помочь? – спросила Жанна.
- Ну, - сказала африканка, вытаскивая из багажника «Джибо» маленький электрический насос, - если ты прикрутишь провода этой штуки к аккумулятору, то будет хорошо. Там нарисовано, где плюс, а где минус.
Ограничившись этим ценным указанием, она вытащила из багажника тяжелый мешок и вытряхнула на грунт меганезийскую армейскую «tipi». Эти палатки давно уже завоевали место на рынке товаров для экологического туризма, так что Жанна представляла себе их устройство. Надувной пол и две надувные дуги крест-накрест, поддерживающие тент из синтетического шелка. Согласно инструкции, в tipi можно было запихнуть на ночлег 7 военнослужащих, но эко-туристы использовали ее, как 4-местную.
Ллаки, убедившись, что ее помощь тут совершенно не требуется, запустила свой ноутбук и через сателлофон подключилась к южно-африканскому «SABC Online-TV». События в Конго-Самбайском регионе занимали центральное место в потоке новостей, но прежде всего в связи не с военными действиями, а с событиями, прямо касавшимися ЮАР.
«… EQ-134 Сарджа - Кейптаун. Пресс-служба эмира Сарджа признала, что они все еще находятся на территории эмирата, в руках организации «Хисбафард». Как заявил ранее один из лидеров «Хисбафард», позвонивший в офис авиакомпании SAA, 414 пассажиров и 2 члена экипажа будут освобождены только после выдачи Герхарда Штаубе полиции Сарджа, 126 пассажиров - граждан арабских государств, отпущены еще в середине дня. Напоминаем, как развивались события вокруг рейса EQ-134. Находясь над территорией Эфиопии, первый пилот «Airbus-480», Герхард Штаубе, запросил по рации помощь в связи с разгерметизацией и потерей управления. На его запрос откликнулись самолеты эскорта телешоу-квеста «13 ударов молнии». Поскольку пилот отказался от посадки в ближайшем аэропорту Найроби (ссылаясь на технические проблемы), два дрона ВВС Меганезии сопроводили его до сложебного аэродрома компании «Mpulu Experimental Geological Group» (MEGG), в республике Мпулу. Во время полета, были обнаружены отличия этого аэробуса от стандартного, и полиция Мпулу обратилась в авиакомпанию SAA за разъяснениями. Тогда было установлено, что сопровождаемый аэробус является не рейсовым пассажирским лайнером SAA, а десантно-транспортом ВВС Сарджа. Сразу после посадки, пилот Штаубе сдался полиции Мпулу, и заявил, что аварийная ситуация была создана им намеренно, из-за конфликта с властями Сарджа. Как удалось узнать репортеру SABC, м-р Штауб убил второго пилота, после чего открыл на высоте 12000 метров все грузовые люки, и отключил подачу кислорода в аварийную систему салона. Около 600 военнослужащих Сарджа скончались от удушья. Их тела, как и тело второго пилота, были обнаружены, когда полиция Мпулу допустила в аэробус журналистов и комиссию из сотрудников MEGG и SAA. Президент Мпулу, м-р Нгакве, прибывший на аэродром, заявил следующее: «Пилот Штаубе ни при каких условиях не будет выдан в Сарджа, с которым Мпулу находится в состоянии войны. С эмиром Акканом, который практикует массовые убийства ради продажи человеческих органов на черном рынке, переговоров не будет». Президент Шонаока м-р Ндунти, прибыв на тот же аэродром назвал м-ра Штаубе «героем борьбы с сарджайским исламизмом», и объявил о вручении ему ордена Золотого Гепарда (высшей военной награды). По некоторым данным, м-ру Штаубе предложен пост министра ВВС Шонаока (авиация там пока почти отсутствует).
Как стало известно, среди взятых в заложники пассажиров рейса EQ-134, 152 - граждане ЮАР, 222 – из других стран Африки, 8 - из США, 4 - из Индии, 1 гражданин Тайваня, остальные - граждане ЕС. Власти ЮАР и США направили эмиру Тарику Аль-Аккану ноты с требованием немедленно освободить заложников без предварительных условий. Совет министров ЕС призвал к решению конфликта путем переговоров, без применения силы. Госсовет Китая занял жесткую позицию: считая пассажира Чжан Чифэна из Тайбея гражданином КНР, власти Китая заявили, что готовы применить военную силу для его освобождения. «Ни один житель Китая не может быть безнаказанно захвачен властями какой-либо страны» - сказано в заявлении Госсовета. Атомный крейсер «Наутилус» ВМФ КНР движется из Танзании в сторону Аравии. В Индии идут массовые аресты исламских лидеров по подозрению в связях с «Хисбафард», МИД Индии поддержал позицию Китая, и заявил, что рассматривает вопрос об отправке ультиматума властям эмирата Сарджа».
Ллаки почесала в затылке и задумчиво произнесла:
- Вот это жопа… Рон, ты был на китайском «Наутилусе», да?
- Ну, да, - сонно подтвердил меганезиец. Как правильный солдат, он не упускал случая вздремнуть, если больше нечего делать.
- Мы там были вместе! – объявила Пума, уже успевшая за это время возвести коническое полу-надувное сооружение, - Керк еще обозвал это инопланетным утюгом!
- А что будет, если этот утюг придет в Персидский залив?
- Все обосрутся, - ответил Рон, - один этот крейсер может раздолбать все арабские флоты так, что их даже на металлолом не купят.
Фарли задумчиво глянул на экран – там шел демо-ролик о «Наутилусе» из «Независимого военно-морского обозрения» (картина дала бы сто очков вперед среднему голливудскому фильму о ядерном апокалипсисе).
- По-моему, - заметил он, - посылать такого атомного монстра в чужие моря из-за одного заложника, это не очень симметрично. Мне кажется, заложник – это только повод.
Рон пожал плечами:
- А мне кажется, что, даже если это повод, то хороший. Хватит уже смотреть, как всякие нефтяные верблюды пытаются навязывать другим странам свои порядки, и угрожать, что кого-то убьют, если все не послушаются их верблюжьего пророка.
- Интересно, - вмешалась Кейт, - Значит, когда вы, меганезийцы, кому-то навязывете свои порядки, то это нормально, а если это делает кто-то другой, то он – верблюд.
- Гм… - буркнул Рон, - это кому же мы навязываем свои порядки?
- Давайте разберемся, - предложила британка, - В начале вы создаете в некоторой стране туземную группировку, вооружаете ее, даете ей инструкторов, она захватывает власть и передает руль вам. Потом вы проводите там модернизацию, мобилизацию, и туземными силами вторгаетесь в соседнюю страну. И порядки, конечно, везде устанавливаете свои.
- Разбираться – так разбираться, - согласился он, - Как называется некоторая страна?
- Мпулу, - ответила она, - Надеюсь, вы не будете отрицать, что у руля там меганезийцы, а президент Нгакве пьет мартини и жмет руки на презентациях экологических кэмпингов и туристических маршрутов по Мадагаскару и Сейшелам.
Ллаки Латтэ отвернулась от экрана.
- У! Миссис Палмерстон, а чем занимается премьер вашей страны? Я иногда вижу его по TV, по-моему, он вообще бездельник. А наш президент занимается бизнесом. И пускай. А рулим мы сами. Президент же не для этого нужен. Меганезийцы наши друзья. Как будто, у британцев нет инструкторов из Америки и из Японии.
- В каком смысле вы сами рулите? – поинересовалась Кейт.
- В обыкновенном. В моей родной деревне, в Макасо, выбрали шерифа. И в других местах тоже выбрали шерифов. Потом шерифы собрались и договорились, как сделать порядок на дорогах, и кто будет заниматься армией. Потом наняли разных людей, чтобы они нам помогли построить кое-что из агрономии, транспорта и промышленности.
- Разных людей – это меганезийцев?
- Ну, да, - подтвердила Ллаки, - Они с самого начала тут были, зачем искать кого-то еще, если они хорошо платят за наши горы и землю? А президент нужен, чтобы подписывать бумаги, потому что у цивилизованных людей принято записывать, о чем договорились.
- Допустим, - согласилась несколько обескураженная британка, - А кто объявил войну? Кто решил отправить вашу армию в Шонаока? Кто провел у вас мобилизацию?
- Это не война, а международная гуманитарная операция, Все участвуют. Американцы, меганезийцы, китайцы. Например, вон там, - Ллаки махнула рукой на запад, - Китайская гуманизационная зона. Мы тоже участвуем, как соседи. А мобилизация была так: наш президент объявил, сколько получит каждый, кто будет гуманизировать. Люди решили: хорошая цена. Сели на трайки и поехали. Командиры есть, инструкторы есть, деньги на это есть. Что еще нужно для гуманитарной операции?
- А откуда, кстати, деньги? - встрял Фарли.
- Я же сказала: меганезийцы хорошо платят за наши горы и землю. Вообще-то мы и сами делаем хорошие деньги на трифи, но еще деньги нам пригодятся.
- Трифи – это то, что называют меганезийскими бананами? - уточнил британец.
- Да. Меганезийцы их к нам завезли. Теперь у нас всегда есть пища, корм для свиней, и товар для рынка. А еще из трифи делают фанеру, и будут делать ацетатный шелк.
После этого гордого заявления об экономической самостоятельности, Ллаки закурила сигарету и выпустила облачко дыма в уже потемневшее небо, примерно в сторону восходящей вечерней звезды.
- Гуманитарная операция, - задумчиво повторила Кейт.
- Да, - подтвердила Ллаки, - Президент Ндунти, лидер шонао, пригласил нас навести порядок в его стране, и кое-кого отсюда вышвырнуть. Это как если бы к вам залезли грабители, а у вас не было бы автомата, чтобы их убить. Вы бы позвонили соседу, у которого есть автомат, он пришел бы, и убил грабителей. Правильно?
- Я читала про Чоро Ндунти в интернете, - вмешалась Жанна, - Там пишут, что он очень сомнительный тип. Сначала у него была шайка гангстеров, потом он захватил городок Лумбези, а в разгар какой-то очередной конго-самбайской войны, под шумок, объявил себя президентом земли шонао. Еще пишут, что вся эта пакость с торговлей органами происходила не без его участия. Потом он запутался в интригах со своими партнерами в Сарджа, Швейцарии и Зулустане, и решил выскочить из этого вагона, свалив все на них.
Ллаки фыркнула и выпустила еще одно колечко дыма.
- Мало ли, что пишут в интернете. Ты всему там веришь?
- Не всему. Но такой тип, как Ндунти, вряд ли позволил бы такому бизнесу существовать рядом со своей столицей, если бы не был там в доле.
- Ндунти говорил нам, что исламские боевики силой принуждали его терпеть у себя этот преступный бизнес, - заметил Фарли.
- Он не похож на парня, которого легко заставить силой, - возразила Жанна, - Версия, что бизнес придумали швейцарцы из МККК, охраняли исламисты, людей поставляли зулусы, а белый и пушистый Ндунти только терпел и ждал, когда созреет народный гнев…
- Если даже твой интернет-источник прав – что тогда? – перебил Рон.
- Тогда его надо судить. Есть международный Гаагский трибунал…
Пума игриво пихнула канадку плечом – черным, упругим и твердым, как полицейская резиновая дубинка.
- Меня тоже надо судить в этом Гаагском, как его...?
- Тебя-то за что? – удивилась Жанна.
- Я долго воевала в армии полковника Куруе. Такая же армия, как у генерала Ндунти. Куруе не повезло. Его армию убил команданте Хена. Если бы повезло - Куруе мог бы стать президентом чего-нибудь. А Ндунти повезло. Это как играть в покер.
- Вы были военным инструктором у бандитов? – изумилась Кейт.
- Нет, - ответила Пума, - Меня маленькую продали в армию, просто воевать. Я воевала, а потом нас разбили. Я нашла своего мужчину, уехала на Пелелиу и стала инструктором.
- Так вы родом из этих мест? – догадался Фарли.
- Не из этих, - ответила та, - миль двести отсюда.
Рон потянулся, зевнул, и лениво поинтересовался:
- Зачем Гаагскому трибуналу так далеко ходить за клиентами? Парни, которые правили здесь, в Конго-самбайских странах, и далее на северо-запад до самого Сенегала, сейчас получили политическое убежище во Франции или в Марокко, а деньги, которые они тут награбили, получили убежище в банках Швейцарии.
- Кое-кто не добежал, - уточнила Ллаки, - Генерала Ватото наши ребята зачистили.
- Да, - согласился Рон, и продолжил, - Или, например: все арабские шейхи практикуют терроризм и геноцид, и с гордостью говорят об этом с трибун всяких международных женевских и нью-йоркских лавочек. Почему их там не арестуют?
- Ладно, - согласилась Жанна, - допустим, гаагский трибунал ни к черту не годится. Но есть же местный суд.
- Есть. Но Пума тебе уже намекнула, а я скажу прямо: если выяснять, кто что делал за последние 10 лет, то надо пол-региона сажать в тюрьму. Одни были бандитами, другие были фермерами и массово убивали беженцев, чтобы те не воровали урожай, третьи - были наемниками и стреляли за деньги в кого угодно…
- Надо наказать, по крайней мере, главных виновников, - перебила Кейт, - этого требует элементарная справедливость.
Жанна кивнула и добавила:
- В том, что Ндунти – один из главных виновников, по-моему, нет сомнений.
- Начнем с того, - сказал Рон, - что нет парня по имени «Справедливость», а есть люди, которые хотят жить, без войны и голода. Им, по большому счету, плевать, будет Ндунти президентом, или его поставят к стенке. Если реальное благополучие проще обеспечить, оставив его президентом – то и хрен с ним.
- Почему проще? – спросила канадка.
- Это как раз понятно, - заметил Фарли, - Он компромиссная фигура для меганезийцев и китайцев. Он далеко не глуп, и понимает: ему оставлены строго определенные рамки и, если он выйдет за них хоть на миллиметр, то его раздавят в лепешку.
- Гуманист поневоле? – не без иронии, спросила Жанна, - а вам не противно оставлять у власти негодяя и убийцу?
- Во-первых, - сказал Рон, - Он уж точно не больший негодяй, чем любой из правителей в Европе или Америке. Во-вторых, он убивал только ради выгоды, или ради того, чтобы не быть самому убитым. Он совершенно нормальная беспринципная и жадная сволочь, а не какой-нибудь идейный псих с манией исправлять нравы и воспитывать народ.
Кейт озадаченно тряхнула головой.
- Я не понимаю, мистер Батчер. Вы хотите сказать, что исправлять нравы – это криминал, а разбойничать – это нормально?
- Нет, миссис Палмерстон, разбойничать – это криминал, но и только. Дайте разбойнику немного приворовывать, пригрозите ему расстрелом за любое произвольное насилие над жителями – и получится вполне приличный президент. А борьба за чистоту нравов – это не криминал, это гораздо хуже. Субъекта, который желает воспитывать народ, надо сразу ставить к стенке, пока он ничего не натворил.
- У вас странные представления о правосудии, - заметила она.
- Ты просто не в курсе, дорогая, - сказал Фарли, - мистер Батчер излагает официальную меганезийскую политическую философию.
- Какой ужас! – воскликнула Кейт.
- Да, да, ужас! - поддержала ее Пума, - вон там (она махнула рукой в сторону маленькой площади рядом с колодцем) уже пляшут, а мой мужчина говорит о скучной политике.
Ллаки прислушалась к ритму барабана и вынесла безжалостное суждение:
- Это ни фига не годится. Я умею намного лучше. У! Отберем барабан у этого лентяя. Я вам буду стучать, а вы будете плясать «ulu-ulu».
- E-ulua-ulua-e, - поправил Рон, - но нам нужны палки.
- Я знаю. Я уже сказала, чтобы нашли палки, какие надо. Пойдем!
- Что это? – поинтересовалась Жанна.
- Надо смотреть, - ответила Ллаки.
Когда танцорам были вручены по две увесистые палки наподобие бейсбольных бит, Кейт обеспокойенно спросила, не опасный ли это танец. Ллаки, примериваясь к уже отнятому барабану, сообщила: не опасный - если не подходить слишком близко. Можно было об этом и не предупреждать. Вряд ли у кого-то могло появиться желание подойти к Пуме и Рону, когда они плясали e-ulua-ulua-e. Больше всего это напоминало экзотический стиль фехтования на парных мечах (того, что любят показывать в гонконгских боевиках), но с гораздо большей скоростью. Деревенская публика от восторга так хлопала и ухала, что порой заглушала гулкие удары барабана и сухой треск дерева о дерево. Когда пляска закончилась, кто-то из местных спросил:
- В древности нези сражались на таких палках, да?
- Типа того, - подтвердил Рон, - Лет 400 назад нас завоевали колонизаторы, и запретили нам оружие. Тогда наши люди придумали такую пляску, и простая палка стала оружием.
- Вы выгнали колонизаторов палками? – спросил кто-то еще.
- Нет, палками не получилось, - признался Рон, - так что, наши люди плюнули на запрет, взяли автоматы, и колонизаторы драпали от нас на север до самой Сайберии.
Эта реплика вызвала у публики бурю восторга. Потом некий дедушка поинтересовался:
- А ты не боишься, что твоя женщина когда-нибудь побьет тебя палкой?
- Боюсь, - ответил Рон, - поэтому много кормлю ее, чтобы она всегда была такая толстая!
Зрители дружно заржали, звонко хлопая себя по бокам и по бедрам. Дедушка улыбнулся, хлопнул меганезийца по плечу и сообщил:
- Мы сегодня так накормим твою женщину мясом, что она точно не сможет тебя побить!
Последовал новый взрыв хохота. Какой-то парень, от избытка чувств, шлепнул Пуму по заднице, и тут же грохнулся на грунт в результате изящно выполненной подсечки. Это вызвало новый взрыв хохота (упавший смеялся сильнее всех).
Британцам, похоже, этот стиль веселья был слегка не по нутру, кроме того, они не спали почти сутки, так что их отправили в палатку (уговорив, впрочем, выпить по паре глотков местного вина, и закусить горячей кукурузной лепешкой с домашним сыром). Дедушка, снова похлопав Рона по плечу, спросил уже совершенно серьезным тоном:
- Скажи: нези пришли сюда надолго?
- А что, уже надоели? – попробовал отшутиться Рон.
- Вы только не уходите, - сказала подошедшая пожилая женщина.
- Не уходите, - поддержали несколько голосов.
- Да мы пока и не собираемся. У наших ребят тут планы: типа, геология на паях с вашими ребятами. Земля – ваша, машины – наши, как делить табаш – договоримся.
- Скажи, нам дадут автоматы Spagi как людям мпулу? - полюбопытствовал кто-то, - а то у нас пока только вот что (он показал старую двустволку какого-то жуткого калибра).
- Разумеется, - ответил меганезиец, - У фермеров должны быть автоматы.
- А электричество и TV у нас в Бакебу будет?
- Будет, как же без этого.
- А можно сделать, чтобы у нас было много воды для полей?
Рон пожал плечами:
- Не знаю, ребята. На днях прилетит инструктор, лучше выяснить у него.
- Люди, хватит болтать! - пресек дедушка поток вопросов, - Дайте гостям поесть!
…
=======================================
75 – КОРОЛЬ и ЭМИР. Маленькая трагедия.
Дата/Время: 22 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс-Экваториальная Африка.
Зулустан, Тейжери - Гамо, Шонаока Чивези - Бакебу.
=======================================
Сразу же после заката солнца, бригада генерала Йомо Исанго, остановившаяся у деревни Кмека, в виду заставы НОАК, перестроилась в походную колонну, и совершив ночной марш, еще до рассвета вышла к краалю Гамо, в излучине пограничной реки Джамбеджи. Этот крааль, построенный примерно полтора века назад, представлял собой настоящую крепость. Три десятка основательных домов из необожженного кирпича, были окружены каменной стеной в полтора человеческих роста высотой и почти полмили в окружности. Несколько колодцев и запасы продовольствия позволяли двум сотням жителей крааля выдержать длительную осаду, а пять вертолетов «Iroquois», десяток джипов «Hummer» и два армейских грузовика обеспечивали связь с внешним миром. В центре крааля, как и положено, располагался загон для скота, только содержались в нем люди. С тех пор, как инкоси Тумери Ка Амабо продал Гамо своим партнерам по бизнесу, этот крааль играл роль накопителя-распределителя человеческого материала, которого в данный момент здесь накопилось более сотни «единиц». Из-за политических проблем (которые эмир Тарик считал временными), «единицы», по мере сортировки планировалось отправлять вертолетами на север, на конголезский военный аэродром Кананг, а там «переработать». Отправка задерживалась - с позавчерашнего дня начальник аэродрома отказывался принимать «товар» из-за угрозы перехвата в воздухе. Муштак крааля, почтенный Дамир Абу-Нувас, весьма беспокоился за сохранность «материала», но сделать ничего не мог.
Генерал Исанго разделял его беспокойство – но по другой причине. У него был приказ инкоси Тумери Ка Амабо блокировать крааль, не допуская гибели «материала» (точнее, теперь уже «заложников» - инкоси распорядился называть их именно так). Из-за этого приказа, генерал не мог использовать артиллерию, и вынужден был полагаться только на пулеметы. Перед рассветом он распределил по десять пулеметных расчетов на склонах высоких холмов, расположенных примерно в миле от крааля, по обе стороны ведущей туда широкой грунтовой дороги. Около 7:30, когда большинство жителей крааля вышли на улицу, предполагая заняться повседневными делами, индийские «Karna-Maxim» из 20 стволов хором сказали им «Доброе утро!».
Кто смеется над пулеметом «Maxim», изобретенным в 1883 году великим американским инженером Хирамом Стевенсом Максимом, кто называет это оружие старой рухлядью - тот или ничего не понимает в жизни, или просто никогда не видел, как работает эта машинка, которая дебютировала в Африке во время англо-бурской войны 1899 – 1902. Мало какое современное автоматическое оружие может выпустить столько пуль подряд, не выйдя из строя, а «Максиму» - хоть бы что, только вода закипает в кожухе, и пар из него идет, как из чайника. Миля для «Максима» - это не великая дистанция, он неплохо работает даже с 2400 метров, знай только, успевай менять ленты с патронами…
Толковое размещение пулеметных позиций позволяло обстреливать территорию крааля c двух существенно разных углов, четырьмя секторами, оставляя невредимыми пленных, которые оказывались в непростреливаемом ромбе между парами секторов. Пленные (из которых, правда, менее четверти относились к «комбатантам», а три четверти были из гражданских, захваченных «за кампанию»), моментально сообразили, что лучше всего упасть пузом вниз и поплотнее прижаться к грунту. Это еще более облегчило задачу атакующих, которые и так занимали выгодную позицию, обстреливая свои цели под значительным углом сверху. Основная колонна моторизованной бригады (которая до этого момента скрывалась в складках местности), теперь, не спеша, двигалась по полю, под прикрытием легкой бронетехники. Один батальон обошел крааль вдоль реки, под прикрытием высокого берега и занял позиции всего в сотне метров от стен. Окружение завершилось, а вертолеты, стоявшие в легких ангарах были уничтожены пулеметным огнем. Генерал Исанго доложил инкоси Тумери о выполнении первой фазы операции.
В это же время, Дамир Абу-Нувас звонил в Сарджа, эмиру Тарику Эль-Аккану. Муштак крааля Гамо даже подумать не мог, что его атакует зулусская армия (ведь у эмира был союз с королем зулу). Он был уверен, что на крааль напало одно из крупных бандитских формирований (которые не были в этих местах особой редкостью). В пользу этой версии говорила аккуратность нападающих по отношению к «материалу» (Дамир полагал, что целью нападения является, как раз, захват «материала» с целью сбыта конкурентам). Так он и представил дело в разговоре с Аль-Акканом. Эмир, само собой, сразу же позвонил Тумери, чтобы нанять его армию для решения возникшей проблемы. Тумери Ка Амабо, разумеется, ждал этого звонка, и подгадал так, чтобы все произошло во время утренней королевской ванны. Обычай устраивать утренние приемы, одновременно принимая душ во дворе своего дома, ввел великий инкоси Чака Ка Сензангакона, в 1820 году. Это было весело, это экономило время, и это нравилось простому народу (представители которого, по жребию, получали доступ на церемонию). Понятие «голый король», которое в Европе означает унижение правителя, здесь наоборот, поднимало его авторитет и популярность.
Итак, инкоси Тумери, не спеша, мылся - точнее, его мыли под душем две симпатичные молодые толстушки из числа его жен, а присутствующие аристократы и другие гости давали им всякие смешные советы технического плана (такие шутки в ходе утренней королевской ванны считались не только уместными, но даже желательными). Примерно посреди церемонии, зазвонил лежащий на столе королевский спутниковый телефон, и третья из королевских жен (игравшая в данный момент роль секретаря), взяла трубку. Выслушав абонента, она сообщила инкоси:
- С тобой очень хочет поговорить Тарик, который правитель Сарджа.
- А, - лениво ответил Тумери, - Ну ладно.
Пошлепав обеих жен-мойщиц по мокрым спинкам, он вышел из-под душа, щелкнул пальцами и поймал мастерски брошенную женой-секретарем трубку.
…
- Да, Тарик, слушаю тебя.
…
- Я знаю. Это моя армия.
…
- Потому, что я ей приказал.
…
- Я тебе ничего не должен. Золото, которое привез твой человек - мое. Это – штраф за то, что ты сделал проблему между мной и чина. Из-за этого я потерял металл в моих горах.
…
- Какое мне дело, что ты не знал? Чина не вернут мне металл из моих гор, и виноват ты.
…
- Потому, что твои слуги нарушили мои законы. Скажи им: пусть сдаются, или их убьют.
…
- Нет, Тарик. Ты нарушил наш уговор. Я не разрешал тебе, твоим слугам-мусульманам и твоим друзьям-швейцарцам держать рабов на моей земле, и продавать их мясо.
…
- Ты давал мне деньги, чтобы я разрешил твоим слугам жить на моей земле. Но жить по моим законам, а не по грязным законам арабов и швейцарцев.
…
- Это по вашим законам можно предавать, можно воровать, можно потрошить людей и забирать их внутренности. А по законам зулу за все это полагается смерть.
…
- А ты - вор, Тарик. Вор и пожиратель падали.
…
- Приезжай, и скажи мне это в лицо, сын червяка и жука-вонючки, пожиратель свиного навоза! Я обмотаю твои кишки вокруг стены своего крааля, выбью твои гнилые мозги, а из твоего черепа сделаю пепельницу. Я набью из тебя чучело, поставлю во дворе, и мои младшие дети будут учиться метать камни в твое уродливое рыло. Им будет весело, да!
Под довольный хохот и аплодисменты аристократов (высоко оценивших красноречие своего короля), инкоси вернул трубку жене-секретарю со словами:
- Если этот тип еще раз позвонит, не зови меня, а сама повтори ему, кто он такой.
Георг Кодзакис, представитель МККК в Дар-эс-Саламе, сообразил, что дело плохо. Он прилетел в Тейжери вчера в полдень и привез королю зулу аванс за войну с шонао - 133 мерных слитка золота, по 12,5 килограммов каждый. Его прекрасно встретили, пилотов спец-рейса национального банка Танзании отправили в обратный полет, снабдив целой кучей подарков, а Георг получил приглашение на обед с королевской семьей. За столом Тумери говорил много слов про общий бизнес, и про своего друга эмира Тарика. Было оговорено, что утром, после королевской ванны, Георга свозят на восток, показать ход боевых действий (чтобы эмир получил свидетельство того, что война начата). Потом личный самолет инкоси доставит представителя МККК в Киншасу, откуда не сложно вернуться в Дар-Эс-Салам комфортабельным рейсом «Trans Air Congo». Утром, едва придя на церемонию, Георг заметил, что родичи короля на него смотрят совсем не так дружелюбно, как вчера, но счел это следствием военной обстановки. Услышав, какой оборот принимает разговор инкоси с эмиром, он почувствовал неудержимое желание оказаться подальше отсюда. Пользуясь тем, что все внимание присутствующих было приковано к королю, Георг поднялся из-за стола и начал незаметно (как ему казалось) пробираться к выходу. Сначала он шел медленно, затем - быстрее, а пройдя половину расстояния до выхода с внутреннего двора – двигался уже почти бегом.
Старший сын Тумери, 20-летний интуни (принц) Озогаи, интернет-студент престижного University of Stellenbosch (ЮАР), до этого момента стоял в шаге от пустого королевского трона, украшенного двумя скрещенными ассегаями (боевыми копьями с длинным, как у меча, лезвием). Сейчас, по едва заметному жесту отца, этот крепкий и рослый молодой человек взял один из ассегаев, взвесил его в правой руке и, с кажущейся небрежностью, послал в цель. Кинетическая энергия тяжелого копья, брошенного тренированной рукой принца, была такова, что Георг Кодзакис пролетел метра полтора, прежде чем рухнуть на дощатый настил двора. Лезвие ассегая вошло в его тело примерно на фут, точно между лопаток. Он упал на бок, и стало видно, что острый наконечник торчит у него из груди.
- Wow! - сказала королевская жена-секретарь.
- Fine! - оценила бросок одна из жен-мойщиц.
- Cool! – согласилась вторая.
- Да! У моего сына твердая рука, - удовлетворенно произнес Тумери.
Подойдя к Озогаи, король сильно и звонко хлопнул его ладонью по шее в знак полного одобрения. Сидящие за столом аристократы поддержали его мнение дружным ревом и стуком посуды. Кодзакис был еще жив, руки и ноги шевелились, как будто он пытался отползти в сторону. Пробитые легкие с негромким хлюпанием втягивали и выпускали воздух с розовой пеной. Принц спокойно подошел к нему и, наступив левой ногой на спину, резким движением выдернул из тела ассегай и вытер лезвие о модный костюм представителя МККК (купленный в Дубае, в бутике «Armani» за 4999 долларов).
- Oh! Shit! – выдохнул Леннат Янсен, репортер «National Geographic Channel»,.
- Не надо переживать из-за одного подонка, - посоветовал ему Озогаи, возвращая ассегай на старое место за троном.
- Ну, сынок, - сказал король, - Теперь пора звать на помощь американский спецназ.
- Чтобы убрать эту дохлятину? – спросил Дангосвао, младший брат короля.
Тумери хитро улыбнулся и покачал головой.
- Нет, чтобы убрать другое дерьмо и показать, что мы - цивилизованный народ.
….
Действия принца Озогаи в течение следующих суток показали, что искусство метания ассегая это лишь мелкий штрих, дополняющий его многогранный талант авантюриста. Ход мысли принца был прост и надежен, как автоматика пулемета «Максим». Бравый лейтенант американского спецназа, герой-освободитель заложников. Это уже роль, из которой сложно выйти. Откажется он выручить еще одну группу заложников, которая находится совсем рядом? Откажется - если дать ему время на запросы, размышления и консультации со штабным начальством. А если решение надо принимать сразу?...
…
Лейтенант USSOCOM Адам Эрроусмит и суб-лейтенант INDEMI Тино Кабреро в это время находились в Чивези, на объекте, который TV уже назвало «эмирским Дахау» и «гнездом женевских потрошителей». Шла длинная нудная бюрократическая процедура составления протоколов осмотра помещений и фиксация показаний 43 освобожденных узников. Адам совершенно не представлял себе, как это делается, а вот Тино наоборот, отлично ориентировался в ситуации. Дело было не в каких-то специальных знаниях, а просто в том, что меганезийский офицер обладал гораздо большей свободой действий, чем его американский коллега. Ему не нужны были инструкции – он сам решал, что и каким образом вносить в протокол, какие делать снимки и видеозаписи. То же самое с узниками. Тино сам определял, как с ними себя вести, какие вопросы задавать и куда пристраивать всех этих людей (с учетом того, что жилья у них не имелось - их деревня была уничтожена в ходе локальных боевых действий на границе Самбаи и Везиленда).
Сейчас Адам просто наблюдал за действиями меганезийского суб-лейтенанта, который разговаривал сразу по двум мобайлам, и при этом смотрел что-то на своем ноутбуке.
- … Шимми, я тебя по-человечески прошу, дай одну сардельку на пол-дня… - трещал Кабреро, - … Я не говорю, что ты мне должен ее дать, но у меня тут 43 сивила, их надо доставить в гуманитарный лагерь… Я не знаю в какой, но если будет сарделька, то пол-дела сделано… Наллэ, iaorana, hi!... Короче у меня 43 чела, их надо пристроить в гум-лагерь… В любой… Они в Чивези, это от Макасо недалеко, просто в соседней стране… Да, именно те, которых показывают по TV… Шимми, так как на счет сардельки?... На 5 часов? ОК, Ты настоящий друг… В Чивези. Мне она нужна в Чивези, и чем раньше… Понял, встречаю через 110 минут… Наллэ! Алло! Куда ты пропал?... Я? Нет, я просто договаривался про транспорт. Слушай, так ты можешь разместить этих сивилов?... Да, ровно 43… Здоровые, даже поели…. Ну, я нашел чем накормить… Слушай, я на тебя рассчитывал… Вот рассчитывал, и все… Да, я дурак, я перекладываю на тебя бла-бла-бла… Но у меня через полтора часа будет транспорт… Уф! Я знал, что на тебя можно положиться!... Честно, я не виноват, что так… Хорошо! ОК! Mauru-roa! Aloha oe!
- Ну, что там? – спросил Эрроусмит.
- Все в шоколаде! – радостно ответил Кабреро, - Сейчас геологи пришлют cargo-bubble, это дирижабль-трехтонник, мы запихнем туда сивилов, они в сумме весят 2830 кг… Ну, надо еще подумать, как они туда влезут, эта штука, вообще-то грузовая…
- И куда их? – перебил Эрроусмит
- В Макасо. Я договорился с Шуангом… Ну, ты его видел. Короче, все будет ОК.
- А куда он их денет?
- Адам, прикинь, это – Шуанг. Если он сказал «да», то можно не париться. Он их всех вылижет, как кошка - котят… Joder, как засунуть 43 организма в грузовую гондолу, а?
Американец хотел что-то сказать в ответ, но тут у него в кармане запищал мобайл.
- Лейтенант Эрроусмит, армия США… Я не понял… Озогаи Ка Тумери?... Сын какого короля?... А понял, слушаю вас, Озогаи… Гамо это где?... Так, я сориентировался, но у меня нет приказа на Зулустан… О, черт! Откуда я знаю? А сколько этих заложников?... Долбанный мир, мать его! Как я туда попаду? На высотках китайцы, корпус НОАК… Какой самолет?.. Слушайте, Озогаи, вы охренели! Вас собьют!.. Да, он рядом со мной, только это меганезийский офицер, а не китайский… Сейчас спрошу… Тино!
- Чего там еще? – спросил меганезиец, закуривая сигарету.
- То же, что и здесь, только в Зулустане, в Гамо. И там больше сотни сивилов. Короче, парень, который на связи, сын короля зулу. Он уверяет, что ты можешь договориться с китайцами на счет воздушного коридора.
- С чего это он взял?
- Не важно, Тино. Просто скажи: можешь или нет?
- Может быть, и могу.
- Тогда договаривайся! Этот парень уже в воздухе. У него Cessna «Blue Canoe».
- ОК, только я отойду в сторону… Извини, секретность.
- Подожди, Тино! У меня здесь только четверо парней, ты видишь. Если там все так серьезно, мне понадобиться подкрепление: парни, которые сейчас в Макасо. У них «Osprey-Bell». Ну, конвертоплан. Ты его видел…
- Слушай, Адам, давай я сейчас договорюсь про «Каноэ», а про остальное – потом.
- ОК, - лаконично согласился американец.
…
Ллаки Латтэ, убрала в карман мобайл и почесла в затылке.
- У! Мне сейчас звонила кэп Чубби Хок из INDEMI. Есть две темы для прессы. Первая: пресс-конференция в Саут-Нгве про говно вокруг «Айрбаса» с морожеными тушками эмирских десантников. Вторая: американский спецназ скоро полетит из Чивези, будет спасать сто с чем-то заложников в Гамо, в Зулустане. Это на Запад через горы. Флайка небольшая, «Blue Canoe», но одно место для прессы там есть, да! Сейчас сюда за нами прилетит меганезийский «Little-beetle» и мы сначала полетим в Чивези, кроме Рона и Пумы. А почему так – Чубби просила Рона ей позвонить, да! Потому что секретно.
- Гм, - буркнул Рон Батчер, вынимая свой мобайл.
- Если у Чубби что-то случилось, надо помочь, - заметила Пума.
- … В Чивези, - продолжала Ллаки, - Кто-то один пересядет в «Blue Canoe» к зулусам, вместе с янки, а кто-то из INDEMI - к нам в «Little-beetle», и мы полетим в Саут-Нгве.
- К зулусам полечу я, как единственный мужчина, - заметил Фарли Палмерстон.
- А, по-моему, я, - возразила Жанна, - вы с Кейт, вроде бы, пара, а я одна.
- Мы – пара, и зачем нам вдвоем быть на одной пресс-конференции? – спросила Кейт.
- Летит, - лаконично сообщила Пума, показывая пальцем в небо.
Над краалем Бакебу снижался легкий транспортный меганезийский «жук», знакомый Жанне еще со времен маленького приключения в Танзании. Жители крааля, напротив, видели такую штуку впервые и выбежали смотреть на нее чуть ли не всей толпой.
- Черная кошка, мы хотим срубить денег? – спросил Рон, не убирая мобайл от уха.
- По-легкому? – спросила Пума.
- Более-менее. Сутки посторожить одного геолога, а потом домой по параболе.
- У! А денег хватит на что-нибудь этакое?
- Вполне, - ответил он.
- А зачем сторожить геолога? – спросила она.
- На всякий случай, чтобы его не обидели, - пояснил экс-коммандос.
- У! И домой по параболе! Ya!
- Чубби, мы согласны, - сказал Рон в трубку, - На чем летим?... Ах, на «Vola-Flex». И откуда мы его возьмем?... Ах, сейчас выгрузят… Ну, ОК. Тогда мы пошли.
Он убрал мобайл и бросил взгляд на «Little-beetle», приземлившийся в сотне метров от ворот крааля, и уже окруженный любопытной местной детворой.
- Улетаете? – спросила Ллаки.
- Да.
- У! Жалко. С вами весело!
- Прилетай к нам на Пелелиу, - предложила Пума, - У нас там хорошо, у нас море! И ты Жанна, тоже прилетай. Раз мы снова встретились, значит, наши ниточки сплетены, да!
- Я постараюсь! – канадка кивнула, с некоторой грустью подумав о тех восьми тысячах миль, которые отделяют Новую Шотландию от острова Пелелиу.
…
В начале короткого перелета из Бакебу в Чивези возобновился спор между Жанной и супругами Палмерстон о том, кто полетит в Зулустан, в эпицентр нового африканского экстрима. Наверное, они бы поссорились, если бы не внезапное вмешательство Ллаки.
- У меня идея! – объявила молодая африканка, - Сколько ты весишь, Жанна?
- Около 120 фунтов.
- А сколько весит Кейт?
- Немного больше, - ответила британка, - Может быть, 130, но это максимум.
- Вот! А одно место в американских военных самолетах считается за 250 фунтов! Да! Поэтому вы летите в Гамо вдвоем, а Фарли летит со мной в Саут-Нгве!
- Ммм, - пробурчал британец, - Я не уверен, что для Кейт там достаточно безопасно…
- Пфф! Жанна присмотрит за твоей женой, - беззаботно ответила Ллаки, - а завтра ты прилетишь в Зулустан с остальными репортерами, которые сейчас в Мпулу.
- Действительно, - поддержала Кейт, - что ты беспокоишься? Со мной же будет Жанна.
…
«Cessna Blue Canoe» вылетел в Гамо с 5 спецназовцами, 2 журналистками и 1 принцем.
…
Из полупрозрачных перистых облаков, лениво ползущих через бледно-голубой купол неба, вынырнул серебристый ромбик - «Glip-drone», обошел «Blue Canoe» по широкой дуге, встал на хвост в миле прямо по курсу, покачал крыльями, пустив яркие солнечные зайчики, а затем пристроился впереди и сбоку, уравняв свою скорость с мизерной (для него) скоростью самолета. Тут же ожила рация.
- Aloha! – раздался веселый молодой голос, - Следуйте за мной, я буду сопровождать вас над горами Итумбо и далее - над каньоном Чокшо на запад до населенного пункта Кмека.
- Понял вас, - откликнулся зулусский инкоси, - Следую за вами.
- Чудеса в решете, - проворчал американский лейтенант, - Посреди Африки, меганезиец сопровождает нас через китайскую территорию.
- Нашу землю все время кто-то делит, - печально отозвался Озогаи, - сначала британцы и буры, теперь – китайцы и меганезийцы. Если где-то есть боги, то, наверное, они решили над нами посмеяться, и получилась очень злая и очень длинная шутка.
- Вы политеист? – ляпнула Кейт и уточнила, - Вы верите, что есть много богов?
Принц коротко оглянулся, наградив британку моментальной, радушной улыбкой.
- Я знаю, что значит «политеист». Но мне трудно объяснить, во что я верю. Мне кажется, лучше считать, что нет вообще никаких богов. Если они есть, то они сошли с ума. У вас иначе, ваша страна благополучна, и вы можете верить, что боги к вам добры.
- Мы просто работали, вот и все, - заметил Эрроусмит, - Если вы будете работать, то и у вас будет благополучие.
- Если мы будем работать на себя, - мягко уточнил принц, - от того, что наш народ много веков работал на других, у него не прибавилось благополучия.
- Но сейчас вы уже независимы, - заметила Жанна.
Озогаи снова на мгновение повернул голову, и улыбнулся ей, как до того – британке.
- Нет, Жанна. Мы пока независимы только на бумаге. Я не хочу говорить ничего плохого про белых и про арабов, или про китайцев и океанийцев, но… - он прервался и показал рукой налево, через колпак кабины.
Канадка посмотрела туда и увидела движущуюся примерно в миле от них огромную тушу китайского транспортного «Xian-Globemaster», в сопровождении пары «Глипов», которые рядом с ним казались просто блестящими точками в небе. Транспорт, видимо, заходил на посадку на невидимый отсюда горный аэродром за перевалом Малеле.
- Вы могли бы обратиться в ООН, - заметила Кейт.
- ООН даже не признала нашу страну, - сказал он, - а если бы даже и признала - то что?
- Здесь он прав, - поддержал американский лейтенант, - ООН стала кучкой дармоедов.
- Можно всегда найти оправдание бездействию, - возразила Жанна, - Это гораздо проще, чем действовать и менять положение вещей.
- Да, - согласился Озогаи, - Мы хотим изменить положение вещей, но нас не понимают. Специально не понимают. Нам говорят: меняйте, а мы вам поможем – и присылают сюда международные комитеты, которые мешают нам встать на ноги, опутывают запретами, стравливают племена между собой и подкупают вождей, чтобы те занимались разбоем. А когда мы говорим: убирайтесь со своей помощью, нас клеймят, как злобных дикарей.
Кейт Палмерстон удрученно пожала плечами.
- Вы предубеждены против Запада, но у нас многие искренне хотят вам помочь.
- Я знаю, - ответил принц, - Но комитеты стараются или не пустить этих людей сюда, или убить их, свалив потом на нас. Так хотели убить Дафну Тюнифилд. Кодзакис из комитета Красного Креста, подложил ей бомбу, а его даже не арестовали за это.
- Но нельзя же арествывать одного человека просто на основании слов другого.
- Вы думаете, что Дафна соврала про него?
- Нет, - сказала британка, - Дафна кристально честный человек, но существуют правила, судебная процедура, оценка доказательств, и все такое.
- А пока суд да дело, этот ублюдок подложит бомбу еще кому-нибудь, - проворчал один из американских спецназовцев.
- Не подложит, - сказал принц, - потому что я убил его.
- Как?! - воскликнула Кейт.
- Открыто. При людях. Не из-за угла, как сделал бы он. Когда мы прилетим, вы можете спросить Ленната Янсена из «National Geographic». Он видел, как это произошло.
- Нельзя так делать, - заметил Эрроусмит, - теперь вас вываляют в таком дерьме…
- Я знаю, Адам. Но чтобы такие люди жили, тоже нельзя.
- Конечно, нельзя, но лучше, когда они поскальзываются на банановой шкурке, падают с лестницы и ломают себе шею.
Принц вздохнул и покачал головой.
- Наверное, вы правы, но я так не могу делать. Если я убиваю тайно, значит я не честный человек, а если я не честный человек, то как мой народ может верить моей семье?
- Черт, - фыркнул лейтенант, - я об этом не подумал. Вся проблема из-за того, что у вас в Зулустане наследственная автократия. Вот если бы вы построили у себя демократию, то этой проблемы бы не было.
- Вы как-то странно толкуете преимущества демократии, - вмешалась Жанна.
- Да, как-то криво получилось, - смущенно признал Эрроусмит, - Я только имел в виду, что при демократии таких проблем вообще не возникает. Знаете, как сказал один умник, демократия – это худшая система правления, за исключением всех остальных.
- А нет ли умника, который бы придумал хорошую систему? – поинтересовался Озогаи.
- Есть, - сказал лейтенант, - Его звали Иисус. Он придумал очень хорошую систему. Но она, мать ее, ни хрена не работает, вот в чем чертова проблема.
- Да, я об этом слышал, - не без иронии, сказал принц, - А сейчас держитесь, пожалуйста, крепче. Мы подлетаем к краалю Гамо. Мне придется лететь в складке между холмами, а потом приземляться в не очень удобном месте, но так надо, иначе нас подстрелят.
- Кто? - удивилась Кейт.
- Исламисты, которые засели в краале. Эти психи стреляют во все, что движется.
- Но почему?
- Потому, что исламисты, - ответил он таким тоном, каким терпеливый папа объясняет любознательному малышу свойства оголенных проводов под напряжением.
…
=======================================
76. СПЕЦНАЗ и ГЕОЛОГИЯ. Сага о бардаке.
Дата/Время: 22 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Шонаока.
Окрестности горного озера Удеди.
=======================================
Первое и единственное положительное свойство флайки Vola-Flex состоит в том, что ее можно быстро сложить в рюкзак, и быстро разложить в рабочее состояние. Остальные - отрицательные. Как и ее предки, мото-дельтапланы, она развивает скорость не более 80 узлов, довольно неуклюжа в полете, слишком чувствительна к ветру, а комфорт в ней примерно, как в санях для бобслея. Впрочем, при хорошей погоде и оптимистическом настроении, можно получить удовольствие от полета даже на таком устройстве. Рон и Пума были как раз в том самом настроении. Преодолев около ста миль, разделяющих крааль Бакебу и озеро Удеди, они вышли на контрольный круг на высоте 500 метров (каковой круг над точкой плановой посадки строго предписан армейской инструкцией).
- Дурацкое место, - вынесла Пума безапелляционное суждение.
- А, по-моему, красиво, - заметил Рон, - скалы, вода, наверное, чистая…
- Ничего съедобное не растет, охотиться не на кого, и даже рыбы нет, - отрезала Пума.
- Про рыбу ты откуда знаешь?
- Вижу, - лаконично ответила она, - Совсем никакое место. Поэтому и люди не живут. От кого тут охранять эту девчонку?
- Начальство престраховалось, - предположил Рон.
- Да, - согласилась Пума, - Это хорошо. Хорошие деньги за просто так. Надо решить, что мы купим. Я думаю, или такой кухонный комбайн, про который рассказывала Фрис, или круглый гамак, про который нам прислали рекламу со скидкой. Ты что больше хочешь?
Рон развернул Vola-Flex над озером, снизил обороты движка, поставил ручку управления на «нейтрально» и, глядя на медленно приближающуюся поверхность воды, сказал.
- В начале надо разобраться, что для чего нужно.
- Комбайн это понятно, - ответила Пума, - Это чтобы у меня лучше получалось готовить еду. В него можно все засовывать, как получится, а в нем процессор, который уже знает, что с этим делать. Я вот не всегда знаю, что с чем делать, и ты ругаешься.
- Во-первых, когда это я ругался? Возможно, я делал тебе технические замечания…
- Ну, технические замечания, - согласилась она, - Но ты понял, про что я говорю.
- Подожди минуту, - сказал он, сосредоточившись на управлении.
Флайка легонько шлепнула днищем по воде, прокатилась метров сто и, слегка покачивая бумерангообразным крылом, остановилась в нескольких метрах от берега. Пропеллер за спиной по инерции сделал несколько оборотов и остановился. Экипаж спрыгнул в воду и выволок Vola-Flex на берег.
- Круглый гамак это тоже полезная вещь, сообщила Пума.
- Подожди с гамаком, - сказал он, вынимая woki-toki, - Сейчас я просигналю «ОК», потом мы проясним ситуацию с комбайном, а потом перейдем к гамаку.
Девушка подождала, пока он сделает звонок (это заняло секунд 10), и поинтересовалась:
- А что надо еще прояснять с комбайном?
- Я не думаю, что туда можно засовывать все, - сказал он, - Так иногда пишут в рекламе, это, как бы, гипербола, но ты-то и правда начнешь совать туда все…
- Только съедобное, - уточнила она.
- По инструкции, - начал Рон, - объекты делятся на три градации съедобности. Нулевая – это полнстью несъедобные, ты их обоснованно отбросила. Первая – условно-съедобные. Их употребляют в пищу лишь в крайних случаях. Это, например, рыбья чешуя. Вторая – безусловно-съедобные. Вопрос: продукты каких градаций ты будешь совать в комбайн?
- Чешую я совать не буду, - пообещала Пума, - разве что, вместе с рыбой. Комбайн же должен будет ее убрать, да?
- Ответ не точный. Точный ответ: перед тем, как совать рыбу с чешуей, надо:
* Убедиться, что, согласно техническому описанию, комбайн способен убрать чешую.
* Применить комбайн тем способом, при котором, согласно техническому описанию, чешуя будет убрана.
* Проверить, действительно ли чешуя убрана.
Только выполнение всех этих трех пунктов обеспечит отсутствие чешуи в финальном продукте. Иначе есть риск получить продукт, содержащий чешую в измельченном, т.е. визуально-необнаружимом состоянии. Есть ли вопросы по этому пункту?
- Да. А комбайн может подумать об этом своим процессором?
- Чтобы узнать это, надо прочесть техническое описание, - ответил Рон.
- Тогда, может быть, лучше гамак? – спросила Пума.
- Может быть. Но, может быть, если бы ты прочла техническое описание, то решила бы, что комбайн лучше. Ты согласна?
- Согласна. Но я же его не прочла, да?
Рон улыбнулся и кивнул.
- Все верно. Это я и имел в виду. Я предлагаю прочесть это сраное… В смысле, я хотел сказать, техническое описание. Тогда ты сделаешь информированный выбор.
- Это понятно, - согласилась Пума, - А если ты прочитаешь и расскажешь мне, то это будет самый лучший информированный выбор. Я хорошо придумала, да?
- Давай попробуем сделать так, - предложил он, - Я разберусь с общей частью описания и объясню тебе, но опции этой херовины… В смысле, комбайна, ты изучишь сама.
- Ничего себе! Основная часть простая и у всех кухонных штук одинаковая, а опции…
- Тогда так. Ты сама изучишь основную часть, а изучение опций делим пополам.
- Это не честно! – возразила она, - Ты весишь 180 фунтов, а я - 100. Ты меня сам учил составлять пропорции. Это значит…
- ОК, - ответил сержант, - Но ты сама решишь эту пропорцию без калькулятора.
Поняв по его тону, что это - последняя уступка, Пума вздохнула, скрестив ноги, уселась, на грунт, положила на колени автомат, пристроила на его корпус блокнот и стала думать. Появление вироплана, раскрашенного (по некой уже сложившейся, порочной традиции в цвета IDEM - International Deep Ecoligy Movement) застало ее примерно в середине этого упражнения по прикладной математике. Компактная машина с музыкальным шелестом спланировала по крутой спирали и приземлилась на берегу в двадцати шагах от них. Из-под открывшегося фонаря кабины, как будто бы сами собой выпрыгнули два огромных матерчатых мешка, три 7-литровых баллона и двухцветный яркий рюкзак. Вслед за всем этим барахлом, из кабины выбралась молодая женщина с еще одним рюкзаком за спиной и двумя пластиковыми ящиками в руках. Вироплан тут же откатился примерно на полста метров назад, едва притормозивший ротор снова набрал обороты, машина оторвалась от земли, развернулась по широкой дуге и ушла на запад, в сторону перевала Малеле.
- Упс… - протянул Рон, проводив флайку взглядом, - Ни тебе «aloha», ни «so long»…
- Ia orana, foa! – сказала вновь прибывшая, - E aha te huru?
- Well, - ответила Пума, - E o oe?
- Все через жопу, - сообщила гостья (впрочем, без особого трагизма), - Я не думала, что все может быть настолько через жопу. Кстати – Брют Хапио с Новой Каледонии, геолог.
- Рон и Пума Батчер с Пелелиу, - ответил Рон, - а что конкретно через жопу-то?
- Я же говорю: все, - повторила Брют, - foa, помогите распаковать все это дерьмо, а?
- Гло, у тебя котелок и сухой спирт есть? – спросила ее Пума, - Я бы сделала чай. Если у тебя чай тоже есть. Потому, что у нас ни хера нет. Хавчика тоже.
- Фантастика! Шланг мне в забой, если я хоть раз так влипала. Кстати, все перечисленное есть. Возьми в рюкзаке, ОК? - ответила геолог и повернулась к Рону – Бро, ты не в курсе, как собирать армейские solar-battary? Мне их впихнули вместо обычных, joder conio…
Рон, точным пинком ноги сбил крышку с одного из ящиков и глянул на содержимое.
- Такие сто раз собирал. Сделаю. Не парься. Лучше расскажи все по порядку.
- Значит, по порядку, - сказала Брют, - Все началось еще на острове Лийс. Вы знаете про Airbus-480 и сарджайских десантников?
- Видели по TV, мельком, - ответил Рон, - Он летел в ЮАР, потерял герметичность и сел на полосу мпуланской рудной компании. Выжил только пилот. Пассажиров - как селедка хвостом смахнула. Вот за что я не люблю аэробусы: чуть зазевался и - una culo.
- Так, - констатировала она, - По ходу, вы не в курсе. Значит, сидела я на патрульной базе на Лийсе, зевала. Ждала, меня отправят сюда на сардельке с гео-партией и техникой, как нормального канака. Тут SOS от рейса EQ-134 Сарджа – ЮАР. Разгерметизация. Ребята его повели, предложили посадку в Найроби, он отказался и продолжал лететь прямо. Мы связались с компанией SAA, и спросили: что это у вашего Airbus-480 за грузовые люки в пол-днища? То-се, оказалось, это не их самолет, а террористы. INDEMI объявила Orange code. Потом мою сардельку отменили из-за эвакуации каких-то заложников. Потом одна тетка, офицер INDEMI согласилась подбросить меня до Саут-Нгве (это почти пол-пути). Пока летели, оказалось, что Airbus будут экстренно сажать там же, на полосе Нгве. Я с другими гражданскими ребятами попала общественным наблюдателем в полицейскую интербригаду. Вот это было кино, долбить его киркой. Броневики, спиттеры, снайперы, короче - охотники на Годзиллу. Потом, летит крылатая колбаса, длиной метров 80, вся белая и блестящая, только люки в брюхе зачем-то открыты. Лейтенант ВВС рядом со мной смотрит и говорит: жопа Эйрбасу. Ему надо 3500 метров полосы, а тут в полтора раза меньше. Кто-то ляпнул: вдруг там сто тонн взрывчатки? Тогда нам жопа, а не ему. Хотя, ему, конечно, тоже, но… Короче, я еще прикидываю: то ли мне заорать от ужаса, то ли тихо упасть в обморок на симпатичного лейтенанта, а эта колбаса уже коснулась полосы, вжжж! И остановилась метрах в пяти от финиша, где кончается бетонка. Упс! Тишина. Открылась дверь на высоте 3-го этажа, там – обалдевший дядька в футболке и джинсах. Он свесил ноги наружу и кричит: «Эй-эй, я сдаюсь, но мне отсюда не слезть!». Наши ребята, которые сами классно летают, аплодировали. Они говорят: это не пилот, а какой-то охеренный мега-супер-мастер от авиации.
Пума, уже успевшая собрать горелку на сухом спирте, набрать котелок воды и поставить его на огонь, выразительно хмыкнула.
- Прикол! И как его оттуда снимали?
- Подкатили монтажную мото-тележку с выдвижной лестницей, и все дела. А мы пошли смотреть Эйрбас изнутри. После спецназовских саперов, разумеется. Там 3 палубы. На первой - боевая десантная техника. Легкие бронемашины, безоткатные орудия и всякое такое. На второй и третьей – трупы. В креслах, на полу, везде. Их было больше пятисот Молодые парни в военной форме. Кое-кого из репортеров вывернуло прямо там, а одну девушку из «Die Welt» пришлось вытаскивать на носилках. Она держалась, пока мы не дошли до кабины. А там - второй пилот, которому первый пилот чем-то разнес голову. Немного неожиданное зрелище для впечатлительной девушки. Вот так.
- Я верно понимаю, что пилот сам открыл люки в стратосфере? – поинтересовался Рон.
- Да. Вопрос: почему? Я не очень верю, что этот пилот, Герхард Штаубе был секретным шонаокским диверсантом и работал на президента Чоро Ндунти, хотя Ндунти прилетел через час после посадки Эйрбаса и устроил шоу, но до того… Короче, мне кажется, этот Штаубе имел с сарджайцами какие-то свои счеты, или что-то в этом роде.
- Кино, - задумчиво сказал Рон, - А куда летели эти десантники?
- Судя по тактическим картам из офицерских планшетов, они должны были высадиться около переправы через реку Луайва в местечке Чивези, и оттуда атаковать Лумбези. Это столица Шонаока, от Чивези до туда 30 миль по шоссе. Меньше часа езды на авто.
- Тогда диверсант их вовремя убил, - заметила Пума, - иначе были бы проблемы.
- Действительно, - поддержал Рон, - этот парень действовал, как хороший диверсант.
Брют энергично покрутила головой в знак полного несогласия.
- Все это логично выглядит, ребята, если вы не видели Штаубе в первый час. Не может диверсант так выглядеть. 20 фунтов против хвоста селедки, что он - чисто гражданский дядька. Просто его достали эти исламисты, и он…
- Моторы, - перебила Пума, - две тачки, примерно в миле.
Рон вскинул левую ладонь, требуя тишины, и через пару секунд коротко скомандовал…
…
=======================================
77. Диверсант ШТАУБЕ и орден золотого гепарда.
Дата/Время: 20 - 22 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс-Экваториальная Африка.
Мпулу, Саут-Нгве – Шонаока, озеро Удеди.
=======================================
Брют Хапио в своей оценке Герхарда Штаубе опиралась лишь на интуицию. Чубби Хок, (упомянутая в истории Брют, как «тетка офицер INDEMI») пришла к тем же выводам на более веском основании. Штаубе попал к ней сразу, едва был снят с самолета. Капитан Хок впервые в жизни увидела человека, так искренне радующегося своему аресту.
- Слава богу, я попал в меганезийскую полицию, - таковы были первые слова Герхарда.
- Вы попали в меганезийскую военную разведку, мистер Штаубе, - уточнила она.
- Еще лучше, - ответил он, - что я должен вам рассказать?
- Рассказывайте все, – предложила Чубби, по опыту зная, что если человек добровольно идет на сотрудничество, то лучше не сбивать его с этого настроя казенными вопросами. Действительно, Герхард выложил все, причем довольно последовательно и четко. Чубби не прерывала его даже тогда, когда он срывался на грязную ругань. Ненависть к бывшим хозяевам, к их стране, роду, обычаям и вере, била из него, как пар из жерла гейзера. Он был в том психологическом состоянии, в котором люди, без всякой жалости, совершают акты тотального геноцида. Чубби уже встречалась с этим состоянием в странах третьего мира, но впервые наблюдала такое у обыкновенного мирного западного европейца. Это извержение перед видео-камерой длилось более часа. Чубби игнорировала все звонки на мобайл и все поступившие сообщения. Ей надо было дождаться, когда он выговорится, и она дождалась. Герхард замолк, его тело как будто утратило жесткость, и он тихо сказал.
- Что я теперь должен делать?
- Думаю, - сказала она, - Вы должны выпить сладкого чая и съесть что-нибудь, иначе вы сейчас свалитесь от нервного перенапряжения. А дальше… Сами-то вы чего хотите?
Штаубе неопределенно передернул плечами.
- Не знаю. Я об этом не думал. Мне надо было вырваться оттуда. У меня, фрау офицер, вся голова была забита только этим. Сейчас я, как спринтер после стометровки.
- Я поняла. Так вы будете питаться?
Он кивнул. Чубби встала, открыла дверь и крикнула в коридор:
- Ребята, кто не занят, притащите чай и бутерброды. Заранее благодарю. По опыту она знала, что в караулке вечно кто-нибудь гоняет чаи. Действительно, из-за стенки кто-то ответил «E-o, captain», а через пару минут возник почти квадратный молодой капрал с котелком чая и пакетом с какими-то смешными треугольными пирожками.
- По ходу, бутербродов нет, кэп. Но пирожки зачетные. А кружки и сахар тут в ящике с табличкой «Top secret» если вы не в курсе.
- Да уж в курсе, - она улыбнулась, - Не первый день в армии.
- Ну, ясно, - сказал капрал, - Что-нибудь еще надо?
- Да, найдите этому парню, где помыться и поспать, и во что переодеться.
- А чего искать, кэп? Есть спецкомната. И комбез есть. Проводить его прямо сейчас?
- Нет, сначала мы попьем чая, перекусим и поболтаем, а уж потом…
- Ага! Если что, кэп, стукните два раза в левую стенку, я за ним зайду.
- Да, капрал. Mauruuru roa.
- Nana. Aita pe-a.
Капрал вышел. Герхард покачал головой и сообщил:
- Вы не представляете, как приятно видеть нормально общающихся людей.
- Вы удивитесь, представляю, - ответила она, - В разных местах приходится бывать. Но это не наша тема. Питайтесь, мистер Штаубе. А я пока выясню некоторые вещи.
…
Под «некоторыми вещами» понимались события последнего часа. Чубби знала, что ряд репортеров гонят информацию о Эйрбасе в прямой эфир, а инженер-инспектор Овидий Кливли, прибывший из ЮАР полчаса назад, наверное уже успел сообщить что-то своему начальству. Это не могло не вызвать реакцию заинтересованных лиц - и действительно, кое-кто отреагировал. Эмир Аккан потребовал выдачи Штаубе в Сарджа, а придворная группировка «Хисбафард» объявила: «пассажиры рейса EQ-134 взяты в заложники до выполнения этого требования». Ндунти, президент Шонаока, в ответ сказал: «Штаубе - герой борьбы народа шонао с агрессивным исламизмом и мы выручим его, сколько бы крови врагов не пришлось пролить ради этой цели». Еврокомиссар по внешним связям выразил желание «прибыть в Мпулу для решения вопроса о Штаубе и заложниках». В ответ, Нгакве, президент Мпулу, распорядился: «расстреливать на месте любого, кто попробует содействовать выдаче Штаубе». На вопрос репортеров, распространяется ли этот приказ на иностранные делегации, Нгакве ответил, что «они будет расстреляны на общих основаниях». Чубби не успела дочитать эту историю, когда раздался звонок ее мобайла. Президент Ндунти, настаивал на «быстрой встрече по очень-очень важному делу». Его личный самолет – легкий «SAAB Safari» - готов был вылететь из Лумбези в Саут-Нгве прямо сейчас. Чубби знала, что Чоро Ндунти – редкая сволочь, но было уже известно, чего он хочет, и INDEMI это устраивало. Кэп Хок ответила «ОК, жду вас», и вновь занялась Штаубе (успевшим за это время поесть и немного прийти в себя)..
- Вернемся к вашей проблеме. Чего бы вы хотели, Герхард?
- Если честно, фрау офицер, то мне хотелось бы побыстрее вернуться к цивилизации.
- Вы имеете в виду, домой во Франкфурт? – уточнила Чубби.
- Нет, ни в коем случае! Меня же выдадут! Я прочел через ваше плечо новости…
- Да, вероятно, вы правы. И куда же вы хотите вернуться?
- Ну… - он замялся, - Скажите, а я могу иммигрировать в Меганезию?
- Разумеется, можете. У нас открытая страна. Но вы должны понимать, на что идете.
- Вы хотите сказать, что меня могут выдать из Меганезии? – испуганно спросил он.
Капитан Хок отрицательно покачала головой.
- Нет. Это исключено. Никаких «выдать» и даже никаких «позволить выкрасть».
- О боже… Я не подумал, что меня могут выкрасть… У Тарика куча денег и…
-… В данном случае, это не вариант, - перебила она, - Выкрасть жителя Меганезии это значит: объявить войну. Так было с эмиратом Эль-Шана. Больше желающих пока нет.
- Уф! Да, я слышал про Эль-Шана… Тогда, фрау офицер, что я должен понимать?
- Вот это, - ответила Чубби и повернула к нему ноутбук с уже выведенной на экран иммиграционной формой, - Я имела в виду, что вам надо будет заполнить эту анкету.
Герхард начал читать и, через минуту, в некотором смятении посмотрел на Чубби.
- Скажите, а как писать про мою работу в Сарджа? Я имею в виду, у меня с эмиром не было контракта. Значит, формально, вроде бы…
- Просто пишите: в такой-то период работал на эмира Аккана, правителя Сарджа.
- А пункт про отношение к религии и религиозным организациям я обязан заполнять? В смысле, мне бы не хотелось акцентировать внимание на том, что я принимал ислам. На самом деле, это было просто требование эмира, я сам в это все не верю.
- Так и пишите, - ответила она.
- Скажите, а у меня из-за этого не будет проблем с полицией? Я имею в виду, полиция в Меганезии, наверное, имеет доступ к этим анкетам.
- К этим данным имеет доступ любой гражданин Меганезии, - уточнила Чубби, - любой полисмен тоже. Я не отрицаю: ваша анкета вызывает подозрения, но вас не схватят на улице только за то, что вы были мусульманином и работали на эмира.
- Любой гражданин… - задумчиво повторил он, - скажите прямо: есть ли у меня шансы устроиться на работу по специальности с такой биографией?
- Скажу прямо: Первое время таких шансов у вас очень мало. Может, года через три. Но на эти три года вы можете сменить род деятельности и заняться чем-нибудь другим.
- Чем, например?
- Ну… - она задумалась, - Чем-нибудь попроще.
- Развозить китайские завтраки? - с грустной иронией предположил Штаубе.
- Не знаю. Пища, визиты к людям домой. Мусульманин вряд ли может получить такую работу. Разве что, вы сможете убедить всех, что вы уже не мусульманин, но как…
- Понятно, - перебил он, - Тогда остается грузчик, землекоп и далее в том же роде?
- Боюсь, что так, - подтвердила Чубби, - Но вы можете заняться собственным бизнесом. Хотя, первое время, ваша биография будет оказывать влияние на клиентуру.
- Первое время это опять года три? – уточнил Герхард и после ее утвердительного кивка продолжил, - значит, с этим ничего нельзя сделать?
- Почему же? Выберите на Каролинах, Кирибати или Маршаллах атолл, от которого до ближайшего большого острова миль 300. Каждый такой атолл – это целый мир из сотни островков-motu. На обитаемых motu живет по 2 - 3 семьи. И никто не будет читать вашу биографию. Приехал человек - хорошо, рабочие руки всегда пригодятся.
- Боже… - тихо сказал он. – Это все равно, что поселиться по ту сторону Стикса.
- Ну, это вопрос вкуса, - заметила Чубби, - Некоторые люди в восторге от такой жизни.
- Но, фрау офицер! Я понимаю, что совершил ошибку. Неужели нельзя ничего сделать? Ведь каждый может ошибиться, правда? Я хотел бы все исправить, вы только скажите, как. Но я не смогу жить 3 года, как Робинзон Крузо… Просто не могу…
Капитан Хок вздохнула, улыбнулась и ободряюще похлопала его по плечу.
- Герхард, вы просто устали, и видите жизнь в сплошном черном цвете. Имейте в виду: безвыходных ситуаций не бывает. Сейчас я позову капрала, он проводит вас в комнату отдыха, вы примете душ, выспитесь, встанете свежим и бодрым, а утром мы вместе что-нибудь придумаем. Мы договорились?
- Да… Договорились… Фрау офицер, а вы действительно мне поможете?
- Это моя работа, Герхард. Вы – будущий гражданин моей страны, понимаете? Это для меня не пустые слова. Конечно, нам с вами придется поработать, но, как вы правильно сказали, ошибки надо исправлять. А теперь первое ваше задание: выспаться. ОК?
- Уф… Да, фрау офицер… Вам тоже хорошего сна. Спасибо вам…
…
Чего капитану Хок не светило в эту ночь, так это выспаться. Чоро Ндунти уже успел приземлиться в Саут-Нгве и сейчас, в генеральской полевой униформе и с сигарой в зубах, гулял по летному полю рядом со своим «SAAB Safari». Он явно настроился на серьезный и долгий разговор, и Чубби не стала обманывать его ожиданий.
- Aloha, Чоро. Я – кэп Чубби Хок. Надеюсь, вы угостите меня кофе с ромом?
- Ой-йе! – президент поднял брови, - Я представлял вас по-другому, да! Но…
- Я должна быть похожа на старуху с косой? – весело перебила она.
- Нет, дьявол мне в жопу! О-о! Извините. Конечно, я хотел бы вас угостить, а где?
- В Эрис-таун. Это вон там, - капитан махнула рукой в сторону скопления разноцветных круглых домиков с коническими крышами, в миле от летного поля, – В Эрис есть очень неплохие ночные таверны. Вы любите ходить пешком, Чоро?
- В компании с такой женщиной? Да! Я вижу, вы без кольца на пальце. У вас есть муж?
- У меня есть муж, - ответила она, - А у вас есть пилот.
- Это к чему? – удивился он.
- К тому, чтобы подать хороший пример молодежи. Офицер сначала заботится о своих бойцах, а потом идет развлекаться. Вашего пилота мы по дороге пристроим в кубрик к нашим ребятам. Там парню будет удобнее, чем спать в кабине вашей флайки.
- С ребятами-мпулу он, чего доброго, подерется, - проворчал Ндунти.
- Я в курсе ваших соседских потасовок. Я пристрою его не к мпулу, а к канакам.
- У! Это хорошо!... – Ндунти похлопал ладонью по фюзеляжу своего самолета, - Тоон! Вылезай оттуда, мать твою! Тетя мастер-разведчик нашла тебе койку в кампании нези. Только не вздумай с ними нализаться, слышишь? Рано утром нам лететь домой, да!
Тоон оказался молодым и довольно симпатичным парнишкой, типичным африканером, потомком буров-голландцев. По-быстрому пристроив его в кампанию к уже знакомому капралу, Чубби вернулась на летное поле и они с Ндунти двинулись в сторону городка.
Прогулка под ручку с генералом Ндунти выглядела со стороны, как легкий флирт на публике, но вопрос обсуждался крайне серьезный. Лидер шонао имел виды на Штаубе, как на консультанта по развитию авиации и предлагал снять с INDEMI все проблемы, связанные с этим неоднозначным персонажем. Проблемы действительно были. Штаубе хочет жить в благополучной стране. Меганезия – единственная благополучная страна, откуда его не выдадут эмиру. Казалось бы, заполни анкету и лети на восток вдоль 10-й параллели до самой Хониары. Но есть одно «но»: кто добровольно принял ислам (не постмодернистский нео-суфизм, а средневековый суннизм) и служил исламистам, тому вряд ли будет уютно в Меганезии. Кем, кроме разнорабочего, он может там устроиться? Авиа-бизнес для него закрыт. Никто не возьмет его туда на работу, это – верный путь лишиться клиентуры. Он мог бы купить дешевую флайку и стать авиа-рикшей где-то в глубинке, где потенциальные пассажиры не знают его биографию? Но это - занятие для молодого парня со средним образованием, а не для авиа-эксперта экстра-класса. Есть, конечно, исключения. 60-летний дядя Гваранг, лучший мастер-пилот Народного флота времен Конвента, уже 15 лет занимается авиа-извозом. Все Северное Тонга знает его черный «Skyfarmer» c зелеными черепами на крыльях и фюзеляже. У дяди Гваранга 3 vahine (не считая легких увлечений), куча детей, и fare на Ниуафо-Оу. Он любит летать над океаном, болтать с пассажирами и пить какао из старой армейской кружки, сидя на скрипучем бамбуковом пирсе, под хлопающим на соленом ветру полотняным навесом. Дядя Гваранг - канак, его земля это море. А Штаубе - не канак, и не сможет так жить. Через пол-года он взвоет, а через год, когда притупится чувство опасности, его понесет куда-нибудь поближе к привычным европейским обычаям. А там его возьмут за жабры. Этого нельзя допускать. Черт с ним, со Штаубе (он – гниловатый субъект, его не очень жалко), но косвенно пострадает имидж Меганезии, как страны, надежно защищающей любого и каждого иммигранта от множества специфических видов преследования.
Генерал Ндунти не знал всех этих тонкостей, но суть дела понимал отлично, и изложил аргументы не так четко, но вполне убедительно. Уловив (по чуть заметному движению глаз), что собеседница согласилась с его выводами, он махнул рукой бармену и заказал еще по кружке кофе с ромом и сливками. К этому времени (а было уже около часа ночи) они обосновались в баре «Trampeador», на 3-м ярусе башни-ретранслятора Mpulu-Tira.
Некоторое время капитан разведки и самозваный генерал молчали, глядя друг на друга.
- Хочешь знать больше? - спросил генерал,
- Я и так знаю, - спокойно ответила она, - Но я хочу знать, знаешь ли ты, Чоро.
- У! Ты такая жесткая, Чубби. Твоему мужчине это нравится, нет?
- Со своим мужчиной я мягкая и пушистая, - сообщила она, - Говори, Чоро, я слушаю.
- Не очень я в это верю, - проворчал он, - Ты солдат, вот что. Не знаю, как у вас что-то получается. Но это ваши дела с ним. Слушай теперь про дело. Все было не так, как мы говорили. Забудь. Герхард всегда был наш человек, да! Герхард и народ шонао – одно. Фронт народа шонао есть и в Европе, и в Аравии. Агентура. Espionage. Spymen.
- Допустим, - огласилась Чубби, - И что дальше?
- Ты действительно знаешь, – сказал Ндунти, внимательно глядя на нее, - Откуда?
- Твое заявление для прессы, - ответила она, - Ты назвал Штаубе героем.
- А вдруг я думал что-то другое?
- Нет ничего другого, Чоро. Один вариант из одного. Простая игра.
- Тогда зачем ты спрашиваешь?
- Я хочу убедиться, что ты сможешь объяснить это ему, - сказала Чубби.
- Я не смогу, - спокойно сообщил генерал, - Ты сможешь. Да.
- Тебе надо учиться риторике, - ехидно сказала она.
Ндунти пожал плечами, закурил сигару и, не без некоторого сожаления, произнес:
- Мне поздно этому учиться, Чубби. И моей жене поздно. Дети учатся, да. Я купил им много книг. Читают. Я купил диски, где правильно говорят. Мой старший сын совсем правильно говорит. Все думают: «он, наверное, из Иоханнесбурга!». А я не умею, нет.
- Ладно, - сказала она (как большинство меганезиек, она становилась несколько мягче, если разговор касался детей), - Я это сделаю. Но ты примешь все так, как я скажу.
- Ты нези, - спокойно ответил он, - вы сильнее. Вы все равно заставите. Это понятно.
Чубби неопределенно кивнула, достала диктофон, включила и начала говорить.
- Герхард Штаубе, агент-волонтер Народного Фронта Освобождения Шонао, выполнял спецзадание на вражеской территории. На его счету уничтожение 600 элитных солдат и офицеров противника, захват сотни боевой мото-техники и самолета, стоимостью треть миллиарда долларов. Теперь, когда враг разбит, Штаубе, герой справедливой народной борьбы, встанет на страже рубежей страны, защищая мирный труд и счастливую жизнь шонао… Чоро, ты придумал для него какую-нибудь должность?
- Да, - ответил генерал, - Министр военной авиации. Красиво?
- E-o, - согласилась она, и продолжила, - Он возглавит министерство военной авиации, которое в ближайшем будущем вырастет в министерство национальной металлургии, горного дела, машиностроения и авиа-индустрии. Реально (если без лозунгов), Штаубе будет курировать военно-техническое сотрудничество с Меганезией. Он грамотный и работоспособный человек. Его доход должен быть не ниже, чем в развитой стране. Это обязательное условие. Его социальный статус должен соответствовать должности. Это тоже обязательное условие. Важно подчеркивать: Штаубе не меганезиец. Его высокий пост в правительстве Шонаока позволит дезавуировать измышления западной прессы и подозрения китайских комми, что в Восточном Шонаока создается про-меганезийский марионеточный режим. Мы заранее соглашаемся, что Штаубе работает здесь временно. Выполнив свои задачи, он иммигрирует в Меганезию и уйдет в гражданскую авиацию.
- Да, - подтвердил Ндунти, - Так будет.
- Так было и есть, - уточнила капитан Хок, - Это реальность, которая именно такова.
- У! Ты верно сказала, Чубби! Реальность!
- Тогда… - она посмотрела на часы, - Встречаемся в 6 утра в моем офисе. Ты скажешь красивые слова и вручишь факс с красивым текстом, а я проведу агиационную работу.
- Да, - снова сказал он, - Поговорим еще по дороге? Я хочу понять про красивый текст.
- Разумеется. Это просто.
Когда примерно в половине третьего ночи они вернулись в Саут-Нгве, Ндунти очень церемонно пожал ей руку и заявил:
- Чубби, знаешь что? Твоему мужчине два раза повезло.
- Даже два? – удивилась она, - Надо будет его порадовать.
- Первый раз, что он нашел такую женщину, - пояснил генерал, - А второй раз, что он может с такой женщиной жить. Мало кто смог бы. Да!
…
Утром она, без лишних церемоний, представила этих двоих друг другу.
- Мистер Штаубе, пилот международного класса – мистер Ндунти, президент Шонаока.
- Называй меня просто Чоро, - добавил Ндунти, - так удобнее.
- Хорошо. Тогда - просто Герхард. А что, собственно…
- Во-первых, - перебил его президент, - Я, уже в воздухе, получил ответ национального собрания про тебя. Орден Золотого Гепарда. Эта высшая военная награда вручается от всего народа шонао - тебе, да! Гравировку на ордене и наградном оружии уже делают.
- Э… мне? – переспросил изумленный Штаубе.
- Да. За эту военную операцию, - Ндунти кивнул в сторону окна, из которого был виден Airbus, - Церемония награждения будет в нашей столице, Лумбези. Всего час лететь на маленьком самолете. Мы с тобой полетим, когда ты соберешься.
- Ну… Я даже не знаю, - замялся пилот.
- Не беспокойся про безопасность, - помог ему президент, - Все исламисты, которые хотели бы на тебя напасть, в нашей стране уже убиты. Я сам это контролировал. Мы убили их всех, да! Капитан Хок может подтвердить мои слова.
- Это правда, - хмуро проворчала Чубби, думая про себя, что Ндунти не просто редкая сволочь, а исключительно редкая. Он с самого начала внушал всем окружающим, что резня, начавшаяся в Лумбези, а затем прокатившаяся по стране шонао, была от «A» до «Z» согласована с меганезийскими, китайскими и американскими военными.
- Вообще-то я собирался… - начал Штаубе.
- Я знаю, - перебил Ндунти, - ты хочешь уехать в Меганезию. Это большая и богатая страна, а Шонаока пока маленькая и бедная. Мы не можем дать тебе, столько, сколько там. Ты много сделал для народа шонао, да! Ты рисковал жизнью и спас сотни семей шонао, на которых бы напали эти исламские фанатики. Наверное, на твоем месте я бы тоже решил ехать в богатую страну. Как и ты, Герхард, я не шонао. Я анголец, но моя жена – шонао. Наши дети родились в стране шонао. Я хочу, чтобы когда они вырастут, страна шонао была богатая. Чтобы дети жили в своей богатой стране, да, Герхард?
- Да, Чоро - согласился Штаубе, - Я понимаю. Жена, дети, это, конечно…
Вообще-то Герхард только сейчас вспомнил, что в Сарджа у него четыре жены, одна из которых беременна, и что у него двое маленьких детей: пяти и двух месяцев от роду. С того момента, как «Airbus-EX» оторвался от полосы в Сарджа и до момента, когда Чоро произнес последнюю фразу, пилот об этом не задумывался. Оставшаяся в эмирате семья уже давно стала для него одним из символов унижения. Все жены были ему одинаково отвратительны, а рожденные ими дети - абсолютно безразличны.
-… И я, - продолжал Ндунти, - приглашаю тебя в нашу страну, как друга, который уже помог нам, и еще немного поможет. А мы будем делиться с тобой всем, что у нас есть, хотя это и мало. Потом, наверное, ты уедешь в богатую Меганезию. Я надеюсь, что ты успеешь полюбить нашу страну, и мы будем друзьями, сделаем хороший бизнес и всем будет выгодно. А вот предложение национального собрания… (он вытащил из кармана скрученный рулончиком лист, и положил перед Штаубе) …Это официальная бумага нашего парламента, как в Америке или в других цивилизованных странах. Когда мы прилетим, то немного посмотрим город, потом пообедаем у меня дома, моя жена что-нибудь приготовит, у нее хорошо получается, потом будем делать церемонию, как это принято в цивилизованных странах, потом будет банкет, а завтра поедем смотреть на природу. Ты пока думай, а я пойду растолкаю своего пилота, он много спит. Хороший парень, но немного лениться и иногда пьет. А потом я вернусь, и мы полетим, да!
Ндунти вышел, а Герхард нерешительно взял со стола факс на бланке Национального Собрания, украшенном гербом: лук с тремя стрелами на фоне солнца (Национальное собрание придумала Чубби, а герб Ндунти где-то взял, когда объявлял суверенитет).
- Простите, фрау Хок, я правильно понимаю, что мне предлагают должность министра?
- Правильно. А что вас удивляет? Здесь на тысячу миль вокруг не найти авиа-эксперта такого класса. Разве что, шеф-пилоты трех военных контингентов, но их не пригласишь. Вы, мистер Штаубе – единственный. И вы уже оказали стране шонао серьезную услугу. По-моему, шонао считают, что это судьба им улыбнулась в вашем лице.
- Да… странно получилось… Скажите, а мне обязательно ехать?
- Нет, конечно, - ответила Чубби, - Но, по-моему, это хороший вариант для вас. Риск - минимален. Территория до самого Лумбези под контролем ВС мпулу-меганезийского альянса. Легионеры президента Ндунти – тоже серьезные парни, вас в обиду не дадут. Платят, на мой взгляд, неплохо. Поработаете года полтора- два и поедете на Таити, на Раиатеа или на Самоа с хорошей биографией, вызывающей понятное уважение.
- Э… э… - Штаубе замялся, - Вы хотите сказать, что можно будет вычеркнуть…
- Зачем вычеркивать вещи, которыми можно гордиться? – удивилась она, - То, что вы, европеец, приняли близко к сердцу судьбу шонао и вступили в Народный Фронт…
- Простите, когда я в него вступил?
- Ну, знаете, - Чубби развела руками, - Ндунти говорит, что во Франкфурте, около 4 лет назад, но я не могу это проверить. Вам лучше знать. Далее, по заданию штаба НФ, вы внедрились в круг советников эмира Сарджа, выяснили его планы и точечным ударом разгромили его основные силы в Центральной Африке. Мне кажется естественным, что после этой победы, Национальное Собрание предложило вам пост министра ВВС.
- Но я не представляю, что делать на этом посту!
Капитан Хок удивленно развела руками.
- Герхард, в предложении ясно сказано: «Сделать авиацию Шонаока грозной силой, способной дать сокрушительный отпор любому агрессору не земле и воздухе». Мне кажется, это достаточно точная формулировка. И оплата, кстати, хорошая.
- А каково сейчас состояние их авиации? – осторожно спросил Штаубе.
- Не думайте о грустном, - посоветовала она, - Был бы министр, а авиация как-нибудь найдется... со временем. Разумеется, мы вам поможем - в разумных пределах. А после этого, вам будет несложно найти работу в одном из меганезийских авиа-консорциумов. Вернетесь в гражданскую авиацию. Why not? В общем, там вы уже сами выберете.
- Э… А как долго мне надо будет работать в Шонаока?
- Ну, - Чубби задумалась, - Думаю, года два, но может быть, хватит и полутора лет.
- Извините, - нерешительно сказал он, - а вдруг меня потом оттуда не выпустят?
- Что вы, Герхард! Удерживать человека силой – это терроризм, а наш контроль – это контроль Хартии. У нас не то, что в вашем родном Франкфурте, где террорист может взять заложников и расчитывать на какие-то выгоды. У нас за это только пуля в лоб.
- Да?… А у меня потом действительно будут шансы на хорошую работу в авиации?
- Я же вам сказала: aita pe-a. Никаких проблем.
- Гм… Извините, фрау Хок, а как быть с исламом и исламистами в моей биографии?
- Вы напишете в анкете: «служил в военной разведке Республики Шонаока, награжден орденом за ликвидацию десантного корпуса эмирата Сарджа». Этого достаточно.
- Э… - протянул Штаубе, - А как быть с той записью, которая осталась у вас? Я имею в виду, что в начале разговора я изложил совсем по-другому…
- Еще бы, - фыркнула Чубби, - Вы загрузили мне легенду, под которой были внедрены в Сарджа. Качественная работа. Реальное положение дел вы сообщили мне, только когда президент Ндунти, которому вы доверяете, дал вам понять, что можно раскрыть карты.
- Ну… Разумеется, - согласился он, - … Черт! У меня сигареты кончились.
Чубби улыбнулась и толкнула к нему через стол бумажную коробку.
- Угощайтесь, коллега. Это «Оngo-Willem Plant». Они без фильтра, зато табак хороший. Мпулуанское производство. Натуральный продукт - никаких примесей.
- Крепкие, - просипел Герхард после первой затяжки, - Но табак действительно хорош.
- Можно заказать на сайте Ongowill.Mpu.Mz, - сообщила она, - Оптом - дешевле.
…
Открылась дверь и появился Чоро Ндунти.
- Узнаю стиль INDEMI, - сказал он, - Служба и коммерция рука об руку, да?
- Я показала капитану Штаубе правильные местные сигареты, - ответила Чубби, - А если он будет курить что-нибудь вроде «Marlboro - Kinshasa», то это до добра не доведет.
- Точно, - согласился президент и повернулся к Герхарду, - капитан, ты уже собрался?
- Ну… - растерянно протянул тот, - Наверное, да. А почему капитан?
- Я тебе написал офицерское звание, - пояснил Ндунти, - Это для статуса. Надо, да!
…
Небольшие, надежные и простые в управлении шведские винтовые штурмовики «Safari», с 70-х годов XX века широко применялись в «карманных» ВВС бедных стран Африки, но использовать этот самолет, как административный, пришло в голову только генерал-президенту Ндунти. Он считал, что пулемет и ракетная установка под крыльями важнее, чем чайный столик, мини-бар и прочая дурацкая роскошь в салоне.
- В тесноте, но не в обиде, - пошутил Ндунти, влезая рядом со Штаубе на заднее сидение. Впереди был один пилот, по виду – бур-африканер. Второе переднее сидение пустовало.
- Мы сами кого хочешь обидим, - весело отозвался бур, щелкая тумблерами, - меня звать Тоон Граф. С нами еще должен был лететь Хэм Финген, но он позавчера нализался, как свинья, снял какую-то телку в кабаке, и… Телка, кстати, клевая. Попка, сиськи….
- Тоон, заткнись на минуту, - перебил президент. – Этот парень рядом со мной - капитан Герхард Штаубе. С сегодняшнего дня – министр ВВС и твой начальник. Понял?
- Понял, босс… Охереть! Сам Штаубе, - Граф на мгновение обернулся, окинув Герхарда восхищенным взглядом, - Это было круто, кэп! Я смотрел по телеку, как ты лэндился. Я бы ни хрена так не смог, и Хэм бы тоже ни хрена не смог, даже трезвый. А наша вторая пара – Дитер и Колин – вообще молодняк. Им в памперсах летать надо, во как!
«Safari» коротко пробежал по полосе и взмыл в серо-белое небо. Штаубе глянул сквозь прозрачный фонарь кабины на удаляющуюся землю и осторожно спросил:
- Э… Чоро, а сколько вообще военных пилотов в стране шонао?
- Четверо, - проворчал Ндунти, - Еще есть пять курсантов. Из техники – три вот таких самолета и одна старая вертушка «Iroquois». Все second-hend, 70-х годов. Херово, да?
- Ну… В общем… - начал Штаубе.
- Wow! - вмешался Граф, - С таким парнем как ты, кэп, мы их быстро обучим!
- Тоон, грести тебя в жопу! Ты самолетом рули, а не болтай!
- Я так, к слову, босс. Все, уже молчу. Держу штурвал двумя руками и хером впридачу.
- Ужасный болтун, - пожаловался президент, - Знаешь, Герхард, я ни хера не смыслю в авиации. Всю жизнь воевал на земле. Мне предлагают всякие штуки, и новые, и second-hand. Новые - жутко дорогие, а старые могут оказаться говном. Что скажешь?
- Надо брать бразильские турбовинтовые «Tucano», - снова влез Граф, - самый модный легкий штурмовик, скорость 300 узлов, за модель 80-х хотят меньше миллиона баксов.
- Где я возьму миллион? И вообще, заткнись. Я спросил капитана, а не тебя.
Штаубе устало потер ладонью глаза.
- Ну… Вообще-то это зависит от того, какие задачи надо решать… В смысле, где наш враг, на земле или в воздухе, какая у него техника, как далеко он расположен.
- Врагов у нас везде хватает, - проворчал Ндунти, - А денег, наоборот, нигде.
- Тогда я бы сказал, что надо сделать нечто, к чему враг не готов. По-моему, это важно в военных действиях. Я имею в виду, враг знает ваш бюджет и возможности и ждет от вас чего-то обычного, что он бы сделал сам на вашем месте, имея такие ресурсы…
- На земле я всегда так делал, - заметил президент (он был мастером подобных фокусов, потому и оказался у власти), - Но в воздухе… Что там можно сделать неожиданного?
- Много чего, - ответил Штаубе, - Например, во время II мировой войны русские сделали маленький фанерный бомбардировщик с двигателем от малолитражки, который летал по ночам на очень малой высоте, медленно и почти бесшумно. Его обнаруживали слишком поздно, когда он уже бомбил склады горючего или фронтовые аэродромы.
- Я про это даже смотрел кино, - вставил Граф, - Называлось «Slow-skywalker».
- Думаю, сегодня это уже не сработает, - задумчиво произнес Ндунти.
Герхард согласно кивнул.
- Разумеется. Сегодня надо изобретать что-то новое. Я просто имел в виду, что на войне, как и во многих других областях, не все решают деньги. Многое зависит от мозгов.
- Мне нравится этот подход! – объявил президент, - У эмира Аккана много денег, но где его большой самолет и военные тачки? Это наша добыча! Я договорился, поделить ее с нези и мпулу. Пятая часть - наша! Не очень справедливо, но это будут хорошие деньги!
- Wow! - воскликнул Граф, - Тогда мы сможем купить несколько «Tucano»!
- Нет, мать твою! – рявкнул Ндунти, - Мы не будем брать первые попавшиеся модные штучки! Мы сделаем, как сказал капитан Штаубе! Мы сядем в Mizid и будем думать!
- Mizid? – переспросил изумленный Герхард, - В смысле, mosque? Мечеть?
- Да. Маленькая, с башенкой. Называется «минарет». Когда мы убили всех исламистов, капитан Дуайт хотел взорвать ее на хрен, но я не разрешил! Я сдал ее в аренду одному парню, чтобы там было кафе с баром и дансингом. Теперь там весело, да! Сначала мы будем с тобой обедать у меня дома, как я обещал, а после пойдем в Mizid пить вино и награждать тебя орденом, потому что ты поимел этих ублюдков! Мы все их поимели!
Президент Ндунти, несмотря на тесноту в кабине, исполнил выразительную пантомиму, иллюстрирующую этот последний тезис, и начал ржать. Следом заржал Тоон Граф, а за ним и Герхард. Бар с дансингом в мечети! Из всех троих, только Штаубе мог оценить глубину этого издевательства над символами исламского порядка. Когда они прибыли в Лумбези, впечатление оказалось еще сильнее. Мечеть стояла на краю благоустроенного центрального квартала (дальше начинались халупы бедноты). Рядом разместились два контингента, обеспечивавших нейтралитет столицы. Справа от дороги, ведущей в центр, стояла длинная разборная казарма парашютно-десантной роты НОАК, а слева – шатры-tipi экспедиционного отряда народной мотопехоты Мпулу. Внутри здания мечети еще шло переоборудование, но к фасаду уже был приделан навес. Под ним как раз питалась очередная смена солдат обоих контингентов. Из аудио-колонок на балкончике (шерефе) минарета звучала ламбада. Полуголые бойкие девчонки-шонао нехитро флиртовали с мпулуанскими унтер-офицерами. Китайцы пока ограничивались наблюдением за этим увлекательным процессом. Тут же работал стихийный рынок: торговля всякой всячиной прямо с велосипедных прицепов. У рынка стоял ряд армейских трициклов, их кузовы были завалены мешками. Два меганезийских инструктора в толпе женщин раздавали из мешков связки огромных крапчатых бананов-трифи. К ним двигалась вереница людей с пустыми корзинами, от них - с полными. Между навесом и рынком дети азартно гоняли яркий желто-сине-зеленый мяч с надписью «Iaora Tahiti!».
- Интернацонал, - лаконично пояснил Ндунти, когда они со Штаубе на президентском «Хаммере» проезжали мимо стойбища, - Нези и мпулу пришли к нам с оружием. Это плохо. Но они привезли еду для людей шонао, ограбленных исламистами. Это хорошо.
- Гуманитарная помощь? - спросил Герхард.
- Нет, просто еда, - ответил президент, - А мы сейчас будем обедать у меня дома.
Президентский дворец показался Штаубе довольно скромным. Это был просто хороший коттедж. В субурбе Франкфурта такие коттеджи принадлежат семьям чуть выше среднего класса. Разумеется, там не принято держать у ворот десяток охранников с броневиком и крупнокалиберными пулеметами, но это, понятное дело, уже местные особенности. За домашним обедом Штаубе очень мило поболтал с женой и старшим сыном президента -так же, как поболтал бы в гостях у знакомого в германской деревне (о футболе, о планах на отпуск, о погоде, о ценах на рынке и о перспективах ближайшего урожая). О делах не говорили вовсе. Эта тема была поднята только поздно вечером, в «Mizid-bar» (вывеска с таким названием уже красовалась на балконе минарета). Хлопали пробки от китайского шампанского, легионеры и наемники кричали и звенели стаканами (с фужерами они еще не были знакомы). Президент Ндунти приколол на новенький тропический офицерский мундир Штаубе золотую брошку в виде оскаленной морды гепарда и вручил чешский карманный пистолет-пулемет CZ-75-auto. Когда тот сконфуженно заметил, что не умеет пользоваться этой машинкой, Ндунти хлопнул его по плечу и пообещал: «завтра утром поедем на природу и постреляем, это проще, чем водить самолет, ты сразу научишься».
Тут разговор перешел на авиацию и новое министерство (наиболее ценные сотрудники которого представились Штаубе). Это были: командир эскадрильи Хэм Финген (парень лет 30, со следами похмелья на лице), декурион Таши Цамбва (похожий на некрупный экземпляр великана-людоеда из голливудского триллера) и завхоз Ромсо Эгвае (обычная провинциальная девушка-банту). Шампанское, произведенное из плодо-овощного сырья где-то в районе Сычуань, крепко ударило президенту в голову, и ему захотелось сказать речь. Он взобрался на стол, пнул несколько мешающих ему пластиковых контейнеров и алюминиевых мисок, так что их содержимое разлетелось по углам, и заявил:
- Сегодня мы снова надрали задницу эмиру Аль-Аккану. Да! Мы вытащили сюда парня, который задушил весь эмирский спецназ. Это смешно! Наверное, они были как рыбы на берегу. Ап… Ап… Вот так они сдохли. Когда Аккану сказали, он дергал ножками, как деревенская дура, которую первый раз трахают. А потом он кричал на жирных пидоров, которые сидят в Европе: дайте мне пилота Штаубе, я хочу его повесить! Эти европейцы хотели услужить Аккану за его вонючую нефть, и отдать ему Герхарда Штаубе. Ха-ха! Так им Герхард и дался! Вот ни хера! Он прилетел прямо в Мпулу к горе Нгве, туда, где аэродром геологов-нези. Он приземлился на огромном лайнере с открытыми люками на короткую полосу. Нези сами мастера летать, но они хлопали ему как форварду, который забил мяч в верхний угол. А когда мы летели сюда, Герхард рассказал мне про дешевые бесшумные бомберы. Они низко летали ночью, и европейцы их не замечали, пока на их глупую башку не падала бомба. Ха-ха! Это старая история, сейчас надо делать иначе, но Герхард для того и стал министром ВВС. Скоро у нас будет своя авиация, да! И арабы с европейцами обосрутся, когда увидят в небе наши бомберы! Я так сказал!
- Ура! – закричал Бобби Дуайт, а следом за ним – его наемники.
- Мы еще посмотрим на их сраную Европу с воздуха, - с жаром добавил Хэм Финген и артистично изобразил звук падающей тяжелой авиабомбы.
- Сначала мы посмотрим с воздуха на сраную Аравию, - сказал центурион Дзого Мтета.
Присутствующие приветствовали эту реплику восторженными возгласами и застучали ложками по стаканам, устраивая невообразимый звон. Ромсо ловко вскочила на стол и, взболтав одну из бутылок китайского шампанского, окатила всех струей пены, как из огнетушителя, после чего так же ловко спрыгнула на пол, увернувшись от нескольких брошенных в нее бананов... В общем, как говорят в таких случаях, «праздник удался».
…
После этого несколько сумбурного банкета, как бы само собой получилось, что Штаубе отправился ночевать в своеобразную пилотскую коммуну вместе с Фингеном, Цамбва и Энгвае. Обстановка смеси притона хиппи, армейской казармы и студенческого кампуса, подействовала на Герхарда так успокаивающе, что, после чашки чая за общим столом и пары сигарет, он отправился в (условно) свою комнату, принял душ, улегся на старую скрипучую панцирную кровать и быстро заснул. Ему ни капли не мешала ночная суета общежития, сопровождаемая емкими фразами типа «какая сука взяла мой плеер?» или «****ь, опять не вымыли посуду» или «у кого есть пара кондомов, я завтра отдам». Он спал так крепко, что остался без завтрака – его разбудили за пять минут до выезда на плэнэр. Он толком проснулся только уже сидя в одном из двух 9-местных «Хаммеров», мерно покачивающихся на том, что здесь в шутку называют «дорогой». Огромная, как котелок, кружка очень крепкого кофе, сильно разбавленного сливками для смягчения шока от лошадиной дозы кофеина, очень неплохо разгоняла в голове туман легкого похмелья. За окнами полз серо-желтый ландшафт саванны – холмистая равнина, густо заросшая жесткой почти сухой травой, с кое-где торчащими островками кустарника.
В какой-то момент в кармане у президента запиликал мобайл. Он поговорил пару минут, что-то приказал сидевшему за рулем Дитеру, и джип резко повернул в сторону. Следом повернул и джип сопровождения. Теперь они двигались по бездорожью – хотя, с учетом сотояния дороги, особой разницы в ощущениях пассажиров это не создавало.
- Эти нези – большие непоседы, - проворчал Ндунти, комментируя смену курса, - они там что-то не рассчитали, высадили свою женщину-геолога на озере Удеди, а ее группа будет только завтра. Чем они думают, а? Здесь у нас не парк в Париже, могут быть проблемы.
- Вообще-то ничего страшного, - заметил Бобби Дуайт, - Безлюдное место. Бандитам там делать нечего. Там даже крокодилов нет.
- Лучше не рисковать, - отрезал президент, - У-а! Мы покажем озеро Герхарду. А то он, наверное, думает, что наша страна состоит только вот из такого буша, и все.
- Нет, - возразил Штаубе, - Я смотрел фильмы про Африку. Правда, я не помню, какая там была страну. Но помню джунгли.
- Джунгли – это гораздо севернее, туда, где великие реки, - сказала Ромсо.
- Я над ними летал, когда была Катангайская война, - добавил Хэм, - Хреновое занятие, доложу вам. Видимость земли - ноль, сплошная зеленка, и любой пидор может влепить тебе термо-джет в жопу. Ты даже пернуть не успеешь, как сгоришь в кабине.
- У меня такое было между Гвинеей, Сьерра-Леоне и Либерией, вставил Тоон Граф.
- С кем ты там воевал? – поинтересовался Таши Цамбва.
- А, хер его знает. Я с ними не знакомился. Правила простые: отбомбился по точкам на карте бочками с напалмом – и назад. Платят сразу, как вернешься. Если вернешься.
Джипы карабкались по каменистым склонам. Ландшафт постепенно менялся. Саванна уступала место выжженной солнцем пустыне Ликасийского плоскогорья.
- А вот меганезийцы пустили бы по зеленке дроны, и все, - заметил Колин.
- Как в компьютерной игрушке-шутере, - добавил Дитер, объезжая очередной огромный язык доисторической лавы.
- Вам бы все в игрушки играть, - строго сказал Хэм, - Летучий робот пилота не заменит.
- Все зависит от условий задачи и от бюджета, - вмешался Штаубе, - Я бы сказал, нужно придерживаться оптимального соотношения пилотируемых и беспилотных устройств.
- Оно, конечно, верно, - согласился Тоон, - если, к примеру, как тогда в Гвинее, то дрон был бы в самый раз. Думать не надо: вышел на точку - сбросил груз.
Штаубе покачал головой.
- В этом случае даже дрон не нужен. Достаточно авиа-бумеранга.
- Это вроде крылатой ракеты? – уточнил Хэм.
- Нет. Крылатая ракета не возвращается. Мы теряем дорогостоящее средство доставки. Авиа-бумеранг - совсем другое дело. К цели он летит на бустере, как крылатая ракета, сбрасывает боевую часть и идет домой на винтовом ходу. Идею выдвинул знаменитый Отто Скорцени в 1944. Когда крылатые ракеты ФАУ-1 показали низкую эффективность, он предложил перенастраиввть автопилот по радио с высотного самолета-целеуказателя (видеокамер и компьютеров тогда не было). Бомба летит в цель, а планер возвращается. Но этот фанатик фон Браун все испортил. Он предложил фюреру пилотируемый ФАУ-1. Ему понравилось красивое самопожертвование японских камикадзе… Кретин.
- Сраный пидор, - согласился Колин, - А почему сейчас никто не делает эти бумеранги?
- Сам не знаю, - ответил Штаубе.
- Охеренно! - поддержал Дитер, - Берем пульт от простой авиамодельки-бойцовки…
- Стоп! – рявкнул Ндунти.
- А что я такого сказал?
- Машину останови, греб твою мать!
Дитер дисциплинированно ударил по тормозам и удивленно спросил.
- А что случилось, босс?
- Всем оставаться в машинах! – заорал президент, поскольку из остановившегося сзади Хаммера с группой прикрытия, уже собрались было выскакивать легионеры, - Посты к пулеметам! Огонь без команды не открывать!
Таши мгновенно вскарабкался по лесенке и до пояса исчез в люке, открытом в крыше и ведущем в маленькую поворотную башенку со скорострельным пулеметом.
- Думаешь, засада? – спокойно спросил Дуайт.
- Не думаю, - так же спокойно ответил Ндунти, - Знаю. Посмотри туда.
Он показал в сторону виднеющегося вдали озера Удеди. Метрах в пятиста от берега на воде стоял моторный дельтаплан-амфибия, на раме которого сидела одинокая фигурка.
- Странно, - сказал капитан наемников, глядя в полевой бинокль, - Она отплыла туда, опасаясь нападения. Бросила барахло. Даже не допила чай. Но вокруг никого не видно.
- Никого, кроме нас, Бобби. А на нас нет вывески «Хорошие Парни».
- Почему не помахать ей флажком и не крикнуть, что мы друзья? – спросил Колин.
- Потому, болван, что она не одна! - прошипел Ндунти, - Есть кто-то еще, но мы их не видим, а они нас видят. Это очень хреново. Ты вылезешь со своим сраным флажком, а тебе сразу вышибут мозги. Cейчас смотрите по сторонам во все глаза, ясно?! А я буду звонить кое-каким людям. Мы должны знать кое-что, прежде чем делать что-то.
Высказав это глубокомысленное замечание, президент занялся своим мобайлом.
- Я вижу ствол его ружья, - объявил Таши, - впереди на холме, левее квадратного камня.
- Я тоже вижу! – подтвердил Дитер, - Он поблескивает. Метров четыреста от нас.
Президент прикрыл ладонью микрофон мобайла и хрипло крикнул:
- Не дергайтесь! Не поворачивайте туда пулеметы! Замрите все!
Убедившись, что никто не совершает лишних движений, он забормотал что-то в трубку. Потом он долго молчал, видимо, ожидая ответа и, похоже, дождался. Убрав мобайл, он прикурил сигару, повернулся и сказал Тоону:
- Дай-ка мне флажок «kilo». Это две вертикальные полосы, желтая и синяя.
- Я знаю, - ответил тот, и протянул президенту флажок международного свода сигналов, означающий «хочу установить с вами связь».
Ндунти толкнул дверцу, спрыгнул на землю и, держа в левой руке флажок, а в правой – дымящуюся сигару, неспеша пошел в сторону озера. Через полминуты Дуайт крикнул:
- Чоро, повернись! Они слева-сзади от тебя!
Над совершенно неприметным каменистым бугорком, одним из сотен таких же, торчала тонкая проволочка, на конце которой трепетала красно-белая полоска ткани. Президент медленно повернулся и направился в ту сторону, приветливо помахав в воздухе сигарой. Когда он подошел почти вплотную к проволочному флагштоку, в нескольких шагах от него плавно поднялась с земли крупная фигура в камуфляжном комбинезоне, покрытом хаотическими песочно-желтыми, болотно-зелеными и пыльно-серыми пятнами. Ствол штурм-винтовки «Kinetiko», как бы невзначай, смотрел в живот собеседнику.
- Aloha, мистер Ндунти. Я - Рон Батчер с Пелелиу.
- Привет, Рон, - ответил президент, - Зови меня просто Чоро, не люблю церемоний. Ты, кажется, тоже не любишь.
- Верно, Чоро. А еще я не люблю, когда парни рядом со мной крутят пулеметами.
- Вашу мать! – крикнул Ндунти, - Кто в башне второго джипа? Быстро поверни пушку в другую сторону, вон из машины и дуй сюда!
Пяти секунды не прошло, как подбежал центурион Дзого Мтета.
- Это шеф моей охраны, - с улыбкой пояснил президент, - Очень предусмотрительный. Как и ты, Рон. Твой напарник так и будет сидеть в засаде?
- Уже нет, - ответил меганезиец и, подняв левую руку над головой, дал какой-то знак. В трехста метрах позади второго джипа возникла фигура в таком же комбинезоне, с такой же «Kinetiko» на ремне, и прогулочным шагом направилась к нему.
- А третий? - Дзого показал глазами на ствол, поблескивающий за квадратным камнем
- Это штатив от спутниковой тарелки, - ответил Рон, - если не трудно, amigo, отправь за ним кого-нибудь из своих парней, а то мы уже слегка задолбались рыскать вокруг.
Центурион вынул из кармана бинокль, пригляделся, а потом громко заржал, хлопая себя по животу и по бедрам.
- У! – обиженно сказала подошедшая Пума, - Рассказали анекдот. Меня не подождали.
Рон потрепал ее по загривку.
- Не ворчи. Мы прикололись про штатив. Парни, это Пума Батчер, тоже с Пелелиу.
- Кк! – Ндунти цокнул языком, - Тебе везет! Твоя красивая жена ходит с тобой на войну.
- Мы не на войне, мы в отпуске, - возразила Пума, - А сюда зашли так, срубить немного денег на новый кухонный комбайн-автомат. Типа, все равно делать нехрен.
- Чем тебе этот автомат плох? – удивился Дзого, ткнув пальцем в ее штурм-винтовку. О существовании кухонных комбайнов-автоматов он не знал, и даже не догадывался.
- Алло, бро, я про другой автомат, - начала объяснять она, - Не чтобы стрелять, а чтобы готовить рыбу, мясо, овощи, и всякое такое. Мне лень это чистить, а мой мужчина, он ругается, если в тарелке чешуя. Даже если одна чешуйка, он все равно ругается, да!
- Вот не надо! – возмутился Рон, - Если одна, то я не замечаю. Но если их куча…
- Ну, да, – проворчал присоединившийся к ним Дуайт, - А я был хорошим мальчиком и пошел в наемники просто, чтобы заработать на байк. Кто же знал, что выйдет вот так?
- Эй, сестричка! – крикнула Ромсо, вскарабкавшаяся на крышу первого джипа, – Я тебя видела по телеку в тринадцати ударах молнии! Ты там стреляла по тарелочкам из новой штурм-винтовки VIXI Interdyn-Taveri! Охеренно-классная пушка!
- Ага! – торжествующе воскликнул Дзого, - а мне трахала мозги про всякую чешую!
Пума собралась было что-то ответить, но тут в кармане Рона завибрировал мобайл. Это была Брют Хапио, она интересовалась, долго ли ей еще торчать посреди озера в полной готовности к взлету или, все-таки, уже можно подойти к берегу и допить чай.
…
=======================================
78. БРЮТ геолог, открывающая ящик Пандоры.
Дата/Время: 22 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс-Экваториальная Африка и Кирибати.
Шонаока, озеро Удеди, online атолл Арораи.
=======================================
Пикничок, экстренно прерванный из-за ложной (как оказалось) тревоги, возобновился в расширенном составе, перерастая в гульбище. Если число участников перевалило за два десятка, а объем выпивки и закуски превысил кубометр, то слово «пикник» сюда уже не подходит. Поскольку не следует нырять с аквалангом на полный желудок, Брют занялась работой по сбору геологических образцов, до обеда. При этом, из вещей, которые можно назвать одеждой, на ней были только ранец с баллоном, маска, пояс с инструментами и трусики размером приблизительно с этикетку от пива.
Дюжие легионеры занялись обычными приготовлениями: разжиганием угля в жестяной печке для барбекю, установкой тентов и расстилкой брезентовых полевых столов. Эта работа не мешала им глазеть на Брют Хапио и обмениваться мнениями относительно ее фигуры, сравнивая ее с фигурой Ромсо Энгвае. В ответ на особо циничные замечания по поводу размера и конфигурации бюста и зада, Ромсо иногда била особо разговорчивых легионеров поварешкой по голове, но на область и стиль дискуссии это не влияло.
Что касается пива, то оно присутствовало в значительном количестве – но, без этикеток, баночное. Это оказалось кстати: жестянки от пива хорошо подходят на роль мишеней, а Герхарду был обещан ликбез по стрельбе из наградного CZ-75. Работу инструктора, по общему согласию, доверили Пуме. Во-первых (как сказал Рон), это - «хорошая практика работы с гражданскими лицами». Во-вторых, ей все равно было скучно смотреть по TV про политику. В-третьих (как добавил Ндунти), бойцам ВВС Шонаока «надо учиться у армии культурной страны». Рон и Пума сняли камуфляжные комбинезоны и остались в цивильных майках и шортах с эмблемами «Taveri-Futuna»: оранжевая девушка на фоне синего неба закручивает на себе гребень зеленой морской волны на манер lava-lava.
- Странно, - удивился Штаубе, - оружейная фирма и абсолютно-мирная символика.
- Партнерство «Taveri» начинало с бытовых машин, - сообщил Рон, - Дешевые клоны корейских роботов «Hunsung», австралийских «NEC-cyber» и японских «Epsony» - это была главная тема после революции. Партнерство занялось оружием всего лет 5 назад. Мирные товары «Taveri» мало известны на внешнем рынке из-за проблем с законами.
- В смысле, это считается пиратской продукцией?
- Типа того, - подтвердил меганезиец, - Кстати, «taveri» на утафоа - это такая гусеница, вроде шелкопряда. А партнерство назвали так потому, что первой серийной машинкой была раскроечно-швейная. У нас дома есть такая. До сих пор работает. Отличная штука: помещается на столе, но на ней можно сделать тент, крыло для дельтаплана, парус…
- Рон, - перебила Пума, - Не отвлекай Герхарда. Ты отвлекаешь, а потом будешь меня ругать, что я толком не провела учебные стрельбы.
С этими словами, она уволокла Штаубе в ту сторону, где Дитер и Колин расставили 5 пустых жестянок, и успели даже заключить пари на бутылку рома: попадет ли министр хоть раз в жестянку со ста футов. Оптимист Дитер ставил, что попадет. Колин занимал реалистичную позицию - он видел, что Штаубе впервые держит в руках боевое оружие. Как и положено инструктору, Пума начала с краткого рассказа, а потом перешла к делу.
- По ходу, модель CZ-75-auto, 1992 года – это что-то среднее между совсем маленькими карманными пулеметами типа австрийского Glock-18 или нашего LEM-45, и побольше, типа израильского micro-UZI или шведского Interdyn-80, которые не очень засунешь в карман. У этой чешской штуки длина 205 мм, и что в нем хорошо, так это гнездо, перед скобой, куда втыкается запасной магазин и получается вторая ручка. Теперь я его держу двумя руками в разных точках. Устойчиво. На, Герхард, держи. Удобно?.. Ага, ты руки сдвинь вот так… Теперь левую отпусти и оттяни вот эту фигню назад. Это затвор. Все, отпускай. Это ты дослал патрон. Теперь снова держи двумя руками… Флажок вот этим пальцем сдвинь сюда. А вот там сдвинь сюда. Это автоматический огонь. Обязательно проверь, что никто там не шляется. Подними пистолет, смотри сюда, чтобы тут и тут совпало с целью. Держи крепко, но не сжимай, не напрягайся, а то будет дрожать. Вот. Плавно нажми на крючок пальцем и отпусти… Не думай, просто нажал-отпустил.
Бабахнула короткая очередь, ствол в руках Штаубе дернулся, пули ушли выше цели и выбили пыль и каменную крошку на склоне, метрах в ста за шеренгой жестянок.
- Классно! – заявила Пума, - У тебя все отлично получилось, Герхард.
- Но я, кажется, не попал, - заметил он.
- Ну и что? Подумаешь, какая херня. Сейчас мы вместе научимся попадать. Целься еще раз и стрельни так же, как до этого. Спокойно, нажал-отпустил. Давай.
Раздалась вторая короткая очередь – с тем же результатом.
- Просто блеск! Ты сам стрелял! Это то, что надо. Попробуй еще разок, но возьми прицел чуточку ниже, потому что у тебя ствол ведет вверх. Это такой эффект при отдаче.
Третья очередь. Пули щелкнули по камню метрах в трех от шеренги банок.
- Классно! – Пума азартно хлопнула в ладоши, - А теперь играем в Шварценеггера. Был такой хрен, изображал в кино робота-киллера. Янки его выбрали гувернером штата, не помню какого. Насрать. Он стрелял длинными очередями. Так было по сценарию, да! И мы будем в это играть. Сейчас я сменю обойму на полную. Смотри, как делается. Упс… Готово. В обойме 16 патронов и один остался в стволе. 17. Целься, как в прошлый раз и жми, не отпускай. В этом весь прикол! Гаси уродов! Fire!
Очередь грохотала полторы секунды. Летела каменная крошка, рикошетящие от камня пули, со свистом уходили в небо. Промахнуться по всем пяти жестянкам сразу тут было почти невозможно, но Штаубе это удалось. Пума была совершенно не обескуражена.
- Ya! – крикнула она, - Это было круто! Сейчас сменим обойму и сыграем еще раз!
Чудес не бывает. От второй полуторасекундной очереди две из пяти жестянок не сумели увернуться, и со звоном покатились по камням, демонстрируя дырки в боках.
- Iri! Ты их поимел, Герхард! - Пума картинно вскинула руки над головой как чемпион олимпийских игр, - Делаем перерыв, чтобы уши отдохнули, а потом пробуем стрелять одиночными. Это чуть сложнее, но у тебя это получилось и то получится. Aita pe-a!
Оптимист Дитер ткнул Колина в бок и подмигнул.
- Видал, пророк херов? Целых две жестянки! Как вернемся - с тебя бутылка.
- Я свидетель, – ввернула Ромсо.
- Да уж… - проворчал тот, - Откуда я знал, что он будет лепить такими очередями.
Ндунти и Дуайт не заключали пари, но внимательно следили за тренингом (по TV пока шли не интересные для них сюжеты: 101-я торговая война США и Китая, сепаратизм в Индонезии и выборы мэра Парижа). Когда наступила тишина, Ндунти спросил у Рона.
- Кто учил твою жену так учить?
- Я, - коротко ответил тот.
- Это обычай нези? У вас всех так учат?
- Да. На физкультуре, в последнем классе базовой школы.
- Ни хрена себе, - задумчиво проворчал Дуайт, выбивая сигарету из пачки.
- Это правильно, - сказал Ндунти, - Я учил стрелять старшего сына, и тоже говорил ему только хорошие слова. Тоже придумывал разные игры, чтобы ему было весело. Но я не знал, что так можно учить человека, который тебе никто. Нам надо учить солдат так же.
- Надо, - согласился капитан наемников, - Только где взять инструкторов вроде них?
- Поговорю дома с офицером, который от INDEMI, - сказал президент и прислушался.
Брют вышла на берег, чтобы сменить баллон и распихать по пакетам очередную порцию образцов со дна озера. Один из легионеров, жаривших барбекю в десяти шагах от берега, тут же завернул что-то фантастическое о своих сексуальных подвигах и спросил, как она на это смотрит. Меганезийка ответила: «Зависит от погоды, но сколько слона не корми, а у синего кита все равно больше». Легионеры живо заинтересовались размером китового достоинства. Брют, между делом, набрала что-то на своем ноутбуке, и из мини-принтера выполз лист распечатки. «Это вам, ребята. Тут раскрыта вся тема». Она снова ушла под воду, а «ребята», подобрав листок, стали знакомиться с фактами из книги секс-рекордов (самые впечатляющие абзацы восторженно зачитывались вслух по несколько раз)…
Президент цокнул языком и поинтересовался у Рона:
- Эта женщина-геолог, она тоже из вашей армии?
- Нет, она гражданский специалист. Не военный.
- У! Не военный. А ей не страшно, когда вокруг много чужих солдат и мало своих?
- Чего ей бояться, Чоро? – лениво ответил меганезиец, - Разве эти солдаты сошли с ума?
Ндунти знал, что его легионеры, хотя и не читали Хартию, но в курсе ее артикула №2.
«Каждый хобитант Меганезии находится под безусловной защитой правительства. Эта защита не зависит ни от какой политики, ни от какой дипломатии, и осуществляется любыми средствами без всякого исключения. Поскольку нарушение любого базисного права одного гражданина есть тотальное нарушение всех базисных прав всех граждан, полиция и армия применяют против нарушителя прямую вооруженную силу».
Как это выглядит практически - легионеры уже видели собственными глазами. У них не было ни малейшего желания попадать под колеса меганезийской военной машины.
Капитан Дуайт щелчком стряхнул пепел с сигареты и цинично выразил эту мысль:
- Легко быть смелым, когда тебя защищает авиация с атомными бомбами.
- Только если привык к этому с детства, как Брют или как Пума, - уточнил Финген.
- Думаешь, миз Батчер родилась в Меганезии? - спросил Ндунти, - Протри глаза, Хэм.
- Я вижу, что жена Рона – банту, ну и что? Рон, у вас там живет много банту, верно?
- Думаю, тысяч пятьдесят, не меньше, - ответил тот, - это не считая метисов..
- В Меганезии, как в Австралии, есть все, - поддержал Граф, - Даже алеуты, правда?
- Да. Они из нашего океана. От Алеутских островов до Маршалловых около 2,5 тысяч миль, ничего удивительного, что некоторые уезжают к нам. Около авиа-базы Сибил на самом северном атолле Бокатаонги, есть целый поселок алеутов, около сотни домов.
- Ясно, - Финген кивнул, - У вас теплее, чем между Аляской и Камчаткой. Чоро, я прав!
- Ты ни хрена не прав, - сказал президент, - Рон, твоя жена точно здешняя.
- По ходу, так. Она родом из района с верховьев Замбези, из Мунилунга.
- У! – Ндунти многозначительно поднял палец к небу, - Я знал. А ты болван, Хэм. Купи самые толстые очки и повесь себе на нос, или на хер, без разницы.
- Чего ты сразу не сказал? – обиженно спросил тот и толкнул меганезийца плечом.
- Ты не спрашивал, - равнодушно ответил Рон, толкнув его в ответ.
- Жулики вы все в этой Меганезии, вот что, - заключил Финген, потирая ушибленное плечо (более крепкий экс-коммандос немного не рассчитал силу).
- Заткнись, - бросил Ндунти и потыкал пальцем в меню телевизора, делая звук громче.
*********************************
CNN: Бои в акватории Африканского Рога.
Эскалация Конго-Самбайского конфликта.
*********************************
«…Из шести островов в Индийском океане, лежащих в 200 милях к югу от Аравийского полуострова и в 150 милях от сомалийского Африканского рога. До объедниения в 1990, архипелаг Сокотра был частью Южного Йемена который придерживался про-китайской ориентации. По мнению Китая, юг незаконно аннексирован Северным Йеменом. В 1994 КНР поддерживала сепаратистов, восстановивших социалистический Южный Йемен – правда, всего на 70 дней. Затем сепаратисты были разгромлены войсками правительства. По заявлению Пекина, десант с крейсера «Наутилус» высажен на остров Алкури (самый западный, и второй по размеру в архипелаге) по просьбе народного собрания, взявшего власть и объявившего о реставрации Социалистического Йемена в границах 1970 года. Алкури уже полностью под контролем НОАК и сепаратистов. На главном, восточном острове Сокотра-Хадибо сепаратисты уничтожили военно-морские и военно-воздушные базы правительства на побережье. В центральных горах в десяти милях от северного и южного берегов возможно идут бои. Обстановка на четырех мелких островах остается неизвестной. Утром ВВС Йемена вступили в бой с авиацией сепаратистов, но не смогли прорваться к архипелагу, и вернулись на аравийские базы, потеряв 6 самолетов. Сейчас ВМФ Йемена готовится выйти из Аденского залива в сторону Сокотры, но это вызывает резкий протест Индии, Лакшадвипа, Мадагаскара, Мальдивов, Сейшел и Сомалийского Пунта. Экстренно созван Совет Безопасности ООН. Аналитики полагают, что мы имеем дело с развитием Конго-Самбайского конфликта, который перекинулся на Африканский Рог и Аравию из-за событий вокруг фальшивого рейса Сарджа-Кейптаун. Напомню, что пассажиры были задержаны в Сарджа, а вместо рейсового аэробуса в Африку вылетел военный транспорт с корпусом сарджайских десантников. В полете на высоте 12000 над Африкой, мастер-пилот Штаубе, оказавшийся диверсантом Народного Фронта Шонао, убил напарника, открыл люки, разгерметизировал салон, и 600 военнослужащих умерли от удушья. После посадки на одном из транзитных аэродромов в Южном Конго, Штаубе передал самолет военной комиссии непризнанных республик Мпулу и Шонаока. Сейчас он находится в столице Шонаока, Лумбези, где занял пост министра военной авиации. Пассажиры задержанного рейса сутки находились в плену у боевиков «Хизбафард», а утром были переданы офицерам ВВС ЮАР, прибывшим в аэропорт эмирата Сарджа, и отправлены в Кейптаун спецрейсом. Никто из них серьезно не пострадал. МИД эмирата намерен добиться выдачи Штаубе, как военного преступника, международному суду в Гааге. М-р Ндунти, президент Шонаока в телефонном разговоре с репортером, сказал (цитирую): «Наша страна ведет войну против агрессивного режима эмирата Сарджа, а эффективное истребление вражеских солдат на войне - это не преступление, а героизм. Действия капитана Штаубе - это пример, на котором наши бойцы учатся сражаться и побеждать» (конец цитаты). Шонаока - маленькая и бедная страна с населением меньше пол-миллиона человек, но поддержка некоторых тихоокеанских стран делает ее военные устремления весьма реалистичными. Вчера на президентском банкете в честь капитана Штаубе звучали милитаристские призывы к актам террора против стран ЕС и Аравии. Банкет проходил в бывшей мечети, опустевшей из-за массовых гонений на мусульман. Как сообщил канал Al-Jazeera, семья Штаубе, брошенная им в Сарджа (четыре жены с двумя малолетними детьми) совершила коллективный суицид. По словам эмира Аль-Аккана (цитирую): «Они не вынесли позора, которым покрыл их этот мерзкий шпион, служивший заклятым врагам ислама и нашей страны» (конец цитаты). Бывшие коллеги Штаубе по авиакомпании «Jet-Easy» и по экспертному комитету ICAO, говорят, что он тяжелый и скрытный человек, но его квалификация, как пилота и авиа-эксперта очень высока, а его коньком было исследование и моделирование катастроф. Один сотрудник ICAO (просивший не называть его имя) сообщил: (цитирую) «Я был обеспокоен, когда Штаубе уехал работать в исламскую страну: этот человек - находка для террористов, а теперь, когда он работает на военно-фашистскую диктатуру страны-изгоя, я опасаюсь самых ужасных последствий» (конец цитаты). Мы будем следить за развитием событий.
С вами был Энди Карриган, CNN, Нью-Йорк - Франкфурт - Джибути - Найроби».
*********************************
…
Ндунти откусил кончик сигары, смачно выплюнул кусочек табачного листа, тщательно прикурил от спички, выпустил изо рта и ноздрей целое облако сизого дыма, и произнес:
- Аккан, трусливый червяк, приказал их всех убить, а сказать это боится. Трус. Дрянь.
- Да, - согласился Граф, - Про суицид это фуфло.
- Этот эмир - мудак, - добавил Финген, - Легче поверить в суицид куклы из секс-шопа.
- Европейцы – еще большие мудаки, - возразил Дуайт, - они поверят. Рон, я прав?
- Как тебе сказать, - меганезиец почесал в затылке, - Внутри, не поверят, а снаружи, как бы, поверят. Это называется: двоемыслие, на этом держится вся их политэкономия.
- Ну, ты загнул. А можешь нормально объяснить?
- Нам на тренинге это вот как объясняли, - начал резерв-сержант, - слово «doublethink» придумал великий британский социолог Оруэлл, и дал определение, которое мы учили наизусть. Хоть в лепешку разгребись, а яснее тут не напишешь «Двоемыслие: привычка одновременно держаться двух противоречащих друг другу мнений, говорить заведомую ложь и одновременно в нее верить, забывать любой факт, который стал неудобным, но вспоминать его, если он стал нужен, отрицать существующую реальность, но учитывать эту реальность, которую отрицаешь».
- ****ец… - тихо прошептал Граф, и все на несколько секунд замолчали, подавленные монументальной абсурдностью прозвучавшей цитаты.
Со стороны импровизированного учебного полигона, раздался выстрел. Через несколько секунд – второй. Потом - два сразу, почти без паузы. Шла вторая часть полевых занятий. Пума возилась со Штаубе, как юная деятельная племянница, которая пытается научить старомодного и рассеянного дядюшку пользоваться всеми прибамбасами к карманному компьютеру-коммуникатору. Дядюшка неуклюж, как столетняя галапагосская черепаха, но поскольку он родной и очень хороший, то… В общем, понятно.
Хэм Финген вышел из культурологического ступора и поинтересовался:
- Рон, а на хрена у вас в армии тренинг по философии.
- Во-первых, не в армии, а в спецотряде «STROR», это сокращенно от Стоп-Террор. Во-вторых, не философия, а практическая психология. В-третьих, это надо потому, что мы работали на Марианах. Там часть островов наши, часть – штатовские, а туристы общие, иначе никак не получается. Террористы, соответственно, тоже общие.
Бооби Дуайт закурил очередную сигарету и поинтересовался:
- Чья психология-то? Террористов или туристов?
- По ходу, и тех, и других, а главное - персонала отелей, маркетов и ресторанов. Когда занимаешься профилактическим поиском, то их надо опрашивать в первую очередь, а у них – двоемыслие. С одной стороны, они знают, что мусульмане это и есть террористы. Но с другой стороны, им вбили в мозг, что ислам – это одна из мировых религий, а все мировые религии учат одному и тому же, причем только хорошему, что они – основа цивилизации, и что исламская культура равноправна с нормальной человеческой. Это и есть двоемыслие. Это еще называют «политкорректность» и «толерантность». Человек видит исламские митинги типа «смерть неверным» и «ислам будет править миром», он знает про взрывы на дискотеках и захват заложников. На улице он обходит за сто шагов фигуранта, одетого по-мусульмански. Но если начинается полицейская фильтрация, то этот же человек возмущается: преследованием мусульман и оскорблением ислама. Он знает факты, но верит в пропаганду. Он поверит в групповой суицид семьи Штаубе так же, как верит, что ислам – это гуманная религия, осуждающая терроризм.
Ндунти задумчиво покрутил толстыми пальцами сигару, рассматривая столбик пепла.
- У! И как ты работал, если вокруг такие бараны?
- Я выучил исламский разговорник и работал мусульманином. Оделся, как они, приехал, как бы, с индонезийских островов, и пошел искать своих братьев по вере. Спрашивал в отелях, маркетах, дешевых ресторанах, на причалах, в авто-мастерских. Кто-то звонил в полицию – ну, это нормальные ребята, мы их брали на заметку. Кто-то шарахался. Это естественно. А кто-то подсказывал, где искать. Их мы тоже брали на заметку.
- Ясно. Ты нашел братьев-мусульман. А дальше что?
- Дальше... (Рон вздохнул) … В исламе есть три течения: сунниты, шииты и хариджиты. Они враждуют между собой с VII века. Спорят, кто правовернее.
- В смысле, у кого стволов больше, у того и теология правильнее? – предположил Граф.
- По ходу, так. Но имеют значение и другие методы, как то: мины, яд, холодное оружие.
- … И деньги, - вставил Финген, - У суннитов денег больше, поэтому они правовернее.
- А ты, Рон, в каком течении был? – поинтересовался Граф.
- В начале, обычно, суннитом, - ответил резерв-сержант, - Потом мне начинало больше нравиться учение хариджитов. Это, как ты понимаешь, обязывает к некоторым вещам.
- Ты всех гасил? – поинтересовался Ндунти.
- Что ты, Чоро, - искренне возмутился Рон, - Я не опускался до теологических споров с обычными лавочниками или грузчиками. Меня интересовали только те, кто радикально погряз в своих суннитских или шиитских заблуждениях.
- А как на это смотрели янки, в смысле – их копы? – спросил Дуайт.
- Как на привычные разборки между радикальными исламскими группировками. Я же не один такой борец за веру. У суннитов и шиитов свои есть, тоже борются, не хуже меня.
Центурион Дзого Мтета взял с решетки кусочек мяса, глубокомысленно прожевал его, и крикнул во всю мощь своих не маленьких легких:
- Чоро!!! Еда сделалась!!!
- Хорошо, - сказал генерал-президент, погладив пузо.
Публика лениво потянулась к столу (точнее, к печке для барбекю, рядом с которой был расстелен брезент). Более цивилизованные пилоты, сгружали себе мясо на бумажные тарелки. Более простые легионеры использовали вместо тарелки левую пятерню (как-то умудряясь при этом не обжигать ладонь). Пума была солидарна со второй группой. Рон оценил опытным взглядом ее энтузиазм, и посоветовал.
- Ты не очень торопись. Соизмеряй с пищеварительным потенциалом.
- Мы этот еще не проходили, - сказала она, - Только тот, который от силы тяжести и тот, который от электричества.
- Я имею в виду, что желудок у тебя не резиновый.
Пума что-то неопределенно пробурчала в ответ и устроилась в молодежном углу стола, между Ромсо и Дитером. Ее недавний курсант – Штаубе, занял место между Ндунти и Роном. Вид у него был несколько обалдевший. Еще бы: с непривычки произвести под сотню выстрелов из достаточно мощного пистолета.
- Миз Батчер хорошо инструктирует, да? – спросил его Ндунти.
- Да… Кажется, у меня стало что-то получаться. Но, со стороны виднее.
- Вполне нормально, - сказал Рон, - Если ты будешь стрелять хотя бы пару раз в неделю, то вообще будет отлично. Кстати, Пума, ты молодец.
- Угу… - отозвалась она, не отвлекаясь от жевательного процесса.
Штаубе кивнул.
- Действительно, Пума, ты прекрасный инструктор. Ты давно этим занимаешься?
- Недавно. Поэтому, пока мне дают инструктировать только военных. А гражданских инструктировать сложнее, но за них очень хорошо платят. Это очень важная работа.
- Но обычным людям совсем не обязательно уметь стрелять, - заметил Штаубе.
- Не знаю, что обязательно, - проворчала Пума, - но знаю, что это очень важно.
- Но почему?
- Потому, - ответила она, отрывая крепкими зубами очередной кусок мяса, - что так надо. Вот я военный спец, а ты гражданский спец. Ты дал мне хавчик, который я ем, и тряпки, в которые я одеваюсь, и генератор для электричества, и флайку, на которой я летаю, и даже пушку, из которой я стреляю, тоже придумал и сделал ты. Ты написал законы, по которым мне удобно жить. Когда я рожу ребенка, и он подрастет, ты будешь его учить. Значит, ты – мой лучший друг. А тот, кто хочет тебя заколбасить или закошмарить – тот мой враг. Он хочет отнять у меня хавчик, тряпки, электричество, флайку и пушку. Он хочет, чтобы мои дети были неграмотные и голодные. Мне надо его найти и убить, это понятно, да?
- Даже если он еще не совершил никакого преступления? – уточнил Штаубе.
- При чем тут преступление? – удивилась Пума, - Он не вор. Он - враг. Кто на войне ждет, пока враг что-то совершит? Только очень глупый дебил. Он дождется, что его убьют.
- А если войны нет?
- Война есть, - сказала Пума, - Боевые действия, они то есть, то нет, а война всегда, пока жив хотя бы один враг. Cолдат всегда это помнит. Помнит, что как делать. Как ты всегда помнишь про самолеты. Про то, как на них надо летать. Это понятно, да?
- Более или менее, - нейтрально ответил он.
- Если ты совсем не можешь стрелять, - продолжала она, - то врагу просто. Есть враг и я. Шансы равны. Но если ты можешь немного стрелять, то иначе. Если враг отвернулся, то ты выстрелил врагу в спину и убил. Врагу надо смотреть на тебя. Он не может смотреть на всех гражданских. Шансы не равны. Враг устал. Отвлекся. Опоздал. Я его убила. Мы вместе его убили потому, что ты можешь немного стрелять. Нам хорошо, да?
Генерал-президент Ндунти рассмеялся и хлопнул Пуму по плечу.
- Я тебя боюсь, маленькая женщина. Слышишь, Рон, я боюсь твою жену. Я отвернусь, а вдруг она выстрелит мне в спину и убьет?
- Зачем, Чоро? - невозмутимо поинтересовалась Пума, отгрызая очередной кусок мяса.
- Я так шучу, - объяснил генерал.
- У-у! – немного обиженно протянула она, - Мой мужчина тоже прикалывается, когда я объясняю. А я говорю так, как я прочитала в инструкции, но у меня в голове маленький склад слов, и получается, может быть, смешно. Но это все равно правильно.
- Ты все правильно объяснила, - сказал Рон, - Очень хорошо и понятно.
На берег выбралась Брют Хапио, кинула пакет с образцами в коробку, где уже лежало штук десять таких же пакетов, и стала освобождаться от дайверского снаряжения.
- Allez. Завтра пусть другие ныряют… Foa, вы там еще не все сожрали? Найдется кусок хавчика и глоток пива для труженика моря?.. В смысле, озера?
- Падай сюда, - предложил Рон, хлопнув ладонью по брезенту рядом с собой, - тебе на тарелку нагрузить, или ты руками?
- На тарелку. Я бы не отказалась еще от серебряного столового прибора, но, с учетом военно-полевых условий… Главное, чтобы не очень горелое, но и не совсем сырое.
- Ты нашла, что искала? – поинтересовалась Пума.
- Скорее да, чем нет, - ответила Брют, - потом расскажу. Сейчас жрать очень хочется.
Генерал-президенту тоже хотелось знать, что же она такое нашла (и что искала) на дне этого не совсем обычного озера, но сейчас его занимала другая тема. Тема, возникшая после того, как он прострелил голову Францу Лепгаузену в своем звукоизолированном кабинете. В багаже мертвого швейцарца нашлось много всяких интересных вещей. Там было восемь пачек по 10 тысяч долларов, хороший ноутбук (который Ндунти подарил сыну), какой-то интересный диск (к сожалению, под паролем – надо будет как-то найти хакера, который бы это вскрыл), папка с несколькими интересными бумагами (они еще пригодятся в свое время), несколько пластиковых карт разных банков (надо попробовать снять с них деньги), два паспорта, швейцарский и пуэрто-риканский (их можно выгодно продать), и четыре мобайла разных моделей: два - обычные сотовые – Nokia и Samsung, два – сателлофоны Thuraya и Iridium. Последний аппарат Ндунти мгновенно распознал, как фальшивый. При обычных габаритах (примерно 15x5x3 см) он весил не 250 граммов как положено, а вдвое больше. По опыту зная, что в такой штуке может оказаться самый неприятный сюрприз, генерал вызвал Дуайта и приказал разобраться с «неправильным Иридиумом». Капитан наемников связался с дружественными торговцами оружием, и через час выяснил, что фальшивый сателлофон представляет собой одну из новейших стреляющих игрушек скрытного ношения, для оперативников европейских спецслужб. Игрушка была отличная, исправная, готовая к работе, и Ндунти с трудом справился с желанием оставить ее себе. Не следует брать себе личное оружие человека, которого ты убил сомнительным способом. А если человек был мутный (как Франц) – то тем более, этого не надо делать. Наверняка на оружие наложено igbekela, и в любой момент ствол может обернуться против нового хозяина, особенно – если дух старого хозяина бродит неподалеку (а он бродит - раз тело не похоронили толком, а скормили падальщикам). В таком случае, лучше, как можно быстрее, продать или подарить опасное оружие кому-нибудь постороннему. Скорее всего, на постороннего igbekela не подействует, а если подействует – значит, не повезло человеку. Бывает… И Ндунти принял решение.
С сигарой в зубах, он прошелся до головного «Хаммера», вынул из ящика в багажнике игрушку мертвого швейцарца, и, вернувшись назад, похлопал Пуму по плечу.
- Ты очень хорошо учила стрелять моего друга Герхарда и это, наверное, стоит хороших денег. Но ты тоже мой друг, поэтому я лучше подарю тебе одну вещь. Это оружие, и ты такого точно не видела. Его мало кто видел, и тебе будет, чем похвастаться.
- У! – произнесла она, принимая из его рук фальшивый мобайл, - И что оно делает?
- Оно стреляет, - пояснил генерал-президент.
- Стреляет? - недоверчиво переспросила младший инструктор, крутя игрушку в руках.
- Так, - деловито сказал Рон, - По-моему, это американский «Nokitel» модель 1999 года.
- Нет, - Ндунти покачал головой, - это бельгийский «Mobitir», совсем новый. «Nokitel» перед ним говно. Да! Раскрывается, как «Nokitel», но это настоящий SMG. Смотри сам.
- Что это за хрень? – спросила Брют Хапио.
- Пистолет-пулемет в виде мобайла, - ответил Рон, - Это придумали в Америке, в конце прошлого века, для CIA. Потом их делали кто попало, для bandidos. Работает вот так…
Экс-коммандос что-то нажал на корпусе, повернул заднюю половину вокруг невидимого продолжения толстой антенны, оттянул назад и отпустил. Раздался негромкий щелчок и сателлофон превратился в маленький горбатый пистолет с короткой рукояткой. Еще два движения. Крышка «горба» - снята, панель фальшивой клавиатуры – сдвинута.
- Так-так, - проворчал он, - Машинка 250-го калибра под стандартный интердиновский патрон 4,5 мм… Это у него такая затворная рама, а это, типа, поршень?... Мда, смешная конструкция. Если это еще и работает… Чоро, ты проверял?
- Работает, - лаконично ответил Ндунти.
- Так-так… - Рон, поставил снятые детали на место и сделал шагов 20 по направлению к покинутому стрельбищу, где еще валялись расстрелянные жестянки.
Брют покачала головой.
- Отчаянный парень. Надеюсь, этот дивайс стреляет не во все стороны сразу.
Очень тихо (по сравнению с предыдущей серией) щелкнул одиночный выстрел. Самая несчастливая жестянка вздрогнула и откатилась на полметра. Две секунды - и короткая очередь проделала пару маленьких дырочек в другой жестянке. Рон хмыкнул, подобрал обе и вернулся назад.
- Хорошая машинка, - сообщил он, передавая «Mobitir» Пуме, - Наводит на мысли.
- Можно мне тоже пострелять? – спросила она.
- Почему нет? Это же тебе подарили.
Через три минуты Пума расстреляла остаток обоймы, вернулась и прочувствованно пожала руку президенту.
- Классная фигня, Чоро! Спасибо!
- Нет проблем, - ответил он, - Мы тут парни простые, для друзей нам ничего не жалко.
- Рон, Пума, а можно использовать вашу энергию в мирных целях? – спросила Брют.
- Это будет стоить тебе лекции, - предупредил резерв-сержант, - Типа: устройство недр революционной Африки, в популярном изложении.
- Вообще-то, - сообщила она, - революции на устройство недр Африки не влияют. Хотя, если вспомнить подготовительные работы у подножья горы Нгве…
- Я имел в виду, у Пумы в колледже ни хрена нет про геологию, - уточнил Рон, - Только картинка вроде апельсина в разрезе, а это же не дело…
- ОК, - ответила Брют, - будет вам лекция. При условии героического труда, разумеется.
…
Мастер-геолог Брют Хапио умела проводить изыскания в довольно-таки экстремальных природно-политических условиях, и иметь дело с самыми разными людьми: приятными, отвратительными, умными, глупыми, в общем – с такими, какие есть. Отправляясь в эту экспедицию, она приготовилась к тому, что меганезийский контингент будет состоять из доброжелательных солдатиков (готовых помочь, но не знающих, как), а «туземный» - из похренистов, которые работают только пока на них смотришь, а когда отворачиваешься, тут же что-то воруют (хотя, при этом, они могут быть симпатичными людьми). Надо же было сразу влипнуть в совершенно непредсказуемую ситуацию. Попав в центр событий вокруг эмирского аэробуса, она вспомнила старую верную примету. Если экспедиция начинается с жопы, то далее эта жопа будет лишь углубляться. И точно. Черт с ними, с мороженными тушками в самолете (Брют и не такое видела), но близкое знакомство с президентом Шонаока было совсем не в масть. В общих чертах ей рассказал об этом субъекте меганезийский офицер спецназа, рядом с аэробусом.
«В начале карьеры, этот Ндунти командовал бандой. Теперь, в том же стиле, командует маленькой страной. Хитрая наглая отмороженная скотина. Он врет всегда, даже когда говорит правду. Убивает с редкой легкостью, и тут же на кого-нибудь это сваливает. За последние три дня он напарил швейцарцев, арабов, китайцев, американцев и нас. Взять эту историю с Эйрбасом. Пилот-маньяк убил 600 эмиратчиков (врагов Ндунти). Дальше, толпа заложников, китайский крейсер кошмарит Аравию, все в говне, а Ндунти - не при чем. Предыдущий случай: наши перехватили «Фалькон» с грузом человеческих органов, которыми торговал Ндунти, он сразу свалил это дерьмо на швейцарцев и сарджайцев, а сам стал белым и пушистым борцом за свободу и гуманизм. Под это дело, он зачистил и ограбил всех своих здешних партнеров, а нам пришлось ему помогать. Мы выдали ему экипаж и персонал с «Фалькона» и все репортеры уверены, что в Шонаока их судил суд присяжных, потому что был протокол... Ага щас. Их отвели на сто метров от границы и шлепнули у нас на глазах, вот тебе и присяжные. Ндунти умеет сделать так, что другим выгодно разгребать его дерьмо, а он сам, типа: «компромиссная фигура». Вот увидишь, ему отдадут Штаубе, из-за которого потом будет новая куча дерьма и это дерьмо будем разребать мы, китайцы и янки, а Ндунти снова окажется не при чем».
Из этого рассказа, у Брют сложилось, в общем нейтральное впечатление о президенте Ндунти. Средний хищник в своей родной экваториально-африканской среде обитания. Продукт военно-политического дарвинизма. Ндунти не был ни садистом, ни маньяком, ни еще каким-либо типовым персонажем, внушающим однозначное отвращение. Он убивал, чтобы выжить, грабил, чтобы выжить, лгал, чтобы выжить, предавал, чтобы выжить – и выжил. Как акула, которая выжила в борьбе за существование, длившейся почти полмиллиарда лет. Вы можете даже любоваться этим продуктом эволюции через стеклянную стену океанариума, в нем есть своеобразная опасная грация, смертоносная элегантность. Но если вы вдруг столкнетесь с ним нос к носу в его родной среде, то вам будет не до эстетических оценок. Даже если он ведет себя неагрессивно и, в каком-то смысле, дружелюбно, вам все равно не доставит удовольствия такое соседство…
В общем, Брют Хапио могла констатировать, что Ндунти был ей полностью понятен. Иное дело, Рон и Пума Батчер. Перед вылетом на Удеди, Шеф службы безопасности «Mpulu Experimental Geological Group» говорил Брют: «До завтра вас будут прикрывать двое военспецов, ветеранов здешней гражданской войны, и вам нечего опасаться».
Брют ожидала встретить двух вооруженных до зубов «горилл» а увидела влюбленную парочку, подходящую скорее для серферской тусовки на Бора-Бора или на Фиджи, чем для работы охранниками в зоне военного риска. Яркие шортики, маечки, беззаботные улыбки до ушей… Правда, автоматы в их экипировке парочки присутствовали (как, впрочем, и в экипировке самой Брют), но много ли от них будет толку, в случае чего?
Когда на горизонте образовались непредвиденные гости на «Хаммерах» с пулеметами, Брют была поражена тем, как Рон и Пума, «обеспечив безопасность охраняемого лица, сообразно ситуации», нырнули в мешковатые камуфляжные комбинезоны и как будто растворилась в ландшафте. Были - и нет. Как селедка хвостом смахнула… На команду Ндунти фокус с исчезновением (и еще какие-то фокусы, которых Брют не видела, т.к. «отдыхала» на середине озера) произвел крайне серьезное выпечатление. Легионеры поглядывали на Рона и Пуму с некоторой настороженностью (хотя, недоразумение, с которого началось знакомство, было исчерпано). Хищники чуяли хищников какой-то другой, очень опасной породы. Что касается Брют, то для нее Батчеры с Пелелиу были просто хорошими ребятами, к тому же (как оказалось) блестяще знающими свое дело.
Самым странным из персонажей, собравшихся на берегу Удеди, был Герхард Штаубе. Что-то с ним было не так. Мельком глянув, как Пума пытается научить его обращаться с довольно простым оружием, Брют пришла к выводу, что это – обычный гражданский европеец, который до вчерашнего дня не имел никакого отношения к Народному Фронту Шонао. Из него такой же диверсант-подпольщик, как из медузы - альпинист. За каким хреном он поехал работать в эмират? Деньги? Нет. Такой авиа-эксперт может иметь хорошие деньги в любой нормальной стране. Статус? Нет. При исламском феодализме высокий статус передается только по наследству. Симпатии к исламу? Но он ненавидит ислам. Может быть, эмир его шантажировал? Но чем?
А вот еще странность: почему гражданский европеец Штаубе (привыкший к благам цивилизации), смывшись из Сарджа, поехал в полудикую и опасную страну шонао, вместо того, чтобы отправится в развитую и безопасную Меганезию? Каприз? Нет. Офицер в оцеплении «Эйрбаса» сказал, что Штаубе отдадут Ндунти. Но сотрудники INDEMI никогда не отдали бы Штаубе против его воли - это самим себе нарисовать ВМГС. И было видно было, что Штаубе летит с Ндунти добровольно. Он садился в президентский «Safari» средь бела дня, на глазах у кучи людей… Почему!?
Пума недоуменно почесала за ухом.
- Потому! Ты же сказала: совсем прозрачные – в фидер, а с волосами внутри – тебе.
- Ага, - подтвердила Брют, - Я думала одну мысль, и сама себя спросила: «почему»? У меня такая привычка: когда я разбираю образцы, то решаю в уме логические задачки.
- У! Я так не умею. Я когда что-то делаю, то об этом и думаю. Но, если я делаю и еще болтаю, то на половину думаю про то, о чем болтаю. А какая у тебя задачка?
- Штаубе. Я ищу логику в том, что он поехал в Шонаока, а не в Меганезию.
- Это просто, - сказала Пума, - Штаубе хочет убить Аккана. Ндунти тоже хочет убить Аккана. Вместе они скорее его убьют. Ндунти не может ехать в Меганезию, у него тут бизнес, а Штаубе все равно. Значит, они будут в Шонаока. Логика!
- Откуда ты знаешь, что они хотят убить Аль-Аккана?
- Это тоже просто. Аккан хочет убить их обоих, он это сказал по TV. Им надо убить его раньше. Это одна причина. Аккан вырезал из людей шонао внутренности. Если Ндунти его убьет, то люди шонао скажут: хорошо! Это вторая причина. У Штаубе были четыре женщины и два ребенка. Аккан их убил. Будет правильно, если Штаубе его убьет. Это третья причина. Одна причина общая, и еще по одной причине у каждого. Логика!
- У Штаубе было четыре жены? – удивилась Брют.
- Да. Я видела по TV. Я думаю так: когда Штаубе смылся, этим женщинам надо было сразу ехать на тачке на юг. Там 60 миль и уже Оман. Соседняя страна. В Омане другой ислам, их бы оттуда не выдали. Но они не поехали. Остались. Глупо так умирать.
- Или они не умели водить тачку, - предположил Рон, - или слишком поздно узнали про аэробус. Штаубе не обеспечил им отход из Сарджа. Надеялся, что само. Дилетант.
Брют задумчиво подбросила на ладони сросток мелких кристаллов кварца.
- Странно… С чего бы у него было четыре жены?
Пума пожала плечами.
- Что такого? На Никаупара есть кузнец Вуа, у него шесть vahine. Он очень сильный. У него бизнес по металлу, хорошие деньги, и хер стоит каждые два часа. Так говорят.
- Вуа - здоровенный конь, - подтвердил Рон, - И в шашки классно играет.
- Хм, - протянула Брют, - Съездить, что ли, сыграть в шашки. Но при чем тут Штаубе?
- Ну, ты сказала про четыре жены, - напомнила Пума.
- E parau foa, зачем Штаубе четыре жены, и зачем он каждой из этих четырех жен? Он ведь не кузнец Вуа в этом смысле. Вы не забудьте, что в эмиратах муж эксклюзивный.
- Это как? – спросила Пума.
- Это так, что у женщины один мужчина. За make-love с другим мужчиной, ее убьют.
- А если у него не стоит хер, или он вообще уехал на месяц? – спросила Пума.
- Все равно, - ответила Брют, - Это исламский закон. Называется «шариат». По нему женщина должна make-love только с тем мужчиной, которому она продана. Если она никому не продана, то она вообще не должна make-love, ни с кем, иначе ее убьют.
- Ты прикалываешься? – подозрительно спросила младший инструктор.
- Я серьезно. Не веришь - посмотри в интернете про ислам. Это везде написано.
Рон защелкнул боковую панель на пластиковой полусфере, посмотрел на экранчик, торжествующе показал ему средний палец правой руки и хлопнул Брют по колену.
- Прикинь, я запустил твой рентгено-флюоресцентный анализатор. Он пишет, что READY и NORMAL. А про шариат все верно. Мы это на тренинге проходили.
- Mauru roa, Рон. Я бы с этой штукой часа два долбалась.
- Aita pe-a. Так к чему ты ведешь на счет Штаубе?
- К тому, - сказала она, - что он поехал в эмират за чем-то таким, чего нет в нормальной стране. Вряд ли это вопли муэдзина по утрам. Я полагаю, что это - рабы, в частности - сексуальные рабыни. Не знаю про рабов-мужчин, но четыре рабыни у него были точно.
- Исламский брак это не рабство, - возразил Рон.
- Оно не называется рабством, но все свойства есть. Женщина – это имущество, вещь.
- Нет, Брют. Сейчас объясню разницу, - экс-коммандос снял с левой руки пластиковый браслет-органайзер и протянул ей, - держи, это подарок. Не парься, у меня есть еще.
- ОК, - сказала она, надевая браслет, - thanks. И что это значит?
- Главное свойство имущества: я передаю его, кому хочу. В исламе я не могу передать кому-то свою жену, но могу ее выбросить или убить. Это еще хуже, чем рабство.
- Пожалуй, да, - согласилась Брют, - но это не отменяет того, что я сказала про Штаубе.
- Не отменяет, - подтвердил Рон, - а какой вывод?
- Вывод: его не устраивали принятые на Западе отношения в сексе. Его не устроили бы отношения, принятые у нас, в Меганезии. В эмирате его эти отношения устраивали, но там он был второсортным по крови. А в Шонаока он расчитывает купить себе рабынь.
- Зря, - сказала Пума, протягивая ей прозрачный кристаллик с оранжевыми волосками вкраплений, - Теперь за рабов в Шонаока расстрел. И в нашей гумзоне, и в китайской.
- В чем – в чем? – переспросила Брют.
- В зоне гуманитарной операции. Тут наша гумзона. За линией демаркации - китайская. Только центр Лумбези не демаркирован. Общая гумзона. Там, как бы, правительство. А все прозрачные камни кончились. И обычные, и волосатые. Чего дальше?
- Это зависит от времени… - Брют посмотрела на дареный органайзер и рассмеялась.
На экранчике, под календарем и часами, на фоне силуэта ультра-модерновой стрелялки бежала циничная убийственно-краткая надпись: «Shoot fast, laughs last. Taveri-Х-blast».
- Рон, я впервые вижу такое изящное нахальство в агрессивной рекламе.
- А что такого? – спросила Пума, - Это реально хорошие пушки. И надпись прикольная.
- Хитрые вы ребята. Ладно, а как на счет того, чтобы запихнуть что-нибудь в рентгено-флюоресцентный анализатор и посмотреть, что он скажет через час?
- ОК, - согласился Рон, - А как на счет лекции? В смысле, мы же работали и все такое.
- Лекция, так лекция, - сказала Брют, - Начнем со строения этой прикольной планеты. В серединке - твердое железное ядро радиусом 2000 километров. Вокруг - слой горячего метало-силикатного киселя, толщиной почти 5000 километров. Ближе к поверхности он немножко остывает, и становится более густым. Его нижняя часть называется «внешнее ядро», а верхняя - «мантия», но мы об этих слоях имеем лишь общее представление. Мы неплохо знаем свойства скорлупы планеты - «земной коры», и того, что под ней - «слоя Мохо». Да, кстати, материковые плиты, вся эта Евразия, Америка, Африка, - плавают на поверхности слоя Мохо, как картонки, и вся скорлупа немного скользит по этому слою, отсюда - дрейф магнитных полюсов. У земной коры неравномерная толщина, 10 - 100 километров. Это практически важная неравномерность. На тонких участках коры есть шанс докопаться до верхней мантии, где лежат хорошие деньги, это – научный факт…
..
Герхард Штаубе, тем временем, сидел на берегу в паре сотен метров от них, в обществе пачки сигарет, погруженный в невеселые мысли. Он понял, что пост министра, орден на груди, правительственный банкет, домашний обед с президентом – это лишь декорации. Реально, он попал в банду гангстеров, которая захватила кусок бесхозной территории, площадью около 20 тысяч квадратных километров и занималась там вещами, о которых даже думать страшно. Разорив население (опустившееся до уровня каменного века), и запутавшись в криминале, эта банда спровоцировала войну, отдала страну нескольким агрессивным внешним силам, и балансирует между ними, питаясь клочьями их добычи. Герхарду в этом раскладе предписана роль оружейного ремесленника, который должен сделать технику, с помощью которой можно отрывать от падали клочья побольше. Если он не справится с этой работой, то его пристрелят. Не казнят, как нарушителя закона, а просто забьют, как лишнее и бесполезное существо. Если он справится, то к нему будут относиться, как к ценному участнику банды, или скорее, трибы, первобытного племени. Он получит большую пещеру и большую долю из общего котла. К его мнению в банде будут прислушиваться. В его пещеру будут приходить женщины, и спать с ним. Но это все до тех пор, пока он полезен. Бесполезному - пуля и помойная яма вместо могилы. В его нынешнем положении была какая-то ужасающая высшая справедливость. Он отверг унылую западную цивилизацию, в которой все зарегулировано так, что жизнь безвкусна, как диетическая каша. Так он попал в Сарджа, где за свои, честно заработанные деньги, он имел право есть настоящее мясо, быть реальным хозяином в своем доме, повелителем небольшого мира в пределах ограды. Но и над ним оказался повелитель, полновластный хозяин его жизни и смерти. И Герхард отверг Сарджа с ненавистным исламским законом пирамиды абсолютного подчинения. Так он попал в Шонаока, где нет ни регулирования, ни законов абсолютного подчинения, а лишь круговая порука внутри воюющих прайдов, и непрерывная борьба за лидерство, означающее большую долю в общем котле прайда… Если бы Герхард мог вернуться в совсем близкое прошлое, то он ни за какие посулы не покинул бы Франкфурт, где были защищенность и стабильность, в то время казавшиеся ему невыносимым бременем вязких, как патока, традиций, предписаний и ограничений. Но, высшая справедливость дает ему еще один шанс – через два года Герхарда готова принять Меганезия. Задворки цивилизации - но все-таки… Кроме того, быть может, он сумеет как-то заслужить у высших сил настоящее прощение, и вернуться домой…
Штаубе посмотрел в сторону маленького лагеря меганезийской экспедиции. Пятнистый, как шкура леопарда, конический шатер, и вытащенный на берег дельтафлайер-амфибия, широкое крыло которого сейчас играло роль солнцезащитного навеса. Под этим навесом, рядом с портативными электронными модулями, подключенными к солнечной батарее, расположились все трое меганезийцев. Судя по активной жестикуляции, они оживленно спорили. Сюда долетали загадочные обрывки фраз: «вечная лопата», «народный тряпко-планер», «ресурс ствола - миллион выстрелов» и «турбо-реактивнкая братская могила». Последняя реплика давала повод вклиниться в разговор, и Штаубе подошел поближе.
- Извините, - сказал он, - вы про ту ситуацию, которая произошла у меня?
- Нет, это я к слову, об аэробусах и просто больших авиалайнерах, - ответил Рон.
- Хочешь какао, Герхард? – cпросила Брют.
- Падай сюда, поcпорим, - добавила Пума, звонко хлопнув ладонью по одной из пустых коробок, служивших креслами в этом дискуссионном клубе.
- Спасибо, - сказал он, усаживаясь, - А о чем спор?
- Об этом, - Брют взяла из кюветы прозрачный кристаллик кварца с густой сетью желто-золотистых волосков внутри, - Это вкрапления рутила, диоксида титана. Вообще-то нас пока интересует особо-чистый кварц. Он идет по 8 фунтов за килограмм. Это 10 баксов. Из него делают пьезоэлектрические сенсоры, ультразвуковые динамики, спец-оптику и еще кучу полезных вещей. Но титан - тоже хорошая штука. Рутил – основная титановая руда. Рутиловый концентрат идет примерно по пол-фунта за килограмм. Его можно толкать прямо в ЮАР, у них большие мощности по выплавке титана, а можно таскать в Меганезию. На Новой Британии и Луайоте есть металлургические фабрики. Титан из здешнего рутила вполне можно там выплавлять. А вот Рон считает, что нам достаточно титана, который добывается у нас на Гуадалканале и Ниуэ и экспортируется из Папуа.
- Не забываем про Антарктиду, - сказал резерв-сержант.
- Ты видел, как там выглядят горные разработки? Нет? А я видела. Забудь лет на десять.
- А при чем тут авиалайнеры? – спросил Штаубе.
- Рон – противник большой авиации, - пояснила она.
- Большой авиации тяжелее воздуха, - уточнил тот, - Сардельки, я как раз, приветствую.
Брют кивнула, в знак того, что согласна с поправкой, и продолжала.
- Тогда титан нужен только там, где требуется исключить износ деталей. Химические и атомные ректоры, кое-какая военная и медицинская техника, вакуумные насосы…
- Я понял, - сказал Штаубе, - А чем тебе не угодили авиалайнеры, Рон?
- Дорого, неудобно и опасно. Это мишень для любого террориста. Я не про тебя, ты как раз очень правильно их уработал. Я про классику авиа-терроризма, типа WCC 9/11.
- Рон предпочитает летать на тряпке, - ехидно вставила Брют, щелкнув по матерчатому крылу дельта-флаера, - Ни разу в истории террористы не проникали на борт дельтика.
- Нечего тут прикалываться, - ответил он, - Не случайно из Штатов и Японии многие летают в Австралию и Аотеароа не на лайнерах, а на наших 20-местных рикшах. Так дешевле, безопаснее, нет хлопот с регистрацией и с переездами аэропорт-город.
- Но вдвое дольше с учетом скорости и промежуточных посадок, - сказала она.
- Тогда лети на суборбитале, это действительно быстро, - парировал экс-коммандос.
- И на суборбитале прикольно, - поддержала Пума, - перегрузка, космос, невесомость.
- Мини-терминатору вроде тебя, и верхом на метле прикольно, - припечатала Брют.
- Обзываешься, - констатировала младший инструктор, - По ходу, крыть нечем.
- Срезала? Довольна? Тогда свари какао, если не лень... (Пума показала ей язык и пошла возиться с котелком)… Кстати, о скорости. Герхард, а почему провалились все проекты сверхзвуковых лайнеров? «Concorde», «Tu-144», «Lapcat», в чем дело, а?
Бывший эксперт-пилот ICAO пожал плечами.
- Не знаю. Официально говорят, что это нерентабельно, что это опасно для экологии, и что это просто опасно. Ссылаются на катастрофу «Конкорда» 25 июля 2000, но это бред. Борт при разбеге наехал на металлическую деталь, брошенную на ВПП. Шина лопнула, отлетевший фрагмент повредил топливную систему… Это не связано с конструкцией.
- Это мне понятно, - сказала Брют, - Так в чем причина на самом деле?
- По-моему, есть влиятельные группы, которые не хотят, чтобы обычные люди летали быстро, - ответил Штаубе, - Но это просто мое мнение. Я никак не могу это доказать.
- Слушай, а почему классные эксперты, такие, как ты, не занялись этим в стране, где с этими «влиятельными группами» давно разобрались с помощью ружья и стенки?
- Ты имеешь в вид Меганезию? – уточнил он.
- По ходу, так. Возможно, подошел бы еще Эквадор, но каждый краб хвалит свой берег.
- Меганезия специфическая страна, - задумчиво сказал Штаубе, - У вас жесткий подход к людям. Может, это правильно, но, с моим прошлым, подозрительным из-за ислама…
- Дело только в этом? - перебила Брют, - Но в Меганезии нет beruf-verboten для бывших исламистов. Если ты порвал с исламом, и живешь не по шариату, а по-человечески, то отношение к тебе нормальное. А порвал или нет - это сразу видно. По семье, например.
- Это идея, - подыграл Рон, поняв, что она толкает Штаубе на разговор о сексуальных штампах, - Тот, у кого традиционная семья, punalua, сразу вне подозрений.
- Жаль, я не знал, что есть такое простое решение проблемы. Я сам родился и вырос в традиционной семье, мои родители - лютеране и, по-моему, традиционная семья – это здорово. К сожалению, поскольку моя профессия связана с перелетами, я мало бывал дома, и традиционная семья у меня не сложилась, но при других обстоятельствах…
- Почему не сложилась, – перебила Брют, - У тебя была традиционная исламская семья, которая до определенного момента тебя вполне устраивала, не так ли?
Штаубе растерянно замолчал, вытянул из коробки сигарету и начал искать по карманам зажигалку. Брют взяла коробок, чиркнула спичкой, и поднесла огонек к его сигарете.
- Да, это тоже традиция, - сказал он, - Но дурная. Человек из свиты эмира должен иметь дом с садом в стиле Alhambra, лимузин с водителем, слуг, которые все за него делают и никогда не перечат, и женщин, которые, как бы это сказать… Ты понимаешь?
- Честно говоря, не понимаю, - призналась Брют, - что такого делают женщины?
- Ну… Как это объяснить? Они всегда… Я имею в виду, в любое время…
- Готовы заняться c тобой сексом? - предположила она.
- Да, и это тоже… Но дело даже не в сексе. Это как лимузин, понимаешь?
- Эти четыре женщины были обязательным условием контракта? - уточнил Рон.
- Ну, как сказать?.. Не то, чтобы обязательным… Мне в начале казалось, что это очень удобно. В доме всегда все под рукой… И еще экзотика... Вот я и согласился.
- А когда тебе перестало казаться, что это удобно? - спросила Брют
- Наверное, когда я понял, что это - не семья в традиционном смысле. Разумеется, если говорить не о мусульманской традиции, а о цивилизованной. Есть грань, после которой традиционное главенство мужчины в семье превращается во что-то порочное, животное. Знаете, я не очень религиозен, хотя и вырос в лютеранской семье, но я считаю, что семья начинается с чувства долга друг перед другом и перед цивилизацией. Ты понимаешь?
- Стараюсь, - ответила Брют, - Но, по-моему, в исламской семье, чувство долга как раз на высоте. Шариат - основа основ. Кто не выполнил долг – того забили камнями.
Герхард несколько раз глубоко затянулся сигаретой и отрицательно покачал головой.
- Нет, это животный страх боли. В исламе все на нем построено. Это не по-человечески. Мои жены, они просто подчинялись, потому что я был их мужем. Они не испытывали ко мне никаких чувств. Другому мужу они бы так же отдавались, совершая те же движения. Они были безразличнее, чем девушки по вызову – те хоть что-то испытывают к клиенту.
- Не логично, - заметил Рон, - Сексом занимаются или потому, что хочется (это, как бы, чувства), или по долгу - но тогда при чем тут чувства? Тогда только механика.
- И геометрия, - добавила Пума, разливая какао по кружкам, - Я смотрела фильм «Кинг-Конг», про девчонку и шимпанзе-мутанта, метров семь ростом. Шимпанзе очень хотел. Девчонка бы ему дала. Он ее кормил и защищал. Но геометрия не годилась. Она сразу сказала: не влезет. А его загасили с юлы из пулемета. Зря. Мало ли у кого толстый хер.
Брют захлопала в ладоши.
- Блеск! Лучшая аннотация к этому кино! Пума, можно тебя попросить об одной вещи?
- Можно. Мы же друзья, да?
- Еще какие! - подтвердила Брют и прошептала что-то ей на ухо. Младший инструктор кивнула, улеглась рядом с ноутбуком, и ее пальцы уверенно забегали по клавиатуре.
Штаубе негромко откашлялся, выбросил окурок и отхлебнул какао из кружки.
- Извини, Рон, наверное, я нечетко объяснил. Я имею в виду не долг в смысле денег или службы, а моральную потребность поступать так, а не иначе, воздерживаться от дурных поступков, быть честным в отношениях между мужем и женой. Это и важно в традиции.
- Герхард, я простой парень, и не понимаю таких абстракций. Ты можешь объяснить на примерах? Вот, у человека есть четыре жены. Какая у него моральная потребность?
- Это не очень удачный пример, - смущенно сказал Штаубе.
- Удачный, - возразил Рон, - У тебя есть опыт с четырьмя женщинами. Это интересно.
- В каком смысле интересно?
- В смысле, зачем целых четыре, - пояснил экс-коммандос, - Я еще понимаю, две.
- Если тебе надо еще женщину в доме, - не оборачиваясь, сказала Пума, - то не выбирай без меня. Если ты выберешь, а я с ней не подружусь, то нам всем будет херово. Лучше я сама выберу женщину, с которой буду дружить, а тебе она как-нибудь понравится.
- Мне не надо, - сказал Рон, похлопав ее по попе, - Это Герхарду было надо.
- Герхард, сколько тебе надо постоянных женщин? – спросила Брют, - в смысле, таких, которые всегда под рукой, для секса?
- Ни сколько, - ответил он, - Работая в «Jet-Easy», я обходился служебными романами. Есть девушки из технической службы. Стюардессы. Студентки со спецкурсов ICAO. Да мало ли… Если ты сегодня летишь из Берлина в Сидней через Дели, а послезавтра - из Сиднея в Рио, то это само получется. А в отпуске всегда находятся девушки по вызову. Но, все было бы иначе, если бы я встретил женщину, с которой… Ты понимаешь?
Брют сладко потянулась, а потом недоуменно пожала плечами
- Пока не понимаю. Если бы ты встретил женщину, с которой что?
- С которой бы у меня завязались серьезные отношения, - пояснил Штаубе, - не просто переспать, а… В общем, та женщина, к которой мне всегда бы хотелость возвращаться, которая бы ассоциировалась с семьей, с домашиним очагом… Домашний очаг – это…
- Это, как раз, понятно, - перебила Брют, - непонятно другое: что тебе мешало найти такую женщину? Ты - не Кинг-Конг из любимого фильма Пумы, ты, наверное, хорошо зарабатывал в «Jet-Easy», и новых знакомств у тебя было достаточно. В чем проблема?
Штаубе отхлебнул еще какао и неопределенно покрутил рукой в воздухе.
- Знаешь, это странно, но дело опять в традиции. Меня воспитывали так, что женщина должна быть хранительницей очага, матерью детей, она должна поддерживать покой и порядок в доме, чтобы мужчина возвращался с работы и… Как это сказать?
- Садился в кресло с банкой пива, клал ноги на стол и смотрел TV, – подсказала Брют.
- Ну, это, пожалуй гротеск, - сконфуженно ответил он.
- Но суть в этом, не так ли? - спросила она, сделала паузу и, не услышав возражений, добавила, - Твои знакомые женщины не годились для «Kirhe, Kuche, Kinder», а вот в эмирате Сарджа женщины как раз такие, какие надо. Традиционные. Лютеранские.
- В Сарджа нет лютеранок, - возразил Штаубе, - там только мусульманки.
- Мусульманка – это и есть идеальная лютеранская женщина, - пояснила Брют, - это не вопрос религии. Разница между Христом и Аллахом – это условность. Практически, это одно и то же. Замени «Kirche» на «Mizid» - ничего не изменится.
- Изменится, - снова возразил он, - У лютеран не принято многоженство.
- Это вопрос терминологии, - парировала Брют, - В исламе - вторая, третья и четвертая жена, а в лютеранстве - секретарша, массажистка и домработница. Разница только в том, что в лютеранской традиции это завуалировано. В Германии хозяин уволит секретаршу, которая отказала ему в сексе, а в Сарджа хозяин просто набьет морду такой нахалке.
- Ну, - Штаубе замялся и достал новую сигарету (Брют опять поднесла ему зажженную спичку), - Ну, по крайней мере, в Германии нельзя открыто принуждать женщину. Это запрещено законом. Защита от физического принуждения это, на мой взгляд, главное достижение цивилизации. В исламе - наоборот. Христианская традиция цивилизована.
- Ага, - сказала Брют, - То-то объединенная церковь «Deutsche Christen» поддерживала Гитлера. Как, впрочем, и римские католики. Еще бы: Гитлер был живым воплощением традиционных устоев Старого Света. Мелкое трусливое говно, ради которого мужчины воюют, а женщины безропотно рожают и выкармливают новых солдат взамен убитых.
- Ты несправедлива к традициям Европы, - заметил Штаубе, - Я читал меганезийскую Хартию. Она основана на принципах либертизма Макса Штирнера и анархо-мутуализма Пьера Прудона, что бы вы не говорили о влиянии Декларации независимости США. На мой взгляд, ваши глупые анти-европейские выпады отражают юношеский максимализм вашей культуры, недавно отпочковавшейся от культуры матери-Европы.
Брют удивленно присвиснула и энергично толкнула Рона в бок.
- Слышал? А Герхард, по-моему, смелый парень. Как тебе кажется?
- Возможно, - ответил экс-коммандос, - Хотя, я не знаю кто такие Штирнер и Прудон, и понятия не имею, что такое «анархо-мутуализм».
- Эти двое – европейцы, они жили в XIX веке. А анархо-мутуализм, это если общество построено не на подчинении государству, а на эквивалентном обмене. Типа, как у нас.
- Ясно. Никто и не спорит, что в Европе тоже были умные люди. Архимед, например.
- Я ни хрена не понимаю, про что вы говорите, - вмешалась Пума, - Пока вы болтаете, я давно нашла, что просили, и мне скучно. Это не по-товарищески, да!
- Извини, - сказала Брют и, присев рядом с младшим инструктором, потрепала ее по плечу, - Дай посмотреть, что ты нашла? Ага...
«4 выпускника I.O.T. (Тарава), 2 hine, 2 kane. Дом 150 квм. моту Рорети, атолл Арораэ, Кирибати. Ищем: kane с опытом пилота-инженера не меньше 10 лет. Бизнес: авиетки. Ангар с кран-балкой, фаббер, монтаж-робот. Есть клиентура. Надо: идеи по развитию».
- Неплохой вариант, - одобрил Рон, - классная работа, Пума. Что скажешь, Герхард?
- О чем? Я не совсем понял, к чему относится эта информация.
- Это fare-invito, - пояснила Брют, - в Европе это называют брачным объявлением.
- Эээ… - Штаубе замялся, - Я не понял… Кто и кого приглашает вступить в брак?
- Тут же написано. Два парня и две девушки после Технологического института сделали семейное предприятие по производству авиеток. У них уже есть своя клиентура, и они хотят развиваться во что-то более серьезное, но в семье не хватает мужчины постарше, который бы имел опыт в авиа-бизнесе и мог подсказать, куда и как двигаться.
Рон поднял правую ладонь вверх, а левой похлопал Брют по колену.
- Давай я объясню. Слушай сюда, Герхард. Ты становишься третьим faakane, т.е. мужем, для тех двух девчонок, и hoanovahine для двух мальчишек. Hoanovahine - это товарищ по жене. Вы – одна punalua, т.е. семья, их бизнес - твой бизнес. У тебя есть квалификация, у них – устроенный быт. Ты сразу в теме, и ты сразу вне подозрений на исламизм.
- Товарищем по жене? – переспросил Штаубе, - Это значит, я буду спать с их женами?
- Это будут и твои жены тоже, а кому как с кем спать - это внутрисемейное дело.
- Тут есть видео-клип, - вставила Брют, - взгляни, как они тебе. Кстати, система 2x3 одна из самых удобных. У двух женщин есть домашний ресурс генетического разнообразия, у трех мужчин – возможность легко распределять время между домом и разъездами.
- Понятно, что «Конкорд» в ангаре не построишь, - продолжал Рон, - но можно начать с небольших концептуально-интересных флаек. Потом подружитесь с каким-нибудь авиа-консорциумом. Например, «Kanaka-Sky». Хорошая фирма, у них есть филиалы по всему Кирибати, а штаб-квартира - на Бутаритари, это 500 миль к северо-западу от Арораэ.
- Подождите про «Конкорд»! – воскликнул Штаубе, - Я не понимаю. Эти две женщины будут спать то со мной, то с другими двумя мужчинами, и все это под одной крышей?
- Что тебя беспокоит? - спросила Брют, - Ты - не средний моногамный европеец с узким секс-опытом, у тебя была групповая семья. По шариату, несколько женщин у мужчины - норма, а несколько мужчин у женщины - криминал. Но ты - не исламист, значит, это не должно быть для тебя проблемой. Или я чего-то не понимаю?
- Пойми, Брют, та история… Те четыре жены, которые у меня были, это ошибка с моей стороны! Ужасная ошибка! Этого не должно было быть! Если бы я мог все исправить…
Пума, интерпретировав его ответ на свой лад, вдруг стала очень-очень серьезной.
- Ты прав. Надо закрыть ту историю. Это, - она махнула рукой в сторону экрана, - после.
- Я не поняла, - честно призналась Брют.
- Это просто, - ответила младший инструктор, - Герхард хочет в начале зачистить эмира.
- Интересная идея, - Брют повернулась к Штаубе, - ты правда хочешь убить этого типа?
- Ты не представляешь, какая у него охрана, - ответил эксперт-пилот.
- Зачистить можно любого, - авторитетно заявила Пума, - Так говорит мой мужчина.
- Я всегда добавляю «при необходимости», - поправил Рон.
- Уа! - согласилась она, - Эмир убил женщин Герхарда и его детей. Самого Герхарда он тоже хочет убить. Эмир – исламист с шариатом. Эмира необходимо зачистить, да?
Резерв-сержант потрепал ее по спине в районе лопаток, и задумчиво произнес.
- Логика в этом, безусловно, есть. Герхард, как ты считаешь?
- Это очень сложно, - ответил тот, - Меня воспитывали в духе уважения к человеческой жизни. Я родился и жил в стране, где отменена смертная казнь. Но в Сарджа, и здесь, в Африке… Мне до сих пор не верится, что я стал убийцей. Как-то само все произошло…
- Не морочь себе голову, - посоветовала Пума, - Если надо убить, то надо убить.
- Вы что, серьезно? – спросила Брют.
Младший инструктор посмотрела на нее с нескрываемым удивлением.
- А ты думаешь, что эмира не надо убить?
- Вообще-то, наверное, надо. Но это довольно неожиданно.
- Это хорошо, - Пума улыбнулась, - Когда объект не ждет, работать проще.
- Ты думаешь, это действительно можно сделать? – уточнил Штаубе.
- Почему нет? – лаконично ответила она, - Ты хочешь его убить, да?
Штаубе нервно прикусил нижнюю губу. Вытер рот и удивленно посмотрел на смазанное пятно крови, которое осталось на ладони. Потом утвердительно кивнул.
- Правильно, - констатировала Пума, - Значит, мы его убьем.
- Как ты это технически себе представляешь? – поинтересовался Рон.
- Это понятно, - сказала она, - Я спрошу у тебя, как это правильно сделать.
- Ответ не верный. По инструкции, первым должен высказаться младший по званию. Так что, мы слушаем твои предложения. Вспомни пункты типовой методики - и вперед.
- Первый пункт – командир дает мне четверть часа на подготовку.
- ОК, - согласился он, глянув на часы, – Четверть часа - твои, мы тебя не отвлекаем. Hei, foa, как на счет того, чтобы пройтись вдоль берега и полюбоваться ландшафтами?
…
Ндунти и Дуайт в это время тоже решили погулять вдоль берега, чтобы переговорить с глазу на глаз (т.е. без лишних ушей) о сложившемся положении дел.
- Чоро, ты действительно думаешь, что из германского эксперта выйдет толк? – спросил капитан наемников, - Мне кажется, он уже сейчас мечтает смыться отсюда в Меганезию, он поехал сюда только потому, что пока ему ничего не светит там.
- Тебе правильно кажется, - ответил генерал-президент, - Мы для него промежуточный пункт. Он сделал аварийную посадку, чтобы отстирать свои обосранные штаны. От них слишком воняет исламом. Он хочет отстирать их быстрее. Он будет оттирать эти штаны, как заведенный. Он будет работать, как буйвол, чтобы побыстрее смыться. Это хорошо! Мы ему поможем, Бобби, да. Мы ему сильно поможем. Что тебе непонятно?
- Мне непонятно, Чоро, на хрена нам заниматься гребаной благотворительностью.
Ндунти остановился, вынул сигару, откусил и выплюнул ее кончик, прикурил и ответил:.
- Ты хорошо командуешь ротой и даже батальоном, но ты ни хера не смыслишь в таких вещах, как военная промышленность. Если люди работают над военными машинами так же, как привыкли работать на своем огороде, то все делается долго. Они слишком много отдыхают, они трахают баб, они пьют виски и пиво, а утром поздно встают. Они тратят неделю на то, что можно сделать за день, и год - на то, что можно сделать за месяц. Так. Но если они работают для победы над врагом, который трахает их в жопу, то это совсем другое дело. Они хотят его убить сильнее, чем хотят налакаться или трахнуть бабу. Вот тогда они делают за неделю ту работу, с которой в другое время долбались бы целый год. Ты думаешь, боевое безумие бывает, только если бежишь в атаку с криком: Сука! ****ь! Жмешь спусковой крючек и кончаешь от того, что мозги врага вылетили наружу? Тогда, Бобби, ты действительно ни хера не понимаешь в военной промышленности. Ты знаешь, зачем я купил своему младшему сыну столько книг про войну? Затем, чтобы он читал мне это вслух всегда, когда только есть время. Я курю - он читает, я пью кофе - он читает. Я запоминаю. Как партизаны-янки воевали с англичанам, а испанские - с французами, или партизаны СССР воевали с германцами, китайские - с японцами, а вьетнамские - с янки. Все уже было, Бобби, и нехрен выдумывать что-то новое. Меняются военные машины, а люди - нет. Атомную бомбу бросает такой же парень, как тот, что бросал камни со стены доисторической крепости на головы штурмующим. И говняный мушкет придумал такой же парень, как тот, который сейчас придумает нам военную авиацию. Ты понял, Бобби?
- Эй, Чоро, ты хочешь сказать, что Герхард сделает нам военную авиацию за неделю?
- Не за неделю. Не за месяц. Но за год он ее сделает, так он хочет смыться. Да! Он точно ее сделает. Он обучит наших болванов и пьяниц. Они поднимут эту авиацию в воздух, и кто-то тогда здорово обосрется! Я так сказал! Пусть потом он катится к своим нези, или на хер к гребаной матери. Мы проводим его как героя, да! А у нас останется авиация, и люди, которые умеют поднимать ее в воздух, и которые научат этому же еще людей!
Дуайт почесал в затылке, сплюнул на горячий щебень и закурил сигарету.
- Это очень круто, если ты все рассчитал. А будут ли меганезийцы и китайцы спокойно смотреть, как мы делаем наступательные ВВС? Боюсь, что ни хрена не будут.
- Будут, Бобби. Они знают: против них мы - пустое место, даже если мы на хер встанем. Чина будут копать наши горы. Им насрать на остальное. Так было в Самбае, так было в Зимбабве, так сейчас в Танзании и Мозамбике. Нези – это другое дело. Они не только будут копать дно озера. Они сделают модернизацию, и еще разные такие штуки. Но их людей здесь мало. Они заставят нас выполнять свою Хартию. Да. Для этого достаточно слушать, на что жалуются наши люди. Но, чтобы следить за всем, надо отправить сюда большую бригаду. Нези всего 10 миллионов. Они говорят: наша земля – это море. Здесь нет моря. Нези не приживутся. Нези построят фабрики, но работать будут люди шонао, которых они обучат, а нези будут только получать свою долю в этом бизнесе, и все.
- Так, - сказал Дуайт, - меганезийцы не заметят, как мы построим наступательные ВВС. Но, когда наша авиация что-нибудь разбомбит, этого нельзя будет не заметить.
Ндунти кивнул, пыхнул несколько раз своей сигарой, и еще раз кивнул.
- Сейчас ты правильно подумал, Бобби. Да. Мы кого-то разбомбим, они заметят. Кто-то будет и наш враг и враг нези. Враг их врага – их друг, если он не нарушает их Хартию. Это закон нези. Мы не нарушим Хартию и будем бомбить тех, кто их враг. У нези много врагов. Это хорошо. Нам хватит на много раз. Мы возьмем много добычи, да!
- Ты снова хочещь идти по лезвию бритвы, Чоро, - вздохнул капитан наемников.
Генерал-президент хмыкнул и похлопал его по плечу.
- Ты молод, Бобби. Ты не понимаешь. Любой человек все время идет по лезвию бритвы. Дурак этого не знает. Он упадет. Умный знает. Он может не упасть. Я всегда это знаю.
…
За четверть часа Пума нарисовала здоровенную таблицу, заполненную значками «rapik» (которые ей нравились больше, чем латинский алфавит). Убедившись, что все готовы ее слушать, она начала свой доклад.
- Я смотрела интернет. Про эмира Аккана много написано. Это хорошо. Потом я думала так. Я эмир Аккан. Я живу во дворце в Сарджа. Вокруг охрана. Ко мне ездят разные мои люди и гости. Охрана смотрит, чтобы они меня не убили. Тайная охрана смотрит, чтобы эта охрана меня не убила. У меня есть комплекс ПВО «Argus». Это чтобы соседи меня не разбомбили. Если я еду на автокаре, то всех выгоняют с улицы, и убирают все машины. Это чтобы меня не взорвали и не застрелили из окна. Еще я держу армию на границе, но это не важно. Я иногда летаю на самолете. Тогда со мной летит два F-35 и один AWACS. Это чтобы меня не сбили. Я хожу в море на яхте «Lurssen Ultra Luxury» 70 метров. Такой же, как у короля Сауда. Тогда я беру эскорт, два патрульно-тактических катера «Sirocco». На них есть комплекс ПВО и ПКО. Это чтобы меня не потопили. Есть человек, который проверяет еду, чтобы меня не отравили. Есть шпионы в городе и в разных других местах Сарджа, и еще в некоторых странах. Они ищут, кто делает планы, чтобы меня убить или сделать революцию. Я думаю, что я все предусмотрел, и меня невозможно убить. Да?
- Значит, покушение на Аль-Аккана действительно невозможно, - заметил Штаубе.
- Что ты, - возразил Рон, - Это очень слабая система безопасности. Вся дырявая. Вопрос только в том, что у нас мало ресурсов. Нас устраивает только простой дешевый способ.
- Да, - сказала Пума, - Очень простой и дешевый. В учебнике написано: параноик часто сам подсказывает способ, как его убить. Эмир Аккан - параноик. Он подсказал сам.
- О, черт! – воскликнул Штаубе, - я, кажется, догадался.
- Это понятно. Ты знал. Теперь: что для этого надо. То, что у тебя есть здесь. Это можно юзать. Еще семья, которую я нашла по объявлению. Ты хочешь войти в эту семью. Пока у тебя дела в Шонаока, ты make-communicaton по интернет. Хорошая легенда.
- Толково, - оценил резерв-сержант, - Осталось доработать технические детали.
- Что вы задумали, а? - поинтересовалась Брют.
- Потом мы тебе расскажем подробно, - пообещал Рон.
Штаубе нервно закурил, и негромко сказал.
- Меня смущает вот что. Придется обманывать этих ребят. Я бы не хотел….
- Обманывать своих не надо, - согласилась младший инструктор, - Мы не будем. Ты еще не знаешь, что получится у тебя с этой семьей. Ты пока пробуешь с ней работать. Потом будешь решать. Это честно, да? Поэтому, я сейчас make-communication для тебя с ними.
- Подожди! Я не могу!
- Ты не знаешь net-communicate? - удивилась она, - Aita pe-a. Я тебя научу.
- Нет, не в этом дело! Я не могу это с женщинами, которые с другими в том же доме…
- Я услышала, - перебила Пума, - Aita pe-a. Я тебе объясню. Ты взял комнату в отеле. Ты захотел make-love и пригласил девушку из Y-club при баре отеля. Тебе с ней хорошо. Ей тоже хорошо. Потом она вернулась в бар. Мужчина из комнаты, которая рядом с твоей, захотел make-love, пошел в Y-club, и пригласил ту же девушку. Ему с ней тоже хорошо. Теперь ты думай: стало тебе плохо от того, что им стало хорошо? Да? Нет?
- Ну, как ты не понимаешь! – импульсивно воскликнул Штаубе, - Вот представь, что бы почувствовал Рон, если бы узнал, что ты, в его отсутствие, make-love с вашим соседом.
- Почувствовал бы, что мир перевернулся, - сказал резерв-сержант, - Дяде Еу изрядно за сто лет. Мы за ним присматриваем, а если нас нет, то этим занимается констебль Крэгг.
- Не обязательно с соседом, - уточнил Штаубе, - Просто с другим мужчиной.
- А что я могу почувствовать от такой абстрактной информации?
- Как – абстрактной?! Это же твоя жена!
- Да. И что дальше?
- Герхард имеет в виду то, что в Европе называется «Adultere», - вмешалась Брют.
- Это что? - заинтересовалась Пума.
- Обычай про эксклюзивного мужчину, - ответил Рон, - Брют уже объясняла. Помнишь?
- Да. Если женшина make-love с мужчиной, который ее не купил, то ее убьют. Шариат. Я не знала, что в Европе так же. Герхард, ты не беспокойся. У нас нет такого говна. Люди make-love, если они хотят. Никто не может заставлять или запрещать. Защита Хартии.
Младший инструктор коснулась ладонью своей штурм-винтовки, став на секунду живой иллюстрацией к формуле Хартии: «любыми средствами без всякого исключения».
- Ты не отвлекайся, - продолжала она, - Я задала интересный вопрос про отель, да? Стало тебе плохо от того, что другим стало хорошо? Ты не торопись, подумай спокойно.
- Даже не знаю, - сказал он, - Если это девушка по вызову, то мне это, скорее всего, будет безразлично. Но если это моя жена то… Мне будет неприятно, что это происходит.
- Тогда все просто, - заключила Пума, - это нейролитическое программирование.
- Нейро-лингвистическое, - поправил Рон.
- Да. Слово длинное и угловатое. Всегда путаю. Герхард, ты не говори «моя жена», иначе программа будет тебя иметь. Говори, как у нас: «vahine-i-au». Тогда тебе будет хорошо.
- Но это просто перевод, - возразил Штаубе.
- Нет. Не просто перевод. Это другие слова, они значат другое. Они правильно значат. Те слова, к которым тебя приучили, значат неправильно. Они как ботинки, которые фигово сделаны и везде жмут и натирают. Тебе от этого плохо, вот от чего. Выбрось их на хрен. Возьми удобные ботинки и ходи в них. Попробуй подумать про то же самое удобными словами. Сделай это прямо сейчас. Ты увидишь: тебе в голове не жмет и не натирает.
Штаубе закурил еще одну сигарету, вытер ладонью вспотевший лоб и углубился в себя. Перед его мысленным взглядам, какая-то безликая «vahine-i-au» с фигурой фотомодели, скучно и лениво совершала механический половой акт со здоровенным негром, похожим на декуриона Таши Цамбва. Когда такие сцены шли по TV, Штаубе обычно, посмотрев минуту, и поняв, что это надолго, шел на кухню за чашечкой кофе. Наблюдать движения этого шатунно-кривошипного механизма ему было не интересно. Прикладную механику он и так отлично знал – как и положено авиа-эксперту высшего класса.
- Ты, наверное, права, Пума, - согласился он, - в таком варианте, мне это безразлично. Но это же подмена понятий, самообман, психологический трюк...
- Нет, Герхард! Это в неправильных словах был психологический трюк. Они тебя имели. А в этих, правильных словах, нет трюка. Трюк исчез, и тебе кажется, что это трюк. Я не очень толково сказала. Могу подумать и сказать лучше, если получилось непонятно.
- Почему же, ты очень понятно сказала… Но мне кажется, тут есть что-то неправильное…
- Это к тебе липнет плохое igbekela, - авторитетно сообщила она, - сделай вот так.
Младший инструктор сложила левую ладонь трубочкой и энергично дунула сквозь нее, как будто стреляла в невидимого врага из древнего духового ружья. Штаубе послушно повторил это действие, хотя понятия не имел, что такое «igbekela» и как оно «липнет».
- Вот. Теперь хорошо. Оно разрушилось, - констатировала Пума, укладываясь рядом с ноутбуком, - Теперь я сделаю тебе net-communication, ты познакомишься с семьей из Кирибати, поговоришь про флайки и про всякие планы по бизнесу. Ты мастер-пилот, ты это понимаешь, а я нет. Я просто посижу и послушаю. Буду учиться, да?
Штаубе заятянулся сигаретой и кивнул с отсутствующим видом. Пума поиграла минуту на клавиатуре, а потом радостно крикнула в микрофон ноутбука:
- Aloha, foa! Мы читали fare-invito. У нас тут классный toro-a-roa raatira pairati.
- Ia orana, glo, - ответил возникший на экране заспанный креол, - А у нас, по ходу ночь.
- А мы, по ходу, сейчас в Африке, - ни чуть не смутившись, ответила она, - Такие дела.
- А… - отозвался он, - А где сам супер-авиа-эксперт?
- А вот, - сказала Пума, дернув Штаубе за рукав, - Герхард, сядь сюда, мы on-line!
- Э… Hello, - сказал он, усаживаясь по-турецки, - В смысле, aloha.
- Y una polla! – выдохнул пораженный креол, - Ты – Герхард Штаубе?
- Ммм… Да. А мы где-то уже виделись?
- Ну, ты даешь, бро! Тебя второй день показывают по TV! – креол повернулся так, что web-камера показала его стриженый затылок, и крикнул, - Hei foa! Все сюда! Viti-viti! У нас Герхард Штаубе online, по нашему invito! Секунду, Герхард, сейчас все подползут. Дики, не тормози! Рали, Лаго, мне за ноги вас тащить? Меня зовут Томо…
- А меня Дики, - пискнула девушка-маори, вклиниваясь между ним и web-камерой.
- Э… Очень приятно, - сказал Штаубе.
На заднем плане возникли парень-метис и девушка-melano. Поcыпались вопросы.
- Ia orana, Герхард! Как ты там? Тебе чего сначала показать? Motu, fare, или фабрику? А можем показать пару флаек. По ходу, они готовые. Стоп, ты скажи сам, что показать. А может, покажем все подряд? Герхард, тебе видно? Ага, ну, значит, это второй этаж. Тут всякое барахло, не обращай внимания. Тут, типа кухня. Это лестница. Томо, смотри не грохнись. А ты не говори под руку. Рали, включи свет, не видно ни хера. И прожектор включи. Так, это терраса первого этажа, вон там - ангар. Это - пирс, лодки, все такое…
Штаубе кивал в камеру и говорил что-то вроде «ну, ясно…» или «спасибо, мне видно». Как выражаются в таких случаях эксперты-политологи: «процесс пошел».
…
=======================================
79. КАМИКАДЗЕ в процессе реинкарнации.
Дата/Время: 22 - 23 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс-Экваториальная Африка и Кирибати.
Шонаока, озеро Удеди, лагерь экспедиции.
=======================================
Первое знакомство продолжалось часа три. Еще часа два Штаубе и оба Батчера что-то увлеченно рисовали на ноутбуке, а потом был объявлен перерыв до завтра, и Штаубе, в полной прострации, отправился в президентский лагерь (его ребята уже несколько раз заглядывали, поинтересоваться, как себя чувствует министр, и не слишком ли он много работает – время-то уже к ночи). Рон вызвался организовать чай (якобы, по секретному танзанийскому методу заваривания). Пума занялась подаренной стреляющей игрушкой «Mobitir». Брют распечатала данные рентгено-флюоресцентного анализа, и посмотрела, что получается. По всему выходило, что добывать титановую руду со дна озера Удеди не менее выгодно, чем высокочистый кварц. Впрочем, на таком количестве образцов точно не скажешь. Вот завтра прилетит команда с тяжелой техникой, и можно будет заняться этой темой по-настоящему… Брют сунула листы в папку и невзначай спросила:
- Пума, ты понимаешь, что ты грубо изнасиловала того парня?
- Я изнасиловала? – возмутилась младший инструктор, - Это ты мне говоришь, да?
- Тут другое дело, - пояснила геолог, - Я проводила психологический эксперимент.
- И нарушила VI международную биомедицинскую конвенцию, - вставил Рон.
- Ты-то откуда знаешь про эту конвенцию? – поинтересовалась она.
- Мы про нее учили в сержантской школе, а у меня хорошая память.
- На кой черт, если верховный суд даже запретил за нее агитировать?
- Потому и учили, - пояснил экс-коммандос, - Поиск и задержание агитаторов.
- А… Ну, да. Логично. А что я нарушила?
- Ты оскорбила интимные чувства и причинила неоправданные психические страдания. Дословно по тексту VI конвенции. Оцени, какая память! А по протоколу UN мы сейчас находимся на территории Конго, которое присоединилось к этой конвенции. Прикинь?
- Ого! – игриво воскликнула Брют, - Власти Конго имеют право меня арестовать?
- Пусть они придут и попробуют, - флегматично отозвалась Пума, разбирая механизм ультракомпактного пулеметика, - пуля в лоб и мясо в воду.
- Ты с ума сошла! Нам в этом озере еще неделю работать!
- ОК. Не учла. Оставим на берегу. И еще. Ты, Брют, просто баловалась, а я для дела.
- Ты про что?
- Про Штаубе, конечно.
Брют понимающе-выразительно кивнула головой.
- Ах, про Штаубе. И для какого дела ты запихнула его в групповую семью?
- Ты меня сама просила найти такое объявление. Не зря же я искала.
- В смысле, все, что выловлено, должно быть сожрано, невзирая на вкус?
- Мы друзья и партнеры, да? – уточнила Пума и нарисовала пальцем в воздухе кружочек, перечеркнутый сверху вниз вертикальной линией – знак пиратской клятвы молчания.
- Без сомнений, - подтвердила геолог и нарисовала «небо и море»: прямую линию сверху и волнистую - снизу (думая, как странно обернулась детская игра в пиратов Дрейка).
Тут же, Пума молча что-то нажала на клавиатуре ноутбука и развернула экран к ней. На экране был эскизный чертеж несколько необычной авиетки длиной 4,5 метра с размахом крыльев 5, и H-образным хвостом, похожим на чуть укороченную вторую пару крыльев. Бросались в глаза предельно-простые геометрические формы и то, что крылья сдвинуты вплотную к тупому носу, как бы обрубленного, цилиндрического фюзеляжа. Надпись гласила: «Concept-flyka «Vitiare» designed by «Retiair» fare-fabric. Basic configuration». После базовой конфигурации, были представлены еще несколько эскизов. На одном из них, к обрубленному носу флайки был приделан контейнер обтекаемой формы, метра полтора в длину. Надпись сообщала, что это «reserve fuel tank1000 litres, or cargo-module 1200 kg». В этой конфигурации флайка «Vitiare» гротескно напоминала торпеду.
- Смешная штука, - высказала Брют свое мнение, - Такие широкохвостки называются «тандем», их использовали для шоу по аэробатике в конце того – начале этого века. А резервная бочка горючего, видимо, для дальней перегонки. И сколько это будет стоить?
- Смотря кому, - лаконично ответил Рон.
- Герхард верно сказал, - добавила Пума, - За столько лет все забыли. Не догадаются.
- Я не поняла, в чем прикол, - сердито проворчала Брют.
- Глянь в интернет учебник экоистории для 7-го класса, - посоветовал экс-коммандос.
- Ты что, совсем меня за дуру держишь? – возмутилась она.
- Нет. Там интересные картинки. Посмотри. Честное слово, не пожалеешь.
- ОК. Но если ты меня напарил, я тебе устрою, - сказала она и углубилась в интернет и школьные воспоминания.
Последний класс базовой школы, перед годичным дипломным классом. Первый парень. Подружки гуляли с мальчишками на три-четыре года старше, а она почему-то выбрала одноклассника. Его звали Тараи, и с ним она первый раз make-love. Он с ней - тоже. В пособии «Практическая биология» говорилось, что такой обоюдный дебют не считается оптимальным, но добавлялось, что при внимательном отношении друг к другу, доверии, открытости и взаимном желании… В общем, все получилось хотя и не идеально, но так, что чувство общего удачного эксперимента и нескольких общих маленьких, но важных тайн, более, чем компенсировали кое-какие ляпы… Через какое-то время, они с Тараи разбежались – так происходит почти всегда, это они знали заранее. Но, вопреки общей закономерности, разбежались не совсем. Когда что-то в этой жизни идет не так, Брют садится за штурвал флайки (непременно сама – никаких аэро-шаттлов, никаких авиа-рикш), и летит в Порт-Вила на Вануату, где живет веселый дядька, техник монтажной бригады по имени Тараи. И на пару дней все идет на фиг. А потом, как по волшебству, оказывается, что в жизни ничего страшного не произошло. Так, мелкие неприятности, легкая депрессия, но не переживать же из-за такой ерунды. И она возвращается домой.
Но сейчас вернемся туда, в 7-й класс, к пособию «Экоистория». Краткая хроника фигни, сделанной человеком с тех пор, как он взял в руки камень и треснул им кого-то по башке (как шутил по этому поводу Тараи). Экоистория не интересуется именами правителей и полководцев. Ее предмет – история технологий. Всех, в т.ч и социальных. Если идти от палеолита к постиндастриалу, то начиная с империй Древнего Востока, натыкаешься на все более отвратительные приемы социального регулирования. Сначала они редки, но к средневековью сливаются в одно огромное, непрерывное свинство, которое известно, как расцвет системы всевластия оффи. Агония этой системы, начавшаяся в конце XVIII века, длится до сих пор. Кланы оффи ведут себя, как огромные голодные крысы, загнанные в угол. Даже подыхая с переломанным хребтом и распоротым брюхом, они еще опасны.
Имперская Япония XX века приводилась в пособии, как один из самых ярких примеров того, в чем состоит социальная технология оффи. Можно ли привести людей к такому дегенеративному состоянию, в котором они, массово, добровольно и радостно отдают жизнь за оффи, обосравших им жизнь с самого рождения, опустивших их в физическую и психическую неполноценность, бесправие, нищету, рабство и ежедневный страх за свою жизнь и жизнь своих близких? Оказывается, можно. Феномен камикадзе разбирался в пособии подробно, с примерами и фотографиями. Было там фото мальчишки-пилота рядом с «Ohka», выпускавшейся в конце войны пилотируемой планирующей бомбой, планером для самоубийства во славу оффи. Симпатичный мальчишка улыбался, стоя рядом с орудием собственной смерти, за штурвалом которого ему предстояло пике на американский крейсер. Пике во славу кучки подонков. Это пике и его результат были на следующих фото. Здравый смысл не хотел верить в то, что это - не кадры из какого-то идиотского триллера. Но тот же здравый смысл говорил: эти фото - документальные...
Перед экзаменом Брют и Тараи валялись у самой полосы прибоя, на косе, выдающейся далеко в море от города Нумеа, и запоминали определение, в рамке рядом с этими фото.
«Государство: преступное устройство общества, в котором людей заставляют умирать в гуманитарно-нецелесообразных войнах, ради амбиций государственных деятелей-оффи. Согласно Великой Хартии Меганезии, попытка создать государство - это особо опасное преступление, пресекаемое высшей мерой гуманитарной самозащиты (расстрелом), т.е. мерой ликвидации убежденных преступников, ставящих насилие своей главной целью».
Самым сложным было понять, на кой черт это надо самим оффи. Почему они занялись этим безобразием, в то время, как могли бы заняться бизнесом, нажить денег, хорошо устроиться и никому при этом особо не насвинячить (коммерческое жульничество не в счет – это дело обычное и неустранимое, да и черт с ним, от него никто не умирает). В ходе долгого спора, состоящего из самых разных аргументов – от строгих логических построений до тычков локтем в пузо оппоненту и шлепков по заднице, сошлись на том, что кланы оффи как-то концентрируют внутри себя людей с опасным для окружающих психозом на фоне унижения и сексуальной несостоятельности. Понять мотивы оффи невозможно. Людей, стремящихся стать оффи, надо гасить, и точка. На то и Хартия…
Вернувшись в настоящее, где была экваториальная африканская ночь (уже довольно прохладная – здесь после заката температура быстро падает), Брют сделала глоток горячего ароматного чая из кружки, дальновидно поставленной Роном на некотором расстоянии от ее правого локтя, и еще раз посмотрела на фото мальчишки-камикадзе. Была здесь какая-то беспокоящая деталь, которую Брют совершенно точно не видела раньше, хотя, с другой стороны, фото, безусловно, было тем же самым… И тут до нее внезапно дошло. «Ohka» была почти один в один, как флайка с эскиза Штаубе, в том варианте, где в носовой части фюзеляжа прикреплен контейнер. Впрочем, какой, на хрен, контейнер? Ясно, что это - заряд взрывчатки, как у «Ohka»…
Брют в невероятном, чудовищном изумлении подняла глаза на Батчеров, которые уже вдвоем возились с аккуратно разобранным на детальки мобайлом-пулеметиком.
- Ребята, вы что совсем охренели? Вы долбанулись на голову?
- О! – сказал Рон, подняв палец к небу, - ты догадалась! Умница.
- Joder, conio! Ты что, маньяк? Что за говно вы задумали?
- Брют, ты хорошая, - серьзно сказала Пума, - Очень-очень. Ты друг.
- De puta madre… Ты тут еще… Юное дарование… Короче, я жду объяснений.
- Давай так, - предложил Рон, - Я объясняю по порядку, а ты отвечаешь да или нет.
- Начинай, там посмотрим, - хмуро ответила Брют.
- Начинаю. Пункт первый. «Vitiare» в базовой конфигурации, без носового контейнера - это дешевая, простая в управлении, надежная и безопасная флайка. Ты согласна?
- Да, черт возьми, но контейнер…
- Пункт второй. Навесной носовой контейнер делает «Vitiare» самой дальней или самой грузоподъемной авиеткой в истории. Ты согласна?
- Да, если там не…
- Пункт третий. Простота пилотирования дает определенные возможности обеспечить безопасность экипажа независимо от того, чем загружен контейнер. Ты согласна?
- Какие? Прыгать с парашютом, когда пикируешь почти со скоростью звука?
Резерв-сержант вздохнул.
- Знаешь, Брют, мой первый инструктор по пилотированию, классный дядька, был при Конвенте оператором ночного говновоза. Так вот, по рассказам, его механик, малаец с тремя классами образования, никак не мог понять, где прячется маленький человечек, который рулит говновозом в полете, и как он каждый раз спасается из машинки. Этот малаец был убежден, что маленький человечек спасается. Он твердо верил: оператор – правильный канак, он никогда не отправил бы маленького человечка на смерть. Увы, такое доверие к партнеру в наши времена встречается гораздо реже, чем тогда.
- Знаешь, Рон, я дура, - со вздохом, сообщила Брют, - Извини, ладно?
- Аita pe-a, - ответил он и подмигнул, - Ты умница, как я уже сказал. Ты почти угадала.
- Ты сейчас похож на Пуму, которая хвалит Штаубе за отличную стрельбу.
- Человека надо хвалить, когда он делает успехи, - ответил Рон.
- Ну, разумеется. А ты не думаешь, что в эмирской охранке тоже есть люди, умеющие читать учебники и делать успехи? Тем более, здесь все так в наглую. И конструкция, и даже название, которое читается или как «Viti-are» (быстрая волна), или как «Vi-tiare» (цветок манго). Аллюзии с «Ohka» (цветок сакуры) как-то слишком бросаются в глаза.
- Так и должно быть, - сказал резерв-сержант, - Аль-Аккан – параноик с острой манией преследования. Он помешан на своей безопасности, он предсказуем, как и полагается параноику, и он ни хрена не понимает в военно-диверсионном деле.
- Я тоже в нем ни хрена не понимаю, - заметила Брют.
- Зато ты разбираешься в геологии и сексуальной психологии. Разделение труда между партнерами – основа дела. Ты вскрыла мозги Штаубе, Пума их загрузила и придумала план, а я кое-что доработал в последовательности мероприятий и технике исполнения.
- Что значит «загрузила»?... Подожди, не отвечай, я хочу догадаться сама… Минуту… Ага, я поняла. У Штаубе даже мысли не было убивать Аль-Аккана! Он просто хотел удрать от эмира, а эмир хотел его поймать и шлепнуть. Теперь все наоборот. Штаубе хочет шлепнуть эмира. Если следовать логике ролевой игры, то теперь эмир захочет удрать от Штаубе, потому что Штаубе хочет его поймать и шлепнуть.
- Молодчина! – сказал Рон.
- Уф. Я вернула своим мозгам некоторое самоуважение. Ребята, а откуда тогда вообще взялась эта идея, убить Аль-Аккана? Если у Штаубе и мысли об этом не было, то кто?..
- Я, - спокойно сказала Пума, не поворачивая головы и не отрываясь от своего занятия (она собирала миниатюрный пулеметик, механизм которого они с Роном, до этого, так тщательно разобрали и исследовали).
От удивления, Брют чуть не выронила кружку с чаем.
- Ты? На кой черт тебе это надо?
- Это просто, - ответила младший инструктор, - Ты мне рассказала про шариат, ты мне объяснила, как все устроено. Я поняла про тех маленьких женщин, которых эмир дал Герхарду. Он их убил, потому что они были уже использованные. По шариату так. Их продали одному мужчине за его работу. Он отказался работать. Тогда получилось, что этих женщин можно только убить. Никак иначе. Я правильно поняла, да?
- Правильно. Но ты к этому каким боком…
- Таким. Мой мужчина много мне объяснял про Хартию. Теперь я поняла, почему оффи так делают с людьми. Потому, что они параноики. Они верят: можно так делать, потому что там, наверху, на небе, - Пума ткнула пальцем вверх, - есть главный оффи. Он им так приказал, и он обещал их защитить, чтобы их за это не убили. Если их действительно не убьют, то нормальные люди будут верить, что главный оффи есть, он так приказал, и он защищает всех оффи. Тогда люди будут слушаться оффи и всем будет херово.
- Значит, ты хочешь убить его по идеологическим мотивам, - констатировала Брют.
- Если тебе нравятся длинные умные слова, пусть будет так.
- ОК. А почему именно его? Что, свет клином сошелся на Аль-Аккане?
- Сошелся, - спокойно подтвердила Пума, - Я читала статью. Ее написал док Мак Лоу.
- Мак Лоу, биолог, разработчик триффидов? – уточнила Брют.
- Мак Лоу. Тот, кто дал еду людям мпулу, - поправила Пума, - Двум миллионам людей или примерно так. Он великий человек. Понятно пишет. Он рассказал, как делают trick с миссией. Ты взяла одного такого голодного ребенка, которого проще всего было найти. Ты его показала по TV. Все увидели, какой он голодный. Ты его накормила. Его одного. Все видят. Все думают: какая у тебя сильная миссия, кормит всех голодных детей. Ты получила PR, ты собрала много денег, тебе хорошо. Да. Теперь ты поняла про Аккана?
- Боюсь, что не совсем.
- Не бойся. Я объясню. Есть много исламистов, римокатоликов, пуританистов, всякого такого говна. Есть большие, средние и маленькие. Аккан, он маленький, если сравнить. Его показали по TV, как он имеет ЕС, как все испугались, и стали от испуга делать ему oral-sex прямо при репортерах. Он – как тот голодный мальчик. Он нужен оффи для PR. Чтобы все думали: ему все можно – значит, другим оффи тоже все можно. А таким, как Штаубе – ничего нельзя делать против оффи. Штаубе должен терпеть, когда Аккан его имеет. Если Штаубе не хочет терпеть, то сидит в маленькой нищей стране, и не может оттуда вылезти, иначе его отдадут Аккану, и тот его повесит. Это тоже для PR. Теперь делаем PR наоборот. Штаубе напугал Аккана, а потом убил. Все видят. Все думают: да, Аккану было нельзя. Значит, другим, таким, как Аккан, тоже нельзя. А Штаубе можно. Значит, другим людям тоже можно напугать и убить таких, как Аккан. Такой PR, да!
Младший инструктор резко замолчала, как будто у нее выключили звук, дособрала пулеметик-мобайл и положила его на середину столика.
- Отморозки вы оба, вот что, - тоскливо сказала Брют.
- Что мы делаем неправильно? – поинтересовался экс-коммандос.
- De puta madre! В том-то и дело, что я не знаю. По ходу, вроде все правильно… Но… Joder, почему всякая такая фигня происходит именно со мной!
- Так ведь все люди равны перед Паоро, - ответил он, - А если фигня должна с кем-то происходить, то почему бы ей не произойти с тобой?
- Засунь этот прикол себе в жопу, - обиделась геолог.
- Ругаешься, - сказала Пума, - Зря. Мы хорошие партнеры. Ты с нами наживешь деньги.
- Откуда? С вашего сраного планера-камикадзе? Там одни неприятности.
- Во-первых, там будут и деньги тоже, - возразил Рон, - а, во-вторых, для начала, мы все наживем денег, продав вот это (он постучал пальцем по корпусу пулеметика). Твоя тут треть. Все по-честному.
- А я думала, Пума захочет оставить его себе.
- У-у! – недовольно промычала младший инструктор, - Его нельзя юзать. На нем плохое igbekela. Ты думаешь, Ндунти это купил? Нет. Где бы он купил такую штуку? Значит, он это отнял, а владельца… (она сделала красноречивый жест ладонью поперк горла). Если неправильно убил кого-то и взял его оружие, то igbekela прилипло. Юзать опасно.
- А… - потянула Брют, - Ну, тогда лучше не рисковать. Только я не поняла, откуда здесь моя доля? Эту пушку подарили тебе.
- Во-первых, - вмешался Рон, - Мы партнеры. Во-вторых, нам с Пумой как-то неудобно самим сдирать со своего работодателя большую сумму. Брать мало - тоже не хочется. В этой пушке несколько know-how, на этом «Taveri» сделает хорошие деньги. На Западе такую технику разрабатывают и производят для спецслужб, неофициально, секретно, малыми партиями. На этот механизм, видимо, нет патентов, и «Taveri» может выйти с этим дивайсом на мировой рынок без дрязг с интеллектуальной собственностью. Мы могли бы продать это другой меганезийской фирме, например «Bikini Fuego», но мы с Пумой – корпоративные патриоты, и хотим, все-таки, продать это нашей «Taveri».
- То есть, вы хотите ободрать своего работодателя, но культурно. А при чем тут я?
- При том, - вмешалась Пума, - что ты добыла эту пушку. Показала ее нам. Мы сказали: Ого, какая пушка! Давай мы тебе поможем ее продать? Ты сказала. Ага! Но я хочу вот столько денег. Мы сказали: ну, попробуем. Ты сказала: только чур не обманывать. Мы дали слово, что не обманем. Тогда ты нам дала пушку, мы принесли ее в «Taveri», нам дали денег. Мы отдали тебе, как бы все, но по жизни треть, как партнеру. Еще «Taveri» дала нам бонус за инициативу. Может быть. Тогда мы его тоже поделим на троих.
Брют задумчиво коснулась кончиками пальцев пулеметика-мобайла.
- Ладно. Будем считать, я это добыла. Должна же я как-то компенсировать себе всю эту нервотрепку. О, Мауи и Пеле держащие мир! Ну, почему я опять куда-то влипла?
- Не грусти, Брют! – сказала Пума, похлопав ее по плечу, - Зато ты нашла себе хороших друзей. В смысле нас. С нами интересно. С нами весело. Да?
- Это точно, - вздохнула Брют, - С вами не соскучишься. Знаете, foa, давайте мыться и ложиться спать. Ночь на дворе. Птички уснули в саду, и все такое.
- ОК, - согласился Рон, - Девчонки, идите мыться. Пума, ты отвечаешь за безопасность при водных процедурах. Я пока поставлю сторожевик.
- Что? – спросила Брют.
- Акустика такая, с компом, - пояснил резерв-сержант, - Если что-то ходит или ездит, то она начинает пищать. Не выставлять же нам часовых с пушкой и разинутым ртом, как в боевиках про II мировую войну. XXI век. Hi-Tech пришел в армию. Прогресс.
…
В шатре Брют была уложена между Роном и Пумой - с армейскими шутками на ночь:
- У тебя как с сексуальной ориентацией? Гетеро-, гомо- или би-?
- Гетеро-.
- Уу… Что, совсем гетеро-, или есть хоть чуть-чуть немного би-?
- Ну, по ходу, чуть-чуть есть…
- Хей! Тогда тебе чуть-чуть повезло!
- Что, прямо сейчас будете домогаться?
- Нет, мы так, на будущее…
- Тю… А я-то размечталась…
- А ты посмотри эротические сны. В Экваториальной Африке, они знаешь, какие яркие?
- Пока не знаю.
- Ну, тогда спи, увидишь.
А потом она как-то легко и незаметно заснула. Правда, без эротических снов, но зато крепко, и проспала часов до 10 утра. К моменту ее пробуждения, исполинская сарделька грузового дирижабля уже стояла на трех тонких опорах, а из широких ворот подвесного грузового модуля выезжали по транспортеру 20-футовые контейнеры. Вокруг суетилось полдюжины полевых техников, покрывая местность трехэтажным слоем отборного мата. Полувзвод обманчиво-флегматичных рейнджеров военного прикрытия, заняв ключевые позиции, откровенно скучал. Ромсо Энгвае уже приставала к ним с глупостями (так, из спортивного интереса). Лейтенант рейнджеров что-то живо обсуждал с Ндунти, Штаубе, Дуайтом и обоими Батчерами. Предмет обсуждения Брют рассмотрела только подойдя поближе - и от изумления выругалась так, что удивила даже техников. Переглянувшись между собой они хмыкнули пару раз, а их бригадир находчиво ответил:
- Ia orana, chef-lady, let joder te per culo too.
- Я спросонья всегда такая, - доверительно сообщила ему Брют, подмигнула, хлопнула по плечу и спросила, - мне глаза врут, или это спейс-скутер?
- Он самый, - подтвердил бригадир, - Здешний мэр, или президент, интересуется, сложно ли собирать такие штуки. А его консультант по флайкам говорит, что нехрен делать. По-моему, тоже нехрен делать, но эта «Fronda» какая-то стремная, если смотреть с позиции трезвого, в смысле не совсем отмороженного, канака. Но этот парень и его девчонка, они отмороженные на обе свои головы. Они собрались лететь прямо отсюда. Приспичило же людям. Только тебя ждут. Типа, сказать «so long» и все такое.
Space-scooter, как и положено машинам этого класса, напоминал cab-bike или mono-tracer (т.е., попросту, мощный мотоцикл с закрытой кабиной аэродинамичной формы). Отличие состояло в том, что в стороны от кабины торчали два сильно выгнутых вверх 3-метровых крыла, придававшие этому дикому пасынку космонавтики окончательно гротескный вид.
- Ia orana po-i, - сказала Брют, вклиниваясь между Роном и Пумой, - Говорят, вы решили стать первыми космонавтами Шонаока.
- По ходу, мы просто летим домой, - ответила Пума, - А ползти 6000 миль на обычной флайке, как-то лениво. Вот Рон и включил в контракт аренду этой хрени на рейс.
- В какой контракт? – спросила Брют.
- На твою охрану. Мы же, типа, этим занимались. А эта хрень не запредельно-дорогая.
- Я знаю. Но мне как-то всегда было жалко свой любимый организм.
- Точно, гло, - поддержал ее лейтенант, - По службе это еще куда ни шло. По службе на всяком летали. На «Bolide» летали - по сути, такая же чума, как эта. По службе, вообще, чего только не бывает. Но в отпуске… Joder! И какой псих придумал эту звездюлину?
- Джеймс Бонд, - авторитетно заявила Пума.
- Гонишь, - ответил лейтенант, - Джеймс-Бонда самого придумал Флеминг.
- Как ни странно, - вмешался Штаубе, вы оба в чем-то правы. Исторически было так…
Исторически было так. В 1970 продюсер Джон Глен задумал экранизацию «Octopusy», одного из романов Флеминга о супер-шпионе Джеймсе Бонде. Эта шпионская сказочка, как и прочие из бонд-сериала, была насыщена инженерным абсурдом, выдаваемым за последний писк НТР. Так, в «Octopusy» присутствовал сверх-скоростной реактивный самолет размером с байк. Консультанты предлагали Глену сделать сцену с этим авиа-уродцем методом комбинированной съемки, но продюсер уперся и захотел натуры. Он пригласил конструктора Джима Беде, специалиста по аэро-крикетам (любительским самолетам с габаритами до 5x4 метра), и предложил поставить на подобную игрушку реактивный двигатель. Так в 1971 родился «BD-5J», и скоро миллионы потребителей кино-лапши увидели его на экранах. «BD-5J» не был сверх-скоростным, но 270 узлов выжимал, а этого достаточно, чтобы авиалюбитель за час полета вдоволь наглотался собственного адреналина. За год было продано 4000 KIT-наборов для изготовления «бондо-флаера» у себя в гараже. Почти пол-века реактивные аэро-крикеты оставались просто дорогой игрушкой - до эры любительского космоса, когда кое-кому пришла в голову идея скрестить реактивный «BD-5J» с его винтовым близнецом «BD-5В». В итоге получилась эпатажная аэро-байкерская машинка, которая медленно карабкается на пропеллере до высоты 15000 метров, а потом, как снаряд из пращи, вылетает в космос, разгоняясь на реактивной тяге до 7 километров в секунду. Космическая фаза ее полета длится всего полчаса, но это означает дистанцию 6000 миль.
- Разумеется, - добавил Штаубе, в порядке эпилога, - Это не самый комфортный способ передвижения. Все-таки, более, чем трехкратная перегрузка при разгоне. Современные спейс-планы выполняют разгон гораздо мягче. Но, к сожалению, это уже стоит гораздо дороже. Хотя, по мере развития технологии, они тоже станут доступны в цене.
- По ходу, станут, - согласилась Пума, устраиваясь на заднем сидении скутера, - Но нам домой надо сейчас, прикинь? А на завтрашней флайке сегодня не полетишь.
- Главное, - добавил Рон, - эта штука в сто раз надежнее, чем авиа-лайнер. Это так, для информации отдельным руководителям авиа-министерств.
- Ты авиа-расист, - сказал Штаубе, - Ты считаешь авиа-лайнеры унтерменшами неба.
- Унтерфлюгами, - поправила Брют, гордясь, что помнит школьный lingva-germany.
- Ну да, разумеется.
- Ладно, - сказал Рон, - Потом про это поболтаем. So long, foa.
- Parahi oe! – отазвался лейтенант рейнджеров, подняв ладонь в старинном магическом жесте – пожелании правильного ветра в паруса.
- Parahi oe!
Обтекаемый узкий фонарь кабины бесшумно закрылся. Тихо загудел вспомогательный движок. Скутер по-черепашьи медленно сполз с берега в воду, затем, набирая скорость, пробежал по поверхности озера и, поднявшись в воздух, заложил широкую дугу над берегом, покачиваясь вправо-влево. Помахал крыльями. Традиция…
…
Банде президента здесь было больше нечего делать, так что два «Хаммера» двинулись в обратный путь через полчаса после старта Батчеров. Расставались по-дружески, весело.
- Вы уж тут хорошо охраняйте своего геолога. Красивая женщина, умная, да!
- Да уж мы будем охранять. А не пиво с джином пьянствовать как некоторые.
- Так уж и не будете?
- Не будем. У нас ром для этого дела. Чисто в медицинских целях.
- У-у…
Когда озеро Удеди исчезло за кормой, Ндунти закурил сигару, выпустил в салон джипа небольшую тучу дыма (хорошо, что кондиционер был включен на полную мощность), и задумчиво произнес одно слово:
- Журналисты.
- Где? – спросила Ромсо Энгвае.
- В Лумбези. Мне позвонили. Из Европы, мать ее греб. Мне надо для них говорить. Надо говорить так, чтобы они захотели дать нам деньги.
- Кто? – удивился Дуайт, - Журналисты.
- Нет, болван! Европейцы. Жирные богатые европейцы.
- Знаешь, Чоро, после твоей речи про то, как наши бомберы раздолбают Женеву и Гаагу, европейские деньги нам точно не светят.
- Это была неофициальная речь, - проворчал генерал-президент.
- Официальная – не официальная, - Дуайт пожал плечами, - В интернет висит, однако.
- Мне кажется, - вмешался Штаубе, - Возможность еще не потеряна. Некоторые люди в Европе будут в восторге от того, что сказал Чоро.
- Ты не опохмелился? – заботливо спросила Ромсо.
- Я вообще очень мало пил, в отличие от… Гм… В общем, тут надо понимать историю европейской политики. Это довольно длинная тема…
- Тогда зачем ты тратишь время на предисловия? – перебил Ндунти, - сразу говори про тему, чтобы мы успели.
…
=======================================
80. РОН, ПУМА и тонкая красная линия.
Дата/Время: 23 сентября 22 года Хартии.
Место: Меганезия, округ Палау.
Остров Пелелиу, fare-Butcher.
=======================================
«Fronda» приводнилась в узком, изогнутом, как анаконда, заливчике, отделяющем fare Батчеров от соседнего полуострова, и Рон, не без труда, подогнал неуклюжую на воде машину к своему пирсу. Откинул прозрачный колпак и с удовольствием потянулся. А
младший инструктор Пума Батчер, едва покинув тесную кабину, решительно заявила:
- Пока летели, я считала в уме, сколько прошло дней отпуска. Получилось ровно 10, да! Отпуск 45. Я вычла 10. Осталось 35. Надо что-то делать! Давай ты будешь думать?
- На тему? – спросил Рон.
- Про еще 35 дней, - пояснила она, - Это понятно.
Ожил трэйс-контроллер «Fronda».
- Aloha! Это снова я! – послышался по-детски оптимистичный голос робота, - Если вы уверены, что рейс завершен, наберите, пожалуйста, на пульте номер вашего заказа, и в конце буковки «F», «I» и «N», а потом «Enter». Так я узнаю, что у вас все ОК. А, когда загориться зеленое табло «READY TO LEAVE», закройте, пожалуйста, пустую кабину. Так я узнаю, что мне можно лететь на базу. При этом, пожалуйста, поставьте меня так, чтобы я мог взлететь с пробегом сто метров. Спасибо, что прослушали это INFO.
- Интересно, - сказала Пума, - Мы уже много раз летали, а он нам все время повторяет. Почему нет умного робота, который просто скажет: «хей, сделайте все, как в тот раз»?
- Потому, что кто-то обязательно перепутает, - ответил Рон, выполняя все названные операции, захлопывая колпак пустой кабины.
- Да, - согласилась она, глядя, как пустой спейс-скутер, разбежавшись от пирса, легко поднялся в воздух и набирая высоту, развернулся в сторону Ореор-Палау, - А ты уже придумал?
- Не так быстро, - сказал экс-коммандос, - И, давай, ты скажешь первая.
- Давай сначала посмотрим, как дядя Еу, - предложила Пума, - А потом я буду думать.
С этими словами, она открыла бокс на пирсе и выкатила на воду маленький аквабайк.
- Кто рулит? - спросил Рон.
- Я! Я же его взяла. А ты садись сзади и держись за меня. Мне нравится!
- Мне тоже, - сообщил Рон, занимая место пассажира.
Дядю Еу долго искать не пришлось. Он сидел на круглом надувном рафте, стоящем на якоре в паре сотен метров от своего fare, а вокруг торчали пять удочек, заброшенных, вероятно, на разные глубины. На корме в 20-литровом прозрачном контейнере с водой уже плескалось около дюжины примерно фунтовых рыб.
- Hei, foa! – удивился старик, - Вы, вроде, вчера собирались лететь на Пиерауроа!
- Это мы неделю назад собирались, - уточнила Пума.
- А… - сказал он, - А что не полетели?
- Мы полетели, уже вернулись, - ответила она.
- Ну, и как там?
- Нормально, - сказал Рон, - А у тебя как? Клюет?
- Клюет, но фигово. Вот после заката в проливе Омлеблоче, ближе к Ладемисанга…
- Давай, мы тебя свозим, - предложила Пума.
- Хэ… Там надо долго рыбачить, а вам будет скучно. Вы же маленькие непоседы.
- По ходу, найдем чем заняться, - ответила она, подмигнув Рону.
- Действительно, дядя Еу, давай мы тебя свозим, - сказал он, - Тут всего 2 мили.
- Хэ… Ну, если найдете, то да. Подъезжайте через два часа. Только на проа, а не на этой фитюльке. И чайник не забудьте. И какао. И рома немного. И чего-нибудь пожевать. И сеть, на всякий случай. И слинги, чтоб вам не бездельничать.
Рон кивнул.
- Договорились, дядя Еу. За час до заката.
- Ага-ага… А как там на Пиерауроа?
- Нормально, - ответила Пума, - А мы еще в Африке были.
- Хэ… И как там, в Африке?
- Там хорошо. Горы красивые. Саванна. Только моря нет, и опять война, да…
- Хэ… Война… А говоришь, хорошо…
- Так ведь, не очень большая война.
- Война, она и есть война, - вздохнул старик, - лучше на нее не ездить. Что вам, гор не хватает? Летите на Новую Британию. Сплошные горы, больше мили высотой. Заодно приглядите за детьми. Они полетели смотреть вулкан… Как его… Лонг… Ланг…
- Лангила, - подсказал Рон,
- Ага, он самый. Опять извергается. Пятый раз в этом веке. По TV показывают.
- Посмотрим…А что за дети, дядя Еу?
- Мальчик и девочка. Девочка еще худее твоей vahine, а мальчик вот такой…
Старик приложил к голове ладони и растопырил пальцы.
- Оскэ и Флер, - определила Пума, - А они что, были тут, да?
- Нет. Они вчера call-up-me по i-net. Где, мол Рон и Пума. Или не вчера…?
- Это, наверное, когда мы были на китайском утюге, - заметила Пума.
- Вы и в Китай успели? – удивился Еу.
- Нет, только на их крейсер, - ответил Рон, - Так получилось. А там экранирование.
- Тю…, - сказал старик, - Столько хороших мест вокруг, а вас во куда заносит…
Экс-коммандос пожал плечами.
- Надо было помочь одному человеку.
- А… Ну, тогда конечно… - дядя Еу вдруг сделал неожиданно-проворное движение и выдернул удочку, с бьющейся на крючке рыбиной фунта на полтора, - … Ух! Чуть не прошляпил. Заболтался с вами.
- ОК, - сказал Рон, - Мы поехали домой, а через два часа…
- Какао, ром и закуску не забудьте, - перебил старик, - Еще чайник, сеть и слинги.
…
Лангила, расположенный на крайнем западном мысу Новой Британии извергался так щедро, что это производило впечатление даже на экране ноутбука. Похоже, это было только начало. Сквозь белое облако дыма, накрывшее морщинистые бурые склоны вулканического конуса, еще не пробивался тусклый красный свет, характерный для стадии, когда из жерла и трещин начинают выползать языки расплавленной лавы…
Дав посмотреть на это зрелище несколько секунд, Флер развернула web-камеру в направлении своей кампании. Ну, разумеется: здесь был Оскэ со своей фирменной стрижкой в виде короткого жесткого пурпурного ежика. Рядом с Оскэ наблюдалась парочка новобританских восходящих звезд папуасской космонавтики: Хти и Мео…
- По ходу, мы к ребятам вписались, - сообщила Флер, - Вернее, к родичам Мео. Ну, короче, мы в Аконго, тут до Лангила 20 миль, все видно, ага! А вы где?
- На пирсе, – ответил Рон.
- А пирс где?
- Дома, на Пелелиу.
- И чего вы там делаете?
- Меняем часовой пояс. В Африке сейчас утро, а здесь уже закат.
- Мы на рыбалку идем, - добавила Пума, - С дядей Еу.
- А-а. С дядей Еу это зачетно… А утром?
- Утром… - Пума бросила короткий взгляд на своего faakane, - У!
- Чего-как, наверху, под крышей еще есть комната, - сообщил Хти.
- Правда без стены, - уточнила Мео, - Или хотите, к нам в кубрик.
- Смотря, что скажет мой мужчина, - торжественно объявила младший инструктор.
- По мне, что кубрик, что без стены, - ответил Рон, - выбирай на свой вкус.
- Мы на месте выберем, - решила Пума, - Если мы полетим на «subjet» в 8 утра… (она снова бросила взгляд на Рона и дождалась его кивка) … То будем у вас в 10. Но надо будет нас кормить завтраком, потому что мы прилетим голодные, да!
- Короче, на подлете call-us, - сказала Флер, - Типа, чтобы мы начали варить лапшу.
…
- Вулкан! – мечтательно произнесла, Пума и улеглась на досках пирса в позе морской звезды, - Мы хорошо придумали, да? Лететь не далеко, и завтрак не надо делать. Рон, наверное, я очень ленивая женщина, да?
- Это в смысле, что в лавку за хавчиком поеду я? – уточнил экс-коммандос.
- Это очень плохо? – спросила она.
- Aita pe-a, - ответил он, немедленно определив настоение своей vahine, как легендарно-эпический похрен - второй и последний элементом Транс-экваториальной Африканской культуры, которую Пума привезла с родины (первым таким элементом, разумеется, был культ Ориши Йемайя). Если Пума погружалась в это полу-медитативное состояние, то просить ее сделать что-нибудь по хозяйству было абсолютно бесперспективно. Так что, экс-коммандос вновь оседлал аквабайк (уже в качестве водителя) и поехал на маркет.
…
Процедура поездки за покупками заняла около получаса. Вернувшись, Рон обнаружил, что Пума (вопреки ожиданиям) не лежит все в той же позе, наблюдая краски вечернего неба, а с довольно-таки озадаченным видом разглядывает нечто на экране ноутбука.
- Ндунти, - пояснила она, - Смешно. Мы уже здесь, он там, да?
- Ндунти? – переспросил Рон, усаживаясь рядом, - Так…«Deutsche Welle Online». Ого! Этот отморозок попал в ten-top… Пресс-конференцию президента Шонаока в Лумбези. Бла-бла-бла, на вопрос репортера журнала «Spigel», бла-бла-бла: «Господин президент, почему вы намерены вооружаться, вместо того, чтобы решать проблемы ужасающей нищеты, неграмотности, безработицы, бездомности и детской беспризорности?», его превосходительство использовал явно домашнюю заготовку… Y una polla!
Судя по торжественно-агрессивной позе на фото, Ндунти выдал что-то концептуальное. Его выступление уже было доступно на сайте в текстовом виде. Рон быстро пришел к выводу, что речь написана никак не без участия Штаубе. Эксперт-пилот ICAO, судя по разговорам, был поклонником «Luftwaffe», а то, что сказал президент Ндунти, очень походило на микс из выступления «отца военной авиации III Рейха», Германа Геринга:
*********************************
Чоро Ндунти, президент Шонаока.
Война, демократия и защита культуры
*********************************
«История людей - это история войн. Воюют племена, потом народы, империи, религии и партии. Воюют корпорации – это называется конкуренция, и никто не говорит, что это плохо. Воюют системы. Это – общее слово, оно все определяет. Системы делают люди. Сильная, хорошая система - побеждает. Слабая, плохая система – проигрывает. Так было всегда и так будет всегда. История не знает слов «справедливость». Победитель всегда прав, побежденный - всегда виноват. Это - единственный факт, которому учит история. Да. Общие человеческие ценности, толерантность, взаимное уважение культур, отказ от применения силы - это дерьмо. Это средство обмана. Так одна бедная, физически слабая система может победить вторую, богатую, физически сильную. Она может это сделать, если во второй системе слишком доверчивые люди и продажные политики. Продажные политики говорят много правильных слов про демократию. Про то, что власть должна быть у народа и для народа, чтобы народ имел еду, дом, работу и защиту. Да! Потом они добавляют к этим правильным словам другие слова. Про то, что с врагом, который хочет поработить народ, надо не сражаться, а договариваться, уступать ему. Что надо отдавать ему сегодня это, а завтра - то. Они говорят, что у врага такие же права, как у друга. Это и называется «толерантность». Она нужна, чтобы народ проиграл войну. Чтобы враг отнял у него еду и дом. Народу такая толерантность не нужна. А то, что не нужно народу – это не демократия. Да! Некоторые говорят, что мы агрессивные. Что мы не толерантные. Что мы решаем вопросы силой оружия. Вы это слышали у себя на Западе. А кто это говорит? Продажные политики. Они сидят за столом с врагом народа. С тем, кто хочет поработить народ. А, может быть, уже поработил. Они едят у него из рук. Они берут у него деньги. Они принимают законы про толерантность, чтобы врагу было легко вас поработить. Да! Теперь вы знаете, почему продажные политики называют нас агрессивными. Они хотят называться демократами, и получать от врага деньги за предательство. А мы им мешаем. Мы показываем, что такое настоящая демократия. Мы не даем врагу забирать землю и имущество у нашего народа. Мы не даем врагу порабощать наш народ. Мы на страже интересов народа. Если для этих интересов надо воевать, мы воюем. Мы знаем: если мы откажемся от войны, как нам предлагают продажные политики, то нас растопчут. Мы не позволим этого сделать. Мы будем создавать боевую авиацию. Мы будем покупать или производить вооружения. Мы будем строить сильную армию. Мы будем делать то, что нужно нашему народу, а не то, что нравится жирным засранцам в Женеве, Брюсселе и Гааге. Пусть эти продажные шкуры засунут себе в жопу свою мораль и свои принципы международного сотрудничества. Пусть продают все это дерьмо кому-нибудь другому, а не нам. Эти продажные ублюдки учат вас пускать слюни про толерантность и отказ от применения силы. Когда враг принуждает вас жить по его законам, они учат вас блеять, как будто вы овцы, которых ведут на бойню. А когда враг вас грабит или убивает, они делают вид, что ничего не случилось. Это – не демократия. Это – предательство. А мы будем строить демократию. У нас есть общие интересы с народом. Да! У нас нет общих интересов с врагами и предателями. А правы мы или нет - решат наши потомки!»
Грянул восторженный рев легионеров, сквозь который можно было расслышать чьи-то робкие аплодисменты из небольшой кучки репортеров. Президент Ндунти поправил на себе простой генеральский китель (который хорошо сидел на бывшем главаре банды ангольских дезертиров), вернулся за парадный стол под флагом Шонаока, и сделал два глотка минеральной воды из простого, демократичного граненого стакана.
*********************************
…
Рон Батчер хлебнул пальмового пива из кружки и прокомментировал:
- Говнюк.
- Очень много слов, - лениво сказала Пума, - Не поняла. И еще смешно. У них там день, а здесь ночь. Звезды. Я помню про вращение Земли, а привыкнуть не могу.
- А про что говорил Чоро? - все так же лениво спросила Пума.
- Про политику.
- Он неправильно говорил?
- А ты сама как думаешь? – поинтересовался экс-коммандос, знавший по опыту, что его vahine прекрасно запоминает услышанное даже в полусне.
- По ходу, ничего такого, - ответила она, - Если тебя грабят, то надо воевать, а если надо воевать, то нужно оружие и армия. Чоро - говнюк. Да. Но это он правильно сказал.
- Дальше, - поощрил ее Рон.
- Если у нас есть фермы, фабрики, школы, специалисты, наука, тогда все просто. Да. Мы придумали и сделали оружие. Мы научили немного солдат-специалистов. Мы наняли за кое-какие деньги резервистов, кому интересно. Их тоже научили. Наших людей никто не сможет грабить. Хорошо. А если у нас нет ни хрена - с чего тогда начинать?
- А с чего бы ты начала?
Пума переместилась из положения «лежа» в положение «сидя по-турецки» (что означало в данный момент крайнюю степень напряжения ума), и объявила:
- Я начинаю, как в комп-игрушке «X-fenua». Выращиваю и охраняю дешевую еду. Ее и охранять не дорого. Ее никто не будет отнимать большой военной силой, и мне не надо даже армии. Можно дать оружие фермерам, и хватит. Когда появилась еда на продажу, я начинаю делать более хорошее оружие, инструменты и ценные вещи. Если получится, то я делаю инструменты-оружие. Называется «продукция двойного назначениия». Выгодно. Потом, если у меня это есть, я могу делать образование. Я пока правильно говорю, да?
- По ходу, так, - подтвердил экс-коммандос, - Теперь вопрос. Почему Ндунти не давал фермерам дешевое оружие, которым они бы могли охранять свой добряк?
- Это понятно. Они бы тогда убили его солдат, и его тоже. А так он мог их грабить.
- Ответ верный. Идем дальше. Кто сейчас может напасть и ограбить людей шонао?
- Не знаю, - ответила Пума, - Может, ЮАР могла бы. Но это большая война. Они не захотят. Слишком дорого. Не выгодно.
- Опять верно. Теперь вспомни, что спросил у Чоро тот парень из «Spigel».
- Я помню. Он спросил: зачем тратить деньги на оружие, если люди шонао сидят в полной жопе, нет домов, негде работать, и там не голод только потому, что из Мпулу привезли кучу хавчика. Я тоже не понимаю. Чоро же не дурак. Зачем он так делает?
Рон похлопал ее по плечу.
- Это просто, как банан. Ндунти – бандит. Он привык грабить, это его образ жизни. Для того, чтобы хорошо грабить, необходимо эффективное оружие. А на людей шонао ему насрать. Ты краткий курс экоистории учила? Про государство помнишь? Вот Ндунти и есть государство в его чистой, незамутненной форме. Во Франции лет триста назад был такой король – он прямо говорил: «государство – это я». Здесь аналогичный случай.
- Тогда что он говорил про народ и демократию? – удивилась Пума.
- Это для репортеров-юро, - пояснил Рон, - У них у самих демократическое государство. Он им хочет объяснить, что его демократия демократичнее.
Пума энергично передернула плечами и обиженно наморщила лоб.
- Я ни хрена не поняла, что ты сейчас сказал. Говорить такими словами - не честно, да!
- ОК, тогда на пальцах. Смотри: демократия – это кукольный театр, куклы называются «народ». Считается, что куклы приказывают, а оффи - выполняют приказы. Ясно, что оффи приказывают сами себе, но в Европе это не принято говорить. Типа, неприлично.
- У! Это я знаю. Ты скажи что значит: «его демократия демократичнее».
- Значит, в его театре куклы больше похожи на людей, - пояснил резерв-сержант.
- Врет? – спросила Пума.
- Хрен его знает, - Рон пожал плечами, - В Европе оффи такие же говнюки, как Чоро, но он наглый мелкий бандит, а они - трусливое крупное ворье. Европарламент, конечно, на вид, более убедителен, чем Национальное Собрание Шонао…
- Национальное что? – перебила она.
- Это когда Чоро собирает легионеров на площади, что-то говорит, они кричат «ура!». И когда они крикнули, считается, что народ одобрил. В Европарламенте для этого сделаны кнопочки на столах. Депутатам платят - они нажимают кнопочки. Результат такой же.
- На площади – прикольнее, - решила Пума, после короткого размышления.
Рон допил банку пива, смял в ладони, как бумажную, бросил в мешок, и сообщил:
- Многие юро тоже думают, что на площади прикольнее. А другие юро говорят, что это фашизм. Вопрос, кто лучше: бандиты или ворье. Бандитов многие юро боятся. Бандит в политике – это всегда война, ему же надо грабить, верно? А ворье не воюет, даже когда надо. Ты помнишь по экоистории: Европа сдалась Гитлеру практически без боя.
- Чоро говорит для тех юро, которые думают, что бандиты лучше? – уточнила Пума.
- По ходу, да, - подтвердил он, - Наверное, он думает, что они дадут ему денег.
- Это логично, - согласилась она, - Тогда почему ты думаешь, что это плохо? Если Чоро кому-то нравится, пусть дают ему деньги. Это дела юро. Их деньги, их проблемы.
- Ты хотела бы, чтобы тебя считали другом Чоро? – спросил резерв-сержант.
- Не очень, - призналась Пума.
- Вот то-то и оно. А скажут, что мы – его друзья. Что все канаки – его друзья. Мы с тобой полетим отдохнуть в Швецию, к Олафу и Фрис, а на нас будут смотреть, как на бандитов и фашистов. И все из-за этого говнюка, который перешел красную линию.
Пума внимательно посмотрела на него.
- Красную линию? Ты мне про такое не говорил.
- Это элементарно, - сказал он, - Это то, что отличает полисмена или солдата от бандита или маньяка. И те и другие стреляют в людей. Но первые не переходят красную линию, а вторые только за ней и живут. Многие люди будут думать, что мы перешагнули красную линию, потому что ее перешагнул этот сраный афро-гитлер.
- Рон, Люди будут так думать, потому, что мы убьем Аккана?
- Не только поэтому, - ответил он, - Но и поэтому - тоже.
- А никак нельзя им объяснить, что мы на правильной стороне? Что мы не перешагнули?
- Кому-то сможем. Кому-то нет. Не знаю.
- Плохо, - вздохнула Пума, - Но мы же летим на Новую Британию, да? А там с этим как?
- По фигу, - сказал он, - Оскэ и Флер на это насрать. Хти, Мео, и всем местным – тоже.
- Значит, это ничего?
- Это ничего, - подтвердил экс-коммандос.
…
=======================================
81 – ОГНЕМЕТ и ФИНАНСОВАЯ ПИРАМИДА.
Дата/Время: 23 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Зулустан
Гамо - Тейжери. Театр боевых и денежных акций.
=======================================
К середине дня трое репортеров собрались под наскоро возведенным навесом на склоне восточного холма, приблизительно в 2000 метрах от крааля Гамо. «В целях обеспечения эффективной работы прессы» (как выразился интуни Озогаи), к ним было приставлено отделение из десятка солдат, во главе с молодым старшиной Ткева, который, во-первых, все время улыбался, а во-вторых (что более существенно) бегло болтал на basic english. К его недостаткам следовало отнести то, что болтал он почти не переставая – в основном, о политике. В первые минуты знакомства, Жанна, Кейт и Леннат получили стальные каски и тяжелые бронежилеты, и узнали, что Ткева не любит исламистов, коммунистов и ООН, а любит короля, свою жену и США. Услышав, что Жанна – канадка, а Кейт – британка, старшина согласился что «Канада и Британия – тоже хорошо», и организовал всем троим горячий чай и свежие лепешки с полевой кухни. Каску и бронежилет старшина требовал надевать при выходе на «рабочую точку» (пулеметную позицию, расположенную на той стороне холма, которая была обращена непосредственно к осажденному краалю). Побыв там полчаса, сняв короткие ролики, и получив изрядную дозу адреналина из-за очередной перестрелки между осаждающими и осажденными (грохот работающих пулеметов, звон стреляных гильз, визг пуль, пролетающих над укрытием, и т.п.), репортеры вернулись под навес. Из-за жары все время хотелось пить, а здесь наготове был чай.
С момента завершения первой фазы операции, обстановка вокруг крааля Гамо, на вид, не особенно изменилась. Голые люди, запертые в кольцевом загоне из арматуры в центре крааля (их было 126), так и лежали на земле, опасаясь приподняться. Иногда кто-то из них решался доползти до маленького мутного пруда и полакать воду (не поднимаясь, а прямо так, лежа на животе). Внешняя стена была кое-где разрушена 20-мм снарядами из орудий бронетранспортеров «Condor Rheinmetall». Применять более мощные средства генерал Исанго опасался: один тяжелый снаряд мог случайно разнести всех спасаемых в клочья.
Осаждаемые скрывались в домах, периодически открывая огонь из окон. Попытка выйти на открытое пространство, простреливаемое с господствующих высот, была равносильно самоубийству. Наглядные подтверждения этого факта лежали в разных точках внутреннего двора, и к ним присматривались парящие в небе падальщики. Периодически по мегафону транслировалась запись обращения короля к осажденным на местном диалекте языка банту: «Сдавайтесь! Выходите из крааля голыми, босыми и без оружия. Я обещаю, что тогда в вас не будут стрелять. А кто не сдастся – тот будет убит».
- Штурм будет ночью, - предположил Леннат Янсен.
- По-моему, заложники не доживут до ночи, - заметила Жанна, - они и так лежат здесь больше суток. Надо немедленно что-то делать, иначе все это бессмысленно.
- Боюсь, никто ничего не будет делать, - откликнулась Кейт, - Возможно, нас пригласили только, чтобы потом было легче оправдываться за это бездействие.
Янсен пожал плечами.
- К сожалению, заложников не всегда удается спасти.
- Пусть не всех, но хоть кого-то можно спасти! – возразила канадка.
- В таких случаях обычно действует извращенная логика, - сказал он, - если кто-то начал операцию по спасению, то ему поставят в вину каждого убитого заложника, а если никто ничего не делал, то считается, что заложники погибли только по вине террористов. Но я не понимаю, почему не идут переговоры. Лейтенант Эрроусмит обязан был их начать.
- Мне кажется, он предпочитает общаться со своими парнями, - сообщил Янссен, махнув рукой в сторону непростреливаемого участка дороги. Там, рядом с «Blue canoe» принца, стоял только что прилетевший из Мпулу спецназовский конвертоплан «Osprey-Bell», и теперь взвод был вместе - два десятка бойцов собрались вокруг своего командира.
- Герои, - фыркнула Жанна, - Они дальше от линии огня, чем мы, зато какие позы! Хоть сейчас снимай новую серию про Рэмбо. Жалко, налогоплательщики этого не видят.
Жанна Ронеро, в данном случае, была несправедлива к этим парням. Они как раз сейчас готовились рискнуть жизнью (а лейтенант – заодно и карьерой) ради 126 беспомощных людей, не имея даже полномочий на проведение этой спасательной операции.
- Значит, так, - сказал Эрроусмит, - диспозицию вы все видели с воздуха, она проста, как стакан поп-корна. Теперь о том, чего вы не видели. В этом гадючнике около семидесяти арабских отморозков, а остальные сто с лишним – обслуга из туземцев, которые перешли в ислам за деньги, и совсем не хотят подыхать за это дерьмо. Здешний принц, толковый парень, придумал обмен SMS по мобайлу с одним из этих туземцев. Очень удачно, что обслуга оставляла свои номера мобайлов торговцам, чтобы договариваться о доставке продовольствия и всего такого. Еще удачнее, что арабы и обслуга жили в разных домах. Теперь их отсекли друг от друга пулеметным огнем, и арабы ни хрена не контролируют туземцев. В доме, с которым идет переписка, четверо туземцев. Здешний король обещал им полную амнистию и свободную эмиграцию, если они нам помогут. Король – дикарь и головорез, но слово всегда держит, так что они ему поверили. Ключ от клетки у них есть. Это была вводная. Какие вопросы до того, как я начну объяснять план?
- А вдруг эти туземцы просто прикидываются, что согласились? – спросил кто-то, - Что им мешает рассказать все арабам? Это проще, чем рисковать шкурой, помогая нам.
Лейтенант кивнул.
- Отличный вопрос, Лин. Отвечаю: если они так поступят и у нас все сорвется, то лучше им сразу пустить себе пулю в лоб. Король раздолбает этот крааль из минометов, а с теми, кого возьмет живым, сделает такое, что граф Дракула перевернется в гробу от зависти.
- Пока заложники добегут, арабы сто раз успеют их перестрелять, - сказал другой боец.
- Верно, Эйб. Поэтому мы сделаем так, чтобы они в это время не могли стрелять.
- Неплохо бы в самом начале зачистить главного муджахеда, - заметил кто-то еще.
- Так и будет, Тэд. Туземцы сообщили, в каком доме он сидит... Так, вопросов больше нет? ОК. Теперь смотрите на схему и слушайте очень внимательно.
Эрроусмит поднял в руке прозрачную пластиковую папку с вложенной схемой.
- Парни, вы не зря грузили в нашу птичку меганезийские подарки. Вообще-то, мы не должны были это брать, но до нашей базы в Джибути слишком далеко, да и объяснять нашему начальству про здешнюю ситуацию - слишком долго. Что нам подарили. Во-первых, 2 дрона «Samum». Они в подметки не годятся нашему «Predator-X», но в этой обстановке - годятся. Во-вторых, 80-мм мины, они подходят к минометам армии зулу. Мин 2 типа: световые - белая маркировка, дымовые - бежевая. В-третьих, прицелы «delfino». Они как обычный ночной прицел, но не инфракрасные, а на ультразвуке, и видят цель сквозь густой туман или дым. К нашей штурмовой винтовке SCAR этот меганезийский «дельфин» подходит, я проверил, а сейчас и кое-кто из вас проверит…
…
Примерно в середине третьего часа чаепития под навесом, когда репортерам уже стало казаться, что они здесь действительно являются свидетелями осознанного бездействия, вдруг появился страшно возбужденный Ткева. Отчаянно жестикулируя, он повторял на разные лады: «Снимать! Быстро! Сейчас начинается! Не пропустить!». События начали разворачиваться с головокружительной скоростью. Между холмами, на высоте менее полста метров пронеслись два маленьких самолетика, размалеванные желто-зелеными камуфляжными узорами. Одновременно раздался короткий громкий свист, какое-то стремительное маленькое тело метнулось через поле. Один из домов внутри крааля вдруг вздрогнул, с него слетела крыша, а изнутри поднялось облако дыма, подсвеченное снизу оранжевым. Сразу вслед за этим послышалось басово-звонкое «донг… донг … донг…», характерное для выстрелов из миномета. Репортеры едва успели добраться до «рабочей точки», когда над краалем вспыхнули шары ослепительно-белого пламени. Самолетики, закладывая невообразимые виражи и петли, завертелись над самыми крышами домов крааля. На несколько секунд стало слышно жужжание, как будто от вибрации крыльев очень шумного насекомого (через увеличивающий видоискатель можно было заметить, как бешено вращаются шестиствольные «скорострелки» под фюзеляжами). Мгновение спустя, самолетики скользнули в сторону, и снова раздалось «донг… донг … донг…». Летящие по высокой траектории мины обрушились внутрь ограды крааля, и там стала стремительно вспухать огромная шапка непроницаемо-плотного грязно-белого дыма. Слышались какие-то приглушенные крики, коротко трещали автоматные очереди.
- Это штурм! - крикнул Янсен, показывая на пятерку старых (образца 1935 года), но надежных французских бронемашин «Panhard». Они на полной скорости катились к краалю. Почти скрывшись в белом дыму, они затормозили у разрушенных участков стены. Из открывшихся люков прямо в дым нырнули несколько маленьких фигурок.
Жанна ударила кулаком по глиняному брустверу.
- Что там происходит?! Я ни черта не понимаю!
- Американский спецназ, - гордо сообщил Ткева, как будто это что-то объясняло.
Понять, что происходит, сейчас можно было, лишь зная план операции. Осажденные и заложники оказались в настолько густом дыму, что им было не разглядеть собственную вытянутую руку. Они могли действовать только наугад. В какой-то степени зрячими тут были только семь спецназовцев, вооруженных автоматами с ультразвуковым прицелом. Защитники крааля пропустили первые несколько секунд атаки, поскольку те из них, кто занимал позиции у окон, были сначала ослеплены светошокерами, а потом ранены или убиты шквальным огнем с дронов. На то, чтобы сменить выбывших бойцов, ушли те самые решающие секунды. Сейчас осажденным оставалось только стрелять вслепую, в сторону проломов в стенах, надеясь случайно попасть в кого-то из атакующих. Мысль о том, чтобы остановить удирающих через проломы туземных слуг, никому даже в голову не пришла, а догадаться, что с ними удирают рабы из клетки, было просто невозможно.
С теми, кто выскакивал наружу, поступали в соответствии с приказом короля. Те, на ком была одежда или обувь, или те, кто появлялся из проломов с оружием – тут же получали пулю. Никто ни о чем не спрашивал. Голых беглецов перехватывали, и гнали к реке. До места, где ее берег становился хорошим естественным укрытием, было всего сто метров. Эта фаза операции заняла около трех минут. Звуковые волны по-разному отражаются от голого тела и от одежды, так что ультразвуковые визоры позволили четко определить момент, когда движущихся голых людей внутри крааля не осталось. Спецназовцы тут же отступили, унося нескольких раненых. Еще минута, и они загрузились в бронемашины. С «рабочей точки» на холме было видно, как «Панарды» откатываются подальше от крааля. Еще один «Панард», выехавший из-за соседнего холма, наоборот двигалск к краалю. Он отличался от тех пяти наличием огромной бочки на корме, за орудийной башенкой.
Жанна тронула старшину Ткева за плечо.
- Ну, что там? Получилось?
- Потом пойдем, будем смотреть, - ответил тот.
- В каком смысле, потом? – спросил Леннат.
- После того… - начал объяснять старшина, но тут потребность в объяснениях пропала, поскольку «Панард», остановившись в сотне метров от стены крааля, произвел выстрел. Длинная желто-оранжевая струя жидкого пламени на несколько мгновений повисла в воздухе, как изящная параболическая арка, дальний конец которой исчез в шапке дыма.
- Это американский огнемет, - гордо сообщил Ткева, - Таким воевали во Вьетнаме. Он очень хороший. Для него не надо снарядов, только горючее и компрессор. Американцы умеют изобретать полезные вещи. Спички, лампочку, телевизор, холодильник…
Огнемет снова выплюнул длинную струю пламени и на этот раз накрыл группу людей. Пронзительный вой был слышен даже с такого расстояния. Из пролома выскочили две охваченные огнем фигурки. Они пробежали немного и упали, продолжая гореть…
- Боже! – воскликнула Кейт, - Что происходит? Это же… Это…
- Стреляют наугад, - авторитетно пояснил старшина, - Потому что, ничего не видно.
Тем временем, «Панард» медленно двинулся вдоль стены, продолжая поливать крааль жидким огнем. Кейт зажмурилась и зажала уши ладонями, чтобы не слышать криков. Жанна, сжав зубы, продолжала снимать эту сцену на видео… Настал момент, когда у обитателей крааля не выдержали нервы. Они всей толпой бросились через пролом с противоположной стороны и побежали скопом, видимо надеясь уйти незамеченными в полосе дыма расползающегося по слабому ветерку… Их заметили. «Панард» повернул, чуть увеличил скорость, и двинулся вслед за ними. Дистанция между бронемашиной и бегущими людьми неотвратимо сокращалась. Маленький огонек трепетал на раструбе огнемета, как язычок змеи, готовящейся схватить недостаточно проворную мышь…
- Нет!!! – заорала Жанна, догадываясь, что сейчас произойдет, и совершенно отчетливо понимая, что ее отчаянный крик никто не услышит…
…
- …Ты хорошо сделал, Исанго, - с явным удовольствием произнес инкоси Тумери, - Это было самое лучшее решение на этой маленькой войне. Это твое решение, как и подвиг наших американских друзей, войдет в историю, да! Я жду тебя в Тейжери. Королевский прием сотоится, когда ты с армией придешь сюда. На улицах будет бесплатное пиво для всех, и девушки будут плясать, и бросать цветы твоим солдатам. Да!
Король зулу положил трубку на низкий стол и уселся на циновку (на протяжении всего разговора с генералом Исанго, он темпераментно ходил по залу).
- Я могу узнать, что произошло? – осторожно спросил его собеседник.
- Нет, - коротко бросил Тумери, - Мы с вами говорим о другом, мистер Монтегю.
Название должности Джентано Монтегю было таким длинным, что на визитной карточке его приходилось печатать мелким шрифтом: «Второй высокий советник и полномочный представитель Генерального секретаря Организации Объедниненных Наций по Африке и по наименее развитым странам, развивающимся странам, не имеющим выхода к морю, и малым островным развивающимся государствам». До некоторого времени, в ООН была только одна должность «Высокий советник…», и т.д., на которой сидел тот или иной северо-африканский шейх из Лиги Арабских Государств (сейчас ее занимал шейх Юсеф из Чада, а до того – шейх Саид из Западной Сахары). «Второй советник» потребовался, когда мелкие островки пасифико-австронезийского региона начали в массовом порядке примыкать к Конфедерации. Там, в общем, не имели ничего против арабов (этнический араб Ашур Хареб, когда-то даже занимал пост координатора правительства Меганезии, а сейчас был одним из верховных судей по рейтингу), но мусульманский шейх оказывался там персоной «non grata» автоматически. Так возникла должность «Второго советника», которую, по общему молчаливому согласию, всегда занимал не-мусульманин. Никто не думал, что «Второй советник» понадобится уже не в Океании, а в Африке – однако…
Джентано вздохнул и покачал головой.
- Видите ли, ваше величество, ООН выступает против войны, и тем более, против войны, ведущейся жестокими, бесчеловечными методами, так что вопрос о финансовой помощи никак не может рассматриваться отдельно от военных событий.
- Вы еще не дали мне ни цента, а уже лезете в мою политику, - резко сказал король, - мне это не нравится. Это не честный бизнес.
- Хорошо, оставим этот вопрос, - согласился Второй советник, - вернемся к финансам и к «голубым каскам». Как я уже сказал, 50 миллионов долларов могут быть выделены сразу после того, как миротворческий контингент займет позиции на границе противостояния.
- Что я буду за это должен? – спросил Тумери.
- Подписать обычные в таких случаях документы, - ответил Джентано и улыбнулся, - мы же в ООН бюрократы, вы знаете.
- Да, это понятно. Я подпишу ваши бумаги. А как быстро вы привезете деньги?
- Думаю, процедура займет около двух недель. Потом средства будут аккумулированы на специальном счете в «World Bank» при ООН, а дальнейшее движение средств с этого счета через уполномоченные региональные банки, в частности, «Industrial Development Bank of Egypt», «Banque Internationale Arabe de Tunisie» и «Financial Investment Bank» в Судане…
- Я привык к наличным, - перебил инкоси зулу, - Доллары, фунты или, лучше, золото.
- Видите ли, ваше величество, - осторожно начал Джентано, - Поскольку у нас, имеется некоторая бюрократия, мы вынуждены использовать банковские переводы, и…
- Ясно, - опять перебил его Тумери, - Вы пока пейте кофе, или можете поесть. Позовите кого-нибудь из слуг, если вам будет хотеться чего-нибудь. Я пойду за консультацией.
- У вас есть финансовый консультант? – изумился Второй советник.
- Да, - коротко ответил инкоси, уже спускаясь по лестнице, ведущей из зала во двор.
Инкоси Тумери предпочел бы посоветоваться с Озогаи, но сын был занят операцией в Гамо, с американцами и репортерами, так что придется говорить с этой вертихвосткой Ксами. Тумери не очень одобрял выбор Озогаи. С одной стороны - красивая девчонка, здоровая, крепкая. Но с другой – анголка, а не зулу, причем без гроша за душой. Ее папа был в Луанде министром чего-то-там, и его вместе с семьей убили при очередной смене власти. Осталась одна Ксами. Озогаи подобрал ее, практически, на улице. Ну, кто так выбирает жену? Тумери ругал сына целых две недели. Один раз даже побил его (чтобы вогнать ума в юную голову), а потом заметил: 19-летняя девчонка клянчит у Озогаи не обычные подарки, а лазерные диски, книги и всякие журналы с длинными названиями, содержащими такие полезные слова, как «Basic Economic Education» и «Internet Business Practicum». Тогда инкоси подумал: «Мой сын умнее меня. Да! Так и должно быть. Но я все равно правильно его побил. Сын должен быть готов защищать свой выбор. Теперь я подарю ему и этой ангольской вертихвостке…». Тумери много чего им подарил, так что семейный конфликт был исчерпан. И все равно, король не очень одобрял выбор Озогаи. Конечно, привести в семью такую умную голову – это хорошо для семьи. Но как парень будет дальше жить с такой умной женщиной? У!… Вечно молодежь все делает поперек.
Ксами, как обычно в самое жаркое время дня, лежала попой кверху на диване в кабинете, болтала в воздухе ногами и листала очередной журнал, периодически отхлебывая что-то ядовито-зеленое из высокого стакана, на четверть набитого льдом, и покрытого мелкими капельками росы. Тумери не удержался и, неслышно подкравшись, как следует шлепнул девушку по этой самой попе – круглой и очень аппетитной.
- Ай!.. Папа, ну разве нельзя просто сказать «привет»?!
- Можно, - ответил он, - но так интереснее. Не капризничай. Вообще-то я к тебе по делу.
- Так… - сказала она, моментально становясь серьезной и внимательной.
Эта способность быстро переходить от болтовни к делу, Тумери в ней нравилось… Как нравилось ему и то, что она называла его «папа». Хорошо, когда женщина уважает свою новую семью. Особенно, если это такая умная женщина. В следующие 10 минут, король пытался связно изложить суть разговора с Джентано Монтегю. Ксами слушала, кивала, а иногда переспрашивала по несколько раз, так что король даже начинал сердиться. После того, как последний кусочек разговора был повторен раз пять, жена Озогаи сказала:
- Ну, папа, тут все понятно. Только это долго объяснять.
- Ты что, думаешь, что отец твоего мужа – дурак! – возмутился он.
Девушка энергично покачала головой.
- Нет, папа, что ты. Просто ты раньше не видел такого способа жульничать. Помнишь, я вам всем показывала, как в Луанде играют в три стаканчика и шарик? Те, кто первый раз это видят, часто попадаются, даже если очень умные, как ты. Надо один раз увидеть, как делают фокус с этим шариком, чтобы он оказался под определенным стаканчиком, и тут все становится ясно. Этот самый «World Bank» с его региональными банками, как раз и есть три стаканчика. Чиновник из ООН их перед тобой крутит. Те 50 миллионов баксов, которые он тебе обещал - это шарик. Тебе будет казаться, что он под твоим стаканчиком, но он будет всегда под стаканчиком, который в руках у чиновников ООН. Они не дадут тебе деньги, они все устроят так, что ты, твоя семья, все люди зулу, будут все больше и больше отдавать за вертящиеся стаканчики. Это старый фокус, еще с прошлого века.
- Ага! - сказал король, - Можешь ведь объяснить быстро и просто, если хочешь! Значит, этот Монтегю хочет меня обмануть. У! Навозник, сын червяка! Погоди, Ксами, а в чем обман с голубыми касками? Они-то будут не под стаканчиком, а здесь!
- Но папа, это же совсем просто! Вот они поставят миротворцев на линии между нами и китайцами. И что? Если китайцам не очень надо идти дальше в нашу страну, то они и так не пойдут. А если им надо, то они поедут на бронемашинах прямо на миротворцев, и те, конечно, их пропустят. Они не будут воевать. Они только для вида.
- Тогда зачем они нужны? – удивленно спросил Тумери.
- Чтобы устанавливать свои порядки в той стране, которая их пригласила, вот зачем!
- Ага! – снова сказал король, - Теперь понятно. Я зря тратил время на этого скользкого червяка. Но нам нужны какие-то военные силы против чина. Янки скоро поймут, что я заманил сюда их солдат хитростью, и уйдут. А наша армия еще не готова отбить чина.
- Ты говоришь для себя, или спрашиваешь совета? – поинтересовалась Ксами.
- Если у тебя есть совет, давай, - ответил он, - Мы одна семья, ты помнишь об этом?
- Конечно, помню, папа. Сейчас я покажу кое-что.
Она проворно вскочила, выдернула с книжной полки географический атлас и открыла политическую карту Африки.
- Смотри: у американцев есть военные базы тут, на северо-востоке, в Джибути, и тут, на северо-западе, в Либерии. Они с самого начала века хотят базу на юге, но им не дают. В ЮАР они не нужны, там своя сильная армия, а другие боятся ссорится с «Организацией Африканского Единства», где заправляют богатые арабы.
- Я не боюсь! – возразил Тумери, - Я сегодня хорошо пустил кровь арабам!
- Об этом я и говорю, - согласилась Ксами, - Ты сказал: американцы быстро поймут: ты заманил их солдат хитростью. Но, чтобы вывести их отсюда, им придется признать себя глупыми. Они этого не любят и, если ты представишь все так, будто они пришли не по ошибке, а потому, что им дают землю под военную базу, которую они давно хотели…
Инкоси зулу звонко хлопнул себя по коленям.
- Ага! Вот теперь я знаю, что делать! Сейчас я выгоню в шею этого навозника…
- Подожди! – перебила она, - Можно сделать еще кое-что.
- Что? - удивленно спросил он.
- Можно закатить под его стаканчики чужой шарик.
- Шарик янки? - спросил Тумери.
- Нет, слишком много американцев – тоже плохо. А вот если это будет меганезийский...
- Только нези мне тут не хватало, - проворчал король.
- А разве нам плохо, если те и другие вцепятся друг в друга на земле зулу? И те и те нам будут давать деньги. Не очень много, зато всегда, и совсем даром.
- Плохо то, - сказал он, - Что они могут начать между собой войну на нашей земле.
- Что ты, папа! Янки и нези никогда не будут воевать! Это экономический нонсенс!
- Как ты сказала?
- Они тогда потеряют очень много денег, - пояснила она, - Кучу денег, гору денег.
- Тогда да, не будут, - согласился король и почесал в затылке, - как бы это устроить…
…
Через полчаса инкоси Тумери вернулся в зал, где его собеседник с тоской смотрел на пятую по счету чашечку кофе, и будничным голосом сообщил.
- Мистер Монтегю, мой финансовый консультант сказал, что ваше предложение можно посмотреть. Дайте мне бумаги, я передам ему, он напишет свое мнение и передаст это в наш национальный банк, а там решат про всякие другие условия.
- У вас есть национальный банк? – изумленно переспросил Джентано.
- Разумеется, - ответил король, убедительно делая вид, что этот вопрос кажется ему не только странным, но даже, отчасти, оскорбительным. Национальный Зулу-банк возник четверть часа назад, по инициативе Ксами, но об этом собеседнику знать не следовало.
- Нельзя ли узнать размер золотого запаса вашего национального банка?
- Можно. Сейчас это немногим более полутора тонн золота, но все равно больше, чем у многих стран региона. Мы стараемся делать так, чтобы норма золотого запаса в наших золотовалютных резервах была та же, что в развитых странах, значит, при резерве в 2 миллиарда долларов нам надо иметь от полутора до двух тонн золота. Это правильно?
- Да, - согласился Монтегю, - Это открывает большие возможности.
- Вот! - сказал король, - В нас сейчас хотят вложить большие деньги Китай, Индия и многие другие. Если бы ваш ООН дал наличные доллары или золото, то я бы мог сам решить. Но вы говорите про банковские деньги. 50 миллионов таких денег это очень маленькая сумма. Таких предложений много. Поэтому, пусть наш национальный банк решает, у кого можно взять быстрее, больше и на лучших условиях.
- Да, я это понимаю, - сказал слегка шокированный Второй советник, - Если у вас есть такие резервы… Но извините, ваше величество, мне хотелось бы увидеть документы о наличии этого золота. Вы же понимаете, бюрократия.
- Я вам покажу само золото, - спокойно ответил Тумери, - Оно в бельгийских мерных слитках, и на него есть сертификаты. Их я тоже покажу. Пойдем.
И Джентано Монтегю отправился смотреть на золотые слитки и сертификаты, которые вчера привез из Дар-эс-Салама в Зулустан Георг Кодзакис. Его труп доедали гиены на свалке за городом, но к золоту это отношения не имело: по документам, которые сам Кодзакис и сделал (ради секретности) оно было продано сотне подставных лиц…
Прошло еще около часа, и Монтегю отправился в предоставленные ему апартаменты, переваривать полученную информацию и сообщать наверх по инстанции новости об экономике Зулустана. А инкоси Тумери, проводив его насмешливым взглядом, пошел совещаться по сателлофону со своим соседом (и предполагаемым будущим партнером) генералом Ндунти, президентом Шонаока. Игра в шарик и три стаканчика началась.
…
=======================================
82 – Афро-СОЮЗ под вынужденной эгидой ООН.
Дата/Время: 24 сентября 22 года Хартии.
Место: Транс-Экваториальная Африка. Зулустан.
Тейжери. Праздник в столице и банкет во дворце.
=======================================
Возвращение моторизованной бригады генерала Исанго в Тейжери утром следующего дня, было именно таким, как обещал король. С самого рассвета весь город был охвачен праздником. Кто-то радовался бесплатному пиву, кто-то - просто поводу повеселиться, а кто-то – тому, что все солдаты вернулись живыми. Американские спецназовцы ехали за двумя генеральским штабными «Хаммерами», на броне четырех «Панардов». Пресса двигалась впереди и по бокам, чтобы снимать происходящее с самых удачных ракурсов. Несколько инфо-агентств гнали видеоряд с экспромт-комментариями в прямой эфир.
*********************************
SABC-TV: Контр-террористические действия
спецназа США в Центральной Африке.
*********************************
На экране - колонна войск спецназначения США. Она возвращается в Тейжери после самой мощной контр-террористической операции последних лет. Вчера, при поддержке зулусской мотопехоты, войска US SOCOM, разгромили базу крупного формирования исламских экстремистов. Бои в краале Гамо, на спорной территории Конго, шли более суток, с применением танков, артиллерии и штурмовой авиации. Операция усложнялась тем, что на базе террористы удерживали 126 заложников. Решающий штурм произошел около 6 вечера. Группа спецназа, которой командовал лейтенант Адам Эрроусмит, под прикрикрытием зулусской бронетехники, прорвался на территорию базы. Спасены 119 гражданских лиц. 115 из них – заложники. Террористы держали их на базе в железной клетке. 4 - местные фермеры. Террористы силой заставляли их обслуживать эту базу. К сожалению, 11 заложников погибли. В бою уничтожено более 150 боевиков и военная техника. 40 боевиков взяты живыми. По неофициальным данным, среди них есть арабы, члены террористической группы «Хисбафард», из эмирата Сарджа. Двое американских спецназовцев получили серьезные ранения. Сразу же после боя, они были доставлены самолетом в королевский военный госпиталь. Ночью на помощь местным врачам были направлены военные врачи с базы ВМС США в Либерии. Около 20 заложников также помещены в госпиталь… Сейчас оператор показывает, что на бронемашинах, вместе со спецназовцами едут трое репортеров: Кейт Палмерстон из «BBC World News», Жанна Ронеро из «Green World Press» и Леннат Янсен из «National Geographic». Вчера все трое вели прямые репортажи буквально с поля сражения. В микрофонах был слышен свист пуль и разрывы снарядов… Отчаянно смелые люди!.. На экране король Тумери. По обычаю, встречая своих солдат, он одевается в леопардовую шкуру. У него в руках – ассегай, оружие легендарного зулусского короля Чаки… Королю рапортует генерал Исанго, командовавший операцией, рядом – лейтенант Эрроусмит. Подняты флаги: американский Stars and strips и зулусский Triangles and flower…
*********************************
…
Торжественный королевский прием начался для Жанны (органически не преваривавшей официальные сборища) замечательно: принц Озогаи почти сразу же утащил ее в один из углов просторного двора, где расположились принцесса Ксами, и дальний родственник принца, молодой майор Хифи Охага.
- У нас тут устроен лагерь растаманов, - пошутил он, - отсюда будет здорово за всеми наблюдать. Особенно интересно, как кто себя поведет, когда начнутся сюрпризы.
- А начнутся? - спросила она.
- Ага, - ответил принц, и добавил, - Не могу отделаться от ощущения, что вы – нези.
- С чего бы это? - удивилась Жанна.
Ксами хихикнула и сообщила:
- У вас на лбу, такими буквами (она показала пальцами размер литер заголовка Times), написано: «I am under protection of Magna Carta».
- Вообще-то у нас в Канаде есть свой Конституционный акт, который, на мой взгляд, не хуже меганезийской Хартии. Мы, знаете ли, тоже образовались как конфедерация в 1867, а Nova Scotia автономна с 1758. У нас есть свой герб: два скрещенных меча, щит и девиз: «Munit Haec et Altera Vincit».
- Что это значит? – спросил Хифи
- Один защищает, другой завоевывает, - пояснила она.
- Достойно, - оценил майор, - А я всегда считал, что канадцы это те же янки.
- Янки тоже разные, - сообщила Жанна, - Вот, возьмите того же Эрроусмита.
- Да, у этого янки не стыдно поучиться искусству войны, - задумчиво сказал принц.
Канадка пожала плечами.
- Наверное. Но для меня важнее, что он хороший человек.
- А мы для вас дикари? – весело спросила Ксами.
- Я что, похожа на чопорную старую деву из методистской миссии?!
Все дружно заржали. Потом принц поинтересовался:
- Говорят, вы видели, как нези взорвали свою супербомбу над океаном.
- Да. Они так ликвидировали опасный ураган.
- А правда ли, что они одновременно взорвали такую же бомбу под горой Нгве в Мпулу?
- Может, и взорвали, хотя геологи говорят разное. Но уж точно не такую же.
- Почему вы так уверены?
- Это надо было видеть, - сказала она, - Наш корабль был в полтараста милях от взрыва. Я помню, как ударная волна прошла по нам, как… Даже не знаю, как объяснить. Атомный гриб всосал ураган площадью со всю вашу страну, как стакан коктейля через трубочку. Я не представляю, что было бы, взорвись эта бомба на суше. Мы смотрели на этот гриб с двухсот миль, но он и оттуда выглядел огромным. Шляпка была чуть ли не в космосе.
Хифи кивнул и повернулся к принцу.
- Я тебе говорил, Озогаи, если бы здесь была такая же бомба, вся гора Нгве улетела бы куда-нибудь на Луну, а озеро Ниика стекло бы в воронку, как лужа.
- Жаль, у нас нет такой штуки, - ответил тот, - Чина бы разбежались, как крысы.
- Или бы сбросили на нас что-нибудь в том же роде, - скептически заметила Ксами, - и вообще, хватит о войне, а? Давайте выпьем за хороших ребят, вроде нас!
Они выпили местного молодого вина - необычно густого и насыщенного до терпкости.
- Я знаю, почему вы кажетесь мне похожей на нези, - объявил принц, - Я посматривал на вашу группу. Только вы не испытывали ни особого страха, ни особого возбуждения.
- Один раз мне, все-таки, было очень страшно. Мне показалось, что людей, которые уже не сопротивляются, сейчас сожгут из огнемета.
- Зачем бы я стал их сжигать? – удивился Хафи, - Было ясно, что им хватит одного вида сопла огнемета, чтобы упасть на колени. Зачем убивать людей, которые могут работать?
- Их пошлют на каторгу? – уточнила Жанна.
Молодой майор пожал плечами:
- Мое дело – взять в плен, а дальше пусть королевский суд решит.
- Начинаются сюрпризы! – предупредила Ксами.
Жанна переключила внимание на VIP-угол зала. Джентано Монтегю, крупный бонза из ООН, произносил длинную и скучную речь о том, как Зулустан вливается в дружную семью цивилизованных стран, в связи с чем Всемирный банк предоставит десятилетний кредит на развитие в объеме семьсот миллионов долларов …
- Сколько? – изумленно переспросила Жанна.
- 700 миллионов, - повторила ей Ксами.
- Они что, спятили?
- Мы надежные заемщики, - гордо ответила та.
А Монтегю, тем временем, говорил о политических вопросах, о стабильности границ в регионе, о контингенте «голубых касок», который будет направлен в Зулустан в самое ближайшее время, и о будущем полном международном признании Зулустана. Жанна слушала все это с возрастающим недоумением, а потом спросила:
- Слушайте, а в чем смысл этой внезапной суеты?
- Геополитика, - сказал Озогаи, - Они в ООН уже придумали название: «Мпулуанский процесс». В смысле, процесс обострившегося нового передела Транс-Экваториальной Африки, при котором жирных крыс пинком вышвырнут вон. Жирные крысы боятся и готовы заплатить немного денег, чтобы как-то успокоить непризнанные территории.
- Т.е. кто-то хочет дать вам 20 центов, чтобы вы не отняли у него 20 долларов?
- Примерно так, - подтвердил принц.
- И вы на это согласитесь? – удивилась она.
- На первую часть - согласимся. А на вторую… Ага, папа взял слово.
Инкоси зулу, Тумери Ка Амабо поблагодарил Монтегю за разумный подход к делу, но добавил, что осторожность не должна превращаться в нерешительность, потому что нерешительный теряет драгоценное время и потом тратит большие деньги, пытаясь это время наверстать. Жанна не верила своим ушам: король откровенно намекал на то, что 700 миллионов долларов, которые ему предлагают - это слишком мало. Далее Тумери перешел к теме американцев. Он сказал столько теплых слов, что ими, можно было бы растопить все айсберги в Ледовитом океане. Адам и его парни были названы героями и лучшими товарищами по оружию, о которых можно мечтать. Лейтенанту он подарил внушительный боевой ассегай, после чего объявил: всем бойцам спецназа присвоены военные ордена «Высокий щит зулу», церемония вручения которых состоится ровно в полдень. Перейдя от патетике к политике, он сообщил (как бы невзначай), что варианты размещения военной базы США найдены и предложил посмотреть ролики. На большом экране на стене пошли клипы с разными участками местности, а затем огромный том с документами об этих участках, вручили лейтенанту. Тот явно не готовился произносить ответную речь, и его выступление состояло из рубленых штампов о «международном сотрудничестве в борьбе с терроризмом» и о «защите мира, свободы и демократии». Демократия была тут не в тему, но бравому янки все равно аплодировали. Репортеры (которых здесь было десятка два) щелкали вспышками и крутили телекамерами.
Ксами тронула Жанну за плечо и показала глазами на бонзу из ООН. Тот выглядел, как человек, только что съевший брусок ароматного мыла вместе с глянцевой оберткой, и теперь лихорадочно думающий над альтернативой: то ли пытаться выплюнуть хотя бы часть, то ли попробовать запить чем-нибудь, чтобы быстрее проскочило.
- В ООН не одобряют эту инициативу с базой? – спросила канадка.
- В ООН про это вообще не знали. Даже в Америке не все знали. Секретная дипломатия, как у Талейрана, - сообщил Озогаи, наливая всем еще вина.
- Это не лучшее, что было в истории Европы, - заметила она, - а там что за люди?
- Пятеро из тех, кого мы спасли в Гамо, - ответил Хифи, - Хотят сказать пару слов.
Четверо мужчин и одна женщина, все довольно молодые, одетые в одинаковые светло-серые свободные спортивные костюмы, немного неуверенно подошли к Эрроусмиту и один из мужчин начал негромко говорить на банту, иногда вставляя короткие фразы на ломаном английском. Иногда остальные тоже произносили по несколько слов. Король, негромко переводил все это лейтенанту. Тот кивал, становясь все более мрачным. Дело, видимо, касалось чего-то очень нехорошего, поскольку военные аристократы сначала вскочили из-за стола, а чуть позже отстегнули от поясов свое церемониальное оружие - боевые дубинки – и начали мощно и мерно бить рукоятками в пол, скандируя какой-то слоган. Кто-то (скорее всего, король) успел сунуть в руку американца точно такую же дубинку. Тот (явно, не понимая, что делать с этим предметом) взял церемониальное оружие, как винтовку «на караул».
- Что, черт возьми, происходит? – спросила Жанна, с двух сторон от которой Озогаи и Хифи тоже увлеченно стучали дубинками и скандировали непонятный слоган.
- Потом объясню, - крикнула ей на ухо Ксами, - сейчас снимайте, будет интересно.
Канадка пожала плечами и включила видеокамеру. Все равно, в этом тарараме трудно было разговаривать и что-либо выяснять.
Двери зала распахнулись и вошла кампания, которую мало кто ожидал здесь увидеть: полковник Нгакве, генерал Ндунти, спецагент FBI Босуорт и «врач без границ» Дафна Тюнифилд. При полковнике и при генерале было по трое сопровождающих - вероятно, свита. Каждый из прибывших мужчин (включая и спецагента FBI) держал в правой руке церемониальную дубинку, несколько иного фасона, чем у зулусских аристократов. Все, кроме Босуорта, немедленно включились в происходящее здесь действие: начали бить дубинками в пол и скандировать все тот же слоган. Спецагент Босуорт посмотрел на лейтенанта и, подражая ему, взял свою дубинку «на караул».
Затем, неожиданно, наступила тишина. В центр зала внесли еще один стол, на котором расстелили цветную карту и разложили документы. Карты отобразилась на большом экране. Жанна сообразила, что это часть Африки южнее Экватора до 15-й параллели, между 20-м и 35-м меридианом. Яркими линиями были размечены границы Зулустана, Шонаоко и Мпулу, но иначе, чем на схеме в электронном справочнике на мобайле у Жанны. Достав мобайл, она обнаружила, что на новой карте Мпулу расширилась на полсотни миль к югу, Шонаока выросла на 40 миль на запад, включив зону китайской оккупации в Зулустане, зато Зулустан выбросил на север щупальце толщиной почти сто миль. Оно поворачивало к востоку, вдоль границы земель шонао, постепенно сужаясь, накрывало полосу спорной южно-конголезской земли племен бетанде, и соединялось с новой северо-западной до новой границы Мпулу. «Ничего себе, поделили, - подумала канадка, - слопали абсолютно все, что здесь плохо лежало, ничего не упустили».
Между тем, король Тумери уже произносил проникновенную речь о том, как в далеком 1822 году, великий инкоси Чака справедливо поделил земли вдоль великих рек Конго и Касаи между всеми кланами банту, закрепив за каждым племенем свои пастбища, поля, водоемы и охотничьи угодья. По рукам был пущен пожелтевший, потрескпвшийся лист пергамента, запаянный в прозрачный пластик. На нем грубо изображался не особенно хорошо различимый план местности, покрытый значками и надписями на непонятно каком языке. Линии где-то выцвели, а где-то исчезали под ржаво-бурыми пятнами неизвестного происхождения. Требовалась изрядная фантазия, чтобы поверить, будто нарисовано то же, что на экране – но у присутствующих с фантазией все было отлично. Раритет, запаянный в пластик, прошел по рукам присутствующих, после чего Тумери, Ндунти и Нгакве, под мерцание фотовспышек, поставили подписи на бумагах. Бонза из ООН неуверенно подошел к ним, изобразил на лице улыбку, менее выразтельную, чем мимика морды замороженной рыбы, и вяло пожал руки троим лидерам. Было ясно, что Монтегю до дрожи в коленках боится рассердить этих африканских отморозков. Адам, напротив, вел себя совершенно раскованно. Похоже, он не знал, как до того проходили непризнанные демаркационные линии непризнанных государств. Он просто понял, что: главы 3 стран, ранее находившихся в состоянии постоянной вялотекущей войны, теперь уладили взаимные претензии за столом переговоров. Это, ему, конечно, импонировало.
- Друзья! - сказал он, - Я ни черта не политик, и буду говорить просто: война- это говно. От нее все проблемы. Люди всегда из-за чего-то ссорятся, но на хрена же убивать друг друга? Все равно, вам жить рядом, давайте всегда договариваться как сегодня. Тогда и другие страны будут вас уважать и жизнь у вас будет… Ну, не знаю, насколько богатая, но нормальная, человеческая. В общем, это так здорово, что вы договорились о мире!
Слушатели оценили эту краткую речь так высоко, что Цицерон умер бы на месте от зависти (не умри он несколько раньше, в 43 году до н.э.). Под общий гвалт, шестеро молодых крепких зулусов подхватили лейтенанта и несколько раз подбросили его над головами, после чего поставили его на место и сунли ему в руки пинтовую серебряную чашу с шампанским. Мужчины постарше уже успели разлить появившееся на столах шампанское в такие потемневшие от времени серебряные чаши (имевшие, вероятно, какое-то церемониальное значение). Раздались выстрелы артиллерийских орудий, и в голубом небе возникли гигантские кляксы яркого лилового дыма, напоминающие по форме цветы георгина. Жанна поделилась этой художественной аналогией с Ксами. Та широко улыбнулась и несколько раз энергично кивнула.
- Этот цветок - символ восходящего солнца. Он есть на нашем национальном флаге.
- Точно, я же видела, - вспомнила канадка и, помедлив, добавила, - А вы не боитесь, что из-за этих фокусов с географией снова будет война?
- Не будет, - ответил вместо нее принц Озогаи, - Фермеры, которые живут вдоль нашей северной границы, устали от бандитских набегов. Мы даем им безопасность и твердую власть. Янки вчера хорошо это показали. И еще одно: на севере много воды. Если будет мир, то там можно выращивать растения, которые нези завезли в Мпулу. Это значит, не будет голода. За что им воевать? За голод и страх против сытости и безопасности?
- А как быть с тем, что на вашей земле снова будут хозяйничать пришельцы? – спросила Жанна, - Тут будут американцы, а рядом - китайцы.
- Если бы пришел кто-то один, было бы плохо, - ответил он, - Но если пришли двое или трое - это нормально. Вы заметили, кого привезли с собой Ндунти и Нгакве?
- Вы имеете в виду мисс Тюнифилд из Новой Зеландии?
- Нет, я имею в виду этих парней из свиты. Они меганезийцы, разве вы не видите?
- Да, действительно, - присмотревшись, согласилась Жанна, - а что они здесь делают?
- Хотят с нами торговать, - ответил он, - Почему бы и нет? И нам, и им это выгодно.
- Не будет монополии, - добавила Ксами, - Монополия вредна. Экономический факт.
…
Как это всегда бывает после официальной части, наступил некоторый разброд. Гости разбились на отдельные кучки, а Второй советник Монтегю и лейтенант Эрроусмит смогли включить свои мобайлы (выключенные на время церемонии). Оба они тут же получили по звонку от разгневанного начальства.
Собеседником Монтегю было Первое Лицо (в ООН так повелось, что главный человек воображает себя чуть ли не императором Земного шара и прилегающей галактики, хотя реально представляет собой просто марионетку, бессистемно дергаемую за ниточки).
- Что вы натворили, Джентано! – с пафосом воскликнуло первое лицо, - Вы в своем уме?
- Что я натворил? - холодно поинтересовался Монсегю, дрожащими пальцами пытаясь прикурить сигарету.
- Как, что! Вы перед телекамерами признали от имени ООН сговор полудикого короля и двух разбойников, по которым плачет виселица! Вы хоть видели, что нарисовано на той карте, которую уже четверть часа показывают по CNN?
- А что я мог сделать? – ядовито поинтересовался Монсегю, - Вы меня послали к этому, как вы сказали, «полудикому королю» с финансовым предложением…
- Да! – перебило Первое Лицо, - Но не с предложением устроить в Центральной Африке коалиционную экспансию на оставшуюся часть Южного Конго.
- Простите, но я продолжу, - сказал Второй советник, - Вы послали меня к этому типу вести переговоры, и я не мог отказаться прийти на прием. А когда они устроили этот чертов цирк, я не мог поднимать шум, вы понимаете?
- Вы могли встать и уйти, вместо того, чтобы жать им руки и улыбаться, когда они у вас перед глазами перерисовывали демаркационные линии!
- Встать и уйти? – переспросил Монтегю, - Как бы не так. Вы слышали про Кодзакиса из «Красного Креста»? Он попробовал встать и уйти. Его зарезали, как поросенка прямо в тронном зале. И никто слова не сказал. А я - не самоубийца и не японский самурай.
- Ваша трусость, мистер Монтегю, поставила нас в совершенно недопустимую ситуацию.
- Дайте опровержение, - посоветовал Джентано.
- Что? Опровержение? После всего, что видел весь мир на экранах? Вы хотите выставить нас всех полными кретинами?
- Тогда не давайте опровержения.
- Вы что, шутите? – возмутилось Первое Лицо, - Вы находите эту ситуацию смешной?
- Я нахожу, что вы задаете мне вопросы, которые не относятся к моей компетенции.
- Нет, относятся! Вам платят за решение проблем, и я требую, чтобы вы немедленно занялись решением этой проблемы, которая возникла по вашей вине!
- По моей вине?! – яростно прошипел Монтегю в трубку, - Вы что, проспали полвека, как Рип Ван Винкль?! Может быть, это я еще в прошлом веке заварил кровавую кашу во всем Южном Конго? Я набил весь Конго-самбайский регион оружием, героином и наемниками со всех стран мира? Или я подписывал бумаги, по которым этому сброду платили деньги под лозунгом гуманитарной помощи? Или я командовал китайским крейсером, с которого отправился воздушный десант, захвативший горы Итумбо? Что же вы не соберете Совбез ООН, и не поставите на голосование вопрос о санкциях против КНР, как против страны – агрессора? Вам не хватает смелости даже на это, хотя вы сидите в Нью-Йорке, а я - здесь, в Зулустане, где идет война, в которую уже втянуты США, Меганезия и эмират Сарджа. Знаете, что такое война? Это когда вы внезапно понимаете: О, черт! Меня же здесь могут убить! Так чего вы от меня хотите? Чтобы я, как чертов голливудский Рэмбо, разгреб ту кучу дерьма, которую здесь навалили за полвека? Этого нет у меня в контракте, ясно?!
- Так, - сказало Первое Лицо после некоторой паузы, - Судя по вашему тону, вы слишком возбуждены, и не вполне адекватно воспринимаете мои слова. Постарайтесь успокоиться и послушайте еще раз. Вы оказались в сложном положении, и создалась двусмысленная ситуация, которую следует правильно подать прессе. Вам следует разъяснить, что здесь идет, хотя и острый, но по сути, позитивный миротворческий процесс, который ООН разумно контролирует, с учетом того, что политика – это искусство возможного. Я надеюсь, теперь вы меня достаточно хорошо поняли?
- Да, - подтвердил Монсегю, - Извините, я тут немного перенервничал.
- Ничего страшного, - успокоило Первое Лицо, - У нас с вами такая работа. Попробуйте подружиться с прессой и подготовьте для них официальное коммюнике. Желаю удачи.
Собеседником лейтенанта Эрроусмита тоже было первое лицо – командующий силами специального назначения – дядя прямой и довольно-таки резкий.
- Какого хрена у вас был выключен телефон? – рявкнул он вместо «здравствуйте», - вы что, решили, что вы в отпуске? Или вы вообще забыли, что служите в армии?
- Нет, сэр! Тут был официальный прием, и всех попросили…
- Мне плевать, кто и о чем вас там попросил! Меня интересует, почему я узнаю о ваших художествах из теленовостей, а не из рапортов, которые вы обязаны были представить!
- Я как раз работал над этим…
- Я видел, над чем вы работали! Какого черта вы поперлись в Зулустан? Вы даже в этом Шона… как там оно, мать его, называется?
- Шонаока, сэр!
- Да. Шонаока. Даже там вы должны были быть только наблюдателем, а не бегать, как сраный, ****ь, герой, по крышам перед телекамерой! Кто вам разрешил участвовать в боевых действиях в этом Чиз… как его?
- Чивези, сэр!
- Да. Чивези. И как, черт возьми, вы из Чивези вдруг оказались в Зулустане?
- Там сложилась критическая ситуация, сэр! Заложники…
- Я видел по TV, что там сложилось! – перебил командующий, - Я хочу знать, какого хрена вы поперлись туда без приказа!
- Местные власти обратились за срочной помощью, и я подумал, что…
- Подумал! Надо же, а я и не знал, что у нас служат мыслители. Что же вы подумали?
- Я подумал, сэр, что наша обязанность спасти заложников и....
- Вы подумали, что ваша фамилия – не Эрроусмит, а Бонд. Джеймс Бонд. Его придумал один британский хрен. У этого Бонда реактивный двигатель в жопе. Лейтенант, у вас в жопе есть реактивный двигатель?
- Нет, сэр!
- Тогда как, мать вашу, вы перелетели через китайскую оккупационную зону?
- Я попросил одного парня, сэр. Он договорился с китайцами, чтобы они пропустили по воздушному коридору оба наших самолета.
- Говорите яснее, лейтенант. Что значит, «один парень»?
- Тино Кабреро, суб-лейтенант INDEMI. Я объяснил ему ситуацию, и он…
- Вот это да! А что значит «оба самолета»? У вас же только один «Osprey-Bell»!
- Мы еще использовали самолет принца Озогаи, сэр. Мы на нем летели из Чивези.
- Самолет принца, - с выражением, повторил командующий, - Лейтенант, вы служите в армии или в Голливуде?
- В армии, сэр! Но тот парень, Озогаи, действительно принц, сын короля зулу.
- Вот как! А штурмовые дроны, которые подавили огневые точки противника в начале силовой фазы операции, вам, наверное, дала добрая фея?
- Нет, сэр! Их дали меганезийцы. Я обратился к ним, потому что они были близко, и…
- А эти допотопные броневики откуда? Привезли на машине времени?
- Нет, сэр! Они стоят на вооружении армии зулу, у них нет денег на новые…
- Значит вы, лейтенант, посадили своих парней на древние зулусские телеги и бросили в бой, где ни хрена не было видно из-за дымовой завесы, которую вы сами поставили?
- Нет, сэр! Через ультразвуковые прицелы в дыму нормальная видимость.
- Ультразвуковые прицелы? Откуда?
- Нам их дали меганезийцы, сэр! Без этого было не обойтись. А без дымовой завесы мы потеряли бы заложников.
- Надо же, как гуманно! А теперь итог: два бойца серьезно ранены в силовой операции, которая не была санкционирована! Кто вам разрешил отдавать им приказ идти в бой!?
- Я предупредил, что у нас нет санкции. Они вызвались добровольцами, сэр!
- А если бы кого-то из них убили?
- Я старался, чтобы этого не случилось, сэр!
- Интересно, каким способом вы старались?
- Я двигался в авангарде штурм-группы, сэр. Мне показалось, что это будет правильно.
- Вот как… - задумчиво произнес командующий, - а с чего это меганезийцы решили вам помагать оружием? Вы что, заколодовали их?
- Нет, сэр. Я думаю, они так зарабатывают себе авторитет у местных жителей.
- Может быть и так. А что за история с нашей военной базой? Кто, черт возьми, сказал, что в этом Зулустане будет наша база? Кто поручил вам вести переговоры об этом?
- Я не знаю, сэр. На приеме, король зулу, сказал, что вопрос решенный, осталось только выбрать место. Я думал, это согласовано дипломатами, или кем-то еще.
- Ладно, пусть в этой херне разбираются те, кому положено. А что за представление с палками? Если переводчик на CNN не врал, местные парни скандировали что-то вроде смерть мусульманам, или арабам, или что-то такое.
- Они очень обижены на исламистов, сэр. Это из-за заложников. Но я стоял молча.
- Правильно, - одобрил командующий, - Лучше не болтать, а то оглянуться не успеешь, как прибежит толпа сраных правозащитников со своей сраной политкорректностью. И хватит лезть в телевизор. Пресса и так кричит, что американцы в Центральной Африке надрали кое-кому задницу за башни ВТЦ. Политика – не нашо дело, лейтенант. Ясно?
- Да сэр!
- Вот и хорошо. Как чувствуют себя ваши парни в здешнем госпитале?
- Нормально, сэр. У здешнего короля неплохая медицина, плюс наши врачи.
- Ну, что ж… Передавайте им привет от меня. Неофициально, разумеется. А вообще - отличная работа, лейтенант.
- Спасибо сэр! – с явным облегчением, ответил Эрроусмит. Традиционная армейская клизма была обычной емкости, т.е., начальство считает, что он все сделал правильно.
- Теперь так, - продолжал командующий, - Пока всякие сраные политики и законники рисуют каракули про то, почему здесь должна быть наша база, необходимо выбрать то место, в котором она окажется наиболее выгодно расположена. То, что предложил этот король – ни к черту не годится. Пусть покажет, что у него есть еще. Вам лейтенант, я поручаю выбрать место и начать предварительную разметку. Надеюсь, вы знаете, какие требования предъявляются к хорошей военной базе?
- Да, сэр! Две линии под ВПП, водоисточник, основные и резервные подъездные пути, защищенные позиции для складских и жилых модулей, высота для размещения РЛС…
- Достаточно, лейтенант. Это ваша задача. От вас зависит, как будут потом чувствовать себя наши парни на этой базе. Займитесь этим завтра же. Неофициально, разумеется.
…
=======================================
83 – Служебная ПОПЫТКА подружиться с прессой.
Дата/Время: 25 сентября 22 года Хартии.
Место: Небо над Атлантическим океаном.
Борт «Galaxy», административный самолет UN.
=======================================
- Извините, мисс Ронеро, могу я ненадолго вас отвлечь? – спросил Джентано.
Жанна отодвинула ноутбук в сторону и кивнула.
- Нет проблем, мистер Монтегю. Эти видео-файлы я могу посмотреть и дома..
- Благодарю, - сказал он, - Видите ли, такой человек как вы... Я имею в виду, что ваши особые отношения с королевской семьей Ка Амабо… Вы понимаете?
- Пока не очень, - призналась она, - Если вы говорите про банкет в Тейжери, то принц просто пригласил меня выпить в хорошей кампании и поболтать о том, о сем.
Второй советник улыбнулся и кивнул.
- Я именно об этом. Меня, например, он не пригласил бы просто выпить и поболтать. Значит, вы гораздо лучше меня понимаете африканцев. Их психологию, если угодно. Центральная Африка – это особый мир, не так ли?
Жанна отрицательно покачала головой.
- Вот это и есть ваша проблема. Вы видите в Африке какой-то особый мир, а африканцы, соответственно, видят в вас чужака. Инопланетянина на трех ногах и с одним глазом.
- Вы действительно не видите там особенностей, мисс Ронеро? Я хочу сказать: между нами и африканцами лежит, фигурально выражаясь, пропасть шириной в десятки веков. Они, в каком то смысле, наше далекое прошлое.
Эстер Блэйз, мечтательно смотревшая в иллюминатор, повернулась к ним и с грустной иронией заметила.
- В нашем прошлом, мистер Монтегю, не было противопехотных мин, автоматических винтовок и героина. И ООН, кстати, в нашем прошлом тоже не было.
- Гм, - произнес Второй советник, - Я имел в виду культурные различия. Но если вы так ставите вопрос, то я отвечу, что ООН как раз и призвана устранить этот анахронизм. Я имею в виду, что достижения цивилизации, попадая на неподготовленную почву…
- Замечательно приживаются, - перебила Эстер, - если только кто-нибудь со стороны не начинает предлагать африканцам пулеметы вместо велосипедов и героин вместо хлеба. Уж не знаю, как и откуда этот кто-то призван, но от него куча проблем.
- Оружие и наркотики это действительно огромная проблема, - согласился он, - она не в один день возникла, и за один день ее не решить, вы согласны?
- Согласна. Чтобы ее решить, нужно несколько месяцев.
- Месяцев? – переспросил Джентано, - Что вы, мисс Блэйз! Нужны десятилетия.
- Не нужны, - отрезала она, - Я видела все своими глазами и знаю, о чем говорю.
Спецагент Гарри Босуорт отложил в сторону очередную папку с документами (перед ним на столике их лежало штук десять), и коротко сказал:
- Эстер права. Несколько месяцев достаточно. Вопрос только в цене.
- Возможно, если бы ООН не было так сильно ограничено по бюджету… - начал Второй советник, но Босуорт перебил его.
- Дело вовсе не в деньгах, Джентано. Цена вопроса в Центральной Африке измеряется военной силой и готовностью ее применить. Если кто-то, ради достижения своих целей, готов стрелять, сколько потребуется, и если симпатии населения на его стороне, то он решает вопросы очень быстро и сравнительно дешево в смысле денежного бюджета.
- Ну, знаете! Средства такого рода не оправдываются никакой целью. Жизнь человека - это приоритетная ценность и цивилизованный мир не может одобрять расстрелы, тем более – массовые, ради чего бы они не производились.
Спецагент отрицательно покачал головой.
- То, что вы говорите хорошо для Норвегии, или еще для какой-нибудь страны, где все живут замечательно и на миллион человек один киллер-разбойник, которого можно поймать и посадить навечно в комфортабельную тюрьму. А в Африке – совсем другое дело. Здесь киллер-разбойник – это массовое социальное явление, а для этого случая действует закон, известный на Диком Западе, как «Принцип третьего лишнего».
- Что за принцип? – поинтересовалась Жанна.
- Простейшая модель сильно криминализованного общества, - пояснил тот, - представим себе, что общество состоит из троих: фермера, полисмена и разбойника. Полисмен может застрелить разбойника - тогда и фермер и его имущество будут спасены. Полисмен может не стрелять – тогда разбойник убьет фермера, чтобы отнять мешок картошки. И в том, и в другом случае, один из трех будет убит. Полисмен может только выбирать, кто именно. Примем за аксиому, что жизнь фермера и жизнь разбойника имеют одинаковую ценность, а значит, их можно сократить по законам арифметики. В остатке – только картошка. Если мы пожертвуем фермером, то этот мешок картошки – последняя еда в нашем обществе. Следующего мешка не будет – некому вырастить и собрать урожай. Если мы пожертвуем разбойником – то картошка будет производиться и общество не подохнет от голода..
- Это очень примитивная модель, - заметил Монсегю, - в жизни все гораздо сложнее.
- В благополучной стране - сложнее, - ответила ему Эстер, - а в Африке, достаточно будет добавить четвертого человека, и получится реальное положение дел.
- Кого же? – спросил Второй советник.
- Вас, - ответила она, - Вы появляетесь, когда из-за истребления фермеров исчезла еда, и кормите разбойников и полицейских, которые в такой ситуации уже ничем друг от друга не отличаются. Просто жадные вооруженные дегенераты.
- По-вашему, мисс Блэйз, лучше присылать не пищу, а зондер-команду для истребления лишних ртов? – осведомился он, - именно так поступили меганезийцы в Мпулу.
Босуорт постучал ложечкой по кофейной чашке.
- Джентано, вы не объективны. Милиция, которую обучили и вооружили меганезийцы, занималась тем же, чем служба шерифов на Диком Западе: уничтожением гангстеров.
- И вы это одобряете, Гарри?
- Не одобряю, - ответил спецагент, - Потому, что это сделали меганезийцы, а не мы. А ведь у нас было гораздо больше возможностей, и метод взят из нашей, американской истории. Одна операция двадцати наших парней в Зулустане тут же сделала население нашими союзниками. Если бы мы начали раньше, то 2 соседние страны тоже были бы наши. Но мы упустили время, и сейчас там хозяйничают китайцы и меганезийцы.
- Иначе говоря, этот метод вам нравится, я правильно понял?
- Не то, чтобы он мне нравился, но он лучше всех остальных.
- Понятно. Скажите, а вас не удивляет, что меганезийцы так охотно помогали двадцати американским парням? США для них конкурент, а они помогают техникой и оружием, договариваются о воздушных коридорах, и т.д. Парадокс?
- Это в большой политике, парадоксы, - спокойно ответил Босуорт, - а у нормальных людей принято помогать друг другу в таких случаях. Наши парни поступили бы так же, случись что у меганезийцев. Если у соседа горит амбар, вы поможете ему тушить огонь, забыв, что болеете за разные бейсбольные команды. Это понятно?
- К сожалению, аналогии лгут, - сообщил Второй советник, - в простых аналогиях часто содержится сложный подвох. Давайте я налью всем еще кофе и попытаюсь поспорить с неявно прозвучавшим тезисом, будто политические системы – это всего-навсего разные бейсбольные команды, а большая политика – это конфликт заигравшихся фанатов.
- Почему бы не послушать, - согласилась Жанна.
Джентано Монтегю наградил ее доброжелательной и несколько покровительственной улыбкой и аккуратно наполнил все четыре чашечки.
- Мы, западные люди, - начал он, - уже полвека живем в условиях, когда границы между государствами это лишь символ. Если канадка Жанна Ронеро поедет в Аризону, США, в гости к Эстер Блэйз, то ей не придется менять своих привычек. Если они затем решат вместе прокатиться в Англию или ЕС – то и там окажутся, в общем, в привычной среде. Но когда мисс Блэйз поехала в Мпулу, а мисс Ронеро в Меганезию, то они столкнулись там с явлениями, совершенно невозможными в привычной для них культурной среде.
- Но не факт, что это плохие явления, - заметила Жанна.
- Я не делал оценочных суждений, - ответил Джентано, и продолжал, - Или, к примеру, Гарри поедет в Китай. Он обнаружит, что привычные для него представления о праве частной собственности, в т.ч., об интеллектуальном праве, которое является ключевым элементом западной цивилизации, там совершенно не действует. Гарри увидит, как под защитой китайской армии, партийные предприятия производят товары под японскими, американскими и европейскими брэндами, по ворованной технологии - и это считается достойным, честным бизнесом, одобряемым в китайской системе ценностей.
- Пусть с этим возятся суперадвокаты суперкорпораций, - проворчал спецагент, - лично мне глубоко плевать, кто из них потеряет 1 миллиард из своего триллиона долларов.
- Так и рассуждают многие неглупые люди, - сказал Второй секретарь, - им кажется, что эти игры не на их поле. Но смотрите: американец заплатил налоги. Государство из этих средств финансировало науку, и появился квантовый компьютер. Государство передало документацию американским компаниям, которые тоже платят налоги. Это изобретение должно было работать на американцев. Все остальные должны были покупать лицензию на его использование. Но китайцы украли документацию, и стали делать эти квантовые компьютеры очень дешево. Еще бы: они не платили миллиарды за организацию научных центров, не финансировали научное сообщество, не содержали университеты, а просто присвоили результат. Американские компании оказались в худшем положении на рынке, они сокращают производство, увольняют персонал, платят меньше налогов. Урезаются социальные программы. Американцы начинают жить хуже. Почему? Потому, что они столкнулись с чужой культурно-политической доктриной, с чужой системой ценностей.
Второй секретарь сделал паузу, чтобы отпить глоток кофе и оценить произведенное на аудиторию впечатление, и двинулся дальше:
- Приведу конкретный пример. Британский биохимик, доктор Линкс много лет работал в университете Бат за деньги британских налогоплательщиков, и его группа создала очень
эффективную генно-модифицировнную культуру, т.н. «триффид». Британское общество имело веские причины полагать, что это изобретение будет работать на британцев. Но не тут-то было. Меганезийцы предложили доктору Линксу сумму, довольно значительную для него, и он сбежал в Меганезию, прихватив с собой все рабочие файлы по проекту. А дальше, за счет этой краденной разработки, меганезийцы получили популярность среди народа Мпулу. С этого и начался, по сути, нынешний центрально-африканский кризис. Вот вам конкретный пример столкновения двух культур на политическом поле. Одна (назову ее греко-романской, т.к. ее история начинается с Греции и Рима) ориентирована на последовательное созидание. Она создает соответствующий социальный климат, где есть условия для развития творчества, образования, предпринимательства, производства, где установлены необходимые институты морали, права и финансового регулирования. Другая (назову ее варварской, т.к. она начинается с племен варваров-вандалов, которые разрушили и разграбили первую в истории цивилизацию современного типа), нацелена только на расхищение чужой собственности. В ней господствует извращенная мораль, Десять заповедей, вывернутые наизнанку. Кради. Убивай. Прелюбодействуй. Пожелай добра своего ближнего, его жены, его дома, его скота. Поклоняйся идолам. Презирай родительскую культуру, давшую тебе блага, которыми ты пользуешься. Это заразная социальная болезнь. Я уже указывал на парадокс: меганезийцы помогли лейтенанту Эрроусмиту и его парням. Этот парадокс легко объясним, если учесть, что варварская культура агрессивно продвигает себя, вовлекая в свою сферу влияния колеблющихся неординарных людей – таких, как доктор Линкс или как лейтенант Эрроусмит. Она говорит им: Ты – наш! Ты – умный, сильный, решительный! Плюнь на более слабых, составляющих большинство твоего общества. Вытри ноги об их ничтожные запреты, об их смешной гуманизм, об их нелепые традиции. Если тебе выгодно - укради. Если тебе удобно – убей. Так учит великий вождь Мауна Оро, захвативший океан от рассвета до заката, вождь сильных! Так учит Великая Хартия!... Давно ли Гитлер кричал с трибуны: «Отбросьте запреты! Я отвечаю за все, что вы делаете! Я хочу видеть у молодежи блеск глаз хищного зверя! Все принадлежит вам по праву сильного!». История повторяется, но увы немногие это замечают. А наша миссия (я имею в виду ООН), в том, чтобы новая контр-культура не собрала под свои знамена достаточно сил, чтобы развязать новую войну. Сейчас на маленьком пятачке в Центральной Африке столкнулись интересы трех культурных доктрин – греко-романской, тоталитарно-коммунистической и варварской, каждая из которых подкреплена мощью термоядерного оружия. И мы делаем все, от нас зависящее, чтобы удержать ситуацию, оказавшуюся, фактически на краю пропости.
Спецагент Босуорт задумчиво погладил свой затылок.
- Мда… Ситуация, конечно, хреновая, чего уж там… А, кстати в которую из трех сил у вас попали исламские террористы из Аравии?
- Они – отдельная проблема, - пояснил Второй секретарь, - но проблема другого порядка. У них, хотя бы, нет термоядерного оружия и боевых систем космического базирования.
- Верно, - согласился спецагент, - Хоть в этом нам повезло.
- Эта история с доктором Линксом и триффидами, - медленно произнесла Жанна, - Я как-то упустила ее начало. Мистер Монтегю, об этом где-то написано? Я имею в виду, более-менее авторитетные источники, а не «желтизну», делающую деньги на теории заговора и вторжении инопланетян в пустыню Калахари.
- Деятельность Линкса расследовалась экспертным советом «United Nations Environment Programme» (UNEP), - сообщил Монтегю, - это подразделение в структуре ООН, которое занимается охраной окружающей среды. Отчет о расследовании опубликован в «UNON Reports». Это - официальное издание центрально-африканской экологической комиссии ООН в Найроби, оно заслуживает не меньшего доверия, чем основной бюллетень UN.
- Да, действительно, - согласилась она, - И какова оказалась сумма роялти, на которую Линкс кинул британцев?
- Роялти? – удивился Второй секретарь.
- Ну, да. Ведь британцам полагались выплаты от использования триффидов в Африке, а они ничего не получили, и у них, как вы сказали, претензии по патентному праву.
- Разве я так сказал?
- Вы сказали, что Линкс украл этот проект у британского университета, продал результат меганезийцам, и они сняли сливки, - напомнила Жанна, - Суд, в таком деле, сдирает с виновника роялти и пени в пользу владельца патента. Иначе, какой смысл судиться?
- Видите ли, мисс Ронеро, триффиды не должны были использоваться из-за той огромной угрозы экологии, которую они несут. Экология Центральной Африки уже нарушена из-за триффидов, которые культивируются в Мпулу, вопреки строгому запрету, наложенному на эту разработку советом UNEP, и утвержденному Британской комиссией по биоэтике.
В глазах спецагента Босуорта вспыхнул профессиональный интерес.
- Ах вот как! Значит, это совет UNEP, вступив в сговор с комиссией по биоэтике, кинул британских налогоплательщиков. И здорово кинул! На месте британской MI-5 я бы уже взял чиновников этой комиссии за вымя на предмет того, сколько они получили от UNEP за поддержку таких вот запретов. Кстати, центральный офис UNEP дислоцирован в Нью-Йорке, там же, где все структуры ООН. Если бы мне пришел запрос из Лондона, я бы с большим интересом посмотрел на их финансовую отчетность. Ничего себе, бизнес…
- На самом деле, - сказала Жанна, - все, что тут говорилось про доктора Линкса - ложь от начала и до конца. Правда в том, что Линкса вышвырнули из университета за два года до того, как меганезийцы заинтересовались триффидами. А все потому, что он предложил организовать в Африке эффективное сельское хозяйство вместо гуманитарных поставок.
- Это действительно так? – спросил Босуорт, пристально глядя на Джентано.
- Видите ли, Гарри, - сказал Второй секретарь, - ученые очень остро реагируют на такие вещи, как расизм, и нет ничего удивительного в том, что они изгнали из своего общества человека, выступившего с подобными заявлениями…
- Расизм?! – переспросила Эстер, - Вы сказали: «расизм»?
У молодой американки из Аризоны был такой удивленный вид, словно ей сообщили о крокодилах, страдающих от засушливой жары в джунглях Гренландии и Шпицбергена.
- Позволю себе повторить, мисс Блэйз: ученые чутко реагируют на любые проявления расизма, - пояснил Джентано, - Тот факт, что Линкс призывал лишить население черной Африки продовольственной помощи, оказался для них достаточным основанием…
- Если вы когда-нибудь приедете в Мпулу, - перебила Эстер, - то упаси вас бог назвать доктора Мак Лоу Линкса расистом. То самое население черной Африки разорвет вас в клочья прямо на улице и вас никто не спасет, понимаете? Когда док Мак прилетел в Мпулу, люди ехали за сто миль, только чтобы увидеть его. Его фото стали продавать на рынке, как амулеты. Когда Мак Лоу пообедал в кафе в Макасо, то монеты, которыми он рассчитался, тоже стали амулетами, а ложка, которой он ел, висит над стойкой бара, и рядом табличка: «Этой ложкой ел сам док Мак Лоу, тот который накормил страну».
- Я видел эту ложку, - добавил Босуорт, - Не знаю, Джентано, кто загрузил вам дезу на счет Линкса, но советую не пользоваться этим источником. А вашим умникам из UNEP лучше не появляться в Мпулу в ближайшие 10 лет. Эстер права: их там линчуют.
- Местные жители не понимают многих вещей, - заметил Второй советник, - Сегодня у них появилась еда. А что завтра будет со средой их обитания? По прогнозам UNEP, еще несколько лет, и естественная флора и фауна исчезнет, а зона аномальной влажности вокруг триффидных плантаций уничтожит лесо-саванну во всем регионе. Что тогда?
- Действительно, и что тогда? – спросила Эстер, - Все Мпулу зальется слезами от горя?
- Вы действительно не понимаете? - спросил он.
- Я действительно не понимаю, - подтвердила она, - А мпулуанцы тем более. Их, знаете ли, больше интересует наличие еды, а не наличие лесо-саванны.
- Варвары, - с сарказмом добавила Жанна, - Вандалы. Они отнимают у замечательной и гуманной греко-римской цивилизации ее исконную африканскую лесо-саванну. Какая черная неблагодарность: вместо того, чтобы как культурные люди стоять в очереди за миской бесплатного греко-римского супа, эти негры… Ой, простите, вандалы, воруют с помойки выброшенных триффидов и начинают сами себя кормить! Какая наглость! А этот предатель доктор Линкс? Вместо того, чтобы цивилизованно умереть под забором, куда его выбросили гуманные греко-римляне, он бежит к папуасам, а потом тянет свои грязные гитлеровские руки к африканцам, являющимся греко-римской собственностью.
Жанна перевела дух, и одним глотком допила свой кофе.
- Очень верное замечание, - сказала ей Эстер, - Ты только забыла про приправу к супу.
- Ах да! Героин. Как же без него? Мистер Монтегю, помогите мне решить одну дилемму. Вот две культуры. Одна привезла в Африку голод, войну и бесплатный суп с героином, а другая - безопасность, сытость и кое-какое образование. Какая из них более варварская, а которая – менее? Вы сказали, что греко-римская культура создала какую-то уникальную среду для интеллектуального творчества, но почему доктор Линкс в этой среде жил под забором, а в среде, которую вы назвали варварской, он работает в науке, имеет хороший заработок, и у него достойное место в обществе? Кто кого обокрал? К чему вы вспомнили 10 заповедей, и Гитлера, который возник в греко-римской, Европе, а не в варварской Океании и не в Центральной Африке? По-моему, у вас серьезные проблемы с логикой.
- Конечно, наша культура тоже не идеальна, - ответил Джентано, - тут вы правы. У нее есть свои ошибки. Возможно, история с доктором Линксом – одна из них. Но вы же не будете спорить, что эта культура создала институт защиты нематериальных ценностей, право, в т.ч., на интеллектуальноый продукт. Ученый, изобретатель стал собственником продукта свего разума. Это - основа прогресса и процветания, вы согласны?
- Сильно сказано, - прокомментировала Эстер, - А где можно увидеть реестр великих ученых – миллиардеров? А то, что не миллиардер, то торговец арабской нефтью, или биржевой жулик с Уолл-стрит, или сенатор, поделивший деньги налогоплательщиков таким образом, что треть попадала в его карман. Жанна тут очень кстати сказала про роялти. Где роялти тех ученых и инженеров, которые изобрели вот этот самолет с его начинкой, этот ноутбук с его software, ваш спутниковый телефон, и тот космический аппарат, который вывел на орбиту спутник. Где роялти ученых, которые придумали спутниковую связь? В лицензионных соглашения я не вижу никаких следов ученых. Деньги за их изобретения получает кто-то другой. Может быть, какой-то вандал?
Второй советник улыбнулся и развел руками.
- Я же сказал: наша греко-романская культура далеко не идеальна. Но на ее почве вырос потенциал будущего благосостояния человечества: т.н. научно-техническая революция. На африкано-китайско-меганезийской почве ничего подобного не возникло.
- Агитка, - спокойно сказала Эстер, - Этот потенциал вырос на плечах ребят, которые сто тысяч лет назад пришли в Евразию из Африки и расселились от Китая до Биская. Иногда их называют кроманьонцами или первыми людьми современного типа. Потом, в разных местах, они придумавали разные полезные вещи. В Египте - геометрию и химию, в Китае - земледелие, в Индии – цифры, в Малой Азии – металлургию, и т.д. И вы сейчас взяли, и приписали все это оптом какой-то «греко-романской культуре», которой никогда не было. Сказали бы: культура Ренессанса, это было бы честно. Но ей всего 500 лет, и у нее все заимствованное. Современной китайской культуре – 50 лет. Современной меганезийской – 20. С исторической точки зрения это одинаково скороспелые побеги на общем стволе. Ни у кого нет ни приоритета, ни особых прав на общее наследство.
- Вы прекрсно образованы, мисс Блэйз, - сказал Джентано, - мне просто страшно с вами спорить, я сам себе кажусь недоучкой.
- То, что я сказала, можно прочесть в учебнике для средней школы, - отрезала она.
- Да, я помню, там что-то было про египетские пирамиды, - поддержал Босуорт, - вроде как, они изобрели треугольники раньше греческого Пифагора.
- Тем не менее, Гарри, вы, я думаю, не хотели бы жить в Египте, - сказал Джентано.
- Да уж, наверное, - буркнул спецагент.
- … А вы, мисс Блэйз, вряд ли захотели бы жить, например, в Китае.
- К чему это вы? – спросила она.
- К тому, что вы возвращаетесь домой, в Аризону, - пояснил он.
- Во-первых, мы летим не из Китая. А, во-вторых, я не возвращаюсь, а еду навестить родителей. Через пару недель я возвращаюсь домой, в Мпулу.
- Как вы сказали? – изумленно спросил Второй советник.
- Я сказала: домой, в Мпулу. Что тут непонятного?
- У Эстер и Наллэ очень симпатичный дом в Макасо, - вставил Босуорт.
- И очень уютный и классный, - добавила Жанна, - И с балкона 3-го этажа прекрасный вид.
- А… - протянул Джентано, - Значит, вы – жена Наллэ Шуанга?
- Vahine, - с легкой улыбкой, поправила она, - Так будет точнее.
- Ну, да… Разумеется… Это меняет дело… Гм… Но это - исключительный случай. Так бывает очень редко… Гм… Вот вы, мисс Ронеро, возвращаетесь в Канаду, не так ли?
Жанна кивнула.
- Да, я возвращаюсь домой, в Галифакс. И что из этого следует?
- Только то, что вы не остаетесь в Меганезии, социальные ценности которой вы с таким жаром защищали. Вы предпочитаете жить в Канаде, в стране с… гм… греко-романской культурой, в адрес которой вы так негативно высказывались в дискуссии.
- Я просто еду домой, - ответила она, - Не в Грецию и не в Рим, а в Новую Шотландию. Если вы приедете туда и заявите простым парням, сидящим в пабе на Кэйп-Форчу, что они - греко-романцы, то, боюсь, вам бабахнут по голове пивной кружкой.
- Знаете, в чем ваша ошибка, мистер Монтегю? – вмешалась Эстер.
- Гм… Интересно… Так в чем?
- Вы пытаетесь запугать собеседника выдуманными страшилками или запутать его в красивых, но бессмысленных сочетаниях слов. А надо просто назвать вещи своими именами, и обозначить реальные проблемы, если они действительно существуют.
- Они действительно существуют, - сказал Джентано, - Если говорить кратко, то в мире есть три системы. Одна – уже взрослая и проверенная временем. Я назвал эту систему греко-романской. Вторая, более молодая и агрессивная – коммунизм. Не буду повторять страшилок Холодной войны, но коммунизм в его самой динамичной, китайской версии, конкурирует за жизненное пространство с нами. Третья, самая юная, и агрессивная - это анархизм в его технократичной меганезийскй версии. Она тоже претендует на большую долю жизненного пространства, которую может отнять только у нас. Речь не о военном конфликте. Будем считать, что его никто не желает. Экспансия молодых систем идет формально-мирным путем – через экспорт идеологии и образа жизни.
- Ясно, - с некоторым облегчением произнес Босуорт, - Так всегда было. Даже еще до человека. Трилобиты конкурировали с динозаврами. В общем, все по Дарвину.
- Это уже другое дело, - заметила Эстер, - Если не трогать 10 заповедей и не поминать Гитлера, то все становится на свои места. Настольная книга моего faakane - Адам Смит «Исследование о природе и причинах богатства народов». Она вышла в 1776 - тогда же, когда декларация независимости США. Легко запомнить. Конкуренцию выигрывает та система, в которой эффективнее устроено производство и распределение.
Второй советник задумчиво потер лоб ладонью.
- Интересно, а «Протестантская этика и дух капитализма» Макса Вебера не является ли также настольной книгой вашего… э… faakane?
- Угадали, - сказала она.
- Значит, дело не только в производстве и распределении, а еще и в этике, не так ли?
- Этика как раз содержит модель производства и распределения, - ответила Эстер, - вот это, как говорит Наллэ, и есть открытие Вебера. Выводы, которые сделал Вебер из этого своего открытия – фэйк, попытка подогнать факты под апологию пуританства. Научный вывод был в том, что этика это часть технологии. Тот же промышленный software, но только не компа, а для людей, для общества, для тех, кто принимает ключевые решения.
- Чистейшей воды тоталитаризм, - прокомментировал Джентано.
- С каких это пор Вебер считается тоталитаристом? – спросила она.
- Вебер не тоталитарист. Это вполне либеральный социолог. Но вы-то переиначили его выводы и объявили, что людей надо ре-программировать под нужды производства, как делали в СССР при Сталине и в Китае при Мао.
- Разве я сказала, что нужно ре-программировать?
- А разве нет? Раз этика – это software, значит, ее надо загружать в голову.
Эстер покачала головой.
- Вы рассуждаете, как Вебер. Он предлагал загружать в головы протестантскую этику ради стимулирования капиталистического производства и распределения. Именно так делается во многих странах. А я сказала, что этика - это программа, которая определяет характер производства и распределения, но не говорила про загрузку.
- Она действительно этого не говорила, - поддержала Жанна.
- Тогда что имела в виду мисс Блэйз?
- Я имела в виду, что какой-то набор программ непременно будет загружен, потому что человек – существо социальное и обучающееся. А теперь берем ваши, мистер Могтегю, три системы. В первой системе людям загружают в мозг буржуазную этику, во второй – коммунистическую, а в третьей, соответственно, анархистскую. Вопрос в том, какой получается экономический результат.
- Впервые слышу про анархистскую этику, - заметил Босуорт, - что это за зверь такой?
- Хартия, - лаконично ответила Жанна.
- И все?
- Ага.
- Я об этом упоминал, - напомнил Джентано, - 10 заповедей, вывернутые наизнанку.
- Черта с два, - возразила канадка, - Попробуйте кого-нибудь ограбить в Меганезии. Оглянуться не успеете, как окажетесь на каторжных работах.
- Полиция там неплохо работает, - согласился с ней Босуорт, - а опыт привлечения армейских резервистов к охране порядка вообще можно бы и перенять.
- Похоже, вы оба просто в восторге от Меганезии, - желчно заметил Второй советник.
Спецагент Босуорт фыркнул.
- Ничего подобного. Мне совсем не нравятся тамошние порядки. Мне нравится, как они их охраняют, но это совсем другое дело, Джентано. Совсем другое.
- И мне многое не нравится в Меганезии, - добавила Жанна, - Что-то для меня просто непривычно, против некоторых вещей у меня есть принципиальные возражения, а ряд артикулов Хартии для меня вообще неприемлемы. Но это мое мнение и я никому не намерена его навязывать.
Монтегю улыбнулся.
- Рад слышать, мисс Ронеро. Здоровая критичность оценок всегда была отличительным свойством… Не буду говорить, какой культуры, а то вдруг вы стукнете меня кофейной чашечкой по голове, как принято в пабах Новой Шотландии.
- Не стукну, - пообещала она, - Во-первых, кофейная чашечка для этого не годится, а во-вторых, я не люблю применять силовые аргументы в споре.
- Браво. Тогда я наберусь смелости и спрошу: что конкрентно вам не нравится в Хартии?
- Как вам сказать? – Жанна сделала паузу и покрутила в руках чашечку, - не так-то легко найти грань между «не нравится» и «непривычно». Например, секс, семья, дети. Что-то вызывает тревогу просто с непривычки, как незнакомая еда. Но, к примеру, артикул об изъятии ребенка из семьи, где его опекают по принципам, несовместимым с Хартией… Вот с чем я категорически не согласна. Можно говорить о качестве нового поколения, о том, что оно получается счастливее, разумнее, здоровее – все равно, это на мой взгляд, слишком жестоко по отношению к родителям. Эта мера применяется, насколько я знаю, очень редко – но это Дамоклов меч. Что-то вроде селекции, как у древних спартанцев – только применяется она не к детям, а к родителям. Я считаю, что это унизительно. В общем, я не согласна. Второе – это удивительная легкость, с которой там отнимается человеческая жизнь. Я не о криминальных убийствах – их там, как раз, меньше, чем в большинстве западных стран. Я о самом отношении. Из-за этой системы резервистов, которая, кстати, нравится Гарри, как полисмену-профессионалу, Меганезия крайне милитаризована. Люди смотрят на боевое оружие, как на привычный предмет обихода. Сковородка и автоматическая винтовка – вещи из одного бытового ряда. Одна - чтобы жарить яичницу, другая – чтобы, убивать людей. Иногда меня это даже пугало.
Спецагент Босуорт шутливо погрозил ей пальцем.
- Это не по-добрососедски. Говорите про Меганезию, а ругаете США. Это из нашей Конституции, во 2-й поправки: «Поскольку, для безопасности свободного государства необходима хорошо организованная милиция, право народа хранить и носить оружие не подлежит ограничению». Это хорошее правило, которое обеспечивает безопасность не только тем, кто носит оружие, но и всем безоружным мирным гражданам рядом с ними. Ума не приложу - что вас в этом пугает?
- Пугает не в прямом смысле, - уточнила она, - Я там чувствовала себя в безопасности. Пугал механический подход к уничтожению человека. Не знаю, как объяснить…
- Я знаю, - перебила Эстер, - Это иное отношение к жизни и смерти. Наверное, дело в религиозной культуре. Культура Tiki не особо выделяет смерть из цепи повседневных событий. Люди рождаются, живут, куда-то уходят, и как-то живут там…
- Загробный мир, рай, ад и все такое? – уточнил Босуорт.
- Нет. Проще. Наллэ говорит: это как если человек ушел на лодке в море, и не вернулся. Наверное, он пристал к какому-то берегу, в этом мире или в другом. Знаете, у древних океанийцев каждый островок считался, в каком-то смысле, особым миром.
- Я читал статью о культуре Tiki, - заметил Второй советник, - Примитивные пещерные суеверия. Духи людей, животных и стихийных сил. Тотемы. Амулеты. Магия. Полная противоположность мировым религиям, на которых базируется современная культура. Так что, Жанна, если меганезийская система победит у вас в Новой Шотландии, то вы можете проститься со всеми формами культуры, кроме языческих ритуальных плясок.
- В каком смысле она победит? - спросила канадка, - что-то типа десанта марсианских боевых треножников из «Войны миров» сэра Уэллса?
Монтегю медленно покачал головой.
- Это не шутки, мисс Ронеро. Я уже говорил про агрессивную культурную экспансию. Никаких треножников. Но приходит день, и вы видите, что вокруг вас люди иной культуры, а признаки вашей культуры стремительно тают. Вы перестаете понимать собственных соседей и даже собственных детей. А они не понимают вас, и удивляются: зачем вы так сложно и неудобно живете? Зачем ищете какой-то смысл в жизни, думаете над умными книгами и сложными моральными проблемами? Станьте яркой коралловой рыбкой, птицей летящей над морем, кошкой на крыше. Мы вам поможем. Мы устраним вредных субъектов, которые мешают вам жить простой, счастливой животной жизнью. Мы применим высшую меру гуманитарной самозащиты к священникам-монотеистам, философам-идеалистам и правозащитникам-алармистам. Мы вышвырнем их из страны, вместе с их книжками, учебниками и проповедями. Мы сотрем даже память о том, что они были. И вот тогда настанет полное и окончателное счастье.
- И что из этого следует? - спросила Жанна.
- Мы должны, - ответил он, - вспомнить устои нашей культуры и научиться определять, что – свое, а что - чужое и смертельно-опасное для нашей цивилизации. В противном случае, мы погибнем, растворимся, как Рим растворился в толпах варваров.
- И как вы намерены определять, мистер Монтегю? По какому критерию?
- Пока что я лишь назвал проблему. Согласитесь, она имеет место быть.
- Если нет критерия, то это все пустой звук, - заметил Босуорт.
- Есть понятие: традиционные ценности западной цивилизации, - пояснил Монтегю.
Спецагент скривился и почесал подбородок, став на секунду похож на трогательного доброго орангутана, озадаченного извлечением банана из запертого ящика.
- А нельзя ли конкретнее, Джентано? Для простых парней вроде меня.
- Если в общих чертах, - сказал Второй секретарь, - то вспомнить устои, значит найти точку, после которой наша толерантность превратилась во всеядность. Эту ошибку надо аккуратно исправить.
- Как далеко эта точка? – поинтересовалась Эстер, - До II мировой войны или после?
- Помилуйте, мисс Блэйз! Это вопрос к историкам, а не ко мне.
- Не скромничайте, - подзадорила она, - если вы уверены, что эта точка есть, то можете назвать время хотя бы с точностью до эпохи.
- Видите ли, эта точка лежит не совсем во времени. Она, так сказать, условна. Мы же не хотим повторить ошибки прошлого, такие, как расовая дискриминация. Я имею в виду, что надо вернуть в нашу жизнь некоторые неоправданно забытые ценности.
- Да назовите же их, наконец! – взорвался Босуорт.
- Ответственность, - спокойно сказал Монтегю, - Ответственное отношение человека ко всему, что его окружает. К семье, к соседям, к работе, к своему дому, к своей стране. К планете, на которой он живет и к человечеству, как, опять же, к семье, в неком смысле…
Жанна посмотрела на него с некоторым беспокойством.
- Мистер Монтегю, вы не забыли тему своего выступления? Я имею в виду: вы начали с зациты Рима от варваров, а сейчас цитируете манифест планетарного гуманизма.
- Э… Видите ли, мисс Ронеро, я имел в виду не просто ответственность, а именно такую ответственность, которая исходит из стремления к определенному идеалу. Я назову этот идеал иудео-христианским, не в религиозном, а в культурно-политическом смысле.
- Так бы сразу и сказали, - Босуорт облегченно вздохнул, - Ясное дело, что исламистов надо гнать в шею из западного мира. Хватит разводить толерантность, а то они совсем обнаглели, скоро на голову сядут.
- Гарри! Я совершенно не имел в виду мусульман.
- Ясно, - сказал спецагент и хитро подмигнул Второму советнику, - Не беспокойтесь, Джентано, тут все свои. Не заложат. Верно, девушки?
- Не заложим, - подтвердила Жанна.
- Я вообще скажу, что мы дискутировлпи об экологии и меганезийцах, - добавила Эстер.
- Ну! - весело согласился Босуорт, - Меганезийцы, если говорить про семью, ни черта не соответствуют христианскому идеалу. Многоженство, шведские тройки, и все такое. На счет экологии тоже... Засадили всю Центральную Африку своими мега-бананами…
- Ну, уж не всю, - возразила Эстер.
- …И пол-горы взорвали водородной бомбой.
- Это не доказано. Кроме того, при взрыве никто не пострадал.
Второй советник грустно вздохнул и констатировал:
- По-моему, вы так ничего и не поняли.
- Я, и правда, не поняла, - согласилась Жанна, - Допустим, меганезийская культурная экспансия угрожает тому образу жизни, который мне нравится. Давайте с этим бороться. Давайте опираться на наши современные достижения, на принципы свободы и развития личности, на мультикультурное разнообразие, разностороннее образование, на научное сообщество, на экономическую и социальную организацию и на мечту о будущем! ОК! Почему вы, мистер Монтегю, хотите опереться не на современность и не на будущее, а непременно на какие-то штучки в нашем прошлом, которые выглядят так паскудно, что вы даже боитесь их назвать своими именами?
- Потому, - ответил он, - что идеологическую атаку можно отразить только с помощью сильной собственной идеологии. У меганезийцев есть сильная идеология. У китайцев тоже есть сильная идеология. А на современном Западе ее нет, и ее надо найти.
- Допустим, - снова согласилась канадка, - но почему вы ищете в прошлом?
- Жанна права! – поддержал Босуорт, - Любой дурак знает: современному оружию надо противопоставлять современное, а не допотопное, а то охнуть не успеешь, как из тебя сделают решето с вот такими дырками (спецагент свернул из пальцев колечко калибром примерно 45 миллиметров, показывая размер дырок).
- С идеологией все наоборот, - возразил Монтегю, - она как вино, от времени становится только сильнее. Слово «традиция» звучит основательнее, чем слово «мечта».
Жанна равнодушно пожала плечами.
- Если даже и так – кто мешает придумать что-то новое и назвать словом «традиция»?
- Но это же будет… Э… Обман.
- Традиция – это всегда обман, - отрезала она, - Идеология тоже обман. Если вы решили мобилизовать общество путем тотального обмана, так, по крайней мере, не делайте вид, что вас заботит честность. Врать надо смело и нагло, как учил доктор Геббельс.
- И вы согласны с Геббельсом? – спросил Второй советник.
- Я согласна с фактами. Они говорят, что общество с легкостью верит в наглое вранье. Я не одобряю ложь, как метод управления, но раз вы этот метод выбрали, так будьте, хотя бы, последовательны.
- В точку, - поддержал Босуорт, - Меганезийцы так и делают. Они придумали Гавайику, которой никогда не было, и Мауна Оро, защитника людей и проводника прогресса. Все работает. Геббельс, конечно, был фашист и сволочь, но уж точно не дурак.
- Да что вы такое говорите! – возмутился Монтегю, - Нацизм осужден международным трибуналом как преступление против человечности! Псевдонаучные нацистские теории признаны позорной страницей в истории Европы…
- Это потому, - перебил спецагент, - что мы, американцы, вместе с Дядей Джо, надрали Гитлеру задницу. Если бы не мы, то вся Европа до сих пор лизала бы нацистам сапоги, а нацистские теории изучались бы в европейских университетах, как самые научные. В Европе, у кого есть покровитель с дубинкой, тот и ученый. Это у них повелось еще со времен инквизиции. А у нас в Америке тот ученый, у кого результат. Фон Браун сделал ракету, которая летает, а Оппенгеймер - атомную бомбу, которая взрывается. И плевать, что первый был нацист, а второй - наоборот, еврей. Вы, Джентано собираетесь делать военную идеологию? ОК! Но делайте ее по науке. Я вот совершенно не против такой идеологии, по которой всю цивилизацию придумал Том Джефферсон. «Все люди созданы равными и наделены их Творцом неотчуждаемыми правами, к числу которых относятся жизнь, свобода и стремление к счастью. Для обеспечения этих прав людьми создаются правительства, черпающие законные полномочия из согласия управляемых». Умри – лучше не скажешь. А эти ваши греко-римляние - да пошли они на хрен…
Второй советник изобразил на лице улыбку – она получилсь какой-то неуверенной.
- Вы, конечно же, шутите, Гарри.
- Черта с два, - брякнул Босуорт, - Вы подсказали отличную идею. Будьте уверены, я ей поделюсь с кем надо. Хватит уже европейцам задирать нос, а то мы припомним, как они хотели сделать нас своей вечной колонией, и как Римские Папы лизались с Гитлером, с Муссолини, а недавно – с аятоллой Наджаи, который назвал Америку адским отродьем. Когда у нас будет хорошая идеология, мы быстро отучим обоих старых маразматиков открывать пасть! И поставим на место охамевших арабов и кокаиновых латиносов. Мы, что, бедные родственники на планете? Между прочим, ваша ООН живет в нашем Нью-Йорке и, в основном, на наши деньги. Пора бы вбить это в башку вашему генеральному секретарю и шайке его болтливых холуев – чтоб не забывали, кто в доме хозяин!
- Знаете, - сердито сказал Монтегю, - наш разговор, конечно, неофициальный, но…
- Что - но? – поинтересовался Босуорт, - Хотите наябедничать? Пожалуйста! Девяносто процентов американцев думают то же самое, что я сейчас сказал!
Эстер подмигнула ему и трижды хлопнула в ладоши.
- Браво, Гарри!
- Вы сейчас рассуждаете, как меганезиец, - проворчал Второй советник.
- Нет, я рассуждаю, как американец. Меганезийцы хозяйничают в своей части океана, и черт с ними. С китайцами, конечно, сложнее, их такая прорва… Но, ничего. Если у нас будет хорошая идеология, мы им быстро объясним, за какую линию нельзя заступать…
- Открытая сила решила больше проблем, чем любой другой фактор, - вставила Жанна.
- Отлично сказано! – поддержал спецагент.
- Это не я сказала, это Эд Ньюмер.
- Он американец?
- Да, он из Калифорнии - ответила она.
- Я так и думал.
4. Чужая в чужом море. Гуманитарная война
© Copyright: Rozoff, 2009
Свидетельство о публикации №209072200296
Свидетельство о публикации №209072200296
Рецензии