Хрущёвская оттепель - очередной советский миф

У нас хрущёвскую оттепель преподносят как некое возрождение демократии. Но так ли это? После войны мир узнал не только о злодеяниях фашистов, но и также о советских концлагерях, которые были во многих отношениях, гораздо более жестоки. Мир узнал о деятельности СМЕРШа на освобождённых территориях, который не просто лютовал, но свирепствовал, не подчиняясь никаким законам и моральным нормам. В то время НКВД наводняли в основном безграмотные люди с двумя классами образования. Да сам Абакумов имел всего четыре класса. Что же говорить про рядовых сотрудников. Стали доступны миру партийные архивы, которые тоже колоссально компрометировали страну. Получил огласку расстрел десятков тысяч польских военнослужащих, от которого у нас упорно открещивались вплоть до девяностых годов. Многое что стало известно миру нелицеприятного о нашей системе. Но могли ли мы допустить, чтобы мир считал социализм столь вандальной системой. Конечно, нет. Социализм должен был оставаться чистым. За всё должны были отвечать отдельные нерадивые люди. Поэтому в первую очередь провели чистку в рядах политической полиции. Убрали Берию, его ближайших помощников и продолжали убирать ещё несколько лет. Но ведь этого было мало. Как ни велики были данные чины, они всё же были мелковаты на роль полного козла отпущения. На такую роль мог подойти только Сталин. Вот поэтому и произошло развенчание культа личности. При этом Сталин вновь оказался на высоте, но в этот раз он сыграл роль злого гения. Но зато на него можно было валить всех собак. А почему на роль самого большого правдолюбца выбрали именно Хрущёва. Да ведь этот человек на ночных посиделках у Сталина постоянно играл роль клоуна. Сталин заставлял его напиваться до положения риз, обзывал толстой коровой. Хрущёв, конечно, это всё сносил безропотно, но это не означает, что Никита любил своего хозяина. В душе он его, наверняка, просто ненавидел за все те издевательства, которыми Сталин подвергал его. По крайней мере Хрущёва никак нельзя назвать лояльным демократом. Ведь на его совести, как и на любом из ближайшего окружения Сталина столько кровушки, что гауляйтер Украины Кох ему и подмётки в этом деле не годится. Хотя Эрих действовал в условиях лишь военного времени.
Есть и ещё один немаловажный момент, который нельзя не учитывать. Но для этого следует несколько вернуться к военным годам, а именно в 1941 год. В это время в Самаре был построен бункер для Сталина. Для этого арестовали лучших, самых опытных метростроевцев. Потом, по окончании строительства бункера, их всех там же и оставили, замуровав трупы в бетон. По городу распустили слухи о соседнем здании, где якобы в гражданскую войну зверствовали белогвардейцы, расстреливая в подвале заключённых. Но на самом деле, таким образом, пытались дезинформировать людей. Но о причинах не будем. У нас сейчас другая тема. А почему мы сделали такое отступление, спросят читатели? Отвечу, потому что в это самое время шло гигантское строительство огромнейшего атомного завода в горах на Енисее. Все заключённые, которые попадали в эту гору, уже никогда не вышли на свет божий. Они были уничтожены точно таким же образом, как и бедолаги метростроевцы, соорудившие Сталину бункер. Техники не хватало, а заключённых несколько миллионов. Вот это и было другой причиной развенчания культа личности. Мы стали лицемерно утверждать, что с массовыми уничтожениями в лагерях покончено, хотя такие казни планировались, планировались в целях сохранения тайны. Правда, американцы объявили о пуске у нас атомного завода в горе сразу же после окончания строительства и даже предоставили миру веские доказательства. Но вот свидетелей непосредственного строительства уже не было.
А так как за рубежом появилось много информации о наших советских злодеяниях против людей, то и книги стали появляться. Кстати, та информация, которая появлялась на эту тему за рубежом, у нас до сих пор нигде не фигурирует.
А потом пошла чистка опричников, то бишь, преданных чекистов-сталинистов, которые не могли понять поругания кумира. Началась широкомасштабная замена кадров в политической полиции.
В общем, никакой романтики оттепели, как ни старался Эренбург. Сплошная проза густо замешанная на крови.