Воспоминания о Хижине дяди Тома

Я вышла из метро. Настроение было препаршивейшее – мало того, что погода омерзительная (и это в
день, который должен был бы быть праздником, я имею ввиду восьмое марта), так ещё и рядом
никого нет. Хотя, должна сказать, одиночество – это не только крест, но и дар. Им просто надо
уметь пользоваться.

Я встала у небольшого крытого павильона рядом с метро и закурила. Не могу сказать, что курение
доставляет мне особо большое удовольствие, но сейчас, когда я одна, мне просто хотелось делать
то, что хочется.

Рядом с автобусной остановкой танцевал негр. Он раздавал листовки студии загара и зажигательно
приплясывал, фиолетовый рекламный щит болтался на нём из стороны в сторону. Около него на снегу
стоял магнитофон, из него лилась ритмичная негритянская музыка.

Внезапно мне стало легче. Я почувствовала, что восхищаюсь этим человеком – даже триста лет рабства
не смогли сломить эту расу, и сейчас мрак у меня в душе рассеивался, когда я видела негра,
беззаботно танцующего на тёмной, холодной грязной московской весенней улице. Я глядела на мужчину
в упор, а тот продолжал танцевать, время от времени поглядывая на меня.

Бросив окурок в урну, я подошла к нему и взяла у него листовку. Он улыбнулся.

- Мне нравится, что вы танцуете.

Негр произнёс что-то в ответ, и я поняла, что он не говорит по-русски.

- You cool dancing, - произнесла я на ломаном английском, с грехом пополам сформулировав простенькую фразу.

Негр просиял.

- Thank you, - произнёс он с чувством.

Я улыбнулась, пожала ему руку, а затем направилась в сторону торгового центра. Я улыбалась.