стоматологическое. настолько страшное, что смешное

!Уважаемые слабонервные, противо-юмористичные читатели, а так же впечатлительные мужчины, прошу вас взять себя в руки либо не читать!


Цветы, вообще, имеют неплохую привычку пахнуть. Особенно,  когда их аромат удивительно хорош.
Приятно же, правда?
Чего не скажешь о стоматологии.

И зимой, и летом она пахнет одинаково… подозрительно что ли, зловредно так. Стоматологами. На любителя это.
Хотя я к ним очень привыкла с детства и даже люблю их по-своему, благодаря моей маме – закалённому «бойцу», но ещё действующему врачу-стоматологу высшей квалификации и всё такое.
Но мама далеко, а (Куба) зубы рядом.

Нюхнув этой самой стоматологии, ты, как бы сразу ощущаешь всю гамму чувств, всю глубину и полноту пронзительных трёхмерных эффектов, связанных с твоими многострадальными зубами.
А уж если попадешься к стоматологам в руки… Надышишься их спецификой по самое «не могу».
Но конечно, сейчас как-то гуманнее стало. Анестезия и всё прочее. Повезло нам с вами, между прочим.

Однажды я недостаточно ловко бежала, не увернулась и попалась на стоматологическую удочку. Хорошо попалась.
Они, стоматологи, мне даже личную программу лечения разработали. Угу.
Хотя, что уж – семёрка здесь, семёрка там и дело в шляпе.

По стечению счастливых обстоятельств в этот день умной программой мне было назначено депульпирование.
Короче, нервы мне рвали из верхнего дальнего зуба.
Поэтому, когда зуб сидит где-то в глубине тебя, а ты сидишь в кресле, ты выглядишь ну просто великолепно. Я, то есть.
Со ртом, раскрытым враскорячку так, что даже душа оттуда нараспашку.
Ну вы знаете, да.

Врач постарался и вкатил анестезию щедрой волосатой рукой. От всего тяжелоатлетического коренастого врачебного тела. Не жадничая.
В итоге, я была точно уверена, что пол-лица не мои. А чьи-то ещё.
Естественно, в чужом пол-лице боли не чувствуется, только одна раскорячка из развёрнутых челюстей. Фильм ужаса, да, согласна.
Сижу.

Тут, откуда ни возьмись, всё та же волосатая рука натягивает мне на «раскрытую душу» весёленькую резиновую тянучку оптимистического лягушачьего колора.
Смахивает на ласту.
Тянучка оставила открытым лишь «рабочее пространство» дальнего зуба.
Эта резиновая ласта загадочно держится какими-то страшными металлическими распорками-пассатижами прямо на поверхности меня.
По логике, они должны крепиться где-то внутри черепа... настолько жутко от визуализации их «интерфейса».
Но я своим чужим пол-лицом опять ничего не чувствую и тихо сижу, вращая глазами в поисках информации.
По отражению на пластиковом забрале стоматолога я оцениваю зрелище как не эстетичное, но безвредное для дальнейшей жизни и успокаиваюсь.
Заодно наблюдаю, как по мясистому носу врача стекают великолепные крупные капли пота, играя радужным светом под прожектором.

Упитанный стоматолог заметил моё «косоглазие» предложил мне что-то нечленораздельное. На иврите. Да, будто русского не знает и рот у него набит резиной и пассатижами.
А я ж, дело понятное, переспросить не могу, только тупо таращусь на него, намекая на недопонимание.
Ассистентка врача, Вика, решила помочь мне и повторила то же самое на иврите. Понятно повторила. Но я позорно не опознала услышенное, по причине моей «неврачебности» в иврите.
Снова таращусь. На Вику уже. Даже рукой начала дрыгать и разводить магические пассы. Вдруг подействует на их подсознание.

Пассы сработали и врач, советской ещё закалки, смекнул, переключил «регистр» на языковой панели и спросил на русском:
- Слюноотсос нужен?
Вика округлила глаза и прыснула, закрывая рот в повязке, как бы, пытаясь сдержать смех. Но не сдержала и захохотала в голос:
- Ааааааа, я не знала, что на русском «моцец рок» такое смешное слово!
- Ну даёшь, Викуш! Иврит не выучила, а русский уже забыла, - засмеялся в ответ врач.
Тут уже и я не удержалась и начала биться в немой конвульсии хохота прямо под зелёной тянучкой на распорках, боясь сдвинуть к едрене фене всю эту металлоконструкцию на резинках.
- Не ржи! - командует врач, сам покраснев от смеха.
- мммм… ыыыы, - сопротивляюсь я, как бы говоря им: «перестаньте меня смешить, не могу я ржать под вашей резиновой ластой, тяжело это». Да ещё и пол-лица не мои. Вообще, не понимаю, что с ними происходит – смеются они или нет. При гримасе хохота, который я стараюсь сдержать, левая чужая половина лица уходит куда-то в параллельные пространства, корчит, простите, рожу и тянет за собой.

Эти двое - эскулап и Вика, видя мои бесперспективные потуги смеха, заходятся в хохоте ещё сильнее.
Недобрые!
В этот момент в том моём «рабочем» зубе, будто что-то заиграло. Причём, на струнах. Звук такой, как играет чукча на губном инструменте -  «тыннннн».
Ого, как интересно, проносится мимолётная мысль, что это они в меня вмонтировали... не просила, вроде, такого. Новейшие технологии, чтоб их…
- Алё, - сказала Вика, порывшись в карманах халата. И струнная чукотская музыка в моём зубе прекратилась.
Догадалась же она такую мелодию на мобильник установить!

Видимо, от анестезии и, не вырвавшегося наружу, смеха, мои губы скрутило тугим калачом так, что дивному стоматологу они стали мешать своим присутствием.
 - Расслабь губы, - говорит мне.
Я снова:
- ммммм… ыыыыы, - с ужасом в глазах. Ослышалась, верно, подумала я.
А он снова за своё, повторяет.
Я честно пыталась их расслабить. При учёте, что я их не чувствую. В не своём-то пол-лице. Но мне казалось, что даже шевелю ими. Однако, это была только иллюзия, да.
Доблестный эскулап смирился с тем, что я как пациент слегка того... и что я вовсе даже непарногубый верблюд. Поэтому он взял меня за губу прямо сквозь резиновую тянучку и положил так, как ему представлялось совершенным. Видимо, стройно.

Ассистентка Вика, имея хорошее образное мышление, снова издала сдавленный смешок, прорвавшийся затем в гомерический хохот:
- Слушай, тебе перед приёмом у врача нужно тренироваться, как правильно вытягивать и складывать губы в нужном направлении.
Эта сюрреалистическая картина с чужелицым верблюдом в главной роли мгновенно возникла перед моим взором, слегка затуманенным анестезией…
Мой организм снова не удержался и начал самопроизвольно ржать под властной волосатой рукой стоматолога, рвущего нервы из мааааааленького несчастного зуба.
- Не ржи, -  снова скомандовал врач, - немного осталось, потом досмеёшься.

Когда наступило это «потом» и меня, наконец, освободили от плена зелёной ласты и пассатижей, я, настрадавшись невозможностью свободного хохота, выпалила этой парочке всё, что думала про них к тому моменту:
- Ну нельзя же так человека смешить в процессе лишения нервов, да ещё и с повышенной кривогубостью от анестезии, да под вашей дурацкой тянучкой!
После этого я заржала уже от всей души, уже не опасаясь команд эскулапа и комментариев Вики, сотрясаясь от смеха и, попутно шандарахаясь головой о прожектор, снося стойку с инструментами со звоном и лязгом, зацепив плечом зеркало на стене и навернувшись на дверной косяк с глухим «бум».
Уставшие от меня, стоматолог и Вика дружно хохотали до слёз вместе со мной, будто посетили удачный юмористический концерт.

Всполошили всю клинику.
Прибежавшая секретарша застигла воочию полотно гениального мастера «три богатыря изнемогают под грузом хохота» и велела:
- Идите-ка вы все прогуляйтесь на воздух, водички попейте, цветочки понюхайте!
Ну, кто как, а я решила смыться по означенному адресу.
Спокойней как-то, знаете ли, с цветочками.


Анна Орлович (Anat Or Lev) ©