Старушка

Старушка сидела у окна и смотрела на кошку, гуляющую по перилам ее балкона. Она пила крепкий чай и съедала за один присест маленькую баночку меда, сушила над батареей грибы и каждый месяц с одинаковым трепетом ждала звонка от внука и пенсию. Но пенсия ее радовала больше, хотя бы потому, что она была чаще. Она каждый день вставала в шесть утра и смотрела первый выпуск утренних новостей, потому что считала, что настоящие новости показывают только утром, их показывают только для тех, кому это действительно нужно, а днем врут, врут для общества, широкого потребления.
Однажды утром, когда она как обычно вышла на улицу посидеть на скамеечке около подъезда, и не есть семечки и ругать молодежь, а напротив – полюбоваться на детей, играющих на площадке, и в тайне позавидовать тем бабушка и дедушкам, о которых внуки и даже правнуки помнят, которых любят, и о которых по-настоящему заботятся. Она вышла из подъезда и увидела афишу, красочную афишу, на которой до боли знакомая фотография любимого артиста. Старушка сразу забыла о детской площадке, внуках и хлебе, который хотела купить к обеду. Она быстро достала из кармана ключ, и побежала в квартиру за пенсией. Ее сердце билось так быстро, как бьется сердце юной девушки, до которой первый раз дотрагивается юноша. она с аккуратностью акушерки достала из ящика комода пенсию и завернула ее в белый платок. Старушонка как будто окрыленная своими мечтами, вылетела из квартиры, подъезда и поплыла в ближайшую театральную кассу…
Утро, старушка у окна, но не смотрит на кошку, которая, наводя утренний марафет, вылизывает свою шерстку. Чайник свистит, как будто говоря «мне горячо, сними меня с конфорки», а мед так и стоял на полке буфета. Старушка сидела и смотрела на билет на концерт любимого артиста. Он в ее глазах как будто светился, и глаза ее светились счастьем…
Вечер, бабушка, одетая в старое вечернее платья, начищала свои выходные туфли. Через полчаса она уже ковыляла к метро. И вот, через сорок минут долго утомительного пути, перед ней открываются двери концертного зала.
Она сидела в зале в третьем ряду с левого края, и не отрывая глаз смотрела на артиста. Она смотрела на него радостными, по-детски горящими глазами и улыбалась. С ее лица не сходила улыбка нездорового счастья, она была как будто загипнотизирована артистом, его голосом, его манерой улыбаться, и чудовищной манерой пошло шутить со зрителями. Но старушка не обращала на это ни малейшего внимания. Она видела в нем не только артиста, но и шикарного мужчину, а себя ощущала молоденькой девушкой, которая готова на отчаянные поступки. Ее мутные от старости и тяжелой жизни глаза, стали ясными, похожими на небо, а душа, казалось, сейчас вырвется наружу.