Резюме цвета индиго

1.
Я родился мутантом, под сенью взрывов Семипалатинского ядерного полигона. Меня назвали в честь дяди, которого я никогда не видел. Когда я родился, его уже не было в этом мире. Я мало знаю о его жизни, — только то, что погиб под Ленинградом, будучи призванным в Великую Красную Армию СССР и что у нас одинаковое имя и фамилия. Я вырос в государстве СССР в семье айнской культуры. Мир, откуда я вышел, и сегодня открыт для парящих во сне.

2.
В девять месяцев я стал читать, сидя на горшке и водя пальцем по перевернутой азбуке. Были в ней какие-то непонятные взрослым смыслы. В пять лет отец научил меня играть в шахматы, а через два года, после того, как я стал выигрывать у него, мы играть в них перестали. Шахматы хорошая игра, но не похожи на жизнь. С возрастом я понял, как много в этом мире значит случайность. Поэтому одной из моделей мира для меня стали нарды. 
Что есть человек перед ликом Случайности?! — Капелька Океана, песчинка Земли, блик Солнца, клеточка Жизни, бесконечность Космоса.

3.
Мой родитель, обнаружив мою склонность к знаниям, отвели меня к деду. Он был Яков Яковлевич. В те годы нельзя было ходить в церковь, называться евреем и иметь родственников за границей. О слове “Бог”, которое иногда встречалось в книгах, задумываться было запрещено. Но знания предков были закрыты для меня не по этой причине. Мне не суждено было стать Шаманом, так как был Старший Брат, которого и учил Великий Отец, дедушка. Истины и ценности, которые получал Старший Брат зачастую не соответствовали тогдашней государственной идеологии. Однажды он порвал комсомольский билет. Из школы его не выгнали, но после этого в друзьях у него остались только чеченцы и осетины.

4.
Читал я много и все подряд - процесс меня захватил. Учеба в школе давалась легко, днем я занимался борьбой, а по ночам читал. Моя тетушка Мария, получила разнарядку на «Большую Советскую Энциклопедию». Каждый месяц приходило один-два тома. В тот период я так и не открыл для себя Гомера, Гофмана, “Манон Леско”, “Моби Дика” и Ад “Божественной комедии”. Закрытыми остались «Тени забытых предков” Коцюбинского и “Тристрама Шенди” Лоренса Стерна. Во время неизвестной болезни, которыми болели многие из нас, я упорно читал энциклопедию, пытаясь понять, чем эклектика отличается от эстетики, а проза от поэзии. Предисловия были не интересны. Впрочем, как и послесловия, критика и биографические справки.

5.
В детстве я вел учет прочитанного. Не думаю, что я читал больше всех в городе. Я любил и люблю учебники. Они стали частью моего восприятия, шестым чувством. Были книги о двух роботах: «Рам» и «Рум». Один был синий, угловатый как Самоделкин, другой круглый и оранжевый. Сейчас я понимаю, что это была робот-девушка. Потом был  “Пещерный лев” Жозефа Рони-старшего и «Охотники за/на Мамантов». Было сколько то там Цезарей, и «Лже-Нерон» Фейхтвангера. Украинские сказки в оригинале, «На Берегах Южного Бука» и «Рихард Зорге» на той же украинской мове. Холодными зимними утрами, когда мороз был больше 40 градусов, я засыпал в мире Андерсена. По ночам, на квартире у брата, я глотал его сказки, а утром шел по морозу домой, что бы успеть к восьми часам в школу. Но радио говорило «По сообщению…. Занятия отменяются с первый по восьмой класс».  И блаженно засыпая, я согревался под одеялом фантазиями о Кае и Герде.

6.
К тринадцати годам было перечитано все, что было в доме. Был здесь и Дерсу Узала, и Дети капитана Гранта, и Овод и Путь Абая и Мулла Насреддин. Их потертые обложки и рваные корешки до сих пор стоят перед глазами. Однажды, в неизвестно откуда взявшемся толстом журнале "Парус", мне попалась повесть, которая перевернула весь мой мир. У Вас есть такая Книга? Для меня это «Чайка по имени Джонатана Ливингстон».   

7.
“Дюма” и “Анжелика” прочитывались с упоением за три дня. Через два дня вставал вопрос – а что ты читал? Мой разум не  был завален литературой действия, «экшена». Советские литераторы умели пудрить мозги высокими словами о банальных событиях. Они знали, что слова не оставляют на книгах пятен непонимания. Их слова не имели подтекста. Поэтому все больше я уходил в научно-популярную литературу.

8.
Победителям школьных и городских олимпиад в качестве призов вручали дефицитные книги. И это были не только специальные справочники по физике и химии. Был тут и Тур Хейердал, со своим путешествием на Кон-Тики, и какая - то страшная генетика. Особенно дороги были фантастические книги. Просто так их не давали даже в библиотеке - только для своих и только по очереди. Когда через полгода посещения городской библиотеки мне дали на руки повесть «Черный орел» о летчике, который не разбился, а стать летать, я ощутил нечто сродное Творению мира. Как я он, я был всемогущ.

9.
Кроме чтения книг, еще был филателистический кружок. Лет десять назад, на одном семинаре по деньгам, вдруг неожиданно выяснилось, что я вырос в небедной семье. Каждую неделю родители давали рубль, сверх того удавалось сэкономить копеек 20 на коржиках в школьной столовой. Молоко там было бесплатно, а коржики нужно было покупать. А можно было и не покупать, а нести эти деньги в ДК Строитель. Здесь по воскресеньям встречались филателисты нашего города. Еженедельно тут совершались коммерческие операции, в принципе невозможные больше ни в каком магазине. В Столицах были букинистические и антикварные магазины, где цена также не определялась Госпланом. Но мы жили не в Столицах. У нас не было фруктовых мороженных, колбасы, сыра, сгущенки. Шоколадное масло было. Но однажды не стало и его.

10.
В холе, где собирались филателисты, всегда стоял полумрак и прохлада даже в самые знойные дни, когда плавился асфальт, а температура поднималась за +40. Филателист, это человек, который имеет что-то, что не доступно простым смертным – он прикасался к «заграницее». Незрелая психика ребенка смотрела на кусочки бумажки с иностранными буквами, на цветные изображения попугаев и монгольских масок. В энциклопедии были цветные вкладки с изображением великих деятелей Партии и Народа. А вот насекомые, животные и растения были в БСЭ черно-белые. Кто сейчас знает, какими благами, как всегда, намерениями руководствовались идеологи того времени? Однако цветной Мир мы узнавали по маркам. Теперь тот клуб ДК находиться в другой стране. Там правят другие законы и баи. И книги моего детства тоже у них. А марки я успел вывезти. Еще когда мы были единым и неделимым.

11.
В шестнадцать лет, поступив на физфак, я впервые встретился с Самиздатом. Студенческая общага и в 1982 году была студенческой общагой. Кто-то ходил в гости за едой, кто-то искал уединения для курсовой, кто-то таскал какие-то пачки бумаг. Мужчин филологов тогда было мало, и к ним в секцию подселили и нас, пару молодых, талантливых и беспутных физиков. Там и выяснилось, что «глокая куздра штеко будланула бокра» и что «мечта спит». В школе, на уроках литературы нас учили запоминать какие-то непонятные слова Толстых и Достоевских. Или понятные слова о целине и малой земле. Здесь же впервые прозвучало:
«Тихо, тихо ползи.
Улитка по склону Фудзи.
Вверх, до самых высот».

12.
Потом мы решали вопросы сравнительного анализа Галактик и спирохет, смотрели на  альтернативные источники энергии на жидких кристаллах, сопоставляли динозавров и китов, моделировали управляемый пузырьковый термоядерный синтез и восхищались Стоунхенджем, как памятником религии-карго. В бывшем 14 управление КГБ детей-индиго было 4. Еще 6 было в Японии, по 2 в США и Океании. Ну и еще два в других местах. Нас вознес синий Океан, этот кристаллический холестириновый кристалл облученный новой энергией. Он обступал нас всех, и снаружи внутренней поверхности и в вывернутом наизнанку внешнем мире.   

12.
Но пришло время, когда интеллект стал мешать. У старперов портился характер, старух превратили в бомжей, а те, у кого было призвание к экономике, стали менять ареал обитания. Промозглость выродилась в безмозглость, а мечты — в скучные сериалы о тупых недорослях. Люди не портятся от голода и жажды, их убила безнадежность и беспросветность. “Макдоналдсы” так и не стали забегаловками, бутики не наполнились качественной одеждой. Детям стало некуда ходить и они ушли в Интернет. Человек стал тенью раскаленных скважин нефтяных государственных телебашен. Раньше знания делали героев, потом героями стали дети воровских Общаков и их прислуга. Уравниловка Шариковых добралась и до духовных уровней, провозгласив, всеобщую равноудаленность от Богов. С простыми и понятными решениями проще двигаться. Над пропастью во лжи.

13.
Потом я стал Интернет-предпринимателем. Специалисты хорошо знали мой «Трон в зоне Ру». Его технологии создали мне некое подобие славы в узких кругах Интернет-покупателей японских машин. Через 12 лет упорных трудов и больших затрат в НИОКР, эта тема не понравилась кому-то из власть придержащих и ее прикрыли. Я готов был заниматься чем попало, лишь бы это давало деньги. Но для таких как я работы не было. Грузчиком - пожалуйста, гомновозом - со всем нашим уважение, профессор кибер-социологии? - Для бар у нас работы нет. Такие как мы, были не нужны стране футболистов, тенисистов и дзюдоистов.  Даже наоборот, самим фактом своего существования, мы нарушали ее стремление к стабильности. Уехать тоже было сложно - в детстве нам стаили гипноблок на изучение иностранных языков. Кто-то говорил, что это в целях безопасности, другие считали, что находясь в одной языковой зоне мышления, мы будем более понятны и адекватны другим людям.
 
14.
— А, Вам не надоело сидеть вот так над книгой, компьютером, ноутбуком согнувши спину, прищуря глаза, жалким, дурацки улыбающимся, всеми покинутым, одиноким, никому не нужным?!
— Надоело. Поэтому я и хочу уйти в астрал.
- Спасибо Вам. Академия Звездной Ассоциации рассмотрит Вашу просьбу и в течение 100 земных часов даст Вам ответ. Какие есть вопросы у операторов ПРОЗА к курсанту Какухо Нингэн?