Сказка. ч. 6. гл. 50. раздел 6. странник гриша

РАЗДЕЛ 6. СТРАННИК  ГРИША

 Утомленный Григорий - Азазелл ночевал  в стогу сена, зимующем в чистом поле. Спалось ему скверно, ибо холод продирал до мозга костей, а ненужные, крамольные мыслишки кусались злее блох.
- Грешен я, Господи, - бормотал он стандартную, и признаться, уже осточертевшую молитву, -  велики мои прегрешения пред ликом твоим. Милость твоя беспредельна, и дал ты мне шанс отмыться, как черному кобелю, да вот беда: что-то не получается. Молюсь, молюсь, а толку – никакого! Надоело, признаться, Господи! Направил ты раба своего в монастырь, а в какой – не указал; вот уже из двести двадцать седьмого изгоняют, и не видно конца злоключениям моим.
Загремел гром, и ночное небо прорезала вспышка молнии, осветив на мгновение заснеженное и промерзшее поле, убогую деревушку вдали и линию ЛЭП-500. Бог, присев на стог, мрачно произнес:
- замерз, бедолага?
- Еще как замерз, Господи, - ответил из глубин стога Григорий - Азазелл, - не приведи Господь кому-нибудь еще так застудиться!
- Похвально, - заметил  Всевышний, - что ты, наконец-то, начинаешь думать не только о себе самом. Если ты это всерьез, то право, большего нечего и ожидать! Закурить не найдется?
- Хоть и маловато осталось сигар, -  радостно выкрикнул “Гриша”, - но для Бога ничего не жалко!  Угощайся, превосходный табак!
И раскрыл перед Господом душу… и коробку гаванских сигар. Создатель  чиркнул какой-то райской зажигалкой, затянулся (неглубоко), и заметил:
- твоя  вахта еще не подошла к концу; тем не менее, рад буду  сообщить, что он уже обозначен, и скитания в качестве Вечного Жида тебе не грозят. Сейчас ты немного погреешься…
И посреди чистого поля запылал небесный, как показалось Григорию, огонь.
- А, отогревшись, - продолжал Бог, - побредешь в указанном направлении, к теплу поближе. По дороге веди себя как можно тише, странник Гриша; сей разумное, доброе, вечное, а конкретно – проповедуй, неси, так сказать, в широкие массы слово Божье. Кстати, что ты понимаешь под этим термином?
“Гриша” пристыжено молчал. Он знал не так уж много слов, и сильно сомневался, присутствует ли в их составе то самое, заветное,  Слово Божье, способное, как утверждалось в священных текстах, горами двигать и звезды зажигать, да что там “звезды” - Вселенную сотворить из ничего!
- Я примерно представляю себе, что это такое, Господи, - скромно потупив очи, отвечал смиренный инок, - но вот сам-то как раз его не знаю… или, во всяком случае, не умею им пользоваться. Слово Божье, как я понимаю, жизнетворно, и из ничего создает все, а у меня все как раз наоборот получается! Могу лишь разрушать да уничтожать все, тобою созданное, а больше у меня почему-то ничего не получается. И рад бы все изменить, да никак не получается: дурак, ваше высокоблагородие!
- Что “дурак”, то дурак, - улыбнулся Всевышний, - никто с тобой тут и не спорит. Но это определение лишь частично отражает твою сложную сущность. Ты еще и вертопрах, и каннибал, и садист, и психопат… имя твоим ипостасям – даже не легион, а целая группа армий! Но не за эти качества  позволено тебе было из стана врагов моих перейти в ряды небесного воинства. Постоянное правдоискательство, борьба за всеобщую справедливость и крайняя нетерпимость ко Злу делают тебя незаменимым при выполнении ряда поручений моих.
Господь, наконец, докурил сигару и швырнул окурок  в снег.
- Вот и на этот раз так же: на вашей планете наблюдается столкновение самых темных сил, но бьют они почему-то не друг друга, как это было им предписано, а, грубо говоря, случайных прохожих. Что же это такое творится и как это называется?
- Произвол, Господи, - робко подсказал Азазелл, чувствуя, что пауза слишком затянулась, - или, говоря современным жаргонным языком, -  беспредел.
- Правильно, - ободрил его Господь, - ты все верно понимаешь, чего нельзя, к сожалению, сказать о других гражданах. Отдельные, даже весьма неглупые личности, всерьез полагают, что существует какой-то заговор неких “террористов” против мирового сообщества; думают, что, стоит только переловить каких-то религиозных фанатиков и уничтожить их организаторов и вдохновителей, как все пойдет, как по маслу; приедут турусы на колесах, рак свистнет на горе и наступит эпоха всеобщего изобилия и век высоких компьютерных технологий. Как же, держите карман шире!
- А задумывались ли подобные, с позволения сказать, интеллектуалы, - продолжал Бог, - откуда берутся эти самые экстремисты? Сколько их? Куда их гонит? Кто оплачивает вооружение и поставляет боеприпасы и продовольствие? Никто не дает ответа, даже Русь, как сказал Гоголь. А ведь ответ лежит на поверхности: терроризм – креатура  самой западной “цивилизации”, и ничего другого создать она не могла. Мало того, что так называемые развитые страны многие десятилетия, если не сказать, столетия, паразитировали на людских и природных ресурсах бедных государств и народов, так они стали еще поучать ограбленных, как им жить и во что верить! А ведь после подобных советов кому угодно захочется взяться за оружие и взять какую-нибудь Бастилию. Ты помнишь, с чего началась Великая Французская революция?
- Так точно, Господи, - отрапортовал “инок Гриша”, - во-первых, с всеобщего обнищания, во-вторых, с наглого заявления Марии-Антуанетты:  если народ жалуется, что у него нет хлеба, то пусть ест пирожные.
- Правильно, - одобрил “Гришу” Господь, - и восставшие французы так “накормили”” королевскую чету, что всемирная реакция до сих пор не может слышать слово “революция” без содрогания. Вот так и современные Марии-Антуанетты  из НАТО и других современных монстров доигрались до начала вооруженного отпора их планам навязывания всем и вся своих стандартов и представлений.  Правда, и по другую сторону баррикад наблюдается довольно безотрадная картина. И в окопах антиимпериалистического фронта сидят далеко не ангелы – народ все больше грубый, невоспитанный, и вера у них черт знает какая, а про обычаи и привычки вообще молчу! Тьфу! Дай-ка еще сигарету.
Бог закурил, и продолжал:
- все они одним миром мазаны, всем гореть в Геенне огненной, истинно говорю! А перед этим еще и искупаться в волнах Всемирного Потопа, вот так! Но стоит ли так долго ждать? Если и дальше попустительствовать их преступным устремлениям, они и сами устроят и Потоп, и Ад, и семь казней египетских в придачу. Ну, уж, дудки! Не дождетесь, господа! Агрессивным планам реакции не суждено сбыться, истинно говорю!
Господь, прищурившись, хитро посмотрел на “Гришу” и спросил:
- а кто же может встать на пути железных легионов вооруженных до зубов ландскнехтов мирового Зла? Как ты думаешь?
- Ты, Господи? – осмелился спросить Азазелл - Гриша.
- Болван, - поморщился Господь, - прикажешь мне в окопах сидеть, за линию фронта за “языками” бегать,  из ПЗРК по вертолетам стрелять? А вы-то на что? А ты-то сам?
Глаза “Гриши” загорелись уже всем нам знакомым боевым адским огнем; Он вытянулся во фрунт и  молодецки проревел:
- служу трудовому наро… то есть Советскому… то есть Господу Богу! Рад стараться!
Бог с изумлением смотрел на меняющегося, на его глазах, вернее – светлых очах – прохвоста,  из  жалкого монашка превращающегося в непобедимого и бесстрашного забияку, верного слугу Господа и его дисциплинированного солдата, а при необходимости – полководца. Смиренная личина куда-то испарилась, и на Всевышнего уставились прежние козлиные, до краев наполненные преданностью и готовности ко всему (и на все) глазки. -  Сам ведь превратился, безо всякой санкции свыше, - с удивлением констатировал он, - не пойму, хорошо это или плохо! Но во благо использовать уникальные качества этого бесноватого беса все-таки надо. Не пропадать же такому добру! Когда еще удастся сотворить нечто подобное? Разве что методом клонирования?
- Знаешь что, старый шайтан,  - сказал он, наконец, вслух, - отправишься ты в Афганистан – вначале поможешь талибам в их борьбе с янки, затем – воинам Северного альянса в борьбе с талибами, после чего разрешаю этих самых талибов разнести по кочкам. Но не сразу, а чуть попозднее! Для начала  предлагаю вашему чертову благородию отработать месяц-другой на буровой скважине в Западной Сибири, остыть малость, и только по завершению вахты двигаться на юг. Уверяю вас, за месяц там мало что изменится, а если и изменится, то не в лучшую сторону. Я еще загляну к вам на скважину в конце твоего дежурства. До скорой встречи!
И Господь в очередной раз покинул эту грешную землю. Но ненадолго.
 Через неделю-другую удалось нашему демону устроиться на работу в одну нефтеразведочную сибирскую организацию. Выдали ему новые штаны, резиновые сапоги чужого размера, пододеяльник и зачем-то – старый компьютер с первобытным принтером и отправили в глухую болотистую тайгу на буровую вышку – контролировать ход бурения. Сколько ему там претерпеть пришлось – того в сказке не рассказать и пером не описать, а уж как его, дурака, начальство бранило, как обещало ему зарплату урезать и за Можай загнать – страшно и вспомнить. Он контролировал, и его контролировали, и отчеты писать заставляли, и в грязи возиться, и в микроскоп зачем-то смотреть – да только ничего он там не увидел, кроме ереси и суеты мирской. Но виду, однако, не подал, и все время что-то делал, суетился так, что один раз его даже похвалили, сказав что-то вроде: “молодец, дурак”! Но денег при этом почему-то не дали, а посоветовали не быть меркантильным и больше думать о работе. Он попытался задуматься – да чуть с ума не сошел, и посему оставил эти бесполезные попытки и стал дожидаться близкого уже завершения вахты и обещанного визита Господа нашего.
- Подошла к своему завершению, - бормотал он на память “Сатурновские дневники” своего приятеля Парамона,  - бесконечная вахта рабочая. Претерпев все посты и лишения, я готовился сдать полномочия…
  И однажды темной ночью мрачная тайга осветилась светом небесным. Господь вошел в вагончик к  дежурным вахтовикам, предостерегающе поднял десницу – сидите, товарищи, -  и спросил Азазелла:
- Готов?
- Всегда готов, Господи! – с великой готовностью рявкнул заскучавший демон.
- Вот и чудненько, - потер руки Создатель, - сейчас мы немного посидим на дорожку, причастимся, споем, а уж только затем ты отправишься с секретной миссией, черт знает,  куда - в Афганистан.
   Он посмотрел на присутствующих (а сидели в вагончике программист, вызванный для наладки  вышедшего из строя компьютера, старый, но глупый  геолог, чем-то напоминавший Парамона, старый оператор, специалист по оборудованию, а больше – никого), и попросил посторонних выйти на минуту. Вышли, конечно же – куда им было деваться? Против Бога идти, что ли?
- Спой, Азазелл, - тихо попросил Бог, - а  товарищей твоих удалил я по причине беспокойства за их душевное здоровье. Мало ли что может с ними произойти после заслушивания твоих серенад! Как ты уже, наверное, догадался, жду очередной вашей импровизации.  Раз, два, три – начинай!
Господь сотворил из небытия облезлую гитару и протянул её им же назначенному барду.
Дух набрал полные легкие воздуха, и диким волчьим голосом запел на излюбленный им мотив старинной симфонии Моцарта:

                Еще не развязка

Посреди бесконечного леса,
В окружении жутких болот,
Как-то странно продолжилась пьеса
И помчалась в дальнейший поход.

Стало быть, не конец? Не развязка?
Просто новый судьбы поворот?
Стало быть, продолжается Сказка
В темном мире высоких широт?

На краю векового болота
Я, дожив до глубоких седин,
Влез, как водится, снова во  что-то,
И остался в болотах один.

На болоте сгущается ряска,
И чернеет зловещая мгла…
Снова странная Божия Сказка
В даль меня, дурака, увлекла.

Завершилась похмельем фиеста.
Под пинками физических лиц
Я сорвался с привычного места
И сижу вдалеке от столиц,

Низко кланяясь пушечным ядрам,
Снег взметающим с разных сторон!
Снова действуют где-то  за кадром
Бог и мой дорогой Парамон.
.
В чудеса я по-прежнему верю.
И пока что владею собой,
И, надеюсь, Вселенскому Зверю
Дам последний решительный бой.

Я пройду сквозь любую завесу,
И увижу еще Парадиз,
И злосчастную странную пьесу
Непременно исполню на “бис”.

- Довольны ли, ваше высокоблагородие? – спросил он, возвращая  гитару Создателю.
- Молодец, Гриша, вижу твое усердие, - пошутил Господь, и, встав, добавил:
- Итак, в путь-дорогу!
  Он протянул, было десницу возрожденному и обновленному Азазеллу, но вдруг передумал, шагнул ему навстречу и крепко обнял.
- Не хочется мне что-то с тобой расставаться, - с неожиданной грустью произнес Всевышний, - привыкать к тебе начал, что ли… одинок я, Гриша, един в этом бескрайнем мире, и врут все про мои параллельные образы-ипостаси. Скучно и грустно существовать в полном и гордом одиночестве, вот и приходится пытаться создать кого-то или что-то по образу и подобию своему, да что-то пока не получается.
Произнеся эту страстную тираду, Бог отступил на шаг и осмотрел “Гришу” теперь уже явно критическим взором.
- Да, уж какой тут “образ”, скорее “образина”, а что касается подобия… не дай Бог такому уподобиться! Впрочем, ты не обижайся, чертушка, шучу я все, шучу и никак не могу остановиться.
И Создатель всего сущего шагнул к дверям.
- Долгие проводы – лишние слезы, - сказал он, не оборачиваясь, - прощай!
И рывком распахнул железную дверь вагончика, сбросив с входной площадки подслушивающих инженерно-технических работников. Тайга тревожно загудела, осветившись на короткое мгновение ослепительным небесным огнем; в проводах и  стальных тросах буровой вышки пронзительно засвистел налетевший шквал, а затем все утихло. Ушибленные товарищи Азазелла по работе, отряхиваясь, поднимались с земли.
  Светало. Приблизительно через три-четыре часа ожидался вертолет, на котором Азазеллу предстояло вылететь со скважины, передав смену преемнику.
   Инок Гриша вновь ушел в небытие.