Часть 3. Вместе навсегда

     Я — некто. У меня нет имени, родителей, друзей. У меня нет любящего пса, который мог бы охранять дом. Честно говоря, у меня и дома-то нет... Так, клочок света в пустоте.
     И мне стояло бы всплакнуть, изливая душу незнакомцу...но зачем?
     Я бесконечно счастлив, ведь у меня есть ты!
     Мои глаза всегда покрыты сверкающей пеленой твоих грёз. Они видят всё и всегда. Они смотрят на твои победы и поражения, твои взросление и увядание, твои слёзы и улыбки. И я бесконечно счастлив, когда ты получаешь подарки судьбы. Иногда мои глаза плачут. Сверкающие алмазы скатываются по невидимым щекам, словно частички меня устремляются к тебе в этот момент. Но ты ничего не узнаешь и ничего не увидишь. Мои слёзы для тебя лишь переливающиеся на солнце  кристаллики росы, на миг застывшие среди юных травинок.
     Да, я наблюдаю за тобой. За каждым твоим шагом. За каждым твоим вздохом. За каждым твоим взором...
     И если бы я мог, я бы нашептал тебе о том, что за углом ждёт бандит; что в горящем доме ещё остались забитые досками люди; что у твоего отца рак, а мать скоро попадёт в аварию.
     Поверь, я пытался. Я шептал ураганом, я плакал муссонным дождём, я кричал землетрясениями.
     Но для тебя я — никто. Невидимка, которая существует где-то на клочке света в пустоте. 
     И я пообещал себе хранить нейтралитет. 
     Я стал лишь незримым наблюдателем.
     Я ушёл туда, куда ты попросил.
     Я сдержал и сдержался.


     Долгие годы моего существования я был рядом. Мысленно, душевно я всегда был рядом: видел разрушение старых цивилизаций и возвышение новых. Ни один разум не выдержит такого напряжения. И  даже нейтральность не может помочь, когда в одном вздохе от тебя разрывается чьё-то сердце, когда в одном порыве от тебя ветер проносит изумруды чьей-то крови.
     Я сдался.
     В какой-то момент я сдался и упал на колени, умоляя свет и тьму забрать жизнь жалкого существа, лишённого голоса, тела, обычной жизни. И кто-то услышал лёгкие вибрации в ветре. Он коснулся моих висков потоком прохлады, закрывая горячими подушечками пальцев мои усталые глаза.
     Я заснул.   
     Десять сотен лет длился мой лёгкий сон. А когда я проснулся, рядом со мной лежал невинный  младенец, очень похожий на тебя. Малыш крепко спал. И мне было как-то неловко. Я ведь даже не думал, что на моём клочке света может появится целый мир. Но он был здесь, рядом со мной! И я, наверное, как отец (да, именно так должны чувствовать родители!)  почувствовал некоторое спокойствие и удовлетворение.
- Кто ты? - спросил малыш, показав свои прозрачные зрачки. Его губы не шевелились. Малыш словно говорил со мной глазами, отражавшими его сущность.
     Моему удивлению не было придела! Я видел...я знал, что души детей чисты, поэтому малыши должны научиться, понять, уловить, прочувствовать, а уж потом сказать своё первое «агу».
- Не удивляйся, - улыбнулся малыш, наклонив голову, - пока я никто...но ты можешь дать мне имя.
- Имею ли я право? - засомневался мой разум.
- Имеешь, - малыш коснулся пряди моих лазурных волос, завивая её в кудряшку, - я ведь твой сын.
- Сын?
- Пока ты спал, твоё сознание подарило мне жизнь, придав облик твоего идеала.
- Человек? Люди неустойчивы...я не мог!
- Ты давно не смотрел вглубь себя, - малыш отвёл от меня глаза, отступая в сторону, -  отстранившись от мира, ты стал забывать о том, чему научился. Во сне ты принял единственное верное решение: отделил часть себя, даруя мне жизнь. Когда ты вновь уснёшь, произойдёт тоже самое. И так каждый раз, пока твои силы не иссякнут.
- Я умру?
- Да.
- Я готов.
- Через день ты заснёшь вновь и будешь спать, пока я не умру.
- Но если ты часть меня, то должен жить вечно! - малыш поражал меня каждым своим словом. Он словно насквозь видел меня, будто не я отец, а он.
- Я — меленькая крупица тебя. Моё тело было получено из твоих воспоминаний, а разум — твоя мудрость. К счастью, я не унаследовал долгожительство, - малыш улыбнулся, - оно принадлежит кому-то другому.
- Сколько мне осталось?
- Я не знаю...
- Ты ведь моя мудрость!
- Мудрость не предсказатель...лучше отдайся хорошим воспоминаниям: твои дети должны быть счастливыми.
     Малыш лёг на край света, укрывшись темнотой, и заснул. Вот она — моя мудрость — собрана в человеческой оболочке. Как же она уместилась в столь крохотном тельце? Не одно тысячелетие я собирал её по крупицам: нечто невидимое...намного прозрачнее тела и чуть тяжелее души.
     Я погладил малыша по спине: он блаженно улыбнулся, получив последнюю толику моего тепла.
     Как не хочется прощаться.
     Помню первый кристаллик своей мудрости. Тогда я был ещё мальчишкой, только научился отрываться от облаков и парить над людьми. Залетел в первое попавшееся окно. Помню, там были голубые занавески с бантиками и большая ваза с подсолнухом на полу. В комнате молодая мама кормила своего малыша. Кажется, он был похож на мою мудрость: такой же нежный, солнечный, жизнерадостный. Малыш слегка качал ножками, прихлёбывая молоко и улыбался. А потом пришёл папа: здоровый кабан, обделённый жизнью, с недовольной, верблюжьей мордой. Он харкнул в сторону дивана, смачивая ручку мальчика грязью своей трудной работы. Он погладил жену, стягивая её золотистые локоны и прижимая их к полу. Мальчик заплакал, когда отец перевернул мать, разрывая старенькое платье.
     Тогда я понял: жизнь человека не так легка. Поэтому ему нужно помочь. Но я не знал как... в моих руках не было силы, а в теле жизни.
- Тогда первая звездочка твоей тюрьмы откололась от света, - развеял мои мысли малыш. Он стоял за мной, сжимая кулаки.
- Мне будет одиноко без тебя. Почему ты должна уйти?
- Ты должен поделиться своей мудростью с теми, кому она нужна. Стоит ли держать всё в себе?
- Ты прав.
- Дай мне имя и отнеси туда, куда посчитаешь нужным.
- Я назову тебя Карунг.
- Спасибо, папа, - мальчик поклонился мне, словно наученный годами.
     Я рад, что мудрость согласилась поделиться с тобой. Ты ведь многому научился, не так ли?
     Я оставил Кананга в маленькой деревушке на севере. А когда вернулся в свой уголок, заснул на двадцать пять лет.


     Марианна...это имя на века осталось в моей памяти. С лёгкостью пера оно опустилось на  румяную щёчку моей девочки. Малышке было около пяти. Она лежала, обнимая маленькими ручками мою незримую руку. Вместо платья — лепестки роз, сплетённые нежными травинками в нечто похожее на наряд, а на голове — ободок из лилий.
     Марианна проснулась, когда я невольно пошевелился, разминая тело. Она посмотрела на меня сонными глазками и улыбнулась:
- Доброе утро, папочка.
- Доброе утро, милая, - я обнял девочку, поднимая её над собой, - а хочешь, я покажу тебе где растут вот эти цветы? - я коснулся лилии, затем нежных кудряшек моей малышки.
- Конечно хочу, папочка! - обрадовалась дочка.
     И я отнёс её в сад одной пожилой женщины, которая любила выращивать лилии. Старушка словно ждала мою малышку. Она задремала на кресле у входа, держа в руках маленького плюшевого мишку.
- Кто это, папочка? - удивилась Марианна.
- Твоя мама, - прошептал я, орошая землю лазурью.
- А ты? Пойдём, папочка! Мама ждёт нас!
- Нет...Марианна...она ждёт тебя...только тебя!
- А как же ты?
- Я должен уйти. Пожалуйста, позаботься о ней. Ведь...у мамы...больше нет никого, кроме тебя. Пожалуйста...
- А ты?
- Храни меня в своём сердце. Вот здесь, - я взял правую руку Марианны и приложил её к груди, - здесь хватит место всем.
- Хорошо, папочка, - малышка обняла меня на прощанье и спросила: - а как это называется?
- Что?
- Что будет здесь, - она приложила свою руку к моей груди.
- Память, милая...память...
     Я поднялся к солнцу, оставляя образ дочурки в сердце.
     Марианна...в моём прошлом так назвали бенгальского тигрёнка, который попал в когти браконьеров. Родителей тигрицы убили при схватке, изрезав на шкуры и продав богатеям. Тигрёнка посадили на цепь и подарили старому шейху, а затем Марианна перешла по наследству к сыну богача, который отдал уже взрослую тигрицу в зоопарк.
     Она сбежала одним туманным утром, прикрывшись холодным ветром и серым дымом. Марианна выследила всех своих обидчиков. Она побывала на трёх континентах, и лишь когда последний из браконьеров простился с жизнью, вернулась обратно в зоопарк, простившись с жизнью под вечер этого же дня. Вот такая была история. Во всех газетах писали про похождения дикой кошки. Называли её киллером...
     Моя Марианна не убийца. Я знал, что она проживёт долгую и счастливую жизнь, сохранит много хорошего и передаст это своим детям, а может быть и всем людям земли. Я заснул с улыбкой на лице, рисуя в сновидениях всё то хорошее, что успел увидеть.


- Проснись!
- Ну просыпайся же!
- Тише, сестрички...пусть папа ещё поспит немного.
     Три голоса разбудили меня спустя сто двадцать лет. Мои дочки проснулись первыми. Честно говоря, я не ожидал, что так получится. Наверное, воспоминания были настолько сильными, что я не хотел развевать сон.
     Когда я открыл глаза, увидел их - трёх близняшек, держащихся за руки. Их лица были усыпаны маленькими солнышками, а глаза так и горели, излучая поистине великую силу. Девочки...нет, девушки четырнадцати лет застенчиво улыбались мне. Одна из них подошла ближе и сказала:
- Нам пора. Отнеси нас на землю.
- Ещё миг назад вы были осколками меня, и уже хотите покинуть родимый дом? - удивился я, зевая.
- Я верю, там внизу нас ждут, - улыбнулась девочка и отошла к сёстрам, взяв их за руки.
- Они не могут без нас. Посмотри вниз, отец. Идёт война...нельзя терять ни единой минуты! - добавила вторая сестра.
- Они надеются на нас! - подхватила третья.
     Я посмотрел сквозь пустоту, поворачивая землю как мячик. Вся она полыхала красным и чёрным. С её тела исчезли целые континенты!
     Я поймал себя на мысли, что слишком много времени провожу во сне. Хотя, это, наверное, и лучше. Ведь сон — лучшее лекарство для невидимого зрителя, лишенного силы.
- Имена... - задумался я, пытаясь подобрать что-нибудь подходящее.
- Не надо, отец...мы всё знаем, - хором ответили сёстры, - во сне ты уже дал нам имена.
- Что ж...раз вы так хотите в пламя жизни, я готов.
- Отнеси нас на разные континенты!
- Хорошо...
     Напоследок девочки оставили мне по поцелую. Я прижал воздух к щеке, вдавливая прощанье в кожу. Мне было очень тяжело. Когда они уходят по одному...проще перебороть потерю. Можно заснуть, пережить, переболеть. Сёстры ушли втроём. Для тебя это была самая большая находка, для меня — великая потеря.
     И я даже не знаю...не знал...тогда я не знал, что произойдёт. В этот раз мне захотелось заснуть на сотни...нет, на тысячи лет! Только бы они жили и заряжали тебя моей силой.


     Два года я спал. Это было самое короткое сновидение, самый горестный мой сон. Проснувшись, я увидел в лазури моих слёз маленький предмет, лежащий на крою моей темницы. В этот раз мой разум выбрал для осколка другой облик. Пустота внутри меня, превратила его в маленький треугольник, собранный из света. Я создал вокруг него золотистую оболочку и спустился на землю.
     Твой мир сильно изменился. Война закончилась, принеся боль и слёзы матерям. Сотни крестов, выстроенных в ряды, напомнили мне о тех пятнах, что я увидел на шаре. Лишь два крупных континента остались на карте и множество маленьких островов, разбросанных по воде.
     Но и тебе подобные очень сильно изменились. Наверное, мои любимые дочурки смогли показать людям, что есть в мире не только разрушения. Я видел на лицах приятные улыбки. Я чувствовал лёгкость, залетая в открытые окна. Я слушал радость, пролетая над городами и странами, словно изменились все, и не было недовольных и обделённых. Я прижал своё дитя к груди, понимая, что оно, вероятно, будет излишнем в столь прекрасном мире. Но я не мог не оставить его. Так уж сложилось... Скоро я должен был заснуть, и оставлять его в пустоте было бы нечестно по отношению к тебе.
     Я нашёл самую глубокую, тёмную пещеру и оставил треугольник там в надежде, что никто и никогда не найдёт его. Тогда я смогу спать спокойно ни одну тысячу лет. Сейчас я понимаю, что пещера оказалась неудачным выбором. Может быть, стоило опустить его на дно самого глубокого океана? Хм...ты ведь и там нашёл бы его, не так ли?
     «Ма-ти-скап...» - вырезал я на одной из сторон треугольника, завершая прогулку.
     В тот вечер свет стал немного серее. Я знал, что Мати...что этот маленький треугольник не последний, что будут ещё дети и есть во мне силы. Но я почти истощил себя. Все мои воспоминания затёрлись: я едва мог вспомнить о своём первом ребёнке, я не говорю уже о тысячах лет моего порой горького, порой сладкого существования.
     Я не боялся смерти. Нет...я достаточно много прожил и готов был уйти. Но что-то внутри меня грустило. Может быть сердце...душа...им хотелось быть рядом с тобой. Прогулка в неизвестность настораживала. Я был готов умереть, но я не был готов уйти.


     Матискап порадовал сном лишь семь веков. Его нашли учёные при раскопках, поместили под замок и изучали долгое время. А когда началась война на последнем крупном континенте, Мати вступил в бой, очищая землю от скверны.
     Я проснулся от сильного взрыва, который накрыл меня волной и чуть не выбросил в пустоту. Моя тюрьма несколько уменьшилась с тех пор: я едва помещался на свету.
- Кого же я понесу на землю? - спросил я у самого себя, понимая, что остался один.
     Три дня я просидел в одиночестве, не понимая, что случилось. Должен ли я был что-нибудь сделать? Осколки моей сущности откалывались сами, создавая детей.
     Я вспомнил, что не баловал себя сновидениями после того, как отнёс Матискап на землю. Быть может дело было в этом?
     «Что же делать? - подумал я, -  Карунг сказал, что я умру, но смерть так и не приходит в гости...»
- Да провались всё! - закричал я, остановившись где-то в горах.
     «Ты мешаешь ему уйти» - прошептал голос в голове.
     «Я? - моему удивлению не было придела! - как?»
     «Лишь твой нейтралитет остался в пустоте. Отпусти его!»
     «Как? Если бы я знал, то давно бы уже всё сделал!»
     «Он не может существовать единым целым» - прошептали горы.
     «Раздели свою нейтральность на две части!» - добавило небо.
     «Как!?» - вопросил я вновь.
     «Попроси...его...»
     «Попроси его...»
     «Попроси его!»
     Я закрыл глаза и зашептал: «Ты дал мне возможность помочь людям. Прошу помоги и сейчас: раздели остаток на две части. Я хочу заснуть навсегда!»
     Небо заплакало, поражая землю огненными звёздами. В миг свершения что-то внутри меня сжалось, втягивая всё в себя. Краем сознания мне привиделся мой дом: как и я он сворачивался в нечто маленькое, продолговатой и вытянутой формы. Последним что я запомнил была яркая вспышка света и непреодолимая тяга, разбившая невидимку на две части. Так появились они — моя последняя двойня — моя нейтральность.

***
- Проснись.
- Я не...
- Всё хорошо.
- Я не понимаю!
- Я всё объясню. Пожалуйста, сядь ближе.
- Как такое возможно!?
- Сядь рядом, по-жа-луй-ста. Я не могу кричать на весть свет!
- Хорошо...так лучше?
- Да...
- Теперь ты мне объяснишь, что здесь происходит?
- Всё в своё время. Не крутись на месте: ты ведь не ребёнок...
- Просто я ничего не понимаю и хочу...
- Понять, что всё это действительность?
- Да...
- Ты можешь взять меня за руку, если хочешь...
- Хорошо...
- Реальность?
- Да...
- Как ты себя чувствуешь?
- Свободно. Силы и энергия переполняют моё тело. И...и я люблю весь этот мир! И тебя!
- И людей...
- А как же не...?
- Она при мне. Расскажи, что было.
- С самого начала?
- С самого начала!
- Когда я был на земле, я понимал, что жизнь не вечна. Годы заберут все мои силы, и я должен сделать как можно больше. Я подарил людям мудрость, как ты и мечтал, но и они наполнили меня новыми знаниями. А потом я умер. Нет...не умер, а заснул на века, сохранив всё накопленное в себе. Теперь ты понимаешь, что произошло?
- Но как такое возможно?
- Вечность...она всему причина!
- Понимаю... Теперь я должен вновь отнести тебя на землю?
- Ты начнёшь жизнь с чистого листа, но уже без меня.
- А ты?
- А я появлюсь чуть позже... Все мы! Правда...
- Что?
- Вечности не будет.
- Замечательно!
- Нейтральности больше не будет. Там ведь...сложно хранить нейтралитет...
- Понимаю. Я рад. Это ведь она сковала меня, не так ли?
- Может быть...я ведь не учёный.
- Эх...Спасибо!
- За что?
- Я не тебе...Спасибо, что дал мне возможность уйти!
     «Когда-нибудь ты вернёшься. Будь счастлив и знай, что ты — мудрость и память, надежда и любовь, вера и сила. Всё это внутри тебя. Верь в себя и больше никогда не будь нейтральным».

***

Есть свет и тьма, добро и зло...
Пусть миру так предречено.
Но есть окно и есть они
Земли родной хранители:
Незримый лик в твоих глазах,
Улыбка солнца на губах,
Венок в руках из светлых грёз
И на щеках судьбы мороз,
Огонь в груди, пожар в душе, -
Всегда с тобой...всегда в тебе!

Конец