Сплетница

                СПЛЕТНИЦА

    - Привет, Рая Фуфырчикова.
    - Здравствуй, Надя Вшивцева.
    -Ты знаешь, оказывается, Катька Чешуяхина – такая б…!
    -  Не знаю.
    - А то, что депутат Срипокашто из пятой квартиры брюхо себе силиконом накачал, слышала?
    - Нет, не слышала. А зачем?
    - Мода сейчас такая.
    - Надо же, а я не знаю ничего.
    - А то, что муж Баскаки Хахашкиной гуляет с Дебилиной Бесстыжковой из второго подъезда, знаешь?
    - Нет.
    - А про тебя, знаешь, что говорят?
    - Что?
    - Что ты дура старая, и что хахаль твой такой же!
    - А чем мой Аябек Стоябеков кому-то не угодил?
    - А тем, что он тебя за дуру держит и за нос водит. Ты посмотри на свой нос! Он ведь раньше у тебя короче был.
    - Ой, - испугалась Рая, схватившись за нос, - и правда, длинный какой-то стал.
    - У него жена есть в Тыгыдыкыстане. Ты знаешь об этом?
    - Нет, не знаю.
    - Фу, противно даже! Живёшь и не знаешь, что в стране творится! Стыдно, Рая, так жить – ничем не интересоваться. С тобой поговорить даже не о чём.
Надя Вшивцева зевнула и ушла.
    Рае обидно стало оттого, что Надя зевнула. И она решила изменить свою жизнь. Ей захотелось стать  такой же интересной, эрудированной собеседницей, как Надя Вшивцева.
    Во-первых, Рая выгнала своего хахаля, отхлестав его напоследок старыми колготками.  Хахалю стало больно, потому что в колготках было три килограмма репчатого лука, и он заплакал навзрыд. Рая  тоже заплакала. Хахаль не хотел уходить от Раи. Ему очень нравились  обеды,  которые готовила  Рая, нравилось  Раино  тёплое  одеяло,  Раин чистый санузел, и сама Рая тоже немножко нравилась. А, конкретно, от длинного Райкиного носа хахаль Аябек никаких неудобств не испытывал.
    Но Рая оказалась непоколебимой, хотя ей тоже не хотелось, чтобы хахаль уходил: с хахалем было как-то веселее. Поплакали они дружно навзрыд, да и разошлись:  хахаль Стоябеков –  по одной дорожке пошёл, а Рая Фуфырчикова – в другую сторону.
    Рая купила тёмные очки, и теперь лицо у неё стало такое же умное и загадочное, как у Нади Вшивцевой. Ещё купила бинокль, и все вечера теперь сидела у окна, разглядывая прохожих. Когда прохожих не оставалось, Рая наблюдала за окнами в доме напротив.
    Сначала она всё запоминала, но информации с каждым днём становилось всё больше, и мелкая память Раи Фуфырчиковой отказывалась расширяться, чтобы запоминать всё прибывающие новости. И Рая решила всё записывать. Купила толстую тетрадь, и написала на обложке: «Всякие новости от Раи Фуфырчиковой». 
    - Наде обязательно понравится, - радовалась Рая.
Она села у окна и начала писать:
    16мая:
    19.00. Кошка Титюхиных сходила в туалет в песочницу, и глубоко зарыла весь свой срам. Завтра малыши придут, и разроют. Надо малышей не прокараулить, вот смехота будет!
    19.05. Вышел безродословный болонка-кобель из десятой квартиры, и помочился прямо у подъезда, потом громко загавкал на кошку Титюхиных:
   - Гав, гав, гав…
И так сто двенадцать раз.
    19.10. Выскочил взлохмаченный Титюхин – почти весь голый, в одних тапочках. Снял левый тапочек, и больно ударил им болонку-кобеля. Кажется, убил.
   - А неча лаять тут на бедную животную, - сказал Титюхин, взял свою животную, и ушёл восвояси.
    19.15. Вон Надя Вшивцева с чемоданом вышла. В командировку, наверное, поехала. Рядом с ней муж Иван Вшивцев. Идёт, платочком слёзы вытирает.  Или сопли.  Издалека   не  разберёшь.  Но  расстраивается, сразу видно. Жалко ему Надю отпускать. Жизнь без Нади ему не мила. Мне тоже без Аябека жизнь не мила. Интересно, Аябеку без меня жизнь мила или не мила?
    19.20. Соседская восьмиклассница Нэлька Пиндель с матерью Бэлой Пиндель приехали на такси. Жируют, Пинделя проклятые! 

    17мая:
    19.10. Надькин муж Иван Вшивцев с работы идёт. Качается. И какая-то женщина незнакомая с ним. Вот гад! 
    18мая:
    19.10. Надькин сын Дикаприй Вшивцев сел на скамейку, и пьёт пиво прямо из горлышка. Рядом с ним – девчонка. Это же Надькина дочь – Джульетта Вшивцева! Ну, надо же, двенадцать лет девчонке, а уже курит.
    19.20. Джульетта выпила пива из горлышка, и танцует под наушники.

    Рая жила теперь интересной полной жизнью. Она всё про всех знала. Приходила с работы, садилась у окна, и писала.
    Когда вернулась Надя Вшивцева, Рая похвасталась ей тетрадкой.
    - Вот молодец. Теперь с тобой и поговорить можно, – обрадовалась Надя, и открыла тетрадку.
Сначала ей всё нравилось в Райкиных записях. Но в том месте, где было про её мужа, Надька нахмурилась, и стала громко дышать.
    - Не нравится? – Расстроилась Рая.
Надя надышалась вдоволь, и снова уткнулась в тетрадь. Когда она прочла про сына и про дочь, то зачем-то упала в обморок.
    Рая стучала-стучала ей по щекам, не достучалась. Постучала к соседям. Вышел молодой парень:
    - Какие проблемы, тётка?
    - Человеку плохо! Нашатырь есть у вас?
    - Нашатырь вчера допили. Щас, подожди, - парень ушёл в комнату, и через минуту вынес ей пакетик с каким-то лекарством:
    - Чё, плохо, говоришь, человеку? На! Дашь  понюхать – и сразу хорошо станет. За деньгами завтра приду.
    Рая поблагодарила доброго мальчика, прибежала домой, и дала Наде понюхать белый порошок. Лекарство помогло - Надя ожила, и даже повеселела. Она смеялась, плакала, и снова смеялась, и, казалось, забыла про тетрадь. Рая незаметно спрятала тетрадку, чтобы сегодня больше не волновать подругу. Но Надя начала плакать и просить тетрадь обратно. Райка сжалилась, и отдала записи. Тогда Надя до крови избила Раю тетрадкой, и закричала, заламывая свои руки и ноги, как попало:
    - Как же мне жить-то теперь, Раечка?
   Рая подошла, потрепала подругу за голову, и села рядом. Чувство вины больно грызло её со всех сторон, но больше изнутри. Надя притихла. Потом вдруг оттолкнула от себя Раю, и как закричит:
    - Ах, ты дрянь очковая! Какое ты имеешь право подглядывать за хорошими порядочными людями! Какое твоё стервячье дело до  моей  семьи.   Попробуй только рассказать об этом кому-нибудь! Типун страшный  тогда случится на твоём поганом языке! И будешь всю жизнь с типуном этим стариться! Поняла?
Потом опять замолчала, прислонилась к Райкиному плечу, и тихо сказала:
    - Мне даже на улицу теперь стыдно выходить, все  смеяться станут, пальцами вонючими будут тыкать. Я не хочу жить! И всё из-за тебя! Гадина! Я не стану жить! И виновата будешь ты!
    Надя ещё раз ударила Райку «Новостями» по уху,   разорвала красивую тетрадку на запчасти, и побежала домой сводить счёты с жизнью.