Часть 8

                Часть 8


                Ты знаешь, мне грустно оттого, что ты
                смотришь мимо объектива, мимо меня.
                Пытаюсь поймать твой взгляд, но ты
                смотришь куда-то внутрь себя, таинственно
                и молчаливо.
                Эдди


    
     Смешного мало.
     Германия меня потрясла, или, лучше сказать, уничтожила.
     Когда еще  моя мама только выезжала поездом Челябинск-Прага с пересадкой в Москве, где нужно было ожидать той пересадки с раннего утра и  до позднего вечера, как будто в Чопе, где меняют колеса с тех узких на широкие, чи наоборот,  стала названивать Лиза.
     Прошу заметить, не дядя Толя, мамин кровный брат, единственный, на сегодняшний день, живой мамин брат, при двух оставшихся сестрах – Зине и Лене, о которых я уже как-то упоминала, а именно Лиза, жена дяди Толи:
     - Ну-ка, Ириночка, еще раз по порядку, когда мама приезжает в Прагу?
     - Во вторник утром.  В воскресенье утром – в Москве, а во вторник утром в Праге.
     - И не могла бы ты на четверг-пятницу планировать, что мы приедем за вами и увезем к нам, в Германию?
     - В Германию-юю? – не удержалась я, - Да мы планировали поездку в Дрезден, минимально в Дрезденскую галерею.
     - В Дрезденскую галерею вы всегда успеете, а мы вас повезем  прямо в Манхейм.  Русаки говорят Мангейм. Я во вторник перезвоню.


     18

     - Я сама перезвоню. Вот только сядем за стол, выпьем по рюмочке, и перезвоню.
     - Не болтай глупостей, Ириночка, звонить буду я.

      Мы во вторник с мамой  так наклюкались, тем более, что, накануне я прошла обследование печени, на которое потратила сорок дней строгой диеты – ничего жирного, ничего жареного, ничего копченого, ничего острого,  и, боже мой, ни капли алкоголя, а зря, потому что печень моя, по заключению специалиста, предстала идеальной, что я и не вспомнила, что Лиза обещала звонить. В среду мы с утра под проливным дождем, на Гавелак практически ползли (вот ведь притча, доча, как хватану лишнего, ничего у меня не болит, а  только руки трясутся), настиг звонок:
     - Ириночка, дай трубочку маме.
     В одной руке трубка, в другой зонт, мама заливается:
     - Доехала хорошо, как Ирочка наказывала, никому ни гу-гу, правда, когда, к Москве подъезжали,  ко мне подсела одна женщина, спросила, куда едете, я сказала, в Москву, а она спросила «А дальше?», и я сразу ляпнула,  что в Прагу…

     - Мама! - завопила я, - может, ты Лизе еще расскажешь, как  ты четыре раза моталась в Екатеринбург за одной-единственной паршивой, « Шенгенской» визой на двадцать пять дней, пока мы тут совсем не вымокнем?!
     - Даю трубку Ирочке, - согласилась мама, - она сама расскажет, как я четыре раза…

     - Ирина, - сказала Лиза, - Мы тут подумали и пришли к выводу, что лучше вам доехать до нас на автобусе, заказав билеты через некую фирму, бла-бла-бла, туда и обратно, а мы стоимость билетов оплатим.
     - Ну-у,  - сказала я,  когда за шиворот попала особо крупная дождинка, - Я так не согласна. Какая-то некая фирма, бла-бла-бла, я работаю с утра до ночи, мне некогда неую фирму, бла-бла-бла,  искать.
     - Как тебе не стыдно!   Попроси Наташу найти фирму, бла-бла-бла, в Интернете. И возьми отпуск на недельку.
     - У кого? У самой себя?! Лиза, дорогая,  я мелкий предприниматель! Настолько мелкий, что меня не видно даже из-за морковной ботвы! Я работаю без выходных и проходных, а зарабатываю столько, что лучше не работать.
     - Я знаю, - сказала Лиза дорогая,  -  попроси Наташу. Найти.
     - Наташа тоже работает, да еще и учится.  Все, - рассердилась я, - Никуда мы не поедем, адье.

     Однако, на летучке, где мы несколько просохли, Никольская, которая за меня успела взять станек*, и даже  разбалиться**, склонила мою маму ехать автобусом. Во-первых, сказала, в Германии сплошные автобаны, двести пятьдесят километров не как по маслу, но только для профессионала, а не человека, который в ближайший магазин раз в неделю выезжает, а во-вторых, как мне не жаль дядиных денег.
     - Я поеду сама, Ирочка, - чирикнула мама.
     - Ага,  я только шнурки поглажу, - вспомнила я и рассмеялась, - Нет. А, может, тебе тайгу пропылесосить?!

     Накануне она всплескивала ручками и не могла нахвалить наш ремонт в детской, реконструкцию, как гордо именует это Франта, пока была трезвая. Как только захмелела, пошла, вздремнуть в мою комнату и вдруг замерла на пороге той детской. За мной в кухню пришел Владик и сказал, что бабушка плачет. Я была возле нее в два прыжка. Она действительно, стояла, глядя внутрь комнаты Владика и Франтика, и, жалобно так поскуливала:
     - Все чужое, все иностранное, я потерялась,  потерялась!

     - Сейчас на лебяжьем пуху найдешься, - пообещала я, и отвела ее на свою кровать. Как знает мой возлюбленный читатель, мама  последнее время спит на моей кровати. Я сплю на виталиковой. Обыкновенно-то я сплю на двух кроватях и двух перинах одновременно. Перина, кстати, золотая вещь. Кто не знает – под ней не душно даже самым солнечным летом. Достаточно ногу передвинуть с одного квадратика  на соседний квадратик, и опять прохладно. В общем, Наташа через фирму «Студент Агенси» заказала нам билеты на пятницу, вечер. Корова.


     Вот это я не люблю.
     Если кто-то думает, что, если я называю дочь коровой, я ее не люблю. Просто прямо не люблю это.
     Я сама себя называю коровой, когда представляю, что я корова брахманов.
     Фи, я сама себя называю лошадью, когда мне надоедает таскать груз больше собственного веса.
     Я тут заикалась про папоротник?! Папоротник цветет только раз в год, в ночь на Ивана Купала? Я папоротник.
     И на этом покончим.


     19

     Я опоздала на склад, буквально на три минуты, потому что провозилась с мамой – она оставалась на хозяйстве с двумя детьми – правнуками! – одна, и заметно волновалась. Я наставляла – пусть делают, что хотят, но чтоб в 2 часа были дома, на обеде. Можешь пожарить им котлетки. Можешь шкварки с картошкой. Можешь макароны по-флотски. А можешь тунца открыть. Все на тебе. Главное, чтобы в семь вечера были дома. Ну, в восемь.
 
     А все потому, что насмотревшись на нас, и наслушавшись наших впечатлений о Германии, Наташа решила, что они с Франтой поедут в Австрию. На два дня, мама! Два дня бабушка как-нибудь выдержит.

     Два дня!!
     Я тут же придумала, что в субботу работать не буду, а мы пойдем в бассейн, на Подол. А вот пятница будет настоящим мамкиным крещением. Я думала, что ей всего 71 год, и всем на Гавелаке*** сообщила, что ей всего 71 год, а, оказалось, 72.

     По сравнению с той, что приезжала ко мне два года назад, эта не то, что постарела, а просто подряхлела, прости меня, Господи.
     - Я же четыре раза в Свердловск моталась, за визой, доча, я же похудела на десять килограмм!


     Как она говорит – все хорошо, вот только руки трясутся?!
     У меня трясется все.

     Если б я ее не сопровождала в поездке в Германию к родному брату Толечке, она бы к нему не доехала. Она заблудится в трех соснах, оставь ее одну. Да что заблудится! Мы еще не успели до надражи****Флоренс  доехать, откуда лайнер, притворившийся автобусом фирмы «Студент Агенси»,  должен был за шесть часов домчать нас до городка Манхейм, как она в метро, на эскалаторе, со всей дури, повалилась на спину, и улетела бы, и в полете захватила бы с собой всех движущихся пассажиров, если бы не немец, стоявший прямо за ней, и вцепившийся в нее, мертвой хваткой.

     А мы не выпили ничего, выезжая в дорогу, разве что по бокалу пива, а все-таки у мамы закружилась голова:
     - Знаешь, Ирочка, на момент, буквально на момент,  все померкло в глазах, и я… Знаешь, я потеряла ориентацию!
     - Знаю, - сказала я, вспомнив все, - У тебя высокое давление. А оно от переживаний подскакивает. И, знаешь, до чего подскакивает?! До инфаркта.
     - Ну что ты, доча, со мной случилось такое впервые в жизни!
     - Все когда-нибудь случается в первый раз.


     20

     - Если тетя Лена узнает, что я в Германии, у Толи, она с ума сойдет, ведь это мечта всей ее жизни – побывать в гостях у братика Толи!,  – говорила мама, когда братик Толя сидел в машине своего сына Толи – Толюши,  и мы мчались по автобану в еще более мелкое местечко, где живет семья, и я поражалась, что не вижу ничего, кроме просторов.
     - А вот мы сядем за стол, тяпнем, и позвоним ей, - вторил добрый братик Толя, мой дядька.  За четыре дня, проведенных у них, я поняла, что он чрезвычайный юморист. И к тому,  чрезвычайный гармонист.
     Ах, некстати.
     У мамы был еще один братик   В молодости.
     Слепой гармонист Юрочка.
      Он был настолько виртуоз, что по всему северному Казахстану скитался по свадьбам и похоронам. Как тот у Айтматова. И все женщины, которые встречались на его пути, обирали его до нитки.

                Ирина Беспалова,
                Июль, 2009г, Прага.