Мандарины

               

Было это в Латвии,  тогда  ещё  Советской. Нам  с Томочкой  было  по четыре с половиной года.  Заканчивался 1948 год. Нелёгкое послевоенное время.
Зима уже вступила в свои права, запорошив пушистым снегом все деревья и улочки.  В  воздухе  уже  витало  что-то  таинственное.  Приближался  Новый 1949 год.  Сколько  он  таил  в  себе  загадочного!  Счастливые  мы  тогда  были,  ещё  верили,  что  именно  Дед  Мороз  приносит  нам  подарки.  Уже  во  многих  окошках  виднелись  наряженные  зелёные  ёлки.  На  них  красовались  блестящие  игрушки,  серпантин.  А,  пахнущие  лесом  ветки,   были  усыпаны  ватным  снегом.  Мы  гуляли  по  улицам  и,  подпрыгивая,  заглядывали  в  окна  первых  этажей.  Там  был  совсем  другой  мир, сказочный,  не  тот,  что  у  нас.  У  нас  дома  ёлок  не  было  и  мы,  как  два  маленьких  котёнка,  гуляли  сами  по  себе.  Томочкина  мама  ухаживала  за  больным  мужем,  и  ей  было  не  до  праздников.  А  моя  мама  молодая,    красивая  работала  на  почте.    Сейчас  у  неё  была  самая  горячая  пора.  Она  пачками разносила  поздравления   в  преддверии  Нового Года.  Мне  очень  нравилась  мамина  работа  потому,  что  вечером  уставшая,  но  весёлая  приходила всегда  с подарками, которыми её одаривали благодарные офицерские жёны, взамен поздравительных телеграмм.   Во  всех  её  карманах  лежали   конфеты,  яблоки,  и  даже  ёлочные  игрушки. Насчёт игрушек покупных, у нас,  их,  никогда  не было. Мама сама шила нам тряпочные куклы. Внутри они были набиты  тёмной  ватой, а на белом лице  жирным карандашом - большие чёрные глаза и брови в разлёт, носик две точечки и алые  губы.      
В  прошлом  году  мы,  с  Томочкой,  уже  ходили  на  «Ёлку»  в  Дом  Офицеров.  Там  я  получила  новогодний  подарок  бесплатно  как  дитя  матери-одиночки.  В этих   подарках  лежали  всякие  вкусности.   Чего  там  только  не  было!  И  конфеты  и  вафли,  леденцы и печенье!
А  вот, как я впервые  познакомилась с мандаринами. В прошлом, том же, году мы  с Томочкой,  шли с «Ёлки», крепко прижав к себе долгожданные подарки и, вдруг  увидели какую-то  рыжую шкурку, которая валялась на дороге.  Она была настолько яркая, что привлекла наше внимание. Мы  одновременно  кинулись к  нашей находке.  Схватили её и, нечаянно  разорвали на две половинки.   Затем чуть не подрались из-за того, что у кого-то половинка вышла  больше, а у кого-то меньше. Я даже зачем-то  Тому укусила за нос. Она заплакала и отвернулась. Обиделась. Чтоб помириться,  я стала просить её укусить меня тоже, но она не  захотела.  Тогда я протянула  свой мизинец  и скрестила его  с её мизинцем, при этом мы вместе смеясь,    приговаривали: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись». Вот так мы в детстве быстро и весело мирились.   
Затем, мы стали рассматривать шкурку  ближе,  мять в руках и подносить к носу. Шкурка издавала такой приятный незнакомый запах, что мы даже стали пробовать её  на зуб. Вкус  нам не понравился,  был он неприятным, горьковатым.  Но, запах… Этот  запах  я  помню  и  по  сей  день.
Всё ж  вернёмся к новогоднему празднику прошлого года. На  утреннике  дети  стояли  кружочком  вокруг  ёлки,  а  посередине  зала  величаво  сидел  Дед  Мороз.  От  него  веяло холодом,  и мы тонюсенькие,  полуголые  снежинки,  столпившись,  дрожали.  Я  была  в   белом  марлевом  платьице.  На  ногах,  также,  белые,  тапочки,  которые  мама  шила мне   всю  ночь  из  новой  байковой  портянки.  Девочки,   побойчее,  выскакивали  в  круг  к  Деду  Морозу  и  что-нибудь  исполняли,  а  взамен  получали  подарочек.   Мне  тоже  очень  хотелось  туда,  в круг,  но  я  почему-то  робела. Раньше я слышала,  что  Дед  Мороз  посохом    может  даже заморозить человека.  Кто-то  сзади  нечаянно  меня  толкнул,  и  я  оказалась  в  кругу.  Дед  Мороз  подумал,  что  я  хочу  выступить,  поманил  меня  рукой.  Делать  было  нечего,  и  я  тихонько  подошла  к  нему.  Он  спросил,  как  меня  зовут,  и  что я буду  исполнять. Я  назвала своё    имя.  А  он    басом  объявил:  «А  сейчас  снежинка Лиля  расскажет нам стишок!» Не знаю, откуда  взялась  смелость,  я  начала:

                Я  маленькая  девочка
                Играю  и  пою.
                Я  Ленина  не  видела,
                Но  я  его  люблю.

Все  стали  хлопать,  а  Дед  Мороз  запустил  свою  огромную  рукавицу  в  заветный  мешок  и  вытащил  оттуда  ёлочную  игрушку -  малюсенького  ватного  Петрушку,  который  улыбался  мне  во  весь  рот.
И  вот,  теперь, мы  с нетерпением  ждали  Нового  Года  и,  никак  не  могли   дождаться. Очень  хотелось  подарков, а вдруг там окажутся  диковинные  фрукты с ярко-рыжей шкуркой.  Ну,  и конечно, конфеты, печенье!
 Одна  девочка  с  другой  улицы    сказала  нам,  что  недавно с  мамой  она  была  в  городе  и  видела   там,  на  площади,  красивую ёлку,   а  под  ней  сидит  Дед  Мороз.    В  руках  у  него  огромный  мешок, из которого  во все стороны  торчат  подарки.  А  там…  Наверно,  мандарины…  Мне  сразу  вспомнился  прошлогодний запах той шкурки. 
На следующий день я уговорила Томочку                пойти немедленно со мной в город. А, вдруг, добудем подарок, хоть один на двоих. Томочка была тихой и послушной девочкой и очень боялась своих родителей. Но, в случае отказа, я ей пригрозила, что тогда не буду с ней дружить. Томочке ничего не оставалось делать, как подчиниться. Утром мы  надели на ноги большие, на вырост, валенки с галошами,  пальто, сшитые из серой солдатской шинели, повязали на головы  платки,  перекрестив их у подбородка, дальше концы шли крестом на груди и завязывались узлом на спине. После войны редко, у какой девочки была шапочка.    Взяли с собой чёрного хлеба, намазанного томатной пастой, которую отчим   получал по талонам на военный паёк. И, конечно же, кусковой сахар, который моя мама всегда прятала от меня. Но я его всё равно  находила.  Уж, больно хотелось сладенького!
Было раннее утро. Морозило. Надо было идти далеко.  У нас, с Томочкой, не было варежек, и мы глубоко засунули  свои покрасневшие ручонки, словно утиные лапки,  в карманы. Домой надо было вернуться засветло, пока родители на работе, поэтому решительно зашагали по главной дороге нашей знаменитой  Динабургской   Крепости, которая   была построена как оборонительное сооружение от нападения шведов,  а теперь это - авиационное  военное  училище.
Возле проходной, где стояли часовые, мы пристроились к одной тётеньке, будто мы её дочки.   Прошли немного и уже устали, волоча на тоненьких своих ножках огромные валенки. Пар клубился из наших ртов, а платки заиндевели. В животе что-то урчало, и мы решили сделать привал, присев на сломанное дерево. Достали трапезу. Сначала облизали томатную пасту. Почему-то в детстве она нам очень нравилась. Видно, не хватало каких-то витаминов, как и не хватало кальция. Вспоминается, как  часто отковыривали дома на стенах мел и  с удовольствием  его ели. 
Затем стали есть хлеб в прикуску с кусковым сахаром.  Подкрепившись, решили срезать кусок дороги, пошли через заснеженное поле. И тут Томочка провалилась  в снегу по шею.  Я стала вытаскивать её, и сама тоже увязла. Под снегом был какой-то овраг. Мы испугались, что нам пришел конец, и здесь нас никто никогда не найдёт и не спасёт.
Раньше я видела, как моя бабушка Феня  в трудные минуты   закатывала глаза к небу, крестясь и молясь, что-то шептала. Вспомнив про это, я тоже перекрестилась на небо. Там я ничего не увидела, кроме серых облаков, которые быстро куда-то неслись. 
Уже совсем близко виднелись городские дома, а нас клонило в сон. И ещё я вспомнила, как говорила бабушка, когда замерзаешь нельзя спать, можно околеть. Что такое околеть мы ещё не знали, но почувствовали что-то нехорошее.   Я стала тормошить подружку. Она плакала и не хотела вылезать из снежного плена.
Наконец-то, видимо с божьей помощью, кое-как выбрались на дорогу. И тут я увидела, что мы обе без одной галоши. Конечно, можно было теперь сделать из двух пар одну, но у Томочки была красная галоша, а у меня чёрная и обе на правую ногу. Но это нам не помешало дойти до города.
Улицы здесь были  широкие, дома высокие. Мы весело шагали и радовались, что остались живы и, что родители не будут теперь  нас ругать, если бы мы умерли.   Вот-вот!  Как позже,  моя бабушка кричала мне вслед, когда мы шли купаться на Двину:  «Смотри, Лилька, утонешь, домой не приходи!».
Мы зашагали к площади. Вот уже близко Дед Мороз с мешком. А там, наверное, мандарины…
И тут, случилось непредвиденное. Прямо на нас шёл огромный милиционер со свистком.  Спросил, чьи мы будем и далеко ли держим путь? Мы молчали.
Тогда он взял нас за руки и повёл в отделение. Мы  испугались и заплакали, из наших  глаз лились   грязные струйки слёз. Из носа тоже текло, но,  не имея носовых платков, вытирали шмыгающие носы,  рукавами пальто. Самое обидное было то, что мы уже были у цели. И надо же? Чуть-чуть не дошли!
В отделении пожилой милиционер в гимнастёрке с орденами выяснил, что беглянки из военного городка.  Доставил нас на милицейской машине к месту нашего проживания.
 Дома   был переполох, нас уже искали.   Меня и Томочку сдали   под расписку родителям.  И,  конечно же, мы получили хорошую выволочку.
С Томочкой мы не виделись много дней, так как обе  заболели.   У обеих был кашель, насморк  и сильный жар.
И долгожданный Новый Год мы провели в постелях.
Вот так мы с Томочкой  сходили к Деду Морозу за мандаринами!


      Далее читайте  "Воспоминания родом из детства"