Теодицея

Машина для Зла
 

Человек – отличная машина для Зла. От людей надо прятаться, они убивают целенаправленно. Добрая бабушка может оставить след в сознании. Но практика – как критерий – приводит к положительному Результату. Нам нужны успехи.


Истинное сумасшествие – криминал. Что-то щёлкает в сознании, и Зло ничему не противоречит. Потом составят дело из ста томов с анализом причин сумасшествия, а дело сделано – человеку оставляют общий диагноз «был вменяем». Ничто не могло его остановить – eго экзистенция была превыше принципов морали.

 
Простейший пример из учебника криминалистики: девочка отрезала голову своему спящему отцу, а её клиника сознания есть феномен с невыясненной этиологией. Или хотите, чтобы я начал с мелких воришек? Механизм во всех случаях один и тот же – «пре-ступление». Щелчок в голове – и ты свободен, ты можешь «пре-ступать».

 
Изобретение, планирование технологии Зла, ставка на Зло – обычная история, никто не удивляется, это функционально, это работает. Это как полезная боль, причиняемая хирургом.
 

Высшей ценностью часто считают нравственность, запрограммированность на добрые поступки. Насколько надёжны известные программы? Наиболее известная историческая программа – контроль со стороны Бога, религиозная мораль. Далеко не всегда эта программа надёжна.
 

 Можно иметь двойной стандарт – быть машиной для Зла и делать локальные добрые дела. Гибкость и избирательность. Можно, наоборот, быть почти Святым, но дорога вымощена в Ад. В данном случае всё равно, стандарт морали нуждается в управлении, и так далее, до дурной бесконечности.

 
Парадоксально то, что и добрый человек может быть вполне сумасшедшим. Думая, что делает добро – всё наоборот – он причиняет страдания хуже, сильнее и больше, чем иной слабенький злодей.

Говоря проще, если Бог контролирует ситуацию, а контроль ненадёжный – какой же он Бог? Но есть разные теодицеи – от Лейбница, от Бердяева, от местного батюшки из церкви.

Вероятно, существуют индивидуальные теодицеи, которые вырабатываются исключительно персонально.

«God is the concept by which we measure our pain». Когда мы говорим «бог существует» и говорим «мне больно», у этих высказываний есть нечто общее. Могут спросить: «Что такое бог? Я не совсем понимаю», – а также требуется уточнить, «что именно болит? Мне надо поставить диагноз». То, что называется «любовью», снимает ограничения на понимание: если любимый человек говорит «мне больно», ему верят, так как любовь или просто интимная близость, хотя бы здесь и сейчас, предполагают единое  поле восприятия мира.

Таким образом, «Бог», «любовь», «боль», «преступление» – набор понятий, которые мне понадобятся для размышления о человеке как о «машине Зла». Для размышления о том, какое оправдание такой «человек» имеет в собственных глазах. А также: если конструкция мира допускает такого «человека», то как такая «конструкция» находит оправдание, или достаточное основание, в Уме Бога, или просто оправдание с точки зрения какого-то рационального Ума?

Если учесть, что обычно мы пытаемся доказать результат, который нам «хочется» иметь без всякого доказательства, то, предположим, я лично сторонник Добра, но можно откровенно и определённо сказать, что есть люди с противоположными убеждениями, как бы они не уклонялись от прямого ответа. Зло очень эффективно и конструктивно – с помощью некоторой технологии Зла можно решить жизненно важные вопросы для своей семьи, для своего народа. А что может быть превыше этого?

Да, если я и говорю, что «я стороник Добра», ну кто мне поверит?

 

Ненависть и депрессия
 

Размышляя о Зле, проще начать с характеристики Ненависти – многообразной и кипучей эмоции, которая представлена целыми направлениями современного искусства. С плохим настроением, депрессией можно бороться, сублимируя их в стихах, песнях, памфлетах, перформансах. Фильмы ужасов – источник необходимого адреналина. Представления о вампирах далеко ушли вперёд.

Наряду с любовью к ближнему иная доза ненависти – к врагам, к «другим» – естественна, а во времена войн – «убей фашиста!» – она и банальна.

Из ненависти можно делать шедевры, по крайней мере, очень популярные произведения. Не следует всё понимать буквально, умный человек всегда понимает, как такие вампиры редко обнаруживают себя в повседневной реальности, но важен концепт.
 
Какое место практически отводится Добру в современном мире? Добро – элемент раннего воспитания, счастливого детства. В первую очередь добро по отношению к своим родителям, братьям, сёстрам. Во вторую очередь – к своему народу, родине. А ко всем ближним любовь – это уже абстракция, по крайней мере, допустимы исключения и особые условия. Какое место практически отводится Злу в современном мире? Зло – инструмент борьбы, выживания. Зло пропагандируется всеми средствами массовой культуры.

 

Подход номинализма

 

Если Бог – это только концепция, то теодицея Бога – всего лишь непротиворечивость концепции. Это важно постольку, поскольку концепция важна для нас.
 
Как в конвенциональной медицине: если диагноз не поставлен, врач не понимает, о какой «боли» идёт речь. Наоборот, если «боль» надо (!) лечить, изобретается диагноз, диагноз как конвенциональная корзина для медицины как для бизнеса. Кстати, медицина как традиционный бизнес есть иллюстрация того, что вообще бизнес отличное изобретение человечества, а не какая-то там погоня за прибылью любой ценой и обман народа эксплуататорами.

 

Подход реализма

 

Если Бог – это часть Бытия, и мы испытываем к Богу страх, трепет и ужас, либо любовь, то как следует понимать «оправдание» такого существа?

Видимо, в этом случае важны наши выводы: мы продолжаем любить такого Бога, который допускает Зло, или наш Страх Божий становится иным, в зависимости от теодицеи?

Сострадание к ближнему вытекает также из доверия к реальности бытия чужой боли. Сострадание не может быть коллективным, это не то, когда все голосуют «за».

 

Политтехнологии

 

Воля к власти, очевидно, нуждается в поддержке. Причём добрые люди охотно внедряют в своё сознание все необходимые оправдания насилия, дискриминации, деятельности спецслужб – так же, как они платят налоги государству. Добрым людям необходимо что-то вроде «научного коммунизма» либо «евангелия».

 Современный человек сильно привязан к государству, он привык к комфорту, к ценам на бензин, к услугам. Манипуляторам, политтехнологам, нейрополитикам отлично известно, что разные современные нити управления можно расчётливо дёргать – для повышения вероятности достижения некой заданной цели.

 Религиозные состояния доброго человека, можно сказать, пограничные состояния. Политтехнологи не считают религию основным фактором, но, в общем-то, практика Церкви – то есть земной Церкви – всегда была отчасти манипулированием и зомбированием.

С точки зрения политтехнологов, теодицея Бога вообще ложная проблема, до этого уровня политтехнологии не проникают. Вот важно, чтобы «начальника машина переехала», чтобы «таблетки снотворного в продаже были»...

 С точки зрения объекта политтехнологии, почему-то, когда этот объект загоняют в угол, он всё же вспоминает о Боге, а к тому же есть люди «верующие». Если на последних смотреть, как на электорат, то на них можно потратить особые ресурсы.

В общем-то, политтехнологи унаследовали концепцию бихевиоризма о том, что человек – это «крыса в лабиринте».

 К счастью, Старший Брат не имеет возможности стопроцентного контроля. У него только вероятность получения результата. Поэтому в моменты высшей интенсивности бытия, когда смысл жизни всё же есть, человек думает об оправдании Добра и Зла. В некоторых случаях он сходит с ума.

 

Отягощённость Злом новейших форм искусства

 

В XX веке наблюдается скачок в истории модернизма – появление массовой культуры, культуры открытого общества, переходящей в радикальные выражения вебкультуры и блогосферы. Не ясно, можно ли назвать вебкультуру – вообще культурой, или Интернет – это «рояль, на котором играет обезьяна». По крайней мере, ясно, что образование не может быть полностью online, сохраняется различие между информацией и знанием. По-прежнему читать, слушать лекции живых людей, писать книги считается полезным для гуманитарного образования.

Тем не менее, культивируется образ человека, посещающего fitness-клуб, страдающего  навязчивым shopping, читающего гламурные журналы. Для такого человека открыты социальные сети, видеоблоги – инфраструктура кредитоспособного потребителя. Как реакция на поп-культуру возникла панк-культура. Панк-культура представляет, на мой взгляд, больший интерес тем, что она менее искусственна и чище по сравнению с поп-культурой. А также панк-культура – интересная форма манифестации Зла. В некотором смысле панк-культура стала местом, где получила убежище поэзия. По крайней мере, это очевидно, если сравнить Филиппа Киркорова с Егором Летовым. Или Michael Jackson с Ian Curtis.
 
Отягощённость Злом новейших форм искусства, доступного благодаря Интернету миллионам, не может остаться незамеченной философами. Непосредственно в новейшем искусстве иногда схематично, но точно изображены ключевые для мышления образы.

As far from God
As heaven is wide
As far from God
As angels can fly

If holy is as holy does
This house will burn straight down to hell
Take it's conscience with it
As it falls

Nothing said could change the fact
My trust was blind
You broke the pact
If God's my witness, God must be blind

Подобные образы предлагаются как простая массовая популярная песня для подростков. Если отправной пункт размышления подростков программируется такими тяжёлыми структурами, то либо подростки становятся поголовно вундеркиндами, «гадкими лебедями», либо у них вырабатывается здоровый иммунитет к ценностям, которые для Ницше были последним словом классической культуры.

 

Отягощённость Злом новейших форм техники

 

Разрушители машин были во все времена. Тем не менее, техника в наше время всё больше интегрируется с культурой.

«Штокхаузен назвал аккуратное взрезание умелыми самоубийцами 11 сентября 2001 года двух высочайших в мире манхэттенских башен, человеческих муравейников, при помощи двух больших пассажирских самолётов, наполненных людьми, совершенным произведением искусства. Восхищает дружная работа слившихся с машинами, захваченных участием в слаженной операции команд. Фантастическая электроника, которой они пользуются, интереснее современного художества».

Если посмотреть на американские фильмы «Transformers», «Eagle Eye», сериал «24» глазами подростка, даже опережающие реальность фантастические возможности техники и технологии активизируют Зло лучше, чем боевые искусства, воины Толкиена, ужасы зомби. Интернет в каждом доме – поле для консолидации Зла.

 

Ложь, Обман, Игра против Зла

 

До того, как появилась заповедь «Не убий!», возможно, Зла как такового и не было.

Охотник должен был обмануть на охоте зверя, чтобы убить его и накормить себя и своих детей. Другое племя также подлежало обману, вытеснению из ниши обитания.

Вообще, обман – это ещё не Зло, обман – это разумный приём, без которого, вероятно, и не преодолеть текущую установку косного большинства, которое только после того, когда будет обмануто, поймёт тут же, что обман был ему на пользу.
 
Согласно Церкви Сайентологии Рона Хаббарда, пропорция в обществе между социальными и асоциальными личностями (social and antisocial personalities) должна контролироваться, кем же ещё, как не спецслужбами?

Любой контроль – основан на обмане. Ложь во благо – нормальный метод, и совершается во имя Добра.

Поэтому абстрактное осуждение Зла вообще не имеет смысла. Смысл имеет исторический подход к проблеме. Как известно, Добро и Зло являются предметом морали, а мораль вот уже две тысячи лет представлена христианским учением. Безусловно, фактов о ранних христианах никто не отменяет, – они шли на смерть, не отрекаясь от своих идей, несмотря на ужасы преследования.

В наше время часть христиан отделила себя от христианской церкви разными способами: Папа Римский недостаточно хорош, Свидетели Иеговы слишком буквально прочитали текст Библии, православная церковь в СССР была ангажирована КГБ и так далее.

Я знаком с христианами, которые отрицают Церковную жизнь и совершенно неагрессивны – они, по существу, одиночки и верят в личное спасение без участия в общине, или секте. На самом деле тот духовный путь, по которому они движутся, с точки зрения сайентологии Хаббарда опасен, таких одиночек всегда можно зачислить в группу, представляющую угрозу обществу. Безопасны только христиане, выполняющие процедуры своей конфессии.

Тем не менее, чтобы сделать какие-то выводы о пути развития Добра и Зла, хотелось бы опереться на христианство как массовую, популярную в течение двух тысяч лет, конфессию. Это реальная почва, на которой пытались привить всеобщую мораль человечеству и улучшить человеческую природу. Христианский мистицизм есть нечто более специальное, чем попытки «координации» взглядов всех, кто разделяет веру в Иисуса Христа и делегирует церкви право контролировать эти взгляды.

Интересные попытки сделать такие выводы о результатах христианского воспитания Человека предпринимал Василий Розанов, которого по очереди обвиняют как в антисемитизме, так и в юдофилии. Подобные обвинения, вообще-то, праздны. Антисемитизм и юдофилию можно обнаружить везде, это массовое сознание. Не надо опускаться на уровень анекдотов.

Но вопросы Розанова поставлены очень точно. Было ли христианство «оторвано от живого иудаизма»? Можно ли отказаться от иудаизма вообще и считать христианство этапом развития всего человечества в целом? Избранность еврейского народа останется ли истиной на ближайшие будущие две тысячи лет?

Один человек спросил меня совершенно серьёзно: заповедь «Не убий» подразумевает «не убий еврея» или это запрет на всякое убийство? Ведь Талмуд не запрещает давать деньги в рост «неевреям», но запрещает ростовщичество по отношению к своим евреям. Вот вам хороший пример обмана, который не является Злом. Этот пример лишён иронии, так как в истории других народов можно найти примеры аналогичных национальных проектов.

Таким образом, понятие Зла более абсолютное, чем тактический Обман. Обман, тактическая ложь ещё не означают Зло, например, убийство или геноцид. Возможно, отождествление Обмана и Зла объясняет во многом происхождение и устойчивость антисемитизма. На самом деле Обман, хитрость или Игры людей естественны. Животные убивают других животных, люди обманывают друг друга ради выживания.

О каком же Зле идёт речь? Очевидно, так же, как Истина, Зло – это процесс. Критерии Зла зависят от времени и места. В таком случае весьма правдоподобно то, что оправдание Зла в некоторых рамках неизбежно. Существует ли абсолютная порция Зла, которое всё же не может иметь оправдания, и даже совершенство Бога и Творения подвергается сомнению, если такое Зло существует?

 

Контроль

 

Широко известна так называемая «кровавая история Британской Империи», результатом данного Зла является современная англо-саксонская цивилизация. Миллионы бывших граждан СССР, несмотря на то, что СССР больше не существует, продолжают верить в героизм «хорошего Сталина», в мудрость Ленина и Дзержинского, и для них относительно то Зло, которое существовало в атеистическом государстве для рабочего класса. Зароастрийские религии и многие религиозные ереси трактуют о борьбе сил Света и сил Тьмы, то есть как таковое Зло не считают «Злом».
 
Создаётся впечетление, что вообще Добро – это тень Зла в том отношении, что можно оставаться в тени, когда есть возможность расслабиться. Категорический императив этики утверждает, что надо поступать с другими как хотелось бы, чтобы поступали с тобой – вот вам повод для Добра. Всего лишь повод – когда ситуация стабилизировалась – можно отказаться от активных действий и заняться благотворительностью.

 По крайней мере, ясно, что трудно отличить сыновей сил Света от сыновей сил Тьмы. Всё же в иудаизме возникло целое направление для того, чтобы как-то решать данную задачу, и силы Света оставили нам свитки Мёртвого моря.

Что касается христианства, то как бы мы не пытались смотреть исторически «в корень», остаётся простой вопрос: Иисус Христос является на самом деле сыном Бога или нет? Это вопрос веры, разумеется, и этот вопрос и есть форма теодицеи Зла, или это вопрос о конструкции нашего мира. Поскольку Зло, особено в социальном и политическом контексте, очень функционально и по сути оправданно – религиозный аспект продолжает оставаться актуальным. Другими словами, вспомним Достоевского: если Бога нет, всё позволено. В таком случае, что такое Контроль?

Спеленай надёжными цепями
Своего безнадёжного Христа

Скользкие вены
Скользкие тревожные вены

Поцелуй холодными губами
Своего зазеркального Христа

Круглое небо
Кто накажет круглое небо?

Задуши послушными руками
Своего непослушного Христа

(Игорь Летов)

«Love, love will tears us apart again». Психологически достоверный аргумент против Зла – это возможность и реальность любви. В данном случае не стоит рассматривать различные аналитические определения любви. Скажем, не у всех было так называемое «счастливое детство», часто криминалисты находят, что преступник действовал, опираясь на душевную травму. Но опыт любви, и опыт добра многим знаком непосредственно и может быть исходным пунктом для построения Картины Бытия. Другой вопрос, что любовь может и «разделять нас».

Если посмотреть на христианскую любовь всё же «неправильно» с точки зрения христианина, а глазами Розанова, который признал иудаизм первичным духовным течением, то дизайн христианской любви – разделение.

 Израиль – это «Тибет Средних Веков». Сейчас Тибет в Непале – обещает человечеству Mайтрейю. C точки зрения Контроля, это сумасшествие. Дианетика Хаббарда и прикладная психология спецслужб опираются на христианство, Страх и Ужас Кьеркегора и Хайдеггера.

 

Вялотекущее Зло

 

Наряду с активным Злом, которое можно считать проектами преобразования мира, существует также разновидность «нормального Зла» в науке и в искусстве. «Нормальным» его можно назвать, следуя духу определения «парадигмы нормальной науки» Куна, и особенно актуально это определение в эпоху Интернета и различных революций Интернет-культуры. Следуя модному термину советской карательной психиатрии, эту разновидность Зла можно назвать вялотекущей.

Понятие революции девальвировалось и стало только лишь модным термином после 60-х годов XX века. В связи с интеграцией бизнеса и культуры революцией стали называть простое продвижение коммерческого продукта, или маркетинг любого нового продукта. Примером может быть «революция web 2.0», которая всего лишь позволяет пользователям Сети быстро манипулировать user defined контекстом методами так называемых социальных сетей.

Целое направление концептуального искусства может быть создано и упаковано в Сети единственным или несколькими авторами этого направления, и web design нового артефакта невозможно отличить от старого академического произведения XIX века.
 
В принципе видеоклип на Youtube, посвящённый любимой собаке, нельзя отличить от акта творчества постмодернизма или концептуализма. Если Интернет-контекст достанется будущим археологам, им придётся разрабатывать революционные методики обработки исторических фактов.

Пока что считается, что никто не отменяет традиционного образования, и информация не заменит знание. В определённом смысле быстрый поиск информации в Интернете – всего лишь удобный сервис. Однако меняется отношение между так называемой «элитой» и так называемым «мужиком из народа». Последнего уже «не  поставишь на колени и не станешь бить палкой» или там колотушкой дзен-буддизма.  С точки зрения бизнеса, все есть равные потребители, и с точки зрения Интернет-транзакции, всё равно кто оплачивает услугу кредитной карточкой.

То, что пока ещё остаётся достоверным, так это message. В одном случае попытка «перетаскивать червяка из одного клюва в другой», в другом случае проблеск подлинности.

В ранней молодости я наивно полагал, что учёные делают открытия, или хотят делать открытия. Оказалось, что «нормальная наука» – это скорее «охранка», в лучшем случае неплохой образ жизни, смакующий образование и культуру – существующий на прокрустовом ложе диссертабельности. То же самое относится, например, к постмодернизму – работа в постмодернизме скучна и направлена на сохранение своего острова.


Я смотрю, что надо смотреть,
Я читаю, что надо читать,
Понимаю, что надо терпеть,
Когда надо глаза закрывать.

Я живу твоей головой,
Покоряюсь твоей судьбе,
А вообще я доволен собой,
Потому что так нужно тебе.
 
То, что скажешь, – исполню вмиг
И скажу то, что надо сказать,
Если где-то раздастся крик,
Я скажу – не надо кричать.

А вообще мне на всё наплевать,
Он уныл, тобой выбранный путь,
Ты дала мне возможность лишь пить,
Если вдруг ты будешь тонуть,
Я не стану тебя спасать,
Я буду топить...

 (Сергей Жариков)


В целом данной разновидности Зла присущи снобизм, ирония – и произведения искусства, связанные с ней, трансцендентальны. Некоторые одиночки совершают прорыв, связанный с тем, что они ставят себя в ситуацию непосредственного участия. Другими словами, если не созерцать со стороны экзистенциальный ужас Зла и не делать его объектом дискурса, а пережить этот ужас мгновенно и остро, то личный опыт этого переживания может быть разделён, и это своего рода «подвиг», подвиг быть героем, хотя бы на час.

 

Террористические акты

 

Конечно, можно сколько угодно рассуждать о Зле, характерном как для тоталитарных режимов, так и вообще для государства, а именно спецслужбах, реализующих Контроль, чреватый по своей природе злоупотреблением по отношению к правам человека. Но ещё Томас Гоббс написал сочинение о государстве:

«Ибо искусством создан тот великий Левиафан, который называется Республикой, или Государством (Commonwealth, or State), по-латыни – Civitas, и который является лишь искусственным человеком, хотя и более крупным по размерам и более сильным, чем естественный человек, для охраны и защиты которого он был создан».    

 В связи с обострением террора в конце XX века очевидно, что Левиафан актуален. Контроль над сумасшедшими нужен, нужны подразделения для борьбы с террористами, которые опираются на осведомителей, прослушивают телефонные разговоры, и, конечно, в какой-то степени коррумпированы. Деятельность спецслужб оплачивается налогоплательщиками так же, как и деятельность прагматиков от медицины, умеющих делать операции и лечить травмы.

Я жил семь лет в Израиле в период интифады и так и не смог привыкнуть к атакам самоубийц-арабов, хотя коренные израильтяне привыкают – лишь ненавидят их и продолжают ездить на автобусах и ходить на дискотеки. Для меня каждый новый взрыв шахида был «свежим событием» и был для меня потрясением. Поэтому я хорошо понимаю реакцию на взрыв на Дубровке в Москве, когда журналисты просто растерялись.

Но что удивительно, так это слушать оправдания арабов, взрывающих себя в Израиле: дескать «кто-то их понимает». Вопрос о том, что арабы в Израиле живут в условиях сионистской оккупации не совсем простой. Рассуждения арабов об оккупации явно раздуты, но положение арабов, конечно, зависимое. Как сказал Ариель Шарон после очередного теракта, «все цветущие города в Израиле построены евреями», а арабы работают на стройках, в гостиницах, и отношение к ним, как к людям второго сорта. Если это так, то можно ли «их понять», когда они начинают «бороться»? Оказывается, можно! Во всех университетах Израиля можно встретить студентов-арабов, все банки Израиля и социальные службы обслуживают арабов как равноправных граждан, но арабы обижены тем, что они арабы. Поэтому, якобы, можно понять, что они вербуются Хамасом и Хисбаллой в смертники, – и на деньги, которые перечислят семье за мученическую смерть шахида, уезжают из Палестины куда-нибудь в Лондон.

Данный материал заставляет задуматься над общими вопросами Добра и Зла, к которым я пытаюсь подойти с точки зрения философской дедукции. Вернёмся теперь к любви к ближнему, которая «абстрактна» по сравнению с конкретным отношением к матери, отцу, братьям, сёстрам, своему народу.

Люди, конечно, не уничтожают друг друга так, как это делают животные-хищники, но люди играют в Игры, и цель игры – получить преимущество. Поэтому евреи давали деньги в рост гоям и не занимались этим по отношению к своим. И хорошо известны законы против евреев в Европе, запрещающие им владеть землёй, что и стимулировало их занятия финансами. Вспомним также Большую Игру Британской Империи с Индией и Россией, которая продолжается и в наши дни. Вспомним пакт Сталина и Риббентропа.

Таким образом деятельность разведок, спецслужб становится даже героической деятельностью – особенно с точки зрения тех, кто там работает. Неужели Старшего Брата надо полюбить, даже если эта любовь иногда внушается с помощью крысы, готовой разорвать ваше лицо?

 

История безумия
 

По сравнению с XVII веком в XX веке наблюдается прогресс в лечении и профилактике душевных болезней. Раньше душевнобольных заворачивали в холодные простыни, сажали на цепь. В XX веке изобрели нейролептики, которые рекомендуется употреблять в течение всей жизни для «успокоения сознания». На вебсайтах размещаются видеоинтервью с амбулаторными больными, которые слышали раньше голоса, а начав лечиться, ничего такого больше не слышат. Добро и Зло – это лингвистические метки, и библейские пророки, беседующие с ангелами, – клиника.

Психологи, психоаналитики – важные консультанты бизнеса, помощники «успешных людей». Сенаторы и конгрессмены учат «боевое НЛП». К герою повести Брэдбери, который по ночам выходит погулять на свежий воздух, в любой момент могут прислать пожарников для уничтожения библиотеки или участкового психиатра. Это всё побочные эффекты благородной деятельности спецслужб Левиафана.

В медицинской энциклопедии пишут о невыясненной этиологии душевных болезней, но фармакологический бизнес процветает.
 
«If neuroleptics were used to treat anyone other than mental patients, they would have been banned a long time ago. If their use wasn't supported by powerful interest groups, such as the pharmaceutical industry and organized psychiatry, they would be rarely used at all. Meanwhile, the neuroleptics have produced the worst epidemic of neurological disease in history.

The neuroleptics mainly suppress aggression, rebelliousness, and spontaneous activity in general. This is why they are effective whenever and wherever social control is at a premium, such as in mental hospitals, nursing homes, prisons, institutions for persons with developmental disabilities, children's facilities and public clinics, as well as in Russian and Cuban psychiatric political prisons».

По отношению к антипсихиатрическим настроениям в обществе, если не считать, например, ценным мнение Новодворской, можно использовать в точности те же самые аргументы, что и против антитоталитарных настроений. Нужно бороться с террористами, и нужно изолировать от общества душевнобольных.

Несмотря на то, что некоторые случаи душевных заболеваний очевидны и просты,  больные люди беспомощны и нуждаются в простом уходе, или в социальной помощи, как пишет Мишель Фуко, «всякий индивидуум, признанный сумасшедшим, будет принудительно и сразу получать статус объекта; отчуждение сумасшествия окажется той истиной, которая образует сердцевину любого объективного познания человека». Отсюда происходит «безграничное доверие народа» к психологам, к психиатрам, которое оборачивается Злом, чревато злоупотреблением. Опять в данной ситуации противопоставляется социальный коллективный «здоровый человек», упоминаемый также в работах Абрахама Маслоу, и одиночка, «мутант», за которым, согласно одобрению «большинства из народа», допустимо наблюдать и следить. Как ясно формулирует мысль Мишель Фуко, «хитрость безумия торжествует вновь: мир, полагающий будто знает меру безумию, будто находит ему оправдание в психологии, принуждён именно перед безумием оправдывать себя, ибо в усилиях своих и спорах он соразмеряется с безмерностью таких творений, как произведения Ницше, Ван Гога, Арто. И нигде – менее всего в познании безумия – он не находится в уверенности, что эти творения безумия оправдывают его».

 

Природа человека
 

Природа человека всё же остаётся проблемой, которую не смогло решить христианство за две тысячи лет, а также к этой проблеме не может подобраться никакая «мудрость» с тем, чтобы указать общезначимые решения для всего человечества.

С точки зрения известного направления в философии, можно только показать «мухе выход из бутылки». Сторонники Библии, Корана и объективной истины безусловно бьют себя в грудь, что они владеют Истиной, но они не могут договориться между собой.

В дни обострения войны с терроризмом можно было слышать и видеть на телевидении выступления раввинов о том, что еврейский народ обладает Wisdom, который необходим не только еврейскому народу, на самом деле демонстрирующему чудо жёстковыйности и приспособленности, но и всему человечеству в целом и в будущем. Строго говоря, мы не знаем, может быть, это правда. Но, строго говоря, человечество имеет перспективу опереться и на другие источники Wisdom. Вопрос о соотношении антисемитизма и юдофилии скорее праздный, хотя и не выходящий из моды.

Так или иначе, вопрос о природе человека как он решался с помощью религиозной морали, а также как он трансформировался в науке для того, чтобы обслуживать разные социальные заказы – не имеет современного удовлетворительного решения.

Пока что не найдены рецепты для всего человечества как для единой расы на Земле. Если «просветление» возможно, то это исключительно просветление одиночек. Или это сползание в полный цинизм и безбожие, как понимал «безбожие» русский модный писатель XIX века Достоевский, писавший «мыльные оперы про нигилистов».

Приходится говорить и размышлять и о Боге ни с библиейских позиций, а с точки зрения базовой интуиции, присутствующей в сознании. Библейский иудо-христианский Бог – это скорее Картина, в которой демонстрируется некое Сущее на Небесах, в то время как «дружба с Богом» считается, прямо скажем, сумасшествием, ересью и сектанством.

Вернёмся опять к Томасу Гоббсу:

«Ибо не голые слова, а намерение пишущего даёт тот истинный свет, при помощи которого должно быть истолковано всякое сочинение. А те, кто цепляется за отдельные тексты, не принимая во внимание основной цели, не могут ничего ясно вывести из них. Напротив, бросая атомы Писания как пыль в человеческие глаза, они делают всякий смысл более тёмным, чем он есть на самом деле, – обычная уловка тех, кто ищет не истины, а собственной выгоды».