Через всю жизнь

По мотивам письма Галины С.      

      
       Здравствуй, моя дорогая одноклассница Нина!
       Твоё появление через столько лет так удивительно и неожиданно, что мы до сих пор не можем прийти в себя. После того, как ты с родителями уехала в Казахстан, мы о тебе ничего не слышали, за исключением одного случая, но об этом чуть ниже.

       Да, много лет прошло с тех пор, поэтому сложно писать через всю жизнь, но попробую.
       Я – Галя Черёмушкина. Может, ты и не помнишь меня – мы ведь с тобой не дружили, – но я тебя очень хорошо помню. И не только я. Когда мы собираемся вместе – все, кто остался из нашего 11 «а», – мы всегда вспоминаем тебя, а вспоминая, задаём один и тот же вопрос: «где же это у нас Нина Гурская?» До сего времени никто не мог ответить на этот вопрос.
Ответила на него Раиса Павловна, наш директор, потому что на днях получила от тебя письмо, о чём и сообщила мне, – в тот день я позвонила ей, чтобы поздравить с днём рождения, – я давно с ней общаюсь. Признаюсь, твоё письмо взволновало нас.

       Ты была яркая неординарная личность: высокая, стройная, в белой блузке с тёмными пушистыми волосами, всегда приветливая, улыбчивая, – помню тебя ещё до того, как объединили наши классы.
Многое всколыхнуло твоё письмо, – например, лагерь в Верхнем Яре, где ты рассказывала невероятные истории, –  ведь ты была неуёмной фантазёркой и хорошей певуньей. Помню наши поездки с концертами. Однажды сломалась машина, и  несколько километров мы шли пешком. Было тепло, вдоль дороги белели стволы берёз, и шли «белые снеги». Вошли в село – ни одного огонька…
Сейчас вот думаю, – какое же это счастье было!

       Удивляла твоя дружба с ленинградской учительницей Маргаритой, – у нас тогда ещё не дружили учителя с учениками. Она научила нас первой бардовской песне, «Тихо над тундрой шуршит снегопад», – помнишь? Я пою её всю жизнь.

       Последний раз я «встречалась» с тобой очень оригинально, – это было ещё в студенчестве. За окнами блаженствовал май, а я занималась домашними делами и попутно слушала радио. Шёл концерт по заявкам, и вдруг диктор объявляет: «А теперь выполняем заявку Нины Гурской, она шлёт привет своим учителям и одноклассникам и в качестве подарка просит передать вальс Штрауса «Весенние голоса».
Было удивительно приятно: в окна заглядывала безудержная весна, а душу наполняли звуки прелестного вальса, подаренные тобой. Потрясающая гармония!

       О себе много писать не буду, если откликнешься, то – тогда. Скажу только, что после окончания института я учительствовала, преподавала историю. Работала с удовольствием, мне было интересно с детьми: и на уроках, и в туристических лагерях, и в трудовых, – везде мы с ними были одна команда. Любила пионерскую и комсомольскую жизнь. Ушла с работы в этом году, теперь вот работаю бабушкой у своей двухлетней внучки (у меня сын).
Долго и мучительно умирали мои родители, потом десять лет тяжело болел муж, два года назад умер. Мы любили друг друга, и половина меня умерла вместе с ним. Думала – не переживу…

       А теперь немного о наших девчонках.
Галка Новикова живёт в пригороде, работала тоже учительницей, только английского языка. У неё хорошая семья, я очень люблю бывать у неё. Рита Голубева живёт в М., работала заместителем редактора районной газеты, очень больна. Галя Зеленина проработала инженером-химиком в Томске, поздно вышла замуж и на удивление счастлива. Мы с ней тоже поздно возобновили отношения, но сейчас регулярно встречаемся. Коля Филин живёт в Барнауле, всё ещё востребован на военном заводе, Миша Левин стал известным хирургом, но на контакт не идёт – зазнался, наверное. Женя Завадский на Чукотке, мы его нашли, но снова потеряли.
Про Машу Серебренникову ты знаешь. Она была нашим огоньком-маячком, очень любила детей. В последний раз мы виделись с ней в больнице за полтора месяца до её ухода. Она была ужасно больна, но оптимизма в ней оставалось на десятерых. Мы с ней часа два хохотали, когда я навестила её. Я ещё сказала: «Машка, не к добру  смеёмся». Почти перед самой смертью она пришла к Раисе Павловне с подарком – флакончиком духов в форме туфельки, подарила и спела: «И тебе положено по праву в самых модных туфельках ходить». С тех пор стоит эта туфелька в серванте нашей директрисы и напоминает о Машеньке, Марии Андреевне – нашем серебряном колокольчике.

       Когда Маши не стало, мы все перезвонились друг с другом и долго не могли прийти в себя. А в четыре утра меня разбудил телефонный звонок, это был Лёша Белов (маленький, тихий мальчик, – помнишь?), звонил из Сочи.
«Галя, Маша умерла», – были его слова. И мы оба заплакали. Представляешь… ночь, и два человека на разных концах страны плачут, как будто обнялись друг с другом. Ему невыносимо было одному с этой вестью, вот он и позвонил.
Машу все любили.

       Умерла Шура Гриценко, её съел рак. У неё вообще жизнь получилась какая-то смятая. Отец был алкоголиком, муж тоже пил, у них родилась глухонемая дочь. Дочь подросла и тоже стала алкоголичкой, Шура воспитывала её ребёнка.

       О ребятах тебе написала Раиса Павловна. Скажу только, что Коля Полынин часто приезжал в Новосибирск, селился в гостинице, что рядом с моим домом. Сколько звала к себе – ни разу не зашёл. Что поделаешь – с мужчинами ведь сложно, они очень зависят от своих жён.
       В своём родном селе я была трижды, в этом году снова собираюсь – поедем с Галей Новиковой. Было бы хорошо, если бы и ты присоединилась к нам, но ты живёшь так далеко, что вряд ли можно надеяться на это. Хотя всё равно надеюсь.
И что заставило тебя уехать из Сибири?..

На этом заканчиваю, нужно укладывать внучку.
С нетерпением жду твоё письмо.

Галя.


2009 г.