Огненные браслеты

 
Предисловие.

    Очень трудно с чего-то начать, а придётся. Мирра сказала, что главное – начать, а там будет проще. Ну ей-то легко советы давать, она вообще участвовать в написании отказалась, теперь придётся всё делать самому. А ещё она конечно долго смеялась: мол что такого ты, Винс, можешь написать, если половину происходящего с самим собой знаешь только со слов очевидцев! На что я ответил, что в таких случаях буду предоставлять слово этим самым очевидцам, благо Айэн всегда рядом и всё прекрасно помнит. Мирра сначала возмутилась, что мы её рукой вдвоём водить собираемся, но потом согласилась на эксперимент: видимо ей самой интересно стало, что из этого выйдет.
    Итак: в один «прекрасный» день у меня, «непричиняющего», появилась способность причинять, да ещё и весьма странным образом. Представьте себе огонь сжигающий и расплавляющий саму энергетическую структуру пространства. Представили? Да ни хрена вы себе не представили, я этого и сам бы себе представить не смог если бы однажды не стал причиной подобного явления. А самое невероятное, что этот всерастворяющий огонь выплёскивается наружу через незаживающие ожоги-порталы на моих запястьях. Казалось бы, я весь должен был сгорать в такие моменты, но это было бы слишком просто. Вселенская боль - гораздо более изощрённый мучитель.


Часть 1: Ларнитериум.

    Случилось это всё после коронации одного моего друга, Киннэра из Ларнитериума, так что для порядка начну сначала.
    Ларнитериум, то есть в переводе с малинтокода Пятимирье – довольно забавное сопряжение четырёх миров посредством порталов в пятом, центральном. Несколько лет назад властители четырёх миров этого «альтернативного средневековья» решили сделать свои миры независимыми и развязали войну против властителя центрального мира, старого короля, отца Киннэра. Таким образом эти безумные вассалы чуть не порушили весь Ларнитериум; старый король, сильнейший энергет, не смог справиться с надвигающейся катастрофой и погиб, а пространство начало распадаться - однако дикари так ничего не поняли. Они даже не собирались прекращать войну! И тогда находившийся в районе событий Связной Белого Треугольника Слэрш вывел уцелевшего наследника - Киннэра в Чёрный Треугольник, поговорить со мной.
    Впрочем, поговорить - это конечно было сильно сказано, ибо парень был в ужасе, а также в шлеме, латах и прочем железе, совершенно не способствующем нормальному восприятию новой реальности и адекватному разговору. Да и я в тот момент был не особо адекватен, чего греха таить; я вообще всегда умудряюсь нажраться в самое неподходящее время. Наверно потому что никакого подходящего времени для этого нет на самом-то деле.
    В общем, начало разговора о спасении Ларнитериума выглядело совершенно по-идиотски: на заднем дворе маркиной забегаловки стоял эдакий верзила в железе, и периодически бия себя кулаком в грудь нёс полнейшую ахинею, да ещё таким высокопарным слогом, что и трезвый-то человек не сразу разобрал бы о чём речь, а я – тем более. Сидя на ступеньках крыльца я тупо таращился на экстравагантного просителя, вздрагивал от каждого удара по железу и думал кажется только о том, как бы это чудо меня ненароком не пришибло. Слава богам, Слэрш достаточно быстро понял, что так дело не пойдёт, убедительно попросил Киннэра помолчать и в двух словах сам объяснил мне, что произошло - а на следующий день мы, то есть я, Мэл, Айэн и тот же Слэрш, собрались, посовещались и заблокировали все выходящие в центральный мир порталы, лишив воинствующие стороны не только доступа в мир Киннэра, но и связи друг с другом. Не ожидавшие такого поворота событий, воинствующие вассалы быстро притихли и когда Киннэр якобы сам открыл один из порталов, по ту сторону были вполне готовы к мирным переговорам.
    Конечно не обошлось без подвоха, ибо у «мирной» делегации в руках оказались заряженные арбалеты, но мы были начеку и просто остановили пространство, а потом не запускали до тех пор, пока всех не разоружили. От такого «колдовства» средневековые дикари пришли в полнейший ужас и больше не сопротивлялись: где это видано, чтобы против «магии» выходить с арбалетом? Вот так, с «божьей», то есть нашей помощью Киннэр наконец-то договорился с бывшими вассалами о прекращении войны после чего его можно сказать оставили в покое; только вот королём всё-таки не признали, заявив, что «колдун» не может быть королём. Киннэр из дипломатических соображений согласился, ведь ему ещё предстояло восстанавливать дружеские отношения со всем этим сбродом и доказывать, кто здесь настоящий наследник престола, а мы... Мы не стали в это вмешиваться. Его мир, ему и решать. Конечно я рассказал Киннэру, как меня найти, проложил ему персональный энергетический канал из Треугольника и научил им пользоваться, объяснив, что такое «Ликьюск» - но на этом моя миссия вроде как завершилась, и долгое время я ничего не слышал о Ларнитериуме.
    И вдруг недавно к Марке в пивнушку заявился какой-то важный чопорный тип – я даже не сразу узнал в нём нашего Киннэра! - подошёл ко мне и церемонно поклонившись пригласил меня поприсутствовать на коронации. Я отставил в сторону швабру с ведром и тупо спросил:
- Чьей коронации?               
- Моей, чьей же ещё?
    Он тоже растерялся и с него вмиг слетел весь пафос, под которым обнаружился прежний симпатичный юноша из средневековья.
- Так тебя что, всё-таки коронуют? - зачем-то решил уточнить я. 
- Да. Ты что же, не рад за меня, Винсент?
- Конечно рад! - опомнился я. - Поздравляю!
- Так ты придёшь? - обнадёжено спросил он.
- Эээ... - замялся я. - Да зачем я тебе там нужен-то? Ты хоть расскажи, что у вас там происходит. Сколько вообще лет то прошло?
    Мы вышли на заднее крыльцо, закурили и Киннэр рассказал примерно вот что. Лет у них там прошло оказывается немало: четыре почти и всё это время будущий король вполне успешно вёл дела со «святошами, разбойниками и торгашами». При этих словах его слегка передёрнуло, и я понимающе кивнул, хотя ни хрена я тогда не понимал на самом-то деле...
    В общем, Киннэр старательно подводил фундамент под собственный трон и добился-таки результата: четверо верховных правителей сопряжённых миров, составлявшие во главе с Киннэром Ликьюск Ларнитериума, сами предложили ему законную корону. Но увы при одном обязательном условии: на церемонии коронации непременно должен присутствовать Бог. Лично, понимаешь ли! Потому что если Киннэр на самом деле не колдун, а вся сила его только в том, что Бог на его стороне - почему бы Ему не явиться?
- Я долго ломал голову над этой каверзой, Винсент, и в итоге решил, что ты и есть тот самый Бог, которого они имели в виду, - вздохнул Киннэр.
    Я набрал было в грудь побольше воздуха чтобы ответить, что я об этом думаю, но он не дал мне этого сделать и поспешно продолжил:
- Пожалуйста выслушай меня до конца, Винс! Во-первых, моим людям уже доводилось видеть тебя в деле, и, хотя ты был тогда не один все понимали, что именно ты командуешь своими энергетами. Поэтому назвать «богом» они могли только тебя, а не Мэла или Айэна. А во-вторых… - Киннэр немного замешкался и смущённо опустил взгляд. - Знаешь, Винс, твой энергетический канал очень сильно помог мне. Я многому научился и не только в смысле поддержания баланса, но и в вещах гораздо более заметных для окружающих. Я развеял образовавшийся смерч за секунду до того, как он добрался до окраины моего города; я утихомирил шторм, который мог бы в щепки разнести мой корабль и даже однажды посетив один из наших сопряжённых миров я согнал облака и прекратил страшную засуху. Поначалу конечно все считали, что это колдовство или цепь случайных совпадений, но в какой-то момент люди начали почитать меня как святого и даже официальная церковь не посмела больше называть меня «колдуном» чтобы не вызывать народного возмущения. Однако это не помешало церковникам вплотную насесть на меня: что всё-таки за «магия» у меня такая, с помощью чего я управляю стихиями? И в итоге мне пришлось сказать им что ты, Хозяин Треугольника, передал мне частичку своей божественной силы. А как бы ещё я им объяснил, что такое энергетический канал?
     Будущий король нервно ёрзал на ступеньке, теребил кончик длиной косы и периодически вытирал рукавом пот со лба.
- В общем, Винс, прости меня за то, что я втянул тебя в эту авантюру, но ты должен появиться на моей коронации, иначе всё пропало! – закончил он и посмотрел на меня так словно собирался нырнуть в прорубь.
    Я молча покачал головой, сделал приличный глоток из бутылки, потом ещё один и только потом спросил:
- А могу я взять с собой Айэна? Для подстраховки так сказать?
- К сожалению, нет, - развёл руками Киннэр. – У наших святош существует концепция абсолютного монотеизма. Да и зачем тебе подстраховка? Никаких серьёзных действий думаю не предвидится.
- Значит и свиты ангелов мне не положено? – попытался пошутить я, но Киннэр настолько серьёзно кивнул в ответ, что я осёкся и даже не стал задавать следующий вопрос, который так и вертелся на языке: «А может ли бог быть немножечко нетрезв?»
     Боюсь, что сморозь я такую глупость, будущего короля запросто мог бы хватить удар. Он и без этого смотрел на меня тем самым взглядом, которым обычно смотрят те, кому приходится меня о чем-то просить и в котором чёрным по белому читается: «О нет, он же сейчас нажрётся! Господи, только не это!» Поэтому я обречённо вздохнул и сказал:
- Ладно. Проводи меня до дому, Киннэр. Пойду собираться.
    Тут мой друг страшно обрадовался, заулыбался, засуетился и прям-таки побежал меня провожать; я еле успевал за ним. Хотя на самом деле домой мне было нафиг не надо потому что собираться мне предстояло совершенно в другом месте, но - не мог же я прямо при Киннэре исчезнуть... А когда он довёл меня до двери «штаб-квартиры», раскланялся и наконец ушёл, я шагнул сквозь пространство прямиком в Тиафиро с целью навестить Дейри.
    Ну вот, теперь придётся вкратце рассказывать про Дейри, который к этой истории не имеет никакого отношения. Всё-таки Мирра была права, говоря, что писатель из меня никудышный. Дейри, а если точнее, лорд Дейри Тиафиро – самый талантливый энергет, которого я когда-либо знал. Ну, не считая Айэна конечно - только Айэну не приходится в одиночку управлять целым миром, а Дейри безо всякого Ликьюска, не имея в своём мире ни одного единомышленника держит в руках все основные энергетические нити пространства и делает это воистину виртуозно. В общем, я искренне восхищаюсь этим человеком - а ещё у нас с ним почти одинаковая комплекция и у него есть приличный костюм примерно моего размера.
    Я всегда брал у него этот костюм, когда у меня возникала необходимость прилично выглядеть; как-то я даже напугал Дейри дурацкой шуткой, что мол из-за этого костюма ему и хоронить меня придётся. Да, конечно, Дейри мог бы просто подарить мне этот костюм и даже неоднократно порывался это сделать, но я его всегда останавливал и костюм возвращал, ибо у Дейри он сохранялся до следующего раза в идеальном виде, а у меня и недели бы не продержался. Пожалуй, бессмысленно объяснять почему.
    В общем, вечер я провёл у Дейри, а наутро, проспавшись, приняв ванну и напялив костюм отправился в Ларнитериум, прямиком во дворец Киннэра. Будущий король, увидев меня впервые в «божеском» виде пришёл в состояние некоторого позитивного шока; по крайней мере такого радостного выражения на его лице я не видел с момента заключения мирного договора. Жаль только, что радость эта длилась недолго, всего лишь до начала церемонии.
    Не буду подробно рассказывать, что во время неё происходило, всё равно это было чудовищно скучно и непонятно, а лучше сразу перейду к сути дела, то есть к праздничному банкету в честь нового короля. Предвижу как при слове «банкет» читатели начинают ехидно усмехаться – мол ну понятно, что будет дальше! А вот и нет. На самом деле за время этого проклятущего банкета я героически не выпил ни капли - но зато я наконец-то внимательно рассмотрел тех, с кем вынужден был вести свои дела Киннэр, и это меня честно говоря подкосило. Более наглых, подлых и вероломных людишек мне ещё встречать не приходилось!
    Когда количество напитков на столах превысило количество закуски и застолье перестало быть чересчур официальным, рядом с моим отдельно стоящим столиком нарисовался вертлявый типчик в просторных пурпурных одеждах и после пары ничего не значащих общих фраз внезапно предложил мне заключить с ним союз против короля. От неожиданности я чуть не потерял самообладание и не обматерил его в три этажа, однако вовремя спохватился и послал его так корректно, как только мог. Он же на это только хмыкнул, дёрнул плечом – мол моё дело предложить – и раскланявшись отвалил.
    Потом, не прошло и десяти минут, как ко мне с таким же предложением подъехал ещё один субъект: весь в чёрном и золотом, с мрачной злобной физиономией и каким-то нездоровым огоньком в глазах. Я мысленно окрестил его «инквизитором» и, как потом сказал Киннэр, оказался почти прав. Этот был страшно въедлив, напорист и долго не отставал, приводя в свою пользу «разумные» аргументы, рассказывая про короля грязные сплетни – в общем, достал он меня до самой печёнки. В конце концов я разозлился и пригрозил ему страшной смертью от неизвестной инфекции если он сию же секунду не исчезнет с глаз моих. Тут он видимо вспомнил, что я всё-таки бог и поспешно ретировался.
    Однако если вы думаете, что после этого я вздохнул спокойно, вы сильно заблуждаетесь, потому что буквально в течение часа на мою голову свалилось ещё пятеро подобных подонков - а это было на мой взгляд уже многовато для одного небольшого мирка! Тогда я, уставший охреневать от человеческой подлости встал со своего почётного места, подошёл к новоиспечённому королю и вывалил на него всё, что думал о его мире, его коронации и его будущем в этом рассаднике интриганов. И только когда я полностью выдохся, я вдруг заметил, что Киннэр пьян как сапожник и смотрит на меня, трезвого, как на ожившую галлюцинацию.
- Ты чего, Винсент? Первый раз в жизни видишь политиков что ли? -  удивился он.
- Так ты что, обо всём этом знаешь?! – возмутился я. – Да как ты с ними работаешь?! Разве же это – Ликьюск?! Да эти ублюдки с радостью продадут твои потроха на сувениры, если смогут хоть что-то с этого поиметь!
    Киннэр покачал головой, вздохнул - и вдруг так странно улыбнулся, что у меня аж мурашки по спине побежали. От неожиданности я растерял все слова, а Киннэр совершенно спокойно произнёс:
- Нет у меня других людей, Винсент. Ну что поделать. Наверное, это какое-то проклятие, что они такие - но ведь это же не повод бросать свой мир. Приходится работать с тем, что есть. Это судьба.
    Вот так вот. Судьба. Он меня этим словом, как пыльным мешком из-за угла приложил, да так что у меня буквально ноги подогнулись. Ошарашенный я сел на ступеньку возле его трона и просидел там до конца попойки. Больше ко мне уже никто не приставал, все только косились на Киннэра уважительно – надо же, сам Бог у его трона сидит словно шут! Наверное, это какое-то великое исполненное смысла знамение! Но мне на это было совершенно наплевать: я с головой погрузился в трясину такой мрачной депрессии, что у меня аж в глазах потемнело. Очередное разочарование в людях далось мне чрезвычайно тяжело; внезапно я понял, что зря, наверное, помогаю спасать миры, ведь в каждом из них по большому счёту живут такие же подонки, просто я их не знаю потому что общаюсь только с небольшой кучкой «продвинутых» энергетов, самоотверженных альтруистов, которые знают, как всё устроено и готовы с этим работать если их немного поддержать из Треугольника. А спроси того же Дейри, или Бертина, или Кшеста: зачем вы это делаете? – поди ведь тоже вот так вот криво улыбнутся и ответят: «Судьба. Иначе нельзя»
    И что же тогда получается? Я, Хозяин Треугольника, всю жизнь пляшу под дудку чужой судьбы? А где же тогда моя персональная судьба? Почему я не могу отказать кому-нибудь в помощи по причине того, что его мир и люди этого не достойны? Ведь я же не свою личную энергию отдаю, мне потом её снова в Треугольник возвращать приходится, а это страшно, больно и Мирозданию всё равно, что я чувствую, я для него – всего лишь инструмент, вроде ножа или отвёртки… Ну почему, почему я не умею говорить «нет»?
    В таком тяжелейшем приступе мизантропии я ушёл из Ларнитериума в Необитаемое, а оттуда – в запой, в единственное время-место, где мысли о тщете всего сущего хоть ненадолго переставали меня тревожить. Вот тогда-то и появились у меня на руках эти злополучные ожоги, с упоминания которых я начал свой рассказ - но поскольку я совершенно не помню, как это произошло, придётся предоставить слово моему другу и многократному спасителю Айэну.


Часть 2: Явление пламени.

    Винс надо сказать изрядно смутил меня своей последней фразой. Какой я нафиг спаситель, и уж тем более рассказчик? Ну да ладно, если надо я расскажу. Дело было так.
    После своей коронации Киннэр стал у нас частым гостем, что почти всегда случается с теми, кому в своём мире выпить не с кем. Компанию ему составляли как правило я, Винс, Ворон, Лесник и ещё плюс-минус кто-нибудь. Вот и в тот день так было: мы сидели у Марки, пили симпэйн и вроде всё было нормально пока Винс в своём запойно - невменяемом состоянии не начал приставать к Киннэру со всякими «зачем» да «почему».
     «Зачем тебе твой мир?» - «Как зачем? Это же мой родной мир!» - «Ты можешь выбрать любой другой!» - «Не могу» - «Хочешь, я тебе материальность поменяю? Тогда точно сможешь». - «Не хочу!» - «Почему?» - «У меня свой мир есть» - «Но он же херовый!» - «Да» - «Так зачем он тебе?» - и так далее, по кругу, до бесконечности, тупой пьяный разговор. Никто на это особого внимания не обращал; не в первый раз и не в последний, подумаешь, Винса опять заклинило! До мордобоя-то всё равно не дойдёт, вряд ли Киннэр прекрасно осознающий свою физическую силу полезет драться с Винсом, который ему и сдачи-то дать не сумеет. А представить себе, что непричиняющий Винс сам первый кого-то ударит вообще никто не мог. И только одно мы непростительно упустили из виду: то что Винс в отчаянии может покалечить сам себя.
   Когда он внезапно схватил со стола полупустую бутылку и с размаху ударил себя по голове, среагировать не успел никто. Удар оказался такой силы, что бутылка разлетелась вдребезги; я естественно тут же вскочил, схватил Винса в охапку и заорал: «Верёвка есть у кого?!!» - и кто-то самый расторопный кинул мне моток крепкого толстого капронового шнура. Тогда я завернул нашему «бессмертному самоубийце» руки за спину и по-быстрому связал их: ну а что ещё было делать с этим психопатом?
     Потом я силой усадил его на лавку и оставшимся концом верёвки к той же лавке и примотал. Винс ещё какое-то время подёргался, поругался, потребовал ещё выпить, я поднёс ему стакан, он сделал пару глотков и затих. Башку ему мы просто замотали полотенцем, потому что рана невзирая на силу удара чудесным образом оказалась несерьёзной, просто царапина. И я даже не догадался Винса в подсобку утащить, так и оставил его сидеть рядом с нами привязанным, пока мы симпэйн допивали. Сейчас-то я понимаю, что был неправ - но тогда мне это увы в голову не пришло и может быть я сам был виноват в том, что случилось дальше – вот только что там на самом деле случилось, никто толком не понял. Просто в какой-то момент за спиной у Винса внезапно полыхнуло нереальным огнём - слава богам, хоть близко никто не сидел! - а сам Винс освободившись резко вскочил, рванулся вперёд, запнулся об лавку, ударился с размаху об пол и потерял сознание. В следующий миг я уже был возле него и с изумлением рассматривал его запястья, окольцованные страшными глубокими ожогами в тех местах, которые до этого стягивала верёвка. Не менее удивительное зрелище представляла собой лавка аккуратно пережжённая пополам.
    А потом на шум прибежали Марка с Иштар, наорали на меня (вполне заслуженно, чёрт возьми!) я отнёс бесчувственного Винса в подсобку и вызвал межмирного проводника Латиса, чтобы отправить нашего Хозяина Треугольника в Малинтериум для последующей реанимации. У молнитцев это всегда получалось лучше, чем у кого бы то ни было. И никто тогда даже не подозревал, что эти ожоги вместо того чтобы спокойно зажить превратятся в опаснейшее энергетическое оружие.               


Часть 3: Фанатики.   

    Они появились в Треугольнике тихо и незаметно, я даже не знаю точно, когда. Ходили, проповедовали свою религию, хотели обратить в неё наших людей, но те только посмеивались: «Представляете, тут какие-то невнятные люди говорят, что у нас в Аду будет Рай, если мы уверуем! А если не уверуем – ещё один Ад, что поделаешь!» «Действительно, - думал я. - Глупейшее занятие – вести душеспасительные беседы с теми, кто уже давно умер»
    Однако некоторые чужаки радостно заглотили простенькую религиозную наживку и в основном это были конечно те, кому в Треугольнике было одиноко и страшно: слуги энергетов всех мастей, наёмные солдаты – то есть люди подневольные, в одночасье выдернутые из привычной среды и не имеющие так сказать почвы под ногами. Умело направляемые ловкими «миссионерами» они собирались толпой в каком-то ангаре и истово молились, отдавая свою личную энергию, самую большую здесь ценность, своему внезапно обретённому «богу» - то есть скорее всего просто передатчику какого-то мира. Эти сборища разумеется были тайными, потому что, если бы хозяева прознали, что их слуги в свободное время разбазаривают энергию, новой секте быстро пришёл бы конец. Однако таинство и страх наказания только подпитывали религиозный пыл фанатиков и убеждали их в правильности выбранного пути, ведь в каждом даже самом покорном человечке живёт тщательно скрываемое желание бунта.
    Может быть именно поэтому я и не сдал сектантов энергетам; может быть, я им даже немного сочувствовал, но я не помню, потому что по большей части мне было на них плевать. И если бы они вели себя тихо, они наверно и впредь продолжали бы собирать по крохам неучтённую энергию, но увы - любая халява развращает умы, делая людей жадными до чужого и весьма наглыми. И «миссионеры» однажды обнаглели настолько, что ни с того ни с сего заявили о своих эксклюзивных правах на пользование нашим Храмом Мёртвых, построенным когда-то живой энерговолной Лайкой.
     Предыстория его такова: мой приятель Лайка, малолетний наркоман, однажды передознулся и умер, но поскольку он к этому времени уже находился в Чёрном Треугольнике, то есть в мире мёртвых, то умер он не как все нормальные люди, а напрямую перешёл в состояние энерговолны. Не желая терять его и понимая, что умирать в мире мёртвых вообще-то неправильно, я отыскал лайкину волну в Беловременье среди миллиардов других волн по следу сохранившейся личности, а затем, будучи не в силах вернуть ему материальность, я поселил этого живого призрака под сводами древнего разрушенного храма. Я поручил ему восстановить здание, а Лайка по собственному почину пошёл ещё дальше и построил в нём своеобразный кристаллический алтарь, «окно в Беловременье» посредством которого каждый из жителей Треугольника мог послать близким «весточку с того света». Так усилиями призрака Храм Мёртвых стал тем, чем он был.
    И тут вдруг, представьте себе, какие-то чужаки пришли к Лайке, окружили Храм и сказали, что он должен принадлежать им, ибо только они знают какому богу следует в нём поклоняться. Лайка быстро смекнул, что в переводе с энергетского на нормальный это означало: «О, да у вас тут оказывается кристаллический алтарь с выходом в Беловременье! Отдайте-ка его лучше нам!» - и попытался объяснить, что таскать энергию напрямую из Беловременья отнюдь не безопасно для их мелкого мирка: переизбыток энергии, нарушение Баланса… Но фанатики только посмеялись в ответ и Лайка понял, что ждать понимания от людей, которые паразитируют на чужой энергии примерно так же продуктивно, как ждать понимания от плесени, которая завелась у тебя в ванной. Он захлопнул дверь у них перед носом, забаррикадировал её изнутри и бросился за подмогой; благо он-то в дверях совершенно не нуждался.
     Через пару часов он вернулся с Лесником и целой командой «мусорщиков», которые, пустив в ход тяжёлые ботинки и кулаки, быстро разогнали беспорядочную толпу фанатиков - однако было понятно, что наглые иномирцы получив пинка под зад от своей цели не отступятся: слишком уж они стали самоуверенными, раз на такое решились. И Лайка конечно же обратился за помощью ко мне, Хозяину Треугольника.
     К сожалению, я к тому времени снова ушёл в запой, поэтому наводить порядок мне предстояло сначала внутри себя, а уж потом снаружи. По крайней мере мне требовалось хотя бы денька два чтобы отлежаться, прийти в себя и придумать, что делать - и когда я сказал об этом Лайке, тот не на шутку запаниковал. Он потребовал, чтобы я отлёживался в Храме, потому что оскорблённые в лучших чувствах фанатики вряд ли станут ждать целых два дня. Аргумент был весомый, и я согласился находиться при нём, пусть даже в недееспособном состоянии.
    На случай внезапного нападения я попросил у Латиса несколько энергокристаллов, расставил их вокруг здания и создал защитный барьер соединив камни с помощью волны самого Лайки, чтобы никто не мог проникнуть в Храм без его непосредственного разрешения. Да, меня бы такой барьер не остановил - но я и не стал бы через него ломиться, ибо знал, что процедура насильственного прохождения сквозь тело, пусть даже нематериальное, весьма болезненна. А у простых энергетов, по моим расчётам, взломать подобную защиту была кишка тонка - и я оказался прав: когда на следующий день сектанты с отрядом вооружённых солдат снова окружили храм, их попытки проникнуть внутрь ни к чему не привели. Я вышел к ним и сказал, чтобы они убирались к чёрту; они попытались в меня стрелять и были немало ошарашены тем фактом, что иномирное оружие в Треугольнике не работает. Убедившись, что от их автоматов толку не больше, чем от простых палок, солдаты плюнули на всё и ушли, после чего остаток дня прошёл тихо: у Храма остались только самые настойчивые из фанатиков, да и те устав орать гимны расселись прямо на поросшем травой асфальте и устроили пикник. 
     При виде этой умиротворяющей картины я непростительно расслабился и всё-таки позволил себе немного выпить, поскольку весь день очень хреново себя чувствовал. И тут на мою беду пришёл Мэл и начал ругаться на чём свет стоит: мол так я и знал, тебя ни на секунду нельзя оставить! Вместо того чтобы взять и перекрыть этим уродам трансляционный канал, пока они не притащили сюда оружие, работающее на энергии Треугольника, ты сидишь тут и пьёшь, дела тебе ни до кого нет! Я отбивался от него как мог, говорил, что у них ума не хватит придумать такое оружие, что они побесятся, да и отстанут – однако Мэл оказался прав, как никогда: на следующее же утро солдаты вернулись и действительно притащили с собой какие-то штуки, похожие на пращи, швыряющие непонятно как сгенерированные сгустки энергии. Мы с Мэлом осторожно выглянули в окно и увидели, как солдаты пристреливаются и белые шары падают неподалёку от стен Храма словно наэлектризованные снежки, треща и распадаясь на брусчатке голубоватыми искрами.
- Перекрывай канал, Винс! Чего ты медлишь?! - возмущённо заорал на меня Мэл. - Они же нам сейчас полмира разнесут!
- Да не могу я ничего перекрывать, Мэл! - попытался объяснить я. - От внезапно перекрытого канала такая обратная тяга образуется, что их мир может просто схлопнуться от потери энергии.
- Нашёл время иномирцев жалеть, гуманист! Нас пожалел бы!
- Если я кого-то и жалею, то именно тебя, Мэл, потому что ты как Второй Хозяин за этот разрушенный мир будешь отвечать перед Мирозданием наравне со мной - а ты не я! Боль выжжет тебя изнутри, и твоя материальная оболочка станет неподъёмной обузой, с которой ты просто не сможешь жить! И виноват в этом буду я, если сейчас последую твоему «мудрому» совету! Так что заткнись и дай мне подумать!
    Обычно я с ним так никогда не разговаривал, но тут я почему-то разозлился. Эта не свойственная мне злость мешала мне сосредоточиться, скребла в похмельном мозгу… Я должен был сделать что-то – а что? И тут из-под купола раздался нечеловеческий, душераздирающий вопль. Я вздрогнул, посмотрел наверх и увидел, как призрак Лайка бьётся о кристаллический алтарь, словно муха о стекло, вспыхивая всеми цветами спектра. Визжал он при этом как настоящее привидение: так что кровь стыла в жилах и уши закладывало.
- Винс, эти сволочи попали по барьеру! – перекрикивая Лайку отчаянно заорал Мэл, и только тут я наконец-то сообразил, что я должен был сделать.
     Я должен был при виде нового оружия сразу же отключить Лайку от кристаллов защитного барьера, но я этого не сделал и теперь было уже поздно, безнадёжно поздно! Эти уроды не просто сделали больно близкому мне существу, они наверняка могли его даже убить! Моего друга, который и так уже дважды умирал и на долю которого выпало столько страданий, что он вполне заслужил покой! «Грош мне цена как богу и как человеку! – пронеслось у меня в голове. – Это я виноват, я!» Я был зол на себя, на проклятых иномирцев - и в итоге моя злость достигла такого предела, что во мне проснулась способность, о которой я доселе даже не подозревал.
    В приступе праведной ярости я пинком распахнул дверь, выскочил наружу, инстинктивно взмахнул руками – и ожоги на моих запястьях внезапно ожили, раскалились и полыхнули нереальным огнём. Резко выпрямив пальцы, я пропустил струи пламени под ладонями и мои руки превратились в две огненных плети, которыми я начал хлестать вокруг себя направо и налево. Рассечённые камни мостовой плавились, воздух и сама структура пространства колебались чудовищной рефракцией… То, что я никого не убил, было видимо чистой случайностью; солдаты, фанатики и проповедники бежали, со страху даже не догадавшись разгруппироваться, а я гнал их огнём, как стадо баранов, до самого их портала – передатчика. И только когда они убрались в свой мир, отключили всю аппаратуру и свернули канал, не оставив в Треугольнике ни намёка на своё присутствие, я погас. Во всех смыслах этого слова, потому что я просто потерял сознание.
    Очнулся я от жуткой боли в запястьях. Против всех ожиданий я находился дома, а не у молнитцев – значит всё было не так уж плохо, как казалось на первый взгляд. Максимально осторожно я сел на кровати и тут же увидел Айэна, сидящего на окне с чашкой кофе и сигаретой. «Наверно я орал как резаный, когда он мне повязки накладывал» - подумал я, отрешённо глядя на забинтованные руки.
- Айэн… - окликнул я его и не узнал своего голоса, будто услышал его в трубке древнего неисправного телефона. – Это ты меня вытащил?
    Айэн обернулся ко мне и кивнул.
- А где Мэл?
- Его миры забрали сразу после того как ты вырубился.
    Я застонал. Похоже, энергии я потратил немерено, если Мэла тут же утащило её компенсировать! И вообще почему его, а не меня? Я ведь это заслужил!
- Тебе кофе налить? Или чего покрепче? – спросил Айэн.
- Чего покрепче можно и в кофе, - ответил я.
- Угу, - Айэн поставил свою чашку на подоконник, бросил на меня быстрый странный взгляд и ушёл на кухню.
    Но мне и этого секундного взгляда было достаточно чтобы понять, что пережил Айэн вытаскивая отрубившегося меня и своими силами успокаивая покалеченное пространство. Так умел только он один и больше никто, и Треугольник любил его за это.
- Ты что, Айэн, боишься меня? – осторожно спросил я, когда он вернулся.
    Старательно отводя глаза Айэн поставил принесённую кружку на табурет возле кровати, снова подошёл к окну и уставившись в чёрно-белое небо ответил:
- Не то чтобы очень боюсь, но… Не совсем понимаю, как к тебе теперь относиться.
- Да я и сам не очень-то понимаю, - вздохнул я.
- Я всегда знал, что ты, Винс, Творец Мироздания и способен не только на то чтобы пить и плакаться мне в жилетку. Я вообще всякого тебя видел, но… Знаешь, ТАКОГО я представить себе не мог. Ты хоть понимаешь, что чуть не убил всех этих людей? Ты, непричиняющий бог, бескорыстный спаситель миров – и вдруг... Какой бес в тебя вселился?
- Эти люди сделали Лайке больно... Они принесли в мой мир оружие, которое в теории может убивать даже здесь, в мире мёртвых и бессмертных… Неужели этого недостаточно? - спросил я, отчётливо понимая, что этого ни хрена недостаточно.
    Уняв по возможности дрожь в руках, я аккуратно взял горячую кружку. Кофе был божественен и даже похоже с настоящим коньяком, а не с симпэйном или хиссом - но это не имело значения.
- Винс, ты же знаешь, что я не о том, - вздохнул Айэн. - Да, я понимаю, что ты в некотором смысле тоже человек и ничто человеческое тебе не чуждо; я бы тоже, наверное, пришёл в ярость если бы оказался в такой ситуации, но... Одно дело - я, а другое - ты, Винс. Тот Винс, которого я знал раньше, не смог бы обратить энергию Треугольника против людей. Тот Винс, которого я – наверное, только думал, что знал! – не стал бы жечь ткань своей реальности, чтобы прогнать жалкую кучку зарвавшихся энергетов…
- И что бы сделал тот, кого ты знал? – еле слышно спросил я, ощущая ком в горле, против которого не помог бы и самый отличный кофе.
    Айэн мне не ответил. Он стоял, повернувшись ко мне в профиль, и как-то непривычно ссутулившись курил уже которую сигарету подряд. Конечно, он не мог сказать, что сделал бы я - но это было не так уж важно, потому что я и сам прекрасно знал, что Айэн прав. Ведь не откройся во мне внезапно эта испепеляющая способность, я всё равно нашёл бы какой-нибудь выход – например, поместил бы Лайку в Беловременье, где сектанты не смогли бы его достать, собрал бы своих помощников, остановил пространство, попросил бы Латиса открыть портал прямо над толпой, чтобы выкинуть через него фанатиков – да мало ли что я мог бы сделать! Всё было бы разумнее и человечнее того, что сделал я. А теперь всем окружающим придётся привыкать к мысли, что я могу их случайно поджарить, потому что вряд ли кто-нибудь поверит, что я научусь себя контролировать.   
    Несколько дней я занимался самокопанием, а потом пришёл к выводу, что нужно всё-таки лечить руки: возможно если ожоги совсем заживут, то приобретённая мною способность исчезнет так же, как появилась.


Часть 4: Похищение.

    Однако, надеялся я напрасно: ожоги мои не заживали. Несмотря на то что Латис обернул мои запястья специальными энергопластинами, кошмарные «браслеты» оставались в прежнем состоянии, ибо слишком уж неестественна была их природа. Они, как я понял, представляли собой не столько полоски обожжённой кожи, сколько некую разновидность проводящих порталов; огонь, который они транслировали, был чистой энергией разрушения, которую Треугольник не всегда успевал трансформировать - и которая теперь непрерывно находилась в моём распоряжении.
    Доктор Марик, молнитец, который постоянно занимался моим лечением (а по большей части, я думаю, ставил на мне, бессмертном, свои химические эксперименты) пообещал на досуге подумать над способом физиологического закрытия порталов - однако досуга благодаря мне же у Марика практически не осталось. Потому что... Уж извините... Работой я его обеспечил так, что и рассказывать-то стыдно.
    В то время, когда я отрабатывал потраченную в огненном безумии энергию, я, находясь в состоянии очередного запоя и крайней депрессии дошёл до того, что попытался повеситься. По-настоящему, на верёвке, чёрт бы меня побрал! Естественно я сделал это в полной несознанке; то есть если бы я в тот момент хоть что-то соображал, никогда бы не совершил ничего подобного, ибо прекрасно знаю, насколько опасно искушать собственное бессмертие.
    Наверное, при этих моих словах тот же Айэн вытаращил бы глаза от удивления: это каким же всеобъемлющим должен быть распад личности, чтобы столько раз пытаться прервать свою вечность, и при этом, совершенно этого не хотеть? Он-то наверняка считает меня настоящим самоубийцей, потому что неоднократно видел, что я с собой вытворял. 
    В своё оправдание я могу сказать лишь одно: если бы мне не приходилось постоянно умирать в чужих мирах и телах, каждый раз возрождаясь снова, то есть проще говоря если бы я не был Хозяином Треугольника, жить мне хотелось бы гораздо больше. А поскольку моё существование было абсолютно беспросветным, моё бессмертие и боль периодически приводили меня в такое отчаяние, что я доходил до исступления и попыток от себя избавиться - впрочем, безрезультатных. Так я опытным путём выяснил следующее: у меня нечеловеческая свёртываемость крови, такая, что даже при сквозных колотых ранах потери минимальны. Прочность костей у меня тоже такая, словно это не кости вовсе, а гибкие прутья: однажды я свалился в лестничный пролёт c шестого этажа, был весь в синяках, но абсолютно ничего не сломал. Яды и наркотики тоже не способны были меня убить: как бы долго я не мучился, сдохнуть от передозировки не получалось. Если рядом не было никого, кто бы пытался меня откачать, я всё равно рано или поздно приходил в себя. Возможно я просто умирал и воскресал. Оставалось ещё спрыгивание с крыши и утопление, однако в этих случаях пространство просто расступалось, вбирало меня в себя и выбрасывало из воды на набережную, как после собирания боли в мирах. Единственное, чего я до сих пор ни разу не пытался сделать – это как раз повеситься; честное слово, до сих пор не знаю, каким местом я дышал бы, болтаясь в петле! И, наверное, хорошо, что мне всё-таки не пришлось задействовать новый резерв своего бессмертия, ибо на своё счастье я оказался слишком пьян чтобы суметь нормально закрепить на крюке верёвку. Когда почуявший неладное Айэн сломал дверь в мансарду, я валялся на полу и мирно спал с петлёй на шее, ха-ха! Однако напугал я его тогда до полусмерти, поэтому и стыдно до сих пор. А уж в каком ужасе была Иштар! В общем, отправили они меня всё к тому же Марику, но на сей раз не домой, а в больницу (чтоб не сбежал) и не просто в больницу, а в отделение, где вправляют мозги буйным алкоголикам и наркоманам.
    Вот в этот-то период моей жизни и произошло нечто такое, что снова заставило меня пересмотреть свои взгляды на «непричинение», ибо буквально через два дня после помещения меня в молнитскую «психушку» какие-то пришельцы похитили Мэла. Учитывая, что в последнее время благодаря усиленной просветительской работе Лесника и компании энергеты наконец поняли, чем была чревата «охота на Хозяина» и кто такой Рыцарь Табу, это похищение казалось откровенным вызовом. Похитители явно рассчитывали на то, что вслед за Вторым Хозяином в их мир не придёт Первый, из чего логически вытекало, что эти люди знали обо мне гораздо больше, чем я о них; по крайней мере они точно знали, где я нахожусь в данный момент. Возможно это был кто-то из постоянных посетителей Маркиного кабака, вроде тех неброско одетых немолодых людей, которые всегда садились за отдельный столик в правом от стойки углу, или двоих похожих словно близнецы очкариков, периодически развлекавших барменш анекдотами. Кто-то из обычной, тихой публики, не привлекающей внимания и имеющей возможность при необходимости годами изучать нас, не вызывая никаких подозрений.
    Когда Иштар пришла ко мне в палату и чуть не плача рассказала о похищении, я лежал напичканный какими-то убойными транквилизаторами и отстранённо размышлял, насколько целеустремлёнными могут быть действительно жадные и глупые люди. И почему они не могут применять это своё упорство к чему-нибудь другому? Ведь они же всё время только и думают, что о каком-то сверхъестественном могуществе, которое могут обрести, если овладеют энергией Треугольника. Они даже выпить спокойно не могут: всё наблюдают за мной, выжидают чего-то… А на самом-то деле – ну что они будут делать с накопленной энергией? Да, им кажется, что они это знают, но в том-то и беда, что им это только кажется. А в итоге расхлёбывать всё опять мне. Издёвка судьбы.
    В общем я мог бы сказать чистосердечное спасибо Марику за его умиротворяющие препараты: если бы не они, я бы уже давно бился в истерике оттого какие все сволочи и оттого, что Мэл пострадал ни за что, ни про что. А я вместо этого я был хладнокровен как дохлый слон, и мог пусть и в некотором тумане, но всё же подумать, как следует действовать в сложившейся ситуации. Конечно через несколько часов туман рассеялся и факт осознания вины перед Мэлом обрушился на меня всем своим весом, но к этому моменту я уже точно знал, что должен предпринять и не стал тратить время на бесполезное нытьё. К тому же, времени у меня практически не оставалось. Я не знал, сколько человек может существовать внутри энергопередатчика, но полагал, что весьма недолго, а Мэл находился там уже почти целый день и мне нужно было спешить.
    Вернувшись так сказать на место преступления я нашёл след волны Второго Хозяина и решил просто пойти за ним. Айэн пытался меня удержать, говорил, что я могу спровоцировать появление Рыцаря Табу и уничтожить ни в чём не повинный мир из-за глупого поступка нескольких жителей, но я сказал:
- Успокойся, ничего подобного не произойдёт. Я же не подставляю себя под удар, а наношу его - а значит я как бы сам становлюсь Рыцарем Табу, вот только действовать я буду немного иначе. Ведь я не Смерть.
    Айэн посмотрел на меня в большом удивлении, а сам я в этот момент понял две очень важных вещи: во-первых, бывают ситуации, в которых причинение более безвредно, нежели непричинение, а во-вторых, я знаю, как управлять своим пламенем и теперь оно - не более чем инструмент, направляемый разумом, а не яростью. Это было потрясающее ощущение уверенности в себе, которого я не испытывал с тех пор, как получил проклятые ожоги, и именно с этим чувством я ступил в незнакомый мне мир.
    В следующую секунду я оказался рядом с Мэлом, намертво вплетённым в кристаллическую структуру передатчика. Пространство вокруг колыхалось, хлопая и шурша как полиэтиленовая плёнка на ветру, ибо окружающая материальность была настолько перегружена энергией, что я даже удивился, как она вообще до сих пор не рассыпалась. Кроме меня, энергии и Мэла в огромном пустом ангаре находилось некое сооружение, похожее на электрический стул, к которому был привязан какой-то дёргающийся маньяк.  «Франкенштейн хренов, - подумал я усмехнувшись. - Тоже значит могущества захотел?» Однако инициатор всего этого эксперимента был похоже не так уж и глуп, если энергия аккумулировалась им в ангаре, а не просто выбрасывалась в мир напрямую. Это была уже хорошая новость.         
   Присмотревшись к опутавшим Мэла прозрачным нитям и кристаллам, от которых они шли, я начал аккуратно пережигать пальцами соединения. Это было похоже на разминирование гигантского взрывного устройства и допусти я малейшую ошибку, от Мэла даже энерговолны не осталось бы. Но я разумеется не ошибся: искорки, срывающиеся с кончиков моих пальцев, были рассчитаны точно и вскоре освобождённый Мэл плюхнулся на пол. Причём несмотря на энергопотерю он сразу сгруппировался и отполз подальше от передатчика.
- Спасибо, Винс, - еле слышно прошептал он, чем ещё больше удивил меня: вряд ли кто-нибудь смог бы продержаться столько времени в трансляторе, да ещё и разговаривать.
- Обалдеть, Мэл! – воскликнул я. - Как ты себя чувствуешь?
- Хреново.
- Это понятно. По моим прикидкам, ты вообще не должен быть в сознании после такого.
- Может быть, я умер и уже волна?
- Да нет, ты вполне себе человек, - улыбнулся я. – Но ты просто уникум! А как голова? Работает?
- Вроде, да. А что, я могу быть чем-нибудь полезен?
- Ещё как!
     У меня прямо гора с плеч свалилась: если уж Мэл готов действовать, значит с ним действительно всё в порядке!
– Ты можешь восстановить передатчик и направить всю скопившуюся здесь энергию обратно в Треугольник? – спросил я.
- Ну если ты найдёшь мне передвижное кресло и надлежащий инструмент… А то меня что-то ноги не держат, да и пальцами я кристаллы паять не умею, разве что ты научишь…
   Тут я понял, что он пытается пошутить, и в очередной раз восхитился его силой воли.
- Научить не смогу, а поискать попробую, - сказал я и подошёл к маньяку на стуле, который давно уже перестал дёргаться и в ужасе пялился на меня.
- Боишься, придурок? – спросил я. - Ты знаешь кто я?
    Он кивнул.
- Ты представляешь, что будет, если сейчас ты откажешься мне помогать?
    Он опять кивнул и затравленно огляделся по сторонам. Вряд ли он что-то себе представлял, этот чёртов псих, просто он был привязан к стулу и попал в совершенно идиотскую ситуацию. На долю секунды мне даже стало жалко несостоявшуюся «жертву науки», ведь он наверняка добровольно пошёл на этот эксперимент - но тут я вспомнил, что его коллеги ничтоже сумняшеся запаяли живого человека в транслятор и моя неуместная жалость мигом испарилась.
    Освободил я его максимально эффектно, так что стул оказался разрезанным на части, а одёжка на этом гадёныше слегка задымилась. Я немного опасался, что он может оказать сопротивление - но нет: он был на грани обморока, трясся, смотрел на меня выпученными глазами и только чудом не обоссался от страха.
- Снаружи техники есть? – поинтересовался я.
- Д-двое… - пролепетал он.
- Попроси их принести тебе кристаллопаяльник. Скажи, что передатчик сломался. К тому же, это чистая правда. Понял? – я развернул его лицом к двери и слегка подтолкнул, хотя это было явно излишне – он в два прыжка преодолел необходимое расстояние и принялся отчаянно колотить в дверь. Я мигом догнал его и схватил за шиворот:
- Ты что, дебил, панику поднимаешь?! Спокойно проси, чтоб не заподозрили чего! – мой огненный палец слегка коснулся его шеи и энергет тихонько взвизгнул от боли – а когда в двери приоткрылось прозрачное пластиковое окошко, он как смог изобразил нормального.
- Слушай, Фирти, тут всё пошло несколько не так, как мы думали, - сказал он жалобно. – Тут передатчик сломался, и я чуть заживо не сгорел! Очень тебя прошу, принеси паяльник! Я могу всё починить, не прерывая эксперимента!
- Да ты что, сдурел?! – послышалось из-за двери. – Чтобы я без энергощита эту дверь открыл только ради того, чтоб тебе паяльник передать?! Ну уж нет, сиди и жди, пока Эстах команду пришлёт! – и окошко захлопнулось.
- Стой, стой, Фирти!!! – завопил мой заложник, забыв, что должен был вести себя тихо. – Вот тупица, солдафон проклятый! – он в отчаянии хватил кулаком по двери, ойкнул и испуганно оглянулся на меня. – Прости, Хозяин, ему и правда нельзя открывать дверь. Здесь же кошмарный энергоуровень! Я понимаю, что для тебя это не проблема, но он же не знает, что ты здесь…
- Да и ладно, и чёрт с ним! - я уже понял, что ничего таким образом не добьюсь. - Скажи-ка лучше, кто такой Эстах, и какую команду он должен прислать?
- Он – начальник эксперимента… Ну и вообще, нашей организации по энергоподдержке… А команда – это щитовики, способные выстроить защитный барьер у двери и попасть сюда. Отчаянные парни, их специально для эксперимента тренировали.
- И какова же цель этого эксперимента? – зло прищурился я и пошевелил в воздухе пальцами, словно разминал их.
- В-в смысле? – он весь сжался, ожидая удара.
- В смысле, если бы вы закачали сюда максимум энергии, что сделал бы с ней Эстах? Он же не сидит здесь в надежде обрести халявное могущество – значит, у него явно другие планы! А?
- Ну… Он просто должен был сообщить мне координаты для дальнейшей трансляции…
   Услышав это, я честно говоря сначала аж рот раскрыл от удивления, а потом страшно разозлился:
- Да что вы тут себе позволяете?! Решили энергией Треугольника торговать?!! А ну отойди! Сейчас я вам мозги-то вправлю на место!
   Он едва успел метнуться в сторону и плюхнуться на пол, когда я взмахнул руками и два мощных огненных хлыста разнесли дверь на несколько оплавленных кусков. Стоящий за ней второй техник (или охранник) схватился было за оружие, но оно потекло по его рукам раскалённым металлом. Он страшно заорал и бросился бежать. Ткань пространства плавилась и искажалась, но именно благодаря этим искажениям бешеная энергия, скопившаяся в ангаре, не смогла вырваться наружу.
     Я умерил огонь порталов, огляделся по сторонам и понял, что нахожусь на задворках какой-то промзоны: кругом были горы металлолома, за которыми слева начинались ряды поставленных друг на друга контейнеров, а за ними виднелось высокое, серое здание с окнами-бойницами. Справа от свалки торчал ещё один такой же ангар и бесконечный бетонный забор, возле которого я и увидел то, что искал: вагончик сбежавших техников. И – о, удача! – там оказалось всё, что было нужно: полураздолбанное вращающееся кресло на колёсиках и вполне приличный кристаллопаяльник, а значит, мне не пришлось бы возвращаться сюда после разговора с Эстахом, чтобы лично переправить энергию; всё это вполне способен был сделать Мэл. Самое трудное было протащить два необходимых предмета сквозь колебания попорченной огнём ткани реальности, но и с этим я справился довольно быстро.
    Мой заложник всё ещё был в ангаре, что было и не удивительно: далеко не каждый энергет решился бы шагнуть сквозь дрожащее в дверном проёме жаркое марево. Не обращая на него ни малейшего внимания, я подошёл к Мэлу, помог ему сесть в кресло, вручил инструмент и спросил:
- Надеюсь, ты сможешь на остаточной волне переправиться в Треугольник?
- Конечно, - вздохнул он. – А ты значит бросаешь меня? Разбираться пойдёшь?
- Придётся, - я тоже вздохнул и пожал плечами. – Уж не думаешь ли ты, что мне очень хочется этим заниматься? Просто если я этого не сделаю сейчас, проклятый начальник эксперимента найдёт ещё сто способов испортить нам жизнь. Так что надо идти.
- Будь осторожен! 
- Хорошо. Постараюсь, - я махнул рукой и направился к выходу.
- И забери отсюда этого придурка! – крикнул Мэл, когда я проходил мимо топчущегося у дверей энергета.
- Чего стоишь? Пошёл! – я походя толкнул его в плечо, и он, не дожидаясь применения иных средств побуждения зажмурился и козлом прыгнул в проём.
    Оказавшись снаружи он рванул с места со скоростью заправского спринтера, но я и не собирался его догонять: чтобы идти за ним мне достаточно было следов его энерговолны. То же, что он побежал прямёхонько к своему начальнику, было очевидно, ведь им обоим грозили серьёзные неприятности. Вот только следы волны человека в отличие от его же следов на земле не повторяют линий проложенных дорог, а пронизывают пространство насквозь невзирая ни на какие препятствия - поэтому и я чтобы не заблудиться прокладывал свой огненный путь прямо сквозь стены и заборы. Жилые дома я старался обходить (всё-таки я был разумным стихийным бедствием) однако люди этого не понимали и разбегались в панике, так что мне оставалось только надеяться, что они сами друг друга не покалечат.
   До внушительного многоэтажного здания в центре города где размещалась огромная организация Эстаха я добрался достаточно быстро, и к этому времени там явно уже были в курсе моего визита, потому что в здании было пусто как после организованной экстренной эвакуации. Ни один человек не выбежал мне навстречу, когда я погасил пламя и вошёл в просторный вестибюль; никто не попытался меня остановить, когда я спокойно поднимался на лифте и шёл по коридорам отслеживая волну сбежавшего энергета; никто не ждал меня в приёмной перед массивной, тёмного дерева дверью, за которой находилась моя цель. Дверь оказалась не заперта и не перекрыта никаким энергощитом: видимо Эстах знал, что от меня никакие щиты не спасут. А когда я открыл дверь, я понял, что он вообще неплохо меня знал, потому что в кабинете за дверью оказался не взвод вооружённой охраны, а роскошно накрытый стол, заставленный множеством бутылок.
    Во главе стола сидел человек, который был мне весьма знаком, однако настоящего имени его я не помнил и замешкался на пороге. А Эстах тем временем радушно улыбаясь встал из-за стола и шагнул мне навстречу.
- Ну здравствуй, Винсент! Присаживайся, выпей со мной – а заодно и обсудим наши дела, хорошо? – сказал он таким тоном, словно просто ждал меня на деловую встречу.
    Такого я признаться совсем не ожидал и растерялся как дурак; да что там, я просто утратил дар речи! Поэтому я сам не понял, как оказался сидящим за столом рядом с Эстахом со стаканом какой-то неизвестной крепкой настойки в одной руке и прикуренной сигаретой в другой. Подходящий момент был упущен: я утратил всю ярость, которую мог обратить против гостеприимного хозяина, по-прежнему не мог вспомнить его истинного имени и был перед ним совершенно безоружен. Мне оставалось только удивляться хитрости и расчётливости Эстаха.
    А тот времени зря не терял и говорил так уверенно, убедительно и гладко, что ни словечка не воткнёшь! Он уверял, что он невинная жертва обстоятельств, что иномирные коллеги по энергетскому бизнесу поставили его в безвыходное положение, что ему угрожали и буквально вынудили пойти на этот безумный эксперимент с накоплением энергии. Да мол, я виноват, я этого не отрицаю - но это ведь от безысходности и ни от чего другого! Кому как ни тебе понять меня? Ведь ты-то прекрасно знаешь, что такое безысходность! И так далее в том же духе.
    Я молча пил и делал вид, что внимательно его слушаю - а на самом деле не оставлял надежды вспомнить под каким именем я знал его в Треугольнике. Это было единственное, что сейчас могло мне помочь, потому что вселенский энерготрансформатор давал людям не имена, а коды их личных волн, знание которых давало над ними власть. И тут я увидел, как из двери в глубине кабинета осторожно вышел мой бывший заложник, бочком пододвинулся к столу и уселся рядом со своим заливающимся соловьём начальником. Видя, что всё тихо, он, сначала испуганный и бледный, постепенно приободрился, плеснул себе в стакан чего-то зеленоватого и стал поверх этого стакана хитро улыбаясь наблюдать за мной. Он явно предвкушал, что я сейчас нажрусь и упаду под стол – и это вывело меня из мозгового ступора. Наглая морда этой сволочи навеяла мне ассоциативную картинку из прошлого, когда ровно так же на меня смотрел Эстах - и я наконец-то вспомнил его истинное имя. С громким стуком поставив стакан, я прервал вдохновенное враньё и неожиданно для обоих расслабившихся энергетов решительно встал.
- Пойдём, Тиммэйр, нам пора, - сказал я, протягивая бывшему Эстаху руку.
    Он поперхнулся недосказанным словом, застыл как манекен, не завершив жеста и на лице его отразилась такая внутренняя борьба, какой могла быть только борьба души с телом, волны с материей.
- Куда пойдём? – выдавил он, уставившись на мою протянутую руку так будто в ней был нацеленный на него револьвер.
- Туда где нет тебя и всех твоих проблем, - спокойно и уверенно ответил я.
   И тогда-то волна-Тиммэйр оставив сомнения вложил в мою ладонь руку своего тела-Эстаха чтобы в следующую секунду исчезнуть навсегда, шагнуть вместе со мной в Беловременье и раствориться среди себе подобных. Думаю, что внезапно оставшийся в одиночестве несостоявшийся Франкенштейн даже не понял, что на самом деле произошло и до сих пор считает своего любимого начальника живым, ведь большинство людей представляют себе смерть, как нечто ужасное или по крайней мере заметное. А на самом деле это всего лишь термин, обозначающий то мгновение, когда душа подаёт мне руку своего тела.


Часть 5: Перестать быть.

    С Мэлом мы потом благополучно встретились в Треугольнике, но увы: после этой дурацкой истории с похищением между мной и моим помощником как говорится пробежала кошка. Он в принципе и раньше иногда говорил, что сожалеет о своём решении стать Вторым Хозяином, что он неимоверно устал, что ноша божества Всемирной Боли оказалась ему не по силам и что ему надоело видеть в зеркале вместо себя какого-то угрюмого старика. Моё сердце сжималось от невыносимого чувства вины, я проклинал себя за то, что когда-то поддался на его уговоры, поверил в него и переложил на его человеческие плечи часть своей божественной миссии - однако сам Мэл до недавнего времени нёс эту миссию с честью и в малодушии меня не упрекал, считая это неприемлемым.
     Теперь же, после огромной энергопотери которую ему пришлось компенсировать лично, после того как он за трое суток провёл в разрушающихся мирах больше времени, чем в собственном теле, Мэл не выдержал. Впервые в жизни он серьёзно запил и выложил мне всё, что думал обо мне, Треугольнике, миссии и жизни в целом; весь неподъёмный груз озлобленных упрёков, годами копившихся под непроницаемой маской всегдашнего хмурого спокойствия. Сказать, что я был поражён – значит не сказать ничего: я был шокирован, я был убит наповал в самое сердце. Мне показалось, что все эти годы он люто ненавидел меня, а я был настолько туп, что умудрился этого не заметить.
    Мы сидели на древней осыпающейся набережной нашего Стикса и с нами был намного более трезвый Айэн, пытавшийся хоть как-то разрядить обстановку, но - какое там! Мэл ничего не слышал кроме своей злости, он говорил так яростно, словно гвозди в мой гроб заколачивал и мне от этого стало настолько плохо, что я совершенно разучился говорить, только пил и, кажется, плакал… В общем, с этого момента я практически ничего не помню, так что дальше пусть опять Айэн рассказывает…

***   
    Да, Мэл в тот вечер и меня порядком шокировал своей обвинительной речью! А ещё было чертовски обидно, что Винс совершенно не мог постоять за себя, потому что с моей точки зрения уж он-то точно был ни в чём не виноват – ведь не насильно же он сделал Мэла Вторым Хозяином!
    Я и сам когда-то помнится напрашивался к Винсу в помощники, говорил мол ведь ты же знаешь, я могу – так почему бы и не помочь? Только скажи, что для этого надо сделать? А он ответил: «Прежде чем что-то делать, понаблюдай за Мэлом. Говорить он с тобой на эту тему не будет, слишком гордый, чтобы на жизнь жаловаться, поэтому – просто понаблюдай, а потом скажешь, действительно ли ты хочешь стать таким как он. Я вот в своё время сделал глупость, купился на его мальчишескую самоуверенность, а теперь не могу в глаза смотреть. Надеюсь, ты всё сам поймёшь, и я не потеряю в твоём лице ещё одного друга» Я последовал его совету и понял, что Винс был абсолютно прав: Мэл был глубоко несчастен из-за своих обязательств перед Мирозданием и я не хотел быть таким как он. Больше я не пытался помогать Винсу в его божественных делах, ограничившись помощью в делах человеческих.
    Единственное, чего я не понимал – так это почему Винс считал Мэла потерянным другом. До того самого вечера не понимал. Мне казалось, что у них вполне нормальные отношения; ну не мог же Мэл так искусно скрывать свои чувства, а я настолько плохо разбираться в людях? И только в тот вечер на набережной я всё понял. Я сидел и в ужасе слушал, как разбушевавшийся Мэл втаптывал в грязь безответного Хозяина Треугольника, а когда меня совсем достало это словесное избиение, я просто сгрёб невменяемого Винса в охапку и уволок домой.
    К утру он мало-мальски проспался (отчего ему стало только хуже) и впал в кошмарную истерику; страшнее было бы только если бы он продолжал молчать! Пришлось мне снова раздобыть выпивки чтобы Винс чего доброго не попытался покончить с собой, и до позднего вечера выслушивать его бессвязный бред, из которого я понял только одну фразу: «Перестать быть - можно». Это совсем меня напугало, и я уже всерьёз подумывал позвать на помощь молнитцев, когда перепивший Винс внезапно вырубился. Я подумал, что всё обошлось, отнёс его на кровать, сам сел в кресло и не заметил, как тоже уснул.
    Когда я проснулся было совсем светло, а Винс куда-то исчез. Я опять запаниковал и не обуваясь босиком выскочил на улицу. В принципе вариантов куда он мог пойти в таком состоянии было совсем немного. Ближайшим был железный ларёк, сделанный из фургона со снятыми колёсами, и я не ошибся: в ларьке мне сразу же сообщили, что Винсент и Мэл недавно взяли симпэйна и отправились в находящийся неподалёку скверик. Проклиная всё на свете, я бросился туда - и успел ровнёхонько к развязке.
   Они стояли друг напротив друга, окружённые десятком любопытных зрителей, и Мэл что-то кричал, жестикулируя так, словно собирался броситься на Винса с кулаками. Подбежав ближе, я услышал:
- Ну сделай же ты хоть что-нибудь, ты, всемогущий! Убей меня что ли, чтобы я не начал тебя презирать! Убей, я же знаю, ты можешь! Убей!
   Винс же стоял молча, слегка пошатываясь и смотрел ему в глаза так пристально, так изучающе, словно ожидал чего-то - а потом вдруг нетвёрдо шагнул вперёд, взмахнул руками, словно пытаясь удержать равновесие, и с размаху хлопнул Мэла по плечам. Последовала яркая вспышка, будто кто-то решил запечатлеть этот момент на фотоплёнку - и Мэл рухнул как подкошенный к ногам Хозяина Треугольника. На секунду все, включая меня, застыли в ужасе - а потом вышли из ступора и кинулись к ним. Я схватил Винса за локти, крепко прижав его смертоносные руки к телу и заорал:
- Что ты с ним сделал?!! Что?!! – но он только всхлипнул и пробормотал что-то совсем невнятное.
    Он даже не мог сфокусировать на мне взгляд, настолько сильно он был пьян. Вообще было удивительно, как он до сих пор держался на ногах! Я отчаянно выругался, усадил Винса на ближайшую лавку и подошёл к людям, столпившимся вокруг лежащего на земле Мэла. Протиснувшись между зрителями, я взглянул на него - и понял, что пришла моя пора удивляться как никогда в жизни! Вместо знакомого мне мужчины средних лет побитого жизнью и проседью на дорожке сквера лежал темноволосый юноша лет двадцати. Да, это определённо был Мэл - но такой, какого мне знать не довелось.
- Винс ему плечи обжёг, а так вроде всё в порядке, просто шок, видимо, - сказал склонившийся к нему «мусорщик» по кличке Доктор.
- Плечи обжёг говоришь?! - заорал я. - Ты что, ослеп?! Это же Мэл! Сколько по-твоему ему лет?
   Только тогда кажется это заметили все и согласно загалдели, что ведь и правда же, на двадцать лет помолодел парень! Тем временем кто-то сбегал, попросил в ларьке воды и щедро плеснул ею Мэлу в лицо. Тот мгновенно очнулся, рывком сел, хватая воздух открытым ртом и изумлённо огляделся по сторонам.
- Что здесь происходит?! Кто вы?! Как я сюда попал?! – воскликнул он и на лице его отразился неподдельный ужас.
- Ты что, и меня не узнаёшь? – после того, что с ним произошло я без труда поверил бы и в это.
- Айэн? – он нахмурился и потряс головой, словно ему вода попала в уши. – Это так странно… Как будто я тебя и знаю, и не знаю одновременно… У меня что, какие-то провалы в памяти? А ещё мне сейчас снилось, что я был Вторым Хозяином, состарился от несовместимости времён, а потом…
     Тут я сделал шаг в сторону, открывая ему возможность увидеть Винса, который так и сидел на лавке, закрыв лицо руками.
- О, нет! Это что, всё правда?!! – Мэл в панике вскочил, схватился за голову и попятился, переводя взгляд с меня на Винса и обратно.
    Зрители расступались, давая ему пройти, но он не замечал их.
- Этого просто не может быть, нет!!! – истерично выкрикнул он, развернулся и побежал прочь, словно надеялся убежать от своего «кошмарного сна».
   Следом за ним разошлись любопытные зеваки и мы с Винсом остались одни. Я сел рядом, нащупал под лавкой припрятанную бутылку симпэйна, сделал глоток и вдруг отчётливо услышал, как Винс, словно продолжая давно начатый разговор с кем-то невидимым произнёс:
- …перестать быть можно. Прости меня, и перестань… Пожалуйста хотя бы попытайся… Я должен быть один. Один Хозяин, понимаешь? Ты – моя ошибка… Моё наказание… Но ведь ты же хотел перестать быть? А теперь ты – можешь… Уходи, уходи…
   Внезапно я понял, с кем он разговаривает - и меня аж мороз по коже пробрал: похоже было, что Винс просто забрал у Мэла ту его часть, которая была Вторым Хозяином и на этой почве заработал реальное раздвоение личности, причём эти две личности явно не ладили друг с другом! А ещё я внезапно понял, что трезвому Винсу ничего не стоит разделаться с порождённой им же самим сущностью Второго, тогда как в состоянии запоя он скорее всего будет пытаться уговорить его уйти по-хорошему и окончательно увязнет в шизе.
   Поэтому-то я недолго думая опять отправил Винса к молнитцам – с моей стороны предательство конечно, но не серьёзное, и он несомненно уже давно простил меня. Винсент вообще всегда и всех прощает – наверное потому что он настоящий бог.   

Вместо эпилога.

    Э нет, это явно пора прекращать, а то я не успею и глазом моргнуть, как Айэн сочинит мне хвалебную оду! И совершенно зря, потому что после его рассказа я испытываю только одно желание – провалиться сквозь землю… Ну да ладно, Мирра про меня ещё и не такое рассказывала, переживу как-нибудь.
    В общем, через несколько дней уже на трезвую голову я вернулся в Треугольник и помирился с Мэлом. Вернее, это он со мной помирился – я-то с ним собственно и не ссорился. Поначалу конечно Мэл всячески избегал встречаться со мной, но потом понял, что я на него не в обиде и стал вести себя более адекватно.
    А все остальные, то есть Марка, Лилли, Лек и прочие коллеги по работе вообще нарадоваться не могли на нового – прежнего Мэла: честно говоря, в плане общения он оказался гораздо приятнее мрачного Второго Хозяина. На фоне всего этого меня даже как-то забыли отчитать за пьянство в рабочее время и отвратительное поведение. Ну и я не стал напоминать об этом.
   Сущность Второго ещё какое-то время отравляла мне жизнь своим нежеланием уходить в никуда и становиться ничем: всё-таки она слишком долго была человеком и успела обзавестись страхом небытия, не свойственным бестелесным объектам. В итоге я нашёл выход, удобный нам обоим и подарил эту сущность одной из Каменных Тварей Необитаемого. Они устроены гораздо проще людей, поэтому не могут страдать раздвоениями личности: всё чужое в них очень быстро адаптируется и становится своим. Так что, если вы когда-нибудь встретите грифона по имени Мэлкольм – возможно это окажется наш бывший Второй Хозяин. Хотя возможно и нет.
    А ожоги мои так и не зажили, что в общем-то не удивительно: если уж порталы открываются, значит в этом есть какой-то особый смысл и не мне их собственно закрывать. Конечно, они немного болят, да и выглядят страшновато, как подёрнувшаяся пеплом корочка на поверхности остывающей лавы, поэтому гениальный изобретатель Латис сделал для меня два специальных браслета из какого-то матово-серого металла, которые одновременно снимают боль, сдерживают пламя и препятствуют попаданию воды, что тоже немаловажно. Так я неожиданно обзавёлся массивными ювелирными украшениями, хотя кое-кто считает их больше похожими на наручники, а меня – на беглого каторжника. Впрочем, всё равно - я всегда отличался полнейшим равнодушием к своему внешнему виду.
   А теперь самое время освободить Мирру и двигаться дальше, ибо вечность не так велика, чтобы позволить себе остановиться.


                Винсент, Айэн и Мирра Табу, июнь-июль 2009г.