Зеркало. Часть 6

 
 
...После звонка Михаила она не шла, а летела домой. Сердечко тяжело ухало где-то под самыми нижними рёбрами. И эти глухие толчки пульса отзывались лихорадочным запоздалым эхом в висках.

    Прибежав домой, распахнула дверцы шкафа: что?.. что же выбрать?.. Перебрала ворох блузок, свитеров. Развернула несколько юбок - не то.. всё не то...
   
   Наконец, остановила свой выбор на узком  облегающем платье стального цвета. С этим платьем было связано несколько приятных воспоминаний - в нём она была на свадьбе у брата, и в нём же потом, через полгода, принимала первые поздравления на своём дебютном вернисаже. Потому и считала его втайне своим "счастливым" платьем, и надевала изредка, под особое настроение.

  Когда с макияжем было закончено, она ещё раз внимательно осмотрела свои тёмно-серые туфельки, купленные когда-то именно к этому платью. Теперь, когда до назначенных восьми часов  вечера оставалось всего несколько минут, она всё чаще взглядывала на большие настенные часы.
 
  Ей начинало казаться, что секундная стрелка замерла, что  батарейка, наверное, села, и ход часов сейчас затихнет, и она смотрела не дыша на эту стрелку, пока та, вдруг дёрнувшись, не продолжала своего хода...

  Марина рассмеялась: "Ну что ж я так волнуюсь?"
  Посмотрела в зеркало. Она любила поверять ему свои мысли. Вглядывалась в собственное отражение, будто разговаривала со своим  вторым "я"- внутренним голосом.

  Она часто обращалась к старому зеркалу за советом. Как любой  художник, она знала, что если  набросок, эскиз рассматривать не впрямую, а в зеркальном отражении,- то намного рельефнее и яснее покажутся сразу все огрехи, несоответствия, искажения линий.
 
  Особенно явно это помогало при создании портретов. Тут зеркало было  для неё просто незаменимым помощником. Именно из её творческого навыка отдавать  на суд зеркалу свои незаконченные работы и появилась эта привычка делиться с зеркалом своими мыслями, сомнениями и проблемами. Ему, старому качественному стеклу, помнящему ещё отражения её родителей и прародителей, она доверяла, как мудрому строгому учителю.
      
   "Ну что, нравится тебе Михаил?"- спрашивала та, зазеркальная Марина. А здешняя, реальная отвечала:
   "Он классный...С ним  так легко..."
   "А как же Жорж? Ведь он - твой первый и единственный?" -продолжало допытываться отражение.
   "Не могу больше.. устала я с ним.. это же будет продолжаться всю жизнь!!."- она почти закричала.- "Я хочу просто жить.. детей хочу.. хочу быть любимой.."
   "А как тебе Сергей? Он же тут, рядом: красавец, силач, успешный и очень положительный?"- снова вкрадывалась в душу та,  другая Марина.
   "Не говори глупостей! Такие мужики не бывают одинокими..."

   Её зеркало не давало готовых рецептов. Оно не давало ответа на вопрос, но только заставляло ещё раз подумать, ещё раз взвесить все "за" и "против". Оно, как старый верный друг, доверяло ей право окончательного решения, оставаясь в стороне и наблюдая за ней, за её удачами и невзгодами.

   Звонок в дверь вернул её к действительности...


     На пороге стоял...Жорик. Он оглянулся, как будто кто-то мог за ним следить, и шепотом произнес:
     - Можно я войду?
     Марина пропустила его внутрь и молча ждала, что он скажет. Повода для визита она не находила, а его первая, хотя и неудачная, попытка ударить её сегодня утром вспоминалась как  что-то мерзкое и досадное.

  Странно, она поймала себя на мысли, что теперь совсем не боится  его.

     - Меня ищут, - сказал гость.- Домой приходил участковый и выспрашивал у соседей, где меня можно найти. Приходили на работу в садик.
     Он как будто стал ниже ростом. Плечи втянули в себя рыжую голову настолько сильно, что почти не видно было шеи. Он был трезв,  впервые  за много дней абсолютно трезв.

    - Жорж, - в те времена, когда всё у них было относительно хорошо, она так его и называла - так было принято на тусовках богемы, где начинающий живописец был в центре внимания.- Жорж, я - женщина, я не могу дать тебе сдачи. И... я не могу содержать тебя, ты же понимаешь...

    Георгий молчал. Сейчас, протрезвев окончательно, он взглянул на неё как будто  по-новому, опять, как когда-то, залюбовался её телом в узком платье серо-стального цвета, том самом платье, в котором она когда-то была на его первой, самой удачной выставке.

    - Моя жизнь стала каким-то сплошным нервным шоком...- она не договорила. Зазвонил телефон.

    - Да, да, я уже готова и скоро буду, я уже выхожу, - быстро ответила она кому-то.

    Жорик заметил, как личико её просветлело, и вся она преобразилась.
   "Точно, у неё - другой!" -  Отчаяние, боль потери, безысходность - всё это одновременно отразилось на его лице.
    - А мне, мне что делать? - он посмотрел на неё, как на последнюю надежду.

   Жоржа было жалко, бесконечно жалко.
   Есть у женщин такое: они, как правило, всегда найдут возможность воздействовать на зарвавшегося мужчину, а затем снова будут помогать ему, любить его и заботиться о нём. Женщины, - эти вечные  хранительницы домашнего очага, - унаследовали веками выработанный инстинкт  сохранения  покоя и мира. И хотя "семьёй" их отношения назвать было трудно, но ей так хотелось в свое время, чтобы Жорж стал знаменитым, так хотелось вместе с ним встать на подиум славы, помогать ему, быть его спутницей и музой, но...
 
- Ты посиди у меня, - проговорила она на ходу.- Захочешь поесть - загляни в холодильник.

   Жорик  понимал, что его поведение утром было просто отвратительным. Мысленно он поблагодарил Марину и, разувшись, побрёл в ванную комнату.
   На душе было гадко. Он знал, кто и за что его ищет:  невозврат кредита - дело уголовное.
 
   Он уселся на краешек ванны и, закрыв лицо руками,  заплакал. Творчество и алкоголь не совмещались... Он это хорошо понимал.
  Его никто не видел.  А для того, чтобы было неслышно, он открыл воду.

  Благодаря Марине, ему было, где переждать, привести себя в порядок и собраться с мыслями - вот что было главное. Даже неумная ревность отступила на второй план. Ещё никогда, ни разу он не поднял руки на Марину. И то, что произошло сегодня утром, вспоминалось ему как нечто постыдное, что-то такое, что она ему никогда не простит...


  Ужин в ресторане прошёл весело и легко.
  Народу было немного,  и можно было просто посидеть, послушать хорошую музыку. Михаил и Сергей поочередно приглашали на танец Марину, пока Сергея не увела стройная, похожая на тростник, девушка с роскошными распущенными волосами и глазами настолько глубокими, что Марина невольно  залюбовалась этим лицом.

  "Какой портрет получился бы славный!"-  подумала она.
  - Это его бывшая, - шепнул Миша. - И что людям не живётся?.. - и тут же пояснил: - Он возил по банкам секретаршу, и где-то их заметили. Поздно вернулся домой. Доброжелатели тут же шепнули на ушко кому нужно. Всё-таки  как мало нужно, чтобы разбить хрустальную вазу, - вздохнул, подведя итог своему рассказу.

   - А ты женат? - не утерпела его собеседница.
   - Был, - ответил он и рассказал ею всю историю неудачной женитьбы.
   Вновь зазвучала медленная мелодия, и Михаил поднялся для танца, аккуратно взялся за её стул, протянул ей руку.

   То, что он произнес сразу после рассказа, не стало для  неё неожиданностью:
   - Я так рад, что ты рядом... извини, я не прошу тебя ни о чём... но если ты вдруг захочешь меня увидеть - непременно позвони, ладно?
   Он обнял Марину, ближе сдвинув руки на её спине, прижался щекой к её волосам и закрыл глаза.

   И на какой-то миг ему показалось, что ничего не изменилось, что  рядом - Оленька, его Оленька, как будто не было этих лет, расстояний и пустоты внутри... Пустоты... Такой страшной, что ломило виски, хотелось выть, и в голове не укладывалось, что нет больше на земле ни одной родной души, что он - один, что жизнь потеряла вкус...

   - Я обязательно позвоню тебе,- ответила она еле слышно.

  Сейчас ей не хотелось думать о том, что дома её ждет другой.
  Вечер закончился, и они поехали втроем провожать Михаила на вокзал.

  окончание следует  http://www.proza.ru/2009/07/31/1038    .



Ворс. Собеседница.