Часть тебя 2

Виртуозно перекрестив ноги в позе лотоса среди ящиков с пивом и «Кока-колой», я тщётно пыталась очистить своё ментальное пространство от всплывающих образов недавнего прошлого и эмоций с ними связанных. Наконец в качестве точки сосредотечения, как наиболее нейтрального средства для торможения сознательного, мною была выбрана книга Котлера, неосмотрительно забытая владелицей киоска, студенткой экономического факультета Текстильной академии. С уже прикрытыми глазами в полумраке, я неторопливо прочла высказывания её автора: «За всё в жизни надо платить, а за некоторые вещи даже расплачиваться». Попыталась остаться равнодушной к данному высказыванию, отнестись к нему лишь как мимолётной картинке, которую тот час сменит другая, но не смогла... Может, то что терзает меня в последнее время и есть расплата, подумалось мне... 
В последнее время я жила словно в зыбком, всё поглощающем тумане охлаждающем любые чувства и желания. Именно непривычное ощущение утраты чего то важного, тоска и одиночество, а ничуть не отсутствие денег толкнули меня на такой не очень престижный приработок, как торговля в коммерческом ларьке…
Слишком многое до того внезапно изменилось в моём привычном мире: размолвка с любимым человеком, ссора с соседками по комнате, а в довершении всего коменда задержала неожиданно у вахты и язвительно выдала информацию к размышлению, недовольно вращая бесцветными зрачками:
– Я до сих пор закрывала глаза на тот беспредел, который не без твоего участия творился в общаге. У меня слишком доброе сердце, чтобы портить твоё будущее. Короче, по моей протекции тебе выделили место в новом общежитии, за дополнительную плату, естественно. Советую воспользоваться им сегодня же, иначе завтра я буду писать докладную на имя ректора на тебя как на грубую нарушительницу порядка.
– Спасибо за участие. Век не забуду!
– Как всё-таки обманчива внешность, – вздохнула коменда, – с виду совсем «тихушница»...
Я бы сильно расстроилась из-за претензий коменды, если б сделанное ею предложение не упало на благодатную почву – мне действительно тогда хотелось перебраться отсюда подальше. Тем более, что сессия предстояла нелёгкая, а многочисленные житейские неурядицы мешали сосредоточиться на учёбе. Жаль было только уезжать не попрощавшись с Юрой, но поскольку наша сумасбродная страсть слишком многое разрушала на своём пути: «Может так оно будет лучше всем», – решила я.
В день переезда мне пришлось пережить немало стрессов. Так, вход в новое общежитие преградил молодой мужчина в камуфляжной форме, из кармана которой небрежно выглядывала рукоятка от пистолета. Несмотря на плотно сбитую высокого роста фигуру, его широкоскулое лицо отличалось тонкими славянскими чертами лица и шоколадным, ровным загаром (это в марте то месяце).
– Вам кого? – спросил он воинственно.
– Коменду.
– А, ну значит тебе туда, – он махнул мне в сторону вертушки, расположенной справа, перед этим тщательно изучив студенческий билет.
– Неужели, здесь студентов военизированная охрана сторожит? – удивилась непроизвольно я.
В старой общаге, как правило, дверь была широко распахнута для всех посетителей в любое время суток, а на вахте лишь изредка сидела какая-нибудь бабулечка.
– Не только. В левой части здания расположено несколько офисов, так что вас мы как бы между делом сторожим, – охранник теперь почти дружелюбно улыбнулся, блеснув хитрыми глазами, и сказал: – На чай приглашай!
– Обязательно, как только чайником обзаведусь. Боюсь вот только, что не скоро.
Почему-то такая бдительная охрана мало порадовала меня, как и моложавая, слишком обаятельная коменда, которая без лишних вопросов выдала по списку новые стол, кровать, карниз прямо в упаковке, а также ключи от комнаты на четвёртом этаже. «Остальное получишь у кастелянши», – сказала она хмуро, словно жалея казёный инвентарь. Я хотела сказать, что мне всё не дотащить самой до четвёртого этажа, но скромно промолчала. В этот момент было, конечно, о чём подумать и пожалеть, особенно по поводу отсутствия надёжного и сильного друга в своём ближнем окружении. Впрочем, я уже привыкла рассчитывать только на имеющиеся возможности в сложившихся обстоятельствах. Свалив всё в кучу прямо в коридоре, я поднялась на четвёртый этаж, и чудом нашла на ещё незаселённом этаже двух пятикурсников, распивавших пиво на кухне в одной из секций. Они без лишних вопросов помогли мне донести громоздкие вещи. Один из них, голубоглазый крепыш, посоветовал: «Кровать лучше сама не собирай – болты плохо закручиваются, можешь травму в постели получить». Второй усмехнулся и заметил: «Иннокентий не умеет делать тонкие намёки на толстые обстоятельства».
– Ты плохо обо мне думаешь Рома, я просто переживаю за такую хрупкую девушку. А если кровать под ней провалится?
– Не надо переживать, лучше помогите не отходя от кассы! Всё равно не понимаю намёков, – невозмутимо ответила я.
– А с тобой наверное не скучно по жизни, – отвесил комплимент Рома, когда затем смиренно закручивал гайки на кровати.
– Даже чересчур, – подтвердила ему догадки я.
– Пока. Если понадобится грубая мужская сила, приглашай, – сказал на прощание Рома, обаятельно подмигнув на прощание.
Но это ещё не всё: притащив сумки с вещами из старой общаги, я не смогла открыть замок в двери, как, впрочем, и вытянуть ключ из неё, что окончательно выбило меня из колеи. К тому же этаж показался в этот момент совершенно пустым, и мне пришлось сидеть на кухонном подоконнике, едва сдерживая слёзы.  Затем, лишь только заслышав в одной из секций мужские голоса, ринулась на их звук. К счастью это оказался мой давнишний приятель – красавец и дзюдоист Влад с однокашником:
– Норка, рад тебя здесь видеть, – воскликнул он.
– Я тоже. Мне помощь нужна – замок не могу открыть.
– Знаешь, нет времени, на тренировку опаздываю. Я на минутку заскочил. В качестве провожатого дорогу Витьку показывал, – оправдываясь, кивнул он на высокого, худощавого, с пышной шевёлюрой тёмных, волнистых волос, парня. – Мы с ним вместе здесь будем жить. Он тебе, кстати, и поможет, если хорошо попросишь.
– Да, конечно, – согласился Витя, как истинный джентльмен, коим впрочем, и был на самом деле.
Зато в тот день я заснула мгновенно, только прикоснувшись головой подушки, с трудом поверив в своё счастье – наконец то рядом нет назойливых соседок, на две комнаты есть персональный душ, и пока больше нет никого, а рядом есть просторная кухня с двумя четырёхкомфорочными плитами. О таком я и мечтать раньше не могла. Но, как ни странно, одиночеством пресытилась слишком быстро. Оказалось, что от привычки учиться в шуме и гаме, как и когда-то засыпать в отсутствии элементарной тишины, избавляться так же сложно, как и выработывать. Ночью, я непугливая в общем то, вскакивала от любого шороха в коридоре, словно ждала кого-то, а стоило только закрыть глаза, непроизвольно видела Юру, его тренированное, мускулистое тело и отчаянно-смелый, зовущий взгляд к которому так хотелось броситься на встречу. Во сне, как и в жизни, мы постоянно теряли друг друга, отчего проснувшись, от тоски, хотелось лезь на стену и искать то, что не имело смысла находить. Это стало одной из причин, по которым я однажды и постучалась в первый повстречавшийся ларёк, где висело объявление: «Срочно требуется продавец». Его хозяйка оказалась моей сверстницей, она оглядела меня с ног до головы и сказала:
– Хорошенькая. Несколько простовато выглядишь, но это не порок. Местная?
– С общаги. Извини, но я заметила, что у тебя почему-то на некоторых этикетках название товаров не соответствует назначению, – сразу проявила интеллект, чтобы поддеть самоуверенную с виду и очень эффектную блондинку, ткнув на несколько товарных ярлыков.
– Какая в сущности разница: конфеты, печенье или жевачка? Я не виновата, что на товаре перевода нет с русской абревиатурой, – легкомысленно отмахнулась девушка. – В английском я ни бум-бум, – с радостью затем призналась она.
– Так ты даже не пробуешь на вкус то, что продаёшь? – удивилась я.
– Да, скажешь тоже… Кстати, если ты уж знаток английского языка, то может поможешь мне сделать перевод этого текста, – она жестом показала на журнал «Economist» и пояснила, – К завтрашнему дню надо преподу сдать, а я уж вроде все слова перевела, а смысл уловить никак не могу…
В результате я стала иногда работать продавцом в этом ларьке. Как оказалось, его хозяйка не разбиралась не только в английском  языке, но и в экономике.
Надо сказать, что дни тоскливого одиночества, обрушившиеся на меня однажды, к нынешнему моменту уже миновали. Да и в мою комнату успели подселить первокурсницу, чему я нисколько не препятствовала, но отношения с большинством из своего окружения можно было охарактеризовать как вынужденная дружба, обусловленная общим местом обитания. Поэтому, я, пожалуй по-прежнему бы чувствовала себя одинокой, если б не внезапно вспыхнувшая нежная привязанность к моей нынешней работодательнице по имени Гуля…
 
Мне с трудом удалось расслабиться, медитируя в позе шавасаны на кушетке под гулкий звук ливня, обрушившегося этой ночью на ещё весеннюю, неуспевшую оттаять землю. На поток клиентов в такую ночь к счастью рассчитывать не приходилось. Я уже оторвалась от условностей материального мира, взметнувшись голубем в стае белоснежных сородичей высоко за тучи в небо, очаровывающего бескрайней бирюзой... Но вдруг с небес на землю меня резко вернул громкий стук в окошко, через которое я с трудом разглядела Савву, как его любя называла Гуля. Его настоящее имя было Саша. Зло же она называла его по-другому, что и вырвалось у меня в настоящий момент от недовольства: «Конкурент, тебе чего?»
– Пусти погреться! – он заметно разочаровался, увидев меня здесь. – А где Гуля? Её же смена.
– К подруге поехала к контрольной по экономике готовиться.
– Не ври, у тебя это плохо получается. Ладно, всё равно на стол накрывай!
– Было б чем? – равнодушно сказала в ответ.
– Что то у тебя взгляд больно отсутствующий. Я тебе помешал?
Савва небрежным жестом смахнул с тумбочки, служившей столиком, фантики и пакетики из под орешков, широким жестом вынул бутылку шампанского «Дон Периньон», конфеты «Рафаэлло» и пару ананасов. Судя по джентльменскому набору, он рассчитывал застать здесь совсем не меня.
Его магазин располагался недалеко от киоска и поражал широким ассортиментом товаров и относительно доступными ценами. Сам хозяин лет тридцати пяти от роду, был бы даже красив, если бы не рано проявившийся животик, нездоровый цвет лица и несколько обрюзгшие щёки. Он любил одеваться попроще и по внешнему виду не был похож на очень состоятельного мужчину, потому что кроссовки Саввы, купленные в самых дорогих московских бутиках по фасону мало отличались от китайских. Тоже самое можно было сказать про футболки и джинсы, которые предпочитал носить он. Не будучи снобом, в хорошем настроении Савва мог опрокинуть по стопочке водки с бомжами, которых иногда по дешёвке нанимал к себе на неквалифицированную и грязную работу. Он любил с ними при этом обсуждать политическую ситуацию в стране.
Сейчас, разливая французское шампанское по щербатым стаканам сомнительной свежести, Савва сказал, без интереса, оглядывая киоск рачительным взглядом, словно выискивая изъяны:
– Я даже рад возможности получше познакомиться с ходячей рекламой «Барби». Эти куклы, наверное, то немногое, что идёт нарасхват в этом киоске.
По его нарочито демократичной манере поведения трудно было судить: упрёком или комплиментом с мужской точки зрения является прозвище, высказанное им в данном случае. Не так давно, под влиянием стильной Гули, я сделала химию на свои уже почти ставшие длинными волосы, чем действительно, по мнению многих, стала напоминать известную куклу помимо своей воли: пышные светлые кудри платинового оттенка обрамляли правильный овал головы с аккуратными, некрупными чертами лица. Вкупе с худенькой, но пропорциональной фигурой они только подтверждали общее впечатление.
Я сморщилась от сомнительного комплимента мужчины и непривычного вкуса шампанского, которое на мой взгляд отдавало по запаху мыльным ароматом, и сказала:
– Если честно, предпочитаю, что попроще, где вкус более родной. А на счёт Барби и того, что хорошо идёт в этом киоске, я уже ни раз говорила с Гулей. Она, завышая цены на товар, продаваемый в твоём магазине, упускает свой потенциальный доход и повышает твой.
– Умная, да? Только ты это Гуле докажи, она к моим рекомендациям больше прислушивается. Ты же в экономике любитель, а не профессионал, насколько я в курсе. Похоже, просто трудов выдающегося классика маркетинга начиталась, теории которого у нас в России не действуют, – Савва с усмешкой кивнул в сторону книги Котлера.
– В отличии от Гульки я хоть что-то смыслю в математике. Как только она завтра будет решать контрольную по экономике, – тяжело вздохнула я, – Столько раз пыталась ей объяснить смысл коэффициентов эластичности, не говоря уже про графики спроса и предложения. Это же настолько элементарно...
– Гулька натура творческая и с поверхностными взглядами на жизнь, – подтвердил мои слова Савва.
– Вот и устроил бы её лучше в институт культуры.
– Уж куда удалось пробиться, там и учится.
– Долго ли? – я разрезала один ананас и с удовольствием съела кусочек. – Спелый. Да, ты прав в одном, Саша, такая конкурентная среда, как у нас, Котлеру даже не снилась.
– Ничего, я Гульку никогда не обижу. А вообще её неделовые качества – это проявление общей черты вашего поколения: аморфности, ожидания, что кто-то придёт и подаст всё уже готовое. Спите на ходу! Мы же сами творим историю, а начинали всё заново и с нуля.
– С нуля ли? Кстати, какой-такой фонд на заре перестройки возглавляла твоя мама, не жертвам ли политических репрессий? И что с ним стало? – съязвила я.
–       А причём здесь она? Свой бизнес я начинал сам, сколачивая табуретки.
Несмотря на наши взаимные перепалки разговор однозначно носил миролюбивый характер, а шампанское в бутылке успело незаметно закончиться. Впрочем Савва оказался на удивление предусмотрительным, так как в багажнике его машины нашлась ещё одна бутылка, за которой он отправил меня. Переведя постепенно тему беседы на свою любимую политику он поинтересовался:
– А ты скажи: много ли студентов у вас в общаге ходило на последние выборы?
– Думаю, что единицы. По крайней мере, вечером, будучи на избирательном участке, расписываясь за свой бюллетень, я помню, видела совершенно пустые списки.
– Вот истинное лицо вашего поколения, – радостно воскликнул Савва. – Пассивность отражает ваше отношение к окружающему миру. Именно поэтому, если я буду баллотироваться  в ближайшее время, то выберу район, где побольше тружеников села и людей старшего поколения, ответственно относящихся к выборам и готовых несколько километров пройти, чтобы отдать голос за своего кандидата. И их голоса в конечном счёте решат: кто будет управлять страной, формировать её политику. Главное знать что им пообещать...
– Не вижу в этом ничего предосудительного. У них опыта должно быть больше для того, чтобы отличить ложь от вымысла, особенно твою. А раз лозунги  избирательных компаний почти всех кандидатов, как правило, адресованы для старшего поколения, молодёжь к выборам остаётся равнодушна.
К этому времени Савва уже здорово напился и поэтому здорово обрадовался моим умозаключениям:
– Правильно подмечено, целевая аудитория определяет ход голосования. Слушай, а тебе ведь будет трудно жить с такими мыслями, роящимися в легкомысленной с виду головке.
– Ничего, когда мне легко становиться, то сразу скучно жить становиться.
Выпив две бутылки шампанского на двоих, несмотря на все разногласия, мы расстались уже по-приятельски, помахав ручкой. Когда Савва пошёл к себе пошатывающейся походкой, я спросила его:
– А что мне Гуле сказать про твой визит?
– Скажи про злобные происки конкурентов.

Днём после ночных возлияний с Саввой, сбивших меня с истинного пути, я отсыпалась. А затем с появлением  соседки по комнате Светы, вернувшейся с занятий, начала, не поднимаясь с кровати, равнодушно смотреть её любимые сериалы, навевавшие тоску. Иннокентий пожалуй спас меня, заглянув в комнату и призывно махнув рукой:
– У меня сегодня день Рождения. Может составишь здесь с нами компанию на кухне». Он был с тремя пятикурсниками, одного из них Рому, я уже знала, а остальных он представил: «Юра, Виталик». Ребята уже выставили две бутылки простого «Советского» шампанского и уселись за стол. Я сразу обратила внимание на Юру, так как его имя напоминало об утраченных чувствах, а красивая пластика самых незамысловатых движений заставляла снова биться сердце чуть быстрее. Впрочем, мне, наверное, нельзя было сегодня смотреть сериалы в большой дозировке, с непривычки. Ведь обычно я прихожу гораздо позже Светы и она успевает к этому времени ими насытиться без моего участия…
Юра, почуяв мои косые взгляды, сел рядом со мной:
– Давно хотел познакомиться с самой красивой девчонкой факультета.
– Не льсти, я и так очень самолюбивая.
– Я тоже. И что делать? Любить только самого себя – мало возбуждающая картина.
Иннокентий тем временем усадил за стол даже Свету, каким-то чудом умудрившись оторвать её от последнего сериала. Мы выпили за здоровье именинника, затем за его учёбу и хорошую работу в будущем. Шампанское быстро закончилось, и Юра протянул из кармана  несколько купюр Ромке:
– Сходите с Витькой, купите ещё бутылки четыре.
Пока ребята ходили за шампанским, мы перебазировались в нашу комнату. Я гостеприимно включила магнитофон с записями медленных мелодий западных исполнителей, регулярно в то время звучащих на «Европе+». В то время, когда все налегали на шампанское, я и Юра всё чаще поднимались из-за стола, чтобы потанцевать вместе. Странно, до того момента я, не любила медленные танцы и ощущение того, что ведома партнёром, а сейчас мне было просто приятно под музыку соприкасаться с мужчиной, представляя на его месте другого.
– Ты хорошо танцуешь, просто невероятно, – воскликнула я восторженно, когда мы сели в очередной раз за стол.
– Я профессионально занимался танцами. Был даже в танцевальной труппе у Лаймы, но понял, что, если это увлечение станет профессией, то перестану получать удовольствие от него. А их у меня в жизни не так уж много.
– У тебя есть дети? – спросила я, заметив золотое кольцо на его руке (почему-то мне не хотелось спрашивать: женат ли он?).
– Нет. Разве что у нас с тобой появится славный бутуз.
 Похожий чем-то на того другого, так дорогого моему сердцу Юру, он выгодно отличался от него лоском респектабельности и своими благородными манерами. Всё чего так не хватало моему возлюбленному, было у этого даже в избытке. И я постепенно начинала верить в мираж былой любви, и что с нами могло бы быть, так захотелось хоть на ночь почувствовать  её отзвуки снова.
В который раз, танцуя в медленном ритме,  мы не заметили, как гости потихоньку допили всё шампанское и разошлись.  Даже Света неожиданно исчезла. Только когда перестала играть кассета, и я подошла к магнитофону, чтоб нажать опять клавишу "play", поняла, что нас оставили вдвоём наедине. Мы, как ни в чём не бывало, опять продолжали танцевать и лишь, тогда, когда уже стало светать, я всё ближе прижимаясь к Юре, поняла, что не могу сейчас оттолкнуть его от себя, так прекрасно мне было поверить в своё любовное наваждение. И он почувствовав это, медленно не спеша начал раздевать меня: расстегнул молнию спортивной кофты и стянул постепенно трико, предварительно прошептав: «Если ты не возражаешь?».
Удивительно, но его сильное, красивое тело оказывается умело заставить и мое стать пластичным, гибким, послушным его движениям, выверенным и просчитанных, как у умелого постановщика танцев. Сцена физической любви никогда не выглядела столь непостижимо красиво. Казалось при этом, что нас уже не стало в пространстве искривлённом аннигиляцией наших чувственных переживаний... Вырубились мы утомлённые почти одновременно только около семи часов утра.
Я проснулась уже в восемь от ощущения дискомфорта, причём прежде всего душевного. Увидев в своей постели статного мужчину, до сих пор обнимавшего меня, машинально, судорожными движениями высвободилась из его рук. Он выглядел теперь совсем чужим. Нечто общее, притягивавшее к нему ещё час назад, больше не связывало нас. Подумала: «Как можно было так обмануться»? При утреннем свете он совсем не был похож на моего любимого Юру. Красив, конечно, ничего не скажешь, даже слишком: пепельный цвет волос, удлинённый разрез зеленовато-голубых глаз, уголки которых у висков спускались к низу, придавая лицу снисходительное выражение, а чётко очерченные, несколько полные губы благородным изгибом сжимались в надменную улыбку. Он тоже проснулся от моих резких движений и недовольно спросил:
– Ты всегда так рано встаёшь?
– Да.
– Не буду мешать тебе, – с этими словами он быстро оделся, сказав на прощание, – Ещё зайду.
Я не успела пока осмыслить всё происшедшее вчера, поэтому ничего не ответила ему в ответ и даже почувствовала некоторое облегчение, когда он ушёл. Несомненно, тёзка Юры затронул самые ранимые уголки души, но при этом совсем не хотелось сидеть и ждать: не соизволит ли он ещё облагодетельствовать своим вниманием мою особу. Довольно острых переживаний! Чувство к этому Юре было сродни к моему любимому лишь в том, что сердце опять не хотело никак слушать разум, который упорно подсказывал: держись от него подальше.
Я, чтоб избежать долгих размышлений, отправилась в гости к Гуле, потому что задушевная беседа с подругой часто помогает правильнее осмыслить ситуацию. Она же обладала потрясающим качеством из внешне спесивой и высокомерной девушки на людях превращаться в саму рассудительность и хозяйственность дома.
Запах съестного в гостях у неё, как никогда успокоил мои расшатавшиеся нервы. Я осталась у Гули на обед. Конечно призналась ей за сытной едой:
– Представляешь, переспала с мужчиной только от того, что он был похож на человека, ставшим самым сильным и безрассудным увлечением в моей жизни.
– Зря. Не поступай так слишком часто, – сказала она тоном умудрённой опытом женщины, – И прекрати лучше сразу неперспективные отношения на корню. Если затянешь, потом обрывать концы будет тяжелее.
– Не думаю, что когда-нибудь ещё такое повторю.
– Он хоть красив?
– Потрясающе и профессиональный танцор к тому же.
– Я тоже занималась бальными танцами. Даже заняла призовое место с Денисом на детском городском конкурсе. Потом  я заметно подросла, а Денис подкачал, едва со мной в росте сравнялся. А там девушки танцуют на каблуках, и низкий партнёр не смотрится… Давно это было! – она мечтательно вздохнула, – У меня и афиши остались некоторых танцевальных программ с той поры. Интересовалась ими долго. Посмотри, если хочешь.
Я порылась в стопках запылённых афиш, хранящихся у неё на шкафу. Перебирая их, нашла на одной из них Юрия, где он красивым жестом, поднимая вверх одну руку, другой покровительственно обнимал блондинку флегматичного вида.
– Подари мне этот плакат, – попросила я Гулю, сама не зная зачем.
– Бери, конечно.


Вернувшись в общагу, я обнаружила у себя в комнате Влада, листающего книжки на моей кровати и Светку, как всегда уставившуюся в телевизор, мало реагирующую на внешние раздражители. Спросила её:
– Давно пришла?
– Нет, у дяди задержалась. Влад почти сразу пришёл, сказал, что тебя подождёт.
– Я вам стол уже успел подкрутить, а то ножки у него шатались, –похвастался он.
– Спасибо, чтобы без тебя делали? Всё из-за того, что стол моей личной сборки. Кроме тебя, ведь никто здесь не обращает больше внимание на такие мелочи.
Надо сказать, что не очень высокий, но мускулистый, с нежной смуглой кожей, большими серыми глазами и волнистыми длинными тёмными волосами, собранными в пучок, Влад был причиной многих девичьих слёз, но не моих. С ним я сохранила приятельские отношения с прежней общаги, причём эта дружба с ним носила несколько покровительственное отношение с его стороны. Он являлся хорошим собеседником и консультантом по выбору женских причёсок и одежды, отзывчив, если нужна была помощь по дому. Вдобавок ко всему, как оказалось в тот день, что он являлся большим поклонником стихов Ахматовой. Детально обсудив её поэзию со мной за вечер и прихватив томик стихов, он сказал перед уходом:
– Надо к вам почаще заходить, а то у вас столько книг интересных.

Я не знала, что, услышав мужской и мой голос в комнате, Юрий не стал заходить ко мне, затянувшись сигареткой на нашей кухне. В задумчивости посмотрев в сторону уходившего Влада, он развернулся в обратную сторону. Ведь на нашем факультете тот прославился как заядлый ловелас, и тому трудно было представить, что именно ко мне тот питает чисто дружеские чувства...

***

На лекциях по менеджменту высокая и статная преподавательница  средних лет, крашеная под солому прошлогодней свежести, тщетно пыталась заинтересовать кокетливых студенток экономического факультета Текстильной академии обсуждаемой на семинаре темой: наличие межличностных барьеров в повседневной жизни. Они невозмутимо, словно не замечая её, обсуждали новые наряды однокурсниц, содержимое своих косметичек и амурные похождения, которые не могли не иметь место в их возрасте. В группе среди тридцати студентов было только два парня, поэтому любые занятия предполагающие наличие непосредственного диалога между преподавательницей и студентками становились похожими на заседания женского клуба по интересам в многочисленных секциях. Я не была исключением из общего числа и с завистью рассматривала футляры тонального крема и пудры от Кристиана Диор, демонстрируемые моей подружкой Алёной. Весь её облик свидетельствовал о том, насколько хороша эта косметика, делавшая и без того безупречную кожу девушки похожую на фарфор. Подружка с деловым видом сообщала мне достоинства и недостатки косметики данной фирмы: «Не скатывается и на кожу тонким, почти незаметным, прозрачным слоем ложится».
В это время Александра Викторовна спросила меня:
– Гуля, назови мне примеры межличностных барьеров в нашей жизни.
Я вначале замялась, так как даже не попыталась вникнуть в обсуждаемую на занятии тему, а потом ляпнула первое, что пришло в голову:
– Дискриминация студентов преподавателями.
– Очень интересно. Это уже что-то новенькое. А студенты преподавателя не дискриминируют? Я уже целый час пытаюсь вас заинтересовать изучаемым предметом и без толку. Садитесь, ваши успехи в изучении моей дисциплины меня впечатляют.
– Ты попроще ничего придумать не могла? – удивилась Алёна, когда я опять повернулась к ней.
– Я говорю о наболевшем…
– К занятиям надо лучше готовиться и не будет никакой дискриминации, – встряла в наш разговор опять Александра Викторовна, и, повернувшись к остальным сказала, – На сегодня все свободны, в том числе и от дискриминации, если по чьему-то мнению она имела место. А вы, Ледкова, – она ткнула в мою сторону, – подготовите реферат про межличностные барьеры и если сможете, увяжите с приведённым примером про дискриминацию студентов. Дерзайте!
Я и Алёна вместе направились к выходу из академии, активно ругая нападки преподавательницы:
– Похоже ты себе сегодня намного жизнь усложнила или я плохо знаю эту старую перечницу. У Сандры же напрочь отсутствует чувство юмора.
– Терпеть её не могу.
Наш разговор прервал Анатолий, гражданский супруг Алёны, картинно поцеловавший подружку в фарфоровую щёчку:
– Ты немного задержалась, я уж начал беспокоиться: не облажалась ли ты на семинаре?
– Не я, а Гуля, – Алёна усмехнулась, глядя на меня. – Нашла перед кем куражиться.
– Да, c Сандрой шутки плохи, – подтвердил её слова приятель.
Анатолий учился на пятом курсе в этой же академии, выглядел очень фешенебельно несмотря на молодость и имел уже свой бизнес, приносящий неплохой доход: торговля недвижимостью. Он галантно распахнул перед нами дверь своего сверкающего на солнце новенького джипа марки «Пежо»:
– Садитесь.
– Я не поеду с вами, – хмуро ответила я, злясь на насмешки Алёны.
– На автобусе поедешь домой? – спросила Алёна так, словно это было самым последним делом.
Пока я раздумывала, как ответить на вопрос, заданный очень ехидно: этой девчонке из обеспеченной семьи плавно перебравшейся под крылышко красавца, карманы которого вечно набиты деньгами, не приходило в голову, что другие не видят ничего предосудительного в пользовании общественным транспортом. Моё положение спас Денис, появившийся внезапно с букетом алых роз, которого я не сразу заметила, а он сперва не решался вклиниться в наш разговор:
– Дорогая, это всё для тебя.
Я почувствовала себя окрылённой в данный момент, так как могла теперь красиво выйти из неприятной ситуации. Однако Толик немного знавший Дениса сумел опустить меня вновь на землю:
– Здорово, давненько не виделись. А где ж твоя шикарная «Тайота»?
– Продал, надоела.
– А я слышал совсем другое, – усмехнулся беззлобно приятель Алёны и вполне приветливо спросил, – Вас подвезти?
– Нет, мы на такси! – поспешил отказаться Денис.
Когда я уселась на заднее сиденье авто со своим молодым человеком, то сказала ему:
– Больше не пропадай так надолго! – и, повернувшись к нему, преданно заглядывая в глаза, добавила, – И обещай, что завязал с наркотой.

Ещё год назад Денис был таким же преуспевающим молодым человеком как Толик, у которого было всё, о чём мечтает среднестатистический парень его возраста: квартира, машина, свой бизнес, состоявший из нескольких торговых точек в центре города. Именно на волне успеха своего друга поднялась и я, занявшись мелкой коммерцией. Кто среди его друзей-соратников по бизнесу в своё время предложил ширнуться первым уже и не упомнишь. Закончилось же тем, что постепенно ушло всё, что он имел, в том числе и я. А что мне оставалось делать: смотреть как вены моего лучшего друга со школьной скамьи в начале на руках, затем на ногах и в паху превращаются в невообразимое уродство? У него ведь уже и мыслей кроме как о новой дозе не было… Единственное, что я смогла для своего парня сделать – это отписать письмо папе Дениса, зарабатывающем деньги далёко заграницей и не ведающем ничего про сына. Тот смог приехать не сразу, зато быстро по приезду запихнул сына в самую дорогую лечебницу. А я, тем временем, оказавшись в стихийном плавании российского бизнеса без руля и ветрил в весьма стеснительных обстоятельствах, причалила к первому повстречавшемуся острову на пути. В его образе превосходно выступил Савва, завалившийся однажды в мой ларёк: «Ваши цены нравятся мне меньше, чем вы. Может вступим с вами в ценовой сговор? Убеждаю вас, вы ничего не потеряете и заодно приобретёте надёжного друга». Пропади он пропадом со своей коммерцией и политикой, сегодня я буду опять с Деней…
Мы поехали к нему на квартиру, которая сохранилась лишь благодаря тому, что была оформлена на его отца. Небольшой круглый стол здесь был уже накрыт: коньяк «Хенеси», ваза полная апельсинов, винограда и бананов. Денис сразу же заказал по телефону пиццу, пока я разглядывала уже знакомую обстановку. Всё было как всегда. Даже внешне ничего не изменилось: тяжёлые, плотные шторы цвета золота замысловатыми волнами спускались на пол, несколько больших расписных ваз с замысловатыми экибанами придавали восточный колорит помещению, плотно заставленного старинной мебелью цвета красного дерева. Мне всегда очень нравилось это сочное сочетание красных и золотых оттенков… Удивительно, что пагубное пристрастие Дениса не успело разрушить этот сказочный мирок. Когда Денис зажёг изогнутые, ароматизированные свечи, установленные на резном, бронзовом подсвечнике и выключил свет, мы погрузились в окружающее пространство более концептуально, выпив для транса по несколько стопок коньяка «за любовь, которая всегда торжествует». Затем курьер доставил нам горячую пиццу и Денис подал её на подносе, пританцовывая и преклоняя передо мной колено: «Ты моя драгоценная госпожа».
Он всегда умел превнести атмосферу праздника в самые незначимые будничные события… В ответ я привстала и начала кружиться вокруг него, подражая умело восточному танцу живота. Для придания большей убедительности своим телодвижениям, я, изгибаясь, скинула джемпер и юбку, оставшись в чёрных чулках и бюстгальтере. Денис соответственно начал вокруг меня плясать танец, напоминающий кавказскую лезгинку, но более модерновую, не сводя восторженных глаз с моего тела, ритмично двигающегося перед ним. В конце концов он рухнул передо мной на колени, и я довольная упала в его жадные объятия, нетерпеливыми движениями расстёгивающими на теле ливчик, в котором с трудом помещалась полная грудь с уже потвердевшими от желания сосками. Стремительно скинув остатки одежды с себя, не поднимаясь с пола, Денис ввёл своё мужское достоинство в мою жаждущую его плоть и в бликах свечей наши тела, с раскинувшимися в разные стороны спинами, стали похожи на причудливую орхидею. Но его судорожные движения на удивление быстро закончились, а в глазах появилось удовлетворение, отчего веки устало вскоре сомкнулись. «И это всё? Как на тебя это не похоже!» – недовольно воскликнула я в пустоту ночи, приподнявшись с пола, села за стол и в одиночестве допила остатки коньяка.

***

Излечившись от своей пагубной привычки, я себе места не находил в последнее время. Старые друзья, знавшие меня ещё успешным молодым человеком, удивлялись нынешнему отсутствию основных атрибутов, свидетельствующих о принадлежности к золотой молодёжи:  иномарка престижного класса, дорогие часы, крупные суммы денег, растрачиваемые на всевозможные удовольствия. Доверяй мне отец по-прежнему, я бы конечное многое сумел вернуть. А так, он лишь посчитал нужным рассчитаться с моими долгами, а так же спасти от банкротства фирму до сих пор официально, принадлежащую мне, да дать денег на безбедную жизнь. Что это по сравнению с тем, что я имел когда-то... Короче к прежним друзьям теперь ходу не было, а к новым, с которыми ещё недавно ханку варил, возвращаться не хотелось – слишком много потрачено усилий на возращение к нормальной жизни.
 Направляясь к дому после бестолкового просиживания штанов в офисе, захлёбывающегося от нехватки наличности, встретил Гошку, радостно поздоровавшегося со мной:
– Привет! Где пропадаешь? Хорошо выглядишь, поди и бабки завелись? Пошли со мной, вмажемся как прежде, оторвёмся хоть.
– Нет, я завязал.
– Кто завязывает, назад привязывается. Молоток, конечно. Далеко намылился, важная персона?
– К Гуле.
Гошка усмехнулся:
– Всё на мази значит? Согрела опять, приласкала… А Буратино своего куда дела?
– Что ты несёшь?
– Да так, видел, что к ней повадился хозяин «Универсама», – Гошка довольно ухмыльнулся, заметив, как встрепенулся я, – Может по делу конечно…
Гошка был очень скользкий тип, невысокий и юркий, вечно крутившийся возле магазинов в поисках: чтобы спереть и как бы продать затем. И видимо пропадал он там не без пользы для себя, потому что деньги, несмотря на пагубные привычки у него обычно не кончались.
Расставшись с ним, движимый внезапным подозрением, я рванул к Гульке. По пути заглянул в её киоск и убедился, что он закрыт, а дома встретил в дверях тоненькую девушку с копной кудрявых волос на голове, в водолазке и джинсах, подчёркивающих длинные, стройные ноги.
– Гулю, можно?
– Нет, её.
– А ты кто? – раздражённо спросил я.
– Норка. А ты, наверное, Денис, – живо догадалась она, – Знаешь, я с Гулей достаточно много время провела в последнее время и если не в лицо, то на словах знаю большинство из её окружения.
– Продавщица? – резонно поинтересовался я.
– Время от времени. Скоро сессия, мне некогда в ларьке пропадать. Вот и сегодня английский Гульке перевожу, – оправдалась Норка, доверчиво улыбаясь, – Мы с ней подменяем друг друга периодически. У неё в киоске на постоянной основе другая продавщица есть.
– А сегодня чья смена?
– Вообще то Гулькина.
– Закрыто там, я только оттуда.
– Ну, не знаю, – внезапно расстроилась девчонка, – Может она в историю какую влипла?
Норка накинула на себя куртку и решительно направилась к выходу:
– Пошли. У меня ключи запасные есть.
В подъезде мы столкнулись с Ольгой, торопливо шагающей в куртке на распашку из соседнего подъезда. Её каштановые волосы были явно только что уложены у парикмахера.
Направившись к нам, сердито приподняв брови и сжав тонкие губки, она спросила требовательно:
– Где, мать? Она нужна мне очень.
– Пропала.
– А вы куда?
– Мы ей в отместку пошли предаваться разврату, раз уж она исчезла на ночь глядя, – очень серьёзно ответил я.
Ларёк, конечно же, оказался пустым не только внешне, но и изнутри. Ничто там даже не намекало о причине отсутствия его хозяйки. Обуреваемый подозрениями, я направился к магазину, стал обходить его вокруг, заглядывая в окна подсобок, а Норка осталась стоять у ларька, непонимающе поглядывая на меня своими беспокойными глазами. В узкую щель меж занавесок одного из окон я увидел живое подтверждение своих догадок: Гулька, сидела на коленях, лицом к русоволосому мужчине в тёмной спортивной майке и джинсах. Разрумянившаяся, с растрёпанными, прямыми, но густыми золотистыми волосами, с полуоткрытыми и без того, как у казашки узкими глазами, с чувственными полными губами, она буквально источала желание и страсть. Её юбка и без того короткая, буквально задралась на коленях, открывая безупречно прямые ноги, а грудь высоко поднималась, когда они жадно ели мороженое, черпая его руками прямо из упаковки и угощая друг друга, слизывая затем сладкие остатки с чужих губ.
Я отпрянул от окна, вернувшись к встревоженной Норке, сказав ей:
– Пошли.
– Куда? – было похоже, что в ожидании меня, она просто витала в облаках.
– Не знаю.
– Что с тобой? Чего-то случилось?
– Да, – я так стремительно направился вперёд, куда глаза глядят, что девушка с трудом догнала меня. Поэтому пришлось ей всё пояснить на ходу, – Она там, ела мороженое с каким-то мужчиной.
– Ну и что? С Саввой? – не поняла Норка или сделала просто такой вид, – Я тоже c ним шампанское пила. Из этого же ничего не следует.
– Ты бы видела как…
– Пошли, чай попьёшь, успокоишься, – предложила она не сразу.

Мы вдвоём сидели у Гули дома: я погружённый в себя, без толку пытавшийся согреться уже не первой чашкой чая и Норка чуть в сторонке, прихлёбывающая чай и одновременно, листающая журнал «Экономист», когда, постучавшись, зашла Оля:
– Извините, у вас открыто было.
– Да, ладно – свои люди, – успокоил я её.
– Мне Гуля обещала костюмчик погонять на завтра дать! – растроенно сказала Оля, выпучив и без того большие, выразительные карие глаза на фоне светло-каштановых волос.
– Она теперь только утром наверное будет. Завтра заходи! – ответила, отвлекаясь от чтения журнала, Норка.
– А у вас без неё, смотрю, просто семейная идиллия, – воскликнула Ольга, – Пока!
Гуля пришла действительно утром, когда я уже дремал в кресле, так и не дождавшись её для выяснения отношений. В это время Норка ещё сладко спала на диване в постели Гульки и та, недолго думая, нырнула к ней под бок. Я же сделал вид, что сплю, так как не хотел начинать разборки при посторонних. Вскоре в дверь постучались, и мне всё-таки пришлось встать, чтоб открыть дверь – это была Ольга, наверное, с раннего утра караулившая у окна подружку.
– Она спит.
– Пусть просыпается, я сегодня на свадьбе свидетельница, а мне ещё одеть нечего! Понадеялась на эту предательницу, – раскричалась капризная девушка.
Увидев, Норку, спавшую в обнимку с Гулей, она воскликнула:
– Интересные у вас взаимоотношения складываются в коллективе. Любовный треугольник какой-то.
– Если бы треугольник… – горестно вздохнул я.

***

На паре по бухгалтерскому учёту и налоговому обложению я судорожно пыталась решить две задачи в рамках контрольной работы. Преподавательница, умудрённая  жизненным опытом женщина, быстро пресекла мои попытки заглянуть в лекции, отобрав тетрадь. К счастью мой вариант и Алёны совпал, поэтому, забыв свою мелкую размолвку, мы начали дружно решать задачу совместными усилиями:
– Рассчитав налогооблагаемую базу для налога с имущества, нам останется только помножить на его ставку, – с уверенностью твердила мне Алёна.
Я с сомнением посмотрела на подружку со слишком высоким самомнением и попросила знаками выскочку и отличницу Настю, строчащую что-то на первой парте, передать нам решение задачи. Она нацарапала на клочке бумаги полученный ею результат, который естественно не сошёлся с уже имеющимся.
– Алёна, ну где мы могли ошибиться?
– Мы не могли ошибиться, так как наше решение вытекает из логических размышлений, – оскорбилась Алёна, – Ты как хочешь, можешь биться сама над задачей, а я оставлю своё решение.
Преподавательница похоже давно наблюдала за нашими маневрами, потому что она, проходя между рядами парт, задумчиво поглядывая на смиренно склонившиеся головы присутствующих студентов, деловито сказала:
– Проничевой снижается на один балл оценка за контрольную.
– За что? – воскликнула расстроенная Настя.
– А ты подумай?
В итоге на перемене Настя вылила на меня всё накипевшее раздражение за нападки преподавательницы:
– Повелась с тобой на беду себе.
– Не плачь, в этом семестре у нас бухучёт, как зачёт проходит. Ни на что у тебя этот балл не повлияет, – заткнула её стенания я.
– Кстати, ты мне ещё не ответила: идёшь ли сегодня ко мне на день Рождение? – вспомнила о жизни насущной Настя, вновь успокоившись, вопросительно взглянув на меня.
– Да, конечно, – ответила я.
– Только, знаешь, Дениса не бери с собой, а то у меня остались неприятные впечатления после его последнего визита. Он такие гадости наговорил моему Лёве, – добавила она как бы между прочим.
– Подумаешь, обозвал его зарвавшимся боровом. Нечего было ему меня так тискать во время танца.
– Меньше задницей надо было вилять на вечеринке. Я сама чуть не выцарапала тебе глаза тогда, хотя очень хотелось.
– Ладно, – обречённо согласилась я, и немного поразмыслив, добавила, – Вы все там парами будете, а я смотреть что-ли на всех вас в это время буду? Я может тогда с Саввой приду, если ты не возражаешь.

Вечером, принарядившаяся в вечернем платье с открытым декольте, оголявшим хорошо оформленную, пышную грудь, я уже собралась выходить из дома, когда мне на встречу попался Денис. По моему недвусмысленному виду он конечно заподозрил нечто неладное:
– Ты куда?
– На день Рождение к Насте, – ответила я подчёркнуто холодно.
– Я мог бы составить тебе компанию.
– Подраться с Лёвой? Без меня пожалуйста.
– Вы меня сами спровоцировали, – разозлился он, нервно теребя в руках зажигалку.
– Ты своей «дурью» себя спровоцировал! Неужели нельзя не воспринимать всё так болезненно… Скоро к каждому столбу будешь меня ревновать, – закричала я в чувствах.
– Ты теперь столбами своих любовников кличишь? Занятно! Вон ещё один твой столб приехал, если зрение мне не изменяет, –  сказал Петька, обращая внимание на подъехавший к дому чёрный джип, и Савву, спокойно выглядывающего из его окна.
Хорошо ещё, что тот не мог слышать наш напряжённый диалог.
– После всё объясню, – ответила я быстро Денису, и моментально внутренне собравшись, чтоб не выдать своё внезапное волнение, бросилась стремительно на встречу к Савве.
– Кто это c тобой говорил? – спросил лениво мой спутник на сегодняшний вечер, распахивая навстречу дверь машины.
– Приятель Норки. Он думал, что та у меня, – ляпнула я, как всегда первое, что пришло в голову.

***

Я мучилась зубной болью, от чего не могла ночью заснуть без анальгетиков и снотворного. С утра ринулась в поликлинику, но запись к участковому зубному врачу была только на послезавтра. Это сломило меня морально, отчего, вернувшись в общагу, я весь день провалялась на кровати, пропустив все занятия в университете. Вечером же нагрянули незваные гости: Ваня с другом. Не могу сказать, чтобы я была рада встречи с ними, поэтому никак не отреагировала на их приход.
– Ты как на счёт выпить?
– Конечно, нормально, – радостно воскликнула за меня Света, как всегда не вовремя вернувшаяся с занятий.
Совсем совесть потеряла и страх, устало подумала я. Мне никак не хотелось сегодня общаться с Ваней, которого узнала когда-то по милости моего возлюбленного Юры, отправившего того за водкой в лавку, а затем гостеприимно посадив за наш стол. С тех пор Ваня мне постоянно оказывал знаки внимания, приглашая к себе под разными предлогами. Его не пугали даже мои предупреждения о том, что там, где я бываю,  косяки дверные быстро вылетают. Он сказал в ответ лишь: «У нас постоянно и так двери выбивают». Из-за приступов ностальгии, я несколько раз даже занималась с Ваней возлиянием горячительных напитков, с трудом при этом удерживая его на расстоянии от себя, испытывая азарт опытного дрессировщика усмиряющего разъярённого хищника. Сегодня же я не была в форме для оказания ему подобного противостояния, но, пребывая в подавленном настроении, легко подчинилась мнению большинства.
– За что пьём? – спросила я хмуро, усевшись за стремительно накрытый Светкой стол, удивляясь, её неожиданной резвости и участившимся случаям жертвенного отказа от просмотра телесериалов.
– За завтрашнюю забастовку студентов, – ответил Ваня, наливая полную рюмку водки мне. Он был как всегда слишком банален в разговоре. Впрочем, его природа ни внешне, ни умом ничем не наделила примечательным – средний рост и пропорции тела, пегий цвет волос, обычные черты лица, если б не небольшой шрам на губе, превращавший его улыбку в кривую усмешку.
– Она уже и так целую неделю бастует, – заметила Света.
– Просто мои бедные зубки не могут долго грызть гранит науки – нуждаются в отдыхе, – оправдалась я, опрокидывая стопку с водкой.
– Короче, за прогрессивную молодёжь, – сказал Петя, пришедший с Ваней, высоким рябым парнем с тёмными и курчавыми  волосами, похожим на цыгана. Он резко встряхнул головой, вставая, попросил одновременно, – Мне бы позвонить надо по телефону. Нора, проводи меня, пожалуйста.
– Один не можешь на первый этаж спуститься? – удивилась я.
– У вас охрана слишком строгая.
Утверждение Пети не было лишено оснований, поэтому пришлось составить ему сопровождение. Нам вслед Светка прокричала:
– Норка, у тебя уже глаза закосели, держи спину прямее.
– Водка видно хорошо легла на мой допинг, – пришлось констатировать факт.
Я стояла в позе аиста, прислонившись к стенке у телефона-автомата, выжидая Петю, когда мимо прошли Иннокентий с Ромой:
– Здравствуй, Норка. Отдыхаешь? – хитро переглянулись оба друга.
«Похоже, будет им сегодня, что обсудить на сон грядущий», – подумала я рассеянно, – «Кроме меня здесь никто, похоже, больше не живёт такой насыщенной жизнью».
– Как без отдыха!
Всю дорогу назад в комнату Петька пытался по-собственнически обнять меня, что приходилось несколько раз резко сбрасывать его руку, а один раз даже и вырываться из крепких, мужских объятий, стремительным движеним локтя ему под дых.
У меня в комнате мы застали скучающих Светку и Ваню, в молчании, развалившихся на разных кроватях. Им явно не было так весело, как нам.
Настроение в итоге у всех пропало, так как пить уже никому не хотелось. Поэтому мы стали играть в бутылочку, раскручивая её на столе. На кого она указывала, тот и выпивал.  Я со скуки стала расспрашивать Ваню про жизнь в моей прежней общаге:
– Скажи, после исчезновения Юры, в общаге стало спокойнее?
– Наоборот хуже стало. Появились другие мерзкие типы. У Юрки и его компании всё-таки были определённые принципы: они никогда не обирали студентов, открыты были для всех и за свой стол негнушаясь сажали. Хорошие были люди! – сказал Ваня в задумчивости, а потом добавил, – Я не выдержал новых порядков и теперь в общаге не живу, квартиру снимаю. Здесь недалеко. Пошли покажу.
Мне совсем не было интересно знать: как он живёт? Но от алкоголя стало очень душно и тяжело дышать, поэтому с радостью согласилась немного прогуляться. Логики в моих поступках уже было мало. Я легкомысленно отправилась на квартиру к Ваньке, а Петька вслед за нами пошёл невесело к себе в общагу.
Однокомнатная квартира в относительно новом доме не отличалась улучшенной планировкой – обыкновенная однокомнатная клетушка с простенькой, незамысловатой мебелью, сохранившейся явно с ещё советских времён. Если б не толстый слой пыли на ней, можно было бы сказать, что здесь был относительный порядок.
Мы опять немного выпили по предложению Вани. Я снова заскучала, осмотрев квартиру, закапризничала, собираясь распрощаться:
– У тебя тоже очень жарко и душно.
– Сейчас тебе прохладнее станет! – сказал Ваня, подхватив на руки, он окунул меня стремительно в ванну, охладив тут же голову холодным душем.
От этого я немного протрезвела, но и растерялась одновременно, чем он и воспользовался. Вот, что, значит недооценивать соперника: фортель Вани произвёл на меня интригующее впечатление. Поэтому я позволила затем ему спокойно раздеть себя и целовать, что он и начал делать, постепенно погружая свою голову от основания моей шеи, к маленьким аккуратным соскам, а затем к тыльной стороне бёдер:
– У тебя фигура, как у голливудских актрис, – восторженно прошептал он, подчеркнув, – Несколько недокормленная по нашим понятиям.
– Голливуд мне нисколько не светит, да и не привлекает особо, если честно, – равнодушно ответила ему.
Я безвольно решила настроиться на получение удовольствия от жарких объятий ещё по-юношески стройного Ванечки, но поняла, что ни чувствую к нему ничего кроме апатии. Он шептал слова не намного отличавшихся по содержанию от тех, что говорил мне Юра (мужчины в этом редко бывают изобретательны), старательно ласкал потайные изгибы моего тела, но всё это было не то… И только радио, проигрывающее всё те же знакомые мелодии на волне «Европы+», связанные со сладкими воспоминаниями, позволяли представлять себя в этот момент с более желанным мужчиной…

Рано утром проснувшись, я хотела бежать в общагу, но Ваня удержал меня:
– Позавтракаем вместе! – и немного помедлив, добавил, – Ты могла бы остаться жить здесь.
– Боюсь, что не смогу! Подобный шаг предполагает для меня взятие на себя определённых обязательств, к которым я ещё не готова.
Предложенный им завтрак состоял из остатков водки, хлеба и солёных грибов. Я не хотела пить, но для успокоения проявившейся с утра с удвоенной силой зубной боли, выпила рюмочку и затянулась протянутой Ваней сигаретой:
– Куда тебе спешить, ведь сегодня забастовка, – напомнил он.
– Хочу подышать свежим воздухом и нормально поесть. Кстати, денег не дашь в долг, а то я вчера забыла их собой спьяну взять. Отдам как-нибудь после, – попросила его.
Он протянул мне деньги и я рванула в ближайшее кафе, потому что с бодуна у меня неожиданно засвербило в желудке и резко прорезался аппетит, отсутствующий уже несколько дней. Пронзительно захотелось какого-нибудь супчика и хороший кусок мяса.
Никогда не думала, что по утрам кроме таких взбалмошных особ как я, кто-нибудь ещё ходит сюда есть, но одновременно со мной к кафе подъехала красивый седан «БМВ» цвета «мокрый асфальт» и из которого вышли трое мужчин в деловых костюмах, направившихся в туже дверь, что и я.
В зале было совершенно пусто. Я спокойно выбрала себе в меню, что хотела, когда один из приехавших только что мужчин, степенно отделился от своих спутников:
– Можно составить тебе компанию? Я заплачу за твой обед.
– Если только это, то, пожалуйста, – ответила я, равнодушно вскользь разглядывая его – лет тридцать с хвостиком, симпатичный.
Если б я искала случайного знакомства, то сочла бы его вероятно подходящим субъектом: не страшный и денег похоже хватает. В данном же случае я наоборот пыталась урезонить свою чересчур бурную личную жизнь.
– Приятно пообщаться с такой хорошенькой девушкой. Может посидим вдвоём в более уединённой обстановке. Я здесь живу недалеко. Выпьем шампанское за знакомство.
«Ещё один жаждущий залить мои глаза алкоголем», – подумала я, – «Неужели так легкомысленно выгляжу?» Взглянула на себя в зеркало: тёмное трикотажное платье средней длины, слегка взмокнувшее вчера, но уже высохшее и совсем не измявшееся, длинный светлый плащ и разметавшиеся в разные стороны локоны волос. В моём облике, как ни странно, ярко выделялся потрясающе свежий цвет лица, несмотря на нездоровый образ жизни и большое количество употребляемых таблеток в последнее время. Попытки направить себя на верный путь приводили к обратному результату. 
– Я не настроена на более близкое знакомство.
– А жаль, мы могли бы подружиться. Впрочем, я не умею уговаривать.
– Может тебе деньги отдать за обед, чтоб не было сожалений? – спросила на всякий случай.
– Нет, не надо. Это разве деньги?
Вернувшись к себе в общагу, я сразу завалилась на койку. В моей душе царило полное опустошение, хотелось покоя. Но на пороге, распахнув дверь, неожиданно появился Влад:
– Прости, знаю, что тебе сейчас не до того, но я бы хотел договориться на сегодняшний вечер. Ты поможешь мне с переводом английского текста? – сочувственно поинтересовался он, разглядывая меня всё-понимающими глазами, – А то тебя дома часто не бывает в последнее время… 
– Ладно, приходи вечером.

***

Я припёрся к Гуле в одинадцать часов утра в надежде, что она уже проснулась и готова дать мне вразумительное пояснение о своём вчерашнем поведении. Она долго не открывала, но я был настойчив. Наконец она с помятым лицом и разлохмаченными волосами, распахнула дверь:
– Ты? – удивлённо воскликнула Гуля. – Что горит?
– Да, потому что ты подлая и изменчивая тварь, – я оттолкнул её, пройдя внутрь, – Где прячется этот старый кобель? Я всё скажу, что думаю о нём.
– У меня никого нет! Ты спятил, Денис? – делала невинный вид она.
Но я не поверил ей, мне надоело, что меня водят за нос:
– За сколько ты ему продалась? Тебе теперь цена 100 долларов в час?
– Как ты смеешь так со мной говорить! И вообще лучше получать 100 долларов в час, чем 2 минуты маяться бесплатно!
Я не удержался и схватив её за руку, толкнул с силой на диван. Она споткнулась об разбросанные на полу учебники и упала, склонившись над ними, с разметавшимися по лицу волосами. Я решил, что она плачет, и потому стремительным прыжком приземлился рядом. В ответ Гуля, подняв на мгновение голову и свергнув гневно глазами, залепила мне пощечину.
Я уже остыл от чувства вины и поэтому воспринял это, как должное, обнял трепетно любимую девушку и сказал:
– Что же с нами стало?
– А ты что думал: вернёшься и всё будет по-старому? Так не бывает. Я столько пережила за то время, что тебя не было рядом! У меня чуть не ушёл ларёк за долги, и я едва не вылетела из академии…
– Значит, Савва всё-таки купил тебя? – жёстко вывел я дилемму из её слов.
– Нет, но помог. Не совсем бескорыстно конечно…
Я опять зашёлся и как бешеный зверь заметался по комнате, начал кричать:
– Обещай мне, что бросишь его! Ведь не думаешь же ты, что он бросит ради тебя свою семью. А я постепенно приведу в норму свои дела. Положись на меня.
– Ладно, – устало ответила она.
Я опять прижал её гибкое и такое желанное тело к себе:
– Мы будем снова вместе и никто не посмеет нам мешать!
Легко приподняв девушку, я посадил её на колени, и начал гладить поразительно стройные женские ноги с аккуратными, маленькими ступнями. Осторожно массажируя их опытными движениями, мне было приятно наблюдать, как постепенно менялось настроение девушки от настороженного до восторженно расслабленного:
– Эти ноги созданы для секса, – сказал я, страстно целуя её  колени, а затем вонзаясь губами в полуоткрытый рот, одновременно раздвигая языком перламутровые зубки.
Восстановив прежний уровень доверия, спросил:
– Точно, Саввы вчера не было у тебя?
– Да. Я позвала Савву с собой, потому что Настя не хотела видеть тебя. А тому там похоже самому не очень понравилось. Обставлено конечно всё было шикарно, богатый стол, но его ведь этим не удивишь… Сослался на дела, а мне на ухо шепнул: атмосфера у вас так натянута, что хочется хлобызнуть скатерть на пол, разряжая обстановку. Настя же любит выставлять себя утонченной мадмуазель, привыкшей к роскоши, а сама ещё недавно китайскоё хламьё носила и не ерепенилась. Всё куплено старым, надменным чинушей! – оправдывалась она, пытаясь найти достойные оправдания.
– А Савва?
– Забудь про него! – сказала томно Гуля, опрокидывая на себя вес моего тела, умело одолевая при этом застёжку на мужских джинсах.
С лёгкостью распахнув её коротенький махровый халатик, я торопливо воспользовался приглашением девушки.
   
Остаток дня я с воодушевлением провёл в офисе, ломая голову над тем, как поправить свои дела: нужен капитал и ходовой товар. Хорошо хоть, что мне чудом удалось сохранить несколько торговых точек в наиболее скоплённых местах города, но плата за пользование ими едва покрывала мои месячные доходы. Я же привык жить на широкую ногу, мне хотелось снова прибарахлиться для поддержания имиджа и произведения впечатления на всех, что в первую очередь означало наличие приличной иномарки.
В трансе я взял телефонный справочник и машинально набрал номера нескольких оптовых фирм:
– Даёте товар под реализацию? – выяснял условия, для того чтобы узнать: куда мне лучше сунуться?
После предварительного опроса я написал на клочке бумаги названия двух фирм. По иронии судьбы одна из оптовых фирм, как, оказалось, принадлежала Савве. Это ещё больше меня убедило в целесообразности задуманных мероприятий – слишком велико было искушение поправить своё материальное положение за счёт прохиндея, позарившегося на мою подружку. Собрав необходимые документы, я рванул на покорение бизнес-вершин.

***

Я лениво почитывала газету «Спид-инфо», сидя в своём ларьке, когда звонкий голос Алёны заставил меня приподнять голову:
– Привет, труженикам коммерции, – сказала она, – Что занятия в академии пропускаешь?
– Настроения нет.
– Могу понять. У меня для тебя маленький презент, – с этими словами Алёна вытащила из сумки белоснежного, очень пушистого и толстого кота, с трудом протолкнув его в окошко, – Открывай дверь, обмоем это дело.
Пока я недоумённо открывала дверь, услышала, что Алёна уже мило щебечет с кем-то:
– Это очень дорогой, породистый кот с родословной, но линяет, правда, и мочится где попало. Устала я ковры мыть, да одежду очищать от шерсти, вот и решила Гульке подарить: у неё даже Савва своего здоровенного дога как-то на две недели оставлял.
Я открыла задвижку и увидела Алёну, а возле  неё двух довольно крупных ребят: Глеба и Полено. Оба в добротных кожаных куртках, с внешне доброжелательными лицами. Они относились к группировке, являющейся не столько моей крышей, сколько Саввы.
– А мы и не знали, что у нашей голубки есть такая шикарная подружка, – прищёлкнул языком Полено, лицо которого, представляло из себя замысловатое сочетание монголоидной и славянской расы: тёмный ёжик волос, нос картошкой, узкие глаза.
– Может выпьем за знакомство, раз наши пути здесь сегодня пересеклись? – предложил обычно более серьёзный Глеб, внешне смахивающий на викинга из-за своей причёски и цвета волос.
– Это предложение или руководство к действию? – спросила я мужчин.
– Конечно предложение. Ты же знаешь, как уважительно мы к тебе относимся, – ответил более старший из присутствующих – Глеб.
Их почтительное отношение ко мне проявлялось в том, что при встрече они отвешивали мне не всегда приличные комплименты, а иногда пытались лапнуть за мягкие места, но делали это с юмором, как бы прикалываясь.
– Садитесь, раз пришли, – сказала я, поглядывая неодобрительно на свою подружку, которой надоела очередная дорогая, на этот раз живая игрушка.
– Хорош кот! Подари лучше его мне на рукавицы, – сказал Полено, поглаживая сладко-мурлыкающее животное, не подозревающее о его кощунственных планах.
– Знатные будут рукавицы, – одобрил его предложение Глеб.
– Сборище садистов, продолжите эти разговорчики, всех повыгоняю! – заметила я, – Кстати, с вашими габаритами этого кота хватит лишь на одну плохонькую рукавичку.
– Не будем делить шкуру неубитого медведя, у меня есть, что получше, – сказала Алёна, доставая бутылку водки, – С вас всё остальное, –  расчётливо тут же добавила она.
Глеб без слов вынул из кармана «пластилин», завёрнутый в целлофан, и положил на стол, а Полено, развернув его, начал быстрыми, выученными движениями мельчить  содержимое и забивая косяк, предложил:
– Курнём!
Глаза Алёны загорелись весёлым огоньком:
– Не откажусь.
Она глубоко презирала людей, колющих наркотики в вены, но к тем из них, которые принимали их в другом виде, а особенно курили, имела повышенный интерес.
Пока я расставила на тумбочке, служившей здесь столом, помимо водки «Колу» и шоколад, периодически отвлекаясь на покупателей, как всегда появляющихся не в самый удобный момент, все успели накуриться травкой. Только разлили водку по стопкам, как опять раздался стук в дверь. Пришлось мне опять поднимать задвижку. Это оказался мент, ещё довольно молоденький, рыжеволосый пацан. Он подозрительно проверил мои документы, спросил сурово:
– Что за сборище?
– Конституцию надо читать, товарищ сержант, – заметил с наглой развязанностью Глеб, – Где хотим, там и собираемся.
– Запашок тут у вас странный! – не успокаивался сержант.
– Это, наверное, оттого, что девчонки тут какие-то модные сигареты с ментолом курили. Ещё и кот тут где-то нассал. Да, ты не стой, садись на ящик, замахни с нами чуток, – настаивал гостеприимно Полено.
Удивительно, но он присел за стол и выпил рюмку водки, а когда ушёл, то у всех вдруг пропало желание веселиться. Алёна позвонила по сотовому Толику:
– Заедь за мной, дорогой. Я у Гули в ларьке, – а затем, взглянув на меня вопросительно, поинтересовалась, – Забираешь кота себе?
– Тебе уж точно не отдам назад.
– Я его буду иногда навещать, «вискас» приносить.
Вскоре подъехал Толик на машине и Алёна, предварительно припудрив лицо, и подкрасив губы, поднялась навстречу приятелю, жалуясь:
– Нас мент чуть в изолятор не свёз.
– Да, шутит она, – успокоил Полено, встревоженного Толика:
– Он сам чуть в штаны не нассал, а хотел ещё всё на кота свалить, – заметил Глеб.
– Слушай их больше, – засмеялась я.
Когда влюблённая парочка удалилась, Глеб заметил:
– Манерная деваха твоя Алёна. Мне больше нравятся девушки по-естественнее, такие как ты, Гулька.
– Как хорошо, что мы прекрасно понимаем друг друга, – сказала я, создав видимость, что целую его в губы, закрывшись от Полена журналом «Economist», валявшимся здесь же неподалёку.
– Жаль, что тебя Савва первый приметил, – сказал Глеб мне с романтическим вздохом.
– Ой, не могу, – ржал над нами Полено, – Умора! Любовнички, прощаться пора. Труба зовёт, дела не ждут.

***

Я сидела на скамейке в парке, разбитом возле стоматологической клиники. Свежий весенний ветер, щебетанье птиц, приятно согревающее тепло солнечных лучей несколько смягчали моё тягостное ожидание приёма у врача. Обезболивающее  на сегодня уже мне не помогало. Я тщетно пыталась дать себе установку, что боль - это всего лишь информация, передаваемая нервным оканчаниям о превалировании катоболических процессов в определённых тканях организма. Если трансформировать её передачу, направить все внутренние усилия на восстановление баланса анаболизма путём выведения продуктов распада, организм включит режим самовосстановления. Видно в последнее время я слишком злоупотребляла недопустимыми вещами для человека жаждущего просветления, и аутотрениг был бесполезен. Сосредоточась на своих болезненных ощущениях, я, подняв на мгновение голову, внезапно увидела проходившего мимо Юрия. Он не сводил с меня глаз и как будто ждал, что я радостно брошусь к нему на встречу. Наверное, я бы так и поступила, если бы не зубная боль, не дававшая мне в последнее время покоя. Естественно соблазн был велик, потому что в лучах солнца Юра был особенно хорош: золотистого оттенка матовая кожа, волосы благородного пепельного цвета, небрежная, словно танцующая, самоуверенная походка.
Продолжая сидеть, я лишь молча смотрела ему вслед, не двигаясь с места, и думала: «С чего я взяла, что он похож на моего любимого Юру. У них лишь одно сходство – завораживающая пластика  движений. Но если у того были кошачьи повадки борца, то у этого они больше похожи на змеиные уловки любимца женщин».
Надо сказать, что встреча с ним позволила мне затем стоически вынести последующие муки у стоматолога, так как я вспомнила, что существуют помимо физических более удручающие душевные страдания. А врач почему-то лечила по старинке, забывая что в наше время есть уже обезболивающие средства…
По возвращении в общагу мне захотелось побыть одной, но почти сразу вернулась с занятий Света, а затем пришёл Влад, сочувственно расспрашивающий:
– Ну как? Больно было?
– Не то слово.
– Вылечили хотя бы? – поинтересовалась Света.
– Угу. Есть вот только хочу теперь, – пожаловалась я.
– Тебе пока нельзя. Лучше вообще сегодня не есть. Я всегда так делаю, – дал совет Влад.
– Нет, я умру, если не съем  что-нибудь вкусненькое, – ответила им наперекор, а затем достала коробку конфет «финики в шоколаде», купленную предусмотрительно. – Кто считает, что мне нельзя это есть, с теми не поделюсь, – выставила я ультиматум.
– Конечно, если это успокаивает твои растревоженные нервы, то они даже полезны, – быстро сдалась Света.
– Запрещённый приём. Впрочем, главное, что тебе наконец полегчало, – сказал щепетильный Влад.
Потом мы мирно пили чай с конфетами. И я наконец почувствовала проснувшийся интерес к жизни. Так как учёба, является проверенным отвлекающим средством от душевных терзаний, давших вдруг о себе знать, сказала Владу:
– Единственная дисциплина, пугающая меня в этом семестре, техпроцесс, на остальные я даже не хожу, – и потому дополнительно поинтересовалась, – Ты мне не посоветуешь, кто может сделать за деньги курсовик по нему, а то боюсь: сама не осилю.
– По техпроцессу у нас Витька спец. Но ты же знаешь, что он в деньгах не нуждается. Всё равно попроси – вдруг согласится. Только раньше 9 вечера его в комнате у себя не застать.


Витьку я с трудом застала около двенадцати часов ночи. Он по-видимому только помылся, потому что грустно ходил с философским видом по комнате, расчёсывая сырые волосы. Я спросила его:
– Ты не очень занят?
– Нет.
– Тогда пошли ко мне.
– У меня волосы ещё не высохли, – сказал Витя, поправляя свои тёмные завитки волос, – Надо уложить, пока сырые, а то потом плохо лежать будут.
– Я сама тебе волосы феном уложу и гелем закреплю, но только у меня в комнате. Купила недавно фирменное средство, лучше не бывает…
Конечно же он согласился. Витя и Влад, были соседями по комнате, относились к совершенно различным типам мужчин и единственной схожей чертой их характера являлось трепетное отношение к своей внешности. Так, если Влад хронический ловелас предпочитал сугубо практичные отношения с женщинами, то Витька любил с ними нянчиться, окружая себя восторженным девичьим вниманием, не замечая подчас их сексуальные влечения к нему.
Я с лёгкостью уложила его пышные, слегка жёсткие волосы в гриву и лишь затем, поинтересовалась:
– Ты говорят большой специалист по техпроцессу. Не поможешь мне? Я деньги готова заплатить.
– Покажи вначале задание.
Он скурпулёзно изучил поданный ему текст и вынес вердикт:
– Я конечно помогу, но не за деньги. Будешь делать сама: постепенно и по частям. Время ещё есть. А я буду к тебе приходить каждый день и показывать, что делать дальше. Согласна?
– Да, – не очень обрадовалась я.
На прощание Витя сказал:
– Пошли завтра поучаствуем в марафоне.
– Я не в форме.
– Завтра зайду за тобой, – не слушая моего ответа, произнёс он.

По пути к беговой дорожке Витя передал меня под опеку своих подружек – коллег по волейбольной секции. За компанию с ними я сделала небольшую разминку, разогревая мышцы. Их спортивный азарт незаметно передался и мне, хоть я до того и думала – главное участие, а не результат. Глядя на девчонок начала более усердно тренироваться, постепенно приводя себя в тонус, настраиваясь на результат. В итоге я прибежала в группе среди девчонок – второй. Для меня это был неплохой результат, особенно если учесть, что со мной бежали девчонки, регулярно занимающиеся спортом.
Назад я возвращалась в компании с Витей, а также волейболистками Аней и Валей, проживающих в одной комнате в нашей общаге. У меня сложилось впечатление, что я была здесь лишняя, слишком уж влюблёнными глазами смотрели девчонки на своего спутника и сопернически на меня. Одна жаловалась при этом другой, словно оправдываясь за не очень хорошие спортивные показатели:
– Я мышцы плохо разогрела, поэтому поздно пришла. Боялась темп набрать после растяжения, а так Янку хотелось обогнать.
– А я вчера плохо ночью спала, сегодня голова до сих пор болит.
Я решила вставить и свою лепту в их диалог:
– А у меня уже месяц бессонница из-за зубной боли. Думала сердце остановиться из-за анальгетиков.
– Если честно не ожидал от тебя такой результат, – восторженно сказал Витя, – Твой бы потенциал да в мирных целях.
– Боюсь, что опоздала. Ладно, я пойду, а то спешу, – нагло соврала всем, так как мне не очень нравилось составлять почётный эскорт обаятельному брюнету.
Так как у меня появилась незапланированная фора во времени, решила зайти к Ване, чтоб отдать деньги. Мне не очень хотелось тешить молодого человека надеждами о том, что я отдалась ему за столь мизерную сумму, не возвращая долг.
Иван очень обрадовался моему приходу. Судя по чертежам, разбросанным повсюду, до моего внезапного появления он благополучно учился. Об этом свидетельствовал весь его скромный и трудолюбивый вид с многочисленными следами от шариковой ручки на ладонях. Я сунула Ваньке деньги и хотела уже развернуться, чтоб идти, но он меня остановил:
– Посиди маленько, – осторожно взяв за руку обеими ладонями, добавил, – Выпьем за сильных духом людей, таких как Руслан.
Я удивлённо взглянула на него:
– А за Юру?
– И за него. Но в их компании мне больше по душе был Руслан. Юра был слишком неординарной личностью.
– Знаешь, я всё не могла понять: как они добивались такого почтительного отношения к себе. Они втроём приходили в общагу, на девять этажей забитую в основном одними мужиками, и королили там. За счёт чего они добивались такого послушания? Знаешь, только глядя на тебя поняла, что большинство ими просто напросто восхищалось, – высказала я своё мнение.
Ванька воспользовался моей внезапной замешкой и постепенно подтолкнув к стулу, заметил:
– Незнаю, но мне всегда хотелось стать таким, как они. Особенно как Руслан. Юра был слишком резок, непредсказуем и потому опасен. Но знаешь, к тебе одной он относился как к королеве. К остальным докапывался очень грубо. Он просто тебя любил, а ты его - нет!
- Не правда!
Я вдруг расчувствовалась, слёзы встали у меня в глазах, и потому неожиданно выпила стакан водки, невзначай подсунутой приятелем, залпом, чего никогда не делала. Ванька, конечно, поддержал меня, заметил:
– Знаешь, ты тоже непредсказуемая. В тот раз была излишне серьёзная и скучная, сегодня лиричная и грустная. В чём причина? Ведь не только в событиях годовой давности?
Он встал со стула, обнял мои плечи, жарко целуя их сквозь легко соскальзывающее трико от его движений. Я поднялась, поправляя свою одежду и одновременно пытаясь улизнуть от нежеланных объятий, но Ваня ещё более пламенно атаковал меня, целуя уже обнажённые им соски груди. От выпитой водки, а может быть и физической усталости после марафона, кровь у меня стучала в висках, сердце учащённо билось, и потому я медлила с реакцией на происходившее, скромно прошептав приятелю:
– Не надо. Я не настроена сегодня на это.
– Слушай, с тобой ни один мужик не будет счастлив. Как ты не понимаешь, что в женщине важнее не внешняя привлекательность, а уступчивость, – разжёгся Ваня, всё ближе придвигаясь ко мне своим возбуждённым мужским достоинством, чётко проявлявшемся сквозь спортивные штаны – Ты же хочешь, я вижу…
Крепко сомкнув губы, мне не хотелось отвечать на его поцелуи. Тогда он стал разворачивать меня задом, прошептав откровенно:
– У тебя самые красивые ягодицы в мире.
Ваня явно желал вторгнуться меж ними, всё жёстче стискивая меня в объятиях, но, угадав его специфические намерения, я, резко развернув тело, оттолкнула ногу в ударе, так заехав ему в живот, что он, как подкошенный сразу свалился на пол.
– Прости, но у меня рефлексы хорошо отработаны.
Я теперь смогла спокойно поправить свой спортивный прикид, пока он изумлённо посматривал на меня снизу вверх:
– Ты оказывается сильная личность.
– Прежде всего сильная духом. Понимаешь, если б я была уступчивой, от меня давно бы уже ничего не осталось, – попыталась я зачем-то виновато оправдаться перед ним.
– Конечно, возле тебя, знаю, не мало крутых вьётся, но ты никому из них не нужна всерьёз, – сказал он зло, буравя меня глазами.
– Всю жизнь мечтала остаться старой девой. Но не получилось… Ладно, живи спокойно, так, как я уже не могу, – произнесла приятелю на прощание, покидая его дом.
Надо сказать, что искать смены впечатлений долго мне в тот день не пришлось, так как по пути к дому я встретила бывшего охранника с общаги. Он выглядел теперь более эффектно, сменив камуфляжную форму на солидный костюм с иголочки, радуя взор как всегда совсем не местным колоритным загаром:
– Привет. А ты похорошела.
– Расту.
– Куда уж дальше, хватит, – мужчина доброжелательно улыбнулся.
– Ты тоже шикарно выглядишь, только вид печальный, – заметила я.
– Только из командировки. Кстати, у меня образовался небольшой перерыв во времени. Может пригласишь на чай?
– Пошли, – согласилась я без долгих размышлений.
– Чайник покупать? – вспомнил он мой давнишний намёк.
– Не надо. У соседки позаимствуем.
На проходной в общаге, его окликнул теперешний охранник:
– Андрей, задержись минут на пять, разговор есть.
– Ладно, – мужчина, повернувшись ко мне, сказал, – Я скоро приду. Ставь чайник.
Он действительно пришёл спустя десять минут. Мы попили чай с вареньем, а потом перекинулись в картишки. Оба раза я выйграла, объяснив этот факт:
– Мне в любви не везёт, зато в картах одна масть лезет, – однако взглянув на него, добавила, – А у тебя вид совсем сонный, ты б поспал. Могу одолжить тебе свою кровать по дружбе.
– Спасибо. Воспользуюсь, если можно. Только разбуди через полтора часа, а то мне надо будет идти по срочным делам.
Андрей почти сразу заснул. Я ушла на кухню готовить себе ужин, где соседка сказала мне с укором:
– У тебя в последнее время каждый день новый кавалер.
– Если б новый. Пока у меня всё только старые приятели, – успокоила я девушку.

***

Я чувствовала себя опустошённой после выступления с рефератом на тему: «Межличностные барьеры в учебной практики ВУЗов». Пока я выступала с речью на кафедре, Александра Викторовна с укоризной смотрела на меня, ожидая подвоха. Но не зря же я целую неделю проторчала в библиотеке, отказываясь от личной жизни. Кое-чего мне удалось добиться. В конце выступления «Сандра» лишь спросила меня:
– Скажите мне кратко, в чём на ваш взгляд всё-таки заключается объективная среда для возникновения дискриминации преподавателями студентов.
– В наличии у них больших прав, чем у студентов, заключающихся в частности в применении субъективных критериев для оценки их способностей, – высказала я своё мнение без заминки.
– У кого-нибудь есть ещё вопросы? – спросила Александра Викторовна и в ответ на единодушное молчание добавила, – Ставлю вам Ледкова 4. На мой взгляд, это достаточно объективная оценка ваших способностей.
После семинара Алёна подошла ко мне, протянув руку:
– А ты отчаянная девчонка оказывается. Сколько она тебе поставила?
– Четыре.
– Я б конечно за четыре не стала бы перед всеми изголяться. Впрочем у вас с Сандрой взаимная неприязнь с первого взгляда. Так что это значительный прогресс в ваших отношениях, – говорила Алёна, пока мы шли к выходу.
Естественно, Алёну уже ожидал Толик, шагнувший к нам на встречу:
– Привет мученикам «Сандры».
– Нет, сегодня мы не мучались, а я даже наслаждалась речью Гули про дискриминацию студентов преподавателями. Не хватало только транспарантов, – сказала Алёна, снисходительно улыбнувшись.
– О, тебя можно поздравить, – заметил мне холёный приятель подружки.
Я с завистью посмотрела на влюблённую парочку, расстроившись: «Ну почему меня в последнее время никто не встречает?» – и тут неожиданно увидела возле академии Дениса, вылезшего только что из белоснежной «Мазды». Он радостно помахал рукой и направился к нам на встречу, как только мы вышли из холла.
– О, чудо реинкорнации свершилось, – прокомментировал Толик ситуацию.
Денис радостно подхватил меня при встрече на руки, закружив вокруг себя:
– Я обожаю тебя.
– Откуда у тебя тачка? – воскликнула я удивлённо.
– Заработал. Поехали. Сегодня мы отрываемся, – он повернулся в сторону Толи и Алёны, – Вас тоже приглашаю.
Мы поехали с обоюдного согласия всех присутствующих в ближайший супермаркет, толпой прошлись меж торговых стоек, набрав шампанского, водки, колбасной нарезки, шоколада нескольких сортов, куру-гриль. По пути к дому Дениса заехали за Гошкой, у которого всегда можно было разжиться коробком анаши для создания общего фона светской беседы. За компанию пригласили и его в гости.
Первую бутылку шампанского, пуская по кругу, выпили ещё во дворе, до того как подняться к Денису в квартиру. Я торжественно разбила пустую бутылку об бампер машины, повесившись после этого на шеи у своего возлюбленного, прошептав:
– Настоящий герой тот, у которого хватает мужества начать всё сначала. Будь моим героем!
– Постараюсь оправдать доверие, – тихонько ответил он мне и торжественно сказал остальным, – Все в дом!
Нам не понадобилось много времени, чтобы раскидать все купленные явства на круглый столик с изогнутыми ножками. Включили громко музыку и начали дикие пляски вокруг него. Гоша, как шаман, приготовил вместо курительной трубки косяк из «беломора», который стали передавать друг другу. Когда очередь дошла до Дениса, два друга стали дымить на пару «паровозиком». Я всё это время ухаживала за остальными, подавая бокалы со спиртными напитками:
– Выпьем поскорей. Не расслабляйтесь, банкет начинается.
Для веселья теперь много повода не надо было: любое сказанное невпопад слово или неловкое движение, приводили к истеричным приступам хохота. Так что можно представить гогот, возникший от нечаянного моего движения локтем, разлившего почти целую бутылку «Хенеси». В итоге пьянка удалась на славу. Гости разбрелись уже за полночь, оставив после себя разбросанные бутылки и гору объедков.
Я и Денис, раскурив ещё один косяк, предусмотрительно отхваченный у Гошки, подымили перед тем, как улечься в постель. Приятная заторможенность наших конечностей сподвигла нас на забавный прикол, предложенный Денисом:
– Давай я буду старым дедкой, а ты ветхой бабкой. И мы будем заниматься сексом очень медленно, медленно, медленно.

***

На утро я проснулся с головной болью. Увидев стол и пол, заваленные различного рода ошмётками, я с ужасом промычал:
– О, нет.
От моих негодующих звуков проснулась Гулька, сладко потянувшись:
– Тебе не спится?
– Смотри, что творится в хате. Ты мне скажи хотя бы, как окурки могли очутиться на люстре? – продолжал возмущаться я.
– А ты забыл, что вчера танцуя меня до потолка подбрасывал? До сих пор удивляюсь, как ты меня ни разу не уронил, – невозмутимо ответила моя подружка.
– Ничего не помню, – почесал лоб я, – Надеюсь в остальном вёл себя как джентльмен?
– Если не считать, что около часа, как дряхлый дед, трясущимися руками пытался раздеть меня, а затем ещё столько же совратить…
– Успешно?
– Мимо цели, – издевательским голосом произнесла Гуля.
Я схватился за голову, оправдываясь:
– У меня сегодня что-то мысли за сознанием не поспевают. Ничего не понимаю, – добавил, поднявшись с кровати, – Ладно, пойду сварю кофе.
Гулька подошла ко мне сзади спустя несколько минут и спросила:
– Ты так и не сказал вчера: где взял деньги на машину?
– Взял товар под реализацию в двух фирмах.
– Чем отдавать будешь? – спросила она, от удивления широко открывая глаза.
– Я купил машину только на часть проданного товара. Реализовав  оставшееся, отдам долг одной из фирм и тут же возьму новую партию, чтоб отдать его второй. И так несколько раз. Или в крайнем случае продам тачку. Понимаешь, она мне досталась по очень выгодной цене.
– Строишь пирамиду? Забыл, к чему это приводит? – возмутилась Гуля, приводя себя в порядок, путём стирания слегка подтёкшего макияжа и расчёсывания волос.
Молча попили кофе в подавленном настроении, а затем разбежались в разные стороны. Гуля – домой, а я, предварительно выпив шипучую таблетку от головной боли, поехал к себе в офис, но не доехал до него буквально квартал из-за того, что в задницу машины въехала красная «девятка». Сам я нисколько не пострадал, зато тачка явно не поддавалась восстановлению.
Рыжеволосый водитель с «девятки» ринулся со злостью мне навстречу:
– Гад, тормозишь не вовремя.
– На светофор надо смотреть, – оборвал его претензии я.
Гаишники приехали на удивление быстро – мы так и не успели подраться, чего мне уже невообразимо захотелось сделать. С первого взгляда гаишники сказали, что виноват не я. К несчастью, их злосчастная трубка показала, что я был пьян в момент аварии, хотя с утра ничего не пил кроме таблеток от головы!
В трансе воспринимал всё дальнейшее: взял протокол гаишников, записал координаты рыжего, метнулся в поликлинику на освидетельствование с мыслью: «Не пьян же», – с ужасом припоминая, что мне надо сегодня успеть ещё отдать деньги одной из оптовых фирм, тут же понимая: «Всё равно теперь не рассчитаться с долгом».

***

Честно с утра отправилась на занятия в университет. С большим удовольствием просидела две пары на информатике, работая с электронными таблицами. Благодаря хорошему знанию английского языка я одна из первых справилась с заданием, гоняя затем мондавошек по экрану.
Дылда-преподаватель с бородкой по прозвищу «Сократ», неодобрительно взглянув на мои занятия, при обходе компьютерного зала, заметил:
– Как только игрушки не прячу от вашего брата, всё равно находите.
– Она на брата не очень похожа, – усмехнулся за соседним компьютером весельчак Олег.
– Ты зря смеёшься! Твоя подруга с тем занятием, с которым ты до сих пор бьёшься, ещё  час назад справилась, – заметил Сократ.
Олег сразу заскучал, уткнувшись с усердием в компьютер снова.
Сократ же, заметив, что, выйдя из игры, я откровенно затосковала, сказал мне:
– Можешь идти, раз тебе на сегодня здесь не чему учиться. Зачёт я тебе поставлю и так.
Я выскочила из аудитории и сразу же заметила чуть в сторонке Юру. У него был замотанный бледный вид. Несмотря на наступившую жару с сегодняшнего дня, он был в элегантной, клубной куртке. Увидев меня, в лёгком, длинном, но просвечивающем платье, Юра живо подмигнул. Я несмело подошла к нему:
– Привет. Устало выглядишь.
– Я вышел из дома рано утром. Из-за диплома всё бегаю, – оправдался он.
– Поэтому со мной в нашу последнюю встречу не поздоровался? – спросила я обиженно.
– Поздоровался, просто ты не заметила.
– Поверю на слово. Пока! – быстро почувствовала неловкость я, как это бывает со мной, когда в отношения с кем-то слишком активно вмешиваются эмоции.
После встречи с Юрой у меня испортилось настроение. Немного поразмыслив, я отправилась домой. «К учёбе надо возвращаться постепенно, чтобы избежать стрессов», – успокоила я сама себя, пытаясь одновременно обмануться – «Вся причина в этом». Свалившись в комнате на кровати, я на удивление быстро заснула.

Вечером, не желая оставаться одной, на пару с Витькой долго выбирала по справочнику манжету и подшипник. Прилагаемые каждодневные умственные усилия для реализации данного процесса, для меня в первую очередь заключались в черчении, которое я с трудом переваривала. Оно требовало значительной моральной самоотдачи, поэтому мы периодически прерывались на чайный перерыв. В  результате мой чертёж теперь по своему виду напоминал скатерть в дешёвой пивной. Я посетовала на этот факт Витьку:
– Мои усердия неблаговидно отразились на чертеже. Посмотри, на что он стал похож. Вот ещё одно новое пятно появилось. Нельзя же чертить там же, где и жрать. Но здесь иначе не получается.
– Ничего наш преподаватель больше уважает подобные творения. Сразу видно, что человек сам работал, – успокоил меня Витя.
– Допустим, если присмотреться, можно увидеть отпечатки пальцев двух различных человек.
– Ничего, у нас никто в дактилоскопии в университете не разбирается, – как всегда здравомысляще успокаивал меня Витя.
Когда он ушёл, я ещё долго продолжала чертить на бумаге зигзаги. На что моя соседка недоумевающе воскликнула:
– Хватит учиться, а то ночью опять кошмары будут сниться.
– Ага, что я втулка без болта, – засмеялась я, а затем задумалась, – Мне почему-то только вначале себя трудно учиться заставить, а затем уже оторваться не могу, так затягивает.
Но мои поползновения к учёбе оборвал стук в дверь. Я с неохотой открыла её, не ожидая почему-то ничего хорошего.  На пороге возник Ваня в сопровождении охранника с вахты:
– Парень сказал, что к тебе. Но уже поздно… Поэтому я хочу знать, оставишь ли ты его у себя ночевать? Мне дверь входную надо закрывать, – сказал он.
– Нет, конечно, не оставлю, – категорически ответила я.
– Тогда даю вам 5 минут на выяснение отношений, – сказал охранник, возвращаясь на своё место.
– Зачем ты пришёл? – удивилась я.
– Я хочу попросить у тебя прощения, если нечаянно обидел тебя при нашей последней встрече. Знаешь, я даже готов за это выполнить любое твоё желание.
– Думаешь, желания у меня остались? – отвернулась от него я, – Если не трудно, закрой за собой дверь. Это единственное моё желание.
Когда он вышел, я прокомментировала его исчезновение Светке, – Болтов уйма, только все какие-то недоделанные.

***

Денис пришёл ко мне вчера вечером с побелевшим от горя лицом. Уселся на табуретке в кухне, и мне почти часа два по времени пришлось потратить на выяснение: что же всё-таки произошло с ним? В ход пошёл даже один невероятно дорогой джин, притащенный однажды Саввой, но не пришедший по вкусу не мне, ни прочим гостям, периодически потчуемым этим драгоценным напитком, когда на стол обычно подать уже больше нечего. В нём было 65 градусов;. Я налила себе только децел из чувства солидарности и полную стопку Денису. Он опрокинул её без слов и даже не скривился. Пришлось повторить. После третьего захода, когда я уже еле сдерживалась от приступа тошноты, появляющийся от запаха джина, смахивающий чем-то на дешёвый мужской одеколон с еловым ароматом, Денис наконец проговорился:
– Кранты мне Гулька.
– Почему? – встрепенулась я.
– Машину разбил, за которую ещё не полностью рассчитался. В долгах под завязку. И авто уже не вернуть!
– Наверно можно что-нибудь придумать? – попыталась успокоить я друга.
– Да. Но для этого надо время, а его у меня нет. Сегодня я должен был вернуть долг. День хозяева, думаю, ещё подождут, а затем на меня натравят свору бандюг.
Я испуганно взглянула на него:
– А в аварии: кто виноват?
– Спорный вопрос. Вначале трубка показала, что я был пьян. Медицинское же освидетельствование показало обратное. Короче, пока здесь будет суд да дело, меня уже в порошок стерут криминальные элементы, – сурово пробурчал Денис.
– Ладно, утро вечера мудренее. Сегодня, извини, у меня башка уже не соображает. Отдохнуть хочу, подумать. Встретимся завтра в торговом центре «Олимп», всё там и решим, – выдала я своё мнение.

На следующий день мы в подавленном молчании сидели в кафе торгового центра. Здесь было в это время малолюдно и поэтому спокойно. С балкончика я могла видеть почти всех входящих, зато нас разросшаяся в кадке пальма почти скрывала. Это было моё любимое место, где я любила посидеть, когда надо было  над чем–то крепко подумать.
Я заказала бармену для себя и Дениса пиво с креветками, которые обожала, и тут вдруг увидела на первом этаже среди одиноких посетителей Норку, разгуливающую неспешной походкой меж торговых рядов.
– Пойду, Норку позову, – сказала я Денису, направившись к лестнице.
Мы вернулись через пару минут с ней вдвоём, оживлённо беседуя. Я спросила у подружки, правда, без особого интереса:
– Как тебя сегодня так удачно сюда занесло?
– Колготки порвались, а завтра экзамен. Купить бы надо, – весело сказала она.
– Видно не боишься экзамена, – заметила я с завистью, добавив, – Присаживайся, вместе пивко попьём.
– Гуль, на третьем курсе мне уже слишком хорошо известно, чего надо бояться, а к чему можно относиться легко, – ответила рассудительно Норка, – А у вас: отчего такое потухшее настроение?
– С завтрашнего дня я, Норка, персона нон-гранта, – сказал предусмотрительный Денис, подавая ей бокал, за которым он видимо уже успел сходить, пока нас не было.
Попивая пиво, мы ввели Норку в курс событий:
– Понимаешь, Денис должен отдать деньги двум оптовым фирмам, в которых он брал товар под реализацию. Причём одна из них принадлежит нашему общему знакомому – Савве.
– А почему Денис не хочет отдавать деньги? – поразилась Норка.
– Потому что их у него сейчас нет. Он попал в аварию, и пока ему не отдадут деньги за машину, его жизнь будет на волоске, – пояснила я.
– Прямо таки на волоске?
– Не убьют, так покалечат, – серьёзно сказал Денис, – На меня начнётся охота.
– Ну, вы даёте! – не переставала удивляться Норка.
В подпитом состоянии наше настроение вскоре приподнялось и расстались мы уже в более весёлом расположении духа, чем было у всех поначалу. Обнявшись втроём, мы весело танцевали на улице под песню «Ушаночка» в исполнении группы «Лесоповал», раздававшуюся в тот момент из торгового центра. Врождённое чувство ритма позволяло нам симметрично, в такт музыке поднимать ноги. Прохожие изумлённо на нас заглядывались, а некоторые даже хлопали в ладоши. Они и подумать не могли: какая угроза нависла над одним из нас.
Мы не заметили, как за нашими лихими плясками наблюдал Савва, проезжая мимо на машине с другом. «Весело зажигают. А девчонки, кстати, ничего, тощие, но фигуристые», – заметил друг Саввы. На что тот ответил с усмешкой: «Я их хорошо знаю».

***

Сдав экзамен по техпроцессу на 4, я не спеша возвращалась в общагу. Учитывая, то, как я к нему вчера готовилась, можно было сказать, что результат превзошёл самые смелые ожидания. Настроение моё было бы совсем радужным, если б не озабоченность положением Дениса и Гули. На проходной мои размышления прервал оклик Андрея, сидевшего здесь с охранником:
– Если ты свободна, я к тебе сейчас зайду.
– Ладно.
Андрей появился у меня спустя 10 минут, искусно держа в руках две хрустальные рюмки, бутылку водки и бутерброды с колбасой. Это было уже что-то  новенькое в моей жизни. Со своими стопками ко мне ещё никто не ходил в гости. Прямо полное самообслуживание! Он поставил всё это хозяйство на стол, не спрашивая моего разрешения, объявил:
– Сейчас будем пить водку.
– Не хочу. Принципиально не люблю пить в полдень, потом весь день потерянный…
– Ты компанейская девчонка или нет? – спросил меня жгучий шатен, весело щурясь.
– Ладно, только для тебя сегодня побуду компанейской, – ответила я с одолжением, заинтересованно изучая вспученные карманы его одежды, в очертаниях которой угадывалось оружие.
– Ещё закуска есть? – спросил он меня, – А то к водке, того, что я принёс маловато будет.
– Нет, – покачала я головой довольно.
Андрей не поверил и по-хозяйски начал изучать содержимое моего холодильника. Наивный, он не имел даже понятий о моей безалаберности по отношению к еде.
– Нашёл! – наконец воскликнул он, обнаружив на подоконнике чипсы.
– Тебе повезло. Если, конечно, чипсы на твой взгляд подходят для этого.
– Неужели у тебя так мало денег? – спросил Андрей, – Запомни, когда я рядом, такой проблемы в корне существовать не может.
 Мы выпили, чокнувшись. Не смотря на всё моё отвращение к водке, она хорошо пошла. Я почти мгновенно почувствовала, как кровь быстрее побежала по венам, с жаром отозвавшись в конечностях.  Людям с пониженным давлением это ощущение должно быть хорошо известно. Обратив внимание на мой румянец, он спросил:
– Тебе полегчало?
– Груз прожитых дней чуть поиссяк.
– Ладно, у меня есть ещё одно неотложное дело. Я управлюсь за час. Дождись меня, – произнёс он, одновременно кидая пузатую спортивную сумку с плеча, с которой до того не расставался, и добавил, – Оставляю на хранение. Отвечаешь за сумку головой.
За время отсутствия Андрея я успела поджарить картошку, так как внезапно на меня навалился приступ аппетита. Можно отметить, что на мой взгляд, только студент из общаги настолько обожает такое однообразное, в других условиях быстро приедающееся блюдо, причём без сочного ростбифа в придачу. Конечно, на вернувшегося гостя зрелище в виде меня, утончённой с виду девушки, уминающей обычную картошку за обе щёки, произвело удручающее впечатление.
– Неужели твои дела так плохи, – удивился он, – Могу помочь.
С этими словами он протянул руки к сумке, спокойно лежащей на моей кровати, и расстегнув её, показал содержимое. К моему изумлению она была доверху набита купюрами, причём не самого маленького номинала.
– Ну почему я так хорошо воспитана, – с грустью вздохнула я, при этом с подозрением разглядывая приятеля. – Давно уже замечаю, ты постоянно с ног до головы вооружён. Разве обычный охранник носит столько с собой оружия?
– Только при необходимости, – он, нагло улыбаясь, выхватил из-за пазухи пистолет, приставляя ко лбу, спросил, – Страшно?
– Нет, – сказала я холодно, равнодушие к своей жизни ни раз уже помогало и не в таких критических ситуациях, – Ты случайно не можешь мне его одолжить. У тебя ещё ведь есть. Только не говори, что все зарегистрированное.
– Зачем тебе?
– Друг один в беду попал.
 Андрей некоторое время с сомнением смотрел на меня, а затем всё-таки протянул мне пушку со словами:
– Ты сама, того не подозревая, оказала мне некоторую услугу. Если это то, что тебе больше всего надо в настоящее время, забирай. Только не перестреляй своих любовников.
Я играючись, с жёстким выражением лица прицелилась в дверной замок. В этот момент, как всегда не вовремя появилась Светка, испуганно воззрившись на меня:
– Ну, у тебя и развлечения, Норка. Всему же есть предел!
Мне пришлось спрятать свою опасную игрушку в дамскую сумочку. Светку похоже мало успокоили мои действия и она решила сдать меня Андрею окончательно:
– Она теперь каждый день пьёт.
– Только вчера и то за компанию, – скорректировала я слова соседки и пошутила, – Ничего, скоро в киллеры пойду и перестану. Андрей меня научит.
Я разлила остатки водки на троих, погрозив на всякий случай Светке:
– Ну, Иуда, только попробуй и сегодня сливать водку в рукав. Вечно только продукт драгоценный переводишь.
– Светка, ты что-ли царевна-лебедь из сказки, – засмеялся Андрей, а затем вдруг засобирался уходить.
Стоило ему только уйти, как я, переодевшись в короткое платье, накинув ветровку, рванула из общаги к Гуле, где пришлось долго кричать за дверью:
– Это я, Норка!
Наконец раздался скрежет замка, и меня запустили внутрь. Гулька была на удивление спокойна и выглядела, как никогда сногсшибательно, в ловко обтягивающих её фигуру леггинсах. Лишь в голубых глазах, небесный цвет которых ещё больше подчёркивала синяя ленточка, ловко обхватывающая длинные, золотистого света волосы, сквозила тревога.
– Ты? Молодец, что пришла, – сказала она.
–   А где Денис?
– Тс! – подняв палец вверх, зашептала она, – Полено уже сегодня приходил с фотографией Дениса, спрашивал: не знаю ли что о его местонахождении? Кто-то видно сболтнул ему про наши отношения. Вон он до сих пор в дозоре стоит у дома, – продолжала описывать события дня Гуля, когда мы зашли на кухню.
– Так я не поняла: Денис здесь или нет?
– Здесь, в подвале. Они же не знают, что у меня из квартиры свой лаз в подвал есть, – заговорщически сказала Гуля, – Только молчи, как партизан, если вдруг кто спросит.
– И что вы намерены делать?
– Пока, усыпить бдительность.
– Чью? – не поняла я.
– Всех, – продолжала свой рассказ подружка, – Савва зовёт меня, ну и тебя тоже за компанию, на рыбалку. Он скоро заедет. Денис, если спросит: куда поехали? – скажи что-нибудь про производственную практику у него, будто Савва согласился взять тебя к себе.
– А здесь нет подвоха? – засомневалась я.
– Ты Савву что-ли плохо знаешь? Он нас в обиду не даст.
– Я не поеду! Не могу. Не одета.
– Отговорки не принимаются, – оборвала мои отмазки подруга.
– Ну, ладно. А пока пошли к Денису. У меня для него сюрприз.
– Сколько можно? – вздохнула Гуля.
Мы прошли в небольшой, неприметный закуток в квартире, служивший кладовкой, где, совместными усилиями отодвинув большой сундук, нам открылся лаз в подпол. Сквозь темноту я не сразу увидела невероятно бледного Дениса. Гуля протянула ему руку, и он выбрался ловко к нам.
Я без слов протянула парню пистолет, еле помещавшийся в маленькой сумочке, и лишь затем дала небольшой совет:
– Лучше не используй в деле, а то я не удивлюсь, если на нём уже числиться куча всякого дерьма.
– Откуда у тебя? – не без оснований удивился он.
– Маленькая женская тайна, – пресекла его любопытство я.
– Мы скоро уедем с Саввой. Он Норку к себе на производственную практику берёт, поэтому будем рокировку сегодня вместе на месте проводить, – объясняла другу ситуацию Гуля, подавая одновременно ценный совет Денису, – А ты в момент отъезда машины сигай в окно, думаю, Полено в это время бдительность притупит. Спрячься пока в шкафу.
Вскоре действительно пришёл запыхавшийся Савва:
– Вы в сборе, тогда поехали, – сказал он, нисколько не удивляясь моему присутствию.
Мы сели в джип к Савве молча. Он же только спросил:
– Ещё кто-нибудь едет?
– Ольга сейчас подойдёт.
– Подождём.
Ольга, вскоре появившаяся пред очами, оказалась самой весёлой пассажиркой в этой машине, потому что её непринуждённости не мешали всякие грустные переживания, как наши с Гулей. Всю дорогу она весело смеялась в ответ на весёлые замечания здоровенного Глеба, типа:
– Савва, ты рыбы то прикупил? А то, чует моё сердце опять запаха её не почувствуем.
– Я «сыроежки» прихватил. Тебе хватит, – успокаивал его Савва, – Стерлядка – самый смак.
Он по пути заезжал в ещё несколько мест и в итоге за нами за городом уже ехал целый кортеж машин.
Бивуак раскинули в очень красивом месте на излучине реки под раскидистыми ивами. Компания собралась разноликая. Судя по внешнему виду и разговорам, здесь были в основном коммерсанты различного пошиба, некоторые с любовницами, другие с жёнами, а так же несколько братков и товарищей из милиции. Всякой снеди, оказалось закуплено столько, что у меня после общаги глаза разбежались от множества различных импортных банок с маринованными овощами и грибами, шоколада и ящиков с импортным шампанским и пивом.
Естественно, у мужчин поначалу одевших бродни и ломанувшихся в воду ставить сети, быстро пропало желание ловить рыбу, завидев, как их прекрасные половины набросились на шампанское. Так как рюмок никто не захватил, мы пили его, каждая из своей бутылки, чокаясь ими между собой. Гулька тут царственно спросила меня:
– Ты видела когда-нибудь такое в своей общаге?
– Нет.
Надо сказать, что присутствующие мужчины вели себя предельно корректно для данной ситуации, не приставая к нам чрезмерно. Девчонки развлекали всех лишь танцами наподобе «ламбады», в которых участвовали в основном Ольга и Гуля, поэтому упрекнуть мне подругу было не в чем. Однако моё настроение оставалось отстранённым весь вечер, как и ощущение общей душевной неприкаенности в такой разноликой компании.
Возвращаясь с пикника, повидавший виды «форд», в котором я ехала вместе с Ольгой и товарищами в строгих костюмах, так мчался, нарушая все мыслимые ограничения скорости загородом, что, учитывая количество спиртного принятого до того нашим шофёром, казалось жизнь наша уже ничего не стоит. На первом же посту ГАИ нас естественно остановили, но корочки представленные нашим водителем, произвели достаточно неизгладимое впечатление на постового, лишь отдавшего честь под козырёк на прощанье. Добрались до дома как ни странно мы без приключений.

***

Я воспользовался моментом, выскользнув через окно, пока девчонки садились в машину к Савве. Подлые предательницы! Не поверил ни одному их слову! Было б моё положение не настолько печальным, я извёлся бы от ревности к сопернику, но сейчас надо было переиграть ситуацию в свою пользу. Тем более что теперь появился для этого более убедительный и весомый аргумент.
Во дворе дома, где жил водитель «девятки», мне без труда удалось узнать от местной детворы: когда он обычно возвращается и водятся ли у него в семье деньги?
– А зачем тебе? – с подозрением спросили один из пацанов, играющих в ножички на лавочке.
– Он машину мою разбил. Из–за этого теперь очень серьёзные люди готовы из меня душу вытрясти.
– А, мы слышали немного про аварию. Он смеялся над тобой, говорил, что такого лоха ещё сыскать надо.
Изучив окрестные достопримечательности, я понял, что лучше подстеречь «рыжего» в подъезде – полумрак и отсутствие посторонних зрителей будет очень кстати. Единственный минус – хорошая слышимость. Придётся рискнуть!
Заранее высмотрел своего противника в окно подъезда и встал наизготовку. Я щёлкнул затвором, с трудом различил силуэт мужчины в темноте, приставил дуло пистолета к его лбу:
– Закричишь, стреляю на поражение! Верни должок. Я из-за тебя так попал, что терять мне нечего, – прошептал ему с угрозой.
– Да, ладно. Сразу бы так сказал: что срочно надо! – затрясся от страха мужчина.
Всё прошло как по маслу: водитель с перепугу быстро нашёл деньги, протянув их из своей двери в полиэтиленовом мешке. Конечно, мне сопутствовала при этом определённая доля везения. Ведь он мог вызвать милицию, пока бегал за деньгами или всполошить весь дом своими криками. Впрочем, в том критическом состоянии, в котором я находился: убить противника и если бы понадобилось – и себя, для меня не составило бы большого труда.
Ночь пришлось провести на крыше многоэтажного дома. Я не мог заснуть от физического и морального напряжения до сих пор не отпускавшего меня. Вид широко распахнутого звёздного неба не поражал впервые своей неземной красотой. Расслабляться ещё было рано!
Я забылся только под утро, развалившись на брезентовом настиле. Во сне меня мучали кошмары с толпами преследователей-монстров с противными щупальцами, настигавших меня среди узких переулков города, готовых наброситься при малейшей заминке и высосать всю кровь.
Проснулся уже в полдень от накрапывающего дождика, вызвавшего неприятный мороз по коже. С трудом заставил себя подняться, спуститься на улицу к телефону-автомату.
Со стучащимися от холода зубами, позвонил Гошке, поинтересовался:
– Ну, как дела? Продал машину на запчасти?
– Не всё, – хмуро ответил приятель.
– Ладно, принеси пока то, что есть. Я буду ждать тебя на пяточке перед рынком.
С деньгами меня конечно Гошка похоже надул, но если сделать скидку на срочность и объём продаж, то он несомненно заслуженно отработал неотданные деньги. Имеющейся на руках суммы мне теперь хватило на то, чтобы полностью рассчитаться с одной из фирм и частично – с другой.
Справедливо решил, что Савве можно отдать пока часть – подождёт, в конце концов он мне больше должен за утраченные иллюзии. Оператору торгового зала это, конечно, сложно было объяснить:
– Какая отсрочка долга? Ты и так нам задержал оплату. Радуйся, что на счётчик не поставили! – злобно прокричал здоровенный бугай, и лишь немного одумавшись, предложил, – Обсуди это с хозяином. Он, кажется, сам выражал желание поговорить с тобой, если придёшь. Загляни в его кабинет.
Я зашёл к нему без стука. Некоторое время мы изучали настороженно друг друга глазами. Всё это время я сжимал в руках рукоятку пистолета, держа его в кармане, сдерживая желание выкинуть ствол наперерез сопернику, чтобы увидеть страх в самодовольном облике этого зарвавшегося буржуя. Он заметил мой непредумышленный жест и сказал:
– А ну доставай! Что тут у тебя?
Немного помедлив, я положил своё оружие на стол перед ним.
– Круто. Откуда у тебя такие игрушки? – удивился Савва.
– Не важно.
– Да, а какое у тебя ко мне дело?
– Прошу отсрочки на часть долга, – сказал я внезапно успокаиваясь. Что-то было фундаментальное в лице моего собеседника, внушавшее мне определённую степень уверенности в успехе почти безнадёжного предприятия.
– Какая сумма?
– Две тысячи долларов.
Савва задумчиво взглянул на меня, словно оценивая мои возможности, покрутил в руках отнятую только что огнестрельную игрушку, и спустя несколько минут произнёс:
– А знаешь, как мы лучше поступим. Я забуду твой долг. Для меня это не сумма – пропиваю за пару месяцев пожалуй больше. Ну, а ты постараешься исчезнуть из этого города. Мне мои ребята говорили, что твой отец живёт заграницей. Вот и езжай к нему!
– Мне надо подумать, – не сразу ответил я, поражённый его щедростью и дальновидностью коварных намерений.
– Подумай хорошенько. Так будет лучше всем. А ствол, извини, я оставлю у себя, чтобы ты не натворил напоследок глупостей. Итак надоело уже ваши пасьянсы разгадывать. Ты ведь у нас с прибабахом, – произнёс Савва с усмешкой.
Я ушёл от него с твёрдым намерением вернуться, швырнув оставшийся долг в лицо, но чем больше думал над случившимся, тем сильнее становилась моя уверенность в предпочтительности следовать совету Саввы. У меня больше не было желания поднимать свой бизнес, а оставлять всё как есть, означало смирение с жестокой реальностью и влачение жалкого существования.
 
***

Как ни странно, несмотря на многочисленные пропуски, мне удалось закончить сессию без проблем, поэтому, возвращаясь после последнего экзамена в общагу, я чувствовала невероятное облегчение и прилив жизненных сил. Последний экзамен по системотехнике оказался самым сложным, но благодаря лекциям Инокентия я преодолела и это препятствие. Сразу же заглянула к нему в секцию, чтобы отдать тетрадь, застала его в компании пятикурсников, сидящих за кухонным столом вокруг литровой бутылки водки. Среди них я сразу же заметила Юрия, обаятельно улыбнувшегося мне.
– Садись рядом, мы диплом обмываем, – радостно сообщил мне Кеша.
По такому поводу было грех не выпить. Я присела за стол, потеснив на одном стуле самого худенького Ромку, поинтересовалась:
– А что так скромно? Где закуска?
– Зачем тебе закуска, если я рядом? – самоуверенно заметил Юрий.
– Ещё не вечер. Мы пока стресс просто снимаем, – успокоил меня Ромка.
Неповоротливые дылды Аня и Валя, которые стояли тут же на кухне, не присаживаясь за стол, утверждая в ответ на приглашения парней «выпить» : «Мы водку не пьём», – посоветовали мне, – Разведи их на дискотеку.
– Слышали, – заметила я, – Молодёжь хочет дискотеки.
– Это больше по части Ильи. Он у нас почти профессиональный дискжокей, – заметив заинтересованность в моём взгляде, сказал Юра.
– Аппаратуру надо, – не очень то вдохновился идеей Илья.
– Технику у Вити девчонки попросят, – предложила идею я.
– Мы мигом, если вы «за», – обрадовались Аня и Валя, помчавшись к Вите.
– Я всё не могу понять: для которой из них Виталий – хахаль? – сказал Ромка со странным любопытством.
– Он им просто друг, – объяснила ситуацию я.
– Не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, – вальяжно заметил Юра.
– А я верю, – убеждённо не согласилась  с ним.
Витя появился в разгар нашего спора, и, не вмешиваясь в него, сказал:
– Мне нравится ваша инициатива по проведению дискотеки. Но я предлагаю делать её не здесь, а на улице, перед входом в общагу. Это будет класс! Погода как раз – зашибись.
– Конечно, лучше на улице, – радостно запрыгали Аня и Валя, похоже мыслящие одинаково.
– Тогда для оперативности поступим так: мужчины помогают мне переносить и устанавливать аппаратуру, а девчонки идут одевать соответствующий прикид и мазаться, – сказал Илья.
На том и порешили. У себя в комнате я долго выбирала платье, в итоге остановилась на простеньком жёлтом платье с открытой спиной и клешёной юбкой, выше колена. Посмотревшись в зеркало, убедилась, что выгляжу, как никогда неотразимо, грудь вот только без ливчика (он совсем не вписывался в мой наряд) чересчур просвечивала, но ведь она была не такой большой и почти идеальной формы. Для танцев – самый раз.
Спустившись вниз, заметила, что подготовка к дискотеке к этому времени практически завершилась. Толпы любопытных студентов с прочих этажей и даже с соседних общаг почти сразу же создали массовость сумбурно возникшему мероприятию.
Юрий, поначалу самодовольно обнявший меня, бросился на покорение прочих представительниц женского пола. Он не сразу заметил, что, оставшись одна, я не долго скучала. Ему же оставалось теперь только развлекать Аню и Валю, не пользующихся здесь успехом. Мне же даже во время быстрых танцев обязательно составлял пару очередной кавалер. Чувствуя восторженный блеск их глаз, я ещё больше растворялась в музыке, двигаясь в такт.  Юрий теперь не раз пытался подойти ко мне, но я ему на зло,  в этот момент мило воспринимала ухаживания очередного поклонника.
Илья оказался самым проворным ухажёром, в ответ на мою жалобу: «Пить хочется», – он подхватил меня на руки и понёс к ближайшему коммерческому ларьку. Нас задержал Юрий на полпути, красивым жестом сунув деньги однокурснику:
– Сегодня я спонсор. Купи ей «Сангрию».
Илья, заметив неодобрительный взгляд приятеля, сказал словно оправдываясь:
– Когда бог на небесах фигуру женщинам раздавал, Норка, наверное, первая в очереди стояла. И почему я уже женат? Сегодня же бы предложение сделал.
Ларёк был достаточно близко, поэтому весь путь до него и обратно на облюбованный нами пятачок, массивный Илья нёс меня на руках. Оказавшись наконец на ногах, я сделала лишь несколько глотков алкогольного напитка, пустив затем бутылку по рукам многочисленных желающих его вкусить. Воспользовавшись всеобщей заминкой, Юрий спокойно пригласил меня на медленный танец:
– А ты пользуешься здесь успехом. Ещё ни одну женщину в моей жизни не было так сложно пригласить на танец.
– А оно мне надо? Я в последнее время на улицу не могу спокойно выйти, чтоб при этом никто со мной не познакомился, – призналась ему с неохотой, – Мне это даром... Я ведь и с тобой была лишь оттого, что ты очень похож на человека, которого очень любила.
– Все так говорят, – не поверил он мне.
Танцы продолжались до часа ночи, пока идейному организатору – Илье и вдохновителю – Витьке не надоело это неблагодарное занятие.
После танцев Илья на руках дотащил меня до четвёртого этажа в гости к Кену: «За жизнь побалакаем», – умоляюще пробормотал он. Поэтому я ещё долго сидела у него в окружении тёплой дружеской компании, оживлённо обсуждавшей свои дальнейшие перспективы:
– Я домой ни за что не вернусь. Лучше в аспирантуру поступлю, сразу двух зайцев убью: от армии отмажусь и прописку получу, – уверенно говорил Иннокентий.
– Хорошую работу параллельно с учебой тебе не найти, – охлаждал его оптимизм Ромка.
– По мне, так лучше жить там, где ты в числе первых, чем быть здесь ничем, – высказал своё мнение Юрий.
Я бы с радостью, если б могла, постаралась убедить его в обратном, но в данном случае это не имело смысла на мой взгляд, поэтому отмалчивалась. Единственный местный среди нас – Илья, не участвовал в неинтересной для него беседе, напевая песни под гитару. Очень стараясь произвести впечатление на меня, он даже перефразировал известную блатную песню про уголовника по кличке «студент», превосходно исполняя её: «Норка в жёлтом платьице». Четверокурсник Витька под эти звуки равнодушно задремал на кровати в уголке.
Иннокентий, заботясь о своих припозднившихся друзьях, двое из которых – Илья и Юрий, были не из общаги, растолкал Витьку:
– Лучше отсыпайся у себя. А то мне и так ещё одно койко-место надо искать. Может у тебя есть ключ от соседней с вашей комнаты?
Витька без возражений протянул ключ Иннкентию, за право обладания которым стали тут же спорить Юра и Илья:
– Тебя дома жена ждёт, нечего здесь прохлаждаться. Я бы на твоём месте у жены под боком уже лежал, – логически рассуждал Юрий.
– А тебе ближе до дома добираться. Меньше таксисту переплачивать, – не соглашался Илья.
Однако Иннокентий уже давно просёкший ситуацию, имел похоже свои доводы, без размышлений протягивая ключи Юрию. В результате с горя Илья ещё раз спел на «бис» песню про «Норку в жёлтом платьице», а я не дослушав печальный финал, собралась уходить.
– Я провожу тебя, – пошёл степенно мне вслед Юрий, проникновенно обнимая за плечи в коридоре, – Пошли ко мне.
– Нет. Я ещё не забыла, как ты в первый раз бросил меня, – обиженно проговорила в ответ, оставшись с ним наедине.
– А ты разве тогда ждала? – уверенно выдвинул свой аргумент Юрий, заглядывая в мои глаза.
– Нет, – не смогла солгать я.
– Вот видишь? – очаровывая меня прикосновениями своих холёных рук, вкрадчиво сказал Юрий, – Давай посидим немного в коридоре, поговорим.
Я присела на подоконнике, послушно внимая словам кавалера.
– Мне не хватало тебя. Почему ты ни разу не заходил? – спросила задумчиво я.
– Заходил, но тебя не было дома. Я тебя даже на защиту диплома хотел пригласить. Света тебе про это не говорила? – рисованно удивился он.
– Нет, – покачала я головой, – А ты на сколько защитился?
– На четыре, – ответил Юрий печально.
– Ты недоволен?
– Да. Понимаешь, не люблю всё среднее. По мне лучше получать конкретные – три или пять, чем аморфную – 4.
– Ты, знаешь, меня тоже часто всё среднее не очень устраивает. По мне так и жить надо или очень бедно, ведя борьбу за выживание или очень богато. Может быть это оттого, что я обречена как раз на средний образ жизни.
Взявшись за руки, мы ещё долго болтали в коридоре, обнаруживая всё больше общего в своём мировоззрении. Ощущая его опасную близость, я наконец-то поняла, что мои чувства к этому форматному во всех отношениях мужчине не подходят под определение любовной страсти, зато хорошо вписываются в понятие непреодолимого сексуального влечения. Ведь я уже знала наперёд, что будут встречаться на моём пути мужчины и красивее, и умнее, и пластичнее нежели он, но то совершенное сочетание различных качеств в мужчине, превращающих его в сексуальный капкан для женщины, ни в ком кроме него, в таком идеальном сочетании для себя, не найду.  Поэтому, когда он сказал:
– Ну, пока. Я пойду.
Резко воскликнула в ответ:
– Я с тобой.
Оставшись вдвоём наедине, мы вновь жарко сплелись телами и губами, словно понимая, что те нечаянные мгновения дарованные нам временем, так драгоценны и редки, поэтому надо использовать их сполна. Мы смогли оторваться друг от друга, только когда уже вовсю засияло солнце, освящая наши утомлённые тела, а опухшие от поцелуев губы настолько пересохли, что было больно даже говорить:
– Пол жизни отдам за глоток воды, – прошептал Юрий, продолжая обнимать меня за талию, – Пошли отсюда.
– Подожди немного, – взмолилась я, – Слышишь, Влад и Витька уже проснулись. Давай дождёмся их ухода, им на «военку» через пол часа идти. Понимаешь, они мои друзья. Мне оставаться по соседству с ними, а не с тобой. Не хотелось бы портить себе репутацию…
Он освободил свою руку от моего тела, посмотрел недоверчиво в глаза и сказал:
– Я не буду ждать. А ты как хочешь...
Юрий поднялся, оделся, встряхнул волосы и ушёл. Я, как идиотка, осталась в комнате, бесполезно ожидая момента, когда можно будет незаметно выскользнуть отсюда. В итоге, ринувшись к выходу, всё-таки налетела на Влада, выходящего из душа:
– Привет, – постаралась, как ни в чём не бывало, поздороваться я.
– Привет, – жгуче и очень понимающе улыбнулся мне Влад.
Я спиной чувствовала его осуждающий взгляд, мечтая провалиться сквозь землю.

***

С небывалым наслаждением нежилась в постели. После суетной зачётной недели и напряжённой череды экзаменов, я наконец то могла расслабиться. Мои сладкие потягивания неожиданно прервал громкий стук в дверь, от которого по началу непроизвольно вздрогнула. Пришлось живее одеваться. Натянув длинную футболку и смотав длинные волосы в узел, я ринулась к двери. Стоило мне её только открыть, как я увидела перед собой разъярённую фурию с покрасневшим от злости лицом, которое не спасал даже явно тщательным образом нанесённый тональный крем:
– Так вот ты какая, язва желторотая! – раскричалась она, – Тварь длинноногая, чтоб я тебя возле своего мужа не видела!
За спиной скандалистки возвышалось двое громил, смотревших на происходящее, как на бесплатное цирковое представление. Надо отметить, что от этого мне ничуть не становилось легче:
– Вобла языкастая, вали прочь от моего дома. С кем хочу с тем и вижусь, – нашла, что сказать я.
После этих слов жена Саввы попыталась схватить меня за волосы, но я из чувства самосохранения отскочила в сторону. От неожиданности сухощавая, ужасно непропорциональная женщина споткнулась и упала бы, если б не телохранители поддержавшие её с разных сторон.
– Я твой дом спалю, киллера найму! – продолжала она бесноваться.
Так как разговаривать с буйнопомешанной бесполезно, я торопливо захлопнула дверь со своей стороны. Чтобы быстрее прийти в чувство выкурила на тощак несколько сигарет подряд, а затем поставила чайник. В дверь опять позвонили. На этот раз я более тщательно посмотрела в глазок, и, рассмотрев Ольгу, пустила её на порог.
– Гулька, привет. Не у тебя так шумно было? – сказала она, сверкая от любопытства глазами.
– У меня, – удовлетворила её интерес я, – Да, проходи, чай попьёшь за компанию.
– Да, попала ты подруженька, – сказала Ольга, выслушав мою историю, – Что делать будешь?
– Да уж оторву эту точно слушать не буду, – спокойно заметила я.
В дверь снова постучали.
– Не вздумай открывать, – зашептала испуганно Ольга.
Я равнодушно щёлкнула замком, демонстрируя свой пофигизм, и увидела перед собой расстроенную Норку:
– Что-то случилось? – спросила я её, – Проходи, расскажешь. У меня сегодня с утра здесь не скучно.
– Ничего особенного. Просто жить не хочется, – пробормотала в ответ она.
– Тогда ты пришла куда следует, – радостно заметила я.
– Девчонки, что-то мне ваш базар не нравится, – взбаламутилась Ольга, – Ничего не понимаю! Может шмаль покурим, хоть врублюсь во что… Я случайно прихватила её с собой.
– Не откажусь. Ты, Норка, будешь? – спросила я приятельницу.
– Да, – кивнула она в ответ.
Мы с рассеянным видом покурили на кухне травку, а потом в более весёлом расположении духа раскинули картишки, гадая на день грядущий.
– У тебя в голове червовый король, всем он хорош, но он случайный в твоей жизни. Ваши пути должны разойтись. Ты в итоге останешься с бубновым королём, отношения с которым топчешь ногами. Хотя сердце у тебя почему-то успокоит дама, – с задором вещала Ольга Норке.
– У тебя, как и у меня на сердце дама, – засмеялась я, – Что из этого следует?
– Похоже я здесь лишняя, – сконстатировала ситуацию Ольга.
– Не будь такой прагматичной, – успокоила её Норка.
Скоротав в непринуждённой беседе день и проводив Ольгу, я уговорила собравшуюся было уходить Норку:
– Останься. Мне страшно оставаться одной.
– Мне тоже, – подружка ехидно переглянулась со мной.

Следующий день выдался не менее весёлый. Разбудил в полдень на этот раз нас Савва, появившийся с коробкой баночного импортного пива, похоже обрадовавшийся, что застал нас вдвоём. Разглядывая наши сонные физиономии, он скомандовал жизнерадостно:
– Под холодный душ, а затем ко мне на аудиенцию.
– А по-русски можно? – поинтересовалась я.
– Жена на время свалила.
– Неужели её разорвало от злости?
– Нет, она попсиховала день, а затем легла в клинику – титьки делать большие, – засмеялся Савва, – По этому поводу у меня дома грандиозная объява. Я холостякую.
Меланхолично попивая то кофе, то пиво, мы медленно с подружкой начали собираться на тусовку. Когда подружка с равнодушным видом расчёсывала перед зеркалом непослушные пряди волос, я на всякий случай предупредила её:
– Смотри, чтобы там ни на кого не заглядывалась.
– Перестань, – отмахнулась она, – Мужчины меня больше не интересуют.
Похоже я и в правду зря беспокоилась за Норку, на шикарной вечеринке, устроенной Саввой в его владениях, она сидела с отсутствующим выражением лица. Не удивляясь ни роскошному столу, накрытому на веранде вблизи коттеджа, ни представительным друзьям моего влиятельного друга, ни танцам обнажённой девушки на обочине фонтана, где гвоздём вечера стало падение опьяневшей танцовщицы в воду. Мокрая и растерянная она начала жаться к Савве, что тот воспринял по-отечески тепло, усадив к себе на колени, трепетно обнимая. Привыкшая к его многочисленным шашням, я не могла питать к нему собственнические чувства, и потому была совершенно спокойна.

***

Я хотел попрощаться с Гулькой. Несколько раз заходил к ней домой, но не мог застать дома. «Шлюха»! – снова и снова повторял я, понимая, – «Давно мне надо было свалить отсюда». Хотелось однако на последок посмотреть в её лживые глаза, увидеть себя в их отражении, прежде чем потерять навсегда. Вспомнив про ключ от квартиры Гульки, выданный ею в момент, когда я скрывался от бандитов, решился воспользоваться им и заодно возможно узнать маленькие тайны своей подружки. Мне пришлось долго сидеть на кухне в темноте, ожидая появления Гули. Попивая в очередной раз чай, я наконец услышал звук тормозов, останавливающейся возле дома машины, потом скрип открывающейся двери.
Я не желал сразу сообщать о своём присутствии, слыша шорох и шёпот, сначала в прихожей, а затем в гостиной и вышел лишь спустя некоторое время. Моему взору неожиданно открылась поразительная картина – в развороченной постели лежали полуобнажённые Норка и Гулька, страстно ласкающие друг у друга то розовые соски груди, то мочки аккуратных ушей. Я остолбенел, не зная, что сказать, не в себе от увиденного… Девчонки же в страстном порыве меня не замечали. Их тела сплелись замысловатым иероглифом, и я услышал сладкие, еле слышные стоны.
– Побаловали напоследок. Сам почти кончил, хоть и импотент уже, – сказал я, хлопая в ладоши, прерывая восторги девчонок, – Ладно, Гуля, попрощаемся без слёз. Вижу, оставляю тебя в надёжных руках.
– А что случилось? – непонимающими глазами уставилась на меня покрасневшая вдруг Гуля.
– Мне нет места рядом с тобой. Я уезжаю к отцу завтра утром, – сказал, протягивая ключи от квартиры в дрогнувшую руку её подружки.

***

Вернулась в общагу лишь спустя три дня. Пьянка  у Саввы продолжалась и наследующий день, правда, без прежнего размаха и танцевальных номеров. Сидели уже без настроения с унылым видом, так как пить совсем не хотелось. Гулька толкала не в первый раз тост «за наше безнадёжное будущее». От скуки я по примеру Саввы портила початые, но недопитые банки с пивом, бросая в него окурки. Хозяин пытался качать права:
– Когда от вас прок хоть какой-то будет, а то одни сплошные проблемы, – говорил он шутливым тоном, поворачиваясь ко мне, – Сегодня Норка твоя  очередь со мной спать!
– Ты и так уже почти со всеми моими подругами переспал, – урезонивала его Гуля.
Смогла покинуть Гулю и Савву лишь ближе к вечеру, когда в их взаимных отношениях наметился определённый прогресс: они начали много шептаться меж собой и больше не удерживали  меня за столом. Правда, Савва успел сказать при этом мне вслед:
– Мне на базе сетевой администратор необходим. Так что приглашаю к себе на производственную практику.
В опасной близи от своей общаги я неожиданно встретила  Ваню, сразу радостно распахнувшему руки мне навстречу:
– Привет! Мне есть, что тебе сказать, посидим, – предложил он, кивая на облупленную скамейку.
Я присела рядом лишь из вежливости:
– Что интересного ты можешь сказать?
– Уезжаю на каникулы к родителям. Поехали со мной, познакомишься с ними. У нас там река, лес рядом. Представляешь, как хорошо!
– Не представляю! – равнодушно ответила я.
– Знаешь, не могу тебя всё никак забыть. Даже с другими девчонками  думаю лишь о тебе. Я хочу, чтобы у нас всё было всерьёз, – говорил Ваня, трогательно глядя мне в глаза.
– А я не хочу, – не воодушевлялась в ответ.
– Ты пойми, ты многим нравишься, даже крутым. Но ты же им не нужна, они же никогда на тебе не женятся. А я с радостью на тебе женюсь.
– С чего ты взял, что я хочу замуж? – удивлённо спросила приятеля, поднимаясь, чтоб уйти.
– Твоя беда в том, что в твоей жизни была та фантастика, когда крутые ради тебя лбами сшибались, мордобой устраивали. Но это  же больше не повторится!
– Ну и пусть, – сказала я ему на прощание.

В общаге Светка мне недовольно заявила:
– Ты, что надолго исчезаешь и координаты не оставляешь? Пятикурсники в общаге два дня гуляли, защиту диплома отмечая. Тебя искали, по пять раз в день приходили. Юрий твой замучил меня вопросами.
– Ну и пусть, – ответила я, ощущая щемящее чувство тоски в сердце, – Всё равно ничего бы не изменилось от этого. Для него меня здесь больше нет.
Ночью мне по-прежнему снился мой любимый Юра. Он осторожно брал меня за руку и мы вновь ходили вдоль берегов широкой реки с разросшимися ивами, понимая друг друга без слов.
Далеко за полночь раздался стук в дверь, но я не стала её открывать. Из моих глаз потекли слёзы, заслышав знакомый голос самого сексуального мужчины, просившего второкурсника Колю из смежной комнаты:
– Вручи ей от меня шампанское, – но я и не думала подниматься с постели, заслышав надменный тембр своего приятеля.
Утром я разорвала афишу, хранившуюся до сих пор зачем-то меж томиками стихов Ахматовой.