Чужие письма

          Сегодня пришло пятое письмо. Пятое за три недели месяца марта, написанное незнакомой женщиной неизвестному ему мужчине. Он держал в руках очередной конверт, подписанный ее несколько вычурным, в завитках, почерком. Он ждал этого письма, ему хотелось почесть его тут же, стоя у почтового ящика, но поднялся к себе, захлопнул дверь и сел в кресло. Глеб не думал плохо или хорошо он делает. Первое письмо читать не хотел, это совершенно точно, но и не выбросил его, а только уговаривал себя не читать. Пошел в ванну, побрился и, расстелив постель, схватил со стола этот, в завитках, конверт и рывком вошел в чужую жизнь.
          Она писала, что теперь, когда его нет рядом, все вокруг стало ненужным, что у нее непривычно пустая кровать и как неприятно громко тикают часы. Ей было плохо и грустно.
          Он дочитал письмо и спрятал его в конверт. Она, - Ольга Григорьева, он перечитал обратный адрес на конверте, -  ошиблась адресом, возможно неправильно записала. А он все получал и получал ее письма, читал потоки слов и представил однажды, как она сидит в квартире одна, со своими громкими часами. Тогда Глеб попробовал найти того кому она писала. Но никто из знакомых не знал такого человека, да и не мудрено – город-то большой. И вот пришло пятое письмо.
«Мне грустно? Нет. Мне пусто? Нет. Мне – никак. Кто бы мог подумать, что все вот так выйдет? Я уже не жду твоего письма. Не нужно мне его – выпрошенного, вымоленного. Обойдусь. Какой же ты злой. Прости меня. Неужели ты умер? А как же я?»
          Вот и все. Без подписи, без даты, без приветствия.
          Несколько дней он думал о том, не начинается ли то, что называют судьбой с простого человеческого любопытства. И может быть стоит выйти за грань привычного круга, или даже не круга, а перестать перемешаться из пункта А в пункт В, двигаясь по привычному отрезку «работа-дом». Что, возможно, где-то за границами этого отрезка есть что-то еще, ведь как говорила в школе учительница математики Альбина Федоровна – прямые бесконечны и иногда они пересекаются. И еще, он подумал, что параллельные миры действительно существуют и для этого, чтобы в это поверить совершенно не обязательно читать фантастику, достаточно просто получить по почте совершенно настоящее чужое письмо.   
***
          Город ее оказался маленьким и невзрачным: высокие панельные дома, короткие улочки и два светофора. Он быстро нашел ее дом и, поднявшись на третий этаж, позвонил в дверь. Ему никто не открыл и, поразмыслив с минуту, он позвонил в соседнюю. Та отворилась, и крошечная старушка спросила строгим и на удивление молодым, девчоночьим голосом:
 - Вам кого?
 - А ваша соседка, - Глеб указал на дверь, - где она?
 - Оля?  - Старушка пожала остренькими плечиками, - Наверно на работе еще. Вы  подождите, если хотите.
Она чуть шире распахнула дверь.
 - Нет, я лучше здесь.
 - Ну, как угодно.
        Глеб спустился на один пролет, присел на ступеньку и закурил, стряхивая пепел в баночку из-под майонеза. Вообще эти подъездные «баночники» вызывали в нем легкое презрение. Ну что это за жизнь, когда тебе не позволяют в собственной квартире даже покурить! Кто хозяин-то в доме? Он как раз пропихивал бычок в плотно утрамбованный слой его собратьев, когда внизу хлопнула дверь и застучали каблуки.  Перегнувшись через перила, он наблюдал, как по лестнице поднимается женщина. Когда они поравнялись, он успел разглядеть ее темное узкое лицо и большие глаза. Как только она подошла к двери, он окликнул:
 - Оля!
Она обернулась и вопросительно посмотрела на него.
 - Вы меня не знаете, меня Глеб зовут. Я привез вам ваши письма. Вот. – Он полез в карман куртки и вытащил все пять конвертов. – Они приходили мне, вы перепутали адрес.
          Она отвернулась, открыла дверь и позвала его из темноты коридора:
 - Входите.
          Пока он пил чай, она перечитывала письма и складывала их в аккуратную стопочку – уголок к уголку.  Она молчала, а он отметил про себя, что часы в ее квартире действительно тикают как-то особенно громко.
 - Конверты вскрыты, - наконец сказала она, - вы читали?
- Читал. – Он отодвинул чашку и отвел глаза. – Я только понял, что вы ошиблись адресом. А человека этого, - Глеб кивнул на конверты, -  мне найти не удалось. Я сначала думал вам написать, а потом решил, что приехать лучше.
 - Я не сержусь, - уголки ее губ приподнялись в подобии улыбки, - а адресом я не ошиблась. Он мне его сам записывал.
          Вдруг она как-то странно изогнулась, и Глеб услышал, как в горле у нее что-то забулькало. Она заплакала, сползла со стула и села на пол, раскачиваясь в разные стороны и обхватив себя за плечи. Плакала она широко, по-рыбьи открывая рот, как будто от слез  у нее стало горько в горле, и она старалась выдохнуть эту горечь прочь из своего нутра. Глеб принес ей воды и усадил в кресло. Она пила крупными глотками, глядя на него поверх кружки.
-Простите, простите меня.
          Глеб вышел в коридор одеваться.
- Стойте, - услышал он из комнаты ее голос. – Не уходите.
          Она вышла к нему и встала в дверях.
 - Вы привезли мне это. Неужели теперь вы оставите меня одну? Уже поздно. Куда вы пойдете? У  вас есть тут родственники, знакомые?
 - Нет.
 - Оставайтесь, я постелю вам на диване.
          Утром она пошла провожать его на вокзал. Зайдя в вагон электрички, Глеб обернулся, посмотрел на нее и подумал, что, может быть, стоит вернуться и забрать ее отсюда. Но знаете что?  Он так никогда и не приехал. Я не знаю, почему.