Шрек

(Автор просит прощения за мат, но без него пришлось бы сделать рассказ намного больше. История абсолютно реальная, но все имена вымышлены.)

Медсестра поставила на тумбочку пластиковый стаканчик с таблетками – дневную дозу. Левая рука, пробитая катетером капельницы, ныла, не переставая. Иван поморщился – опять тянуло провалиться в темноту, уснуть… Из ватной мглы соткалось в воздухе знакомое лицо. Иваныч, замначальника угро… Что ему тут? Леха, как там Леха… Леха, братан…

- Внимание всем, внимание всем, я «Вятка»… - прохрипело в динамике. – Внимание всем, я «Вятка»… «Заря», повторяю, «Заря»! Улица…железнодорожный мост! Вводится «Метель», повторяю, вводится «Метель»… Как поняли меня, я «Вятка»?

Каждая служба в милиции работает на своей частоте. На первом канале работают патрули и ОМОН – ночные хранители города.  Второй канал оккупировали гаишники – вон на всю ивановскую несется их азартное: «Сто два, сто два, гоню нарушителя на тебя, встречай!» Третий отдан охране – у них почти всегда тихо и спокойно, стандартные отчеты: «Объект семь-два-семь без происшествий…» Пятый занят наркополицаями – у них свой шифр, непонятный остальным… Но Центр  пробивает все частоты. И тогда даже те, кто не должен был, срываются с мест… Потому что «Метель» - это серьезно. С этим не шутят.

Иван к тому времени уже стал старшим опером, успел повидать всякое… Они вместе служили в Войсках Воеводы, но после дембеля пути разошлись. Иван сразу пошел в школу милиции, а Леха… Леха девять лет оттрубил в патрульно-постовой службе. И когда прапорщиком пришел, наконец, в районное угро, получил самую, наверное, низшую должность – водитель. Он же младший оперуполномоченный. Он же – затычка в любой бочке, которая по непонятным причинам дала течь. Не все выдерживают собачий режим этой работы. Но Иван не забыл армейской дружбы – и взял Леху к себе в группу «мафонщиков». Так называли воров, грабящих автомобили – воровали то они в основном автомагнитолы… Говорят, армейская дружба самая крепкая. И Леха не обижался на подколки товарища. Да и прозвище принял как должное. Спокойный, как удав, младший опер…

Длинноволосый, очкастый, Иван еще в школе милиции получил прозвище Философ. Прозвище Алексея родилось само собой, как только он впервые переступил порог райотдела. Увидев здоровенного парня с блестящей как бильярдный шар лысой башкой и оттопыренными ушами, опера выдохнули разом:

- О, бля, Шрек!!!

Так и пристало – «Шрек»…

Неприметная красная «шестерка» выскочила на боковую улочку, сверкая синей «прилипалой». Ивана бросило на дверцу, он выругался сквозь зубы.

- Вот же ж, блин, адский водила… Аккуратнее!

Шрек лишь оскалился – как и все ментовские водители, он любил вот такую езду без правил. Правда, выпадало это очень нечасто – угрозыск не терпит эффектных погонь…

Они «вели» потенциального «клиента», потрошившего припаркованные в ночи автомобили на предмет магнитол, когда рация взорвалась призывами откликнуться всем. Иван матюгнулся – «клиент» уходил – но взял тангенту и подтвердил прием. Сигнал «Метель» означал, что всем ближайшим машинам нужно выдвинуться к обозначенному объекту, чтобы перекрыть подъезды к нему. А позывной «Заря»… Он всего-навсего обозначал короткое и страшное слово «теракт». Иными словами, мост на улице… был заминирован. Или какой-то шутник позвонил по 02, желая понаблюдать за суетой спецслужб. Такие встречались регулярно, благо уголовной ответственности, как правило, не несли… Как-то даже «заминировали» здание УВД, и матерящиеся сотрудники выносили уголовные дела на улицу, пока пиротехники «зондеркоманды» ФСБ обследовали пятиэтажное здание сталинской постройки…

Взвизгнув тормозами, «жигуль» встал поперек дороги, ведущей к проспекту. Этот проспект рассекал город на две равные части, но и сам делился пополам – «до моста» и «после моста». Длинный, выгнутый дугой красавец-мост лежал в сотне метров, высоко поднимаясь над железнодорожной магистралью. Именно он, если верить Центру, и был злодейски заминирован. Узкая улочка в этот час была тиха и пустынна. Только в квартале отсюда сиял огнями ночной клуб, да мертвенными синими бликами швырялась на асфальт «мигалка»…

- Как думаешь, ложный? – спросил Иван, зевая. – Кому нахрен этот мост нужен? У нас сроду ничего не взрывали.

- Да кто его знает… - ответил Леха, пытаясь поймать в старенькой магнитоле ускользающее «Авторадио». – Может, и ложный… Жалко, того «мафонщика» не выставили…

- Это да… почти взяли троглодита… - согласился Иван.

- Думаю, щас минут через пять объявят отбой… Тревога-то стопудов учебная! Опять у кого-то детство заигра…

Страшный удар швырнул его вперед – прямо на руль. Обожгло лицо, звоном отозвалось в голове… Грудь сжало тисками сминающихся ребер. Сквозь туман, заволакивающий глаза, Шрек увидел прямо перед собой белесую паутину трещин на лобовом стекле. С трудом, превозмогая боль в груди, открыл дверцу и вывалился из машины…

Багажника «шестерки» больше не было – изделие тольяттинских умельцев превратилось в новоявленный хетчбэк. Что-то звенело в тишине, и не сразу Леха понял, что звенит в ушах. Сзади стояла серебристая «девяносто девятая» со смятой «мордой»… Сквозь наглухо тонированные стекла не было видно ничего. Живы? Сколько их там… А, неважно… Глотая трудный колючий воздух пополам с кровью и выбитыми зубами, Шрек обогнул машину, схватился за правую ручку. Ничего. Замок «словил клин», как это чаще всего и бывает при авариях. Леха сцепил зубы, чтобы не заорать, и рванул сильнее. Дверь поддалась. Он откинул ее, болтающуюся на смятых петлях – и еле успел подхватить оседающее тело напарника. Лицо его было сплошной кровавой маской, кажется, приложился о лобовое… В багровой каше на месте раздавленного носа поблескивали осколки дымчатого стекла. Очки… Этот пижон всегда таскал дымчатые очки… Левая нога застряла, зажатая креплениями сиденья. Шрек нагнулся было освободить, и не удержался на ногах. Упал на колени, с ужасом чувствуя, как страшно кружится голова. И в этот момент в «девяносто девятой» открылись задние двери.

Первым на улицу вывалился какой-то бритоголовый парень в спортивном костюме. Встал, ошалело мотая головой. Следом, оттолкнув бритого, выпал еще один – в короткой кожаной куртке.  Водитель «девяносто девятой» лежал лицом на руле и не двигался.

- Ну… это… йобть… - глаза «кожаного» сфокусировались на «шестерке». – Бля, вы на кого наехали? Порву, на…

Все еще пытающийся освободить ногу товарища Леха увидел, как бритый вытащил из салона длинную бейсбольную биту. Такие стали чуть ли не штатным оснащением «пацаномобилей» в городе, да и многие таксисты возили их с собой для самообороны. Сама мысль, что на них могут напасть, показалась ему смешной. Но бритый шагнул вперед, и «кожаный» тоже двинулся к нему, шаря рукой в кармане, глядя пустыми стеклянными глазами. И еще кто-то невидимый возился в салоне «Самары»… Тут Иван начал тихо подвывать – видимо, вернулась чувствительность в зажатых, перебитых ногах.

Оперсостав, вопреки стереотипам, не носит оружие под мышкой – чаще в кобуре слева на поясе… Рукоятка «макара» легла в ладонь, и короткая черная линия враз пролегла от глаза к цели. Шрек видел все как в тумане, но ближайшая фигура все же была различима, и можно было надеяться, что промаха не будет. «Стрелял только в тире» - мелькнула мысль. Вторая рука нашарила под бардачком микрофон рации. Три коротких сигнала пронеслись в эфире, растворившись в привычном фоне помех. «А работает ли рация? Ладно, не до того…»

- А ну, на землю! – Лехе казалось, что он крикнул, а на самом деле прохрипел еле слышно. – На землю, бля, урою!

Но его услышали. На землю, точнее, на пахнущий бензином асфальт, никто не лег. Оба замерли, не сводя глаз с пляшущего в руке пистолета. В руке бритоголового «спортсмена» так и застыла неловко схваченная за середину бейсбольная бита. «Кажется, не накуренные. Бухие просто» - подумал Шрек, борясь с тошнотой. – «Свались сейчас, тут и конец… Забьют…» В салоне «шахи» опять застонал напарник, но отвлекаться было опасно – «шпана» могла воспользоваться моментом. «Интересно, а я выстрелить смогу? Вот так, в человека, сразу…»

Если бы пассажиры «девяносто девятой» знали, что стоящий перед ними человек буквально еле дышит… Но они ничего не поняли. И Леха продержался-таки столько, сколько нужно, пока не лег на уши знакомый ликующий вопль сирены. И падая лицом на асфальт, он еще успел заметить застывшую в лихом заносе патрульную «канарейку», выпрыгивающих на ходу омоновцев в горизонтальном камуфляже… Без слов ложащихся на асфальт отморозков, накрывающих руками головы… И пришла темнота.

- Ну что, я пошел тогда… - замнач помялся. – Выздоравливай давай…

- Иваныч, как там… Леха? – прошептал Иван, с трудом борясь с обмороком. – Правду… скажи… Не юли…

- Не вытянул Леха, Ваня… - просто и вместе с тем трудно ответил замнач. – Внутреннее кровоизлияние. Не спасли… Хоть бы он этих подонков пристрелил, что-ли! Не так обидно…

- Ммммм… - руки сжались на простыне, комкая ее и сминая. – Мммм….

Замнач тихо попятился из палаты и закрыл за собой дверь.