Часть вторая. - Глава 8

8


  Выйдя из-за стола, король и королева неспешно танцевали под звуки приятной музыки. Альбина и принц сидели вдвоем на скамье, занятые беседой.  Отилия медленно прохаживалась по залу, напоминая в своем узком черном бархатном платье большую хищную птицу.
  Патрик тихонько пробрался на среднюю ложу, чуть пониже ложи музыкантов и сев в низкое кресло, через перила поглядывал на принцессу. Как она была прелестна! Это ее платье – волнующее и откровенное, но так ей идет. Он перевел взгляд на принца. Молодой человек рядом с принцессой Альбиной лишь весьма отдаленно напоминал того франта из Пенагонской энциклопедии. Не надо было быть провидцем, чтобы понять, что Альбина разочарована. Она откровенно скучала, хотя делала вид – что ей интересно. Патрик нерадостно усмехнулся. Да, он – не принц, но с ним, с Патриком, ей никогда не было скучно. Он так увлекся разглядыванием, что не сразу заметил подошедшую к нему Марселлу. Девушка осторожно держала в руках высокий стакан с водой, в которой стояла сухая роза.
- Ваша Милость, – служанка была очень взволнованна. – Глядите, ожила! Я ведь не верила даже, я только хотела верить. А она – ожила! Смотрите – голубая!...
  Патрик улыбнулся в ответ. Он взял у Марселлы стакан и поставил его на легкий столик в глубине балюстрады.
- Ваша Милость, простите меня! – тем временем глядя на розу бормотала Марселла, попыталась стать перед ним на колени, но Патрик не позволил, придержав ее под локти. – Не надо вам больше впускать меня в вашу комнату. Как только я туда захожу, не знаю, что со мной такое делается, самой от себя страшно – какая-то опасная я становлюсь. Не позволяйте мне входить туда, иначе... Иначе я не сдержусь и портрет этой вашей принцессы – разорву в клочья. Нечего ей там красоваться. И смеяться! Смеяться и над кем?! Над вами!...
  Марселла закрыв лицо руками, убежала прочь.

- А кто это там, так пристально за нами наблюдает, принцесса? – Пенапью обратил внимание Альбины на ложу, где сидел Патрик.
- Это? – Альбина рассмеялась. – Нет, это Патрик – стихоплет наш. Признаться, ревнует меня дико! Вон, видите, как коршун следит за нами…
- Ревнует? – принц опасливо посмотрел на ложу. – К кому?
- Ну, рядом со мной вы сидите, стало быть, к вам.
  В это время Патрик пустил бумажного голубя и тот, спикировал прямо к ногам принцессы. Альбина, поглядев по сторонам, развернула бумагу.
- «Ваше сердце не знает жалости..., оно не застыло, оно есть? П.» – Альбина подмигнула Пенапью. – О, Боже. Еще и с этой стороны замечания – уроки морали... – принцесса улыбнулась Пенапью. – Вот и записку прислал, нервную! Может и на дуэль вызвать, он такой...
  Пенапью отодвинулся от принцессы на самый край скамьи, как можно дальше, чем заслужил презрительный смешок Альбины.
- Так надо ему сказать, чтобы и он сел с нами... – невинное предложение Пенапью вызвало у Альбины неудержимый приступ смеха, с которым она еле-еле справилась.
- Принц, вы бесподобны! – она пододвинулась на лавочке вплотную к Пенапью. – Нет, я все-таки растормошу вас, если это вообще способна сделать с вами молоденькая женщина.
- Ну, что же, принц, мы наслышаны о ваших талантах. – Вмешался, подойдя к ним, король Теодор. Музыканты в ложе перестали играть. – Может, сыграете нам что-нибудь?
- Да, просим, – поддержала супруга королева.
- Мы читали, что вы играете на двадцати трех музыкальных инструментах! – Альбина взяла Пенапью под руку.
- О, что вы! Что вы, – принц смущенно замахал руками. – Должен вам признаться, что наш придворный историк-летописец большой подхалим, к тому же он ужасно невнимателен. Он, конечно же, забыл поставить черточку между двойкой и тройкой. Там опечатка, в энциклопедии, поэтому лишь на двух-трех музыкальных инструментах.
- Вот как? – Альбина повернулась лицом к принцу. – А сами вы, простите, не опечатка?
  Повисла неловкая пауза. Принцесса поджала губы, понимая, что сказанного не воротишь. Пенапью раскрыл рот от нехватки слов в свое оправдание. Изобразив раскаянье на лице, и заискивающе улыбаясь, принцесса поспешила исправить свою бестактность.
- О, Ваше Высочество, шучу-шучу...
- Не скромничайте, принц, сыграйте. Инструмент Его Высочеству!
  Музыканты наверху подняли свои инструменты над балюстрадой, чтобы принц сам мог сделать выбор.
- Да, вижу, спасибо. А не найдется ли, как это там... Клавицитериума? Нет? Тогда я мог бы и на скрипке, конечно, – пожал плечами Пенапью. – Или на валторнете, но я привык своим смычком, а он дома остался...
- Все отговорки, опять отговорки! – решительно возразила Альбина. – Ничего не хочу знать. Аполлон этот златокудрый наградил вас чем-то, а вы, и поделиться не хотите?
- Нет, отчего же, я бы рискнул… А ноты? Ноты же мои в карете.
  Но этот предлог тоже не помог. Перед принцем сразу же возникли – пюпитр*, ноты и скрипка, принесенные одним из музыкантов.
- О, благодарю, ноты! Скрипка! – Пенапью разволновался. – А моя скрипка в карете осталась, а карета – тю-тю! О, Моцарт! Вивальди! Я это просто обожаю!
  Пенапью раскрыл ноты.
- У вас, как я вижу, ноты – на пятилинеечках, а у нас – в клеточку. Я, конечно, понимаю у вас легче, но я-то привык как у нас, – принц растерянно смотрел на ноты. И вдруг тишину прервал тоненький детский голосок:
- А музыка в клеточку не бывает!
  Из ложи музыкантов выглядывала маленькая белокурая девочка.
- Кто это у нас там? Иди-ка сюда, маленькая, мы обсудим с тобой – что бывает, а что не бывает.
  Девчушка безбоязненно спустилась по ступеням, и Пенапью взял ее на руки.
- Вы только посмотрите, какой чудный ребенок, – восхищался принц. – Одна и совсем не боится.
- Вам не кажется, сестра, что он нашел себе ровню? – Отилия строго взглянула на королеву.
- Нет, мне не кажется. Мне он кажется забавным, непосредственным и очень милым. Я сразу приняла его в свое сердце.
- А вот я еще не раскусила это фрукт! – произнесла у них за спиной Альбина.
- Нас зовут Ника, нам четыре года. И знаете, где она пряталась все это время? В футляре от контрабаса! – Пенапью вопросительно посмотрел вокруг.
- Детский сад! – фыркнула, отходя Альбина.
- Дело в том, Ваше Высочество, что детям здесь находиться строго воспрещается! – Недовольно пояснила Отилия. – Отца этой девочки придется привлечь к ответственности, ему грозит тюрьма. Если он привел ребенка сюда, значит, у нее нет матери и ее не с кем оставить. В этом случае девочку поместят в приют.
- Ну, неужели все так плохо? – Пенапью умоляюще посмотрел на Отилию. – Ваше величество, а нельзя сделать исключения? Если я попрошу, ведь это мое, а не чье-нибудь легкомыслие… Принцесса, вы-то слышали, что ваша тетя сказала? Она это всерьез?
  Альбина, невозмутимо проигнорировав вопрос принца, занялась своим бокалом вина.
- К сожалению, нет, отец девочки, приведя ребенка с собой, нарушил закон, – снова заговорила Отилия.
- Право, сестра, – королева, пытаясь разрядить обстановку, осуждающе покачала головой. – Что за радость – изображать злую фею?
  Отилию передернуло от бесцеремонного вмешательства королевы Флоры.
- Но, в честь нашего гостя мы готовы сделать маленькое исключение, – продолжила Отилия, снисходительно улыбаясь принцу.
- Спасибо! Большое спасибо! – Пенапью опустил девочку на пол.
  Вновь зазвучала музыка – король и королева продолжили танец. Девочка стояла тихо посреди зала, затем, к чему-то прислушиваясь, она дернула короля за рукав.
- А? Что? – Теодор наклонился к малышке.
- Собачки авкают, – пояснила она королю.
- Где? – Теодор остановился. – Прекратите музыку! Ты точно слышала? Где?
- Там, собачка авкают, – девочка показала пальчиком в сторону окна. Теперь и сам король отчетливо слышал собачий лай.
- Ух, ты, моя маленькая! – Теодор довольно просиял. – Девочки, вы тут продолжайте пока без меня. Да, принц, я ж эту крошку с хреном съем, если вы не будете уделять должного внимания принцессе.
- Да, понимаю, конечно. – Пенапью испуганно прижал к себе маленькую Нику. – Господа музыканты, возьмите девочку.

  Король влетел в конюшню, как на крыльях.
- Ну, Удилаша ты брат мне теперь! – Теодор нетерпеливо подошел к стойлу, где переминаясь с ноги на ногу, стоял черный жеребец. – Ах, ты, Аполлон лошадиный! Дайте ему овса отборного. Пить не давать, он сейчас разгорячен, так и запалить его не долго, – командным голосом отдал приказания король. А потом, ухватив коня за удила, обратился к нему самому. – Вот остынешь, сам лично поднесу из вазы саксонского фарфора!
  Король, отойдя от стойла, радостно обнял Удилака и дважды крепко поцеловал.
- Все, Удилаша, погоня полковничьи твои! Молодцам твоим ставлю выпивку и отпускных на весь вечер. Удружил, брат, удружил!
- Рад стараться, Ваше Благородие!

  Когда король Теодор снова вернулся в зал, в дверях его встретила Отилия.
- Хорошие новости, свояк? – Она не скрывала ядовитой усмешки.
  Вместо ответа король смял родственницу в охапку, при этом сильно ущипнув ее пониже спины. Отилия приглушенно взвизгнула.
- Ой, что, что, что? – Теодор подпрыгнул, захлопав в ладоши. – Если останется синяк, и канцлер заметив, будет задавать вопросы – передай, что это от меня, что-то вроде ордена.
  Заметив, что королева смотрит на них, король поспешил убрать руки от Отилии. 
- Девочки, а что это вы такие кислые? – он подхватил свояченицу и королеву под руки. – Пошли со мной, я вам что-то покажу. Оставим детей одних,  мы, верно, им мешаем...
- Немножко, нам с принцем, – услышав эти слова, отозвалась Альбина. – Но мы потерпим...
- Нет, я детям не помеха! – Король заговорщически подмигнул дочери. – Пошли, пусть они тут без нас наедине поворкуют. – И все трое поспешили покинуть зал.
  Альбина и принц остались почти наедине, если не считать музыкантов, Патрика и Марселлу наверху.
- А тот молодой человек он все-таки ваш поклонник или вон той девушки? – спросил Пенапью Альбину, когда король, королева и Отилия удалились.
- Какой девушки? – Альбина ревностно взглянула на ложу, где все еще сидел Патрик, и увидела рядом с ним Марселлу. – А, нет – это служанка. Патрик, о чем ты там со служанкой? Отошли ее, ты мне нужен.
- Как же, нужен он вам, как кошке мышь! – Марселла даже не заметила, что кричит.
  Альбина, возмущенно открыв рот, смотрела на Марселлу. Их взгляды скрестились. Глаза принцессы, загоревшись изумрудным светом, метали молнии.
- Она что, рехнулась? Вы только посмотрите на нее, она же ревнует его ко мне! Вы слышали? Да – это ревность!
  Марселла, не выдержав – заплакала и убежала.
- Ах, да, Патрик, я что-то хотела… Чертовка, она сбила меня! – Альбина силилась что-то вспомнить. – А, вот что. Патрик, правда, шел бы ты к нам, в самом деле… Нет ли у тебя новых стихов для меня? Я тут подумала, не почитать ли принцу что-нибудь из твоих стихов, ну тех, что ты мне написал. Нет? А может что-нибудь из ранних?... Нет, я прочту вам, принц то, что Патрик написал мне в марте, на свой день рождения. – Альбина выдержала эффектную паузу. – Заметьте, принц, не в мой день, а в свой!
  Заметив, что сам Патрик никак не прореагировал на предложение Альбины, Пенапью позволил себе вмешаться:
- Мне кажется, Ваше Высочество, всякий сочинитель прочел бы сам, но не во всяком обществе. Меня он не знает, может, я недостоин? Или есть какая другая неловкость?
- Ой, принц! У Патрика только одна неловкость – он немой. Иначе прочел бы...
- Как, совсем?
- Как рыбка.
- Как же так! От рождения?
- Ну, или с возраста этой вашей подружки, какая разница? – Альбина недовольно передернулась. – Так вот, принц, слушайте:

Я Вас люблю. Я Вас боготворю.
Нет никого желаннее и ближе.
Я так легко об этом говорю,
Лишь потому, что Вас сейчас не вижу.

Нет, я не прав. Я вижу Вас всегда.
Закрыл глаза, и время раскололось,
Вселенная исчезла без следа...
Есть только Вы: лицо, улыбка, голос...

Найти, стараясь лучшие слова...

- Найти, стараясь лучшие слова..., – Альбина запнулась, повторила последнюю строчку и снова запнулась. Лицо ее выражало недоумение и растерянность. – Найти, стараясь лучшие слова..., Патрик, ну как же там дальше-то было? – принцесса нетерпеливо щелкнула пальчиками. – Как же там дальше было?!...

Найти, стараясь лучшие слова,
Не знал я, красотою ослепленный,
Что красота, быть может, не права,
Что ангел обернется скорпионом.

Над божеством развенчанным горюя,
«Я Вас люблю» – вчера я говорил,
«Я Вас страшусь», – сегодня говорю я.
 
- Да не так там было! Я точно помню – не так! – запротестовала Альбина.
- Да, это я сейчас досочинил.
- А вы говорили – немой, – подал голос пораженный принц Пенапью. – Это была шутка, да? Ну, насчет немоты.
  Только после этих слов Альбина осознала, что случилось невероятное – стихотворение дочитал сам Патрик – вслух! Читая его, Патрик незаметно для себя спустился вниз к ним. Он стоял, опираясь о перила лестницы, смотря прямо в глаза Альбине.
- Ой, мамочка, держите меня, я падаю! – принцесса, вытаращив глаза, ловила ртом воздух. Сколько она себя помнила – Патрик за все время не произнес ни звука, а тут!... – Вот, принц! Вот что такое – настоящее чувство! Мамочка, мама! Папа!
  И Альбина выбежала из зала.
- Пресвятая Дева! Это не сон? Не могу поверить... Я произнес эти стихи вслух? – Патрик беспомощно смотрел на принца.
- Ну, говорите, говорите же еще что-нибудь! – подбадривал Пенапью. – Ну, ваше имя?
- Патрик.
- Хорошо. А мое, знаете?
- Да, Пенапью. Красивое имя, птичье да?
- Да что птичье я согласен, – принц доверительно понизил голос. – Я раньше думал, что оно больше с пивом связано. А спеть что-нибудь можете? Спойте свое что-нибудь.
- Правда, спойте! – послушались сверху голоса музыкантов.
- Хорошо. Только с вашей помощью, конечно, – Патрик благодарно посмотрел наверх. – И не судите строго, я сейчас, как пьяный...

По земле броди, где хочешь,
Хочешь к звездам улетай,
Лишь прошу ни днем, ни ночью
Ты меня не покидай.
Лишь прошу ни днем, ни ночью
Ты меня не покидай, –
То, что ты мое дыханье
Никогда не забывай!

И ночью звездной,
И при свете дня,
Не покидай,
Не покидай меня.
Пусть все исчезнет
И уйдут друзья,
Не покидай,
Мне без тебя нельзя!

Всё забыв и перепутав,
Ошибайся и страдай,
Всё равно ни на минуту
Ты меня не покидай.
Всё равно ни на минуту
Ты меня не покидай, –
То, что ты мое дыханье
Никогда не забывай!

И ночью звездной,
И при свете дня,
Не покидай,
Не покидай меня.
Пусть все исчезнет
И уйдут друзья,
Не покидай,
Мне без тебя нельзя!

И ночью звездной,
И при свете дня,
Не покидай,
Не покидай меня.
Пусть рухнет небо
И предаст любовь,
Не покидай,
Чтоб все вернулось вновь!

  Пока Патрик пел, в зал вбежала Альбина, таща за собой короля и королеву. Отилия вошла следом за ним, стала позади, а потом незаметно исчезла. На балюстраду выбежала взволнованная Марселла и слушала его со слезами на глазах. По щекам королевы тоже бежали слезы радости, Альбина сдерживала их, но сердце ее разрывалось на части. Король же выглядел скорее задумчивым, чем удивленным.
- Милая королева, вы рады за меня? – Патрик подошел к той, что всю его жизнь старалась заменить ему мать.
- Я в восторге, Патрик, – королева смахнула слезы. – Это счастье!
- Альбина, утром вы изволили шутить на счет турнира красноречия, так просите же папу, пусть назначит его, если у вас еще не перевелись неплохие ораторы. Куда же они все попрятались? Или их упрятали? Так вытаскивайте их сюда, Ваше Величество и никто из них не переговорит немого Патрика! Приглашаю всех – в болельщики и судьи! Ах...
  Схватившись рукой за сердце, Патрик начал медленно оседать на пол. Подбежала Марселла и подставила свое плечо. Патрик выпрямился, лицо его было бледным.
- А сейчас, прошу извинить меня, мне необходимо отдохнуть. Что-то с сердцем, то зачастит, то остановится...
  Марселла осторожно повела Патрика в его покои.




Пюпитр* – подставка под ноты.

(Все примечания – автора).