Пока

"Мы пошли," - сказала жена, - "Сын, ты готов?" Сын минут двадцать как толкается возле двери, терпеливо ожидая, пока соберется и накрасится его мама. "Закрой за нами дверь!" И почти сразу - голос сына: "Пап, принеси телефон. Он на столе, в моей комнате!" Мы остаемся вдвоем. "Иди, отнеси," - бурчит он мне. Я встаю с дивана и, вздохнув, отношу телефон. Когда возвращаюсь, он сидит на диване, грызет сухарики и смотрит на тускло-серый экран телевизора. "Зря ты так," - говорю я ему, - "Как выходные, так тут же ссоришься. Ты ведь сам уговаривал их поехать в деревню!" "Можешь отправляться за ними," - бросает он. "Да пошел, ты!" - кричу я, бегу в коридор, одеваю ботинки, на ходу застегиваю куртку и вылетаю во двор, несусь по заснеженной тропинке и вижу, как они по мосту переходят речку, как к станции подъезжает электричка, и я еще могу их догнать... Когда я захожу в дом, он по-прежнему сидит перед выключенным телевизором, но уже не грызет сухарики. На коленях у него фотоальбом. Когда я подхожу поближе, он протягивает мне снимок: "Помнишь?" На нем - длинноволосая девушка. Ее правый глаз прищурен, а левый нацелился на меня объективом фотоаппарата. Остаток дня мы молчим. Вечером он впервые за весь день включает телевизор. "Мы будем пить коктейль с апельсиновым соком, грызть сухарики и смотреть какой-нибудь фильм," - предлагает он мне. Я достаю из холодильника и ставлю на стол пакет апельсинового сока, бутылку водки и высокий бокал, рядом с ним кладу пакетик сухариков.  Показывают замечательный фильм. Я постепенно отключаюсь. Кажется фильм про то, как люди изо всех сил пытаются вспомнить хоть что-нибудь хорошее, что связывает их с жизнью, а потом также мучительно стараются эти воспоминания не потерять, и вроде бы он называется: "Вспоминая о прекрасном"...