Детский сад

 Весна. С каждым днём тепла и света прибывало всё больше и больше. Снег уползал в неказистые, смешанные со льдом и накопившемся за зиму мусором, неряшливые кучки, которые медленно съёживаясь от жгучих солнечных лучей, разбегались в ямы и канавы грязными журчащими ручейками, собираясь в бесконечные зеркала больших и маленьких луж. И, в один из дней, незаметно исчезал совсем, оставляя после себя неровные, сырые контурные разводы на ещё холодной, но уже жаждущей возрождения земле. Ещё морозный по утрам, чистый и свежий воздух, приносил с собой ощущение необъяснимой радости и счастья, приводя Кешку в неописуемый беспричинный восторг, будоражил и томил ожиданием грядущих перемен его детское, «незамыленное» годами, воображение. По дороге в детский сад, он всё время что-то искал и куда-то порывался, находясь в чрезвычайно подвижном «броуновском» движении. Держась за мамину руку, он умудрялся шагать вприпрыжку, успевая протопать по всем встречающимся на пути лужам, подёрнутых ажурной конструкцией из белого, и так здорово хрустящего, льда. Не забывал отчаянно балансировать на выбеленных известью бордюрах, чуть возвышающихся над тротуаром. Пытался  старательно дотягиваться рукой до склонившихся над головой веточек близрастущих деревьев, подпрыгивая всю дорогу как мячик. И, наконец, успевал просто выпачкаться в грязи, которую было не так-то легко найти в столь ранний час.   
   С утра детский сад напоминал разворошенный улей: шум, гам неразборчивых детских голосов, окрики вступающих во власть воспитательниц, дежурные вопросы суетливо спешащих и вечно что-то забывающих родителей, хлопанье дверей и калитки. С уходом последнего родителя жизнь в детсаде входила в обычное русло. Дети, распределённые по своим группам, как цыплята копошились в песочницах, а воспитательницы, как наседки, зорко следили за ними, изредка усмиряя мелкие конфликты, поправляя девочкам сбившиеся банты, отряхивая мальчикам испачканные колени, вытирая с разгорячённых лиц пот и высмаркивая из  шмыгающих носов блуждающие сопли. Игры прерывались только для приёма пищи, для утренников и для тихого часа, когда засыпали даже мухи, случайно залетевшие со двора.
   День прошёл быстро и незаметно. Возвращающиеся с работы уставшие родители молчаливо и споро разбирали играющих в палисаднике чад. Когда со всех групп осталось чуть больше десятка ребят, куда-то спешащая заведующая назначила дежурную воспитательницу и, закрыв двери центрального корпуса на замок, ушла. За дежурную осталась молоденькая, красивая девушка, которую всё время окружали поклонники, словно по расписанию появлявшиеся у забора детсада каждый вечер. Детям она тоже нравилась, но скорее из-за той свободы, которую она им предоставляла, чем из-за других достоинств. Девочки старались ей во всём подражать в силу своих сил и умения, а мальчики просто радовались, что их никто не одергивает и не ругает. Вот и сейчас воспитательница оживлённо разговаривала с молодым человеком, присев на потемневшую после зимы деревянную лавочку во дворе. Весело и заразительно смеясь, она изредка окидывала небрежным взглядом играющих детей и вновь возвращалась глазами к своему собеседнику. Калитка, по её случайной оплошности, оказалась приоткрытой, чем не преминули воспользоваться Кешка, Серёжка и Ритка. Первой заметила сей прелюбопытный факт Ритка. Вечно за всеми подглядывающая и про всех рассказывающая, она привлекла их внимание невинной фразой:
- Кажется, калитка не закрыта….
Бросив все дела, мальчишки осторожно переместились к калитке.
- Вроде бы точно, открыта, - почему-то прошептал Кешка.
- Ага, как-будто открыта, - с видом заговорщика вторил ему Серёжка.
Оглянувшись на увлечённую беседой воспитательницу, они выскользнули со двора и спрятались за угол дома.
- Ой, дураки!... Вот вам попадёт! – тихо и мечтательно причитала Ритка, неотступно следуя за ними.
Выход за калитку остался незамеченным. Немного подождав, друзья подошли к длинной придорожной канаве, которая весь день притягивала их внимание зеркальной гладью весеннего льда. Под тёплыми лучами солнца лёд подтаял и покрылся сверху тонкой водяной плёнкой. Серёжка, обутый в маленькие резиновые сапоги, подобрался к самому краю канавы и пяткой, аккуратно, попробовал пробить лёд. Кешка с Риткой, стоя на асфальте, внимательно наблюдали за ним, ожидая его вердикта относительно крепости льда.
- Пойдёт! Мягковат, но толстый, жуть! Всю пятку отбил, пока до воды добрался, - сообщил он запыхавшимся от усердия голосом. – Но скользит – во! – и  показал поднятый вверх большой палец.
   Кешка с сожалением посмотрел на свои новые, на шнурках, ботинки, и с огорчением  подумал: « Ну и зачем я их сегодня надел?»
А Серёжка, лихо, оттолкнувшись от края, стремительно покатился на другую сторону канавы, выбрав самый узкий промежуток. Вода мелкими брызгами разлеталась от ног и, от этого, скорость его скольжения казалось фантастически быстрой. Кешка, потоптавшись на тротуаре, не выдержал и, преодолев вязкую придорожную грязь, ринулся следом. Они катались с одного края к другому, ощущая плавное дыхание льда под ногами и получая огромное, ни с чем несравнимое, удовольствие. Ритка бегала по асфальту, мелькая большим бантом, в восхищении то, хлопая себя по бокам, то приседая и пряча руки между коленок, постоянно приговаривая:
- Ой, дураки! Ой, вам попадёт! Ой, попадёт!
   Мальчишки так увлеклись катанием, что начали терять осторожность, а наличие небезразличного зрителя в виде Ритки, подстёгивало их на безрассудные поступки. Им уже было мало этого узкого, так успешно освоенного ими, ледяного перешейка. Их тянуло на простор, туда, где можно раскатиться ещё быстрее и дольше. Лёд на широком участке прогибался под ногами маленькими волнами и разбегался в разные стороны пучками мелких трещин. Продавленные участки льда заполнялись водой и мальчишки уходили всё дальше и дальше от места первого старта, выбирая себе новые маршруты катания. Уже было так широко, что оттолкнувшись со всей силы, Кешка с трудом докатывался до безопасного места. Вскоре от чистого, нетронутого детскими ногами льда больше не осталось места и пришлось кататься по уже основательно подтопленной и ослабленной многочисленными трещинами поверхности. Первым провалился Серёжка, зачерпнув немного воды в один сапог. Правда к этому моменту друзья уже имели мокрые по колено штаны, слегка забрызганное водой пальто и насквозь вымокшие  рукавички. Солнце всё ещё ярко светило, но его тепло выдувал сырой и холодный весенний ветер, а спрятанные в тень лужи начали покрываться тоненьким, еле заметным  льдом. Именно в этот момент Кешка споткнулся о вмёрзшую в лёд палку и остановился посредине канавы. Лёд предательски прогнулся и лопнул, вода быстро заполнила образовавшуюся ямку, и, Кешка неожиданно погрузился в лужу по пояс. Холодная вода противно скользнула к телу, вызвав у него непроизвольный озноб, а Ритка с испугом закричала:
- Ой, Кешка тонет! – но увидев, что он провалился только по пояс, затараторила, - Я говорила сюда нельзя! Говорила! Не послушали меня, теперь вам точно влетит! Ох, как влетит! 
   В детсад вернулись незамеченными. Спрятавшись от воспитательницы в игровую избушку, мальчики кое-как отжали от воды носки и штаны и пошли играть, чтобы не замёрзнуть. Ритка несколько раз пыталась наябедничать, но два угрожающих кулака всякий раз останавливали её благие порывы. Детей на детской площадке оставалось всё меньше и меньше. Увели Серёжку и во дворе остались только Кешка с Риткой. Кешка чувствовал страшный, раздражающий дискомфорт в своём холодном влажном белье, неприятно липнущем к телу. Штаны снаружи подмёрзли и стали жесткими как панцирь, а мокрые ботинки неприятно хлюпали на ногах и смешно хрюкали при каждом шаге. Воспитательница и молодой человек о чём-то спорили. Воспитательница нервничала, молодой человек смотрел на часы и раздражённо говорил, что они опаздывают, сколько, мол, можно ждать этих родителей и где у них только совесть. Наконец воспитательница не выдержала, подошла к детям, отругала Кешку за грязный и мокрый вид, сказав что-то типа «хорошо, что не зима» и «ладно, не сахарный, не растаешь», и, строго наказав обязательно дождаться своих родителей, закрыла калитку и торопливо ушла, взяв молодого человека под руку.  Ритку забрала старенькая полуглухая, полуслепая бабушка, которую домой вела скорее девочка, чем наоборот. И Кешка остался один. Стало тоскливо и скучно. Тень большого дома накрыла палисадник, вытеснив остатки солнечного тепла и света за пределы детской площадки, и Кешка сразу ощутил холод, с мелкой противной дрожью разбегающийся по всему телу. Он потихоньку подпрыгивал и размахивал руками, бегал по дорожке, пытаясь таким образом согреться.
- Хочешь печенюшку? – остановил его голос Ритки.
Она жила рядом с детсадом и всегда околачивалась на детской площадке.
- Да-а-ва-а-й! – выбивая зубами морзянку, согласно кивнул Кешка.
- А я уже поела, - продолжала болтать девочка. – Пошли к нам, а то совсем замёрзнешь и заболеешь, - предложила она.
- Нет, не могу, меня же искать будут, -  дрожащим и уже хриплым голосом ответил Кешка.
- Ну, тогда я с тобой посижу, за компанию, - весело заявила Ритка, поправляя бант, торчащий из-под вязаного берета.
Когда пришёл отец, Кешка уже еле держался на ногах. Его трясло от высокой температуры, в горле першило, и сильно болела голова. Ритка суетилась рядом и, постоянно путаясь и придумывая что-нибудь от себя, торопливо рассказывала Кешкиному отцу про лужу, про воспитательницу, и что она приглашала Кешку к себе домой и угощала его печеньем.
   Когда Кешка выздоровел и вновь пришёл в детский сад, уже зеленела трава и шумели свежей листвой деревья, злополучная канава давно пересохла, а молодая красивая воспитательница успешно вышла замуж и больше на работе не появлялась.



08 июля 2009г.                г. Хабаровск