Француз

Александр  НАДЕЖДИН  (В.В. ВРУБЛЕВСКИЙ)
ВТОРОЙ  РАССКАЗ,  О  ДЖОНИ.


Беда  пришла,  откуда  не  ждали.  Командир  советской  подводной  лодки  «ВОЛОГДА»  капитан 2 ранга Булат  МАЕВСКИЙ  еще  в  море  подписал  все  акты  приема-передачи  дел  своему  старшему  помощнику,  и,  по - сути,  вверил  ему  государственное  имущество  общей  стоимостью  более  150 млн. долларов США.  Оставалась  мелочь,  по  прибытии  лодки  в  родную  базу,  на  причале  вместе  с  докладами  об  очередных  подвигах  корабля  и  экипажа  доложить  командиру  бригады  о  передаче  дел,  получить  в  отделе  кадров  4  эскадры  подводных  исполинов  Северного  флота  командировочное  удостоверение,  и…,  здравствуй  ПИТЕР,  АКАДЕМИЯ,  полковничьи  погоны,  кандидатская  диссертация,  …  и  много  чего  еще  хорошего  и  радостного.

НО,  КАК  говорится…  И,  на  старуху  бывает  проруха.

Командир  второй  ЕДИНИЦЫ,  которая  должна  была  уже  завтра  вместо  нашего  рейдера  топать  к  острову  Святой  Надежды  (район  близкий  к  северной ледовой  шапке  земли),  за  два  дня  до  нашего  прихода  в  базу,  оказался  в  госпитале  с  очень  плохим  диагнозом.  Если  очень  коротко,  то,  по - мнению  военных  медиков,  на  кладбище,  этого  «МАРИНЕСКО»  уже  можно  было  везти  без  дополнительных  анализов  и  справок.

Учитывая  реальную  возможность  срыва  плановой  боевой  службы  ФЛОТА,  и,  если  по  взрослому  -  подрыва  боеготовности  стратегических  сил  страны  (а  всё  тогда  было  именно  так,  и  именно  «по  взрослому»)  черная  эскадра  стояла  на  ушах.  В  то,  еще  достаточно  веселое  время,  в  самом  большом  в  мире  соединении  подводных  лодок  из  сорока  шести  боевых  вымпелов,  только  три  по  своим  качественным  характеристикам  практически  соответствовали  концу  20  века  и  олицетворяли  собой  действительно  некий  объявленный  кем-то  из  руководителей  государства  военный  паритет.
Зная  нашу  тогдашнею  советскую  организацию,  сейчас,  увы,  даже  такой  нет,  легко  догадаться,  что  командиров  для  данного  передового  отряда  было  тоже  ровно  три.  Нет,  конечно,  командиров  было  гораздо  больше.  Но  умельцев,  способных  отойти  от  причала  на  этом  подводном  «пекинесе»,  а  затем,  через  несколько  месяцев,  вернуться,  желательно,  к  этому  же  причалу  при  этом,  не  угробив  свой  пароход  или  часть  личного  состава,  было  также  только  три.

Два  линейных,  битых  перебитых,  испытанных  и  проверенных,  в  меру  умных  и  подготовленных,  без  вредных  привычек  по  отношению  к  своим  кораблям  и  подчиненным,  совершенно  спокойно  с  моральной  и  любой  другой  точки  зрения  готовых  использовать  ядерное  оружие  в  соответствии  с  решениями  или  приказаниями  одного  лишь  человека  -  МИНИСТРА  ОБОРОНЫ  СССР,  и  без  всяких  угрызений  совести  стереть  с  карты,  например  ИТАЛИИ,  город  НЕАПОЛЬ  со  всеми  его  причиндалами.

Третьим  был  «МАСИК»,  по  кличке  ЮНОША,  с  ударением  на  втором  слоге,  недавно  прибывший  с  командирских  классов,  исправно  несущий  кучу  командирских  нарядов  и  готовый,  точнее  готовящийся  через  7 – 8  месяцев  стать  третьим  «варшавянским»  ШТЫКОМ.
Времена  были,  правда,  местами  и  грустные.  За  несколько  месяцев  до  нашей  в  целом  оптимистичной  истории  группа  великих  людей  и  по - совместительству  очень  больших  военных  начальников  СЕВЕРНОГО  флота  угробила  самый  современный  в  мире,  по  тем  временам,  подводный  ракетоносец  с  гордым  именем  «КОМСОМОЛЕЦ».

Стояние  эскадры  подводных  лодок  на  ушах  прекратилось  с  приходом  в  базу  «ВОЛОГДЫ»  и  переходом  нашего  командира  в  незабываемое  состояние  командования  соединением  кораблей  в  составе  ДВУХ  ЕДИНИЦ.

Но,  беда,  как  известно,  не  приходит  одна.  К  вечеру  дня  возвращения  в  город  Северный  «ВОЛОГДЫ»  у  нашего  командира  МАЕВСКОГО  уже  было  более  десятка  больших  и  маленьких  проблем.

Так  на  «НОВОСИБИРСКЕ»,  готовившемся  заменить  нас  на  боевой  позиции  в   ГРЕНЛАНДСКОМ  море,  вместе  с  командиром  в  госпитале  оказался  штурманец.  Засранец, в  прямом  смысле  этого  слова.  Дизентерия..,  встречается  и  такая  болезнь  на  подводном  флоте.

А,  свой  почти  родной  вологодский  штурман  должен  был  через  три  дня  с  начальником  штаба  и  начальником  разведки  эскадры  докладывать  в  МОСКВЕ  (о,  как!)  московским  генералам,  а  возможно  и  маршалам  о  небывалых  результатах  поисковой  операции  «Ы»,  на  ура  проведенной  нашей  «ВОЛОГДОЙ»  месяц  назад.  А  это  означило:  схемы,  схемы,  схемы..,  и  еще  раз  схемы.


ВОЛОГОДСКИЙ  и  одновременно  НОВОСИБИРСКИЙ  командир  шел  домой,  хотя  это  не  имело  даже  теоретического  смысла,  т.к.  там  (на  СИВКО  5А-24)  никого  не  могло  быть,  и  даже  все  барахло  в  контейнере  два  месяца  назад  уехало  в  ПИТЕР.  Но  оставаться  в  казарме  или  на  одной из ПОДВОДНЫХ  ЛОДОК  у  нашего  командира  желания  тоже  не  было.
Привет  БУЛАТ,  услышал  наш  командир  до  боли  знакомый  голос.  По  трапу  с  плавбазы  «Магомет  ГАДЖИЕВ»  летел  на  крыльях  любви  однокашник  по  военному  училищу  ЖЕНЯ  БЕРЕЗКИН.
Ровно  через  15.5  секунд  вопрос  вечернего  -  послепоходового  отдыха  Булата  МАЕВСКОГО  решился  окончательно  и  бесповоротно.

Через  два  часа  загрузочно-разгрузочных  процедур  и  сопутствующих  мероприятий,  уже  в  парилке  плавучей  базы,  разговор  плавно  свернул  на  службу.

ЕВГЕНИЙ  БЕРЕЗКИН,  отличник,  по  своей  сути,  выпускник  питерской  физико – математической  школы  для  одаренных  детей  и  элитного  высшего  военно - морского  училища  имени  ФРУНЗЕ,  первым  после  ВЕЛИКОЙ  и  страшной  войны  стал  командиром  штурманской  боевой  части  на  боевом  пароходе  в  воинском  звании  ЛЕЙТЕНАНТ.
Нет,  конечно,  прецеденты  были,  но  либо  в  КРОНШТАДТЕ,  либо  в  ЛИБАВЕ,  на  нелинейном  пароходе,  и  тому  подобное.
ЖЕНЯ  -  первое  исключение.  Все  сам,  своими  руками  и  без  всякого  блата.  Так  тоже  бывало  в  то  время,  иногда.
После  назначения  командиром  боевой  части  у  ДЖОНИ  все  бы  было  прекрасно,  но  не  повезло  с  командиром  ПЛ:  тот  оказался  ДУ – РА – ЛО - МОМ.  Теперь  именем  этого  великого  человека  названа  бухта  на  входе  в  Кольский  залив,  если  идти  с  севера  на  юг,  то  справа  будет,  но  это  уже  другая  и  тоже  нехилая  история.
В  результате  человеческой  дурости,  которую  и  человеческой - то  назвать  нельзя,  подводник  оказался  в  опале,  да  и  к  тому  же  на  надводном  корабле  - Плавучей  Базе  обеспечения  подводных  лодок,  как  когда-то  АРАП  Петра  Великого  в  Париже.

Штурманом  БЕРЕЗКИН  был  классным  и  опытным.  Вопрос  с  командирами  всех  степеней  решили  за  10  минут  по  оперативному  телефону,  выйдя  из  парилки вышеозначенной плавбазы.  В  списки  экипажа  подводной  лодки,  уходившей  через  часы  в  океан,  командир  БЧ-1  был  внесен  по  звонку  командира  «секретчику»  ЕДИНИЦЫ.  И..,  вечер  продолжался  в  кают-компании  плавбазы,  но  уже  без  БЕРЕЗКИНА,  окончательного  сломленного  высочайшей  ответственностью  перед  партией  и  правительством  за  поставленную  перед  ним  боевую  задачу….

Посыльный  (почти  фельдъегерь)  нашел  командира,  когда  тот  уже  вместе  с  помощником  «Магомеда  ГАДЖИЕВА»  допивал  подарок  шипчандлера  РОМЫ  из  югославского  города  СПЛИТА. РОМАНА,  оба  офицера знавали  еще  по  СФРЮ,  как  великого  плута  и  бабника,  а  по  совместительству  классного  портового  снабженца.
Секретчик - мичман  ДЕЙ Иван Иванович просил  командира  через  посыльного сообщить  национальность  нового  штурмана.
Командир  был  искренне  уверен,  что  БЕРЕЗКИН  по  Национальности  белорус,  помощник  с  плавбазы  утверждал,  что  украинец.
В  результате  командир,  учитывая  практическую  неспособность  БЕРЕЗКИНА  разрешить  возникший  спор,  принял,  наверное,  не  совсем  правильное,  но  учитывая  сложность  ситуации,  своевременное  решение,  написав  своей  собственной  рукой  на  записке  от  ДЕЯ  напротив  фамилии  БЕРЕЗКИНА  -  француз.

Утром  за  час  до  приезда  комиссии  из  штаба  флота  командир  в  числе  бесчисленного  количества  нужных  и  никому  не  нужных  бумаг  подписал  одиннадцать  экземпляров  списка  экипажа,  которые  с  соответствующими  грифами  секретности  за  подписями  командиров  бригады  и  эскадры  разошлись  в  одиннадцать  адресов.

Проверка  подводного  рейдера  к  выходу  в  океан  комиссией  штаба  СЕВЕРНОГО  ФЛОТА  для  командира  началась,  как  всегда,  с  трапа.  Тридцать  минут  командир  выслушивал,  стоя  на  корпусе  корабля,  монолог  начальника  штаба  флота  (НШФ)  о  необходимости  строгого  и  неукоснительного  содержания  в  порядке  причальной  стенки,  шкаторин,  веревочных  концов  и  других,  «крайне  полезных»  для  подводников,  надводных  примочек…

Как  потом  оказалось,  это  была  первая  проверка  НШФ  подводной  лодки  в  новой  должности.  Учитывая  его  крейсерское  прошлое,  нужно  отдать  полному  адмиралу  должное,  вел  себя  начштаба  достаточно  уверенно.

Поднявшись - таки  на  корпус  и,  узнав  от  командира  о  том,  что  данным  кораблем  тот  командует  второй  день,  НШФ  долго  не  мог  прийти  в  себя,  после  чего  нашел  в  себе  силы  спуститься  внутрь  потаенного  судна,  но,  к  удивлению  командира,  вместо  планового  обхода  корабля,  попросил  МАЕВСКОГО  предъявить  боевое  распоряжение  на  поход.
Проходя  вместе  с  НШФ  через  центральный  пост,  командир  обратил  внимание  на  небывалую  тишину,  которая  всегда  пугает  проверяемых.  Обилие  адмиральских  погон  и  розовощеких  проверяющих  в  районе  штурманской  рубки  также  несколько  настораживало.

15  минут  проверки  командира  в  его  каюте  «тет – а – тет»  по  боевым  документам  и  еще  более  боевым  вводным,  по  мнению  командира,  прошли  с  оценкой  не  ниже  чем  «зачет»  и  прервалась  непостижимым  для  10.30  утра  желанием  НШФ  выпить  чего-нибудь  спиртного.
Процесс  выпивания  алкоголя  на  подводных  лодках,  особенно,  в  каюте  командира  строго  регламентирован  и  возможен  только  в  чрезвычайных  ситуациях.


Не  успели  наши  герои  выпить  по  третьей,  как  референт  НШФ,  почему – то  очень  радостный  распорядитель  проверки  попросил  НШФ  выйти  в  центральный  пост  к  НАЧАЛЬНИКУ  ПОЛИТИЧЕСКОГО  УПРАВЛЕНИЯ  СЕВЕРНОГО  ФЛОТА  вице-адмиралу  БЕЛЯЕВУ  (НПУ).
Уже  потом,  в  море,  при  практическом  выполнении  боевой  задачи,  выпивая  с  новым  замом  с  ЕДИНИЦЫ,  Булат  МАЕВСКИЙ  узнал,  что  своими  вице-адмиральскими  погонами  БЕЛЯЕВ  был обязан  по  самые  уши  московскому  замовскому  тестю.
*   *   *
Впервые  за  последние  95  лет  подводного  мореплавания,  разбор  проверки  штабом  КРАСНОЗНАМЕННОГО  СЕВЕРНОГО  ФЛОТА  происходил  на  борту  ПЛ.  В  самые  радостные  дни,  посадив  своих  не  очень  больших  жен  на  колени,  нас  в  кают-компании  подлодки,  помещалось  не  более  15  человек.
Тогда  же  в  кают-компании  был  полнейший  АПОФЕГЕЙ:  только  адмиралов  я  насчитал  12  штук.

 Ход  разбора  предопределил  НПУ,  сказавший,  что  ничего  подобного  за  всю  историю  командования  людьми  и  кораблями  он  еще  не  видел.  Интернациональный  экипаж, в  составе  которого  служат,  в  том  числе,  и  наследники  ПАРИЖСКОЙ  КОММУНЫ,  готов  к  выходу  в  море  и  просил  штаб  флота  в  лучшую  сторону  отметить  подготовку  штурманской  боевой  части  во  главе  с  ее  командиром  капитан-лейтенантом  БЕРЕЗКИНЫМ.  Сказано  все  было  именно  так,  почти  слово  в  слово,  и  что  не  маловажно,  очень  пафосно.
*   *   *
По  итогам  боевой  службы  ЖЕНЯ  БЕРЕЗКИН  получил  медаль  «ЗА  БОЕВЫЕ  ЗАСЛУГИ»  и  легко  поступил  в  питерскую  адъюнктуру…

 P.S.  Наверное,  потому - что,  на  практике  оказался  русским,  по  паспорту…
05.01.2005  года