Лилась музыка. Сказки Лорда

                - Хорошо поёшь, - сыто пробасил прикинутый "а ля денди" крутой мэн и, швырнув скомканный доллар, уплыл, облапив зад валютной спутницы.
                Прикинутый "а ля рваньё" гитарист кисло улыбнулся ему вслед: "Что мне твой бакс? - думал он. - Ты ж, мудак, ни слова из песни не услышал. Остановился бы, прочистил уши... Кидают, кидают..."
                Ему кидали. Слушали тоже. Немного. Но мечтал он о застывшей в экстазе толпе, украшенной блеском восхищённых глаз; а тишина вокруг - слышно было бы, как спящий ветер дышит.
                Он умело, с профессиональной небрежностью пользовался сочным баритоном, но!.. Жаждал волшебства в голосе, ведьмачьего шаманства, проникающего в самые потаённые глубины души человечьей.
                Его поэтические извращения были неплохим трамплином для достижения классических стандартов. Но, ни во что не ставя стандарты, он сочинял в душе сказку о виртуознейшем мастерстве, о чудесном, небывалом таланте.
                Струны... Он бесился от желания приласкать их так, чтобы люди не могли сдвинуться с места, пока звучит его музыка, чтобы слёзы текли по щекам и бессознательные улыбки трогали губы.
                Большие сцены, слава, деньги... - плевать! Мечтатель и чудак, он грезил о бессмертии, чтобы до скончания времён бродить по миру, очаровывая людей. Он и бродил. Только не было в запасе вечности и волшебства. Мечты, мечты... Некоторые смертные, знавшие его, недвусмысленно крутили пальцем у виска.


                - Всё куришь. Жрать надо больше. Кожа да кости... Патлы когда стриг в последний раз? Страшилище. Разгильдяй.
                - Не ворчи, тётка. Курю и курю. Тебе-то что?.. Во, глянь.
                - Что?
                - Мышь!
                - Ай!!! - взвизгнула тётка и чуть не опрокинула мусорное ведро себе на голову. Но мыши не было.
                - Дурак! Какие мыши на восьмом этаже?
                - Так ведь мусоропровод же, - усмехнулся патлатый разгильдяй. - А возле мусоропровода не то что мыши...
                - Дурак, - обиженно повторила тётка и удалилась, массивно хлопнув дверью.
                Но тут же она примчалась обратно: ругаясь под нос, опорожнила забытое ведро в изгаженную, вонючую дыру мусоропровода. И вновь скрылась за дверью, откуда послышалось окончательное: "Дурак!"
                Тишина воцарилась на лестничной площадке. Бродячий музыкант, временно обосновавшийся на восьмом этаже, у ворчливой тётки, улыбался кончику сигареты, ярко тлеющему в полумраке. Ноты, ещё не сотворившие мелодию, но уже прекрасные, роились в душе, пленённой волшебной сетью вдохновения...
                "Шмяк, пш-ш-ш", - сказала сигарета, перелетев сверкнувшей дугой в мусоропроводную дыру. Бродяга недоумённо уставился на свои пальцы. Пошевелил ими. Пальцы как пальцы - с грязноватыми ногтями и "камешками" мозолей от ласки струн.
                - Вы чо творите? - спросил он их.
                Но пальцы не соизволили ответить, зачем понадобилось им выбрасывать едва начатую сигарету. Ответил кое-кто другой:
                - Терпеть не могу эту гадость, - словно прозвенел серебряный колокольчик.
                Вечерний полумрак чудесно вспыхнул разноцветием искр и блёсток, завихрившихся дико и сказочно, тотчас опавших, поблёкших, но не исчезнувших.
                Бродяга распахнул глаза в пять раз шире, чем обычно распахивал в самых удивительных ситуациях. Перед ним, грациозно подперев изящным плечиком мусоропроводную трубу, в позе "а ля коубойша" стояла та, прелестней которой не было, нет и не будет в подлунном мире.
                - Терпеть не могу эту гадость, - повторила она музыкальным голоском и улыбнулась так, как могут улыбаться только феи или ведьмы.
                Невнятную сумбурность, возникшую в голове остолбеневшего бродяги, можно было запросто интерпретировать в виде вопля древнего мамонта, внезапно оказавшегося под стрелой ультрасовременного башенного крана.
                - Ты кто? - смог он, наконец, выдавить из себя.
                - Твоя мечта, дурачок, - последовал музыкальный ответ. - Не узнал?
                - Н-н-н, м-м-м... Тьфу, - сказал бродяга.
                - Нет времени, - заторопилась Мечта, нервно поправляя белокурую гриву, уложенную в шикарную причёску "а ля трубадурша". - Выкладывай скорее свои фантазии.
                На это бродяга изобразил горлом нечто вроде:
                - Ч-ч... в-во... а... Я... Т-ты... М-м-м...
                Его попытка явно не увенчалась успехом.
                - Ох, болван! - Мечта всплеснула хищным маникюром. - Говори, о чём мечтаешь. Поживее. Сила моя слабеет. В первую секунду материализации, лишь пожелай, и ты стал бы хоть богом, чёрт возьми! Говори! Говори же!
                - Ну, хм... - замялся бродяга. - Если ты моя мечта, сама знаешь, о чём я того... ну, этого... Короче... Тьфу, чёрт.
                - Допустим, знаю, - промурлыкала Мечта. - А ты знаешь ли, что ничего не даётся даром? Есть выбор: остаться с мечтой до гроба, или воплотить её в реальность, заплатив определённую цену. Ты получишь вечность. Но с ней - вечную тьму. Ты будешь чувствовать пульс радостного, светлого мира. Но - мира чужого. А твой мир сядет на диету воображения. Он станет непроглядным мраком. Навсегда.
                - А голос?!! - вскричал бродяга так, что мусоропровод загудел. - А стихи, а...
                - Ты получишь всё, о чём мечтал, - коварно мурлыкнула Мечта.
                - Давай!!!..

                Утро залепило окна солнечным блеском. Ворчливая тётка, суетливо хозяйничая на кухне, то ли напевала, то ли ругалась вполголоса. Шипели гренки, разговаривала яичница. Тонко засвистел чайник.
                В своей комнатушке вздрогнул и проснулся бродяга. Он лежал одетый и обутый, с головой под одеялом. Гитара покоилась поперёк туловища. В просыпающихся мозгах извивались, как гадюки в любовном танце, два слова: "Странный сон... Сон странный... Странный... Сон..." Вставать не хотелось. О том, чтобы сдёрнуть одеяло и поднять к бровям набрякшие веки, даже не думалось. Он кашлянул. Чуть пошевелился. Руки машинально обняли гитару...
                Тётка сняла сковороду с плиты, переложила её скворчащее содержимое в две тарелки, распахнула рот и уже было собралась оглушить проклятиями заспавшегося обитателя комнатушки, но...
                Она застыла сразу и вдруг, словно окаменев по мановению волшебной палочки. Всегда недовольные, злые глаза удивительно подобрели, слёзы навернулись на них. Грубые черты лица невероятно преобразились и похорошели. Бессознательная улыбка тронула губы, а из груди вырвался вздох, полный невыразимого блаженства.
                Лилась музыка...