Мысли после сытного обеда

В левом кармане глухо бурлило, а рука все спотыкалась об иной сор, норовя вытянуть на ходу мобильный. Меня спросили по имени.
- Слушаю, - ответил я.
- Хотели бы пригласить Вас на собеседование, - сказал нежно-радостный женский голос. Первая буква в слове "Вас" прозвучала подчеркнуто заглавной. Я пропустил звонящую через стандартную процедуру: деловито выяснил каким образом на меня вышли, поинтересовался названием места, задал пару уточняющих вопросов по назначению. Оказалось, что нашли меня в интернете - частый случай. Тема о зарплате не должна быть затронута сейчас. Иначе большинство переговоров о трудоустройстве оборвались бы там же. Необходимо дать людям по ту сторону провода надежду. Отдел кадров постарается сбить цену во время личной беседы, соискатель же цельно выписал свое требование по зарплате на персональной анкете. Им главенствует желание удостоверится в недалекости работников службы кадров, тратящих время человека безосновательно, в
то время как самый важный вопрос мог быть прояснен заранее. Главенствует и необходимость найти оправдание в случае отказа.
- Я оказался им не по карману, - часто думает отвергнутый.
Соглашаюсь на встречу, разъединяюсь, иду и замечаю, как жизнь сразу же проясняется. Надежды порождают жизнь, обоснованную смыслом. Не то, что бы мне была необходима эта работа, я просто хотел бы узнать, что обо мне думают. Если ко всему этому относиться серьезно, то недалеко и до помешательства.
В ее офисе на меня смотрит стильный светло-серый костюм, белая сорочка и ухоженная, загорелая кожа шеи. Макияж в тон загару, почти незаметный. Тонкие пальцы рук одеты во французский маникюр с удлиненными ногтями, ноги скрыты под рабочим столом, и я не могу сказать, оголены ли у нее ступни, во что она обута, и завершены ли пальчики ног французским маникюром подобно пальцам рук. Ей уже за 30, она безусловно старше меня и уже нашла свое место, а я все еще скитаюсь. Нам предстоит высокопарная беседа с постоянным воздвижением и преломлением психологических барьеров. Вероятно, нет более лживой обстановки чем эта. Ровные белые зубы смотрят сквозь улыбку. За ними розовый язычок, который мне так же предстоит увидеть. Все до сих пор увиденные черты миниатюрны, настолько гладки и обтекаемы, что не за что уцепиться.
- Ваши запросы по зарплате идут в разрез с рынком, сейчас много соискателей и мало работы.
Я все это знаю. Все это ложь. Я знаю себе цену, и она тоже, не зря же она сама позвонила мне и пригласила на собеседование. В каком мире живем мы? К чему мы вернулись? По долгу своей работы я знаю куда уходят все ресурсы наш необъятной страны. Она мечтает увидеть в дверях, того кто их поглощает. Вот через дверь проходит тучный, ухоженный и мощный ростом человек. Когда она улыбается, я замечаю как сводит кончики ее губ. Его прическа ежиком заставила бы ее улыбаться по другому. Она увидела бы товар, громоздкий складно-упакованный живой товар, который можно с легкостью впарить, опираясь на людское поклонение статусности. Она заработает хорошую комиссию. По долгу службы я знаю, насколько сегодня эксплуатируется труд. Ради чего голодали наши деды? Куда мы вернулись? В нашей стране не производится ничего нового, за что они могли бы отвечать, эти наши руководители. Всех их можно заменить компьютером, который оценивал бы эффективность сотрудников и обеспечивал их ротацию в случае профнепригодности. Но сегодня мы живем не так. Надзиратель получает ежемесячно наравне со всем отделом, над которым стоит.
Вот так пропадает надежда. Я поднимаю трубку и перезваниваю. Она отвечает все также радужно, как и пару минут спустя. В этой жизни ничего нового произойти за столь короткое время не может.
- Я не приду к Вам на собеседование, - говорю я.
- Почему? – не срабатывает ее программа.
- Не хочу, - говорю я и вешаю трубку. Все это было раньше.