Начало конца

Инженер-строитель Рандольф Бенке, вернувшись в свою квартиру, смазал замок, который едва открыл перед этим, привычным движением надел шляпу и, заперев замок, что после смазывания поддался значительно легче,  снова покинул жилище вместе с любимой овчаркой по кличке Петер.
Квартира на пятом этаже над универмагом «Кепа» осталась пустой – кроме Рандольфа в ней никто не жил. Он был тридцатидвухлетний холостяк, которому хронически не везло в амурных делах.
Зато карьера шла в гору. Позавчера он внёс в банк последний платёж по четырёхлетнему ипотечному кредиту (не вечно же в съёмных углах ютиться) и сегодня позволил себе по этому поводу немного расслабиться.
После посещения избирательного участка, на который было жуть как лениво идти, Рандольф заглянул в ресторан. И ни в какой-нибудь второразрядный, а в самый, что ни на есть элитный «Блютгерихт», где и обербургомистр Ломайер не брезгует отдыхать от трудов праведных и не очень. Но полностью отрешиться от мира по ту сторону входной двери не получилось. За угловым столиком какой-то молодой человек в коричневом френче военного фасона затевал с друзьями один из так надоевших в последнее время политических споров, с жаром доказывая собеседникам и собутыльникам правильность модного среди молодёжи национал-социализма. В конце своей вдохновенной речи он вскинул правую руку так резко, что чуть не попал парню, сидевшему напротив, пальцами в глаза. Толстые своды ресторана огласило надрывное эхо: «Хайль Гитлер!»
Парень напротив совсем не проникся его симпатиями, а наоборот, попытался обратить агитацию в шутку, спародировав тон экзальтированного друга. С таким же эмоциональным накалом он произносил простые слова о нерушимости мужской дружбы и студенческого разгильдяйства, пропагандируя хмельные пирушки и шумное веселье, не забыв помянуть добрым словом и построенный всего пару лет назад «Девичий аквариум», как называли молодые повесы здание женского ремесленного училища с необычайно широкими окнами. Завершил он свой спич, также выбросив правую руку вперёд, но сказав при этом, вместо стандартного приветствия наци, созвучное словосочетание «Хальб литер», воздавая хвалу наполненной до краёв кружке свежего пива.
Такого кощунства над своим идолом коричневый не стерпел и полез в драку – охранникам пришлось вывести обоих, что, к чести заведения, было сделано достаточно быстро и бесшумно, так что у Рандольфа не успел испортиться аппетит.
Возвращаясь из ресторана, Рандольф пожалел о том, что оставил дома зонт – так он не бегал даже на занятиях по физической подготовке в старших классах гимназии, когда был на полжизни моложе.
В здешних краях не соблюдается закон природы о том, что, чем сильнее дождь, тем он короче, но этот уже успел кончиться, и теперь зонт, болтавшийся на руке, был уже не нужен. Может быть, для жителя африканских пустынь и является дождём мелкая морось, развеваемая порывами осеннего ветра, но никак не для немца, родившегося и выросшего на болотах Восточной Пруссии.
Петер вёл себя достаточно смирно, не приставая ни к бродячим собакам, ни к кошкам, ни к людям, за какой-то надобностью вышедших из светящихся окнами жилищ в полумрак улиц, под холодный пронизывающий ветер. Впрочем, Рандольф, предпочитавший в одежде функциональность эстетике и носивший вместо кожаных плащей добротное тяжеловесное пальто, не испытывал особого дискомфорта оттого, что в родном краю в конце осени – начале зимы постоянно штормит. Разве только, неудобно прикуривать, но он и так не любил курить на ходу.
Рандольф неспеша проследовал по Трагхайм-Кирхен Штрассе, в который раз полюбовался на новый корпус университета на Параде Платц, затем на конную статую кайзера Фридриха Вильгельма Третьего, обошёл полукругом королевский замок, восхитился безвестными гениями из числа подчинённых герцога Альбрехта, сумевшими возвести почти стометровую башню без подъёмных кранов, построения эпюр и интегрирования дифференциальных уравнений и, выбрав место, где кирпичная ограда замка прикрывает от западных ветров, не отказал себе в удовольствии остановиться и выкурить сигарету.
Затем спустился по крутой лестнице и вышел к мосту Шмидебрюке, по которому регулярно переходил через Прегель, спеша на общую молитву в кафедральный собор.
Дойдя до середины моста, Рандольф остановился. Кто-то, чтобы успокоить нервы, читает книги индийских философов о медитации, а Бенке предпочитал смотреть на медленно текущие воды Прегеля. Можно было не опасаться внезапного сигнала о разводе мостов – за многие годы Рандольф выучил расписание с точностью до минуты. Времени – вагон и маленькая тележка.
У него никак не шли из головы коричневые болтуны с изображением чёрной каракатицы на рукавах, якобы возвещающие немецкому народу путь спасения.

- Да, у нас стагнация производства и безработица, - размышлял Бенке, - но при чём тут их уголовные замашки типа «Если не всадил жиду в спину нож, значит, день прожит зря»? Кто, если не мы, виноваты в том, что расслабились, и профукали войну? Что обленились, забыли как нормально управлять производством и допустили обвал промышленности? Попробовали бы начать повышать материальное благосостояние народа с себя, то есть, перестать петь «Знамёна ввысь» и вместо шатания по митингам серьёзно взяться за работу, образование и карьеру.
Вот, например, вчера вечером ко мне опять обратилась живущая одна соседка снизу с жалобой на то, что у неё опять засорился унитаз. И что? Я пришёл и прочистил его. А если каждый поступит также? Вот тогда и наступит возрождение германской экономики, обещаемое всеми политическими партиями, от гигантских до карликовых. Сегодня были выборы в рейхстаг, и я проголосовал против всех партий, потому что болтовнёй на трибунах тут делу не поможешь.
Дерьмо не только застаивается в клозетах у одиноких девиц, но составляет основной компонент содержимого некоторых горячих голов. Чего они хотят? Новой войны они хотят? Мальчишки! Этих недоносков только оторвали от сиськи, когда я уже кормил вшей в окопах!

Бенке рассердился не на шутку и, ударив раскрытой ладонью по металлическим перилам, больно ушибся. Он прекрасно помнил, как тощим восемнадцатилетним верзилой угодил в мясорубку под Аррасом и там хлебнул «романтики для настоящих мужчин» - уж такой романтичной, что до сих пор от воспоминаний желудок выворачивает наизнанку.

- А эта Гретхен-то с четвёртого этажа отнюдь не дурна, - Рандольф попытался отвлечься и подумать о приятном, - хоть и пухловата для своих двадцати лет. Вроде как, есть даже теория, будто бы мужчины, сами того не ведая, на самом деле ищут невест, внешне похожих на своих родственниц, а моих маму и бабушку тоже худенькими не назовёшь.

Бабушку Магду Рандольф не помнил, так как она умерла, когда он был ещё совсем маленьким, но помнил висевший на стене её дагеротипный портрет, сделанный незадолго до франко-прусской войны.

- Грета – вылитая бабушка Магда, - мечтательно произнёс Рандольф и, погладив пса по голове, добавил: - правда, Петер?

Тот дважды отрывисто пролаял.

- Этот звук очень похож на “Ja, ja!” Уж, кто-кто, а кобель по определению разбирается в бабах, - усмехнулся Рандольф, сам удивляясь внезапному переходу своих мыслей от романтики к цинизму.

В этот момент новый порыв западного ветра принёс отчётливо различимый неприятный запах. Не похожий ни на что знакомое, просто очень неприятный. Воздух сразу стал значительно более спёртым. Бенке был инженером по теплогазоснабжению и вентиляции, поэтому улавливал своим чутким обонянием малейшие изменения в составе воздуха.  От нехорошего предчувствия у Рандольфа так кольнуло сердце, что он, чуть было, не грохнулся в такой позорный для мужчины обморок прямо на мостовую. Из оцепенения его вывел негромкий писк карманных часов, показывавших двадцать ноль ноль.

Ровно в 20 часов 00 минут 6 ноября 1932 года, по всей Германии, живущей по единому среднеевропейскому времени, закрылись избирательные участки. Жизнь в городах и сёлах продолжала идти своим чередом, но уже ничего нельзя было изменить. 196 депутатских мест в рейхстаге получили нацисты, 145 – коммунисты. Остальные партии намного отстали. Значит, следующим канцлером Германии после фон Папена будет назначен либо Тельман, либо Гитлер. Война Германии против практически всей остальной Европы стала неизбежной.
Рандольф Бенке не мог знать о том, как его племянница, родившаяся через 6 лет, в августе 44-го, погибая в напалме, будет из последних сил, уже тлеющими руками прижимать к груди любимую куклу, наивно надеясь, что ситцевое платье защитит игрушку от огненного шторма.
Он и не увидит того рокового дня, когда была уничтожена столица его родного края. В 1943 его мобилизовали в инженерные войска вермахта, присвоив, как специалисту с высшим образованием, звание лейтенанта. После того как 19 июля того же года англичане разбомбят Бремен, он будет вместе со всем своим взводом направлен на разбор полуразрушенных домов и погибнет под обвалившимся строением из фахверка, простотой и прочностью которого он так восхищался обучаясь на факультете промышленно-гражданского строительства.

30 июля 2009 г.