30 июля сего года

Говорят, что работы нет и кризис на дворе. Не знаю, вчера лег в два часа ночи. Подъем в семь.
Глаза утром промываю чаем. Немного помогает, пелена становится меньше. Почему-то вспоминаю деда, который к 96 годам не видел совсем. Размышляю, что и Интернета тогда не было, ни компьютеров и телевизоров. Невесело становится, если учесть, что пока 56лет. Однако деваться некуда, ибо дел нахватал много. За большинство я не получаю денег, наоборот они требуют. Моя половина иногда меня почти матом поносит, но, видимо бестолочный  человек, ибо живу в нереальном, созданном собой, мире, хотя иногда в нем получаются нужные  дела. Контрасный душ, десятиминутная разминка, снова вода, омывающая тело. Пшенная каша. Крепкий чай с молоком и вперед навстречу дню.
С утра смотрел фильм, снятый одним увлеченным самородком Н.Чугуновым. о староверах умирающей деревни Чугунова, Парабельского района. Многое поражает этом фильме, но особенно улыбающиеся глаза персонажей. Они светятся, и неважно о чем идет речь.
 Вот говорит 80 летний дедушка о смерти» А чего ее, милок, бояться? Разве это жизнь, когда пользы не приносишь? Я удивляюсь, что нам, бесполезным старикам, пенсию платят.
Или ответ на вопрос, а когда жить лучше: Раньше или сейчас?
Конечно, сейчас – говорит старик, улыбаясь – Раньше молоко отдай, мясо отдай, подоходный налог тоже, а сейчас выращивай и держи скотину, сколько хочешь, и пенсию еще тебе дают. Жаль силенок маловато. Вот недавно подцепил щуку на десять килограммов. Попытался в лодку вытащить, так она как ударит хвостом, что чуть не перевернула. Пришлось лодку к берегу привязать, а потом тащить проклятую.
Доярка ( жена) отказывается корову доить, руки болят, последний год держим и  уже сено не косили нынче.
В этой деревне кризиса нет, и не может быть. Есть жизнь и смерть, но кризиса нет. Дизельную электростанцию запускают редко, только в исключительных случаях, два раза в год приходит лодка с продуктами, в так, лес и река кормит и поит, да мозолистые руки со светлой головой помогают.
Посмотришь такой фильм, и жизнь светится другими красками, энергия спокойствия и уверенности возникает такая, что понимаешь, что только от тебя зависит твоя исполнение песни на этом свете.
А утром был у единственного здравствующего в Томской области героя Советского Союза Ворошилова Геннадия Николаевича. Ему 86 лет. Живут вместе с женой, Варварой Федоровной, на жизнь не жалуются, не брюзжат. Конечно, не нравится кое-что в жизни, особенно дедовщина. «У нас не было ее в помине. Мы учили новичков, помогали – ведь завтра в бой с ними» – говорит Геннадий Николаевич.
 Я успокаиваю дедушку говоря, что и в наше время в частях отправляющихся на Кавказ на боевые действия тоже не было, ибо не успевали «дедами» обзаводится.
Вспоминаем походные кухни, которые немцы расстреливали в первые годы войны с самолетов. Геннадий Николаевич говорит, что война – трудная работа в грязи, холоде, когда смерть  проходит мимо или сталкивается лбом, а кому больше повезло непонятно.
Он вспоминает, что в Германии его поражала чистота и аккуратность, особенно на кладбищах. Об этом мне говорили многие фронтовики еще в детстве, когда я носил ремни с кобурами с медалями, также как и другие пацаны награды своих отцов.
Мы в детстве растеряли все боевые награды отцов и нас даже не ругали – жизнь была более значимой побрякушек, как говаривал мой сосед, дядя Коля Рахманинов, боевой танкист.
На прощание желает мне и всем людям, чтобы мы были ближе, уважали друг друга и любили природу, свою землю!
Не успел приехать на работу – звонок из клуба ФИДС, любителей гармоничного развития личности. Они недавно устраивали митинг против табачного дыма. Решили выйти поработать по очистке территории Южной, что мы затеяли с другом Хмылевым Юрой.
Мне стало неудобно, что сам курю. Пришлось признаться в своем пороке и дать слово, что на их собраниях буду обходиться без зелья.
Зашел в администрацию Кировского района, чтобы узнать о судьбе протокола о совместных действиях. Поговорили с главой, просила подумать о двух озерах, что в центре города. Протокол  не подписан, а другие задачи ставятся. Мне становится немного грустно, что все решается здесь как-то медленно. Проблем много, я понимаю, но надо вытаскивать их так, чтобы они не возникали вновь.
Выхожу из здания администрации и иду по бульвару. Обращаю внимание на скамейку, на которой молодая мамаша курит, рядом ребенок и муж. Она покурила и бросила сигарету на газон. Говорю:
« Интересно, это пример подрастающему поколению? Я бы на вашем месте положил окурок в урну». Молча встала и подняла, а я отметил, что народ у нас непропащий,  уже подготовлен к борьбе за чистоту.
 «Надо только начинать  не компанией экологического концерта с пивом и сигаретами, а каждодневной кропотливой работой – тогда и толк будет» - пронеслось в голове.
Не успел придти, как позвонил Огреба Володя, инвалид-колясочник. Мне перед ним неудобно, что в баню не приехал на той неделе. Но он не вспоминает об этом, потому что знает, что им, инвалидам нельзя обижаться, иначе не будут и  разговаривать. Ко мне это не относится, потому что он мой навечно, пока буду жив ( обещал матери, которой уже нет), но начинаю с нового обещания. Он с предложением:
« Можно по мусорному делу поговорить с отделом информации администрации области – мы раньше вместе учились, вроде обещал».
Я молчу, понимая, что, скорее всего, не приедет, тем более в субботу, но  даю согласие.
Мы говорим о разных мелочах, об ульях, шитье мешков для активных бонов, о дровах.
Надо прочитать почту – говорю себе. Читаю несколько писем. Первое из Венесуэлы, от Давида Хосе., о контракте с их фирмами. Читаю и пишу ответы.
День проходит, в 17-00 придется покрасоваться перед телевидением, которое будет снимать «наше мусорное дело», а впереди еще вечер и часть ночи, так что о кризисе некогда думать, а может его придумали, чтобы отдохнуть от чудовищного потребления в последние годы?