Расступись!

- загремел над речкой Война яростный бас полковника Петра Чичерина. Гвардейские кирасиры образовали живой корридор, сквозь него пронеслись два взвода черноморской сотни. Казаки пустили лошадей в галоп, расстояние до батареи стремительно сокращалось. Артиллеристы успели дать залп картечью, практически в упор, но уже запорожские лошади гарцевали среди орудий, свистели злые казацкие сабли, голова капитана Фаже покатилась по траве и стукнулась затылком о пирамиду добротных лионских ядер, а на плотину вступал Первый Резервный Кавалерийский корпус генерал-лейтенанта Фёдора Уварова.

Конфедератка с малиновым верхом, с чёрным кожаным околышем и с двумя козырьками - передний опущен, а задний поднят. Два подбородных ремня, прихваченных кожаной пуговицей. Султан из чёрных и оранжевых перьев. Серебряный, с георгиевской ниткой, китиш-витиш - этишкетный шнур, одним концом прикреплённый к верху шапки в правом углу, а другим - проходящий под правой эполетой и петлёй охватывающий шею. Синяя суконная куртка с короткими полами и фалдами, с лацканами, острыми и косыми обшлагами. Обкладка пол и выпушка по краям воротника, швы спинки и рукавов - из малинового сукна. Серебряные пуговицы, эполеты и аксельбант. Панталоны из синего сукна с двойным малиновым лампасом, длинные - до каблуков. Сапоги круглоносые, с короткими голенищами и с привинченными над каблуками железными шпорами. Замшевые перчатки с короткими крагенами .

Унтер-офицер лейб-гвардии Уланского полка Павел Рачинский привстал в стременах: 84-ый линейный полк Великой Французской армии построился в каре, ощетинился штыками. Прицельным огнём, неприятель делал невозможным переправу основных сил корпуса. Атаковать следовало без отлагательства. Пришпорив коня, Рачинский выбросил вверх пику, поймал её на скаку и закрутил между пальцами. Мальчишество, право слово. Пику вращать в полку категорически запрещалось, грозило за подобное нарушение до трех дней домашнего ареста - офицеру, 20 палок - солдатам. Но лишь расхохотался, видевший всё, отец-командир полковник Михаил Мезенцев, а эскадрон уже крутил пики не хуже безусого офицера. Все, ведь, тайком упражнялись.

Конь растянулся в пространстве, лениво перебирая ногами. Вязкий ветер нехотя трепал его гриву. Пули пролетали мимо, отчётливо различимые, нервные и бездарные. Пика с красным древком и сине-малиновым флюгером плавно устремилась вперёд, вибрируя от старания, воткнулась в покрытый пороховой гарью мундир Жан-Батиста Бруссье, неспеша проникая все глубже и глубже. В глазах француза промелькнуло удивление, сменившееся обидой, потом маршем прошли сражение при Моп-Таборе, Итальянская компания, Аустерлиц, победы при Йене и Ауэрштадте, поздний ноябрь в Испании, штурм Вены, горящий Смоленск, и наконец, в них отразилось белоснежное облако, заботливо прикрывшее солнце в 100 лье от русской столицы. Тем временем, юный унтер-офицер отчаянно врубался в неприятельский строй, золотая пыльца истории опускалась ему на эполеты, и он, конечно же, не замечал моего пристального взгляда с перекрестка Adelaide Avenue & York Street, что в самом центре города туманов.

В руке я вертел масштабную линейку.