Sic transit gloria mundi

Она стояла на мосту. Он стоял рядом и в чем-то ее убеждал. Она отвернулась и наклонилась вперед, перегнувшись через перила. Он схватил ее за холодную и белую, как мрамор, кисть руки. Она вырвалась и пошла прочь, размазывая слезы по щекам.

Он что-то крикнул ей вслед. Она обернулась, будто не расслышав, подошла к нему и, еще более побледнев, перегнулась через перила моста спиной. Он видел ее лицо, исказившееся от немой боли. Она видела, что он равнодушен. Секунда – она человек, еще секунда – она уже тело. Мертвое тело, качающееся на умиротворенных и равнодушных волнах.
Он присутствовал на ее похоронах. Стоя в черном костюме под палящим солнцем и слушая плач родственников, ему даже стало ее жаль.

Прошло немногим больше месяца. Он разбирал свой старый шкаф и нашел что-то. Больничную карту. Не его – ее. Человеческое любопытство неисчерпаемо, и вот уже он листает документ, принадлежавший покойной.
Увидев написанную неразборчивым почерком запись, он стал чернее ночи. Он перестал есть. Пить. Спать.

По ночам ему снилась она. И маленький ребенок. Это был сын. Его сын. Они оба были веселы и манили его, звали, завлекали, сводя с ума…
Он не умер, нет.

…Он стоял на мосту. Он смотрел на волны часами и что-то кричал. В любую погоду, в дождь ли, слякоть, бурю, зной он всегда стоял на том самом месте. Люди сторонились его, считая сумасшедшим. Он мучился и молил об избавлении, он ненавидел себя за те мгновения, которые лишили его любимой и не успевшего родиться сына. Он опрометчиво бросил ту фразу, которую она не смогла ему простить. Не смогла – ей осталась только смерть.
Да, а ему еще казалось, что он ее не любит….
Смерть застигла его, когда он спал.