Осторожно, наследство Дюма-отца

Не  разобравшись  в  собственном тумане,
Пропагандирует  другим  крупинки  смысла.
Который  раз  ловлю  я  на  обмане
Давно  знакомого  бездарного  артиста.
                Андрей Матвеев «Проповедник»

   Есть  ещё  немало  раскрученных  брендов, принадлежащих  уже  к  жанру  исторических  романов, а  не  приключенческой  буффонады  «Трёх  мушкетёров». Исторические  романы  Дюма-отца  увлекательны, вкусный  экшн, приправленный  тонким  юмором  и  мастерски  выписанными  портретами, интерьерами  и  напряжёнными  сценами. Завораживает. Резкий  контраст  с  бездарной  халтурой  сцен, диалогов  и  описаний  у  де Сада. Однако  есть  три  серьёзных  обстоятельства.

   Первое  бросается  в  глаза. Оно  состоит  в  том, что  все  эти  повороты  сюжета  среди  массы  героев  разного  калибра  повествуют  исключительно  о  том, как  не  стоило  строить  свою  судьбу  захваченным  любовью  персонажам, и  оттого  финал  всегда  трагический. Так, Диана де Меридор  покорно  позволяет  сделать  себя  графиней  де Монсоро  во  время  представления  её  королю  Генриху III, а  её  возлюбленный  Бюсси Д'Амбуаз  не  внимает  предостережению, которое  Монсоро  без  всяких  на  то  мотивов (то  есть  его  устами  предостерегали  свыше) старательно  заставляет  его  выслушать. Ла Моль  и  его  беспокойный  верный  друг, поражённые  красотой  королевы  и  герцогини, не  молят  Бога  даровать  взаимную  любовь, а  идут  совершать  ритуал  приворота  с  использованием  натуральной  чёрной  магии, очень  честный  поступок! А  главное, логичный – даже  не  попытавшись  блеснуть  своим  мужским  очарованием, чай, молодые  женщины  не  мраморные, глядишь, и  всё  бы  сладилось – шагом  марш  за  подмогой, неизвестно, нужной  или  нет  вообще, к  дьяволу, забыв, какова  плата. Нечего  сказать, достойный  удел – вместо  блестящей  карьеры  при  дворе  умереть  на  эшафоте, то-то  любимые  и  любящие  дамы  были  рады!.. Габриэль Монтгомери  на  протяжении  всего  изложения  ведёт  себя  столь  успешно, что  раз  за  разом  гробит  все  блестящие  возможности  соблюсти  свои  интересы  и  обрести  любимую, его  отец, к  слову, вёл  себя  даже  более  глупо, чем  можно  было  ожидать (очень  разумно – какой-то  граф  вызывает  тёмной  ночью  в  доме  невесты  на  дуэль  наследника  престола! И  ещё  наивно  полагает, что  поединок  состоится  немедленно). Примеры  можно  приводить  до  бесконечности. Мрачные  финалы  оставляют  гнетущий  осадок. Но  попробуем  пока  сбросить  со  счетов  это  обстоятельство, учитывая  то, что  если  кто  казнён, того  не  спасли  перед  казнью, счастливо  подменив  кем-то, и  не  вывезли  на  постоянное  место  жительства  в  Россию  или  Америку. Нереальный  будет  финал, всё  же  исторический  роман, а  не  мыльная  опера  Томаса  Майн  Рида.

   Второе  обстоятельство  состоит  в  том, что  настоящие  главные  герои  романов  вовсе  не  сами  трагические  любовники. Хотя  возникает  ощущение, что  автор  на  их  примере  пытается  протащить  и  доказать  тезис  о  том, что  коль  скоро  возникло  это  великое  чувство, ради  которого  стоит  жить, то  уж  точно  хорошим  дело  не  кончится! Если  Шекспир  в  известной  трагедии  про  погибших  подростков, которых  унесло  волной  возрастного  либидо, рассматривает  механизм  действия  родового  проклятия, столь  мощного  явления, что  человеческое  биополе  такого  шквала  не  выдерживает, то  напрашивается  мрачный  вывод, что  Дюма  хочет, чтоб  всё  закончилось  плохо! Шансов  выжить  просто  никаких, оно  понятно, сами  виноваты, но  зачем  же  так  старательно  смаковать  детали  гибели? Отвечаю:  дабы  вызвать  уныние, один  из  смертных  грехов, привить  нежелание  справляться  с  выпавшими  трудностями  и  испытаниями. Логика  такова:  если  уж  этот  образец  доблести, чести  и  добродетели  не  смог (Дюма  старательно  вбивает  это  читателю, описывая  приключения  влюблённых), то  где  уж  нам, скромным  читателям, достичь  в  жизни  чего-то! Очень  неплохая  работа  на  бесовскую  контору, главное, незаметная  для  окружающих. Итог – массы  современниц  всерьёз  убеждены, что  счастье  в  любви  просто  невозможно, а  значит, создавать  семью  надо  на  принципах  брачного  контракта. То  есть  узаконивать  проституцию, гробить  жизнь  и  душу  супруга, детей, а  свою  и  подавно. Мужчины  же  начинают  бояться, что  всякий  искренний  порыв  души  карается  смертью  после  извращённых  пыток, да  и  вообще  никаких  перспектив  в  жизни, если  ты  не  законченный  подлец  и  мерзавец, просто  не  будет. Браво  автору, браво! Так  вот, настоящие  герои  исторических  романов  Дюма  не  очень  заметны  глазу  среди  множества  персонажей  разного  сорта, и  они  никогда  не  соответствуют  заголовкам. Например, в  «Королеве  Марго»  это  вовсе  не  сама  Маргарита  и  даже  не  её  брат  Карл IX, как  можно  подумать, а  её  супруг  Генрих  Наваррский. В  «Графине  де Монсоро»  и  «Сорока  пяти»  это  вовсе  не  инфантильная  Диана, и  не  хитрый  Д'Эпернон, а  Шико. Либо  люди, чьё  время  ещё  не  пришло, либо  некие  «серые  кардиналы»… Мания  преследования  или  комплекс  неполноценности  у  автора? Наверное, всё  вместе.

   А  третье  обстоятельство  и  вовсе  неприметно  глазу, зато  есть  серьёзная  причина  отправить  писателя  к  психиатру, сгодился  бы  даже  Фрейд  для  начала  лечения. Уж  этот-то  прикладник, слуга  своего  времени, выдал  бы  жёсткий  диагноз:  фиксация  на  фетише, мазохистического  толка, бурные  любовные  похождения  как  попытка  ослабить  её, неудачная. Конечно, вкус  у  Александра  неплохой, скажем  прямо; видимо, испорченная  негритянкой  кровь  древнего  французского  рода  даёт  себя  знать. Портрет  его  зазнобы  таков:  высокая  пышнотелая  блондинка  с  серыми  глазами, утончёнными  чертами  лица, движения  плавные, без  лишней  жестикуляции. Уверенна  в  себе, немногословна, очень  образованна, стратегический  склад  ума. Эмоциональная  натура, однако  хорошо  владеет  собой. Хорошо  владеет  также  боевыми  искусствами, отличная  наездница, пловчиха  и  танцовщица. Знает  себе  цену  и  не  разговаривает  впустую  там, где  нужно  действовать, чужда  тщеславию  и  лени. К  своему  закономерному  успеху  у  мужчин  относится  холодно, считая  его  скорее  обузой, чем  достижением, верна  избраннику  до  тех  пор, пока  считает  его  достойным  себя. А  вот  здесь-то  и  зарыта  собака:  такая  женщина  очень  щепетильна  в  интимных  вопросах, и  не  любит  самодовольных  нахалов, бахвалящихся  своими  сильно  приукрашенными  достоинствами, стремящихся  вечно  быть  в  центре  внимания. В  то  время  как  сам  Александр  Дюма, как  раз  это  и  есть. Заметим, однако, что  наш  красавчик  вращался  среди  провинциалок, белошвеек, актрис  и  буржуа, где  не  знал  никаких  возражений, не  говоря  уж  об  отказе. Эта  же  неизвестная  Диана (имя  также  не  случайно, уж  очень  писатель  на  нём  застрял, даже  Франсуазу  де Шамб, реальную  графиню  де Монсоро, переименовал  в  заветную  луноликую  Диану)  явно  из  аристократок, и  здоровых, вовсе  не  вырожденцев  и  не  больных. Видимо, встреча  была  без  свидетелей, (скорее  всего, это  один  из  агентов  кого-либо  из  важных  персон  мира  сего, предпочитавший  оставаться  в  тени, в  то  время  таких  людей  в  Европе  хватало), и  красавица  без  лишних  жестов  и  слов  поставила  на  место  привязчивого  нарцисса. Обида  хлещет  из  Дюма  всю  оставшуюся  жизнь, и  ведёт  он  себя  отнюдь  не  доблестно, осыпая  любимый  образ  грязными  оскорблениями  всякий  раз, где  героиня  напоминает  недостижимую  незнакомку. Незнакомку, так  как  имя  Диана – лишь  аллегория, подходящая  под  портрет  реального  человека. И  уж  как  он  казнит  своих  Диан, прямо  по  формуле  «не  доставайся  ж  ты  никому!», старательно  придумывая  им  новые  несчастья. Правда, убить  рука  дрожит, и  он  находит  компромиссное  решение:  монастырь. Когда  же  надежда  что-то  доказать  неизвестной, но  такой  желанной  красавице  пропадает, он  разрешает  себе  уничтожить  её  чужими  руками, однако  из  осторожности  даёт  ей  другое, созвучное  имя: Анна, но  оставляет   имя  нарицательное, которое   характеризует  полностью  недостижимый  идеал:  Миледи. То  есть  дословно  «моя  леди», а  вовсе  не  графиня  Винтер, как  было  бы  логично  обозначать  персонажа  в  тексте. Небось  Д'Артаньяна  автор  называет  только  по  фамилии, даже  имя  не  упоминает. Да  и  это  имя  созвучно  теме  «Диана»:  Винтер  есть  Зима, то  есть  белая, холодная… как  Луна, персонификация  античной  богини. И  такая  же  недостижимая, есть  ведь  поговорка:  как  до  луны  пешком… Полная  творческая  сублимация  по  Фрейду, читайте  внимательно  тексты! Осталось  уточнить, что  Д'Артаньян  появился  значительно  позднее, чем  Бюсси Д'Амбуаз ! смотрите, какая  эволюция:  сперва  мазохистические  заскоки, мол, героя («Ах, вот бы мне им побыть ненадолго!», ну, да, то есть, в спальне  лишь, а  то  воевать  мы  не  умеем  и  скорее  от  страха  умрём  на  месте) из-за  её  красоты  обязательно  убъют (ну, не может он смотреть на чужое счастье, мутит  его  от  этого, значит, героя надо  убить), а  она  будет  ничья  и  несчастна; затем  маятник  качается  в  другую  сторону, и  является  садистский  комплекс  отморозка-убийцы, и  вместо  достойного  рыцаря  является  дефективный  юнец  Д'Артаньян.   Он  хамит  кардиналу  и  бахвалится  этим (оцените  сами  разумность  поступка: кабы  не  мудрость  и  умение  прощать  самого  герцога, как  вы  думаете, долго  ли  бы  это  бахвальство  продолжалось?). Он  подставляет  под  удар  Тревиля  и  своих  друзей (Атосу  и  Арамису  экспедиция за алмазами   едва  не  стоила  жизни, Портосу  тоже  нехило  досталось), несмотря  на  щедрую  награду  королевы (плачено  перстнем  с  бриллиантом и  охраной  Констанции - что, надо  было  ещё  и  натурой, что  ли?!), считает  себя  обиженным  и  неоцененным  по  достоинству. Кроме  того, ну  что  за  необходимость  была  издеваться  над  миледи, выдавая  себя  за  графа  де  Варда, а  потом  ещё  и  унижать  её, рассказывая  об  этом  в  постели  после  интима? Простите  великодушно, такой  поступок  как  называется? Да, миледи  отверженная, но  её  ли  вина, что  она  хотела  большего, чем  прозябание  в  деревне? Совратила  священника, говорят? Полноте, изнасиловала, что ли? Или  священник, встретив  лакомый  кусочек, решил  изменить  свой  быт? Ну, а  то, что  граф  де  Ла  Фер  оказался  зашоренным  придурком, который  среагировал  не  на  человека, а  на  шаблон (клеймо, значит, а  ты  хотя  бы  дал  себе  труд  разузнать, как  дело  было, и  что  на  самом  деле  имело  место  быть? Ты  же  все-таки  мужчина, так  владей  ситуацией  и  пользуйся, жена  бы  потом  за  тебя  кого  угодно  в  клочки  порвала), то  несчастье, и  глумиться  над  страданием – грех. Пари  держу, приласкай  наш  герой  эту  супервумен  поневоле, блистал  бы  при  дворе  вместо  короля; если  помните, Ришелье  дворянство  ей  выбил, и  не  захолустье  какое-нибудь. А  уж  каким    надёжным  другом  оказался  бы  Рошфор, не  полезь  герой  сразу  на  рожон, и  поговори  с  солидным  незнакомцем  уважительно  и  без  наглой  истерики. Но  нет, мы  собственноручно  делаем  себе  врагов. А  страдают  от  этого  совершенно  невинные  люди – гвардеец  Бикара, Жюссак  и  Бернажу, которые, простите  за  сленг, здесь  не  при  делах; упомянутый  граф  де  Вард, отравленный  Бризмон, а  уж  в  смерти  Констанции, позвольте  крикнуть  во  весь  голос, виноват  всецело  её  пылкий  возлюбленный, который  самому  милорду  Бэкингему  порывался  морду  бить, у  него, видите  ли, ревнивые  галлюцинации, и  кого  же  наш  герой  подозревает, обратите  внимание – своего  друга, более  респектабельного, на  его  взгляд! Вот  вам  и  комплекс  неполноценности  разом, и  неуважение  к  объекту  любви, и  подленькие  мысли  по  адресу  друга, очень  достойные  качества, нечего  добавить! А, нет, вру – нужно  добавить  разгроханное  нещадно  сердечко  Кэти, которую  герой  использует, словно  салфетку, не  подарив  ни  единой  страстной  ночи  за  ценнейшую  информацию, – а  ведь  девушка  подписала  себе  приговор, предав  свою  госпожу. Полагаю, перепих  с  запуганной  девушкой  за  стенкой  в  спальню  миледи, перед  стыковкой  с  самой  мадам  Винтер, в  счёт  не  идёт, насколько  порядочны  такие  действия, думаю, читатели  решат  сами. Скажу  сразу:  мерзостная  подлая  интрига  преподносится  как  нечто  вполне  нормальное; к  слову, каяться  в  этом  грехе  Д'Артаньян  и  не  подумал. А  когда  лишившаяся  всего  в  жизни  девушка  просит  спасти  её, ведь  виноват  в  произошедшем  наш  образец  доблести  и  чести, тот  ничтоже  сумнящеся  сваливает  хлопоты  на  Арамиса  и  тут  же  забывает  про  Кэти. Навсегда. Приключение  же  в  Арментьере  по  любому  уголовному  кодексу  квалифицируется  не  как  самосуд, а  как  умышленное  убийство  по  предварительному  сговору, совершённое  с  особым   цинизмом (это  очень  тяжкое  преступление), и  остаётся  лишь  пожалеть  его  высокопреосвященство, вынужденного, потеряв  ценнейшего  агента, (неслабенький  урон – миледи  предотвратила  войну, которую  готовил  самовлюблённый  эгоист  Бэкингем) выдавать  индульгенцию  наглым  гордецам  единственно  из  соображений  возможной  дальнейшей  пользы  от  этих  нахалов, потому  что  и  так  людей  мало, дуэли  эти  идиотские… Разумный  итог  этого  безобразия:  из  всей  четвёрки  не  счастлив  никто. НЕ ЗАСЛУЖИЛИ.               
   Полная  творческая  сублимация  по  Фрейду, читайте  внимательно  тексты! И  кто  же  наш  «гений»  после  этого? Не  ушёл  дальше  нашкодившего  подростка… Хорош  поклонник, который  из  «любви»  убить  готов. И  это  уже  не  человеческая  повадка…