Мой добрый старший брат

      Он на кресте скорбел  пред Властелином
      Молил за нас, взывая к небесам,
      И Дух Святой явил Его  очам
      Тот  Мир, в котором  Он пребудет  Сыном

      Ковчег  Завета, в облаке старинном,
      Вверяет наши души чудесам;
      Кто истину  в вине постигнет сам –
      Предстанет перед Судным  Днем невинным.

      Отец, избавь Меня Ты от оков, -
      Нет, не ропщу я на своих врагов,
      Но помоги свершить Мне Воскрешенье.

      Не ведают они ведь, что творят,
      И Божий Сын сойдет за ними в ад,
      Чтоб вымолить за них Твое Прощенье.

Арчи сидит за столом у окна, повернув голову в сторону уходящего за горизонт солнца. Арчи держит в руках маленькую шарманку, на которой время от времени поигрывает. Арчи думает о своем будущем. Так он и отвечает своему старшему брату Бидине, когда тот его окликивает, по случаю. Арчи часто предается мечтам, представляя будущее светлым и жизнерадостным. 
Полутемная комната, в которой ютились братья, имела весьма скудную обстановку: одинокий шкаф, стоящий в стенном углубленье; старый побитый комод; небольшой стол, подле него 2 изношенных стула; да скрипучая тахта, на которой любил сидеть добрый Биди, как его иногда называл Арчи.
- Мой добрый Биди, - говорил он, - ты для меня сделал столько, сколько никто  никогда не сделает. – Биди на эти слова скромно улыбался.
- Что сейчас причудилось тебе? – В окно подул свежий бриз. На мгновенье комната, будто, оживилась. Биди на секунду снял с себя кепку, которую он постоянно носил, и почесал свою голову, обритую наголо.
- Я представил себя футболистом. – Арчи, улыбнувшись, обнажил свои передние большие, как у зайца, 2 зуба. – Причем, доведшим свою сборную до матча века.
- Даже так.
- А меньшего мне не надо. И, в самый решающий час, я один, воплощая целую команду, сражаюсь со своим соперником и...  естественно, побеждаю. – У Биди было серьезное выраженье лица. – Меня чествует вся страна; весь мир говорит обо мне; носит на руках.
- И цвета какой сборной ты решил воплощать своей скромной персоной?
- Абхазии.
- А почему не Грузии?
- А разве это не одно и то же.
- Масштабнее.
- Нет, Абхазии. Я и Абхазия. Масштабность будет выражаться в наших победах: победит Абхазия, значит, и Грузия выйдет победителем, а победит Грузия, то и Абхазия не останется без лавров.
- А ты будешь победителем?
- Я буду триумфатором!
- Хоть лаврами своими поделись. – Биди был по-прежнему серьезен.
 - Каждый, кому будет дорога эта победа, может считать себя увенчаным лаврами.
Биди произнес несколько непонятных Арчи слов на родном мегрельском языке. Дело в том, что родными братья были по матери. Отец Биди умер, когда тому было 3 годика. Он страдал коронарной недостаточностью и супруга его много времени проводила в больницах, где он периодически лечился. Когда Биди исполнилось двенадцать лет, Милена, так звали мать двух забавных братьев, вышла замуж за добропорядочного и оптимистичного человека, в котором нашла настоящую поддержку. Причем, настолько оптимистичного, что он через год после свадьбы укатил в Америку строить базу для будущего пребывания там своей семьи. Однако, после этого о нем не было известно ничего. Поскольку сам он не писал, а родственников в далекой стране свободы у бедной Милены не было, то не было никакой возможности даже узнать – жив он, или нет. Он уехал, неведая о том, что его благоверная ждала от него Арчи. Несчастная, сама скончалась, вскоре после родов. Перед смертью она умоляла старшего сына позаботиться о своем младшем братике. Свое обещанье тот добросовестно выполнял.
- А я вспоминаю наш Тбилиси. – глаза Биди наполнились печалью. – наш Сололаки, старые узенькие улочки. Жду не дождусь, когда предоставится повод отправится туда. Это что за такое приятное, но, в то же время, горестное понятие – ностальгия по Родине, вернее, тому месту, где прошло твое детство.

Люблю по старым улочкам бродить,
Взойти на сололакскую аллею, -
Там постоять, немного сожалея
О том, что детство мне не воротить.

- В такие мгновенья яснее сознаешь мудрость, с которой была создана статуя Родина-Мать, гордо созерцающая свою землю. В одной руке она держит чашу, символизируя гостеприимство, в другой – меч, давая понять потенциальному врагу, что не позволит ему топтать свои владенья. Так просто и так таинственно.
 -       Некоторое  время ты стоишь в оцепененьи, желая ощутить себя сущностью этой властной фигуры. И некая связь между ушедшим и грядущим волнует твою душу.

Я созерцатель: вновь благоговею
Пред мигом, за который мог словить
Меж двух миров магическую нить,
Чтоб в будущее мне шагнуть смелее.

Арчи тихо стал крутить шарманку. Перед его взором,  одна за другой стали возникать картины старого Тифлиса.

А здесь когда-то цвел наш город-сад, -
Да кто б сейчас услышать не был рад
Ту песенку, что заводил шарманщик.

- Интересно знать, были ли тогда несчастливые?.. – задумчиво пробормотал Арчи. – Мне  кажется, что все они были счастливы: у них было все и они не жалели о прошлом.

Ведь обделенным не был здесь никто, -
Расхаживали бойкие кинто
И бодро зазывал к себе духанщик.

Чьи-то возбужденные голоса с улицы потревожили их идиллические беседы.
 - Уже который день я слышу эти крики. – Арчи перестал играть на шарманке. – как-будто ссорятся или проклинают друг друга.
- В нашем мире кто только не ссорится и не шлет проклятья ближнему. – Биди отвел взгляд в сторону.
- Неужели это правильно. –  До слуха Арчи донеслись идущие издалека чьи-то всхлипыванья. – Такое чувство, словно, эти проклятья и плач связаны друг с другом. – Как бы про себя молвил Арчи. За дверью послышались легкие шаги. – Бабушка Медико вернулась с базара. – Арчи снова повернул голову к окну. На улице царила тишина.
- Пойду помогу ей. – Биди вышел из комнаты. Арчи снова заиграл на шарманке.

Теплое ясное утро только вступало в свои права, а Арчи уже был разбужен криками агрессивно настроенных женщин, поливающих друг друга грязью, у пивного ларька. Бабушка Медико осторожно вошла в комнату. – Проснулся, хорошо. Знаешь, кто к нам приехал.
- Из Тбилиси?
- Да.
- Дядя Тедико.
- Угадал.
- Зови его.
- Разбежался. Он пошел по делам. Придет, тогда пообщаетесь.
- Но, какие у него могут быть дела, - удивился Арчи, - ведь министерство...
- Дел у взрослых всегда хватает. – в голосе бабушки Арчи уловил нотки озабоченности. В принципе, ничего неестественного в этом не было. – Мать, которая более десяти лет не ведает о судьбе своего блудного сына, имеет повод для переживаний. А это ведь она столько учила и агитировала его, чтобы был по жизни умелым, предприимчивым и обосновался в стране с большими возможностями.
Дядя Тедико пришел через час, уставший и явно неудовлетворенный ходом дел. Однако, при встрече с Арчи, он расплылся в своей, как говорил его «американский» брат, голливудской улыбке.
- Как твои успехи, музыкант? – Тедико любил так подшучивать над своим племяником.
- Для Вас я готов играть целый день. – Арчи обнял дядю. Тедико тоже обнял племяника, прослезившись.
Они уселись пить чай. Медико всегда заваривала цейлонский, с гвоздикой или бергамотом. Вскоре явился Биди, немного возбужденный и раскрасневшийся. В руке у него был  сверток.
- Вот, принес шланг для газовой плиты. – обратился он к бабушке. – Уже готовимся к зиме, - посмотрел он на дядю.
- Да, - потянул Тедико, - зима – дело ответственное. К ней всегда нужно готовиться должным образом. Мы, к примеру, запаслись дровами. Мой Роми приобрел фирменную печь, новая модель. У нас ведь раньше в гостиной  был камин... так что, дымоход есть.
Медико все это время не сводила глаз с Биди. Она была явно взволнована. – Признайся, ты подрался. – Тот отмахнулся. – С тем типом , что обзывал тебя деревенщиной. Тедико, тяжело вздохнув произнес, - сейчас Сухуми стал ультрамодным центром, где все стремятся жить по европейским стандартам, вот и окрестили нашу столицу этим эпитетом.
 - Да какие, Господи, европейские стандарты, - пришла в негодованье Медико. – В прошлом месяце, целую неделю наш участок ходил в соседний квартал за водой.
 - В этом и состоит парадоксальный фактор: европейские, когда надо что-то взять от народа, а не дать. – Биди усмехнулся.
- Биди с ребятами устроили состязанье: перетягиванье шланга. Он  победил и получил свой трофей. – засмеялся Арчи, сверкая своими заячьими зубами. – Тедико нежно погладил его по голове и спросил. – А помнишь, как ты напугал гиж Олю, нашу соседку?.. а она ведь, как и ты, была музыкантом.
  - Играла на шарманке? – Медико заулыбалась.
- Нет, на пианино, вернее, на столе: ее воображаемом инструменте .
- А что пианино не было?
- Было, но, как видно, играть на столе ей было сподручнее, тем паче, что она всегда репетировала. Так и не удостоились послушать ее концерт. Так вот, была зима, и наши ребята, как это полагается, лепили снеговика. Арчи в то время был пухлым карапузом. Сделали каркас из двух снежных шаров. В большой поставили Арчи, а маленький, проделав в нем глазницы, одели ему на голову. Выходит гиж Оля, после очередной плодотворной репетиции во двор, а там стоит Арчи: в одной руке у него ведро, а вдругой – метелка.
Опять насорили. – Проворчала она. – Ребята побросали лопатку и прочий инвентарь, - пояснил рассказчик. – И когда она нагнулась, чтобы поднять их инструменты, Арчи ударил ее метелкой, не в приличном обществе будет сказано, по мягкому месту.
- Арчи, - Медико изумленно подняла брови, - ты такой шалунишка? – Арчи засмущался.
- Она подумала, что это у нее галлюцинации, - продолжал Тедико, - от бурного творческого процесса, но Арчи и во второй раз не дал маху. А когда она уставилась на снеговика, то он и тут не растерялся. Сперва поднял метелку и потряс ею в воздухе, затем ведерко, и затарабанил ими так, что у бедной началась истерика.
- Надо же. – Медико снова взглянула на внука.
- То-то и оно. – Тедико отпил из чашки, - а я что говорю, нашел кого сводить с ума.
- За окном снова раздались крики. Они словно доносились с разных кварталов. У Арчи создалось впечатленье, что в городе неспокойно. Дядя, бабушка и Биди переглянулись. На несколько секунд воцарилось молчанье. 

Тедико уехал в тот же вечер. – Так быстро он никогда не уезжал, - озабоченно промолвил Арчи.
- У него очень много дел, - ответила ему не менее расстроенная Медико. Арчи пару раз крутанул шарманку, но на душе было так тягостно, что он отложил ее в сторону.
  - У меня такое ощущенье, что в городе нечто изменилось. Он стал совсем другим.
- Курортный сезон давно прошел. Невесело, вот и все. – Медико вязала джемпер для Арчи.
- Но так никогда не бывало.
- Погоди, приедет из Петербурга тетя Рита – привезет тебе подарки.
- Настольный футбол, - радостно воскликнул Арчи.
- Станет веселее. – Медико покатила моток ниток по полу. Арчи встал, подошел к гардеробу и достал оттуда подушку. – Сейчас я тебе постелю...  – Медико не успела произнести эти слова, как оглушительный звук разбивающегося стекла заставил Арчи вздрогнуть.
- Что это было?!. – чуть не плача вскрикнул он.  Медико с чем-то возилась. – Бабушка, почему не отвечаешь?
- Ничего страшного, попали мячом в окно. – Арчи призадумался. – Но ведь никто не играл в футбол на улице... я бы услышал. Да и мяч этот, по силе паденья на пол, слишком тяжел для мяча. – Медико пошла к дверям. – Дай мне его, мячик.  – Я уже выбросила его в окно. – она вышла из комнаты. – Странно, - пробормотал Арчи, - так не похоже на бабушку.
Этой ночью Биди пришел домой поздно и они с бабушкой долго говорили. Арчи слышал их взволнованные голоса за стеной, правда, слов разобрать не мог. Чувство тревоги в его душе усилилось. Он лежал в своей кровати и думал о том, что светлое будущее теперь кажется ему слишком далеким.
На следующее утро Арчи разбудил чей-то возбужденный голос. Незнакомый  мужчина ругался с его бабушкой. Он слышал ее жалобное лепетанье. Ее обидчик был неумолим. Арчи невольно испытал страх перед чем-то неотвратимым. Бабушка и Биди от меня многое скрывают, - подумал он. – Все это действительно странно: постоянные волненья на улицах, приезд дяди и его внезапный отъезд, драки Биди, разбитое стекло, лепетанья бабушки, которая всегда была бравой женщиной... – что творится в нашем доме?.. – его раздумья прервал женский голос, знакомый и более агрессивный, чем мужской. И снова бедная Медико то о чем-то молила, то оправдывалась перед своим обидчиком.
Арчи встал с кровати и оделся. Он подошел к окну и едва не поранился, нечаянно тронув торчащие из рамы осколки стекла. В этот момент дверь распахнулась и в комнату вошли две женщины.
- Седа, мы здесь живем с самого дня основанья  этого дома. – Медико говорила с дрожью в голосе.    
- Я тебе еще раз отвечаю, - мой отец позволил твоему отцу здесь ютиться. – Арчи узнал в говорившей соседку по коридору, которая до этого всегда была тихоней. Поэтому он не сразу догадался кто этот агрессор, перед которым бледно выглядела его отважная бабушка. – Такая перемена в человеке, - лихорадочно думал он.   
 - Ну как приютил. Мой дед был таким известным архитектором, не только в Абхазии, но и во всей Грузии. Его приглашали в Европу... – Медико не дали договорить.
- А ты не путай с Абхазией свою Грузию, - в глазах соседки засверкала ярость. – Тебе даем время – двое суток, закругляйся! – соседка вышла, сильно хлопнув дверью. В коридоре она на кого-то наорала. Это был Биди. Он снова пришел, запыхавшись, с разодранной сорочкой. Единственное, что он сделал: взял из комода пару свечек и спустился в подвал.
Весь день Арчи чувствовал себя поддавленным. Он снова предавался воспоминаньям.
Они с Биди могли часами беседовать о чем угодно: футболе, природе, поэзии, - но всегда возвращались к Грузии, думая – скоро ли наступит тот день, когда каждый из них, беспечным взором, сможет взглянуть на восходящее солнце.

Страна цветов, под музыку Горнил,
Ваятель очертил твои  владенья,
И торжество великого крещенья
Навеки взор светлейший воплотил.

Грузия подобна живому цветку, который может слышать и воспринимать музыку, - любил красочно выражаться Биди. – И, в зависимости от характера звучанья, он может расцвести, источая тонкий аромат, или увянуть. Но если даже это произойдет, то я убежден, что он обладает магической силой Феникса.

Арагви как живой источник сил;
Задумалась Мтацминда на мгновенье,
Ведь гордый гимн давидовых свершений
В  твоих сердцах надежды воскресил.
 Земля, на которой он цветет, благодатна, поскольку символизирует историю этого цветка, а он позволяет пылкому сердцем услышать громогласный гимн настоящих созидателей доброго начала.

От самого подножья Нарикала
Воинственная поступь Горгасала
Сквозь сонм столетий – твой бессмертный дар.

- Биди, - однажды спросил его Арчи, - чьи это стихи ты порой читаешь?
- Одного тбилисского поэта.
- Ты с ним дружил?
- Нет, но меня с ним познакомили, на одном из торжественных вечеров.
- Тебе повезло.
- Да, думаю у него большое будущее.
- Как и у всех поэтов?
- Не у всех, к сожаленью, оно большое.
- Если ты и вправду поэт, то у тебя не может не быть большое будущее.
- А ведь ты прав.

Горит твоей звездой Светицховели,
И перед ликом царственной Тамар
Слагает песни славный Руставели.

 Тяжелый ком подступил к горлу Арчи, и он зарыдал. Ему стало обидно за себя, Биди, бабушку; он подумал об отце и матери, которых никогда не видел. Он давно не плакал и потому, сейчас, долго не мог успокоиться. Ему казалось, что он больше никогда не ощутит своими глазами тепло лучей встающего из-за горизонта светила.
Вечером, когда Арчи, как обычно, сидел дома, держа в руках шарманку, в комнату чуть не ворвались два соседа по улице, как это стало ясно по характеру их разговора. Далеко не молодые мужчина и женщина, по всей видимости, супруги, весьма агрессивно прошлись по Арчи.
- Это ты, кто вчера у нашего Котико отобрал велосипед и сломал его, - зарычал мужчина.
- Он его обозвал верблюдом, - чуть ли не визжа  крикнула женщина. Арчи сидел в состоянии полной апатии.
- Абхаз, абхаз, кричал, сволочь, - мужчина сделал шаг вперед.
- Он дразнил нашего Котико.
- Мерзавец. – Наперебой орала на него озверевшая пара.
- А кто, ты скажи, его так воспитал. Его подонок-отец, пьяница и убийца, удравший туда, к продажным шкурам, себе подобным. Слепец, не видел, что его подлинная родина рядом.
- Его мать была проституткой.
- Оттого она и умерла.
В этот момент вошел Биди. Он попытался заслонить собой Арчи, но мужчина, гневно взглянув на него, изрек.  – А, это ты, хулиган, разбивающий стекла соседей, в квартале. Я уже говорил о тебе участковому. Скоро придут за тобой и бросят тебе в тюрьму.  Грубо оттолкнув Биди, мужчина вплотную подошел к Арчи.  – Так это ты… - на несколько секунд он затих, вглядываясь в лицо мальчика. Вдруг, на пороге возникла фигура взъерошенной девушки.
- Тетя Лера, скорей, Котико с друзьями поджигает гараж семьи Абуладзе.
- Давно пора, и не только гараж, - мужчина повернулся к дверям, - их всех вместе с ним… - Женщина выбежала из комнаты; следом за ней, быстрым шагом, вышел мужчина.
За окном слышны были крики: детские, юные, пожилые – такие разные, но все дикие. Подобное  впечатленье вся эта звуковая феерия производила на Арчи.
- Что с тобой, бабушка? – Биди подошел к ней. Она стояла, прижав к себе руку. Плечо было обмотано шалью, на которой были следы запекшейся крови. Только сейчас, Биди заметил на ее лице несколько свежих шрамов.  Он вздрогнул. – Это тот урод?.. это он? – по глазам Медико он понял, что да.  Он вспомнил как соседский подросток, сын управляющего домом, грозил ей: «рожу всю бритвой искромсаю, падла». – За что, сволочи, - Биди стиснул кулаки. Медико закрыла лицо руками. Все они ощущали бессилье что-либо предотвратить.
Крики становились все громче. Казалось, весь город не собирается спать, а вершить крутой демарш.
- Отщепенцы, отщепенцы!.. – все отчетливее эти слова эхом отзывались в душе Арчи.
- Что все это значит, бабушка? – Бабушка с Биди о чем-то переговаривались. – Хорошо, - ответила Медико Биди.
- Из-го-и, из-го-и!.. – кричали у самого окна. – Выходите!
 - Я выйду, - тихо изрек Биди и резко направился к дверям. Медико поспешила за ним, чтобы остановить, но  не успела. Арчи остался один. Он слышал дикий хохот за окном и чьи-то истошные вопли. Волненье снова прокралось в его грудь. Арчи  хотел подойти к тахте, но оглушительный звон разбитого стекла заставил его снова вздрогнуть.  Упавший на пол предмет, судя по звуку, был не таким тяжелым, как вчера. Он оказался у ног Арчи. Тот поднял его. Это был предмет округлой формы, с выпуклостями. Более половины его поверхности была шершавой. Арчи почувствовал на руках липкую жидкость и нечто скользкое.   
- Что это? – произнес он отрешенно. Тут дверь распахнулась и в комнату влетела Медико. Она вырвала предмет из его рук. По дыханью Арчи догадался, что ее сильно трясет. Он услышал, как предмет плюхнулся на тахту. Медико вытерла руки и вскоре в том же возбужденном состоянье подбежала к внуку, со стаканом.
- Выпей, это снотворное.
- Зачем?
- Ты сегодня весь день был в переживаньях. В твоем возрасте это недопустимо. Скорей, пей. – Арчи выпил содержимое стакана. – А теперь иди спать, но только в погреб. – Она открыла дверцу, сделанную в полу. – Иди, на ощупь,  уже привык.
- А ты? – Арчи поднял голову, когда уже стоял на ступеньках лестницы.
- У меня много дел.
- А Биди?
- Его не жди. Он уехал в Тбилиси. – Она закрыла за Арчи дверь и постелила сверху ковер. На лице ее была скорбь и досада, ощущенье чего-то тщетно совершаемого. Она достала большие железные вилы, стоящие за старым комодом, и со словами: я их задержу, вышла из комнаты.
В городе всю ночь царила вакханалия.

Двое суток спустя.
Просторный роскошно обставленный кабинет, где находятся четыре человека: трое в мундирах, один в штатском. Капитан сидит на стуле перед сидящим на подоконнике полковником. Майор работает за компьютером. И молодой человек, развалившись в кресле, покручивает большим перламутровым брелком, со связкой ключей.
- Слышал, ты приобрел новую тачку. – Полковник снисходительно улыбнулся капитану. Тот усмехнулся. – После этого я успел еще жениться. – Значит, купил новую квартиру. – Подарили, - засмеялся капитан. – За какие заслуги? – в глазах полковника блеснул лукавый огонек. – Я же не спрашиваю, за какие заслуги тебе подарили две виллы на Канарах, да островок на Карибах, к ним в нагрузку. – Ну, тоже мне, начал кипятиться. Ты все обо мне прекрасно знаешь. – Можно подумать, что мои заслуги перед отечеством – тайна за семью печатями. – Полковник засмеялся. – Что там у тебя нового, эмигрант? – окликнул он майора. – Есть  кое-что, - ответил тот, не оборачиваясь.  – Трудно  оторвать его от этой машины. – Полковник вдруг стал серьезен. – Сколотил  себе состоянье на беженцах, - последнее он доверительно сообщил капитану. Тот достал из кармана золотой портсигар с выгравированной на нем дарственной надписью.
- Некий папаша, - заговорил майор, щелкая по клавиатуре, - ищет свою семью. Много лет назад он укатил в Америку, и вот, только сейчас объявился. Делает запрос через МВД России. Особенно его интересует младший сын, который, как он узнал гораздо позже, родился почти через девять  месяцев после его отъезда. Разбогател, боров, - эти слова, не без чувства досады, майор произнес как бы про себя.
- Что ж он спал так долго? – полковник сошел  с подоконника.
- А он сидел, как выяснилось впоследствии, по ложному обвиненью.  В тюрьме на него, как на специалиста по программированию и электронике, обратили вниманье. Видать, знал, кому угодить и вот – обрел положенье.
- Как фамилия? – полковника заинтересовала эта история.
- Гомелаури.
- Семья Гомелаури, знаешь ее? – полковник посмотрел на капитана.
- Это убан Масхара, - капитан оживился. – По уговорам своего родного брата, четырнадцать лет назад, он уехал в Сухуми. Тот вместо того, чтобы примкнуть к нему умчал в Ростов: друг обещал дать под его начало мясокомбинат. Он ведь  здесь в министерстве возглавлял комиссию по санитарным нормам. «Продукты должны быть экологически чистыми». – Капитан как бы передразнил его. – Большой оригинал,  всю жизнь  гордится тем, что у него самая уникальная фамилия средь грузин: в нее входят все гласные алфавита, причем, каждая по одному разу.
- А что случилось с ними? – полковник повернулся к парню в кресле. – Ты только оттуда.
- Слышал я о них. – Парень покачал головой. – Это были потомки семьи архитекторов. И с ними поступили архитектурно: искромсали и развесили части тел по всему дому, который построил их дед.
- И  того, младшего?   
- Он, - усмехнулся парень, - или спал мертвецким сном, или вообще… об этом немало говорили, имея ввиду, что тот все равно бы ничего не понял.
- Да уж, - изрек полковник, возвращаясь на прежнее место. – Ну и потчуют нас тут всякими историями.
- Так что ответить им? – майор был явно расстроен.
- Скажи, поздно спохватился, папаша. Раньше надо было угождать кому надо, чтобы успеть покатать детишек на Роллс-Ройсах, по Брайтану.
- И искупать их в водах Атлантического… - капитан не договорил.
- Или Тихого Океана, – согласился с ним полковник.

P. S.

Игра – заветный стимул у судьбы,
Варганит миф апостол третьей силы,
Чтоб  сокрушить им реализм идиллий,
Подняв все страны разом на дыбы.

Народ предстал подобьем злой гурьбы:   
Мгновенье и сверкают грозно вилы;
Зияют беспощадные могилы:
И раздается гневное – РАБЫ!

Земля как сцена, шаровидной формы,
И крутят-вертят всем пределы нормы
Законы лишь в карманах детворы.

Здесь акробат – на  подвиг вдохновитель,
И сам жонглер - единственный спаситель,
Ведущий этой яростной игры.