Пролог

      Крепость Ихтенбергес. Крепость на самом юге Французского королевства, заселенная невесть кем, и гиблая, словно война. Король Франции постоянно следил за этой крепостью, в которой содержалось самое большое количество крепостных в королевстве. Но не только это привлекало короля в твердыне — феодалы, несмотря на свою жестокость по отношению к крестьянам, никак не могли удержать своих подчиненных в полной власти.
      Недалеко от Ихтенбергеса, в маленькой деревушке Ахнисе, жили крепостные крестьяне. У феодала этой твердыни содержалось их около тысячи душ. В одном из домов Ахнисе жила семья Жерара Стебьера, о котором, естественно, будет рассказано прямо сейчас.
      Жерар Стебьер всю жизнь был крестьянином, а было ему пятьдесят четыре года. Семья Жерара жила возле феода Ихтенбергеса, вполмили от самой крепости. Земля вокруг была очень богата своими урожаями, но феодалы в качестве наказания за непослушание нередко отбирали у крестьян все припасы, заготовленные ими во время урожайного сезона. Именно поэтому голод был не чужд жителям Ахнисе и близ лежащих деревень-феодов.
      Жил Стебьер с двумя своими уже взрослыми сыновьями — Жаном и Эмюлье. Работники из них были никудышные, и частенько феодал приказывал пороть их плетью. И вот однажды случилось то, что совершенно изменило планы юных французов, которые хотели стать усердными работниками.
      Начну я, пожалуй, летопись с 15 июня 1127 года. Жану Стебьеру было в то время 27 лет, а его брату Эмюлье — 24 года. Феодал в который раз был недоволен ими, поскольку они не выполнили задание, данное им за три дня до этого. Он приказал отрубить голову обоим молодым нахалам, но Жерар, любивший сыновей до безумия, начал противостоять феодалу, сказав, чтобы он дал еще один шанс его детям.
      — Я слишком много терпел выходки этих сорванцов, крестьянин, — проговорил феодал. Не стану я называть его имя, потому что оно не имеет в повествовании никакого отношения. Только опишу те события, произошедшие 15 июня.
      — Спаси их, государь, и буду я служить тебе верой и правдой вечно, — взмолился Жерар.
      — Сегодня ты встретишь смерть, крестьянин, и твои сыновья тоже. Отрубить им головы!
— Бежим, Жан, Эмюлье! — крикнул Жерар своим сыновьям, хотя это было бессмысленно: они оба уже были далеко за пределами Ахнисе и уже добирались до крепости Ихтенбергес. А вот отец их не смог добиться того, что хотел: когда он увидел, что за ними гонятся придворные Ихтенбергеса, он начал было набирать скорость, но понял, что силы покидают его и свалился на сырую землю. Догоняющие сразу бросились на него, и через минуту Жерар Стебьер был зверски убит. Тем временем феодал гнался на лошади за двумя сыновьями, с ним был и один из его придворных. Братья уже не надеялись на спасение, как вдруг возле водоема они увидели двух коней, с жадностью пьющих воду. К счастью, они были запряжены, и оба молодых человека сели на них. Спустя некоторое время Жан и Эмюлье покинули крепость Ихтенбергес, и феодал не стал более гоняться за ними.
Весь день братья ехали по тропам французских лесов, не говоря друг другу ни слова: они очень тяжело переживали трагическую гибель отца. Лишь поздним вечером, когда Стебьеры были уже у самых границ Франции, они сели передохнуть. Рядом был пруд, и кони, уставшие от такой погони, вновь стали хлестать водицу. К путникам подошел седой старик с маленькой козлиной бородкой и ворчливо произнес:
— Вечно здесь ездят всякие! Каким ветром вас сюда занесло? Может, отдохнуть желаете? Пожалуйте ко мне в дом, я вас чайком свежим напою, а лошадки ваши пусть здесь будут, их тут никто не тронет.
Жан и Эмюлье с радостью вошли в маленький, но уютный дом старичка. На крохотной кухоньке хлопотала краснощекая женщина, на вид намного моложе, чем ее муж. Старик (он назвался Регуалом) тем временем завел разговор с Эмюлье, который показался ему умнее, чем его старший брат.
— Куда хоть вы путь свой держите? — поинтересовался Регуал.
— Мы сбежали с крепости Ихтенбергес, и теперь вот стараемся уйти как можно дальше от погони. Я, конечно, видел, что феодал больше не следит за нами, но поостеречься не мешало бы.
— Когда собираетесь идти далее?
— Завтра на рассвете, — ответил за брата Жан. — Кстати, мы бы хотели, чтобы вы пристроили куда-нибудь наших коней. Если вам не сложно, конечно.
Регуал незамедлительно вышел во двор дома, где располагался чудесный яблочный сад, сказав предварительно жене, чтобы она приготовила постели для наших героев. Стебьеры были польщены таким обхождением. На следующий день братья Стебьеры выехали из стариковского дома и почти сразу пересекли французско-итальянскую границу. В Римском государстве они были впервые, и не раз останавливались для того, чтобы вдоволь наглядеться его широкими просторами и необычайными красотами.
      Шли дни. Жан и Эмюлье без устали двигались на юг — именно там они хотели укрыться. Но одна очень неприятная ситуация снова перевернула все их планы.
      Прошло пять дней с тех пор, как Стебьеры сбежали с крепости Ихтенбергес. После очередного отдыха они вновь резво поскакали вперед. Но им преградили дорогу исполинских размеров ворота. На них не менее огромным шрифтом были выведены странные письмена.
      — Какое-то у меня нехорошее предчувствие, — нахмурился Эмюлье и чуть отъехал от ворот. Жан напротив спрыгнул со своего коня и насмешливо произнес:
      — Ты преувеличиваешь.
      Он решительно подошел к воротам со странными надписями и дернул за массивную ручку. И вот тут произошло нечто совершенно необъяснимое — Жана отбросило метров на пять назад. Эмюлье застыл на месте от удивления и даже не бросился помочь брату встать. Жан лежал чуть позади и корчился от боли. Наконец он немного оправился и хрипло спросил:
      — Эмюлье, что это было?!
      — Не знаю, — выпучив глаза, ответил Эмюлье, — знаю только, что нам не пройти.
      — Ладно уж, проходите, — прогремел чей-то голос, и ворота с грохотом распахнулись. Все еще удивленные, Стебьеры сели на коней и вошли в неведомую страну.