Город Сумерек - глава 8 - Война и ночь тревоги

1

Да...

Война.

Завораживает своей ужасающей красотой зонтик ядерного гриба; в разговор пушек не встревают даже музы. Марс уже зажигает фитиль...

Для чего вообще нужно это противостояние? В древние времена – понятно: кто сильнее, тот и прав. И народ, не покорившийся соседям получал возможность жить и развиваться. Иными словами – битва за территории и ресурсы. Контроль над умами, над обществом. Религия. Вера, бесспорно, вещь нужная. Но как её преподнести и главное – во что верить...

Не будем углубляться в филосовский размышления, но вот кто даст вразумительный ответ на вопрос: чего добился Железный человек, разрушив Фабрику мыльных пузырей?

Очаг сопротивления? Да, с этим утверждением не поспоришь. Но зато он был здесь, рядом. И всякое инакомыслие так или иначе, но можно было контролировать. И пока этим вопросом занимались люди – всё так и обстояло. Но вот доверили дело машине и результат получили обратный. Ищи теперь этих мечтателей!

Я к чему это пишу? Может статься война начинается в умах. И когда разум перестаёт владеть ситуацией, приходит разруха. А если ещё освободить себя от ответственности, что и сделала Семья, миру остаётся одна дорога – к хаосу.

Сейчас мне станут гневно отвечать, что я ничего не понимаю и без борьбы нет развития. Прогресс вещь необходимая, но ради этого стоит пожертвовать предыдущим опытом, если он оказывается неверным. А когда творческим личностям всеми возможными способами мешают реализовываться, в упор не видя свежие идеи и решения, о чём можно говорить?

2

В чём Железному человеку нельзя отказать, так это в железной логике, извиняюсь за тавтологию. Приняв справедливое решение, что ввиду разноса обитателей Фабрики по всему свету, необходимо провести зачистку всех территорий, где, предполагаемо, они могут находиться, машина стала крушить близлежащий город. И если до сего дня название Город Сумерек означало лишь то, что на этой земле никогда не бывает настоящего солнца, теперь тревожными полутонами пропиталось само будущее.

«И устремились на город реки огня, уничтожая всё на своём пути...»

Такими словами начиналось бы повествование о трагедии в легендах народов Земли. Но Город Сумерек находится на планете Тумиди, что и спасло его от разрушения. Огонь унёс жизни простых горожан, стёр кварталы вне центра города, но пощадил само гнездо порока. Сама гнилая сердцевина яблока осталась нетронутой. Напротив, ужас и отчаяние метущихся душ придали блеск кожуре и обманчивой сладости плоду. Это святых назначает Небо. Праведные ходят по Земле, но постигают мудрость годами и силу получают путём большой работы. А что грешники? Полнится ими твердь земная. Не опустеют дороги в края где не бывает солнца, в пекло греха и порока. Городу Сумерек война – что хлеб...

Ради справедливости замечу, что Железный человек не пощадил так же и Семью. А какой от неё прок, если даже бороться хочет чужими руками?

Второе, что сделал Железный человек – была модерниация Пульсирующего щита, установленного Ситетикая. Воинствующий, милитаризированный до мозга костей, даже тот не додумался давать установку на координаты внутри городской черты. Теперь эта недоработка была устранена.

Отныне внешние атаки получали зеркально отражённую, усиленную в несколько раз, ненависть, а все, живущие в городской черте, подвергались постоянному воздействию на нервную систему. Как через индустрию развлечений, так и с помощью волновых импульсов, транслирующихся прямо из здания мэрии. Не подозревая о том, горожане своей энергией насыщали подземный завод, готовивший армию вторжения во внешний мир. Производство требовало больших энергозатрат, но кого это волнует? На смену пустым человеческим оболочкам, умершим без видимых причин, придут новые.

3

Целый долгий день и всю бесконечную ночь Лётчик и Лис прождали у воды, но назад не вернулись ни Иван, ни Лена. Как бы не сердились они на своих спутников, но было же обещание привести их к Дайоту. А кроме того столько пройти вместе – начинаешь иначе относится к человеку, успели привыкнуть.

Утром следующего дня, потянувшись и открыв глаза, Лис заметил, что назад никто не вернулся. И если даже эта Лена говорила правду и там действительно что-то было, за это время их спутники успели проделать долгий путь. Лучше, заметил он, пройти посуху и встретить их у Города.

Другого пути всё равно не было и Лётчик согласился.

– Ладно, – проворчал он. – Пошли. Чувствует моё сердце не к добру всё это, но сидеть здесь – тоска смертельная. Пошли.

Не знаю, как бы они пересекли пустыню, но вернувшись к берегу, путники обнаружили, что приведшая их жёлтая дорога сменила направление и побежала от моста, расплываясь и тая в горячем воздухе, на запад.

– Между прочим – в сторону заката, – мрачно изрёк Лётчик. И в полном молчании, зря не тратя силы и время, друзья двинулись во след солнечной колеснице.

Сколько они шли - неизвестно, но едва заметная полоса на горизонте становилась всё яснее, пока упорно игнорируемый мираж не стал реальностью. Шершавой и холодной, покрытой сеткой росы, поверхностью гряды из многочисленных камней различного размера, формы и цвета. Но главное, конечно, поражали размеры этого сооружения: метров тридцать-пятьдесят в высоту и протяжённостью через все пески, подобно ножу, разделившему праздничный пирог. Будь это горы или какие другие природные образования – всё понятно. Но миллионы камней...

Наверное так же муравьи воспринимают каменную изгородь, сооружаемую малышами из щебня.

«Но если муравьями будем мы...»

Великанов видно не было.

Забравшись на вершину, друзья удивились ещё больше. Если предположить, что это и правда ограждение, тогда здесь заканчивается одна пустыня и начинается другая.

Нелепо? Не хуже и не лучше других версий.

А внизу, по обе стороны от них, равнодушно безмолвствовал песок...

– Ну и? – глазами Лис показал, что жёлтой дороги больше нет – ни тут, ни там.

– И всё же бывают моменты, когда я искренне сожалею, что у нас больше нет самолёта. Нет, мне просто интересно: это мы идём к НЕМУ или нас ведут?

Нарушив молчание, Лётчик добавил:

– А вот и галлюцинации.

На гряде показался человек. Он бежал к ним, размахивал руками и что-то кричал. Но слова съедало расстояние.

4

Сделав последний рывок, мужчина в изнеможении опустился на камни. Руки Лётчика едва успели его подхватить, предупредив расшибленную голову.

– Наконец-то... Наконец-то я встретил кого-то живого... – сухим шёпотом выдавил незнакомец. – Можно мне воды?

Переглянувшись с Лисом, Лётчик достал фляжку.

– Вот. Больше у нас нет.

Мужчина сделал несколько жадных глотков и остановился. Вопросительно посмотрел на нежданных спутников.

Те застыли в таком напряжении, как пружина в часах.

– Вы мне не доверяете?

– Молодец! Один-ноль в твою пользу, – Лётчик то ли засмеялся, то ли закашлял.

– А теперь выкладывай. Кто, откуда и зачем.

Лис наклонился и посмотрел незнакомцу прямо в глаза. И что-то там увидел... Или почувствовал...

– А что рассказывать? – горький смешок. – Зовут меня Джон. Я полицейский... Мы с Иваном получили секретное задание. Эх, Иван!

Закрыв глаза и выдержав паузу, Джон продолжил:

– А потом началось всё это. Где мой напарник не знаю, а я здесь. В этой проклятой пустыне, мать её! Куда иду – не знаю, давно сбился с пути и полагаюсь на дорогу. Встретил вас и позвольте присоединиться к вам, добрые люди.

– Нет, нам с тобой определённо везёт. На неприятности, – Лётчик снова захохотал. – Вся шайка здесь. Иван, Лена. Теперь Джон. Кого встретим следующим?

– Подожди, – вставил Лис. – Скажи, товарищ, не к Дайоту идёшь? Надежду не терял?

«Эти двоё определённо что-то знают, но где остальные?»

– Хорошее же у вас гостеприимство. Для того я скитался в песках, чтобы меня убили друзья? Вы знаете Ивана и этого мне достаточно, чтобы считать вас хорошими людьми. Да, вы правы, именно надежда – вижу, вы в курсе происходящего – и есть цель моего поиска. Но к Дайоту, прошу вас, не надо. Еле ноги унёс. Надо придумать другой план.

Встретить человека, сумевшего улизнуть от Повелителя чувств произвело на Лиса такое впечатление, что он не заметил, как у Джона коварно заблестели глаза, когда он говорил о другом пути.

– Эх, Иван. Надо отдать должное – это именно он обнаружил след... Где мой напарник?

– Он это... – протянул Лис и вопрошаюе переглянулся с Лётчиком.

– Утонул. Да. Вместе с женой. Вот баба! Как сиганёт в воду, а он следом. Что говорить. Извини...

– Смотрю на тебя и поражаюсь. Вот выносливость! Пересёк пустыню, а как огурчик! Куда нам, верно, Лётчик?

– Весла на него нет... – пробурчал тот. – А как ты ушёл от Дайоту, коль не шутишь? Сам понимаешь, это не каждому дано. Я бы, вероятно, не смог.

Джон открыл рот... закрыл... тяжело вздохнул и начал рассказывать...

– ...И тогда я увидел сон. Стою, значит, у ограды какого-то сада, в глубине которого блестит озеро, а с берега в небо уходит мост. И всё выше и выше, пока не скрывается в облаках. Потрясённый увиденным, я проснулся. Но не покидала уверенность, что сад – это как бы и не сон. Скорее наоборот – после пробуждения мир вокруг напоминал декорации к чёрно-белому фильму. Когда заснул в следующий раз, заранее дал установку на сон с садом. И вновь очутился там, но ворота были уже открыты. Поднялся я на мост и пошёл вперёд. Такое снится неспроста, думаю, надо проверить. И оказался в этой пустыне. Теперь вот вас встретил.

– И каких чудес на свтет не бывает. Век живи, век учись.

– И как ты знал куда идти? А если бы приснилось болото или какая тварь пострашнее?

– В том-то и дела, – лицо Джона засияло, – Как я прочитал в одной книге – чем страшнее видение, тем вернее путь души. А мне, признаться, было очень страшно увидеть пустыню. Тогда я и решил – если это знак, пойду дальше. А если смерть – у Дайоту усыхать куда хуже.

5

Тем временем в Городе Сумерек Железный человек объявил, что медлить нельзя. Всё готово для наступления. Тут надо заметить, что не было чётко сформулированной цели, но этому никто не придал значения. Последние недели горожане круглосуточно поддвергались воздействию электро-магнитных импульсов, от чего стали похожи на зомби. И когда рука главнокомандующего нажала на кнопку, посылая соответствующий сигнал, все люди, как один, стали подходить к городским воротам. Четыре дороги, четверо ворот, четыре группы, готовых к атаке и ждущих приказа.

Марионетки собрались на войну.

Раковая опухоль созрела...

6

В том, что для наступления не было указано конкретной цели, был свой резон: как всякая раковая клетка разрастается на весь организм, так и Железный человек поставил задачей захватить сперва близлежащие населённые пункты, а затем – по мере  порабощения местного населения – постепенно расширять зону влияния.

Силы Зла и Добра схлестнулись в очередной битве. С той лишь разницей, что на этот раз на стороне тёмных сил выступали сам Дайоту и его приближение, а местное население состояло из добродушных сельских жителей, которые, несомненно приняли некоторые меры предосторожности, но что они могут против такого волшебника?

Волчья стая на ягнёнка...

7

Пыльная подушка небосвода озарилась всполохом молнии.

И ещё одной. Следом – третьей. Затем – двумя сразу...

В течении восьми минут в полном безмолвии – ни ветерка, ни движения – кипящее небо изрыгало тысячи молний.

А затем в один миг всё потемнело и на землю упали капли крови.

– Плачущие ангелы, – крестились люди и готовились к самому худшему.

Дождь мешал землю и небо, твердь и хлябь...

Утром, в четыре часа, четыре цепочки, рассеиваясь по лесам и полям, несли непокорённым свет новой веры. Или, правильнее сказать, тьму.

8

Сегодня стемнело раньше обычного. Над городом сгустились грозовые тучи. Дождя не было. Лишь духота и вспышки молний. На ум приходило сравнение с фитилём и банкой керосина.

В воздухе пахло тревогой, изменой. Внутри всё колотило от приступов боли и бессилия. Иван понимал, что всякое может быть в этом мире, но всегда, в любую минуту он не расставался с мыслью, что они с Леной найдут выход. Пусть будет тяжело, но вместе. И это не романтика, но лишь желание быть рядом. Если любимый человек делает больно – пойми его, а лучше подумай – ты сам всё ли делаешь так, как того от тебя ждут? Всё ли ты делаешь из того, что можешь? Честен ли ты с собой и со своей второй половиной?

Иван пришёл к выводу, что во многом вина за происходящее лежит на нём. Что есть, то есть. Без сомнения, веди себя Лена более сдержанно, то в этом случае последствия были бы менее драматическими, но сейчас вопрос в другом – может ли она рассчитывать на его помощь?

Всё убыстряя шаг, Иван кругами ходил по комнате, временами останавливаясь и смотря в окно. Хоть бы пошёл дождь. Нет, настроение это бы не улучшило, но проклятая липкая духота!

Никто и никогда не посмел бы сказать, что он предпочёл Лене другую женщину. Всей душой он всегда был с Леной. Больше на сердце никого не было...

О подоконник застучала вода.

Пошёл дождь.

Иван потушил свет. Комнату наполнили сумрак и тени. Включил свет обратно. Голое окно без занавесок, доски в углу и плёнка от пыли на мебели. От всего этого веяло неуютом и одиночеством.

Лена... Лена...

Впервые он осознал, что не может помочь. Просто не может. Перед глазами всплывал белый коридор, уводящий в неизвестность. Но оттуда, ясно, никто не возвращается таким, как был прежде.

Нет. Туда Иван не шёл. Да и мечтать не хотелось. Вообще ничего не хотелось.

Лишь образ Лены. Её лицо. Её глаза. Её имя...

И он не может помочь.

На листке бумаги что-то пишет, стараясь отвлечься.

А там – в вечернем городе Лена ждёт его помощи.

Как пел Цой «Но настала пора и тут уж кричи не кричи.»

Но как же тогда?

9

– Ваня! Ваня! Да что с тобой?

Отстранённо посмотрев на супругу, он стал понемногу приходить в себя.

– Да так... Задумался что-то. Давай найдём то, что искали и покинем это место.

– А мы уже пришли. Вот, гляди, – Лена показала на большой двуэтажный особняк.

10

Всей душой он всегда был с Леной. Больше на сердце никого не было.

Так ли это?

Иван должен был признаться себе в том, что так-то оно так, да не совсем. Было что-то, к чему и определения нормального не подберёшь. Измена? Да, это было единственным словом, приходящим на ум и ударяющим, как молоточек судьи после вынесения приговора. И было мучительно осознавать, несмотря на сроки давности. Но самое нелепое заключалось в том, что эта измена была не с настоящей женщиной. Вот только не надо ухмыляться по поводу «резиновой бабы». Это просто неприлично. Но можно ведь понемногу начать переписываться в интернете, а затем внезапно почувствовать к собеседнику, которого и в глаза-то не видел – хорошо, если на фотографии – вполне определённые чувства. Только теперь Иван понял, что всемирная паутина не зря так называется – затягивает, как настоящая липкая сеть.

Но что это за чувства? Любил он всегда только Лену. Тогда что же это было?

Смешно и больно.

Смешно – потому как этой женщины, по сути, нету. То есть да, на том конце провода несомненно кто-то сидит и пишет, но это там, а в реальном мире этого человека нельзя увидеть, потрогать, услышать голос. Что остаётся? Голограмма, образ, придуманный воображением и к нему испытывать влечение? И вот осознание самого этого факта оставляло в душе боль.

А что ещё противно до отвращения – если настоящая любовница хотя бы теоретически могла быть не хуже Лены – будем справедливы: такой мысли Иван не допускал – и узнав о её существовании, жена будет поставлена перед фактом другой женщины, то в случае интернета... С чем сравнение – с пустым местом?

При этой мысли Иван скривился.

Нервно прошёлся по комнате, взял телефон и позвонил жене. Просто так. Без повода. Чтобы сказать, что он её любит и сейчас думает о ней.

Но телефон предательски не соединял. Лишь голос оператора на трёх языках отвечал, что номер отключён или находится вне зоны.

«А так мне и надо! Что, по любимой соскучился? А когда писал письма, то думал, наверное, о ком-то другом? Если бы тогда... Сколько сил, времени и внимания мог посвятить жене. И сейчас всё могло бы быть совершенно иначе.»

Наверное, то, что Иван мысленно говорил себе, вопрошал к Богу, просил прощения у жены – может быть именно это и называется раскаянием? Не поздно ли спохватился?

Теперь Лена ждёт его помощи, а даже телефон отключила. Видать совсем всё достало. И что думать?

Что думать? Да, как помочь... ответа нету. Это только в кино герой всегда находит под кроватью именно то, что нужно в данной ситуации. В жизни так не бывает. Но хоть бы услышать голос. Столько лет вместе – по голосу мог бы догадаться как и что. Но отключенный телефон...

А за окном шла гроза.

Было полпервого ночи...

11

– Ваня! – прямо над ухом раздался крик Лены и следом резкий толчок, от которого Иван едва не упал.

– Что? Что? Мы идём или нет?! – на повышенных тонах раздражённо вопрошала она, – Что ты молчишь? Я с тобой разговариваю!

Иван посмотрел супруге в глаза.

– Не кричи, дорогая. Я здесь. Пошли. Но что мы здесь ищем?

– Я сама не знаю, что мы здесь найдём, но этот дом я видела во сне. Такое ощущение было, словно я здесь когда-то жила, а затем почему-то наша семья покинула это место и мы никогда о нём не вспоминали. Если всё так, тогда мы здесь найдём что-нибудь из вещей или воспоминаний моего детства. Помнишь, я говорила тебе об этом?

– Извини, я не помню. А что ты говорила?

– Я десять раз не повторяю. Записывать надо!

У Ивана вырвалось неопределённое хмыканье и в дом они вошли молча.

12

Доносилась музыка.

За дверью послышались странные звуки. Не то шаги, не то шорохи. Знаками показав жене не подходить, Иван взял в руки биту, стоявшую у входной двери и поднял в ожидании, точно бейсболист перед ударом.

Но весь воинствующий пыл как рукой сняло, лишь в комнату ввалился окровавленный солдат. Его голову перевязывал насквозь пропитавшийся бинт, руки были обожжены, а ноги отказывались слушаться. Даже не идя, а волочась, парень судорожно прижимал к груди снайперскую винтовку.

Увидев Ивана, он без сил опустился на пол и прислонился к стене.

Открыв рот, издал булькающие звуки.

Иван почувствовал, как его охватывает ужас.

Зато Лена, как бывшая медсестра, превозмогая страх подошла к парню и склонилась над самым его лицом, внимательно слушая.

– Что он говорит? – нервно выпалил её муж.

– Он сказал, что сюда приходили люди Дайоту и всех забрали с собой, сделав солдатами. А тех, кто находил силы сопротивляться, над теми..., – пауза, – их убивали.

– Я так хотел провести это лето с детьми, но их забрали, а я ничего не смог сделать, – неожиданно твёрдо и чётко произнёс парень.

Лена вскрикнула и отбежала, а раненый харкнул кровью, встал на четвереньки и тяжело двинулся на Ивана. На его лице читался безумный оскал загнанного в угол пса, решившегося на последний бой. Из приоткрытого рта вырывалось тяжёлое дыхание и капала кровь, вперемешку с едкой жёлтой жидкостью. Оцепенение прошло, но Иван почему-то стоял на месте и судорожно соображал, что будет, если парень дотронется до него. Но... не дотянув полметра, солдат упал и затих.

– Ты что-нибудь понимаешь? – удивляясь своему спокойному голосу, сказал Иван, обнимая жену и разворачивая её в направлении двери. Безропотно подчиняясь, она механически вышла на улицу. И лишь спустившись с крыльца, поднесла руки к лицу, закрыла глаза и тихо заплакал, уткнувшись ему в плечо.

«Вот мы и пришли в дом твоих снов. Если ты и правда здесь когда-то жила, то после этого случая понятно, от чего всё забыто. Чего тут вспоминать? А с другой стороны – может хватит гадать по снам? Почему ты решила, что они обладают какими-то знаками? Да, я сам так часто говорил, но искать по ним дорогу... Пока мы добились лишь потери двух друзей, да совсем заблудились.»

Размышляя таким образом, то ли оправдывая жену, то ли накручивая себя, Иван поглаживал её по спине, а сам стал рассматривать дом. Они были внутри, а что снаружи? Следов войны, например, не видно. А у парня была винтовка и тяжёлое ранение. В чём же суть?

Первым порывом было пойти и взглянуть на задний двор. А так же на парня. Вдруг его тоже не было? Но сперва надо было успокоить жену, а с этим...

Внешне Лена и так была спокойна. И напряжение ушло и слёзы высохли. Но внутри неё, по обыкновению, наверняка всё сжалось, готовое разорваться от малейшего неверного движения.

Это только так говорится – обеспечить покой и всё будет хорошо. Какой здесь покой? А ведь идти надо дальше...

«И почему у нас нет детей? Сейчас жили бы в таком вот доме и была нормальная семья, и все было бы хорошо. И Лене – с детьми няньчиться, и мне – видеть её счастливой. А больше ничего не надо.»

Ещё раз внимательно посмотрев на дом, Иван подумал, что, возможно, и правда есть какая-то связь между этим местом и их семейным разладом. Но каким образом это объединить?

«Нет, нет. Это лишь аналогии и не более того. Но и в самом деле как-то всё совпадает: дом этот и наш, каким я его представлял. Хорошо, не я, но Лена то сразу его узнала. Разлад в нашей семье и война, осталяющая нетронутыми улицы, точно так же, как и мы не выносим сор из избы. И слова парня о детях, и желание Лены иметь ребёнка. Да, Ваня, интересно рассуждашь, но это не более, чем простые совпадения. Тем более Лена говорила о прошлом, а твои рассуждения о будущем. Неувязочка. Понимаешь, да?»

За внутренним диалогом он и не заметил, как дыхание жены стало ровным, с характерным посапыванием.

«Да она же уснула! Вот и славно, милая моя, отдохни. А я пойду пока посмотрю что там за домом.»

Положив Лену на лужайку и твёрдо уверенный, что с ней ничего не случится, Иван завернул за угол и обогнул дом.

Ничего особенного там не было. Всё заросло травой и бурьяном, да стояло два сарая. Над цветами жужжали осы и шмели, носились бабочки и стрекозы. Тихо и мирно. Сараи? Они его не волновали. Будет нужно – потом заглянет.

Иван подошёл к жене. Она по-прежнему спала. Тогда он поднялся по ступенькам и осторожно вошёл в дом...

31. 07. 2009.