Дракон для жениха. Гл. 21-22

В соавторстве с Никой Ракитиной
http://zhurnal.lib.ru/r/rakitina_n_d/

Глава 21

- Проклятый гяур! – прошипела она, приближаясь мягкими кошачьими шагами. – О, если б только у меня был кинжал! Ты бы понес ответ за все свои преступления! Ты бы визжал, как боров, и валялся бы у меня в ногах, истекая кровью и прося пощады!
Пан Иохан молчал и внимательно следил за Фатимой, прикидывая, как ловчее перехватить ее левой рукой (правая уже совсем не слушалась), если она вдруг на него бросится. Кажется, девица не собиралась выполнять приказ своего вожака, хоть и была у него "вот где". Ненависть была сильнее необходимости подчиняться.
- Учти, красавица, - сквозь зубы проговорил пан Иохан, - что в этот раз руки у меня не связаны, и я много тяжелее и сильнее тебя. Не смотри, что я ранен: мне не составит никакого труда сбросить тебя вон туда, вниз. Так что умерь свой пыл, если не хочешь скатиться с этой горы со сломанной шеей.
- Подлый гяур! – вновь зашипела Фатима. – Настоящий мужчина не станет грозить слабой женщине!
- Настоящий мужчина, конечно, любезно позволит даме зарезать его кинжалом, - согласился пан Иохан. – Увы, я не таков.
Горянка приблизилась почти вплотную, и барона обдало запахом томных, тяжелых, мускатных духов и пота.
- Сядь, - велела она, и он повиновался. Она гибко опустилась рядом и ломким от злости голосом скомандовала: - Раздевайся.
Пан Иохан хотел было сострить насчет горской прыти, но посмотрел в бешеные глаза Фатимы и понял, что шутка может обойтись слишком дорого. Он стал стягивать рубашку, но пропитавшийся кровью рукав успел присохнуть к телу.
- Хорошо бы намочить, - сообщил он, но Фатима, прошипев: "Шайтан!" взялась обеими руками за ткань и безжалостно рванула. В глазах барона потемнело от пронзительной боли.
- Ты это нарочно? – спросил он, переведя дыхание.
Разумеется, Фатима не ответила. Она оторвала от рубашки – там, где она не была замарана кровью, - лоскут и взялась стирать кровь вокруг раны, нимало не заботясь, чтобы сделать процедуру менее болезненной; напротив даже, норовила сделать побольнее. Пан Иохан крепился, стиснув зубы, но наконец не выдержал и отобрал у нее лоскут.
- Отдай. Так я и сам могу. Сходила бы лучше воды принесла, мазь какую-нибудь, или чем ты врачевать собираешься…
Вместо ответа Фатима швырнула ему в лицо скомканные остатки растерзанной рубашки, вскочила на ноги и черной молнией исчезла в горе - то ли впрямь пошла за водой и мазями, то ли не могла больше видеть физиономию проклятого гяура. Пан Иохан с усмешкой проводил взглядом ее спину; ох и достанется красавице от непримиримого Фреза (а что именно Фрез возглавлял всю эту шайку, барон уже не сомневался ни на ноготь) за то, что оставила без присмотра опасного пленника.
Действовать нужно было по возможности быстро, дожидаться возвращения горянки пан Иохан не собирался. Убедившись в бесполезности попыток стереть присохшую к коже кровь, он сноровисто, действуя одной рукой и помогая зубами, сам перевязал плечо остатками рубашки – теми, что не успели пойти на тряпки. Осторожно подобрался к краю площадки и глянул вниз, прикидывая, можно ли спуститься по склону в этом месте. Склон ему не понравился: слишком отвесный, слишком гладкий, со слишком редкой растительностью. И никаких следов сетки, призванной предотвращать сходы камней. Будь у пана Иохана хотя бы веревка, он, пожалуй, рискнул бы спуститься. Но, поскольку он лишен был всяческих вспомогательных средств (даже рубашка пошла на перевязки), и действовать мог только одной рукой, пришлось ему искать другой выход.
Впрочем, его и искать не потребовалось: дыра, ведущая вглубь горы, осталась прямо за его спиной. С минуту пан Иохан колебался, стоя перед черным провалом. Лезть в пещеры без света, не зная хотя бы приблизительного расположения коридоров, было чистой воды безумием. Барон прекрасно понимал, что рискует заблудиться и остаться внутри горы навсегда. Однако оптимистичная часть рассудка нашептывала ему, что едва ли система подземных ходов очень уж обширна: к чему древним монахам было рыть себе в горе дворец? Опять же, сидеть сложа руки и ждать неизвестно чего было невыносимо.
Решившись, пан Иохан ступил в темный холодный коридор – и снова ослеп после яркого дня.

*
Когда поезд со скрежетом встал, Ядвися едва-едва не свалилась с дивана, где полулежала, притворяясь, будто поглощена чтением. На самом-то деле она поверх книжки подсматривала за посланницей Улле – та вроде бы как тоже увлечена была чтением модного журнала, но пальцы ее то и дело принимались выбивать на столике нетерпеливую дробь. Никак драконица не могла успокоиться после вчерашней вспышки. Ядвисю мучило жгучее любопытство: какая же именно выходка брата так подействовала на спокойную и насмешливую посланницу? Но минула ночь, а загадка все еще не была разгадана.
Итак, поезд затрясся, и Ядвися только чудом удержалась на диване. Книжку она, правда, выронила, но доставать ее из-под стола не полезла. Гораздо больше ее интересовало происходящее снаружи. Ядвися прилипла к стеклу.
- Что такое? – сдавленно спросила Улле, приникая к окну по другую сторону стола.
- Кажется, сход камней… а впрочем… откуда случиться лавине, если склон затянут сеткой? – она растерянно взглянула на посланницу.
- Кто-то мог снять сетку или нарочно скинуть камни, - не моргнув глазом, словно с ней сплошь и рядом случались подобные неприятности, отозвалась та. – Вы слышали грохот? Примерно за полсекунды до того, как начала тряска.
Для Ядвиси и грохот, и тряска, и скрежет, - все слилось в одно, и она помотала головой.
- Поглядите-ка, - вдруг удивленно проговорила Улле, - что это за люди? Зачем они замотали себе лица черными тряпками?
- Драконья мама! – пискнула Ядвися, от волнения совершенно забыв, в чьем обществе она находится. – Это же разбойники! Бежим!
- Куда? – еще сильнее удивилась посланница, но Ядвися схватила ее за руку и что есть сил потащила прочь из купе. В коридоре было пусто, но из-за дверей доносились испуганные неразборчивые вопли.
- Скорее! Нужно найти Иохана!
- Зачем? Чтобы мешать ему?
А в самом деле! – охолонула Ядвися. Брат, уж наверное, тоже видел разбойников и готовится дать им отпор (уж брата своего она знала, и знала, что именно так он и делает). У него оружие, и он будет стрелять. А они с посланницей станут ему помехой, ведь ему придется отвлекаться на них, заботиться об их безопасности…
- Значит, нам надо спрятаться! – решила она.
- Полагаете, эти люди хотят нас обидеть? – с несусветной наивностью вопросила Улле.
- Зачем бы еще они стали останавливать поезд? – фыркнула Ядвися. – Им что-то от нас нужно. Или кто-то из нас нужен…
- Давайте лучше поищем Эрику, - перебила ее посланница. – И ее высочество. Боюсь, они не столь предприимчивы и не догадаются спрятаться, а значит, могут опасть в руки к этим… разбойникам.
И снова Ядвися вынуждена была с ней согласиться. Ей стало ужасно стыдно: как она могла заботиться только о себе, совершенно забыв о спутницах, готовая бросить их на милость судьбы… то бишь бандитов? Брат нипочем не поступил бы так. Уж он-то о себе и не вспомнил бы и бросился бы спасать более слабых.
Девушки развернулись было по направлению к купе ее высочества, когда по вагону снова прокатился грохот – потише, чем прежде, но все-таки способный напугать. Затем послышался характерный лязг, и Ядвися, сведущая в устройстве поездов несколько более спутницы, констатировала почти хладнокровно (хотя сердце бешено колотилось):
- Это лесенку спустили. Сейчас к нам придут… И почему Иохан не оставил мне хотя бы один пистолет?
- Вероятно, зная ваш нрав, панна, он не хотел допустить кровопролития, - ответствовала Улле, и по голосу ее не понять было, шутит она или говорит серьезно. – Вот вы готовы стрелять, а еще даже не знаете, кто сюда идет и с какой целью!
- С доброй целью камни на поезд сбрасывать не станут, - проворчала Ядвися, и в эту секунду из тамбура в коридор шагнул малый в черной полумаске и шляпе, сдвинутой на самые брови.
- Прекрасные панны! – протяжно заговорил он, раскинув в стороны руки и тем самым перегородив путь к спасению. – Стойте, мои милые, не убегайте. Ничего плохого я вам не сделаю. Идите сюда, красавицы.
- Назад! – зашипела сквозь зубы Ядвися. Не сводя глаз с бандита, она начала пятиться назад, чтобы выбраться через тамбур в другом конце вагона; упирающуюся Улле она тащила за руку.
- А там нас тоже ждут, - спокойно сообщила посланница, взглянув через плечо.
И в самом деле, с другой стороны коридора к ним приближался еще один разбойник, так же растопырив руки.
- Вот мы и попались, - хмуро констатировала Ядвися. – Интересно, что с нами сделают?
- Почему вы так уверены, что с нами обязательно должны что-то сделать? – посланница продолжала поражать чудесами наивности, и Ядвися даже не удостоила ее ответом. Она прянула к окну, попеременно стреляя глазами то в одного, то в другого разбойника. Те подходили неспешно, вразвалочку, уверенные, что панночки никуда от них не денутся.
- Ничего не бойтесь, - шепнула Улле в ухо Ядвисе, и та поняла вдруг, что мелко дрожит, как в ознобе. И страшно на себя разозлилась. – Я не позволю им вас обидеть.
Разбойником оставалось только протянуть руки, чтобы взять девиц под локотки, когда распахнулась дверь одного из купе, и на пороге возникла королевна Мариша во всей своей ледяной красе.
- Что здесь происходит? – вопросила она с превосходным высокомерием.
Через какую-нибудь четверть часа три девицы – Ядвися, посланница Улле и ее высочество Мариша, - стояли у подножья меловой горы, опутанные веревками наподобие куколок шелкопряда. Связали их не туго, но плотно, так что им не пошевелить было ни единым пальчиком. Прочие фрейлины – и среди них Эрика, связанные подобным же образом, были рассованы разбойниками по купе и там же и оставлены.
Ядвися с трудом сдерживалась, чтобы не стучать зубами; трясло ее не от страха, а от нервного перевозбуждения, но все равно было очень противно. У нее не оставалось уже сомнений, что изначально бандиты намеревались схватить королевну и посланницу – Дракон знает, зачем, - и их-то пленение и было целью дерзкого налета. Ядвисю вытащили из поезда только потому, что она оказалась рядом с Улле, и теперь разбойники явно не знали, что с нею делать и поджидали того, кто смог бы разрешить их затруднение – ибо вернуть Ядвисю в поезд они отчего-то не решались.
- Эрика теперь со страху помрет, - прошептала она, улучив момент, когда охранники их на секунду отвлеклись.
- Пустяки, с нею другие фрейлины, - безмятежно отозвалась посланница. – Им наверное ничего не грозит.
- А нам? – тут же спросила Ядвися, которую безмятежность Улле выводила из себя.
- Если я правильно понимаю ситуацию, то и нам тоже, - загадочно проговорила драконица.
Ядвися немедленно загорелась любопытством и пожелала узнать, как же понимает ситуацию ее подруга по несчастью. Она уже открыла рот, но ее отвлекло замеченное краем глаза движение: со склона к ним спускался, лихо скользя на осыпающихся камешках, еще один бандит в полумаске и шляпе, с пистолетами за поясом. Видимо, это и был тот человек, которого так ждали сторожившие девиц налетчики, ибо при его приближении они разом повернулись к нему, словно по команде.
- Это что такое? – свирепо вопросил он, невоспитанно ткнув пальцем в Ядвисю. – Ее вы зачем сюда притащили? По-моему, ясно было сказано, что…
- Но она была вот с ней, - заоправдывался первый малый, и столь же хамским жестом указал на посланницу Улле. – И мы подумали…
- Мало ли кто с ней был! Это не значит, что всех надо тащить сюда.
- Так мы можем вернуть ее обратно в вагон, - предложил второй. – Пускай сидит там, с остальными панночками.
Главарь помолчал, оглядывая девиц по очереди цепкими светлыми глазками.
- Теперь ни к чему, - отрезал он. – Берите и ее тоже наверх. А впрочем, я сам ею займусь.
- Только попробуйте пальцем меня тронуть! – взвизгнула Ядвися, вдруг не на шутку испугавшись: в голосе разбойника ей почудилось что-то очень кровожадное.
Визг ее не возымел никакого действия. Разбойник подступил к ней, примеряясь, как спортсмен-тяжеловес подступает к грузу, крякнул и самым непочтительным образом закинул ее себе на плечо, да так ловко, что Ядвися и взбрыкнуть не успела. И посланница Улле никак ему не помешала – верно, потому, что точно так же поступили и с ней.
Упущенное Ядвися наверстала после, брыкаясь изо всех сил и выкрикивая самые гнусные проклятия, тайком подслушанные у брата (Иохан бы сознания лишился, когда бы узнал, какие выражения известны его сестре), пока ее тащили вверх по склону. Но негодяй держал ее крепко, ни на секунду не ослабляя хватки; и воистину изумляло, как он сумел преодолеть столь крутой подъем, таща на плече отнюдь не хрупкого сложения девицу, которая к тому же непрестанно извивалась. Слабину он дал только минут через двадцать, когда уже и Ядвися начала уставать – попробуй-ка, повиси вниз головой на плече у незнакомого мужлана, когда руки твои плотно прикручены к бокам!
- Прошу вас поумерить свой пыл, панна Ядвися, - пропыхтел негодяй, продолжая упорно карабкаться вверх. – Потерпите немного, и мы снимем с вас веревки.
Ядвися так удивилась, что прикусила язык и едва не расплакалась от боли.
- Откуда вы знаете мое имя? – зашипела она.
- Мы с вами знакомы.
- Шутите? – Ядвися попыталась вывернуться и заглянуть ему в лицо – но, разумеется, тщетно.
- Разумеется, не шучу, - отрезал он в столь знакомой манере, что Ядвися ойкнула и снова прикусила язык. Да, голос был знакомый, и манера выговаривать слова – тоже (да и взгляд светлых глаз, как теперь поняла девушка), но вот имя никак не приходило на память.
- Кто вы такой? – требовательно вопросила она.
- Прошу вас, поспокойнее, панна Ядвися. Не брыкайтесь так. Если мы сорвемся вниз, то едва ли останемся живы.
Впечатленная не столько его словами, сколько предельно серьезным тоном, девушка попритихла – но молчать не собиралась.
- Где мой брат? Куда вы меня тащите? Я требую, чтобы вы…
- Черт возьми, - с натугой выдохнул разбойник, - надо было и рот вам заткнуть. Прошу прощения…
- Грубиян!
Постепенно Ядвися переставала бояться, и ситуация начинала представляться почти в комическом свете. Меж тем, прогретый солнцем и напитанный ароматами летних трав сменился вдруг сырым и холодным; свет дня угас, и вместо каменистой тропы Ядвися увидела под сапогами своего похитителя главный, будто нарочно отшлифованный пол. Затем на несколько минут она перестала видеть вообще что-либо, погрузишись во мрак.
- Это пещера? – спросила она, невольно понизив голос.
- Система пещер. Учтите, панна Ядвися, ходы здесь очень запутаны, убежите – рискуете никогда не выбраться…
Сам разбойник, очевидно, ориентировался в запутанных коридорах превосходно даже в темноте – ни разу он не остановился и не сбился с шагу. А вот сзади Ядвися различила на стенах отблески света: те, кто шел за ними, разбирал дорогу далеко не с такой легкостью.
Ядвисе уже надоело болтаться на чужом плече, как куль с мукой; она собиралась с силами, чтобы вновь начать борьбу за освобождение, но не успела ничего предпринять. Тьма уступила место рассеянному дневному свету; Ядвисю наконец сняли с плеча и поставили на ноги. Оказавшись в вертикальном положении, она огляделась и увидела, что находится в небольшой пещере с двумя выходами: с одной стороны зиял темный провал,  откуда принесли Ядвисю, с другой стороны сиял дневной свет – полукруглая каменная арка вела, вероятно, куда-то наружу. Ядвися тут же стала примеряться, как бы улизнуть через нее.
 - Там обрыв, - предупредил разбойник, словно угадав ее мысли. – Прошу вас, панна Ядвига, оставьте мысли о побеге, вы только себе навредите. В свое время мы вернем вас домой, даю слово.
- За выкуп, да?
- Когда бы мне нужен был выкуп, я бы выбрал другую девицу, побогаче. Денежные дела вашего брата известны мне слишком хорошо.
- Тогда зачем вы меня… украли?
Разбойник поморщился, это было заметно даже под полумаской.
- Досадная ошибка. Люди переусердствовали, - он обернулся к темному провалу в стене, словно ожидая кого-то. – Черт возьми, где они запропастились? – пробормотал он.
- Не туда свернули, - злорадно предположила Ядвися и напомнила: - Вы обещали меня развязать.
- Дайте слово, что не попробуете бежать.
- Не дам.
- Два сапога пара, - сквозь зубы процедил разбойник едва ли не с отвращением и достал из-за пояса нож.
- Вы что это? – снова испугалась Ядвися. – Прекратите! Ну, хотите, дам слово…
Не успела она закончить фразу, как веревка грудой дохлых змей свалилась на пол; исполнив обещанное, разбойник не спешил убирать нож и многозначительно поигрывал с ним, пристально глядя на Ядвисю.
- Знаете что? – внезапно разозлилась она. – Ежели желаете зарезать меня, то уж приступайте к делу, довольно пугать. Терпеть не могу бессмысленного красования…
Разбойник хмыкнул (как показалось Ядвисе – одобрительно) и спрятал нож. Девушка тут же метнулась к светлой арке - и едва успела остановиться, что есть сил вцепившись пальцами в каменные кромки. Под ногами была пропасть такой глубины, что закружилась голова.
- Ой-ей, - обессилено выдохнула Ядвися.
- Я же вас предупреждал, - проговорил за ее спиной разбойник. Голос его звучал как-то иначе, вроде бы звонче, и Ядвися настороженно обернулась.
- Граф! – изумленно воскликнула она. – А вы-то как здесь оказались?
- Отойдите от края, панна Ядвися. Не ровен час, оползень случится.
- Нет, не отойду, пока не скажете, что все это значит!
Нахмуренный Фрез шагнул к ней, протягивая руку; Ядвися качнулась вперед.
- Вот увидите, прыгну!
- Упрямая девица! – упрекнул ее граф, отступая. – Хотите назло мне свернуть шею?
- Назло вам? Еще чего! Просто держитесь от меня подальше.
- Хорошо же. Можете стоять там, сколько угодно. Я никуда не тороплюсь, - и с этими словами Фрез отошел к стене и застыл там, скрестив на груди руки.
Мысленно Ядвися послала ему самое страшное проклятие, какое только знала, и, бережно подогнув платье, осторожно села боком в проеме, упершись спиной и ступнями в противоположные боковые своды арки. Чуть подвинься в сторону – и полетишь вниз, вниз, по острым камням. А что и оставалось, как не сохранять хорошую мину при плохой игре?
- Я тоже никуда не тороплюсь, - сообщила Ядвися в воздух.
Она приготовилась сидеть долго, но из темного провала с другой стороны пещеры послышалось шарканье ног, пыхтенье и приглушенные голоса. Спустя минуту на свет показались два запыхавшихся бандита, у каждого на плече по девице. Ядвися ожидала, что сейчас Фрез вернет на место полумаску (почему-то она решила, что он откроется только ей), но – ничего подобного. Он повернул к новоприбывшим нахмуренное лицо и привычно отрывисто спросил:
- Где вас носило, черт возьми?
- Поворот спутали, - виновато отозвался малый, сгружая с плеча королевну Маришу, такую бледную, словно она готовилась вот-вот упасть в обморок. Второй малый опустил на пол посланницу Улле – столь же румяную и жизнерадостную, как и в момент остановки поезда.
- Я же говорила, - злорадно заметила Ядвися. – Ни на что ваши люди не годны, граф. Даже похитить толком не умеют.
На сей раз Фрез не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Глядя только на королевну, он четким шагом подошел к ней и, к великому изумлению Ядвиси, отвесил по-военному краткий и быстрый, однако же глубокий поклон.
- Ваше высочество, приношу свои извинения…
Снова на свет явился устрашающего вида нож, и в мгновение ока королевна освобождена была от веревок.
Бац! Королевская ручка, унизанная перстнями, отвесила графу Фрезу звонкую оплеуху. Мариша, даром что чуть не зеленая от слабости, сознания все-таки не лишилась, а немедленно приступила к активным действиям.
- Так его! – азартно воскликнула Ядвися, от удовольствия аж подпрыгнув (в эту секунду она совершенно забыла, что сидит на краю пропасти, одно неверное движение – и конец!).
Глаза Фреза сверкнули, желваки на скулах вспухли, но в целом граф снес оплеуху даже с кротостью, как заслуженную кару.
- Я готов предоставить все объяснения…
Бац! Королевна, совершенно очевидно, не расположена была слушать объяснения, и на второй щеке графа остались кровавые полоски от острых кромок камней, вставленных в перстни.
- Мы действовали ради вашего же блага…
На третьей оплеухе терпение Фреза иссякло; бережно, но крепко он перехватил королевскую ручку, занесенную для удара.
- Извольте сперва выслушать, ваше высочество…
- Вас похоронят в Лазуритовой крепости, граф, - снизошла разомкнуть бледные уста королевна. Ядвися от души позавидовала холодности и надменности ее голоса. Вот бы ей так уметь! – Отправят на каторгу. Нет, на эшафот.
- Да выслушайте же! – взорвался, наконец, неистовый Фрез; кротости его ненадолго хватило. – Мы не хотели отдавать вас нелюдям. Вы же на погибель идете, ваше высочество! Как это можно было допустить?
- Вы идиот! – холодно отчеканила Мариша. – Хотите войны с драконами? Вы подумали, как будто истолковано нападение на дипломатический поезд? И что вы намерены делать с похищенной невестой Великого Дракона?
- Вернем вас во дворец, к отцу-императору, - граф и глазом не моргнул. – Что до войны… Вы всерьез полагаете, что это возможно? Но мы даже не знаем, существует ли народ драконов во главе с Великим Драконом, выдающим себя за божество! До сих пор мы видели только фокусы этой ведьмы! – он метнул свирепый взгляд в Улле.
- Вот именно, что вы ничего не знаете, а суете свой нос, куда вас не просят…
- А вы – вы много о ней знаете?
- Граф, граф! – подала голос посланница. – Довольно уже говорить так, будто меня здесь нет. Насколько я знаю, по вашим меркам это считается неприличным… Или вы желаете меня оскорбить?
- Молчи, ведьма! – зарычал Фрез.
- Я вам не давала повода так со мной разговаривать, - с достинством заметила Улле. – Вы переходите всяческие границы… Впрочем, в каком бы ключе не пошел дальнейший наш разговор, убедительно прошу сперва снять с меня эти гадкие веревки.
- Уберите ее отсюда, быстро! – рявнул граф на своих подручных.
- Ах, вы не желаете удовлетворить мою просьбу? Что ж, я и сама могу…
Ядвися ахнула от изумления: там, где мгновение назад стояла вполне материальная, розовощекая и, пожалуй даже, не отличающаяся хрупкостью форм девица, в воздухе развеялось облачко золотистой пыльцы; по пещере повеяло ароматом свежей травы. С диким криком, расставив руки, Фрез бросился к ней, но хватанул только воздух.
- Вот так вот, - весело сказал голос посланницы с дальнего края пещеры, и в полумраке обрисовалась ее фигура в светлом платье. Никаких веревок на ней уже не было – они остались лежать у графа под ногами. – Ну и что вы теперь будете делать?
Лучше бы она ничего не говорила. Совершенно потерявший голову Фрез выхватил из-за пояса пистолет.
- Берегитесь! – закричала Ядвися, вскакивая.
- Ведьма! – одновременно с ней крикнул граф; оба их голоса перекрыл грохот выстрела, оглушительного в небольшом пространстве пещеры. Ядвися в ужасе зажала уши и зажмурилась; сама гора, показалось ей, содрогнулась; с потолка посыпались мелкие камни. Кто-то крепко ухватил ее поперек талии и куда-то потащил; Ядвися забилась, распахнула глаза и поняла, что это Фрез оттаскивает ее от арки, где она опасно балансировала на краю обрыва.
- Пустите! Пустите меня! – завизжала она, пытаясь извернуться и хватануть его ногтями по лицу.  – Улле, где вы?
- Да это дикая кошка, а не девчонка! – прорычал Фрез и весьма грубо отшвырнул ее от себя. Ядвися приземлилась на четвереньки и обнаружила себя нос к носу с посланницей, очевидно, сползшей по стене на пол; выстрел нашел цель, и на груди у драконицы распускался алый цветок. Улле удивленно разглядывала испачканную алым же ладонь. Тут же была и королевна Мариша. Она опустилась на колени и, зажав обеими руками рот, круглыми от ужаса глазами наблюдала, как белое платье посланницы становится красным.
- Больно… - жалобно протянула драконица. – Почему же так больно?.. Иохан! – вдруг подалась она вперед, силясь приподняться. – Иохан, где вы? Почему не приходите?
Видимо, этот последний порыв истощил ее силы, Улле снова откинулась назад, голова ее упала на бок, глаза закрылись.
- Убили!.. – потрясенно прошептала Ядвися, и королевна Мариша, окончательно позеленев, рухнула на пол пещеры рядом с драконицей.

Глава 22

Пан Иохан был человек отнюдь не робкого десятка, но, скажем откровенно, спустя сколько-то времени блуждания внутри горы, в полной темноте и тишине, ему стало жутко. Да и кому не стало бы? Хуже всего были мысли о том, что он останется навек погребен под толщей камня, и даже тело его, быть может, найдут только годы спустя…
Нет, лезть в пещерный лабиринт без света было сущим безумием, но, с другой стороны, что еще оставалось делать барону, зная, что время уходит, и каждую минуту могут пострадать те, кто ему… по меньшей мере… небезразличен?
Уже понимая безнадежность своего положения, пан Иохан продолжал упрямо идти вперед, хотя очень хотелось сесть, вытянуть ноги, откинуться к стене и закрыть глаза. И, по возможности, уснуть.
Удивительно, но спустя некоторое время, уже смирившись с собственной скорой гибелью, пан Иохан обнаружил, что окружает его вовсе не кромешная тьма. Где-то далеко впереди, как путеводный огонек, вспыхивали золотистые звездочки: сперва крошечные, с каждой секундой они разгорались все ярке и ярче. Это нежное сияние напоминало что-то… но что? Как барон ни силился, вспомнить не смог. Что-то, оставшееся там, снаружи, где светит солнце и ветер гуляет по цветущим лугам.
Нет, этого не могло быть! Сияние просто померещилось. Пан Иохан остановился, закрыл и открыл измученные тьмой глаза – ничего не изменилось. Золотые звездочки тихо мерцали впереди, маня к себе, и откуда-то спереди же пахнуло травянистой свежестью.
- Улле? – неуверенно позвал пан Иохан; собственный голос показался странным в глухом каменном молчании.
Он вытянул вперед руку и, как сомнамбула, двинулся вперед. Золотой свет не приближался и не удалялся, он вел за собой. Пусть это мираж, решил пан Иохан, лучше уж так, чем тьма кромешная.
Он шел и шел вперед, и вдруг будто раскат грома прогрохотал в лабиринте, пол под ногами содрогнулся, сверху запорошила пыль и каменная крошка. Пан Иохан на мгновение остановился, для надежности уперевшись обеими руками в стенки узкого коридора. Неужели новый обвал? Не хватало еще, чтобы пещеры обрушились ему на голову. Барон снова двинулся вперед, но золотое сияние, внезапно вспыхнув фейерверком, начало стремительно угасать.
- Улле! – крикнул он, уже не сомневаясь, что именно посланница вела его – черт знает каким образом, но вела!
Секунда, две – и сияние угасло совсем, однако же вместо него пан Иохан увидел впереди другой свет – более тусклый, похожий на приглушенный дневной. Пол снова дрогнул, с потолка посыпалось, что-то – вероятно, камень покрупнее, - больно ударило в спину. Раздался новый раскат грома, на сей раз гораздо ближе, и пан Иохан понял вдруг, что это никакой не гром, а пистолетный выстрел. Какой же кретин додумался палить внутри горы? Приостановившись, барон нагнулся, пошарил по полу и поднял увесистый булыжник размером с его кулак. Другого оружия у него все равно не было, а не идти же с голыми руками на человека с пистолетом?
Тусклый дневной свет ослепил пана Иохана; из узкого коридора на открытое место он почти вывалился совершенно для себя неожиданно, мгновение спустя за его спиной что-то с грохотом обрушилось, по плечам заколотили острые осколки.
- Иохан!
Барон услышал и узнал голос сестры, но саму ее не увидел; ослепшие глаза различили только смутный женский силуэт. Не успел он понять, что к чему, как кто-то – вероятно, Ядвися, больше некому - повис у него на шее; по щеке мазнули шелковистые локоны, а плечо прострелило болью. Пан Иохан зашипел сквозь зубы и пошатнулся, но Ядвися ничего не заметила, поглощенная своими бедами.
- Иохан, у него пистолет! Он убил ее! Он стрелял два раза, но я ударила его по руке, и…
- Очень благородно с вашей стороны, панна Ядвися, броситься закрывать брата собственным телом, - заскрежетал срывающийся от ярости голос Фреза. – Однако смею вас уверить, что не намерен стрелять в него. Во всяком случае, пока не выясню, как он вообще здесь оказался и что случилось с Фатимой!
Пан Иохан крепко зажмурился, открыл глаза, снова зажмурился и снова распахул веки; зрение понемногу прояснялось. Он увидел, что стоит у входа в пещеру, пол которой усыпан большими и малыми камнями; вероятно, недавно здесь случился небольшой обвал, что и неудивительно после пистолетного выстрела. За шею его в самом деле обнимала Ядвися; никогда еще барон не видел сестру такой напуганной. Чуть поодаль, с красным и мокрым от пота лицом стоял взъерошенный Фрез, от которого так и полыхало жаркой яростью. В опущенной руке он сжимал пистолет; судя по тому, что стрелял он как минимум дважды и собирался стрелять еще, это был новомодный шестизарядный револьвер - пан Иохан как-то приценивался к такой игрушке, но стоила она непомерных денег. За графом маячили еще два молодца; один из них держался за голову, и из-под растопыренных пальцев струйкой стекала кровь – вероятно, в бедолагу угодил сорвавшийся с потолка камень.
- Иохан, скорее! – отпустив шею брата, Ядвися за руку (добро еще, левую!) тянула его куда-то вбок. – Что ты стоишь? Она умирает! Наверное, уже умерла!
Барон поглядел туда, куда тащила его сестра, и выронил камень; в глазах у него потемнело. Сам того не сознавая, он вырвал у Ядвиси руку, метнулся к Фрезу и навесил ему в челюсть великолепнейший хук слева, вложив в удар всю свою ярость – и остаток сил. Не ожидавший подвоха граф отлетел назад, прямо на руки своих друзей-разбойников. А пан Иохан уже повалился на колени рядом с беспомощно распростертой на полу посланницей.
Впрочем, все было еще хуже, чем ему увиделось в первую секунду, ибо рядом с Улле лежала и королевна. В голове барона лихорадочно заметались обрывки мыслей: выстрела было два… но Ядвися сказала, что второй раз ударила графа по руке, значит – он не попал… Выходит, от выстрела пострадала только Улле – да и кровь только на ней, платье же королевны сверкает почти первозданной белизной...
- Мариша не ранена, просто потеряла сознание, - подоспела ему на помощь Ядвися, поспешно присаживаясь рядом. Ушлая девица уже успела схватить пистолет, оброненный Фрезом, и, не зная как с ним обращаться, положила его себе на колени – это пан Иохан отметил мельком, не в силах отвести взгляд от кровавого пятна на груди драконицы. Черт возьми, что же делать? Склоняясь над Улле, барон трепетно коснулся ее щеки… и посланница открыла глаза.
- Иохан… – прошелестела она и слабо улыбнулась побелевшими губами. – Наконец-то… ты так долго шел…
- Улле, Улле! Что это вы выдумали? Не смейте умирать, слышите?
Посланница слабо потянулась было к нему, но снова откинулась на спину; и барон схватил и сжал ее ладонь, но в тот же миг кто-то налетел на него сзади, тяжело навалился, захлестнул шею сильной рукой, норовя раздавить горло. Пан Иохан вцепился в руку, силясь ослабить захват. Когда ему удалось глотнуть немного воздуха, он прохрипел, обращаясь к впавшей в ступор сестре:
- Стреляй, Ядвися! Цель в голову!
Девушка послушно схватилась за револьвер, но далеко не сразу сообразила, как его держать и как взвести затвор. Разбойники справились с этой задачей гораздо сноровистее, и теперь один из них держал на прицеле Ядвисю, а второй направил ствол в голову ее брату.
- Не стрелять, болваны! – прорычал Фрез, который все никак не мог одолеть отчаянно сопротивляющегося пана Иохана. – Не стрелять, если не хотите обрушить себе на головы всю эту гору!
- Стреляй, сестра! Пускай себе гора рушится…
Отчаянности Ядвисе было все-таки не занимать; и со своими страхами, и с новомодным оружием она совладала меньше чем за полминуты. Поднявшись на ноги, двумя руками она твердо навела револьвер на Фреза. Зубы у нее так и стучали, обычно смугловатое лицо белизной могло поспорить с маришиным платьем, но дуло револьвера даже не дрогнуло в ее руках.
- Я ведь выстрелю, граф, уж можете мне поверить. Отпустите Иохана!
Барон не видел ее в этот момент, но, вероятно, ее трудно было не воспринять всерьез, ибо захват на его шее ослаб, и зайдясь в отчаянном кашле, он повалился вперед, едва не придавив собою снова потерявшую сознанием Улле.
Который уже раз за этот безумный день казалось, что силы окончательно оставили его, но снова и снова как будто подключался какой-то глубинный резерв, и пан Иохан находил себя способным еще на какие-то действия. Так и сейчас, неведомо каким чудом он заставил себя подняться на колени, резко развернулся, схватил Фреза за воротник и бешеным усилием повалил на землю, от души приложив затылком об каменный пол. Фрез охнул и затих.
- Держи его на прицеле. Если что – стреляй, - бросил пан Иохан сестре и поднял бешеный аквамариновый взгляд на оставшихся двух разбойников, в растерянности водивших пистолетами из стороны в сторону, не решаясь ни выстрелить, ни убрать оружие. – Стреляйте, если хотите, если жизнь не дорога. Ваш приятель устроил уже обвал, дело за малым.
Теперь, когда главарь шайки лежал на полу без сознания, у разбойников, очевидно, не было никакого желания ни хоронить себя под пещерными сводами, ни схватываться с бешеным пленником в рукопашной.
- Да ну вас, - сказал один из них и сунул пистолет за пояс.
- Давайте оружие сюда, - пан Иохан ткнул себе под ноги. Поколебавшись, разбойники повиновались; один пистолет барон заткнул за пояс, а второй, проверив, заряжен ли, перекинул в левую руку. – И ремни тоже давайте. А сами отойдите подальше и сидите там тихо, как мышки… - продолжал он, когда парни положили к его ногам свои ремни. – Ядвися, ты как?
- Все хорошо, - всхлипнула девушка.
- Тогда посмотри за ними.
Еще раньше пан Иохан углядел на полу хвост веревки; вытащив ее из-под камней, он связал Фреза. Он торопился и потому действовал грубо. Минуты бежали, а вместе с ними утекала жизнь Улле… О том, что посланница, быть может, уже мертва, барон старался не думать. После Фреза он перешел к его приятелям и связал им руки собственными же их ремнями. Только покончив с этим делом, он, наконец, снова вернулся к раненой и от облегчения на секунду зажмурился: она еще дышала. Рядом заворочалась, приходя в себя, королевна, но пан Иохан этого даже не заметил.
- Улле! – позвал он и стиснул ладонь посланницы. Показалось, что она холодеет, и он совсем потерял голову. Едва понимая, что делает, он одной рукой обнял Улле за плечи, приподнял и прижал к себе. Принялся целовать неотвратимо холодеющие губы, пытаясь согреть их своим дыханием. – Улле! Не оставляйте меня… за что вы со мной так?
Ресницы посланницы дрогнули.
- Иохан…. – прошептала она. – Так больно, Иохан… - и, жалобно застонав, снова обмякла у него в руках.
- Не уходите, Улле! – в отчаянии зашептал барон. – Останьтесь со мной… на всю жизнь… будьте моей женой!
Ядвися стояла слишком далеко и потому не отчетливо слышала, с какими словами брат обращался к посланнице, но ей хватало и того, что она видела. Сегодня он явился ей с таких сторон, о существовании которых в его натуре она могла только догадываться. Например, она допускала – в теории – что всегда спокойный и ровный Иохан способен на жестокость, но только теперь увидела это воочию. И пусть его жестокость была вызвана необходимостью, такой брат пугал Ядвисю. Впрочем, он и вообще был страшен и странен: в каменной пыли, в крови, с взлохмаченными волосами… И вот Иохан растерзанный, бледный, взволнованный, бесстыдно, у всех на виду, обнимает и целует Улле и, кажется, говорит ей о женитьбе… Ядвися решила, что ослышалась. Брат сам, по своей воле, завел разговор о женитьбе, да еще в такой момент? Нет, кто-то из них определенно сходит с ума!

*
- Будьте моей женой! – отчаянно повторил пан Иохан и с радостью увидел, как посланница приоткрыла глаза.
- Женой? – переспросила она слабым голосом. – Вы это серьезно? Не шутите?
- Как можно шутить этим?
- Ах вот как! – непонятно проговорила Улле и вдруг широко распахнула глаза; по отразившимся в них чувствам изумленный и испуганный барон прочел, что умирать посланница раздумала. Мало того, и щеки ее, и губы, вновь налились румянцем и потеплели. – Значит, вашей женой! – с неожиданной и невозможной для раненой силой она пихнула его в грудь, отталкивая, и села; ничего не понимающий, потрясенный до глубины души пан Иохан отпрянул назад, рискуя опрокинуться на спину. – И у вас повернулся язык предложить мне это после того, как вы ползали перед этой девчонкой на коленях и целовали ей ноги?
- Что?.. – беззвучно прошептал вмиг потерявший голос барон.
- Думали, я не узнаю? Ха! Как бы не так! Ах вы бесстыдный, бесчестный человек, коварный перевертыш! Подите от меня прочь! Идите к своей королевне, для которой вы сделаете все что угодно – так, кажется, вы говорили?
- Не припоминаю, чтобы барон говорил мне такое, - льдисто прозвенел в повисшей тишине тихий голосок королевны Мариши.
- Говорил-говорил! И ноги целовал!
- Что? – Мариша резко стала пунцовой, затем так же резко побледнела. Пан Иохан дикими глазами взглянул на нее, на Улле и вдруг рывком вскочил на ноги, побелев так, что и смотреть страшно; аквамариновые глаза же его стали почти бесцветными, словно вода в горном ручье.
- Кажется, я понимаю… - проговорил он все еще почти беззвучно. – Вы ведь нарочно устроили этот спектакль. Ну конечно! Как я только сразу не сообразил… пуля никак не могла вас убить, ведь у вас даже тело ненастоящее… и потом, с вашей способностью к исцелению… Ах я болван! Одного не могу понять: ведь мы были только вдвоем тогда, откуда же вы узнали о нашем разговоре?
- А вы уверены, что это была ваша ненаглядная королевна? – приторно-ядовитым голосом полюбопытствовала Улле.
Пан Иохан зашипел сквозь зубы, как от невыносимой боли, резко развернулся и бросился к проему в стене, за которым поджидал обрыв. На какую-то секунду Ядвися, на протяжении всего разговора не сводившая с него встревоженного взгляда, испугалась, что сейчас он бросится вниз, чтобы разом со всем покончить – в таком смятении чувств, пожалуй, она брата ранее не видала. Но он остановился на самом краю, вцепившись здоровой рукой в каменную кромку – так же совсем недавно здесь стояла Ядвися, - и замер, низко опустив голову. До девушки доносилось его тяжелое, прерывистое дыхание.
- Иохан! – позвала она тревожно, но брат дернул головой, словно назойливую муху отгонял, и вдруг, со всей дури впечатав кулак в стену, как подкошенный повалился на колени, угнул голову до самого пола и так, скорчившись, застыл.
- Иохани! Что с тобой?
Перепуганная до последней степени Ядвися намеревалась уже пренебречь возложенной на нее обязанностью по присмотру за друзьями-разбойниками и поспешить на помощь брату, но Улле ее опередила. С поразительной для раненой легкостью она поднялась (Ядвися глазам своим не поверила: неужели это она пять минуть назад лежала при смерти и жалобно стонала, не в силах даже приоткрыть глаза?) и ровной походкой, ни разу даже не пошатнувшись, прошествовала через всю пещеру и склонилась над паном Иоханом, мягко обняла его за плечи.
- Я вам помогу, барон.
Застонав, он распрямился и откинулся назад – и тяжело, всем телом навалился на Улле; она едва удержала его. Черноволосая голова запрокинулась, и Ядвися увидела его белое лицо с побелевшими губами и мучительно сведенными бровями. Это стало последней каплей; для острастки пригрозив разбойникам револьвером, девушка подхватила юбки и бросилась к брату.
- Что с ним? – в панике выдохнула она.
- Потерял сознание, - отвечала посланница Улле с возмутительным спокойствием. – Рана, очевидно, лишила его последних сил. Видите, сколько крови? Помогите мне уложить его. Вот так.
У Ядвиси будто глаза открылись. Конечно, повязку на плече брата она видела – трудно было бы ее не заметить в отсутствие платья, - но как-то не придала ей значения. Ей и в голову не пришло, что Иохан может быть серьезно ранен… Она только и думала о том, что посланница умирает и вот-вот, наверное, умрет.
- Что вы собираетесь делать? – спросила она, когда барона уложили на спину.
- Попробую залечить рану, - просто ответила Улле.
- А вы… умеете? – Ядвися стиснула на коленях руки, чтобы скрыть дрожь.
- О да. Но довольно разговоров, время уходит. Доверьтесь мне, Ядвися, ваш брат обязательно поправится. Умереть ему я не позволю.
- Могу я чем-нибудь помочь? – тихо спросила Мариша; она сидела у дальней стены, обняв подтянутые к груди острые девчоночьи коленки.
- Просто не мешайте. И молчите.
Логично было предположить, что вначале посланница снимет повязку, но она преспокойно положила ладони прямо на пропитанную кровью ткань – и замерла в этой позе, словно статуя. С четверть часа, не меньше, она сидела неподвижно и беззвучно, ничего не делая; от нетерпения и тревоги Ядвися просто извелась.
Вероятно, тоже озаботившись судьбой пана Иохана, подошла поближе и Мариша.
- Ваш брат – очень храбрый человек, - проговорила она, не поворачивая головы к Ядвисе, но адресуясь явно к ней. – Уже дважды он нас спасает, рискуя своей жизнью. К сожалению, в прошлый раз мой отец не оценил его самоотверженности и поступил с бароном очень некрасиво и несправедливо.
- Да уж, - отозвалась Ядвися. – Бросили Иохана в тюрьму ни за что, ни про что. Как будто это он виноват в крушении дирижабля…
- Тише! – шикнула на них Улле. Руки ее едва заметно дрожали от напряжения, хотя она по-прежнему вроде бы ничего не делала.
- И сегодня ему опять досталось, - прошептала Ядвися, почти с ненавистью сверля взглядом ее затылок.
Нет, подумать только! Брат предложил этой драконице связать с ним жизнь, стать его женой – да чтобы услышать от красавца барона Криуши такие слова, каждая вторая девица герцогства с радостью пожертвовала бы всеми своими драгоценностями! А что сделала эта бесчувственная кукла? Прогнала его, унизила, и ведь не наедине, а при свидетелях, да каких!
Ядвися даже зажмурилась, представив, что бы она сделала с Улле при возможности. Вот бы схватить ее за воротник, да и приложить затылком об пол, как братец приложил Фреза!.. чтобы дух вон!
Кстати припомнив Фреза, она немедленно открыла глаза и осторожно оглянулась, высматривая графа. Крепко связанный, он лежал на прежнем месте и не шевелился – то ли не пришел в себя, то ли пришел, но притворялся бесчувственным. Следовало бы подойти проверить, чтобы коварный негодяй не натворил бед, - с него сталось бы, даже и со связанного, - но Ядвися не могла заставить себя уйти от брата.
- Ох… - тихонечно проговорила Улле и разом поникла, словно увядший цветок. Прижимая ладони к повязке над раной, она клонилась все ниже и ниже, и наконец легла на грудь пану Иохану, касаясь щекой его щеки. Ядвися возмущенно вскрикнула: какая наглость! Что она себе позволяет!
- Помогите мне подняться, - слабым и жалобным голосом попросила посланница и добавила почти совсем неслышно: - Пожалуйста.
Девушки поспешили помочь ей; поскольку Улле едва держалась на ногах, пришлось отвести ее в сторонку и усадить, прислонив к стене.
- Так значит, вы все-таки ранены? – недоуменно прикусила губу Ядвися.
- И да, и нет… Это сложно объяснить… просто я… устала… помогая вашему брату.
- А он?..
- Скоро придет в себя. Подите, побудьте с ним. Рану я… затянула, но нужно время, чтобы силы к нему вернулись.
Бросив на нее насупленный подозрительный взгляд, Ядвися вернулась к брату. Тот уже не выглядел таким бледным, и складка меж бровей разгладилась. Девушка заботливо убрала с его лица черные пряди волос, взяла его руку в свои и нежно поцеловала. С детских лет она любила пана Иохана гораздо сильнее, нежели отца, который почти не обращал на нее внимания; с годами он стал самым близким ей человеком после матушки – а после смерти матушки так и просто самым близким; когда он после безобразной ссоры с отцом поступил в кавалерию и уехал на южную границу, десятилетняя Ядвися все глаза выплакала – боялась, что любимого старшего брата убьют злобные горцы. Теперь она подросла и плакать не собиралась, но боялась в эту минуту за Иохана не меньше, чем восемь лет назад. А может быть, даже и больше.
- Зачем вы так обошлись с бароном? – вполголоса, чтобы не услышала Ядвися, спросила Мариша, осторожно присаживаясь рядом с бледной и утомленной посланницей. – Он не заслужил оскорблений.
- Разве я его оскорбила?
- О да, и прежестоко. Неужели вы сами не поняли?
Улле помолчала, разглядывая грязное пятно у себя на подоле.
- Барон как-то сам сказал мне, что не годится в мужья и никогда не предпочтет одну женщину многим…
- …вовсе необязательно рассказывать о том, что он доверил только вам…
- …так как же я могла после этого воспринять его предложение серьезно? – продолжила Улле. – Тем более после той сцены… когда он думал, что перед ним – вы.
- А вот это было просто гадко, - холодно заметила Мариша.
- Может быть. Но как иначе я узнала бы то… что узнала? Он вас любит, ваше высочество.
Королевна покраснела, но глаз не опустила – поистине королевская выдержка!
- Какая ерунда! С чего вы взяли, что меня?
- Ну, мне-то он ноги не целовал, - слабо усмехнулась Улле.
- А меня замуж не звал…
- Ничего удивительного. Насколько я понимаю ваш этикет и вашу иерархию, это просто невозможно…
- Так или иначе, вы не должны были говорить барону то, что сказали. Вы нанесли ему рану глубже, нежели та, которую только что излечили.
- Эту рану я предоставляю исцелять вам, - нарочито подпустила в голос яду Улле. – Уверена, у вас прекрасно получится. Если, конечно, вы пожелаете взять на себя этот труд…
Мариша, все еще пунцовая до самых корней волос, все же смерила ее холодным взглядом.
- А вы злая, панна посланница. Не ожидала…
- Ведь барон Криуша вам нравится, правда?
- Не желаю продолжать этот разговор, - окончательно заледенев, отрезала королевна. – Я предназначена Великому Дракону. Вы сами меня выбрали.
- И это единственная причина, почему вы не желаете говорить? – полюбопытствовала Улле, но Мариша гордо отвернулась и замолчала.

*
Сознание медленно возвращалось к пану Иохану, и первым его чувством стало удивление: почему-то не было боли – совсем не было, хотя он прекрасно помнил, как невыносимым огнем жгло простреленное плечо перед тем, как он лишился чувств. Зато очень хотелось пить. Он осторожно приподнял голову, и затылок его тут же заботливо поддержали чьи-то ладони. Преодолевая ватную слабость во всем теле, барон сел – и его предупредительно обняли за плечи. Он повернулся посмотреть, кто так о нем печется (в сердце стукнулась слабенькая надежда), и увидел сестру, которая взирала на него ласково и с тревогой. Сразу стало пусто…
- Больно? – посочувствовала Ядвися, по-своему истолковав исказившую его лицо слабую гримасу.
- Нет… - пан Иохан помолчал, заставляя себя собраться. – Долго я был без сознания?
- Не очень.
Он осторожно подвигал правой рукой – не померещилось, плечо в самом деле не болело; разве только мешала присохшая к телу заскорузлая повязка. Барон уже почти понял, что произошло, пока он лежал без чувств; вглядом поискал Улле и сказал как мог спокойно:
- Благодарю вас, панна посланница, за заботу, но, право, вы напрасно растрачивали на меня свои силы.
- Вовсе не напрасно, - так же спокойно и даже с легкой улыбкой ответила Улле. Она чуть наклонила голову; видно было, что ей очень не хватает затенявшей глаза шляпы, из-под полей которой она привыкла смотреть. – Вы еще пригодитесь нам живой и здоровый; ведь нам предстоит как-то выбираться из этой горы.
- Уж кому-кому, а не вам об этом тревожиться, - резче, чем хотел, заметил пан Иохан; мысленно одернул себя и укорил за резкость. -  Кажется, вы упоминали, будто умеете летать, и даже однажды применили это умение в критический момент…
- Боюсь, в теперешней ситуации на меня рассчитывать не приходится. Мне не хватит сил ни для полета, ни для смены обличья, - призналась Улле.
- Если бы вы не возились со мной… - хрустнул зубами пан Иохан.
- О, дело не в вас. Вернее, не только в вас… Видите ли, мне ведь пришлось заняться самоисцелением. Я не притворялась, барон, рана была настоящая… и боль была настоящая. Я испугалась и слишком много сил потратила впустую. Не рассчитала.
Итак, подумал барон, вероятно, она пытается сказать, что в этот раз придется мне ее вытаскивать на себе. Хорошо же. Если бы только это был последний раз, когда ему придется к ней прикасаться… Впрочем, о дальнейшем выстраивании отношений с посланницей можно подумать позже, а теперь наверняка найдутся другие, более насущные проблемы. Для начала хорошо бы попробовать встать…
Тяжело опираясь на плечо Ядвиси, пан Иохан поднялся и постоял с минуту, проверяя, не качает ли. Качало, и муторными волнами накатывала слабость.
- Ох, Иохан, тебе бы полежать, - тревожно вздохнула сестра.
- Полежу, когда выберемся. Ты куда револьвер девала?
- Вон он, - девушка указала на пол.
- С ума сошла? Разве можно оружием разбрасываться? Давай его сюда. А второй где? Я его, кажется, выронил… - барон заозирался в поисках одного из трофейных пистолетов; второй так и торчал у него за поясом. – Ага, вот он… Ваше высочество! Умеете ли вы стрелять?
- Немного, - удивилась Мариша.
- Возьмите вон тот, он заряжен.
Королевна повиновалась и с некоторой опаской подняла пистолет. Впрочем, держала она его уверенно, и явно знала, где у него курок и в какую сторону его поворачивать дулом.
- В кого вы собирались стрелять, барон? – полюбопытствовала посланница, не спешившая покидать свое место у стены.
- Не одни же они здесь, - пан Иохан ткнул дулом в сторону присмиревших разбойников и не подававшего признаков жизни Фреза.
- А не странно ли, что сюда до сих пор никто не пришел? – тихонько проговорила Улле. – Столько шуму было, стрельба… Почему никто не поспешил на подмогу?
- Коридор завалило? – с замиранием сердца предположила Ядвися. – Иохан, я схожу, посмотрю?
Барон подумал и мотнул головой.
- Нет. Я сам. Ну-ка, отпусти меня…
Оказалось, он вполне способен самостоятельно удержаться на ногах и даже самостоятельно идти – главное, не обращать внимания на предательскую слабость.
- Здесь есть лампа, - порхнув через пещеру белым мотыльком, королевна Мариша подняла с пола все еще непогашенную лампу. – Посветить вам?
- Будьте любезны, ваше высочество.
Каждый шаг требовал сосредоточения, и пан Иохан подумал с тревогой: что же будет дальше? Все же до выхода он добрался; он уже готовился шагнуть в черный провал, и тут на него словно ведро ледяной воды выплеснули. Он резко обернулся, едва не задев королевну Маришу, прянувшую от него в сторону, и выдохнул:
- А где панна Эрика?