Ах, лето красное!

 
Наглая соседская курица начинает орать уже на рассвете. Именно орать благим матом, а не кудахтать! Её совершенно не волнует то, что у меня летние каникулы, и я могу поспать подольше. Нет, ей кажется, что она единственная в мире курица, которая в этот день снесла яйцо! Так что сбегайся весь свет полюбоваться на ее триумф! Наверное, это она так думает своими куриными мозгами – иначе, зачем так орать ни свет, ни заря?
Я открываю один глаз – понятно, что поспать уже не удастся. Курица прервалась на несколько минут, и потом, с удвоенной энергией, оповещает белый свет о своей большой победе. А может, она снесла сразу два или три яйца? А интересно, такое случается?

Впрочем, если бы не вопли курицы, то ее хозяин начал бы заводить свой допотопный «москвич». Каждое утро этот грязно-голубой рыдван со стоном, грохотом и чиханием выползает из сарая. Я долго не могла понять, почему «москвичу» не живется спокойно   в сарае, и даже обратилась за разъяснением к хозяину этой железной клячи.
- Карлен Мартынович, - учтиво спрашиваю я. (Хотя и разница в возрасте незначительная и я уже почти что выпускница, но все же он преподаватель моего училища и правила хорошего тона пока еще никто не отменял).
- А почему вы заводите каждое утро автомобиль, выводите его из сарая, но никуда не едете?
У Карлена удивительное выражение лица – то ли он еще спит, то ли уже спит. И голос соответствует его выражению лица.
-Ржавеет, - глубокомысленно роняет Карлен.
-В сарае ржавеет? А во дворе – не ржавеет?
Карлен демонстрирует свой бешеный темперамент – равнодушно приоткрывает глаза, пожимает плечами и проходит мимо.
-Надо же, - думаю я. – В дырявом сарае, без крыши, где кроме фанерных стен ничего нет – его машина ржавеет, а если эти стены убрать – то уже не ржавеет!

И что это я с утра пораньше уже ворчу, как старая бабка? Вставать-то все равно надо.
Я с робкой надеждой выглядываю в окно – а вдруг, мне сегодня настолько повезло, что все небо уже обложено грозовыми облаками и не надо будет идти со Светкой на пляж? Размечталась! Не везет - небо нахально- голубого цвета и солнце веселится, как ни в чем ни бывало.
-Лилькин! А мы уже почти готовы.
Моя подруга Света уже сидит на скамейке.
-Готовы, готовы... – бурчу я. - И к чему это вы готовы – к труду и обороне?
-К пляжу, - безмятежно говорит Света. – Папа допивает чай, и через десять минут мы тебя ждем.
-Уже иду, - обреченно говорю я без всякой надежды на спасение. – Раз уж договорились....

Летняя скука курортного города захватывает настолько плотно, что я почти что ощущаю себя глупой мухой-цокотухой и начинаю выискивать выход из этой липкой паутины безделья. Каникулы в муз.училище уже начались, и я решаю на целую неделю забыть про скрипку! Убрать ее в самый дальний угол и не видеть и не слышать!  В радужных мечтах я представляю, как  в первую же неделю освобождаюсь от  давящего бремени  внутреннего метронома «надо заниматься, надо заниматься, надо.... надо....». Неужели этот пресс когда-нибудь может ослабнуть, а то и вовсе исчезнуть?   
И тогда  у меня расправятся плечи, и я сразу сделаюсь беззаботной, игривой, и даже (тут у меня захватывает дух!) нахальноватой! Мечта!

Вздыхаю и понимаю, что выход на пляж неотвратим. Мама спешно готовит мне целую гору еды, в полной уверенности, что «на пляже можно проглотить ВСЕ».
- Мам, ты ГДРовский фильм «Эрнст Тельман» видела? Как немцы едят помнишь? - не выдерживаю я.
-Ну видела, дрянные у них фильмы. И что они там едят?   - поинтересовалась мама. 
-А помнишь как жена Тельмана сует ему в карман крохотный бутербродик? Он ей прочувствовано говорит: «Ну зачем ты – я же столько не съем!» А она, засмущавшись, отвечает полушёпотом: «Это же на всех!». Вот как надо питаться – как немцы!
-Чтоб этим гадам никогда кусок в горло не лез! – в сердцах выдает мама.
Это я понимаю. К немцам у нас в семье отношение однозначное. Но немцы далеко, а мне этот пакет на себе тащить.
- Что, девочка, - посмеивается соседка. – Уж хочешь, не хочешь – а съешь, даже что не хочешь!
- А, - безнадежно машу я рукой. – Этот пляж - мне "во"! – и я выразительно провожу по своему горлу ребром ладони.
- Ой, да люди за тридевять земель приезжают к морю, а она на автобусе боится проехать! - мама привычно начинает свой монолог...
На скамейке уже в полной боевой готовности сидит Светин папа– Степан Порфирьевич. На нем соломенная шляпа, какие-то странные сатиновые шаровары, но главное – это майка-бобочка. Такие майки уже давным-давно никто не носит, вот только Светин папа откопал ее в каком-то сундуке.
-Здравствуйте, дядя Степа, - говорю я и хихикаю про себя – настолько это мне что-то напоминает.
-Утро доброе. Ну что – готова? Примите к сведению, девочки - это очень важный момент для здоровья - получить заряд бодрости и энергии на весь будущий год, - Светин папа всегда не говорит, а вещает.
-Папа, мы уже не девочки – нам уже по 18 лет, - значительно произносит моя подруга.
-Тем паче, тем паче этот заряд вам просто необходим! – с жаром пропечатывает Светин папа.

А вот я совсем не рвусь получить этот заряд. Купаться в море не люблю, точнее не люблю ходить на пляж и даже не понимаю до конца - то ли я действительно не люблю купаться, то ли мне делается тоскливо от этой мысли. Обычно, первые пляжные двадцать минут я выдерживаю легко, но дальше, от танцующего марева, поднимающегося над горячим песком, начинает слегка кружиться голова и я уже ощущаю как мозги потихоньку плавятся, плавятся, плавятся и я отключаюсь от внешнего мира!

Городской пляж мы игнорируем - там всегда толпы народу и самое главное - нужно платить за вход! Поэтому деловито прошагиваем мимо этой городской сковородки, и шествуем к полудикому «Химику». От обычного, нецивилизованного морского берега, он отличается только тем, что там торчит вышка для прыжков в воду. Лежаки тут отродясь не водились, то, что когда-то называлось тентами, было изломано и изуродовано, из песка выглядывают ощетившиеся сигаретные окурки, желтыми островками трепыхаются обрывки,  основательно прожаренных солнцем, старых газет, а рассвечивают это серо-бело-желтое безобразие огрызки помидоров, огурцов и прочих южных даров. То есть, вполне нормальный антураж для «дикаря». Зато здесь, относительно, немного народа и можно получить мечту курортника – песок, море, солнце - совершенно БЕСПЛАТНО!
Прежде чем устроиться у самого берега, Светин папа неспешно снимает солнцезащитные очки с зелеными стеклами, модели "а-ля Гомер", и глядя на небо, задумчиво изрекает:
-При натягивании тента, необходимо сначала принять решение как сделать так, чтобы направление солнечных лучей являло тождество с направлением мышечной ткани.
Порфирьич сосредоточенно втыкает в песок четыре палки и из старой простыни сооружает тент. В левом углу на ткани зияет дырочка  и все это сооружение предательски потрескивает.
Я плюхаюсь на большущее пляжное полотенце и застываю.   Жара еще только набирает обороты, и можно просто сидеть и бездумно смотреть на плещущие у берега осторожные волны. Света с папой готовятся к процессу «принятия солнечной ванны, после которой надлежит перейти к осуществлению водных процедур». Никакой анархии - наука, наука и еще раз наука!
Света в точности проследовала папиной инструкции и, изящно отставив правую руку, вошла в море.
-Н-да, - с легкой завистью думаю я, - Светка - настоящая Афродита! Высокая, стройная, только вот в отличие от Афродиты на ней купальник.
Дальше я эту мысль не развиваю, а решительно игнорируя все теории «правильного принятия солнечных лучей», в очередной раз, открываю «Двенадцать стульев» и с головой заныриваю в нэп, к Осе Бендеру и Кисулику Воробъянинову. Время от времени подхихикиваю и удивленно повторяю про себя какую-нибудь фразу.
Вокруг нас, на песке, устраиваются умники, вроде нас, с доморощенными зонтиками, «грибками» и прочими "защитными средствами".
-Светка, - шепчу я подруге. - Ты - Афродита!
- Да уж, - милостливо соглашается Света и деловито начинает подставлять солнцу нужные части тела.
У самого берега расположилась мощная бабуля. Верхняя часть ее тела упакована в громадный черный  бюстгальтер, а нижняя,  в белых рейтузах, омывается морским накатом и  рейтузы, похожие на парус, то наполняются водой, то прилипают к ее рыхлым телесам. 
-Суренчик, мой золотой, вилизай уже из воды, а? – несколько раз повторяет старуха.  .
На бабушкин призыв внук Суренчик не реагирует - он учится нырять. Время от времени он встает во весь рост, издает победный клич и опять заныривает в воду по самую макушку.
Постепенно бабушка начинает накаляться:
-Сурик, ах ты хулиганамэга зараза, сколько будишь над своей бабушкой издиваца?
Фиолетовый Сурик с трудом вылезает из воды – видно как ему трудно расстаться с морем.
-Баа-а-бу-у-у-шка-а-а! – выбивая зубами дробь и дрожа всем телом пытается выговорить Сурик. – Ты знаешь как там, в море, красиво!
- Здэса тожи красива, - сварливо замечает бабушка и заворачивает дрожащего внука в полотенце. Она что-то бормочет по-армянски, время от времени пересыпая бормотанье понятными мне русскими словами, вроде: скотина, «своличь», холера, «глаза б мои тебя не видили» и проч...
Голос радиодиктора, доносящийся с центрального пляжа сообщает, что потерявшегося мальчика Сашу ждут у справочной.
-Ва, - расстраивается бабушка. – Ты слишишь Сурик, у кого-то малчик утонул. – И тут же начинает истерически кричать на внука:
-Не разрешаю, не пойдешь больше в воду, пусть я лучше здесь сдохну, сиди возля миня и кушай! Ешь, своличь! – и она сует ему в рот большущий оранжевый абрикос.

Ну а чем я хуже Сурика? Обстоятельно разворачиваю мамин "целофан" и оттуда, прямо мне на ноги, выливается сначала стыдливая струйка растаявшего сливочного масла, а потом - оранжево-красный помидорный сок.
-Какая же я коза! –  брезгливо оттираю масло с ноги. – Ну неужели нельзя было сообразить, что пакет нужно прикрыть? А оказывается, сулугуни на солнце получается потрясным – расплавился и на вкус, почти как жареный. А  горячий помидор – бр-р-р, какая гадость! 
Света с папой выясняют с чего им начинать «второй завтрак».
- Не хочу, сейчас не буду - капризничает Светка. - Я только фрукты буду.
-Светлана, - многозначительно говорю я. – А тебе не кажется, что торг тут неуместен?
-Правильно! – радуется папа, - Светулик, видишь что тебе умные люди говорят?
Совершенно неуместен!
(-Ну вот, – говорю я себе. – Нечего тут умничать, начиталась «Стульев», а нормальные люди юмор и не уловили!)
-Светка, - говорю я. – Да хватит тебе жрать! И загорать вредно в такую жару. Ты лучше послушай:
«Под суровым надзором Бендера Ипполит Матвеевич терял свою физиономию и быстро растворялся в могучем интеллекте сына турецко-подданного». Обалденно, правда?
Или это «старые валенки стояли в углу и воздуха не озонировали». Представляешь, КАК
они воняли?
-Как, как, - задумчиво изрекает Света. – У нас в классе у всех так кеды пахнут.
И школьный туалет не лучше. И мне даже нравится - ничуть не хуже «Красной
Москвы». - И она изображает блаженство.
Степан Порфирьич делает вид, что занят своими делами, но напряженно  прислушивается к нашей болтовне.
-Странной литературой увлекается современная молодежь, - осуждающе бормочет он.
Вот тут мы со Светкой начинаем хохотать. Почему мы смеемся – мне непонятно, наверное, просто нам в рот попала «смешинка» и потому нам смешно. Мы вспоминаем глупые шутки, анекдоты с бородой и уже ржем как сумасшедшие!
Раскаленное светило нас все же убаюкивает и мы замолкаем -  лень разговаривать....

-Добрый день, девушки, - откуда-то нарисовался незнакомый дядечка в широкополом «сомбреро».
-Здравствуйте, - довольно вяло, но исключительно из вежливости, отвечаем мы. Боковым зрением улавливаю как Порфирьич напрягся и принял стойку.
-Я вот тут за вами наблюдаю, - обращается он ко мне, - уж очень вы мне, барышня, понравились, просто танагра! - и он как-то по-особому покрутил пальцами.
- И веселая. Вот такую бы мне жену для сыновей.
-Одну на всех? А сколько их у вас? – совершенно по-идиотски спрашиваю я.
( Ничего глупее спросить не могла!)
- Двое у меня ребят. А вот они! Видите? - и указывает пальцем на двух парней. – Выбирайте, какой вам больше по душе.
Я смотрю на него и не понимаю – то ли он присоединяется к нашему веселому настроению, то ли действительно говорит серьезно. А парни смотрят с любопытством, улыбаются, но молчат.
(-Разыгрывает, - решаю я про себя. – Какую-то танагру приплел. Еще бы знать, что это за зверь!)
- Нам пора домой, - решительно объявляет Степан Порфирьич, не глядя на "сомбреро". – Девочки, собирайтесь.
Уверена, что если бы в этот момент устроили соревнования по скоростному одеванию, то я была бы бесспорным чемпионом.
–До свиданья, - с трудом выдавливаю я из себя, и не глядя на несостоявшегося родственника, так и не поняв, что нужно было сказать, иду по раскаленному песку к выходу.

Дорога домой на катере была содержательной, как никогда – мы со Светой прослушали лекцию о беспечном и провокативном поведении теперешней молодежи, которая просто нагло толкает не очень умных людей на странные поступки. По его словам, вина моя в этой ситуации безмерна, ничуть не меньше, чем все содержимое Черного моря. И Света в мою сторону не смотрит – понятно, что все как-то получилось наперекосяк.
-Слушай, - вдруг спрашивает она, - а что такое «танагра»?
-Ты меня спрашиваешь? Да я понятия не имею, что это! Может какая-то зверюга? Тигр – танагра?
Не, уж на кого-кого, а на тигра я совсем не похожа!
У дома, на скамейке, нас ждет Светина мама.
- Ну что, детка, небось проголодалась?
- А что у нас на обед? - недовольно спрашивает моя подруга.
(Старт!!! Наконец, и Светина мама дождалась - сейчас наступил ее звездный час!)
- Что есть? – небрежно переспрашивает она. - Салатик из свежих огурчиков есть, винегретик, бульончик с растегаями, жареная курочка, котлетки с картофельным пюре, ставридка жареная – сосед дядя Саша наловил, а я уж и пожарить успела, пирожок с капусткой, компотик. Вот и все, что есть. - с затаенной гордостью договаривает Светина мама, косясь в мою сторону.
(Мол, а у вас дома разве бывает такой пир?)
-А компот с чем? - все также недовольно спрашивает Света.
-С яблочками, с яблочками – как ты любишь, доча. – извиняющимся тоном говорит мама.
-Ладно, идем обедать – Света, не глядя в мою сторону, на прощание,
небрежно машет мне рукой.

А у меня это слово так и не идет из головы - что же это такое ТАНАГРА*?

********

Прошло несколько лет

Студенческое лето кончается 26 августа. Точнее, у меня оно кончается гораздо раньше, в ту минуту, когда я обреченно рассматриваю с трудом добытый билет на самолет. А потом
считаю дни до того дня, когда и считать уже нечего – беру в руки чемодан, футляр со скрипкой, кучу разных сумок и пакетов и вперед -  всем семейством направляемся в аэропорт.
Августовский аэропорт гудит, суетится, нервничает и источает ароматы бензина,
цветов, груш, общественного туалета. Мама напоследок пытается научить
уму-разуму и дают множество бессмысленных советов, тыкая пальцем в разные сумки:
1. ЭТО необходимо сразу же положить в холодильник!(она думает, что у меня в общежитии  есть  холодильник?).
2. Откупоренную бутылку вина надлежит тщательно закрыть! (Вино? Закрыть, чтобы «не
испортилось»? И найдется в нашей общаге такой смельчак, который бросится к бутылке, как на амбразуру, чтобы ее закрыть?)
3. Варенье сразу же перелить в банку, а то может не дожить до холодов! (Ну и умора! О каких холодах может идти речь, когда вечером навалится голодный люд, сметет все подряд и потом можно будет только мечтательно вспоминать: Ах, какое было варенье из лавровишни! Никогда  такое не ела!)
4. Не пей много кофе! (Много - это сколько?)
Я смотрю на маму проникновенным взглядом, согласно киваю в ответ и думаю:
- Какая же ты счастливая, что никогда не бывала в нашем сумасшедшем общежитии! Ты даже не представляешь что это за бедлам!)
Общежитское бытие – это часть моей военной тайны и несгибаемый Мальчиш-Кибальчиш мог бы мною гордиться!

Репродуктор над головой сначала хрюкает, потом издает что-то похожее на "длинь-длинь"
и гнусавый голос диктора сообщает о посадке на рейс «Сухуми – Москва».
В «накопителе», этом "уютном" уголке отдыха, придуманном аэрофлотом, уже толпится утомленный народ и тот авангард, который везде и всегда впереди, получает по полной программе - сесть некуда и солнце жарит, не обращая никакого внимания на, чисто символический, тент.
Жарко и тошновато. А может, это сегодня мне все видится в серо-черном цвете?
Рядом молодой человек пристально разглядывает мой скрипичный футляр:
-Если сейчас спросит «что это», то скажу, что охотничье ружье, - решаю я.
-Что это? – вежливо спрашивает любопытный сосед.
-Ружье. – многозначительно и с тайным чувством превосходства говорю я. – Нужно передать в надежные руки. – и шепотом добавляю:  - Но замаскировано под скрипичный футляр.
-А я вас знаю! – вдруг радостно говорит парень. - А вы меня не помните? Ой, а
где вы сидите? У окна любите? А хотите – сядем рядом? Я попрошу стюардессу поменять
мне место.
(Уф, а еще говорят, что женщины болтливы! Я не могу вставить не то что слово - даже ЗВУК!Ну и пулеметчик!)

Лично я вижу этого типа впервые в жизни.
-А я вас не помню! - смущенно, извиняющимся тоном, говорю я. 
-Зато я помню! - ничуть не смущаясь, радостно кричит парень. – Помните пляж «Химик»? Три года назад?
Накопленные и обессиленные пассажиры просачиваются на летное поле, и все это старается  бодренько поспеть за стюардессой.
- Так когда же это я с ним познакомилась? Три года, три года...
На «Химике»....А что там было – на этом «Химике»? Не помню... А может это  тогда, когда  сдвинутый дядечка был. В "сомбреро". Этот на того дядечку не похож - слишком молодой. Неужели один из "женихов"?

Парень машет мне рукой, кричит «сядем вместе!» и прилипает к стюардессе.
А в самолете я совсем скисаю - вдобавок пахнет карболкой и какой-то дезинфекцией.
Продвигаюсь к своему месту и прикидываю, как бы понадежней пристроить скрипку. Мне приходится часто кататься на ночных поездах по маршруту Горький - Москва и любопытно, что пассажиры, в особенности командировочные мужского пола, довольно уважительно воспринимают скрипичный футляр. Достаточно войти в купе, растерянно оглянуться
по сторонам, и извиняющимся тоном сказать: "Я вот тут со скрипкой....," как
присутствующие начинают суетиться, открывать нижние багажные ящики, что-то вынимать, перекладывать. Несколько раз даже стелили постель, чтобы "вы ручки не  повредили".

Вот и в самолете - обязательно находится какой-нибудь энтузиаст, который кидается пристривать  скрипку.
-Ой - говорит этот, мой новый знакомый. - Вы же со скрипкой! А давайте я эту сумку поставлю в ноги, а наверх мы положим ваш футляр. Если упадет - так хоть не на пол, а кому-то на голову - и громко хохочет над своей "шуткой".
- Слушайте, - не унимается пулеметчик, - а вы не могли бы составить мне списочек
музыки, которую надлежит знать интеллигентному человеку?
(Мое настроение совсем спустилось к нулевой отметке. - И такого массовика-затейника  прочили мне в мужья? - скорбно думаю я)
- Пишите первым Чайковского - не ошибетесь! - уверенно говорю я.
- Так вы вспомнили моего папу? - радостно заводит "жених".
- Конечно, вспомнила! - отвечаю. – Не каждый же день замуж предлагают - да еще два жениха сразу, на выбор! Хотя очень странно он все это обставил. И к тому же я потом такую лекцию прослушала от папы моей подружки, что не знала как оправдаться.
-А, - машет рукой парень, - это подружкин батюшка от обиды. Что не с его дочерью заговорили. А помните, как мой отец вас назвал?
-Ну, этого я уже никогда не забуду! Правда, нашла два определения – на яркого воробья не тяну, а значит имелось в виду изделие из терракоты? (Еще бы! 42 кг живого веса!)

-Отец - гений! - радостно орет "жених" на весь самолет. - Он тогда сказал нам с братом: - вот вы, молодые, совсем не умеете знакомиться. Видите, девушка с юмором, и наверное, романтичная. Я сейчас ей что-то скажу и уверен, что она запомнит меня на всю жизнь". Вот он про танагру и выдал. Запомнили его?
- Да уж... И про танагру..... Тут он не ошибся.... Он у вас психолог
- Я его порадую, что он был прав -  романтичная, да еще и на скрипке играет - заржал "жених".
- Ну и весельчак, - думаю я. (А в голове вдруг тихонько что-то позванивает и голос конферансье появляется откуда-то издалека: Гречанинов – Весельчак – испоняет Бурлакова Фрося. Музыка и слова народные....исполняется впервые....во время исполнения просьба соблюдать тишину...на борту авиалайнера курить воспрещается......)

Просыпаюсь я, когда объявляют, что пора пристегнуть ремни.
Жених безмятежно спит рядом. Идилия! Вот она - воплощенная мечта "сомбреро"!
- Большой привет папе, - чуть ли не со слезой в голосе говорю я при расставании. – Если бы не он - так бы и померла, не узнв что такое ТАНАГРА!


*Танагра - тип греческой терракотовой статуэтки, производимой ранее четвертого века до нашей эры в городе Танагра .