Заговорщики

               

  Я потеряла свой глаз  Там Где Обрыв И Река. Тогда чёрный, как сажа, конь ходил взад-вперёд над обрывом, хотел пить, но не мог спуститься. Я подошла, чтобы увести его туда, где можно было легко сойти к воде.  Но, видимо, спугнула. Конь отпрянул, как ужаленный, оступился и упал с обрыва в воду. Странно, но я прыгнула за ним: не знаю, с полной ли уверенностью, что смогу его спасти, или с частичной, скорее с последней, потому что плавать я не умела. Я летела с обрыва и разглядывала свои запястья и как красиво развивается моя юбка, пока меня не поглотила холодная вода. Конь вынырнул и так отчаянно барахтался и бил по воде ногами, что не заметил, как снёс мне полголовы своим огромным копытом. Это-то и спасло мне жизнь, ведь если бы не огромное кровавое пятно, которое растеклось по поверхности воды, Болтун никогда бы не нашёл меня и не вытащил на берег.
  Он привёл меня в сознание, после чего в сознание пришлось приводить его: не каждый бы выдержал зрелища, как я выковыриваю из черепа то, что осталось от моего правого глаза.
 Его звали Болтуном, потому что он всегда молчал. За всё время, что я его знала, он не произнёс ни слова. Он, конечно, умел говорить, и, возможно, раньше говорил, но теперь просто не хотел. И какое удовольствие было разговаривать с человеком, который не произносил в ответ ни слова!
  Болтун сделал мне повязку на глаз, оторвав кусок ткани от моей же юбки ( свою-то одежду он портить не хотел), и я ходила с ней довольно долго, пока в одном Городе Без Колодцев в одной лавке со старым хламом  не отыскала прекрасный стеклянный глаз. Я часто думала, вставляя его в пустую глазницу, о том, кому он раньше принадлежал, кем был его прежний хозяин. И я всегда представляла себе старую горбатую ведьму. Может, это даже было и так, ведь глаз, в самом деле, оказался волшебным: с ним я стала видеть много лучше и даже то, что другие видеть не могли.
 За Городом Без Колодцев была большая жёлтая Пустыня. Там водились Огромные Черви, ооогромные и очень вкусные! Их можно было ловить и есть, но приходилось сильно постараться, чтобы они не съели тебя. И совсем не удивительно, что нам по пути не встретился ни один человек... ни один живой человек.
  Всего через трое суток мы с Болтуном выбрались из Пустыни, обгорели на солнце, набрали полные карманы песка, но зато обзавелись свежей червячиной и научились быстро бегать.
  В Городе Где Болтуна Чуть Не Повесили  - Болтуна чуть не повесили! Он пописал с городской стены в пруд, в котором водились любимые карпы королевы Города Где Болтуна Чуть Не Повесили. Дамочка решила его немедленно казнить за такое чудовищное преступление, но в заключение, по правилам справедливого суда, предоставила ему возможность произнести последнее слово. Этого самого последнего слова все ждали до позднего вечера, а потом пошли ужинать, оставив с Болтуном стражу на случай, если он всё-таки решиться что-то сказать.
  А за ужином королева съела целого жареного хряка с чесноком и редисом и тут же умерла от несварения. Здесь  уж всем стало не до Болтуна, все забегали, засуетились, выбирая новую королеву. Мы, кстати, и не узнали, похоронили ли предыдущую или попросту съели.
  С тех пор я скептически отношусь к королевам. Но королевы бывают разные: некоторые плохие, другие совсем плохие. Так вот как раз одна из числа совсем плохих и попалась нам на пути. Нет, нет! Эта была даже более, чем совсем плохая. Она была невыносимо плоха!
  Дело было так:  однажды весной встретился нам с Болтуном какой-то Шут Гороховый. Осмеял нас, закидывал камнями, давал дурацкие прозвища и сказал, что на базарах города *** нас только не видели! Стало интересно, что за базары в этом городе ***, где нас только не видели. Может, они действительно хороши, и там можно купить новые ботинки. Тогда мы поинтересовались у Шута Горохового, как  пройти в этот город. Он, конечно, с превеликим удовольствием указал нам дорогу особо витиеватыми выражениями, но явно не туда, куда мы просили, поэтому нам пришлось задуматься о том, как отыскать дорогу самостоятельно или найти проводника повменяемей.        
 Оказалось, что это совсем лишнее, так как все пути, дороги и тропинки вели как раз в этот город***.
  Город *** ничем не отличался от всех городов, в которых мы с Болтуном побывали: все и этот были большими, грязными и злыми. До вечера мы искали те самые базары и, наконец, нашли. Сколько замечательных людей мы там повстречали! Две девочки, сросшиеся головами, старуха с рукой, растущей из живота, человек без шеи, люди без ног и без рук, трёхглазый мальчик, женщина с бородой и усами, человек-червь и человек-собака, и ещё уйма цыган-вымогателей, жонглёров, глотателей огня, канатоходцев и карманных воришек. И все эти люди зарабатывали деньги! И скоро мы поняли почему: из всего изобилия товаров, что были представлены на этом базаре, нам по карману оказались только шнурки.
  Мне тоже посчастливилось: кто-то из толпы кинул мне монету, прокричав: “Смотрите, девчонка со стеклянным глазом!”
  Один чудак ездил взад-вперёд на странном огромном колесе и жонглировал апельсинами, но постоянно недосчитывался одного и подкладывал каждый раз новый, потому что вверху их ловил человек на ходулях и прятал себе за пазуху.
 - Привет, Стеклянный глаз! – крикнул Человек На Ходулях и запустил в меня апельсином. – Много сегодня заработала?
 - Одну монету и …апельсин, - я продемонстрировала ему тот апельсин, что он бросил в меня.
- Да уж, за твой глаз много не дадут, - он снял  с себя чёрную шляпу, достал оттуда монету и подал мне. – Может, твой друг имеет какие-нибудь таланты?
  Болтун недоверчиво пялился на него.
 - Да, он очень хорошо умеет молчать!
 - Молчать? – Человек На Ходулях вполне искренне удивился: видимо, таких талантов на их базаре ещё не видели. – Действительно ценное умение. Это всё?
  Я пожала плечами: разве ж я знала, какие у Болтуна есть таланты, он же никогда о них не рассказывал. Болтун тоже пожал плечами: наверняка и он не знал.
  Человек На Ходулях почесал в затылке, наморщил лоб, сдвинул брови, прищурился, стиснул зубы, раздул ноздри, защёлкал пальцами и захрустел костяшками - в общем, он глубоко задумался. Это продолжалось достаточно долго, чтобы нас начало клонить ко сну. Тогда Человек На Ходулях тыкнул пальцем в солнце, которое тут же смущённо спряталось за шпилем  здания неопределённого назначения. Потом он сделал жест, чтобы мы следовали за ним, и огромными шагами, переступая торговые ряды, людей и даже самого бургомистра, двинулся через всю базарную площадь. Мы следовали за ним, конечно же, бегом, в чём мы, как известно, были большими мастерами.
  Вдруг Человек На Ходулях остановился, повернулся к нам, наклонился, заслонив полсолнца своей шляпой, и заговорщицким тоном, прищурив глаз, произнёс:
 - Видите этот огромный дуб, что посреди площади?  - мы повернули головы в ту сторону, куда он указывал, и увидели большое дерево, в кроне которого торчал странный дом, похожий на дворец из сказки. – Так вот там живут Король и Королева.
Он странно поморщился и оглянулся:
 - Попридержать бы мне язык, а то не сносить мне головы - поговорка местная.
  И зашагал снова вперёд.
 Наконец,  уже к вечеру, мы добрались до грязного, воняющего, как серное болото, трактира, у которого даже вывеска была настолько пыльная, что едва можно было различить его название: “Трактир”. Внутри стоял туман табачного дыма и винных паров. Бородатые пираты хлебали ром и горланила песни про морских чертей и сундук какого-то мертвеца, толстые шлюхи задирали юбки, прыгая им на колени; нищие, бродяги, воры, убийцы, цыгане, весь городской сброд, отродье, пьяницы и мерзавцы собрались здесь, в одном месте и в одно время, так что порядочным людям города можно было сейчас спокойно гулять по улицам.
  Человек На Ходулях скинул свои ходули возле входа и оказался намного ниже меня ростом. Он провёл нас с Болтуном к столу, усадил и начал знакомить со всеми вокруг, представляя как своих новых друзей и очень надёжных людей, которые способны на большие дела, вроде того, чтобы спасти множество невинных душ от неминуемой гибели и освободить город от угнетателей.
 
  А утром я очнулась в маленькой тёмной комнате с низким потолком, на каменном полу, такооом каменном, что ломило все кости, даже в голове. Очнулась без одеяла и подстилки, без ботинок и монет в кармане, и всё, что всплывало в памяти, это странный сон, от которого я только что очнулась: высокая грозная фигура  на фоне золотого небосвода делала широкий жест, подзывая меня к себе. Потом фигура вырастала, или это я падала перед ней на колени, и чувствовала страх, смешанный с удивлением, в тот момент, как она брала себя за волосы и отделяла свою голову от тела, поднимала её высоко на вытянутой руке, визгливо смеясь.   
  Я попыталась встать с холодного пола, но левая нога и обе руки онемели. Пока я крутила ими в разные стороны, чтобы разогнать кровь, мне удалось осмотреть  это странное помещение моего незаконного сюда помещения. К счастью моему и облегчению, я обнаружила возле себя Болтуна, он мирно спал, и к удивлению, ещё двенадцать незнакомых людей, которые так же спали прямо на каменном полу без одеяла и подстилки.
  Мучительные попытки вспомнить вчерашний вечер, наконец, принесли долгожданные плоды. Человек На Ходулях дал нам с Болтуном по кружке какого-то зелья коричневато-зелёного цвета, отвратительно воняющего, заранее предупредив, что капля этой жижи наповал убивает лошадь, а у человека напрочь отбивает память. И больше я ничего не смогла вспомнить.
  С минуту я сидела, размышляя о том, что съела бы на завтрак, пока Болтун не зашевелился. Он протёр глаза, сел и, посмотрев на меня, указал на моё лицо с испуганным видом. Я тут же обнаружила в своей голове дыру. Куда-то опять подевался мой глаз! Я была уверена, что Человек На Ходулях знает ответ на этот вопрос. Болтун тоже, скорее всего, был уверен, поэтому мы решили его немедленно найти.
     В начале мы разобрались с дверью, наконец, сообразив, в какую сторону она открывается, и обнаружили себя в маленькой гостинице, бедной и неухоженной, но имеющей вполне доброжелательного хозяина. Он-то и поведал нам, что вчера вечером странный человек с двумя палками под мышкой приволок наши коматозные тела сюда, в гостиницу, попросил устроить нас на ночлег, заплатив при этом маленьким круглым камешком, который красиво блестел, но наверняка мало стоил. Хозяин тут же достал его из кармана, и я признала в нём свой потерянный глаз.
  В конце концов, сошлись на том, что хозяин вернёт мне пропажу, а Болтун останется до вечера отрабатывать ночлег.
  Человека На Ходулях я искала на базаре, но не нашла, зато от одной из торговок узнала, что на площади собралось много народу, не смотря на столь ранний час. Она не рассказала, по какому поводу такое столпотворение, но посоветовала пойти и самой всё увидеть.
  На площади, действительно, собралось уйма народу, яблоку негде было упасть. И только тёмная фигура Человека На Ходулях возвышалась над людским морем. Народ шумел, дети плакали, женщины ругали мужей, мужья травили анекдоты, собаки лаяли на всё это безобразие, а я осторожно пробиралась к Человеку На Ходулях. Вдруг толпа утихла, и воцарилось гробовое молчание, даже собаки перестали ворчать. Все повернули головы в одну сторону и замерли в ожидании. Вдруг кто-то выкрикнул:
 - Вон она! Идёт!
 Такая красивая девушка, вся в белом. Она шла мимо толпы, опустив голову на грудь, и, кажется,
плакала.  Она будто просто прогуливалась, ничего необычного в ней не было (кроме того, что позади неё плелась уродливая горбатая старуха и бросала хмурые взгляды в толпу). Меня весьма удивило, что столько народу собралось поглазеть, как простая девушка тихо мирно идёт по городской площади.
  Она добрела до огромного дуба, где её встретили двое стражников, и повели внутрь дерева через гигантскую щель у его корней. Всё! На этом представление закончилось. Толпа зашевелилась, зашушукалась и в мгновение ока рассосалась: все опять вернулись к своим повседневным делам. 
 - И так каждую неделю, - пояснил Человек На Ходулях. – Выбирают девушку из народа, скромную, но всегда самую красивую, и под предлогом того, что в очередной раз место придворной дамы вакантно уводят её во дворец, дабы обучать, холить и лелеять, как родную. Якобы жить девушкам там как в сказке, вот только никто оттуда не возвращается. Оно и ясно, кто ж от сказки откажется? Вот только и родителей, и друзей, и любимых новоиспечённые фрейлины напрочь забывают, голову, так сказать, от счастья теряют.
Он как-то грустно улыбнулся и добавил:
 - Вообще-то это то, о чём я вчера вечером тебе говорил.
Если бы я ещё помнила, что он мне вчера вечером говорил! Но я сделала вид, что помнила.
  Мы не вернулись на базар, а остались на площади. Человек На Ходулях сказал, что там нам не выдержать конкуренции, а здесь к полудню соберётся достаточно людей, причём тех, кто не может завязывать ботинки без посторонней помощи из-за толстого брюха, что является признаком толстого кошелька. И в самом деле, к обеду он заработал достаточно много монет. Мне тоже досталось несколько, которых, кстати, хватило на приличные ботинки. К тому же я смогла выкупить у Человека На Ходулях два апельсина, предназначенных для жонглирования. Одним я пообедала, а другой припасла для Болтуна. И так как я лишила Человека На Ходулях рабочего инвентаря, он позволил себе отдохнуть в ближайшей таверне.
  Я же решила прогуляться по придворцовой площади, поближе рассмотреть огромный дуб и хоть издалека увидеть обитель королей. Моё внимание привлёк человек странного вида, которого стража пыталась спровадить подальше от дворца. Он упирался, размахивал руками, ругал привратников и требовал королевской аудиенции. Предприняв ещё несколько попыток штурмовать дворец, человек сдался, махнул рукой и подавленный поплёлся прочь. Когда он проходил мимо меня, я смогла хорошенько рассмотреть его чудной наряд. На нём была тёмно-синяя мантия с серебряной застёжкой в виде звезды, на подоле красовались вышитые золотыми нитями звёзды, месяц, фигуры людей и животных. В руке человек держал маленькую шапочку с кисточкой того же цвета, что и мантия. На носу у него плотно сидели забавные круглые очки, а седая борода и усы были аккуратно уложены.
  Я догнала его и воскликнула неожиданно для нас обоих:
 - Вы – шут! – я, конечно, хотела задать вопрос, но это прозвучало как утверждение.
На что он отвесил мне такую пощёчину, что звёзды с его мантии послетали и закружили над моей головой.
 - Я – Звездочёт! – взвизгнул он и, гордо задрав нос, зашагал дальше.
 Значение этого слова было мне неведомо, но ясно было одно, это не то же самое, что “шут”. Я снова догнала старика и поделилась с ним своими выводами:
 - Так вы считаете звёзды!
 - Точно, - буркнул он.
 - И много их? - поинтересовалась я вполне искренне, но как ни странно не получила ответа на этот вопрос.
 - Простите, - упорствовала я, - неужели Король и Королева не интересуются масштабами
своих владений? Неужто их не волнует, сколько звёзд в ночные часы освещают их земли?
 Тут Звездочёт, весьма раздосадованный моим невежеством, произнёс следующее:
 - Послушайте, девочка, звёзды – это не крестьянские поля, не ремесленные мастерские, не рыбацкие суда – их сосчитать нельзя! А если Вы действительно хотите знать, почему я - Звездочёт и не считаю звёзд, почему Король и Королева не желают меня видеть и почему им               
не интересны никакие государственные дела, кроме своих личных, которые давно перешли в разряд государственных, то прошу следовать за мной и не отставать и Ваше любопытство будет удовлетворено. И если Вы будете настаивать на подробностях, то Вам вдобавок придётся выпить со мной чаю с печеньем.
  Да кто же отказывается от таких предложений на голодный желудок! Я кивнула, а он зашагал снова вперёд, да так быстро, что я еле за ним поспевала.
  Звездочёт жил в небольшом, скромном доме. Сад и липовая аллея перед ним стояли в запустении. Слуг в доме не было. Пахло пылью, и кругом лежал сумрак, так как все окна были плотно занавешены. Тем не менее, Звездочёт попросил меня вытереть ноги у входа.
  Почти на ощупь мы пробрались к лестнице наверх. Поднимались мы по ней довольно долго и, наконец, оказались  в маленькой комнате на чердаке. Тут я поняла, что чая с печеньем можно не ждать! Там находилась огромная железная штука, похожая на пушку, направленную в окно.
 - Это – подзорная труба! – торжественно произнёс Звездочёт.
 - А! Позорная труба! – я начала припоминать один случай. –  Как-то мы, я и Болтун, путешествовали по морю с шайкой разбойников – пиратов. Так вот, у них были такие же позорные трубы…
 - П-о- Д-з-о-р-н-ы-е! Подзорные! – поправил меня Звездочёт.
- Ну, так я и говорю.  Только были они раз в сто меньше, пираты называли их “стёклами”.
 - Да, но через это “стекло” можно увидеть далёкие звёзды, кометы, другие планеты и даже лунных людей. А можно и подсмотреть кое-что интересное. Я называю эту трубу "Телескоп"! Это что-то вроде имени, ясно?
 -   Я кивнула: подзорная труба по имени Телескоп, чего ж не ясно? Кстати, подходящее имя для такой штуки.
    Он подошёл к двери и запер её на ключ.
 - Я хоть и Звездочёт, но звёзд не считаю, - произнёс он шёпотом. – Как можно убедиться, моя подзорная труба установлена в одном положении, и я смотрю только в одном направлении.
  Я проверила и, действительно, все крепления были зафиксированы, сдвинуть её с места было невозможно.
 - И Вы, конечно, спросите, куда же я в таком случае всегда смотрю? - Звездочёт угадал мои мысли, ведь они были так предсказуемы, впрочем, как всегда. -  Тогда взгляните сами.
  Он подал мне стул, на который я, без колебаний, взгромоздилась, и заглянула в Телескоп.
 - Вижу дворец, - сообщила я сразу же. – Красивый! С площади так хорошо не видно.
 - Ах, нет! Я смотрю не просто на красоты королевского дворца. Сейчас, сейчас, - он подкрутил какие-то колесики на трубе, и я сразу же увидела опочивальню Короля и Королевы, будто сама в ней находилась.    
  Но то, что там происходило, было так странно, как и смешно и омерзительно одновременно! Посредине комнаты стоял небольшой стол, покрытый пурпурным сукном. За столом сидела Королева и чинно переставляла маленькие фигурки на шахматной доске. Причём ходы она делала с обеих сторон, как белыми, так и чёрными. И это не было удивительно, в виду того, что её партнёр по игре не мог делать этого сам. Потому что у Короля, а именно с ним она играла в шахматы, не было рук, как впрочем, и ног, и вообще тела у него не было! Напротив Королевы прямо на столе лежала голова Короля. Как я смогла рассмотреть, голова шевелила губами, наверно, диктуя Королеве ходы, хмурилась, скалилась, даже пару раз показала Королеве язык и просто оживлённо следила за игрой.
 - Так Вы каждый день упорно наблюдаете за тем, как Королева с головой Короля играют в шахматы? -   спросила я Звездочёта, едва оправившись от шока.   
 - Вы заблуждаетесь, если думаете, что они только то и делают, что играют в шахматы
целыми днями, - усмехнулся он. – Порой они делают ужасные вещи. Вернее не они, а Королева. Король делает только одну ужасную вещь – бездействует. 
 - Например?
 - Например, Королева рубит ни в чём не повинным девушкам головы. 
 - Тоже мне новость! Да так каждая вторая Королева поступает, - возразила я.
 - Это с одной стороны кажется просто королевской прихотью, а на самом деле является
необходимостью. И это-то как раз самое  ужасное, потому как конца этими злодеяниям нет,  - сказал Звездочёт.
Я ничего не понимала из его слов, но меня волновал один вопрос:
 -  А что, Короля тоже она?
Странно, но Звездочёт ответил:
 - Да, тоже она, -  но, поняв, что я совершенно запуталась, пояснил. -  Это долгая история, но, если вкратце, всё началось с бунта. Король в то время постоянно вёл войны то с теми, то с другими, то объединялся с теми, чтобы разгромить других, или вместе с другими обрушивался на тех, или отбивался от тех и других одновременно. И так без конца! В общем, он редко бывал дома. Зато Королева, пользуясь его отсутствием, наводила свои порядки, а вернее беспорядки, бесчинствовала во всю дурь, рубила головы направо и налево. Но не без разбору, а только девушкам, которые были хоть немного красивее неё. Она обезглавила полгорода, когда простые люди, ремесленники и крестьяне, отцы и братья убитых девушек, подняли  бунт, ворвались во дворец, взяли Королеву под стражу и потребовали немедленного возвращения Короля.
 - Что же было дальше?
 - Король, конечно же, бросил свои забавы и вернулся к своему народу. Он собирался выполнить все требования восставших, а именно запереть Королеву в высокой башне в далёком дремучем лесу до скончания её дней. Но ни тут-то было!  Королева подкупила стражника, чтобы тот принёс ей ночью большую секиру, которой палач рубил головы её жертвам. А поутру, когда  пришёл Король, дабы огласить своё решение по поводу её дальнейшей судьбы, взяла и …
 - Знаю, знаю! – воскликнула я. – Отрубила ему голову! Да?
 - Да, но ничего смешного в этом нет, - фыркнул Звездочёт.  – Тем же вечером соратники Короля, безоговорочно преданные ему, отрубили голову и ей, решив таким способом восстановить справедливость и избавить людей от кровожадной правительницы. Но где-то они просчитались, потому что уже на следующее утро Король и Королева восседали на своих тронах, как ни в чём не бывало.
 - Королева и сейчас восседает, как я погляжу, - заметила я. – А вот Королю уже сидеть не на чем, если только на ушах…
- Это уже совсем другая история!  - понизив голос, произнёс Звездочёт. - Королева продолжает рубить девушкам головы, но не из зависти к их красоте, а для того, чтобы взять их тела себе, вернее своей голове. Когда очередное тело начинает портиться, она выбирает девушку из народа и велит вести её во дворец. Но памятуя о восстании, она придумала предлог, дабы не вызвать подозрений у родных. Она говорит, что девушку будут обучать хорошим манерам, танцам, музыке и остальным премудростям, чтобы сделать её настоящей придворной дамой. Только вот бедняжек, попавших во дворец, больше никто и никогда не видел. Если у семей жертв всё же возникали подозрения, Королева просто велела поджигать их дома, чтобы устранить неугодных, выдав это за несчастный случай.
 - А что же Король? – наконец поинтересовалась я.
 - С ним дела обстоят немного иначе. Его вероломная и кровожадная жена до сих пор не простила ему предательства.  Она немного опередила его с мыслью обладать живым телом. Её собственное тело давно истлело, остался один скелет. Поэтому она вынуждена пользоваться чужой плотью. Но тело Короля до сих пор живо.
 - Но почему? – удивилась я. – Почему тело Королевы мертво, а тело Короля живо?
 - Жизнь Короля, его тела и головы, сосредоточена в добром сердце, которое ещё теплится в его груди, а не в холодной расчётливой голове, как у Королевы. Если погибнет тело Короля, погибнет и голова. Но этого Королева допустить не может. Она помнит, что без Короля, её сразу же свергнут и казнят. Но и воссоединить тело Короля с его головой она
тоже не может, ведь тогда Королева станет совсем беспомощной, окончательно потеряет над ним власть и вероятнее всего будет сослана им или заточена до конца своих лет, а то и лишена любого тела, что и означает скорую смерть. Ей ничего не остаётся делать, как прятать тело Короля, чтобы никто и никогда не узнал правды, чтобы никто не отнял у неё власть, не прекратил её чудовищный заговор против своего народа. Так изо дня в день она разыгрывает представление перед послами, наболванивая голову Короля на железный каркас - и будто всё в порядке, будто Король в полном здравии восседает на троне.
 - А Вы, Звездочёт, откуда всё это знаете? -  поинтересовалась я, опять заглянув в трубу.
 - Я просто  наблюдаю за этим фарсом каждый день. Я пытаюсь узнать лишь одно, где эта гарпия прячет тело Короля, - пояснил он.
  -Я поняла,  Вы хотите воссоединить тело  с головой, вернуть Королю власть! - догадалась я. – Но почему Вы не сделали этого раньше? Почему теперь рассказываете всё это мне?
 - Я не мог открыться, кому бы то ни было, ведь это опасно и для меня и для того, кому я открылся бы, - пояснил Звездочёт. – У Королевы кругом шпионы – мастера раскрывать заговоры.
 - Ну, спасибо! – прыснула я. – Значит меня Вам  не жалко?
 - Вы здесь неместная, семьи у Вас нет, значит, риск минимальный. Вы не боитесь Королевы, как боятся её местные жители, Вы полны энергии и решимости, а значит, способны на многое.
  Тут Звездочёт тяжело вздохнул и опустил голову на грудь:
 - Была ещё одна девушка, которая всё знала, - моя дочь. Но сегодня утром на её долю выпало стать очередной жертвой Королевы. Это та самая несчастная, из-за которой на площади собралось столько народу. Это та самая бедняжка, которую увела стража в логово хищницы. Это моя дочь, обречённая на смерть, ни в чём не повинное дитя!
  Он разрыдался, уткнувшись лбом в стену.
- Всё ясно!  - воскликнула я.  – Нам нельзя медлить! Нам нужно её спасти! Говорите, что я должна сделать?
- Следуйте за мной, -  Звездочёт зашагал к выходу и стал спускаться вниз по лестнице. Я последовала за ним, предчувствуя какие-то грандиозные события.               
  Мы спустились в сад, где стояла огромная ложка, один конец которой лежал на земле, а другой возвышался на подпорках и был закреплён пружинами. Звездочёт многозначительно кивнул в её сторону.
 - Это приспособление отправит Вас прямиком…
 - На тот свет!  - перебила я его. – Никогда ещё не видела таких огромным столовых приборов!
 - Оно отправит Вас прямо во дворец.
  Звездочёт усадил меня в углублённую часть ложки, велел крепче держаться за края и разъяснил, что делать по прибытии:
 - Когда будете на месте, сразу приступайте к поиску тела Короля. Не медлите, каждая секунда дорога. Королева, должно быть, прячет его где-то в своей спальне, подальше от чужих глаз. Вам останется только соединить его с головой Короля и готово!
  Я клятвенно пообещала выполнить всё в точности, как он сказал.
 - Знаете, я хочу попросить Вас об одном одолжении, - обратилась я к Звездочёту напоследок. – Ведь меня могут поймать, убить и съесть. Поэтому я хочу, чтобы Вы передали моему другу Болтуну вот это, - я протянула ему апельсин. – Если меня не будет до захода солнца, выполните мою просьбу. Иначе он опять забудет поужинать и ляжет спать голодным. 
  Звездочёт молча кивнул, смахивая слезу.
  Я крепко вцепилась в края ложки и приготовилась к полёту.
 - Поехали! - скомандовала я (странно, что именно это слово пришло мне на ум в тот момент, будто я его уже где-то слышала при схожих обстоятельствах).
  И в ту же секунду Звездочёт нажал какой-то рычаг у другого конца ложки. Пружины сжались, и меня выбросило в небо, как камень из рогатки. Я почувствовала себя пикирующим ястребом,
устремившимся на врага. Ветер хлестал в лицо, так что пришлось зажмурить свой стеклянный
глаз, чтобы его не задуло прямо в мозг.
 Наверху я повстречала двух голубей, воробья, стаю уток, ворона и ястреба, явно принявшего меня за свою.
  Приземлилась я удачно: прямиком в печную трубу, ведущую к камину в опочивальне Королевы. Я наглоталась сажи, вымазалась в грязи и пепле и прибыла на место с ужасным грохотом, больно ударившись задом о груду поленьев, лежавших в камине. Хорошо, что в это время дворец ещё не отапливали, иначе пришлось бы к прочему и поджариться.
  Кубарем вкатившись в комнату, еле поднявшись на ноги и завязав шнурки, я тут же начала осматривать помещение в поисках тела Короля. Огромный камин, картины в золочёных рамах, начищенный до блеска паркет, бархатные драпировки, гигантская кровать с балдахином, фарфоровые вазы и лакированные шкатулки с драгоценностями, – в общем, более чем скромная обстановка, - и никакого намёка на потайную дверь или секретный шкаф.
     Вдруг за дверью раздались голоса, они становились всё громче, послышались приближающиеся шаги. Мне следовало поторопиться. Тела Короля нигде не было, я перерыла всё королевское тряпьё, заглянула в каждый угол, обшарила каждый закуток.
  Входная дверь заскрипела, открываясь. Я мигом нырнула под кровать и замерла. В комнату вошла Королева. В руках она держала какой-то свёрток, который аккуратно положила на стол, а сама села на пуфик возле зеркала.
 - Ах, жара меня убивает, - простонала она. – В такую погоду тело портится ужасно быстро. А ещё этот муравейник, этот жалкий городишка грязных плебеев. От этого всего у меня начинается мигрень.
 - Это единственная болезнь, которой ты страдаешь последние годы, - послышался голос из свёртка.
  Королева, наконец, вспомнила о голове Короля, замотанной в тряпьё. Она вынула голову и водрузила на стол, напротив себя.
- Это не считая того, что я не чувствую пальцев ног и рук, да и самих ног и рук. И кожа у меня какая-то синяя, - Королева повернулась к зеркалу и снова начала себя разглядывать. – И вот грудь как-то странно пообвисла…
  Она поправила грудь под платьем, и что-то мягкое шлёпнулось на пол.
 - Ну вот, я так и знала! – захныкала Королева. – Это тело совсем испортилось. Наверно, его прежняя обладательница вела нездоровый образ жизни, нерегулярно питалась, я  слышала, с крестьянами такое бывает.
  Она взяла пуховку и начала обильно покрывать себя пудрой.
 - Ах, тебе, муженёк, не понять моих страданий,  - обратилась она к Королю. – Ты неблагодарный, бессердечный человек! В тебе нет ни капли сочувствия! Я так мучаюсь!
 - Я лучше посочувствую бедным девушкам, которых ты губишь ради того, чтобы самой держать ложку за обедом, - ответил ей Король.
 - Ах, мерзавец! – завизжала Королева. – Моё тело давно сгнило, а твоё всё ещё живое! Но ты ни за что его не получишь! Я не буду мучаться одна, потому что я страдаю из-за гнусного предательства, безжалостной расправы надо мной, жестокого, бесчеловечного моего обезглавливания!
 - Чьё обезглавливание и было жестоким и бесчеловечным, так это моё, - возразил Король. – А тело ты моё спрятала, потому что боишься моей мести, силы моего живого сердца!
 - Мне нечего тебя бояться, пустая твоя башка! – закричала на него Королева. – Зря я не сожгла твоё тело сразу же в камине. Да не успела, твои прихвостни опередили меня, поспешили отрубить мне голову, будто всегда об этом мечтали. А твоё жалкое тело так и лежит в камине, заваленное поленьями, И мне, бедняжке, приходится мёрзнуть всю зиму и не разжигать камин. Это ты виноват, что я терплю такие неудобства!
  Она взвизгнула ещё раз и наотмашь ударила королевскую голову, от чего та слетела со стола и кубарем покатилась под кровать.
Увидев голову Короля прямо перед собой, я вскрикнула от неожиданности, чем встревожила неготового к таким поворотам Короля, на что он так же пронзительно вскрикнул.
  Тут перед нами возникла Королева. Увидев меня, она остолбенела, открыв рот и выпучив глаза.
 - Что это у нас? – прошипела она, схватив меня за волосы и вытаскивая из-под кровати. – Маленькая воровка, как ты сюда попала? Ты подслушивала? Эй, Король, это твоя шпионка?
 - Первый раз её вижу, - отозвался Король из-под кровати.
 - Тогда откуда она взялась? Кто подослал тебя, отвечай?! – закричала она мне в лицо и затрясла так, что у меня захрустели кости.  – Это возмутительно! Только прикончишь одного заговорщика, тут же появляется другой. Как какие-то паразиты, так и норовят меня укусить!
 - Прошу прощения, Ваше Величество, - пролепетала я в ответ, - но хочу Вас заверить, что непреднамеренно подслушивала ваш разговор. Я вовсе не за этим сюда явилась. А под кроватью я спряталась, потому что услышала голоса и шаги за дверью. Но если бы я только знала, что это были Вы, Ваше Величество, я, конечно, ни за что не стала бы залезать под кровать, а осталась бы на месте, стоять, где стояла, чтобы отдать Вам, Ваше Величество, и Его Величеству Королю, все полагающиеся в таком случае почести.
 - Ах, какая неслыханная наглость! – провизжала она, ещё сильнее притянув меня за волосы, но вдруг увидела открытые сундуки и перерытую одежду. – Так ты всё-таки воровка! Можешь теперь не отпираться. Ваше Величество, какое наказание полагается за воровство?
 - Смерть через отсечение головы, - ответил Король, - твоё любимое.
 - Нет! Как известно, это не самый надёжный вид смертной казни, - парировала Королева. – А вот повешение, ещё и прилюдное, в назидание всем остальным, мне нравится больше.
 - О, нет! Ведь это не так! Я не воровка! Милостивый Король, не допустите несправедливости! – умоляла я.
 - Ах, что я могу сделать, бедное дитя, - вздохнул Король. - Я бессилен и безмолвен.
 - То-то и оно! Пока у меня есть руки, я буду рубить головы грязному отродью! Ха – ха –ха! – Королева хохотала, как одержимая. – Но тебе я уготовила другую участь. Твоё тело такое безобразное, что не достойно стать королевской плотью. Поэтому ты мне абсолютно бесполезна, и после повешения твоё тело пойдёт на корм собакам.
   Королева кликнула стражу, которая сразу же явилась.
 - Берите эту воровку, - сказала она им, - и ведите её в темницу. Завтра на рассвете она будет повешена на городской площади в назидание всем остальным мерзавцам, помышляющим о преступлении против меня. Я сама лично затяну петлю на её шее!
  Два огромных стражника схватили меня за руки и, не смотря на моё отчаянное сопротивление, поволокли прямиком в темницу. За спиной раздавался жуткий хохот Королевы, эхом отдававшийся в холодных залах дворца.
  Меня тащили по тёмным коридорам добрых полчаса. Я расслабилась, решив, что идти своими ногами бесполезно, раз меня и так волокут, как мешок с углём. Затем меня просто спустили вниз головой с высокой лестницы, ведущей в тёмный подвал. Я упала на мокрый каменный пол, разбила себе нос и потеряла стеклянный глаз. Наверху с грохотом захлопнулась железная дверь, и стражники удалились, распевая какие-то пошленькие кабацкие песенки.
  В кромешной темноте я стала ощупывать пол в поисках потерянного глаза, но, вероятно, он закатился далеко, потому что на расстоянии вытянутой руки я находила только холодные камни и комки сырой земли. Я поползла вперёд и натолкнулась на что-то мягкое и тёплое, что вздрогнуло и запищало, как мышонок. Тут я нащупала свой глаз у стены, быстро вставила его в глазницу и сразу стала видеть всё, будто  темницу осветила маленькая лампада. А передо мной сидела девушка, которую я видела утром на площади, дочь Звездочёта.
 - Ах, это ты! – облегчённо вздохнула я. – А я думала, крыса.
Девица упорно молчала, отвернувшись к стене и ковыряя её ногтем.               
 - А я совсем недавно разговаривала с твоим отцом, буквально час назад, - я попыталась расположить её к себе. – Он-то и направил меня сюда, -  ну, не в темницу, конечно, а во дворец, -  чтобы спасти тебя, и его, и всех. Такая ответственность!
  Дочь Звездочёта тяжело вздохнула.
 - И я хочу сказать, что у меня почти получилось это сделать: я узнала, где спрятано тело Короля!
  Дочь Звездочёта ответила вздохами и всхлипываниями.
 - Что же ты плачешь? – я стала её успокаивать, правда, как могла. – Тебя нескоро ещё казнят. Тело Королевы пока в сносном состоянии, даже ногти не посинели. Вот только грудь отвалилась. Зато моя участь уже решена: меня повесят на рассвете.
  Девушка содрогалась от рыданий.
 - Знаешь, меня сначала хотели обезглавить, как тебя, - продолжала я. – Но потом передумали, решили повесить. Уж и не знаю, что лучше, но считаю, что мне повезло: по крайней мере, меня похоронят целиком.
  Тишину прорвал вопль отчаяния, рыдания и стоны.
 - Нет! Моё тело обещали скормить собакам, - я пыталась успокоить дочь Звездочёта, но она не унималась, кричала и билась головой о стену.
  Такое буйное поведение меня весьма раздосадовало. Она плакала, не прекращая, очень долго и громко, рвала на себе одежду, вырывала с корнем волосы, заламывала руки и кусала губы до крови. Потом затихла, и вокруг воцарилась такая давящая гробовая тишина, что я подумала, лучше бы она рыдала. 
 - А знаешь, здесь свежо, - произнесла я, когда молчание, стало окончательно невыносимо. – С чего бы это, если здесь умерло столько людей?
  При этом я указала на груду человеческих костей, белевших в темноте.
 - Заткнись! – вдруг зло взвизгнула девица и с рыданиями повалилась на пол.
  Я так и не раскрыла больше рта до самого рассвета. Но и даже тогда не смогла этого сделать, потому что стражники появились в темнице так неожиданно, схватили меня под руки и поволокли наверх. Я выкрикнула напоследок:
 - Прощай! Может, скоро свидимся!
  На что девица ответила очередным залпом рыданий. Хотя я была уверена, что она рада тому, что меня наконец-то увели.
  Меня тащили по круто уходившей вверх лестнице, зажатой с обеих сторон каменными
стенами. В пролётах виднелись черные двери с огромными замками и решёткам, кое-где длинные коридоры, освещённые тусклыми фонарями. Наверху меня повели по узкому проходу, похожему на туннель, только свет в конце него не предвещал мне ничего хорошего.
 Солнце уже почти встало и озолотило воздух. Ночью прошла гроза, и пахло свежестью. От яркого света стало резать глаза.Когда они привыкли, я увидела, что нахожусь на заднем дворе тюрьмы. Огромные корни дуба здесь пробивались на поверхность и образовывали своды и арки. Всё вокруг было загромождено железными обломками, брёвнами и камнями. Только когда меня повели к воротам через весь этот мусор, я смогла рассмотреть, что это были горы лезвий гильотин, мотков верёвки, колод для усечения головы, груды сломанных топоров и секир, старых дыб, колов и других орудий пытки. Один из моих провожатых захватил из этой кучи деревянный ящик и тут же проверил на прочность, попрыгав на нём.
  Ворота со двора тюрьмы выходили прямо на городскую площадь, где собралось уже достаточно много людей, любителей зрелищных убийств. Как только меня подвели к уже подготовленной лестнице, народ хлынул вперёд и обступил помост  со всех сторон. Я поднялась по лестнице на вершину моего печального пьедестала, к перекладинам, зловеще чернеющим на фоне рассветного неба. На самом верху стояла Королева. Она облачилась во
всё торжественное, как следует припудрилась и накрасилась – как ни как выход в свет! Право слово, она сдержала обещание и встала так рано, чтобы самолично меня повесить.
  Я повернулась к толпе. Свет восходящего солнца слепил меня. Я видела лишь тёмные силуэты людей, сливающиеся в единое море безмолвия и напряженного ожидания. Но одну фигуру, возвышающуюся над толпой, как пугало над пшеничным полем, я легко могла отличить. Это был Человек На Ходулях. Его невозможно было не заметить. Я махнула ему рукой.
  Палач поставил ящик под верёвку, проверил его на прочность.
  Теперь я заметила Звездочёта. Он стоял совсем близко от виселицы. Его глаза были полны слёз.
 - Я видела Вашу дочь, Звездочёт, - сказала я ему негромко. – Она жива, здорова, но тоже зачем-то плачет.
  Он зарыдал, закрыв лицо руками. Так вот в кого дочка-то пошла!
  Я поставила одну ногу на ящик.
 - Звездочёт! – окликнула я его. – Я сделала, что Вы просили: тело Короля лежит в камине под грудой дров!
  Это услышал не только Звездочёт, но и Королева. Она грубо толкнула меня в спину.
 - Надо поскорее заканчивать эту комедию, - сказала она палачу.
  Я встала на ящик обеими ногами и почувствовала, что стала чуть ближе к небу. Теперь я могла видеть всю площадь, просыпающийся город, крыши домов, флигелей и конюшен, шпили и забавных петушков на самом верху, раскачивающиеся вывески лавок, огромные кроны деревьев, восходящее солнце и … Болтуна! Он стоял в самой середине толпы и не знаю отчего, наверно, золотые лучи рассвета так легли на его печальное лицо, но он показался мне прекраснейшим из людей, милейшим и самым трогательным  созданием в мире. В эту секунду мне перехотелось быть казнённой. И я испугалась!  Но Королева с гримасой презрения и омерзения уже затягивала петлю на моей шее.
 - Наше Королевское Величество и Его Величество Король провозглашаем эту женщину виновной в ужасном преступлении!  - торжественным тоном произнесла она. – И в назидание прочим преступникам и заговорщикам исполняется наказание, которое является актом Нашего Королевского милосердия и справедливости!
  Я зажмурила глаза, сердце моё бешено заколотилось, и я стала терять сознание от страха. Неужели я больше никогда не увижу Болтуна? Неужели больше никогда не поем
апельсинов? Неужели больше никогда не вернусь домой?!
  Я услышала, как глухо ударился носок королевской туфли о деревянный ящик, как, треснув, он вылетел из-под моих ног, как скрипнула перекладина и натянулась верёвка, как ахнула толпа. И в этот момент я широко распахнула глаза. Кровь прилила к ушам, и я на мгновение оглохла. Тут я увидела солнце. Оно ярким оранжевым пятном стремительно приближалось ко мне, увеличиваясь, отрываясь от небесной лазури, приобретая округлость и плотность. Оно потеряло свои лучи, которые остались в небе, и, пролетев над головами людей, приблизилось ко мне. Но не остановилось, и даже ничего не сказало, а полетело мимо, дальше и дальше. Я следила за ним одним глазом, и вдруг поняла, что это не солнце, а апельсин!
  Тут я почувствовала, что кто-то подхватил меня, приподнял, и я выскользнула из петли. Мои ноги обрели опору, я стояла твёрдо, но высоко над головами людей. И когда слух вернулся ко мне, я услышала раскатистый рёв толпы, вопли ярости и радости, свист, крики “долой Королеву!” и “да здравствует Король!”. Люди прыгали на помост, карабкались, взбирались наверх по головам, как дикие звери, и впереди всех, сорвав с головы свою синюю шапочку и размахивая ею в воздухе, как флагом, карабкался Звездочёт. 
  Я не видела, что произошло с Королевой. Её заслонила толпа. С помоста полетел палач и двое стражников. Остальная королевская охрана расступилась, а затем и вовсе бросилась наутёк.
  Я повернулась и увидела перед собой лицо Человека На Ходулях. Он смотрел на всё это безобразие и довольно улыбался, а потом произнёс:               
 - Свершилось!
     Тут я поняла, что стою у него на ногах и достаточно высоко от земли. Эта мысль выбила меня из равновесия, и мы вдвоём  полетели вниз.

    Залечив синяки и ушибы, мы с Человеком На Ходулях отправились перекусить. В “Трактире”  нас уже ждал Болтун, которому тоже изрядно досталось в заварушке на площади. Теперь было самое время узнать, что произошло, пока я болталась на виселице. Оказалось, что когда Королева выбила из-под моих ног ящик и я повисла на верёвке, как вяленая вобла, Болтун, решив предпринять хоть какие-то меры,  бросил в неё апельсин, который угодил ей прямо в голову. От этого удара голова Королевы слетела с плеч и, упав на помост, скатилась прямо в руки Звездочёта. Тут не растерялся Человек На Ходулях. Он в одно мгновение оказался возле виселицы, подхватил меня на руки и освободил от верёвки. А разъярённая толпа, ведомая Звездочётом, раскидала стражников и направилась прямиком во дворец. Ни у кого и не было мысли останавливать это шествие, так как его венчал немного жутковатый на вид трофей -  отсоединённая от тела и беспомощная голова Королевы, испуганно вращающая глазами и беззвучно открывающая рот.
  Тело Короля нашлось в камине, как я и говорила, и когда его соединили с головой, Король обрёл прежнюю власть. Голову Королевы он приказал сжечь в том же камине. И, как рассказывали позднее очевидцы, из печной трубы вместе с дымом улетали в небо сотни несчастных девичьих душ, загубленных кровожадной правительницей. С тех пор местные жители больше не пугали своих маленьких детей ведьмами и оборотнями, а рассказывали страшные истории о злой королевской голове, которая прилетала за непослушными девочками и забирала их тела.
  Счастливый Звездочёт освободил свою дочь из темницы. Она тут же разболтала по всему городу, как ей тяжело пришлось в заточении, особенно когда в последнюю ночь  пребывания в подземелье к ней явился демон и мучил ужасными речами, чтобы усугубить её страдания, а под утро исчез.
  Вскоре и сам Король явился в “Трактир” в сопровождении огромной свиты, в которой теперь состоял и Звездочет  в качестве министра небесных дел. Король искал нас с Болтуном,
но нас там уже не было. Зато был Человек На Ходулях, который вызвался взять на себя бремя должности Восхвалителя  Освободительницы, то есть меня!
 
  А я решила вернуться домой. Но теперь не одна, а с Болтуном. Я не знала, куда именно держать путь и поэтому, как всегда решила идти вперёд, прямо и прямо. Таким образом, мы вскоре оказались в Стране Влюблённых, жители которой не занимались ничем, кроме как любовью дни и ночи напролёт. Там мы ели медовые пряники и конфеты в форме сердечек, розовые звёздочки из желе и пили цветочный нектар, наверняка, отравленный, потому что от него кружилась голова и хотелось целоваться. Мы оделись в кружево и шелка, а когда зацвела яблоня, и белые лепестки посыпались на землю, точно снег, Болтун вдруг сказал мне… да! Он СКАЗАЛ! Так вот он сказал:
 - Полагаю, не найдётся более подходящей минуты, даже подходящего времени суток и подходящего времени года, чтобы сказать тебе это или вообще что-нибудь сказать, или более никому ничего не сказать, потому что накопилось столько много важных слов, которые, по сути, вовсе не важны, кроме тех, что в данную минуту вертятся на языке и требуют выхода в благородной мысли моей, облачённой в благозвучную речь мою…
 - Болтун! – я потеряла терпение спустя полчаса. – Говори уже!
 - Вкратце, я с большим волнением и со всей серьёзностью, но от всего сердца, переполненного сейчас самыми чистыми и нежными чувствами…
 - Право слово, лучше бы ты и дальше молчал…
 - В общем, я хочу сказать, что люблю тебя и прошу стать моей женой.
  В тот же вечер мы поспешили убраться из Страны Влюблённых, которая дурманила разум, заставляла вести себя неадекватно, но что самое ужасное, она навевала мысли о теплом уютном доме, цветущем саде и большой дружной семье.
  Болтун с той поры не затыкался. Оказывается за всё время своего добровольного молчания он насочинял столько стихов, в основном о любви и в основном ко мне, что декламировал их без умолку.
  А в тот вечер под яблоней я ответила ему “да”, конечно, как же иначе, ведь с самой первой нашей встречи я говорила, что люблю его и почему бы нам не пожениться. И еще,  наконец, узнала, как зовут моего Болтуна.  Это удивительно. Я никогда бы не поверила,  и все знающие его никогда бы в это не поверили, да и вы должно быть ни за что в это не поверите, но его зовут…