Трудотерапия ч 3

Когда в санатории был объявлен карантин по гриппу, все медработники, и приезжающие родственники, должны были надевать марлевые повязки. Ко мне подошла кастелянша и спросила, не могу ли я посмотреть ножную швейную машину, которая давно не работает, а мастер из Свердловска не едет. Я предложил поставить машину рядом с моей кроватью, а после обеда обещал посмотреть ее. И вот в палату завозят ножную швейную машину "Зингер", такую же, какая была у мамы до войны. Пока мы обедали, а обедали мы лежа, не сидя, а лежа горизонтально каждый в своей гипсовой кроватке. Некоторые так привыкали, что даже, когда они могли вставать и ходить, на обед или для приема таблеток они ложились в кроватки. Так вот пока мы обедали, приехал мастер из Свердловска и наладил машину. После его отъезда не прошло и получаса кастелянша опять ко мне. Говорит, что при мастере машина шила, а как только ушел, так перестала шить. Машину снова притащили ко мне. Я объяснил ребятам, как снять головку и, лежа на спине, отрегулировал ее, а кастелянша прямо в нашей палате начала шить марлевые повязки. Одна сестра пришла и говорит, что она купила себе новую электрическую машину "Чайка", а она не шьет. Если я сумею её отремонтировать, то можно будет шить повязки сразу на двух машинах. Другая сестра принесла головку подольской машины. Говорит, что муж обнаружил ее в колодце. Машина была густо смазана пушечным салом, ничего не заржавело, но коленвал был погнут и не проворачивался. Я разобрал ее до косточек, ребята притащили мне кусок рельса и небольшую кувалдочку и я, лежа на спине, положив рельс на грудь, отрихтовал коленчатый вал и машина заработала. Так началась эпоха по ремонту швейных машин.
Я не сказал, что еще в первый месяц (осенью), когда в нашу палату положили годовалого малыша - почти ровесника Андрею, я не мог выдержать его плача и попросил вывезти меня из палаты на веранду и оставить там на ночь. Днем на время дневного сна, в теплое время года на веранду вывозили всех. Прошло какое-то время, и я вместе с одним из больных (травму позвоночника он получил во время службы во флоте) Геннадием, стали постоянно спать на веранде. Нас завозили в палату только, когда температура понижалась ниже -30оС.
Однажды в палату зашел какой-то мужчина и сказал, что ему нужен мастер по ремонту рентгенаппаратуры. Мы сказали, что не знаем его, и к нам он не заходил. Через некоторое время он снова вернулся к нам. Ребята говорят мне, что видимо он меня ищет.
А дело было так. Когда, по истечении трех месяцев, мне должны были сделать снимки, мою кровать подкатили к рентгенкабинету. Дверь кабинета была открыта, и я наблюдал за действиями рентгенолога. Он делал кому-то снимки и во время включения аппарата раздался негромкий треск, и я увидел, что внутри металлической оплетки кабеля, идущего к аппарату вдоль плинтуса, что-то сверкнуло. Аппарат перестал работать и сказали, что будут вызывать мастера из Свердловска. Я предложил рентгенологу проверить то место кабеля, где я видел искрение. Он согласился, т.к. по его опыту мастер из Свердловска может приехать только через месяц, а то и позднее. Он поднял кабель и подкатил под него мою кровать. Мы разрезали защитную оплетку и обнаружили под ней следы короткого замыкания. Внимательно осмотрев, мы устранили замыкание, заизолировали провода, проверили аппарат, и он заработал. После этого рентгенолог спросил, не могу ли я посмотреть, почему не все выдержки работают. Я взял эл.схему аппарата, нашел блок переключения выдержек, заменил сгоревшие резисторы и аппарат начал работать во всех режимах.
Мужчина сказал, что его послал главврач и просил отремонтировать новый термостатический шкаф. Перенесли меня на носилках в скорую помощь (был тогда такой автомобиль ЗИМ и на его базе скорая помощь) и повезли в корпус, в котором размещалась лаборатория. Там уложили в кровать и спросили, с какой стороны подвезти меня к шкафу. Я просмотрел документацию (шкаф изготовлен в Чехословакии) и стал искать причину, почему он не включается. Оказалось, что подгорели контакты в реле включения нагревателей. Я зачистил их и стал ждать, пока прогреется камера.
В эту камеру помещают культуру туберкулезной палочки, соскобленную при операции с кости больного, и при постоянной температуре 37.2оС (при этой температуре активно размножается ТБС. Поэтому когда я лежал в хирургическом отделении и грел ногу я сам создавал для туберкулеза благоприятные условия) она размножается, а затем на ней подбирают наиболее эффективные лекарства для данного больного.
Когда камера прогрелась, то в момент отключения нагревателей между контактами проскочила мощная искра. Я уже знал, что нужно делать в таких случаях и поставил параллельно контактам искрогасящую цепочку и шкаф заработал нормально.
В санаторий ежемесячно для проведения операций приезжал из Свердловска профессор Бедрин. Он и меня осматривал, перед тем как я попал в санаторий. Однажды главврач попросил посмотреть, почему не работает эл.пила. Готовились к всесоюзному совещанию по костному туберкулезу и в санатории должны были проводить показательные операции. Кстати плакаты и графики к этому совещанию почему-то писали мы (ребята, которых я организовал вокруг себя). Работа была срочная, и мы на нее потратили много времени и сил. Все материалы: бумагу, гуашь, плакатные перья, кисти по моей заявке нам предоставили. А вот с пилой пришлось повозиться пару дней. Я ее разбирал несколько раз (не менее десяти) ничего особого не находил, прозванивал все обмотки включал, двигатель раскручивался, а я его без особых усилий останавливал рукой за вал. Ребята меня уговаривали, ну попробуй еще, может получится. И вот после очередной разборки и сборки двигатель раскрутился, и остановить его я уже не мог. Что с ним было, для меня до сих пор остается загадкой. Во время операции пила работала нормально и больше с ней проблем не было.
Однажды был такой случай. Один мужчина принес приемник АРЗ и говорит, что он отдавал его в ремонт и вот он работает, но станций не ловит. Когда я открыл его, то обнаружил, что сгорела сетевая обмотка трансформатора и те, кто его ремонтировал, подключили к сети высоковольтную обмотку, все остальное откусили, протянули несколько витков новой обмотки и подключили к этой обмотке лампочки освещения шкалы. И вот при включении загораются лампочки, а все остальное отключено. Я перемотал трансформатор, заменил резистор на экранной сетке лампы УПЧ и приемник заработал. Когда за приемником пришел хозяин, он стал уверять, что раньше, до того как он принес его ко мне, приемник работал лучше. Ребята возмутились. Они видели, что было, и что я сделал и все это бесплатно. Взяли приемник, вынесли его во двор и сказали хозяину, что разобьют его, если у него будут ко мне претензии..
До сих пор жалею, что отказался ремонтировать старинные часы с кукушкой. Пришла бабуля и сказала, что эти часы стали еще до революции, но она не хочет их никому отдавать в ремонт, а вот мне она доверяет и просит их посмотреть. А я вот отказался. Теперь жалею, что не посмотрел на старинный механизм.
Однажды принесли разбитую гитару. Кто-то декой ударил по спинке стула и разбил её. У нас были стулья, фанерованные буком. И вот я со старого стула снимал фанеровку и по частям накладывал заплатку на гитару. Эта операция длилась несколько дней. Такова была технология просушки каждого слоя. Верхний слой отполировал мелкой шкуркой и покрыл лаком. Гитара была с большой декой и звучала хорошо. Сначала меня научили нескольким аккордам, чтобы я мог аккомпанировать себе на гитаре. А затем с Геннадием, а он хорошо играл на семиструнной гитаре, мы стали разучивать, а точнее я стал под его руководством осваивать вторые партии к вальсам В.В. Андреева.
Занимались мы и фотографией. Образовался целый фотокружок. Фотолабораторию организовали у рентгенолога. Опыт у меня был. Фотоаппарат ФЭД-2 Эля привезла мне из дому.
В справочнике радиолюбителя я нашел схему и описание коротковолнового приемника-сверхрегенера¬тора на десятиметровый любительский диапазон. Я очень тщательно выполнил все детали (катушки и дроссели) и собрал его. Ребята помогли мне сделать антенну-американку и натянули её, так что фидер спускался на веранду. Как только я включил приемник, то без всякой подстройки, услышал в наушниках радиолюбительские станции из Омска, Киева, Харькова, Ленинграда и других городов. Сначала я не поверил, решил, что это работают свердловчане. Но, сверив позывные со справочником, понял, что все верно. Я удачно попал в любительский диапазон. Думаю, что эта удача, и фильм, "Если бы парни...", о помощи радиолюбителей морякам, попавшим в беду, были толчком к моему увлечению радиоспортом.
Так пролетало время. После 9 месяцев мне разрешили вставать. Сидеть было нельзя, а стоять можно. Пол показался мне таким далеким, а ноги такие слабые (я ведь за время лежания прибавил в весе с 64 кг до 80 кг). Я не сказал, что кормили нас очень хорошо. Ежедневно ходячие больные обходили всех со списком и составляли заявки на обед. В меню было 2 первых и 2 вторых. А на следующий день, если ты не наедался, то мог взять добавку любого первого или второго, что понравиться. Как мне объяснили, стрептомицин, который мне кололи, вызывал повышенный аппетит. Но этот же стрептомицин, после первого же укола вызвал у меня состояние опьянения и сильный шум в голове. Врачи сказали, что это пройдет, но вот уже не один десяток лет у меня не прекращается шум в голове (по словам сурдолога, произошло необратимое изменение в слуховом нерве) и если раньше у меня был достаточно острый слух, то теперь бывает, что я слышу, что мне что-то говорят, но из-за шума не могу разобрать слов. Это очень неприятно чувствовать себя полуглухим. Когда я отдыхал в Железноводске, в санаторий приехала большая группа молодых людей глухонемых. За моим столом сидела молодая пара из этой группы и пожилая женщина сурдопереводчик. И вот она сказала, что практически все в этой группе стали глухими в детстве в результате инъекций антибиотиков моно группы (она мне объяснила, что в названии этих антибиотиков есть буква М: стрептоМицин, биоМицин и др.). Молодой человек, который сидел за нашим столом сказал, что у него нормальный ребенок.
Когда я вышел из больницы и гулял по улице с Андрюшей, навстречу шел мастер бригады монтажников, ведущей монтаж в моем цехе. Я окликнул его, но он посмотрел на меня и пошел дальше. Я снова позвал его. Он говорит, что не знает меня. Я долго объяснял ему кто я такой. Вижу, что по моим словам он понял, кто я такой, а признать не может.
В 1963 году я отдыхал в санатории г. Евпатория. Когда я рассказал своему лечащему врачу историю своей болезни, он направил меня на рентген. Просмотрев снимки, он заявил, что никакого костного туберкулеза у меня не было. Но не зря же я лежал целый год в гипсовой кроватке. Тогда он сказал, что через день в санатории будет консультировать профессор из одного из детских санаториев, специалист по костному туберкулезу, и он пригласит меня. Когда профессор глянул на мои снимки, он сразу же указал на место на бедре, где у меня был очаг, и сказал, что прошло полное излечение. Он расспросил меня, где, у кого и как я лечился. Я рассказал ему. Он мне сказал, что главным моим лекарством была трудотерапия, которая отвлекала меня от болезни.
Прошло много лет после санатория. Все эти годы я жил нормальной жизнью здорового человека. Много времени и сил отдавал производству. И мои сыновья тоже стали, как теперь говорят “трудоголиками”. Андрей превзошел и меня и деда в работе по благоустройству своего жилища. Практически всю мебель он делает своими руками и по своим проектам. Бабуля из Подстепок, у которой мы иногда покупаем молоко, говорит о нем: “Городской! А как с деревом работает!”. Сережа стал высококлассным специалистом в области вычислительной техники.
Я объясняю внуку Максиму, по просьбе которого появились эти записки, что дети обязательно должны опережать в знаниях и умении творить своих родителей, иначе не будет никакого развития общества. На этом я хочу закончить этот раздел записок.
1999 год.


Август 2008 года. Я давно на пенсии. Постоянно живу в коттеджном поселке. Но в прошлом году у меня снова заболело бедро и колено. Так что я опять хожу с палочкой, а 16 января 2009 года медкомиссия присвоила мне 2 группу инвалидности ПОЖИЗНЕННО!.