Менторский тон

Всех, которых пришел искупить
Ты своею Пречистою Кровью,
Бескорыстной глубокой любовью
Научи меня, Боже, любить.
                (К.Р. )

1.

Телефонный звонок. Посыпались вопросы, на которые сам звонящий знал ответы лучше меня.
- Так что вы мне скажете?
- Простите, но я не владею такой информацией, - ответила я.
- Так узнайте в конце-концов! Что значит не владею? Кто же должен владеть?
Мужской властный голос на том конце провода стал учить меня, что я должна делать и что не должна. Послушав немного эти жесткие наставления, я почувствовала, что мне становится дурно и я мягко положила трубку на рычаг. Но тут же опомнилась. Кто же в самом деле может так вычитывать и возмущаться, как ни какой-нибудь священник, скорей всего протоиерей и настоятель храма, привыкший к тому, что ему дано это право по сану и служению. Я снова схватила трубку, но она ответила мне сплошным заунывным гудком. Я приготовилась к самому худшему развитию событий. Например, он может позвонить руководству и пожаловаться на меня, что я некомпетентна и к тому же бросила трубку.
- Да, будет воля Твоя, Господи, - смирилась я.

Прошел час или более, снова звонок, тот же голос:
- Я с вами до этого разговаривал? - интонации мягкие, уважительные.
- Да.
- Простите меня, я был не прав. Узнайте, пожалуйста, я могу подъехать к вам...
- Уже узнала, приезжайте.
Как легко стало на сердце и радость моя выплескивается наружу:
- Как хорошо все-таки, Зоя Николаевна, что мы работаем с православными людьми! Даже, если согрешат, всегда есть надежда, что покаются и помирятся.
Она соглашается.
Через некоторое время приезжает батюшка. Седовласый с добродушным лицом, снова просит простить его за горячность и весь светится какой-то тихой радостью.

2.

Время ужина приближается к концу, а у нас нескончаемый поток людей.
- Зоя Николаевна, вы ужинали?
- Да.
Надо же, а я не видела, когда она отходила.
- Я пойду тоже поужинаю, если что, поработайте на два отдела. Я недолго.
- Хорошо.
В вошла в трапезную в последнюю минуту. За столами сидело несколько едоков. На окне стояла одна единственная тарелка с пшенной кашей, я быстро ее взяла, поставила на стол и поспешила к самовару, чтобы налить себе чаю. Но в этот момент наш молодой повар вышел из кухни в зал и, не дав мне повернуть носик самовара, демонстративно взял его за ручки и понес на кухню.
- Ой, подождите, Олег, дайте мне чаю налить...
- Какой вам чай? Раньше надо приходить! Ужин окончен.
- Ну, не обижайтесь, пожалуйста, у нас было много народа, я не могла раньше вырваться.
- А я что должен по вашему всех ждать? Мой рабочий день закончился...
Он продолжал дальше наставлять меня в вопросах дисциплины посещения трапезной, а я почувствовала, как во мне поднялась горячая волна обиды и, с силой обрушившись на брег сердца, обожгла его.
- Господи, спаси! Избави меня от этих ненужных ссор и обид! К тому же, я и есть-то не хочу, это только так, привычка...

3.

Рабочий день закончился и все работники дружно устремились к выходу. Дойдя до ворот храма, где нам предстояло разойтись в разные стороны, мы перекрестились, глядя на золотые купола, и обменялись прощальными словами. К моему удивлению Алексей не попрощался с нами, а пошел рядом.
- Ой, а вы, куда? Вам же в другую сторону! - улыбаясь, заметила я.
- А вам какое дело? - резко одернул меня Зоя Николаевна.
- Да, я шучу, - улыбнулась я.
- Шутите? А зачем тогда этот вопрос?
- Это риторический вопрос, на него можно не отвечать.
- Все равно, это выглядит как любопытство. Мало ли кто куда идет, зачем задавать такие вопросы? Это нас не касается...
- Простите, - перебила я ее, - а вам какое дело, как я строю свои отношения с людьми - задаю им вопросы, не задаю? Тем более мы находимся вне храма?
- Ну, знаете ли! Я вообще с вами тогда не хочу разговаривать! - и она решительно перешла на другую сторону улицы.

Мир сразу потемнел. Даже солнце вдруг стало утомительно палящим. А в голове закрутились, завертелись злые помыслы, стараясь поразить ядовитыми стрелами осуждения мирное пока еще сердце, дабы возмутить его и отравить злобой и ненавистью.
- Господи! Спаси меня! - взмолилась я. - Господи Иисусе Христе, научи меня любить этих людей вопреки всему, ведь это Ты мне их дал. Ради них Ты взошел на Крест и умер... Господи, умири помыслы мои, верни тишину сердцу, да, не погибну!

4.

Утро. Иду на работу, как на эшафот и всю дорогу смиряю себя: Нужно претерпеть всё, что мне готовит сей день. Господи, укрепи немощь мою.
Вхожу. Тихо со всеми здороваюсь и прохожу на свое рабочее место. Зоя Николаевна отвечает так же тихо, но потом говорит мне громко, так чтобы все слышали:
- Простите меня, я вчера была неправа.
- И меня простите, - невольно срывается с моих губ и сразу же боль и горечь утихают.

Я вдруг вспоминаю, как мы ходили с Зоей Николаевной в Марфо-Мариинскую обитель, как она подавала милостыню и учила меня подавать хотя бы одну серебренную монетку, если нет денег. Весь день она работает-работает, не дает себе отдыха, даже когда можно было бы передохнуть. А вот, она со смирением переносит укоризну, терпит духоту и усталость, не ноет, не жалуется, как другие. Почему-то раньше я этого не видела или просто не останавливала на этом свое внимание. Она старается о спасении своей души. А я?

5.

На обед я решила пойти пораньше с первыми едоками, чтобы более не раздражать нашего повара своими опозданиями, благо и возможность такая представилась. Вошла в трапезную. Олег увидел меня, вышел и, подойдя ко мне, взял за руки, примиряюще улыбнувшись, сказал:
- Простите меня, я вчера погорячился. Конечно, я должен был накормить вас, не обижайтесь на меня. Хорошо?
Я молчу, только качаю головой. Вдруг горячая слеза вырвалась из самого сердца и покатилась по щеке.
- Право не обижайтесь, - жмет руку Олег и начинает переживать.
- Спасибо! - тихо отвечаю я и, взяв тарелку, с супом иду к столу...

Какие они все хорошие, - думаю я, - глотая необычайно вкусный от радости суп. - И как я только могла на них обижаться... А ведь это Господь снял с моих глаз пелену и приоткрыл мне тайну их красивой души.
Слава Богу за всё!