Наваждение. Глава восьмая

                8

                А Ленуся проснулась под утро и обнаружила, что одна. Попыталась встать, чтобы позвать бабушку, но не было сил даже откинуть одеяло. Эта слабость словно распластала ее на кровати. Смертельная тоска охватила Ленусю: показалось, что жизнь вытекает из нее по капле. Такое она испытывала иногда во сне, когда тело становилось чужим и неподъемным, а тебе надо куда-то бежать, спасаться. Звуки собственного голоса застряли в горле, и Ленуся перестала сопротивляться этой тяжести, закрыла глаза.
                В тот момент, когда она смежила веки, ей стало необычайно легко. Она даже открыла глаза. Увиденное ее почему-то не удивило. Большая комната с темно-зелеными шторами, сквозь которые пытался пробраться рассвет, была комнатой санатория. В углу на бюро горела свеча, а под стенкой на узкой кровати с железными спинками, в обнимку с подушкой дремала, отчаянно борясь со сном, – Ляля.
                Она пошевелилась, белоснежная косынка упала на пол. Ленуся увидела, как Ляля открыла глаза и тут же заплакала без единого звука. Почему-то эти слезы не испугали Ленусю, а обрадовали. Но тут же она почувствовала странное движение в горле и груди, и какая-то сила приподняла ее легкое тело на постели. Теплый поток вырвался из губ девочки вместе со стоном и хлынул на шею, грудь, заливая простыню.
                Ляля подняла голову, вскрикнула, слетела с кровати и побежала к столику, на котором стояли пузырьки с лекарствами, накрытые салфетками...
                Ленуся уже не видела, что делали с нею доктора и сама Ляля. Она слышала укол в руку, потом второй, что-то влажное и чистое освежило ей грудь и лоб, от запахов закружилась голова.
                Ей хотелось, чтобы все ушли, кроме Ляли. Когда они остались одни, Ляля осторожно сняла с нее рубашку и надела свежую, придерживая за голову и плечи. Потом уселась в ногах, поглаживая, согревая их теплом своей руки (Ленуся обожала, когда во время болезни приходила Ляля, чтобы погладить ее ноги и руки).
                – Все позади, мое солнышко, поспи теперь...
                Что все позади, Ленуся сразу поняла. Теперь ей хотелось одного – домой! Немедленно домой! Последний раз увидеть бабушку, папу, Зосю. Она глубоко вздохнула, напряглась изо всех сил и оторвалась от простыней... Еще успела услышать, как вслух заплакала Ляля и кинулась к тому, что минуту назад было ее племянницей – дорогой, как собственный ребенок. Еще успела удивиться Ленуся, что видит себя как бы сверху, с потолка, что ли?..
                Что это было – сон или мгновенье, когда на родном пороге бабушка приняла ее? В один миг вместился целый день – с радостью возвращения домой и смутной тревогой, что ее не узнают.
                А теперь она снова с Лялей. Свет был вокруг, и внутри ее, он расширялся, поднимал ее все выше, выше, туда, куда уже не долетали горестные всхлипы Ляли, обнявшей пустую телесную оболочку Ленуси.
                ...А Лидия Андреевна обнаружила телеграмму в прихожей и очень удивилась – не было ее здесь, когда искала! Теперь она перечитала дурацкий текст, сердито скомкала бумагу и отправилась в свою комнату – еще раз удивиться, а еще лучше – успокоиться до утра возле спящей Ленуси.
                Решив ее не тревожить, Лидия Андреевна села в кресло и откинула на его высокую спинку голову. Сама не заметила, как уснула. Рассвет ли ее разбудил или что-то неясное – вроде движения в комнате потока воздуха. А когда открыла глаза, то увидела свою пустую постель. «Слава Богу, ей стало легче, – подумала Лидия Андреевна. – Пошла, наверное, в детскую. Она так и не успела вчера туда заглянуть».
                Ленуси нигде не было. Настя, Петр и вернувшаяся Зося обошли весь дом, испуганные и потрясенные. Если бы Настя и Петр не видели своими глазами ребенка, они бы сильно засомневались в здравии своей барыни. Та сидела неподвижно с расправленной депешей в руке и читала ее шепотом, то и дело хватаясь за виски...


продолжениеhttp://www.proza.ru/2009/08/02/125