Сказкач67Эпилог

 РАЗДЕЛ 8.  МЕДВЕЖЬИМИ ТРОПАМИ ПО ВЕРНОМУ ПУТИ


- Бог бы с ней, с Америкой, нам  бы со своими проблемами как-то разобраться, - думал Джахангир, вождь-президент России, теперь опять социалистической. – Ей – направо, нам – налево, и ничего здесь не изменишь. Во-первых, такова воля Божия, во-вторых, Запад есть Запад, Восток есть Восток!
  Вообще-то, если честно, лукавил наш Кощей. Очень долго он  все уши прожужжал мировой общественности, уверяя, что движется по пути сближения с Западом и готов даже в НАТО вступить хоть сегодня. Но при этом и запасной аэродром приготовил – великий Китай. На случай, если  янки начнут ноги об него вытирать, как это они любят делать с теми, кто ниже ростом. Перебегать к китайцам, вообще-то, было опасно, ибо эта нация, растущая и развивающаяся со страшной скоростью, проглотила бы такого невзрачного союзника, и не поперхнулась бы. Но угрожать всем потенциальным колонизаторам великих российских пространств дружбой с восточным соседом было все-таки полезно, если не сказать – необходимо.
   Как во внутренней политике, так и на внешнеполитической арене Джахангир продемонстрировал свою изворотливость в полную силу, вернее сказать – верткость. В другое время из него мог бы получиться великий государственный деятель, но не посчастливилось злосчастному Кощею родиться в относительно благополучную Екатерининскую  эпоху, или, напротив, в периоды величайшего напряжения всех народных сил – в  Петровскую эпоху или во времена Самозванцев. Там, глядишь, и стал бы он выдающимся полководцем или каким-нибудь князем Пожарским, спасителем отечества. Сейчас же приходилось думать не столько об Отечестве, сколько о спасении собственной шкуры. Тучи вокруг него продолжали сгущаться, предвыборные обещания не выполнялись, а тут еще и задание Господа находилось под угрозой неизбежного срыва. Самое время подумать о бегстве, эмиграции в страну, откуда “выдачи нет”. Но вот беда: таких стран на политической карте мира оставалось все меньше и меньше. Да, кроме того, от Бога-то разве где спрячешься? Он и из Ада достанет, если надо будет. Так что, хочешь, не хочешь, а строить коммунизм все-таки придется.
- Жаль, что пришлось  свернуть с пути построения  буржуазного государства, - вздыхал Кощей, - дрянной строй и строить-то не надо, сам по себе образуется, а вот над социалистическим проектом придется попотеть!
Работать, тем не менее, хотелось меньше всего. Вот на горных лыжах покататься – это совсем другое дело.
- А не переложить ли мне, как всегда, груз государственных забот на чужие плечи? – размышлял он, - желающих “порулить” страной всегда можно найти в любой деревне! Кроме того, у меня под рукой постоянно находятся эти бездельники-серафимы. И пусть только посмеют отказаться от моих поручений! Я-то с ними, конечно, ничего поделать не смогу, а вот Бог-то ужо им, тунеядцам, ижицу пропишет!
И тотчас подготовил проект указа: “в связи с болезнью президента… назначить товарища Парамона временно исполняющим обязанности главы государства, партии и правительства с возложением на него следующих поручений…”
И, противно захихикав, Кощей свалил на меня все, что его обязал сделать Всевышний. Пришлось подчиниться: Джахангира-то кто на власть помазал? Не спорить же с Господом по пустякам!
  А Кощей, прихватив с собой секретарей, охрану да домочадцев, умчал в направлении какого-то хорошо охраняемого горнолыжного курорта.
 А мы с   Шатуном, Хомяком и Азазеллом собрались в его рабочем кабинете и стали голову ломать: что дальше делать?
 Компания собралась, надо прямо сказать, не из самых симпатичных и трудоспособных. Какая-то надежда была, пожалуй, только на Шатуна, ибо крылатый медведь всегда был хищником  добросовестным и обстоятельным. Выполняя поручения свыше, сомнений он не знал, действовал жестко и прямолинейно, к намеченной цели шел напролом, и, тем не менее, каким-то звериным чутьем  всегда  угадывал ту тонкую грань, переступать через которую было нельзя ни при каких обстоятельствах. Недаром даже  Дух стал посматривать на новоиспеченного серафима с уважением, беря  его опыт на вооружение. Хомяк же продолжал трудиться над своей  бессмертной книгой, и толку от него,  честно говоря, ждать не приходилось. Следовательно, нам надо было выработать с гризли генеральную схему действий, а Азазелла использовать только в качестве исполнителя. Сам я, обладая не весьма обширным умом, был еще и ленив да подозрителен до умопомрачения, так что не мог даже и помыслить взяться за выполнение эдакого задания, как построения коммунизма в отдельно взятом (и изрядно разграбленном) государстве. Так что мне, как и Кощею, нестерпимо захотелось переложить  на чужую, в данном случае - толстую и шерстистую медвежью шею - груз тяжелых государственных дел.
  Знаешь, Шатун, - осторожно начал я издалека, - как тебе известно, народ мы крайне занятый, озадаченный решением важнейших задач государственного и партийного строительства. Мы с его преподобием Хомяком все больше ученые трактаты пишем; Азазелл же дни и ночи напролет проводит в неравном сражении с уличной, подъездной и другими видами преступности. Из всего сказанного следует, что  вести страну по направлению к светлому будущему в период отсутствия товарища Джахангира придется не кому-то, а тебе. Лапа у тебя тяжелая, характер – крутой, ум – ленинский, так что тебе и карты в руки.
- Что делать и с  чего начать? – отрывисто спросил гризли, - какими путями вести народ к подвигам и славе?
- (Что за хищник, -  подумали одновременно Хомяк, Дух и ваш покорный слуга Парамон, - мало того, что умен, как поп Семен, он еще и дисциплинирован, как солдат Швейк или матрос Лом!) – и я ответил:
- Делай то, что сочтешь нужным, и пусть все будет, как будет! Начни, как водится, с самого себя, а вести нацию по пути  к победе коммунизма следует не прямой, еще не построенной дорогой,   а извилистыми медвежьими тропами, которыми ты и бродил всю свою несознательную, но полную опасностей и приключений хищническую жизнь
- Если вопрос ставится подобным образом, - дипломатично ответил шатун, - то за мной, как говорится, не постоит! Если я, в свое время, сумел построить в Америке исламское государство наподобие арабского халифата, то, почему бы, мне не суметь  построить коммунизм? То, что не удалось Хрущеву, удастся нам, товарищи!
 Дух курил и в беседу не вмешивался. По-видимому, туповатому дьяволу  не хотелось получать себе новую головную боль, и он был рад-радешенек, что не придется ломать голову, размышляя о том, как выполнить невыполнимое божье задание. Да и старому имаму-папе не очень-то улыбалась перспектива  трудиться  в поте лица на ниве построения  государственного строя, который он успел проклясть и в качестве аятолы, и в роли великого понтифика.
- Что ж, хищник, потрудись на поприще возрождения великой державы, - напыщенно обратился я к  крылатому медведю, - и слава, а также божья милость тебя непременно найдут. Мы же, со своей стороны, гарантируем пожизненную ежедневную бочку мёда.
- Куда мне столько, - застеснялся Гризли, - довольно будет и полбочки.
На том и разошлись… по своим делам и кабинетам.
  Началась короткая эпоха правления Великого Шатуна, агнца божьего, а по совместительству – белого медведя с крыльями и серафима четвертого класса.
 Своим первым указом хищник запретил браконьерство во всех формах и проявлениях. Невзирая на присоединение России к мораторию на смертную казнь, гризли тут же прописал всем убийцам  пушных зверей виселицу, а за дележ шкуры неубитого медведя – еще и штраф в  размере 50 минимальных окладов. Не остановившись на этом, зверюга ввел единый медовый налог на всех фермеров, которым, хочешь не хочешь, пришлось обзавестись ульями. Стал наш Шатун совать свой нос также и в систему народного просвещения.  Из учебников и словарей были изъяты  оскорбительные поговорки “Медведь на ухо наступил”, “Ревет, как белый медведь в теплую погоду” и тому подобные высказывания. Зато поговорка “Бывает, и медведь летает” была объявлена одиннадцатой заповедью Ветхого Завета. Дошло даже до того, что  попытался он столицу нашей Родины переименовать в город Берложск,  и только срочное вмешательство Хомяка спасло Москву от подобного унижения.
- Какой такой “Берложск”, - гневно кричал старик, -  я еще могу понять “Аллахакбарск”  или, в крайнем случае, Петроград, или “Санкт–Ленинград”. Довольно с нас варварских обычаев и звериных названий!
 Гризли устыдился и сказал, что пошутил.
- Я вас прекрасно понимаю, старички, - бормотал проштрафившийся  белый хищник,  - следовало бы что-нибудь революционное придумать, либо божественное… шутка получилась, как я догадываюсь, не из самых удачных! Вы уж простите меня, неразумное животное! Повинную голову, как говорится, меч не сечет!
- Зарубите себе на носу, - кричал Хомяк, размахивая старческими кулачками, - что, перед тем, как затеять какую-нибудь очередную глупость, следовало бы со старшими посоветоваться, молодой человек… то есть, тьфу ты! – старый зверь!
 Шатун смутился окончательно, хлопнул дверью и отправился наваливаться брюхом на публику в метро.
 Он вернулся через час, помятый, но довольный.
- С народом пообщался, - сообщил он, приводя в порядок изрядно засаленную и испачканную во многих местах шкуру, - выслушал мнение простых людей относительно проводимой нами политики. К сожалению, высказывания явно не для печати, да и устно многие из них  пересказать не решаюсь!
 Мы внимательно пригляделись к зверю: замечательная белая шкура превратилась в какое-то разноцветное свалявшееся лоскутное шерстяное одеяло. Походила она и на грязный войлок. Хулиганы-подростки успели цветными фломастерами написать на медвежьей спине несколько непечатных слов, а кто-то даже подпалил роскошную белую шерсть на копчике. Мало того, гризли умудрился вываляться где-то в репейнике и чертополохе.
- Иди, умойся, - с досадой произнес Хомяк, - вы позорите высокое звание главы социалистического государства!
 Медведь взмахнул крыльями и улетел по направлению к ближайшему водохранилищу, мутить воду.
- Не самое удачное начало правления, - вздохнул я, - может быть, Хомячок, поможешь зверю? Как-никак он новичок в политике, если, конечно, не принимать во внимание  его уникальный опыт строительства исламской империи в Америке…
- Отстаньте вы все! – взвизгнул старый имам, -  делать мне больше нечего, как за всякими медведями следить! Вызывайте, если хотите, дрессировщиков или егерей, а я-то тут при чем? У меня есть дела и поважнее! Ты просто не представляешь, друг мой Парамон, какое это увлекательное занятие – писать философские трактаты! Все великие мыслители прошлых эпох – просто жалкие школяры по сравнению со мной, вот что тебе скажу! Такие глубокие сравнения и определения философских категорий рождается в этой седой голове, (старик постучал себя пальцем по гулко зазвеневшему лбу), что у меня  захватывает дух, и  пред моим мысленным взором раскрываются невиданные глубины абсолютного познания! Я начинаю видеть разом не только всю Вселенную, но и, что куда важнее, понимать суть любого события, или, если хотите, всех событий одновременно. А ты, ничтоже сумняше, имеешь наглость предложить мне бросить этот великий труд, и заняться черт знает чем – внутренней и внешней    политикой! Этот номер у вас не пройдет, господин провокатор!
- Ну, - подумал я, началось! А я тоже хорош: нашел, к кому обращаться за помощью! Каких от него можно ждать услуг, кроме медвежьих?! Пусть уж лучше занимается своей философией, если так можно называть умные мысли о форме Вселенной, о том, кто главнее – генерал или начальник… знаю я таких “философов”!
А вслух сказал:
- Ладно тебе, старче, успокойся ты, Бога ради! Просто я подумал, что без такого великого ума, как твой, этот жалкий зверек не управится со своими многочисленными и сложными обязанностями… страной управлять – это вам не пасеки разорять!
- Подумаешь, формула Эйнштейна, - огрызнулся старик, - как-нибудь да справится… в самом крайнем случае, пусть обратится к тебе! И попрошу больше по пустякам меня не отвлекать!
 И убрался восвояси, якобы трудиться над книгой.  Я только язык ему вдогонку показал: как же,  мыслить старик собрался! Небось сейчас завалится на диван с газетой в руках, и такой храп устроит, что только толстые стекла задрожат!
   В распахнутое окно влетел умытый и пахнущий озоном Шатун. Он отряхнулся, окатив  целым водопадом брызг меня и рабочий стол главы государства, отчего многие важнейшие  документы  стратегического характера пришли в полную негодность. Нимало не смутясь, хищник достал из ящика стола пару дорогих гаванских сигар с подписью: “Товарищу Джахангиру от соратника по великой борьбе Фиделя”, протянул одну из них мне, и мы задымили, как два парохода образца 1913 года.
- Честно говоря, - признался медведь, - я не очень-то отчетливо представляю себе, что такое “коммунизм” и, тем более, как до него добраться.
- Коммунизм – это очень просто, - обрадовался я возможности показать свою эрудицию, - это когда, например, не надо вылезать из берлоги, поскольку мед и красная рыба, не говоря уже о морошке и голубике, никогда не переводятся в твоем убежище. Впрочем, не совсем так: коммунизм – это еще и такое состояние общества или популяции, когда из-за корма не надо драться с другими шатунами, когда можно не опасаться браконьеров и егерей, когда все силы можно использовать для полезных дел, - например, для выкапывания берлог-дворцов. Кроме того, в условиях этого строя можно и нужно самому развиваться до умопомрачительных высот духовности и  образованности.  А как попасть в этот волшебный строй – никто не знает, кроме Бога. Маркс, Энгельс и Ленин думали, что знают… товарищ Сталин тоже так считал. Ну и что?  В истории человечества было несколько попыток построить утопическое государство, но пока безрезультатных. Будем считать наше правление очередной из них. Опасаться нам с тобой нечего: ответственность все равно возложена на Кощея; с него и будет спрос. Идти к утопии   можно несколькими  путями:
- Туда, куда Макар телят не гонял;
- За Можай;
- Верной дорогой;
- К черту на кулички, хотя там, по данным Алексея Николаевича Толстого, “одни еловые шишки растут, да и те пустые”;
- По буреломам и буеракам, через горы и долины, под вой буранов и завыванье вьюг.
Как ты уже, наверное, догадался, “медвежьи тропы” - это образное сравнение, не более того. Станем мы народ попусту по тайге гонять! Я просто имел в виду, что лобовая атака, молодецкий наскок, скорее всего, не принесут никаких результатов, кроме позора и конфузии. Именно поэтому двигаться придется с оглядкой, озираясь по сторонам, кося в сторону и постоянно оборачиваясь: а не идем ли мы по следу тигра?
- Ты их, проклятых, не поминай, на ночь глядя, - помрачнел Шатун, - а то у меня в позапрошлом году проклятая уссурийская кошка троюродного племянника разорвала, чтоб ее разорвало! Я до этих кровожадных тварей еще доберусь, дайте срок!
- Совершенно верно, - согласился я с гризли, - пора, наконец, всерьез взяться за проклятых  людоедов! Уверяю тебя, что года не пройдет, как мы их всех поштучно развезем по всем зоопаркам мира. В светлом будущем нет места людоедству!
Медведь сверкнул глазами и промолчал, из чего можно было сделать вывод, что и у него самого рыльце-то в пушку.
- (Не ты ли съел  японского фотокорреспондента в конце 20 века на Камчатке? – почему-то подумал я. – Как жаль, что Господь отпустил тебе все грехи, а то бы мы устроили показательный самосуд! И постигла бы тебя, друг мой любезный, “участь всех пушных зверей”).
 Вслух же сказал только:
- говорят, и среди вашего брата, медведя, подобное безобразие распространено. Ты уж, сделай милость, покончи с этой позорной практикой!
- Да, в общем-то, нет, - растерянно забормотал хищник, - этим все больше белые медведи балуются. А я-то, как раз, своим-то собратьям подобные “фокусы” строжайше запретил еще лет пять назад…
- Ладно, ладно, - отмахнулся я от этого жалкого лепета оправданий, - верю! Кстати, и политических противников не вздумай задирать!
- Знаешь, - прервал мои назидания Шатун, из всех предложенных тобой направлений я выбрал “верный путь”.  Как ты думаешь, правильно это?
- Я знал, что тебе можно доверять, - торжественно провозгласил я, - и не ошибся! Мы пройдем сквозь любые завалы, мы пройдем сквозь любой бурелом, если впереди будет светить маяк, указывающий верно выбранное направление. Никто и ничто не остановит нас, мой юный друг, на этом пути!
 Загремел гром, и в окно влетел Бог.
- Я слышу речь не мальчиков, но мужей, - весело промолвил он, - еще немного, и вам можно будет доверить   простейшие операции наподобие подавания гаечных ключей при ремонте канализации! Умнеете прямо на глазах… зовите Хомяка, сейчас мы отпразднуем годовщину Великой октябрьской социалистической революции, выборы в США и, заодно, день рождения какого-то святого мученика. Хомяк, хватит спать, тащи сюда гитару!
  Через минуту вся наша компания была  в полном сборе. Выдернутый Господом прямо с какой-то облавы на беспризорников Дух поклонился Господу и извлек из кармана френча Самобранку, мгновенно наполнившуюся самыми изысканными яствами, нектаром и “Фалернским”. При этом злобная скатерть не удержалась от хамства:
- Дурак, - выкрикнула она, - ты бы Богу-то хлеб-соль подал! Учу тебя, олуха, учу…
- Замолчи, старая, - беззлобно огрызнулся Дух, - Богу лучше знать, кому и чего подавать!  Извини нас, дураков, что тебя забыли спросить, ха-ха-ха!
- Правильно, - улыбнулся Создатель, - хлеб-соль ешь, а правду режь!
При этих словах и Азазелл, и скатерть просто зарделись от счастья, ибо каждый из них принял изречение божье на свой счет.
- Я внимательно наблюдаю за вашими действиями, - продолжал  Всевышний, - и у меня нет оснований прибегать к репрессиям. Больше того, заявляю: верной дорогой идете, товарищи! Вот-вот замаячат впереди светлые горизонты прекрасного будущего, в котором не будет места каннибализму, голоду и холоду, криминалу во всех его проявлениях и эксплуатации человека человеком.
Господь осушил кубок нектара и изрек:
- Не пройдет и пятнадцати лет, товарищи, как извилистая медвежья тропа превратится в прекрасную мощеную дорогу, уходящую вдаль, причем даль светлую и замечательную во всех отношениях. Впереди – великие свершения, покорение Космоса, освоение Марса и Ганимеда, а там и до туманности Андромеды очередь дойдет! Если справитесь с эпидемией наркомании, воровства и хулиганства в среде подростков и молодежи, цены вам не будет, товарищи! А пока что, к сожалению, всем вашим свершениям именно грош цена!  Впрочем… что это я все о грустном? Спой нам что-нибудь новенькое, Душок! Только, ради Бога, не “Санта-Лючию” и не “Аве-Марию” Шуберта!
 Дух молча поклонился, настроил принесенную старым имамом гитару, и волчьим голосом негромко завыл:
               
                Музыка небесных сфер

Звуки струнного квартета
Долетают к нам с небес…
Молча вслушиваюсь в это
Чудо, чудо из чудес.

Ну, а если, например, ты
Скептик, эдакий Фома?
- “Что за странные концерты”?
- Тень сомнения сама

Вдруг проникнет в закоулки
Недалекого ума.
Не услышит на прогулке
Мысль Всевышнего Фома!

“К сожалению, невежа, -
Крикнет  снизу Люцифер, -
- Нынче слышим мы все реже
Музыку Небесных Сфер!

Недостойны, видно, все вы:
Ведь звучат не для дубин
Эти странные напевы
Из космических глубин!

Тем не менее, за что-то, -
Пусть не часто и не впрок,
Бог нам дарит эти ноты
В утвержденный Богом  срок!”

Может, это звуки марша,
Что ведет в последний путь?
Бог нас, все-таки, постарше…
Он один и знает суть

Непонятного мотива,
Прозвучавшего в ночи
У далекого пролива
Под мерцание свечи.

- Я восхищен, - пошутил Господь, - еще немного, и я начну думать, что не зря затеял свою Божественную комедию с сотворением мира, созданием Жизни и ее эволюцией. Все-таки ты заметно прогрессируешь, дорогой мой, и все чаще возвышенные нотки проскакивают в твоих волчьих песнях. Все больше убеждаюсь в своей правоте. Да и кто посмел бы меня в этом разуверить?
- Правильно, Всевышний, - вдруг, совершенно не к месту, выкрикнула Самобранка,  - пусть только кто попробует! Я тогда его так накормлю, что он, проклятый, всю Вечность икать будет!
- Не вмешивалась бы ты, старая, в  серьезный разговор, - заметил Господь зарвавшейся тряпке, - знай свое место!
 Пристыженная скатерть замолчала, правда, успев скорчить рожу Азазеллу.
    Помолчали. Господь с грустью взирал на нас.
- Не завидую я вам, товарищи, - вздохнул он, - сколько  древних цивилизаций прошло этим тупиковым путем! И всегда все кончалось одинаково. Правда, в этот раз я запрещу Пришельцам прибегать к крайним мерам… но вы ведь и сами себя уничтожите, мне ли этого не знать! А то и самому придется тряхнуть стариной, устроить какую-нибудь глобальную катастрофу, или что-нибудь в том же духе. Аз, как говорится, воздам!
Мы зябко поежились.
- Ладно, не дрожите, не трону, - успокоил нас Господь, - во всяком случае, не здесь и не сейчас! Всему свое время. Незачем спешить! Тише едешь – дальше будешь. Верно, товарищи?
- Совершенно верно, Всевышний, - залебезил Дух, угодливо согнувшись, - незачем так спешить! Мы всегда успеем туда, в Небытие! Никуда оно, родимое, от нас не уйдет!
- Ну, это еще как сказать, - задумчиво возразил Бог, - на все воля моя, вы же это прекрасно знаете! Может быть, и минует вас чаша сия. Я еще ничего не решил. И многое, кстати, будет зависеть от вас самих… от вашего поведения.
- Бог, а Бог! – опять подала вдруг  противный голос Самобранка, прикусившая было свой длинный язык, - а можно, я тебе тоже что-нибудь спою?
- Ты?! – изумился было Создатель, - ты, великая хулительница и богохульница, стихи стала вдруг сочинять? Впрочем, по-видимому, в любом из созданных мною предметов должна присутствовать частица  моего Всемирного Разума и Божественного Духа. Слушаем тебя внимательно!
- Пусть мне Дух подыграет, - капризно попросила  Скатерть, - рук-то у меня нет, сама-то себе аккомпанировать не могу, по воле твоей!
- Черт с тобой,  доверяю  старому черту музыкальное сопровождение, - усмехнулся Создатель. - Начинай же, не томи!
 И Самобранка, набрав полные меха воздуха, дико взревела:

Под пронзительным взором Создателя
Ощущают себя столь неловко
Подлецы, ловкачи и предатели,
Что вздыхают о мыльной веревке.

Ничего, господа, не укроется
От орлиного божьего взгляда:
Не спасут ни леса, ни околицы!
Он – всеведущ… и хватка – что надо!

Сумму злобы и степень виновности
Бог оценит в мгновение ока.
Что для Господа наши условности?
Справедливо, но, кстати, жестоко

Он карает рукой справедливою
Негодяев и прочих врагов;
Оттого-то коровы бодливые
Остаются порой без рогов.

Божий гнев настигает и в Дании,
И в далеком “медвежьем углу”.
Бог умеет, согласно преданию,
Выразительно щелкать по Злу!

Так что всем нам теперь в  направлении
Только  верном идти суждено,
А другого  пути, к сожалению,
Нам пока что, увы, не дано.

- Почему же это вдруг “к сожалению” - как будто удивился Бог, - тебе что, в Ад захотелось, что ли?
- Никак нет, Всевышний, - бодро отозвалась Самобранка, позвякивая посудой, - очень мне туда надо! Это я, Господь, к тому, что ты все время говоришь о какой-то свободе выбора, а сам же ее и ограничиваешь, где только можешь.
- Так это я же из жалости к вам, неразумным, - взволнованно возразил Всевышний, - оставь вас наедине с собственной глупостью, вы бы таких дров наломали! Сами себе, короче говоря, соорудили бы эшафот, устроили бы аутодафе. Хоть вы все и мерзавцы, каких еще поискать, а все-таки излюбленные чада мои, творение божьих чудодейственных рук. Неужели я могу желать вам зла? Так что не оставлю вас своим вниманием, и не рассчитывайте!
- Спасибо тебе, Спаситель, - вмешался в беседу молчавший до сих пор Шатун, - только благодаря бесконечной милости твоей превратился я из неразумного животного, можно сказать, скотины, в  небожителя, познавшего радость созерцания твоего светлого лика, внимания волшебных звуков гласа Всевышнего. Мне доступна ныне музыка небесных сфер, а что еще надо мятущейся душе бывшего хищника, можно сказать, людоеда?
- Не стоит благодарности, мой юный друг, - кротко ответил Господь, - это ведь только злобные и жадные до благ земных попы распустили обо мне нелепые слухи как о существе, призывающих все живущее к смерти. Чушь собачья! Я есть Жизнь, неужели это кому-то еще не ясно? И пусть еще кто-нибудь посмеет приписать мне авторство инквизиции, пресловутого Всемирного Потопа и других стихийных бедствий, не говоря уже о так называемых “Крестовых” походах  и прочих проделках мерзавцев Средневековья! Ох уж эти мне церковники! Можно было бы назвать их атеистами, да язык не поворачивается приводить это сравнение, ибо по отношению к большинству из них это  есть грубая лесть. Атеист ведь во что-то верит – в мой Всемирный Разум, например, в разумность природы, созданной  моей рукой… а эти негодяи, подлые циники, поклоняются лишь Золотому тельцу, и больше – никому. Да ну их к черту, даже говорить о них противно!
Господь  посмотрел на часы. Было  около девяти вечера.
- Не пора ли закругляться, дорогие мои? – негромко спросил он. – Посидели, поговорили, и – достаточно! Пора и чем-нибудь полезным заняться, молодые люди, хотя бы, к примеру, построением  коммунизма в отдельно взятом государстве, преданном своими руководителями и союзниками.
- Намек поняли, Создатель, - весело откликнулся Дух, а Хомяк добавил:
- Почему же обязательно “коммунизма”? Можно и исламского государства, Господь, только  хорошего, без всяких перегибов и средневековых предрассудков и зверств.
- Можно, только осторожно, - пошутил Бог, - а то ведь недолго и до беды! Смотрите, что талибы натворили, да и ты, дружок, тоже в свое время отличился на ниве глупости. Впрочем, тому, кто старое помянет, знаете, что причитается? Шутка! А теперь давайте прощаться. Считайте, что вы меня не видели, а вот сказать, что я вас не видел, не могу, товарищи! Споем еще на прощание песню Юрия Визбора “Милая моя”, и на этом прошу считать нашу тайную вечерю законченной.
Шатун затянул, а мы дружно подхватили  старинную бардовскую песню, грустную и радостную одновременно. А когда дошли до строчки  вот и закончено все, расставаться пора, то увидели, что Господь оставил нас. Будем, однако, надеяться, что не насовсем.
  И пошли мы к светлому будущему верной дорогой – медвежьими тропами. Скоро к нам  присоединится и Джахангир, отпуск которого уже подходит к концу.
  И как бы нам с этого пути не свернуть?


                ЭПИЛОГ.  СВЕТЛЫЙ ПУТЬ


  Дойдет ли когда-нибудь до правителей и их корыстных советников, что выбранный ими путь индивидуального обогащения есть дорога в Ад? Причем отнюдь не та, которая якобы вымощена благими намерениями. Какие уж тут добрые побуждения! Корысть, овладевшая правящей верхушкой,  уже привела к тому, что мы сегодня наблюдаем.
  А ничего хорошего, или, хотя бы, утешительного, не видно вокруг. Только мрак и мерзость запустения. Срочно надо уходить с этого кладбища  обманутых надежд и несбывшихся грез, да только – как?  За какими морями-океанами лежит та дорога, что выведет всех нас из состояния то медленного, то быстрого умирания и разложения? Или надо искать этот светлый путь где-то в окрестностях Юпитера, где на льду его спутников Ганимеда и Европы открыты  прямые линии, внешне напоминающие  бесконечные дороги? Или, все-таки, где-нибудь поближе?
 Как говорится, ищите и обрящете, а по-русски – кто ищет, тот всегда найдет.
 А перемены все-таки возможны, в том числе и к лучшему. Стоит только захотеть.
 
              11 ноября 2001 года.