Успех не приходит сам по себе

   В последние годы многие говорят о том, как хорошо быть успешным. Но что такое успех – случайность или закономерный результат приложенных усилий? Мальчик, шлепавший по лужам  на рязанских улицах в 40-х годах, вряд ли знал, что станет успешным. Он катался на орудийных лафетах на городской оружейной свалке, вместе с другими сорванцами взрывал снаряды на кострах, а, учась в школе, заботился о раненых в госпитале. И рисовал-рисовал-рисовал…
  Прошли десятилетия, стремительно наступил новый век. Стали другими рязанские улицы, но лужи не исчезли – по ним по-прежнему шлепают дети. А мальчик, росший в 40-е, теперь – уважаемый, успешный человек – художник, директор Рязанского художественного музея Владимир Иванов.
   Существует стереотип творческой личности как взбалмошного капризного создания. Однако Владимир Александрович производит совершенно иное впечатление: уравновешенный, умный, внимательный собеседник, не устающий в свои 75 лет трудиться на благо культуры родного края. Его кабинет не похож на современные безликие офисы: широкий деревянный стол, украшенный резьбой, керамическая скульптура медведя, держащего в лапах чашку с медом… А на стене трепещет ангелочек – его хозяин сделал сам из ткани и ниток.
- Владимир Александрович, давайте начнем ab ovo – с самого начала…
- Я родился в Рязани 29 апреля 1933 года на улице Полонского, в единственном тогда родильном доме города. Рязань не была такой большой: улицы Есенина, Каляева, Дзержинского и Московская по линии торгового дома «Барс» (тогда на его месте был асфальтовый завод) считались окраинами. Город был зеленым, чистым, тихим. В нем был прекрасный культурный центр – Дом культуры завода «Красное знамя» - с торжественным зрительным залом, фойе, спортзалом, великолепными теннисными кортами на территории заводского парка, духовым оркестром, который щедро дарил городу в выходные дни и праздники чарующую музыку. В Рюминской роще часто проводились массовые гуляния, а на аэродром, располагавшийся за ней, в День авиации стекался весь город от мала до велика.
  Мы обитали в первом Ухтомском доме на улице Красной Армии (ныне это часть Первомайского проспекта). В нашей коммунальной квартире жило три семьи – семья врача, прокурора и наша. Единственное окно комнаты выходило на улицу Павлова – на ласковое утреннее солнце. Родительская любовь, забота и солнечная комната создали во мне, в моей памяти удивительный образ счастливого довоенного детства, способствовали развитию во мне энергии созидательной романтики.
   Начавшаяся в 1941 г. война разрушила жизнь и нашей семьи. Отец сразу же ушел на фронт, и мы с мамой осиротели. Вскоре разбомбило наш дом, и нам пришлось переселилиться к бабушке, в домик, вросший в землю под стены Кожевенного завода. Баррикады, противотанковые ежи, зенитные батареи, прерывистый гул немецких самолетов, взрывы снарядов зенитов, оберегавших железную дорогу, создали особую атмосферу детства. Каждодневные заботы о хлебе и тепле рано вызвали взрослое восприятие мира. Детские глаза остро видели героизм и предательство вокруг. Хотелось помочь доброму выстоять в беде.
- Когда к Вам пришло желание стать художником?
- Вопрос непростой. Рисовать начал в школе, но мысли стать художником не было даже накануне окончания седьмого класса. То, что случилось потом, было поворотом судьбы, велением моего ангела. Студент пятого курса Рязанского художественного училища Дмитрий Черников, живший в нашей квартире в восстановленном Ухтомском доме в 1947 – 48 г.г., вдруг разглядел во мне способности и стал их развивать. Он водил меня к себе на курс, я позировал его однокурсникам, и постепенно во мне сформировалось желание учиться в художественном училище. В 1948 г. я поступил на педагогическое отделение, но желание быть художником появилось лишь на третьем курсе с приходом в училище молодого талантливого педагога Петра Ильича Будкина, выпускника Ленинградского института искусств имени И. Репина. Особенно остро этот зов я стал ощущать после окончания училища на вступительных экзаменах во Всесоюзный государственный институт кинематографии по специальности «художник-постановщик фильма» и в Ленинградское высшее художественно-промышленное училище имени В. И. Мухиной на факультет монументально-прикладной живописи.
- Окончив педагогическое отделение Рязанского художественного училища, вы стали педагогом?
- Не сразу. Хотя школьную практику прошел в 7-й средней школе на отлично! И дипломную работу по композиции – эскиз к картине «На выпускном вечере в школе» - писал, основываясь на материале своих впечатлений за период практики.
   Педагогическая деятельность пришлась на 1960 – 1963 г.г.: я вел трехгодичную студию в Доме народного творчества. И еще в 1963 – 69 г.г. я преподавал специальные дисциплины в Рязанском художественном училище – создавал оформительское отделение, выпускники которого в короткое время качественно изменили эстетику заводских территорий, праздничных городских колонн, улиц и площадей, преобразовали в лучшую сторону качество оформительских работ рязанских художественно-производственных мастерских художественного фонда России.
- Вы в период учебы жили в Ленинграде. Какое впечатление у Вас осталось от серенной столицы?
- Я жил в Ленинграде в самое красивое время, когда были живы настоящие ленинградцы – это особенный народ. Город был удивительно чистый. У каждого дома сидел дворник с жетоном, и люди были спокойны. В магазинах чего только не было, - и никаких очередей. Я жил в общежитии на Фонтанке, гулял по Невскому проспекту, носил письма на почту жене – в любую погоду.
- Владимир Александрович, с какой целью Вы стали руководить Рязанским Союзом художников и отдали этой нелегкой работе 21 год своей молодой жизни?
- Руководителем я стал для того, чтобы изменить художественную среду, в которой я жил, чтобы она была талантливой и высокопрофессиональной, умела ценить и беречь таланты. И мне во многом это удалось сделать. Ярким событием, подтверждающим мои слова, стала пятая художественная зональная выставка Центральной России, которая состоялась в Рязани в 1980 г. Под эту выставку существующее здание музея было освобождено, восстановлено. Выставка работала три месяца, и в течение всего этого периода народ стоял в очередях. Партийное руководство помогало работе выставки, и она была признана лучшей из всех зональных выставок России. Я был по ходатайству секретариата правления Союза художников России награжден медалью «За трудовую доблесть».
- А как Вы стали директором художественного музея?
- Просто – не задумываясь о последствиях. Ко мне в Дом художника в мае 1988-го пришла А. Ф. Перепелкина от части коллектива музея с просьбой помочь музею, который год был без директора. И я не смог отказать - очень любил музей. Я знал, что бывший директор, проработавший в этой должности три десятка лет, Заслуженный работник культуры Степан Михайлович Степашкин ушел не случайно: музей болел, а у него не было запаса сил. Я сначала совмещал две должности: председателя Союза художников и директора художественного музея. А затем по моей просьбе секретариат правления Союза художников перевел меня на должность директора музея.
- Считаете ли Вы, что в жизни существует стратегия успеха?
- Да, существует. Я убежден, что успех не приходит сам по себе, как манна сверху. Чтобы было понятно, как нелегко складывалась моя судьба, достаточно пролистать прессу 1959 – 63 г.г.: нашу «Приокскую правду», «Рязанский комсомолец», «Советскую Россию», «Известия»… Чтобы успокоить общественность,  в январе 1963 г. в Рязань приезжал главный редактор журнала «Декоративное искусство СССР» М. Ф. Ладур, авторитетнейший советский художник, главный консультант горкома партии по наглядной агитации. Встреча состоялась в актовом зале Дома офицеров (ныне здесь размещается Областная Дума). Михаил Филиппович с номером журнала в руках показал цветную репродукцию моей работы «Москва зимняя» и сказал просто: «Успокойтесь, научитесь видеть, ценить и беречь таланты – они золотники ваши». А ведь накануне Правление Рязанской организации Союза художников на своем заседании приняло решение уничтожить мои работы как формалистические. И если бы в моем сопротивлении злу не было бы продуманной стратегии и решимости, то я был бы раздавлен и растоптан.
- Успешна ли Ваша жизнь?
- Да. Хотя больно сознавать, что слишком много было потерь из-за черствости и ограниченности людей, живших в родном городе, особенно в пору моей юности.