Младенец плакал. эпизод 4

                ***
  Младенец плакал, недовольно морщась и отворачиваясь...
                ***
   - Решением суда Российской Федерации приговариваются: Лаченков Павел Николаевич - к четырём годам лишения свободы, Можайко Андрей Васильевич - к четырём годам лишения свободы и Лепёхин Александр Александрович - к трём годам лишения свободы условно, - тётка, зачитывавшая приговор, была похожа на робота, воспроизводившего человеческую речь - никаких эмоций. Пашка с Андрюхой поникли сразу ( хотя, казалось бы, куда уж дальше? ), Саня же не верил своим ушам. "Свободен!" - ликовал он , надеясь, что внешне его радость не так заметна  - корешей обижать не хотелось.
  Всех троих вывели под конвоем из зала суда в большой коридор, вниз по лестнице и на улицу. Там уже тройку осуждённых рассадили по разным машинам - Пашку с Андрюхой в один "бобон" , его в другой.
                ***
  Участковый (здоровенный мужик ) долго и нудно, монотонно перечислял условия освобождения из под стражи, Саня почти ничего не понял, все мысли были только об одном - "Вот повезло же! Могли ведь вместе с пацанами на зону отправить." Когда мент спросил - Ну что, всё понятно? - Саня в ответ уверенно замотал головой.
  - Говоря своими словами, ты теперь тише воды, ниже травы должен быть. Хоть где-нибудь нарушишь, хоть дорогу неправильно перейдёшь, хоть рядом с дракой проходить будешь и в "обезьянник" загремишь - всё, поедешь дружков своих на этапе догонять.  Так понятнее?
  - Да.
  - Ну, а раз всё понял, распишись вот тут и вот тут, - подвинул поближе к нему две стопки листов, Саня поставил свои закорючки, - И вали домой. Завтра к одиннадцати ко мне в кабинет.
  - Зачем?
  - Затем. Мы теперь ча-асто видеться будем. И запомни - подведёшь меня, подставишься где-нибудь - пеняй на себя. Всё, давай, шуруй. И про подписку о невыезде не забывай, её никто не отменял.
                ***
  Ещё только пол-четвёртого, мать на работе должна быть ( начальник, гавно конченное, не отпустил, сказал " Как будет, так будет . Ты,  Наталья, в зале суда ничего изменить не сможешь, а у нас план горит, тут ты нужнее "). Сашка быстро дошагал до молокозавода, боясь разминуться с матерью, возвращающейся с работы. Во-первых - порадовать хотелось ( всё-таки условно - не "срок"), а во-вторых - домой без ключей всё равно не попасть. Когда до проходной завода оставалось шагов тридцать, навстречу из дверей вышла мама, запыхавшаяся, в халате рабочем. " Наверное тетя Зина с проходной позвонила, меня ж с самого перекрёстка было видно как шёл" - пронеслось в голове. Быстрым шагом, почти что бегом подошла и, еле сдерживая подступившие слёзы, обняла.
  - Мам. Ну мам, ну не плачь, люди же смотрят. Всё позади уже, меня отпустили, условно дали. Всё нормально. Пойдём к тебе, переоденешься да домой двинем, уже четыре часа почти, - Сашке было невыносимо горько и в то же время как-то... приятно, что ли, оттого, что он прочитал в глазах мамы. Она редко ругала его, даже если было за что, просто разговаривала, обсуждала с ним как с равным то, за что с других бы их родители сто раз шкуру уже спустили. И после этих вот разговоров было в сто раз хуже, чем если бы всю ночь на гречке простоять или синяки от ремня на жопе холить. Потому что Сашка понимал, что своими косяками, раньше детскими шалостями, а потом, позже, уже и настоящими выходками он наносил самые настоящие удары, пощёчины по материной к нему, Сашке, любви. Вот после чего становилось невыносимо стыдно за себя и очень жалко мать, в одиночку его, остолопа, вырастившую, поднявшую.
  - Давай такси вызовем, а домой приедем, я за деньгами поднимусь, у меня в куртке должны были валяться рублей двести. Ты иди переодевайся, а я с вахты пока позвоню, - понемногу приблизились к проходной. Мама, улыбнувшись, кивнула, - Давай,сынок, вызывай, я быстро, - и пошла к себе в цех, в глубину коридора.
  - Здрасьте, тёть Зина, - Саня сдержано улыбнулся. Сколько себя помнил, столько и эту вахтёршу, в годах уже, но как-то без возраста, словно время где-то после пятидесяти лет прекратило для неё своё движение. Ещё когда совсем пацаном после школы прибегал к мамке на работу за ключом от дома, да и перекусить заодно, она уже тут, возле окошка проходной вахты сидела в своём этом бессменном тёплом платке поверз кофты. И уже тогда она к нему относилась не как к ребёнку, а как к взрослому, без сюсюканий всяких, лишний раз не улыбнётся, а то и выговорит за что-нибудь, строгача влепит. Так и сейчас.
  - Что, обалдуй, довёл мать-то! - Строго, но беззлобно выдала вахтёрша, - Ты б на неё посмотрел эти дни, пока ты там по кутузкам валандался! Чисто тень стала. Сама на себя не похожа. Как на суде-то? Чем закончилось всё?
  -Условно мне три года дали. А пацанам по четыре влепили. Сидеть будут.
  - Моли Бога, что самого пронесло. Если б посадили тебя, мать бы точно не перенесла. Так и вернулся бы, могилке кланяться, бестолочь. Совсем мать не бережёшь.
  Сказать на это Сашке было нечего. Тётя Зина была кругом права и от этого становилось ещё хуже.
  - Тётя Зина, можно я от вас машину вызову? Домой поедем с мамой.
  - Да вызывай конечно. Не хватало ещё пешкодралом переть через пол-города. Да смотри за матерью как следует, не вздумай расстраивать её больше. Ох, грехи наши тяжкие, бедные родители за своих балбесов страдают...
                ***
  - Ну чё, пиво заканчивается, кто за добавкой пойдёт? - "Мелкий" Пашка с хитрецой во взгляде поглядел на приятелей - Лепёха, ты в прошлый раз гонял, я тоже приносил, тогда ещё. Выходит Дрюне переть?
  - Ну давайте бабосы, я схожу. Мне не впадлу, только у меня не особо с капустой, так, рублей тридцать осталось, - Андрюха не выёживался, да и чего тут - в магаз за пивом сгонять, а не мешок цемента на пятый этаж тащить.
  - У меня у самого не густо, две десятки да мелочь. Саня, у тебя как?
  - Да та же хрень. Дома есть пара сотен, но домой ещё дойти нужно.
  - Не нужно домой никому идти, - Пашка с важным видом помолчал, потом изрёк, - Сейчас пойдём долг выбивать. Мне тут один крендель пятихатку задолжал, уже неделю просрочил. Будем с него семь сотен трясти. Счётчик, ёпте.
  - А далеко живёт? - парни воодушевились. Во-первых - денег взять можно не напрягаясь особо, а во-вторых - ну хоть какая-то развлекуха предстоит. Итак словно по шаблону, изо дня в день - на работу, с работы, пивка дёрнуть, ну там, иногда покрепче чего усидеть. А чего ещё в восемнадцать-то лет надо?
  Пашку с Андрюхой Саня знал уже сто лет. С Пашкой учился с первого до восьмого, потом вместе в "бурсу" пошли на токарей учиться, дальше на ремонтный завод вместе двинули. В цеху поржать всегда можно было, не заморачиваясь особо над планом - как молодых их не сильно работой грузили. Вот через годик, когда на четвёртый разряд сдадут, Андреич обещал в бригаду взять. Тогда и зарплата посолидней будет, и перед девчёнками форсануть можно.
   Дрюня с ними не учился, в другую школу ходил в детстве, но жил в соседнем дворе, так что выросли пацаны вместе. Сейчас на втором курсе института был, что позволяло называть его " капец умником " и, не особо стесняясь, угорать над его институтскими рассказами. Судя по ним, не институт был, а цирк, даже иногда жалели, что не пошли поступать. Правда, в день зарплаты завидовал им с Пашкой именно Андрюха.
   
  - Ну чё, Дима, чё будем делать? - Пашка, хоть и заслуженно носил кличку " Мелкий ", возвышался сейчас над парнем, бывшем на голову выше него. Тот только кивал, да изредка заводил песню про " пацаны, денег сейчас нет, я через пару дней принесу ". На щеке у должника краснел след от увесистой плюхи, с которой, собственно и начал разговор Пашка, пригласив его из квартиры в подьезд " на пару минут поговорить ". Уверенности Пашке придавали два веских " аргумента ", стоящие тут же - Дрюня и Лепёха.
  - Я не понял, ты чё, кинуть меня хочешь? Я на лоха похож? Неделю уже задинамил, когда принести обещал? Уже семьсот накапало с тех пор.
  - Ну Паш, я принесу, просто сейчас с деньгами напряг и отцу зарплату задержали, я принесу через пару дней.
  - Никаких пары дней. Пол-часа тебе на все движения, чтоб бабки были. Не будет денег, я тебя убивать начну. Медленно, по частям резать - в это время "Мелкий" Пашка был похож на героя крутых фильмов про бандитские разборки. По крайней мере Сашке так казалось - Мы стоим внизу, на подьезде. Пол-часа, понял? - и закончил беседу, влепив должнику под дых. Хорошо так, неожиданно, тот аж пополам сложился, хватая ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
  Спустившись, парни встали на крыльце подьезда, возвышавшемся на пару метров над землёй.
  - Слыш, Паха, а он сейчас за друганами не ломанёт? - Дрюня глянул на дверь подьезда, словно прикидывая, не придётся ли им держать там круговую оборону.
  - Да кому он нужен, чмошник. Лошара местный. Сейчас у отца выклянчит, никуда не денется, - "Мелкий" выглядел победителем.  Ещё бы! Так "построил" лоха!
  - Пацаны, я отолью схожу, а то припёрло пиво, - Саня спустился с подьезда в поисках укромного уголка. Благо недолго пришлось искать - калитка в высокий подвал этого же дома была сорвана напрочь, что автоматом превращало подвал в общественный туалет.   
   
  - Пацаны, чё случилось? - подбегая обратно на крыльцо, Саня увидел, что двое его друзей вовсю пинают ногами какого-то мужика, корчащегося прямо на бетоне пола. На руке у Пашки был надет кастет, заляпанный кровью.
  - Да отец этого пидора вышел, решил нас тут загасить! С-сука, н-на! - Дрюня с хорошего размаху врезал носком ботинка в бок еле ворочающегося тела, - Он на меня пока полез, Мелкий вон кастет достал, да как ухайдокал ему в ухо, сразу потерялся.
  - Ты самое интересное пропустил, самый замес. Дрюня его отвлёк на себя, я, такой, н-на ему! Хрюкнул только, падла и свалился - Пашка, лихорадочно блестя глазами, размахивал окровавленными руками и, казалось, был рад, что так получилось. Снова повернулся к валявшемуся мужику и, как по телеку в "боях без правил", резко прямым ударом всадил два раза мужику в затылок кастетом. У того только голова мотнулась из стороны в сторону.
  - Всё, хорош, итак уложили его, - Саня, хоть и был в азарте, но всё-таки не так сильно как приятели, проведшие " битву ", - Валить на хрен отсюда надо, а то сейчас ментов вызовут, будем потом в обезьяннике торчать.
  - Щас, по карманам гляну, они ж мне ещё и за моральный ущерб теперь должны, - Пашка, казалось, не понимает всей серьёзности ситуации. Впрочем он и не понимал особо, был на взводе, казалось какой-то другой человек проступил сквозь давным давно изученного приятеля. Жестокий, опасный хищник.
  - Сука, нет ничё. Ладно, сваливаем, пошли отсюда.
  Быстрым, энергичным шагом прошли пару дворов, на десятый круг пересказывая события, пропущенные Сашкой. По любому выходило, что Мелкий с Дрюней герои, каких поискать, не ссыканули перед мужиком здоровым, а Саня проссал всё веселье. Хмель давно вылетел из всей троицы и догоняться уже не хотелось. Хотелось жрать, да и отмыться кое-кому не мешало бы, поэтому решили расходиться по домам, уже до завтра.
  - Саня, братуха, положишь пока у себя? Пусть недельку поваляется - Пашка протягивал ему кастет.
  - Ну давай, мне не впадлу, - железяка удобно наделась на руку Сашке, сразу придала уверенности, захотелось тоже кому-нибудь вмочить промеж глаз, чтобы сразу влёжку,  - Когда сделать-то успел? Я чё-то не видел, чтобы ты с ним на заводе возился.
  - Да давно уже. Месяц как. Я раньше у урки одного знакомого видел такой, себе тоже захотелось.
  - Я тоже хочу. Прикольный такой. Дрюня, как тебе, нравится?
  - Ну ва-аще да. Надёжная хрень. И не оружие , опять же. Таскать везде можно.
  - Ну ладно, расходимся. Давайте пацаны. Ага, пока, - попрощались и Саня, сунув кастет во внутренний карман куртки, пошёл домой.
 
  Менты с обыском нагрянули этой же ночью. Оказалось, что мужик всё-таки помер. Их допрашивали вместе, допрашивали порознь и опять вместе. И опять порознь. Следак орал, как ненормальный, что они, суки, будут срок мотать, что к самым матёрым уркаганам их посадят, которые из них влёт петухов заделают, что всё, аллес... Вобщем, раскололись как три ореха. Плача, размазывая по щекам сопли со слезами вперемешку, все трое "пели" как в оперном театре. Впрочем, до суда со всех троих ещё по нескольку раз брали показания. Такого тяжёлого месяца в жизни ещё не было ни у кого из них. КПЗ есть КПЗ. Та ещё школа.
                ***
  Кто бы мог подумать, что судимость, из-за которой, кстати, Сашку выперли с работы, так поднимет его авторитет в глазах дворовой шпаны. Ещё бы! Он бывалый пацан теперь, зону топтал! И не было желания обьяснять этим детям, что и не зону он топтал, да и не топтал вовсе, валялся в камере с утра до вечера. Письма писал маме, больше некому было. Действительно, что-то изменилось в Сашке с того момента, как впервые закрылись за ним двери из сваренных арматурных прутьев. Словно погасили разом все радостные, приятные эмоции, заставив относиться ко всему окружающему с опаской, недоверием, оглядкой. Не ждать от судьбы, от людей ничего хорошего, постоянно быть готовым к очередной жизненной мерзости. И эта его настороженность, готовность постоянная к резким действиям, видимо чувствовалась как-то, заставляла и к нему относиться с опаской, осторожностью. С уважением.
  Но в отделах кадров уже четырёх предприятий, куда Сашка пытался подать документы, уважения проявлять не хотели. А вот опаски с осторожностью - хоть отбавляй. " Мы с Вами свяжемся, когда появится соответствующая вакансия" звучало убедительно лишь первый раз. В четвёртом отделе кадров это прозвучало уже как приговор, отнюдь не радостный. Денег не хватало, а на материну зарплату Саня даже рот не открывал - не хотелось на шее сидеть. Выходом была бы армия, да и пора уже было долги родине возвращать, но с военкомата его завернули, сказали, что с судимостью ему ловить там нечего. По крайней мере пока. Участковый, к которому уже не надо было ходить каждый день отмечаться, сказал, что постарается помочь с работой, но к ментам у Сашки веры больше не было. И когда уже от безысходности хотелось завыть, подвернулся шанс подзаработать. Подкалымить.
 
  Он ждал возле подьезда - сидел, курил себе на лавочке, дымил "Беломором", когда Саня поравнялся, проходя мимо, окликнул
  - Здоров, Шурик, как жизнь? Что на "шарикоподшипнике" сказали тебе? - Иван Сергеевич, водитель "фуры", был соседом по площадке, иногда его "Камаз" ночевал во дворе, под окнами. Вообще-то машина была государственная, какого-то там "Транс... чего-то кого-то", но закреплена была за Иваном Сергеевичем и его напарником, что допускало порой перегоны с ночёвкой вне территории автопредприятия.
  - Да та же жопа, все прокатывают. Про судимость узнают и сразу "ой, мы попозже свяжемся", уроды, блин, - с соседом можно было порой поговорить "за жизнь" без лишних сантиментов.
  - Слышь, а ты за рулём на грузовике когда последний раз сидел?
  - Когда на права сдавал от ДОСААФа , с год почти уж, - Саня удивился, что сосед ещё не забыл мельком брошенную когда-то фразу про учёбу на категорию "С".
  - Не забыл как чё там? Случись ехать, в педалях не запутаешься?-
  - Чего там путать-то ! Сел да поехал, не самолёт же. А что?
  - Да понимаешь, Санёк, какая фигня тут... - показал, мол, присаживайся рядом, Сашка присел - Напарник мой, Данила, с аппендецитом слёг вчера, а сегодня разнарядка пришла - ехать надо срочно в Одинцово, груз получать. Было б недалеко, я бы один сгонял, а тут полторы тыщи вёрст переть, без напарника никак. Поедешь со мной?
  - Дядь Ваня, я же под подпиской до сих пор. Мне за город нельзя.
  - Да хрена ли с той подписки! Ты у ментов когда отмечался?
  - Ну, вчера.
  - А следующий раз когда ?
  - Во вторник, через неделю.
  - Во-от! - сосед поднял вверх палец, - А тут день туда, день обратно. И, заметь, не задаром, назад приедем - две штуки получишь наличкой. Тут же, без всяких заморочек.
  - А вдруг участковый домой с проверкой припрётся? Он заходил уж, смотрел - чё тут да как.
  - Да какого ему делать у тебя? Он когда был?
  - Ну... после суда, на второй день.
  - И всё?
  - Да.
  - Так это ему по инструкции было положено - зайти, проверить, как у его подопечного дела, всё ли с башкой у тебя на месте. У него таких опекаемых целый район, делать ему нехрен, кроме как выслеживать вас, засранцев. А тебе вместо того, чтоб матери спину грызть, зарабатывать надо. Хрен с ним, ещё штуку накину. Трёху получишь . Это за два дня-то! Давай, пацан, решайся.
  Сумма была нехилая. Половина его месячной зарплаты. Бывшей. Да и правда, чего бояться-то? Половину пути дядя Ваня отрулит, половину он.
  - А с документами как быть?
  - Да никак! Я тебя в путевой лист впишу и всего делов-то! Если даже и остановят, когда ты за рулём будешь, меня толкнёшь, я всё улажу. А в правах твоих про подписку не сказано.
  - А когда ехать-то?
  - Так сегодня вечером и двинемся. Матери скажи, что у друга переночуешь, никчему волновать её лишний раз. В девять часов буду тебя ждать во-он там за аллейкой в машине. Договорились?
  - Договорились.
                ***
  Дорога до Одинцова прошла спокойно, без малейших проволочек. Сразу , как проехали пост ГАИ , Иван Сергеевич пересел на пассажирское сиденье, чтобы дать Сашке возможность прочувствовать, привыкнуть к машине. А уж "Камаз"-то был не чета ДОСААФовскому! Сцепление работало мягонько, передачи входили без малейшего скрежета, "как на феррари" , педаль газа чувствовалась чётко, без провалов и дёрганья, даже жёсткий стук мотора казался тише, чем на учебной машине, где все раздолбанные узлы добавляли нервозности в процесс обучения. В общем, через пол-часа езды по трассе, Саня чувствовал машину как свой старый велик, да и дорога позволяла - по ночной поре почти пустые полосы в обе стороны, лишь изредка их обгоняли легковушки, да светили в лицо фарами встречные.
  - Ты не спеши, не гони особо, опоздать всегда успеем, - наставлял сосед, - положено ехать девяносто, значит и будем ехать девяносто. Тебе внимание крохоборов этих дорожных ни к чему, да и мне не улыбается с ними лишний раз калякать. Ты ещё пару часов порули, а потом я пересяду. Выспишься до утра, а там и за руль сядешь по новой.
  Засыпалось плохо. И место спальное непривычное, ну да не в этом дело - в СИЗО и не на таких полатях спали, просто лезли в голову всякие мысли дурацкие. О пацанах - как они там сейчас? О заводе, с которого не задумываясь выпнули. Об армии, в которой не надо ни о чём заботиться - всё за тебя командиры придумают, плюс оденут, накормят, напоят и по режиму спать уложат. О маме, которая что ни день напоминала, просила " Ты только поаккуратнее, ни во что, сынок, не ввязывайся, осторожней будь". О деньгах, на которые он обязательно купит маме пальто к зиме и плейер себе, и куртку на меху, и ещё...

  Проснулся резко, не сразу понял где он, что за шум, вибрация. Вспомнил - "Камаз", трасса, Одинцово. Выглянул со "спальника", посмотрел на дорогу - светло уже.
  - Сколько времени сейчас, дядь Ваня?
  - О! Проснулся, сурок, - водитель засмеялся, - хорош ты давить, тебе бы в пожарники идти. Они тоже по двадцать часов подряд спать могут.
  - Я что, сутки почти проспал? - Саня аж засмущался ( ни хрена, помощничек! )
  - Да нет, шучу я. Одиннадцать сейчас только. Утра, - добавил он, видя Сашкино недоумение, - Сейчас, вон, у кемперов припаркуемся, перекусим, отольём, да дальше поедем. За руль сядешь.
  И снова дорога, долгая, прямая. Сергеич залез на спальное место, а Саня, помня вчерашние поучения, пёр на девяноста крейсерских километрах, гадая сколько осталось ехать. Мысли в дороге одолевали самые разные - как дальше будет, да что с работой этой чёртовой делать, вернее, с её отсутствием. Вот круто было бы так же на тачке рассекать, как сосед - ни о чём особо не беспокойся, за машиной приглядывай только, да девок придорожных пощипывай. А может механиком к ним в контору попроситься? Тоже интересно было бы. Сашка живописно представил себе, как к нему, знатному ремонтнику, идут " на поклон " водилы с грузовиков, предлагая наперебой "калымы" и накрывая сытные "поляны". Так размечтался, что поворот на Одинцово чуть не проморгал. Но всё же справился, успел. А там, через двадцать с малым минут уже и в сам посёлок въехали. Вечерело уже помаленьку - восьмой час шёл.
  Иван Сергеич, проснувшись, снова сменил Сашку у руля. Выспавшийся за день, был в хорошем настроении, балагурил, шутил. Да и близость промежуточного финиша расслабляла.
  - Ты, малец, не забивай голову ерундой всякой. К делу тебя пристроим, не беспокойся. Не на машину, так на погрузку-выгрузку или ещё куда. Есть у меня человечек, которому можно замолвить за тебя. Сначала без трудовой, может, а потом и на полное, нормальное довольствие. У грузчиков хоть и день не нормированный, так зато и левак какой срубить всегда можно, калым там или подрезать чего-нить так, чтоб экспедитор не просёк. Сейчас в Одинцове с пацанами покалякаешь, узнаешь почём халва.
  - Какая халва? - не понял Саня.
  - Да как живётся-можется им, трудягам посмотришь - рассмеялся Сергеич.
 
  " Халва " у грузчиков была не сладкой. По крайней мере с виду. Когда подьёхали в Одинцове к складу, зарулили на территорию и "пришвартовались" к подъезду погрузки, к машине подошло человек десять. На грузчиков как их представлял себе Сашка, они не особо тянули - обычные мужики, постарше, помоложе. Впечатление амбалов ну никак не производили. Однако сноровка, с которой взялись за дело поразила - быстро, ловко, но без суеты взялись за работу,  без лишних слов и понуканий со стороны "завсклада" ( так про себя Саня окрестил мужичка, принявшего у Ивана Сергеича какие-то бумаги, тихо переговорившего с ним о чём-то в сторонке и давшего команду грузчикам ). Не прошло и десяти минут, как прицеп был уже на треть заставлен коробками, стеклянно позвякивавшими при перестановке - не снижая взятого в начале темпа, мужики, как роботы, не знающие усталости, всё несли и несли их, одну за одной. 
  - А что повезём-то? - только сейчас догадался спросить Сашка у Сергеича.
  - Много будешь знать, скоро состаришься, - ответил тот, - Водовку нам грузят. Пшеничную, высший сорт. Такую в магазинах уж года три как не сыскать вовсе.
  - А мы её куда?
  - Коту под муда, - неожиданно грубо ответил дядя Ваня, - Нам с тобой до города доковылять, а там уж я сам отвезу.
  Саня отошёл в сторонку. " Чего психовать-то? " подумал он. "Водка и водка. Её сейчас и простую-то не найдёшь в магазинах, говорят, по талонам продавать скоро начнут."
  Тем временем сноровистые парни уже и закончили погрузку. Чуть больше получаса прошло с того момента, как "Камаз" заехал на склад, а уже и выезжать пора.
  - Шустрые мужики, - сказал Саня, когда выехали со склада и Сергеич стал выруливать в сторону окраины, к шоссе, - Если бы все так резво и чётко работали как они, мы б пятилетку не за три года, а за год фигачили.
  - А я тебе о чём ! Говорю же, работа достойная, оплата, опять же, не из последних. Да и пара ящиков им досталась от нашего груза - есть за что стараться. Ладно, я сейчас вздремну чуток, три-четыре часика, а ты поаккуратней, не спеши на дороге. В ночи-то не доводилось ещё ездить?
  - Не, в первый раз сам поеду. Да ты не бойся, дядь Ваня, справлюсь.
  - Ну давай. Если что на дороге - сразу буди меня. Сам ни во что не лезь . Помни,  золото везём, - улыбнулся сосед и, пустив Саню за руль,  залез в спальный отсек.
 
  И снова дорога, на этот раз ночная. Свет фар пробивал метров на сто, не больше. Впрочем, при той скорости, что держал Саня, этого хватало. Через пол-часа начало помаленьку накрапывать. Первые капли начинающегося дождя расползались прозрачными, искажающими пространство кляксами. В дождь за рулём Саня ещё ни разу не ездил, ему понравилось. Ощущение теплоты и комфорта, когда за окном слякоть и непогода, было таким приятно расслабляющим, что подумалось даже "Всё-таки клёво, что поехал с Сергеичем. Как на космическом корабле сейчас. Прям, целое приключение. Да и вообще, интересно, оказывается, вот так вот, за рулём колесить по стране, новые люди, города. Пойду водилой, как возможность появится. Иван Сергеича попрошу попозже за меня замолвить, может так же на "фуру" сяду."
  Так вот, постепенно, незаметно, дождь усилился. Пришлось уже включать "дворники" . Но дорога ещё больше расслабляла. Никаких суетящихся машин на трассе, никто не обгоняет, да и встречных всего две попалось, у самого Одинцова ещё. Одно слово - благодать
 
  Откуда она появилась - Саня так и не увидел. Только что на дороге никого не было, пустая трасса и вдруг - нате! Увидел только мелькнувший, мазнувший по глазам свет фар, промчавшийся навстречу по какой-то странной, неровной траектории, уже миновавший поле зрения и после этого - бац!
  Нет, сам звук удара не был каким-то очень уж громким, пугающим - как будто по картонной коробке врезали чем-то тяжёлым. Если не знать сразу, можно даже подумать, что просто коробка в прицепе свалилась на пол. Да и звон разбитого стекла после этого картонного удара прекрасно подходил под ситуацию.
  Вот только не обьяснишь упавшей коробкой тот прыжок, ту встряску, передавшуюся, казалось, через каждый винтик, каждую деталь здоровенной машины. Руками, спиной, даже задницей Саня почувствовал этот удар, словно "Камаз", ожив, вздрогнул от чего-то. Саня даже ещё не успел прийти в себя, не успел даже скосить взгляд в зеркало заднего вида, чтобы глянуть - что там, а ноги уже, словно действуя сами по себе, выжали педали - сцепление, тормоз, одновременно. Сзади, видно ударившись обо что-то от резкого торможения, тут же проснувшись, матюками подал голос Сергеич.
  Лишь сейчас Саня осмелился глянуть в зеркало назад. Отброшенная на обочину, почти совсем без передней части, с разбитыми стёклами легковушка казалась нереальной, ненастоящей.
 
                ***
  Младенец плакал, недовольно морщась и отворачиваясь.
  Даже как-то не верилось, что в этом куске железа, ещё совсем недавно бывшем автомобилем, мог остаться кто-нибудь живой.
  - Твою мать! - каким-то враз севшим, не своим голосом просипел Сергеич.
  Да и было от чего потерять не только голос, но и что похлеще. В искорёженных, словно газетный лист смятых "Жигулях", было трое человек. Точнее, два каких-то манекена, которых, видимо, хотели сделать похожими на людей, но забыли, что у человеческого тела есть определённые ограничения по гибкости суставов, эластичности мышц и поэтому получились какие-то нелепые куклы, только отдалённо напоминающие людей, разложенных в какие-то странные, неестественные позы, да к тому же забрызганные чем-то тёмным. Третьим человеком в этом хаосе был ребёнок, завёрнутый в одеяло, в каких всегда носят грудных. Каким чудом он оставался тут живой, да ещё и в сознании, одному Богу было известно.
 Сашка стоял на ватных, негнущихся ногах и всё пытался понять, сообразить - каким образом вообще эта машина очутилась на дороге, как, ну КАК она влетела под задние колёса "Камаза" и что вообще происходит теперь?
  Вдруг, кукла, валявшаяся между передним и задним сиденьями, как-то странно дёрнулась, пошевелилась и враз превратилась в живого человека. В женщину, которую рвало вперемешку с кашлем прямо на себя, на грудь, на шею, на кресла, между которыми она застряла.  Сашка тут же почувствовал, что его самого сейчас вырвет и не смог удержать в себе этого позыва. Его скрутило, вывернув наизнанку, словно всё , что он пережил только что, просилось наружу в самом своём первобытном, животном ужасе. Да, ему было страшно. Он, ОН был виновен в аварии, на результаты которой он сейчас смотрит и не может поверить, что это правда.
  И, проблевавшись, ещё доплёвывая на дорогу, себе под ноги остатки желчи, он словно исторг из себя страх. Избавился от тупого непонимания, нежелания принимать мозгом ситуацию. Как будто со стороны увидел себя, шофёра , стоящего рядом и вполголоса матерящегося, остатки машины, искорёженные страшным ударом. Да что там говорить, он как будто прозрел, став полубогом, он видел каждую каплю дождя, падающую с неба, словно в замедленной съёмке. И чувствовал, как с каждой секундой из женщины, что была в машине, уходит жизнь. Времени на принятие решения не было, но оно и не нужно было - всё итак было понятно.
  - Сергеич, помоги вытащить их с машины. Посмотри, водила жив, нет? - сам он уже обежал искорёженного уродца, бывшего некогда автомобилем, и попытался открыть пассажирскую дверь. Не получилось, словно держал кто-то изнутри. Сашка рванул посильнее и почувствовал, как дверца поддалась, но не открылась. С третьей попытки, уже совсем сильным рывком, он всё-таки распахнул дверцу и, осторожно достал с заднего сиденья кричащего малыша. Глянул только - не разбито ли лицо, дальше даже распелёнывать не стал, бегом отнёс в "Камаз". Когда вернулся, принялся вытаскивать, стараясь действовать поаккуратнее, пассажирку, вытягивая её в ту же, единственную открытую дверь. Женщина не сопротивлялась, но и не помогала, словно и не её тащат. В полубессознательном каком-то состоянии была. Шок, наверное.
  - Сергеич, да помоги же ты, тяжёлая ведь! Видишь - сам не справляюсь! - Саня посмотрел на соседа, всё ещё неподвижно стоящего и словно не понимающего о чём его просят.
  - Оставь её.
  Сначала Сашка решил, что ему послышалось, да и баба, опять-таки удачно так взялась - Саня, одной рукой обхватив за спину, а другой ухватившись за ремень, крякнув, всё же вынул её наружу из машины, и теперь стоял, не зная что дальше делать.
  - Оставь её. Съёбываться нужно, пока никто не увидел. Хорошо, дорога пустая. Давай живо в машину, поехали.
  У Сашки аж в глазах опять помутнело, - Как в машину? Ты чё, не понимаешь, что если мы уедем, она же умрёт тут.
  - Она итак умрёт. Посмотри - грудина проломлена. Водила уже холодеет, это сразу видно, а этой тоже немного осталось. Так что давай-ка валить отсюда, пока не поздно.
  - Куда валить! Мы ж не виноваты в аварии! Тут и по следам видно - мы на своей полосе, а "жига" в нас врезалась!
  - Да насрать кто на чьей полосе! - голос Сергеича перешёл на крик, в Иване уже ничего не остаалось от того степенного, самоуверенного мужика, каким Саня привык его видеть, - У нас полный прицеп левой водки, нас если проверять начнут, тут статья сразу прикорячится! А тебе и левака палёного не надо, сразу с " условно" на срок переведут, ещё и накрутят за аварию, разбираться не станут! Бросай бабу, тебе говорю и уёбываем отсюда!
 Сане всё стало ясно. И то, что в дорогу сосед его срочно сосватал, а не кого другого, и быстрота грузчиков, и истерика эта Сергеичева.  Водка ворованная. Ну ... так, значит так. Что делать он решил.
  Опустил вяло шевелящуюся женщину на землю ( аккуратно, стараясь не класть на повреждённую сторону). Пошёл в сторону "Камаза", стараясь держаться поближе к Сергеичу. Тот одобрительно кивнул, повернулся в сторону фуры и, двинулся уже было к ней...
  Удар прошёл как в кино, замечательно. Саня коротко, без замаха, с правой рубанул соседа ребром ладони по шее. Тот как-то сразу обмяк, как шёл, так и свалился вперёд, только всхрипнул. Сашка глянул на него - дышит, ну и ладно. Оставил валяться там же, где упал, лишь бы успеть бабу в машину затащить, пока не очухался. А вот с затаскиванием в машину действительно пришлось потрахаться - если бы не знал, что времени нет, да не подгонял сам себя, как только мог, может и не справился бы. Малой ещё этот орёт...
                ***
  Сашка выжимал из "Камаза" всё, что мог. Время с каждой отсчитанной секундой уносило немного жизни из незнакомой ему женщины.
  " До ближайшего города с пол-часа ехать. Лишь бы успеть. Маму жалко. Но она поймёт . А может и не посадят ещё, всякое же бывает."