Записки классного руководителя. Статуя Свободы

                Статуя Свободы

         Анжелка ерзала за партой, перебирая что-то в сумке и одновременно препираясь с кем-то из пацанов. Обычное беззлобное подтрунивание, бессмысленные реплики-ответы  да  и просто Анжелкины реакции забавляли одноклассников. Класс готовился к алгебре. Конец учебного года, экзамены. Как надоело это все! Одно и то же…1 сентября- 25 мая…И так 10 лет подряд…А жизнь впереди кажется такой интересной, захватывающей и манящей! Вот Анжелка будет актрисой! Она это всегда повторяет и уверена в себе на сто процентов. Сцена, свет и она, ГЛАВНАЯ ГЕРОИНЯ. Она - стопроцентная Жанна Д’арк или…нет! Она будет нежная и сострадательная Офелия…тьфу, и это не то… Ну скажите на милость, как же много ролей, и все хочется сыграть, ну как можно выбрать только одну? Конечно, глупо. Актрисы вообще счастливые люди! У них есть и красота, и признание. О поклонниках вообще нечего говорить. Само собой понятно. Ведь букеты (да хотя бы как вчерашние пару веток сирени, что она нарвала в парке возле Привоза) дарят люди, которые тебя признают и любят! Ага…Но и это не самое важное. Главное это просто наслаждаться изменениями, которые ты сам чувствуешь в себе и  можешь показать другим! Классно ведь, когда ты можешь показать себя в новом образе. Вчера я – панночка-ведьма из «Вия», а сегодня - таинственная незнакомка. А  ну- ка, попробуйте отгадать, что прячет моя полуулыбка. И почему жесты мои так плавны и я вся – грация и нездешность?
          Такие мысли посещали Анжелку часто, но не всегда ко времени. Вот сейчас, к примеру, не мешало бы повторить функции, биномы и прочие многочлены. Тьфу, вот же придумают названия!Тетрадка легла наконец на парту, Анжелкина рука вновь скользнула в сумку. Где-то там  в боковом кармане должна быть ручка. Черт возьми! Кажется подкладка порвана… Ну тогда ручка где-то в недрах...Анжелка нахмурила лоб. Открытое лицо, светло-русые с рыжинкой  волосы собраны в тугой хвост обычной черной резинкой. Миловидное лицо, не очень большие, но ясные серые глаза, хорошо очерченный рот. И вовсе не большой нос!! Прямой нос, честный профиль. Хи-хи! Да где же может быть эта ручка?
          Пока рука ощупывала глубинные закоулки бесформенной сумки, Анжелкин взгляд скользил вдоль доски, перепрыгнул на шкаф с геометрическими фигурами и споткнулся на раме. На миг девушка забыла о поисках, ее рука так и замерла в туманном Альбионе двойного дна. Ого! Рама!Это от чего рама и что она тут делает?
          Анжелка внимательно стала оглядывать кабинет, столь привычный в своем заурядном занудстве. Так, так, так…Вот пара шкафов вдоль стены с методическими пособиями, геометрическими фигурами из проволоки. С партами все понятно. Старые, исчерканные, выкрашенные и снова перецарапанные и расписанные учениками, они повидали не одно поколение неучей и бездельников, которым вбивали знания добросовестные учителя математики. Всем своим потрепанным видом они словно подбадривали друга друга: «Ну ничего, надо потерпеть. И эти скоро доучатся,  и тоже вперед - на свежий воздух!».
          И все-таки, зачем здесь рама? Над доской по обыкновению всех школ висела пара-тройка портретов выдающихся математиков. Лобачевский, Софья Ковалевская, Декарт, Пифагор строго или безразлично взирали на нерадивых учеников. Иногда их лица проникались сочувствием к ребятам. Каким-то необыкновенным пониманием того, что все их открытия длиной в собственную жизнь, этим слепым котятам надо пройти за несколько уроков. А этого же недостаточно, чтобы понять мужество и гений первооткрывателей! Не говоря уже о том, чтобы понять саму теорему! Тогда особенно страдал Лобачевский. Правда, справедливости ради  надо сказать, Софья была всегда более снисходительна к школьному народу. Женщина все-таки. Сочувствия в ней больше что ли?
          Ага…  Сняли сегодня Пифагора. Ну да, он как-то плохо выглядел последнее время. Точно. Совсем же старый. Волна жалости поднялась в Анжелкиной душе. Она всегда жалела слабых и беспомощных. Ее сердечко рвалось помочь всем голодным и обездоленным. Если бы у Анжелки был миллион, она раздала бы его всем своим близким, кто нуждается в помощи. А их у нее было очень-очень много!
          Жалко кудрявого Пифагора, без него будет пусто. Но рама-то осталась! Ее не вынесли. Значит, повесят другой портрет. Но зачем нам другой? Этот был как-то на своем месте. Вел себя тихо, по-семейному.
          Рама, рама…Пустая рама привлекала внимание. Совершенно немыслимая пустота внутри притягивала и завораживала. Эта простая деревянная рама словно создавала ОТДЕЛЬНОЕ от всего мира пространство. Когда-то может и позолоченное… Верилось с трудом, но фантазию не  сковывало. А ведь и впрямь там мог бы быть портрет прекрасной незнакомки Крамского или Джоконда даВинчевская. А так ведь еще неизвестно, кого туда поселят.
          Анжелкины размышления прервал резкий школьный звонок. В класс вошел учитель. Словно маленький Наполеон, он каждый день вел свои сражения с незнанием и нежеланием своих подопечных. В жизни школьного учителя очень редки минуты удовлетворения. Чаще всего он испытывает поражение, как при Ватерлоо. Горечь морщинками залегает возле губ, собирает волны негодования на лбу, хмурит брови. Пронизывающий взгляд оценивает сегодняшнее состояние класса. Только никто не боится. Уже давно изучен горячий и вспыльчивый нрав Арона Исааковича, его настойчивое упорство и даже багровеющее лицо с маленькими голубыми глазками, когда он кричит. Он хочет победить невежество. Он хочет видеть понимание в глазах учеников. Он просто такой человек, амбициозный, упрямый, резкий. Но он незлобный. Просто ему нельзя проиграть. Он этого не выдержит. Он бывает смешон  из-за своей одержимой манеры. Это даже веселит класс. Он носит галстук. Но из-за небольшого роста приходится прятать конец галстука в брюки, перетягивая их ремнем. Однажды ширинка на брюках расстегнулась и оттуда вылез кончик галстука. Класс просто задохнулся…Смеяться во весь голос поначалу было неудобно, но ничего с собой поделать не могли… Краснели, хихикали,  и отворачивали взгляды от учителя. А он вошел в раж и продолжал сеять что-то разумное, доброе и вечное, относящееся к отношениям перпендикуляра и параллельных плоскостей. Класс валялся!! А Арон Исаакович тщетно пытался понять, чем вызвано это захлебывающееся истерическое хихиканье, переходящее местами в откровенный смех. Какое-то массовое помешательство! Он  взывал к уму, чести и совести класса - к отличникам. Из него лились тирады о воинствующем невежестве, о предательстве высших интересов общества и  том, что он этого так не оставит! В результате лицо «Иосифа Виссарионовича»  все больше багровело, и он уже перешел к шантажу. Чего только стоило его напоминание об испорченных итоговых отметках!! Эта реплика вызвала у класса просто волну абсолютно немотивированного хохота. И тут только его взгляд наткнулся на воинственно торчащий из ширинки конец галстука… Мда…Вероятно, этот финал должен был стать фиаско всей школьной математики на ближайшие годы. Но не тут-то было.  Дрожащей  рукой учитель подтянул галстук возле узла. Галстук нехотя пополз домой. Быстро отвернувшись к доске, маленький Кио математики  справился со  смущенным куском галстука и брюками. И резко повернулся к  классу. Ребята уже просто постанывали, лежа на партах. И тут наш отважный Эвклид как ни в чем ни бывало продолжил урок спокойным, уверенным голосом: «Итак. Вернемся к теме. Суть теоремы мы уже рассмотрели. А теперь попробуем доказать…»  Это воспоминание всегда подымало настроение. Все-таки классно, что есть такие воспоминания. Совсем необидные, но по-настоящему веселые. И учитель- молодец: не стал зацикливаться….Но это в прошлом. А сейчас он снова начнет свой утомительный допрос по функциям, потом перейдет к задачам… Подготовка к экзаменам. Что поделать?
         Анжелка вдруг вспомнила свое недавнее решение. Конечно же! Она будет поступать в театральный! И экзамены там совсем другие. От этой мысли сразу же полегчало на душе и волной воодушевления накрыло будущую звезду с головой.
         - Есть желающие добровольно выйти к доске? Кто готов?- иронизировал на этот раз учитель.
         Зашуршали в последний раз конспекты, зашелестел страницами классный журнал.
         - Я! - Анжелка решительно поднялась, с достоинством откинула стянутые простой резинкой волосы, обвела поистине королевским взглядом класс и вышла к доске. Класс сначала облегченно выдохнул, но какое-то смутное ощущение нереальности происходящего заставило ребят напрячься в ожидании очередной порции веселья. Это же Анжелка! От нее можно ждать чего угодно. Анжелкины выходки давно были всем знакомы. Ее  спонтанность и непредсказуемость были известны даже пятиклашкам. Малые до сих пор помнят, как она в образе Бабы-Яги  неожиданно ворвалась к ним на урок ботаники. Вот было визгу!! А биологичку тогда чуть сердечный приступ не хватил.
         Анжелка подошла к раме, обхватила ее двумя руками и приподняла. Затем с гордым видом выпрямив спину, она заняла место в зияющей пустоте.  Теперь главное - тянуть паузу как можно дольше.
         Ребята были рады такой неожиданной отсрочке, в воздухе ощутимо сгущался очередной шанс сорвать урок. Ну хотя бы часть его…Интересно, а как долго Анжелка сможет протянуть этот спектакль?
        - Шершнёва, что это тебе вдруг взбрело в голову?- раздался резкий голос математика. Анжела молчала, уставившись немигающими глазами в невидимую точку пространства.
        - Анжела, я тебя спрашиваю. Что происходит?
Смех одноклассников и реплики пацанов оживили молчанку:
        - Шершнёва, это твой автопортрет?
        - Не, мужики, это статуя Свободы. Только сильно ударенная об Эйфелеву башню!
        - Может выйдешь из рамки, а то еще на себя уронишь!
        - Эй, Карцев,  вы пересаливаете лицом!
        - Анжелка, а слабо изобразить «9 вал» Айвазовского?! – подначивали пацаны.
        В ответ снова молчание. Только теперь всем стало видно, как Анжелке трудно пялиться в прекрасное далеко, и как у нее затекли руки, удерживая тяжелую раму. Учителю уже наскучил этот цирк. В его голосе появились ноты раздражения:
         - Так!! Внимание! Потехин и Кудинов ко мне!
Пацаны, переглянувшись, в недоумении подошли к учительскому столу. Что им прикажут? Неужели вынести Анжелку из класса?! Вот это будет умора!!!
         - Становитесь на подоконник.
Это еще зачем? Класс замер в удивлении.
         - Так. Аккуратнее. Кудинов, снимай портьеру. Так. Отлично!
         Пацаны спрыгнули с подоконника. Довольно тяжелая, атласная, некогда золотистая, а нынче застиранно-желтая портьера соскользнула на пол. Облачко пыли  мгновенно стало распадаться на отдельные пылинки в ярком солнечном потоке, бьющем из оконного проема.
         - Ну что же, как говорится, сделал дело - гуляй смело! Садитесь на свои места.
         Арон Исаакович всплеснул маленькими, вечно в мелу, ладошками и удовлетворенно потер их. А вот Потехин не был так доволен. Во- первых, ему никогда не нравилась роль «шестерки». А во-вторых, сдалась ему тряпка, когда можно было бы вынести эту статую Свободы - Анжелку! Она бы, наверняка, стала сопротивляться! Вот это была бы комедия!! Потехин скорчил недовольную мину.
         - Та ладно!- презрительно процедил он сквозь зубы.
Но народу эта перепалка была неинтересна. Даже Анжелка постаралась незаметно скосить глаза на портьеру и предугадать дальнейший ход событий.
         - Ничего, ничего. Садись.- вполне миролюбиво произнес Исаакович. Затем подошел к портьере, потянул за короткий край и, вытянув ее во всю длину, аккуратно перебросил через Анжелкину голову, укутав ее вместе с рамой. Еще немного постоял, расправляя складки желтого линялого полотнища на случайно получившейся скульптурной композиции. Это было очень неожиданно.
          На миг повисла тишина: все пытались понять, что чувствует сейчас Анжела и что предпримет. А она была в полном замешательстве. Что делать: играть свою роль до конца, но тогда это будет роль истукана, или публично признать, что вся затея стать актрисой это невероятная глупость, и больше никогда не сметь примерять на себя новые роли? Как ни крути, в любом варианте быть ей дурой и в конце концов стать посмертной героиней еще одной идиотской истории. Но этого она не может допустить ни за что! Она может быть кем угодно, но НЕ ДУРОЙ!!!! НЕТ! И в этот миг она услышала несколько приглушенный тряпкой голос Арона Исааковича:
          - Итак, сегодня на уроке нас ждут любимые всеми функции и... чудеса перевоплощения. Функциями мы займемся сейчас, а чудеса перевоплощения оставим на конец урока. Обещаю  Шершневой пять минут в конце. Надеюсь, она нас не разочарует.
           - Анжела!- учитель подошел снова к «мемориалу». - У тебя есть минут… 30. Я надеюсь, этого времени тебе будет достаточно. Готовься.
           Теплое чувство благодарности к учителю поднялось в Анжелкиной душе. И в тот же миг ее озарило!! Ну конечно! Вечные ожидания- вечные ловушки! Недолго думая, она опустила раму на пол и скинула с головы скрывающий ее занавес.
           - Спасибо Вам! Но я уже  готова. Извините меня.
И, прислонив раму к учительскому столу, Анжела направилась к своей парте. «И все?»- разочаровано протянул кто-то с «галерки».
          - Да.- обернувшись к недоумевающим одноклассникам, спокойно произнесла Анжелка. Теперь она точно знала, рамки будут всегда: провокации чужих надежд и капканы своих желаний. И в них очень легко войти... и застрять. И путь это будут хоть подмостки Большого театра и роль Свободы! Приняв рамки, очень легко стать СТАТУЕЙ Свободы. Выйти необходимо. И только что она это сделала. Сама. Впервые Анжелка испытала удовлетворение от СВОЕЙ жизни: эта новая роль ей очень нравилась!

2.08.2009