Узурпатор

(шутка)


Курэние врэд, курение врэд.

Да брэшуть всэ!

Како-там врэд!
Как бы ни то курэние, то я в жисть ни побачив бы як ти кошеня лаштуются.

А як  мни всэ то спобачилось?

Ни!.... Я нэ пыв! Даже ни одного глотка ни пригубыв. Чист був як та слеза дитяча.
Взял тютюн, кресало – тю - зажигалку газову, шо блыкае як та машина цементавозна и стребанул на балкон дыхнуть дымку, шоб та язва ни портила мни кайфу своими домогательствами по поводу отравленного воздуху в Ии хате.

Ага! Куповали вмистях, а хата ее!

Язва!

Да, хай ей! Не про то речь.

Так от, стою знать, зыркаю, дымком пыхкаю як бы зовсим и не в затяжку тютюн смыкаю.
Гля, а  пид балконом кошак гуляе. Здоровий, рыжий,  да гладючий аж на ем шерсть блескуча така, аж до зайчикив. Гдэсь-то наив бока, харя беспрезорна. А ни наш! Ни с нашего кутка.

Я своих всих узнаю по мордАм, а сий який-то пришлый.

Да наглючий стервец. Побачив нашу кошку, шо в сю ранне-летнею пору ще не була брюхата, и на прямки к ей. Хотя бы тэбэ оглянулся да побачив, нэма ли дэ хозяив, шо весь кошачий прайд в нашем подвале контролируют. Ни! Прэ як тот бульдозер.

Ну пры, пры. Вото щас наши  вискокнут да дадуть тебе пэрцу, поганец блудливый!

А вин вже возля нашей брунэтистой красули.

Та оглядается, дэ наши важнякы и хырчить для порядку, ни допускае к соби рыжего. Боится шоб какого конфузу ни случилось, а бо шо чего, но честь свою кошачю блюдэ, ни поддается бульдозерному напору – хырчить.

О! А вот и наши гаврики тут, як тут.

Два!

Гроза подвалов!
         
Бойцы!

 Ухи в драках поодкушены, вид як у того «шварнегера». Побачить и то страх бэрэ.

А этот ни!? Мабудь перевозбудился с переляку от нашей красули.
Ну, думаю, щас тоби дадуть!

Ага! Дали!

Наши безухи хлыщи, побачили яка на ем шерстяка блескуча, натопырились оба, як  те мышаки на крупу и поотворачивали хари от пришельца.

 Позор сединам!

Оруть благим матом, а сами тихэнько – тихэнько отступають, отступають.

А та малэнька кошеня в конфликт не влазэ. Ни! 

Стерьвь, хуч ба каку намеку бы нашим дала. Давайте, дескать, деритесь, не примайтэ позору. Мовчить, отвернулась, тильки краем глаза зыркае шо дальше будэ.

А шо дальше?

Дальше сначало тихэнько, а посля шыбче и шибче, а под занавесь и зовсим в галоп наши кошаки покинули театр военных действий.

Ось так!

А рыжий зовсим охамел.

Крадэться к нашей девке, а с глаз аж масло капае.
Хвостом сэбэ бье по бокам, подбадривае.

Гадство!

А та, хвароба, про наших кошаков вже и ни помнэ, перестала фордыбачиться.
Не фырчить, тильки выгиба-а-еться як посля радикулиту, а як вин на ее наскок, так и вовси приняла его покрывательство.

О так!

Видать смэнють масть в подвали. То уси черни были, редко який с белой проседью, а щас, факт, уси рыжи будуть.

Вот таки дела.

Пришов, увидел, победил!

А шош!?

Молодой, здоровый да красывый!
Та яка кошеня устоить перед такым искусом?

Ни! Курыть врэдно!

Трэба кыдать смолокурку нафик!
Тем паче шо раньше був молодой и красывый, а щас тильки красывый.